На подиуме главной аудитории штаба были развешаны схемы, на которых из зала можно было разглядеть лишь жирные стрелы, синие и зеленые – израильские или арабские , соответственно. Но вот, перефразируя Пастернака : «Гул затих и вышел на подмостки...» весьма  упитанный генерал с биллиардным кием в руках .  Тыча им в схемы, он  стал докладывать нам ход операций той войны.

 

И все бы ничего, но противоборствующие стороны его превосходительство поделил на «Арабов» и «Явреев». Так и докладывал : «... Пока Арабы чухались,  Явреи форсировали... Арабы – туды, а Явреи – сюды...» И так далее. И стоило ему произнести это заветное словцо , как присутствующие дружно поворачивались в  пятый ряд, где у прохода сидела группка офицеров.

 

После перерыва, генерал Кривда посматривал туда-же, когда произносил : «А Явреи, виноват – израильтяны... Но Явреи, виноват – израильтяны...».  Как выяснилось, ему рассказали, что в пятом ряду и сидят самые что ни на есть «Явреи», чем генерал был, прямо- таки , ошарашен. «Явреи» в штабе округа, да еще в таком количестве , да не может такого быть никогда! Да у вас синагога работает ! А как же «директива» ?

 

Кстати , об этой директиве узнал я уже после крушения Советской власти. Была она сугубо секретной , спущена  Военным отделом ЦК КПСС осенью 1967 года, вскоре после фантастической победы Израиля над армиями  пяти арабских стран. Судя по всему,  боевое мастерство израильских полководцев  прямо – таки ошеломило руководителей СССР, ибо реакция их была вполне неадекватной. И породила ту самую директиву. В которой предписывалось:  «Офицеров еврейского происхождения не назначать на должности командиров соединений ( бригада, дивизия, корпус ). Не заполнять этими офицерами должности в штабах военных округов и региональных флотов». Парадоксально, не правда ли ? Евреев, единокровных с израильскими победителями, не допущать к  командованию !  Видимо, генерал Кривда с этой директивой был ознакомлен, вот и впал в недоумение,  увидя шестеро евреев в штабе Туркво.

 

Не знал он, однако, что трое из них попали туда еще до приснопамятной директивы. Полковник Вениамин Петровицкий,  был старшим офицером Оперативного отдела  и любой начальник штаба ТуркВО лег бы костьми за «золотое перо» ,  как звали его сослуживцы. Был он, однако, не только знатоком штабного стиля, но имел большой опыт оперативной работы в годы Великой Отечественной.  

 

В ее начале Вениамин был курсантом Минского пехотного училища , почти немедленно получил «кубик» младшего лейтенанта  и отправлен на фронт . Войну капитан  Петровицкий завершил в Маньчжурии , имея в активе два ранения и  столько же боевых  орденов. После войны отправлен в ТуркВО, где и служил в самых «легендарных» гарнизонах: Термез, Кизил-Арват, Мары .  А по армейскому присловью: «Естьна свете три дыры – Термез, Кушка и Мары». В Мары он прослужил  до 1965 года в должности начальника оперативного отдела дивизии, заочно окончил академию им. Фрунзе и в 1965 году был переведен в Оперативный отдел штаба ТуркВО .  

 

..За Оперативным отделом штаба Туркестанского военного округа  в 70-х годах утвердилось прозвище «Союз изгнанных». А потому как почти все служившие в нем офицеры либо сильно проштрафились , либо проворовались в войсках.   Но даже среди самых лихих ее членов выделялась парочка полковников: Гертруд Глушаков и Василий Пивоваров. До перевода в штаб умудрились они довести «до    ручки» полки, которыми командовали.  А полки эти имели весьма звонкие наименования. Кстати, об именах.  Гертруд — необычайное это имя многих в штабе приводило  в недоумение. Сам  он гордо заявлял, что имечко его расшифровывается  как «Герой труда». И впрямь, родился он в те легендарные времена, когда модно было деток клеймить на всю жизнь высокоидеологичными Виленами (Влад. Иль.  Лен. ) Исааковичами да Коминтернами Степанычами. 

 

В штабе ТуркВО  прозывались они непочтительно: Гера и Васька. И в унынии не пребывали, душу отводя в  инспекторских набегах по бесчисленным гарнизонам Средней Азии. А в набегах такого рода руководствовались «принципом МВД» : ты нам приличную МВД ( Машину, Водку, Даму ), а мы тебе — приличную оценку...  Кстати, не отставали и прочие офицеры – оперативники. Попировать на просторе любил и начальник Оперативного отдела, которым  был тогда генерал-майор Владимир Гришин, переведенный с понижением из Центральной Группы войск . Можно представить чего натворил в своей дивизии , раз его так наказали, хотя и был племянником того  самого Гришина , члена Политбюро ЦК КПСС ! Однако «принцип МВД» свято соблюдал и он.

 

Но ведь еще мудрый Маршал Борис Шапошников, называя Штаб - мозгом Армии, его Оперативный отдел считал мозгом Штаба. Так что «мозгом» штаба ТуркВО тогда была вполне аморальная компания.

   Но кто-то же должен был  тянуть оперативную лямку в виде нескончаемой череды разработок учений и маневров,  планов и отчетов. А в первую очередь - оперативных документов, как назывались планы боевых действий Закаспийского фронта, в который превращался ТуркВО в случае войны.  «Лямку» эту тянул и самые что ни на есть главнейшие документы для Генштаба исполнял  полковник Вениамин Петровицкий и никто другой. 

 

Еще один офицер, Семен Евсеевич Коган, на войне командовал батареей противотанковых пушек, был представлен к Герою, за то, что его батарея на Магнушевском плацдарме подбила семь «Пантер» - две «зверюги» - лично Коган. Дали только орден Красного знамени. К Победе орденов у старшего лейтенанта Когана набралось четыре. Затем служил в Южно – уральском военном округе. С 1947 года Семен пытался поступить в Военную академию. Полагалось сперва сдать экзамен в округе, а затем – в самой академии. Вот он и сдавал семь лет подряд и, несмотря на отличные результаты, на экзамен в академию его не посылали.  Тогда Семен написал письмо лично Никите Хрущеву и это помогло. В 1954 году его вызвали, он все сдал и его зачислили. К тому времени Коган уже 7 лет носил капитанские погоны. И еще три проносил – в академии. 

 

В штабе ТуркВО полковник Коган был заместителем начальника тыла округа, начальником автотранспортной службы . Должность вполне генеральская, но Семен  лампасов так и не получил. Потому как, видите ли, не окончил Высшую Академию Генштаба. Однако если и в обычную  академию ему пробиться было суперсложно, то уж о Высшей – и мечтать не стоило.         Между тем, начальником тыла Турк ВО был  генерал-лейтенант Николай Шудра,  по происхождению — чистокровный цыган. По компетентным отзывам штабного сообщества, он великолепно играл на гитаре и исполнял таборные песни. Что касается вопросов тылового обеспечения армейской и фронтовой операций, то был не более в них осведомлен, чем его знаменитый соплеменник и почти однофамилец , персонаж рассказа Максима Горького — Макар Чудра. Но имел золотое обыкновение — ни при каких обстоятельствах не "возникал с идеями", безропотно подчиняясь решениям своего компетентного зама – полковника Когана.

 

В войне 1967 года израильтяне впервые в боевой практике применили радио-электронные средства для подавления радаров и раций противника, полностью нарушив системы ПВО и управления войсками. Учтя этот урок,  Москва приказала учредить в округах «службу РЭБ»  (радио-электронной борьбы ) . В ТуркВО возглавить такую службу мог  лишь один человек – командир части дальней разведки ОСНАЗ Зиновий Меркин. Он окончил училище связи перед Великой отечественной и провоевал от звонка-до-звонка, особо отличившись на Курской дуге. А еще отличился он... в Ленинградской военной академии связи, гле в начале 50-х годов его причислили к буржуазной науке – кибернетике. И если бы не умер Сталин – не видать бы Зиновию диплома. Да еще – красного !

 

Служил Меркин вполне успешно. И техника в его подразделениях вполне соответствовала.    Но...Был он, видите ли, иудейских кровей. Потому и решался вопрос о переводе в штаб ТуркВО не где – нибудь , а в Военном отделе ЦК КПСС. Со скрипом, тем не менее, чрез директиву преступили и в штабе появился третий еврей.

 

После событий весны 1969 на острове Даманский провокации со стороны КНР не прекратились. Пограничный конфликт у озера Жаланашколь — бой, произошедший 13 августа 1969 года, привел к образованию нового операционного направления – Синьцзянского, что повлекло создание Среднеазиатского военного округа (САВО). Его командующий   генерал армии Николай  Лященко забрал из штаба ТуркВО  в Алма Ату большинство  офицеров и новому командующему ТуркВО  генерал – полковнику  Степану Белоножко пришлось  комплектовать  штаб заново. В основном офицеров брали из войск, где достойных, однако же, было отнюдь не в избытке. И пришлось нацелиться на трех евреев, в числе которых оказался и я. Вопрос, однако, решался  персонально по каждому в Военном отделе ЦК КПСС. Решился положительно, вот  и собралось в штабе ТуркВО – на 360 офицеров - целых полдюжины «Явреев». Было отчего изумляться «вышестоящему» генерал-лейтенанту Федоту Кривде !

 

Не прошло, однако, и пяти лет, как наш богоспасаемый округ сам загремел в горнило войны. Потому как, так называемый «ограниченный контингент» в Афганистане представлял собой     40-ю армию ТуркВО. И с декабря 1979-го офицеры нашего штаба по уши окунулись в кровавую кашу Афгана. Ибо, безотносительно, как  бы мы не относились к этой войне, участвовать в ней пришлось по полной программе.  Вообще-то, офицеры служили в Афгане два года. Но офицерам штаба  Туркестанского военного округа приходилось бывать в этой стране гораздо больше по сумме всех командировок... 

 

Моими сослуживцами по штабу ТуркВО в те времена были полковники Аркадий Якубов и Наум Гитман.  Якубов служил начальником информационного отдела Разведуправления округа. Это был уникальный специалист, в совершенстве владевший персидским, пушту, дари, бенгали. К началу афганской кампании он уже 22 года прослужил в разведке, и его ежемесячные отчеты высоко ценились не только в штабе ТуркВО, но и в Главном разведуправлении Генштаба. В Афганистане  полковник Якубов, с первого же дня ввода дивизий 40-й армии, курировал организацию войсковой разведки на театре боевых действий. Принимал активное участие в разработке многих армейских операций. В Кундузской и Кандагарской операциях он участвовал лично. За большой вклад в успешные действия разведподразделений 40-й армии  награжден орденом Красной Звезды.

 

Еще за месяц до ввода соединений 40-й армии в Афганистан, разработкой ее системы связи и управления в этой стране занимался полковник Гитман – главный инженер Управления связи ТурВО. Естественно, что с первого момента ввода, этот выдающийся специалист большую часть своего служебного времени проводил в Афганистане. Именно полковник Гитман был главным организатором стационарной сети боевого управления 40-й армии и приданных ей соединений. Но и кроме того, полковник Гитман руководил созданием всей системы оперативной связи Генерального штаба Советской Армии и отвечал за ее нормальное функционирование.

 

Естественно, выполнение столь ответственных и сложных задач требовало его присутствия непосредственно не только в самом Афгане, но и в районах боевых действий. Поэтому, до своего убытия на новое место службы , полковник Наум Гитман в Афганистане провел в общей сложности более трех лет. Он был трижды представлен к боевым орденам, но ни одно из этих представлений не было реализовано.

 

Полковнику Гитману пришлось выполнять немало сложнейших задач, но, безотносительно к его высокой  профессиональной компетентности, к нему была применена все та же «процентная норма», корректировавшая продвижение офицеров-евреев в должности и звании. Может, кто знает, но некоторые звания в Советской Армии были «вилочными», как назывались они на офицерском сленге. В штатном расписании значились через тире, к примеру : капитан - майор, полковник – генерал майор и др. 

 

Должность Наума Гитмана  - главный инженер Управления связи Туркво- и была «вилочной», однако  стать генералом мог он только в военное время. Но в восьмидесятых годах ХХ века наш округ и был воюющим – в Афганистане. И многие «вилочники» лампасы получили.  Получил, к примеру,  Гертруд Глушаков. Он, впрочем, в Афране занялся вместе с Пивоваровым контрабандой наркотиков, был разоблачен и посажен.

 

Наум Гитман генералом не стал. Ему, как понимаете, по «процентной норме» не полагались лампасы.

 

Был и еще один аспект, показательный, так сказать .  Кроме нас, шестерых, в штабе округа других евреев не водилось. Что весьма символично : полковники были, а  капитанов или майоров такого же происхождения – нет. То-есть, после нашего ухода, дух иудейский из штаба ТуркВО выветриться должен был окончательно.     

 

Так и случилось, когда последний из «Явреев», Аркадий Якубов, в 1987 году ушел в отставку.  Однако же все мы остались в Ташкенте, ведь отставнику в более благорастворенных краях квартиру получить было непросто. Еврею – тем более.  А здесь, по крайней мере, имелась она, и на работу брали, не глядя на «Пятую графу».

 

Но, как говорится,  «не долго музыка играла». Когда провозглашена была государственная независимость Узбекистана, ситуация в этом краю преобразилась. Штаб округа прекратил существование  свое, а в его здании расположилось Министерство обороны Узбекистана, в котором не то,чтобы евреев – и духа неузбекского не сохранилось. 

 

Но отставники, этого духа представители, оставались пока  в жилых офицерских городках Ташкента. Посколько в узбекской армии они не служили, то  и заботами о их существовании новые власти себя не обременяли. Пенсии, однако, продолжали идти из России. В рублях. Но выдавались  сомами – так назывались новые узбекские деньги. Что и сокращало номинал пенсии весьма существенно. А заработать кроме того - не представлялось возможным, ввиду массового сокращения предприятий в новоявленном государстве. Эти обстоятельства, да и другие – отнюдь же не радостные – побудили  отставников покидать «столицу дружбы и тепла», как скромно наименовали Ташкент  местные лирики.

 

И потянулись отставники в Россию, в  Украину и другие, более гостеприимные края. Наши, однако, «Явреи» понимали , что в этих краях гостеприимство им не светит. И поехал Зиновий Меркин в Израиль, остальные – в Америку, где еще раньше нашли приют наши дети. Так и оказались Петровицкий в Лос-Анджелесе, Гитман – в Кингстоне, остальные трое – в Нью – Йорке.  Россия , однако же, пенсию нам платить не стала . И как тут не изумиться милосердию Америки, даровавшей этим воинам чужой армии статус беженцев.

 

Время, увы , не щадит никого.  И нет уже с нами Вениамина Петровицкого, Зиновия Меркина и Семена Когана – доблестных воинов Великой войны. Бытовала в те поры поговорка : «Если бы каждый советский солдат убил одного немца – война сразу закончилась бы». Эти трое, однако, рассчитались за десятерых – и более! - каждый. И потом еще более 30 лет верой и правдой служили Родине , такой к ним немилосердной.