Коренной одессит, совершеннейший оптимист и большой поклонник кинематографа Марк Рудинштейн сегодня практически не появляется в светском обществе. Особенно киношном. Его детище — кинофестиваль «Кинотавр» в Сочи — успешно работает и без него. Лишь изредка отца-основателя вспоминают добрым словом. Это Марку Григорьевичу мы должны быть благодарны за первый рок-фестиваль в Советском Союзе, концерты групп «Машина времени», «Пламя», «Наутилус Помпилиус» и сумасшедший успех картины Петра Тодоровского «Интердевочка». Именно благодаря этому фильму Рудинштейн заработал свои первые миллионы долларов. Правда, потом безуспешно вложил их в кино. При этом, как и подобает оптимисту, Марк Григорьевич ни о чем не жалеет. Даже о потерянной возможности оставаться богаче Бориса Березовского…
«В 1986 году был осужден как расхититель социалистической собственности»

 — Марк Григорьевич, мы все-таки считаем вас нашим, украинским, человеком.

 — Вашим еврейским…

 — Одесским, скорее.

*Прямая линия с читателями «ФАКТОВ», на которой Марк Рудинштейн побывал еще в 2003 году, получилась очень интересной

 — Да, в этом городе прошло мое детство. Трудное, послевоенное, голодное. Дом, в котором в начале войны расстреляли моих дедушек и бабушек, до сих пор стоит. Каждый раз, приезжая в Одессу, я хожу к нему, как к памятнику. Несмотря на то что здание ремонтируют и штукатурят, пули от выстрелов видны до сих пор. Мистика просто… Я жил в хулиганском районе, на Слободке. После войны в Одессе вспыхнул антисемитизм, и меня до пятого класса били только за то, что я еврей. Потом я сам стал лупить. Получилось, что в моей школе было всего три еврея: я, мой брат и директор. Все это легенды, что Одесса чисто еврейский город.

 — Родители предполагали, что вы пойдете в искусство?

 — Да нет, совершенно. В 15 с половиной лет я сбежал из дома в Николаев, устроился на кораблестроительный завод.

 — За «длинным рублем» погнались?

 — Спасался от домашней несправедливости. Мой отец был ярым коммунистом, а я уже с детства понял, что все это ложь. И его нравоучения просто не воспринимал. Была и еще одна история. На Потемкинской лестнице немного подрались городские парни и слободские. Потом в моей жизни была детская колония. К счастью, недолго. Папа решил сразу меня не забирать, а немного повоспитывать. Когда я вышел из колонии, был так обижен, что домой решил не возвращаться. Сел в автобус и уехал в Николаев, где у друга был знакомый начальник цеха на судостроительном заводе. Я даже принимал участие в спуске на воду крейсера «Москва», того самого, который сейчас является предметом раздора между Украиной и Россией. Работал в бригаде коммунистического труда.

 — Как же вас в ГИТИС занесло?

 — Это уже другая история. За нее я благодарен армии, ансамблю песни и пляски. Так как я был там ведущим, так сказать, конферансье, меня забрали в профессиональный коллектив, Ансамбль войск ПВО. Тогда он размещался в самом центре Москвы, на Красноказарменной улице. В этом коллективе работал народный артист России Александр Тупицын. Он-то мне и сказал: «Чего ты дурака валяешь, не поешь, не танцуешь. Поступай на артиста…» И я поступил. Пришел на экзамены в военной форме. Думаю, попал в ГИТИС по армейскому блату. Правда, проучился недолго. Провинился в ансамбле — за семь дней до увольнения мы с товарищами напились в Доме офицеров, уж не помню, по какому поводу. С моим еврейским «счастьем» именно меня увидел в этом состоянии начальник политотдела и отправил обратно служить в часть. Мой курс в ГИТИСе пошел своей дорогой. Туда я уже не вернулся. После армии решил поступать в «Щуку».

 — И ее тоже не закончили.

 — Так уж случилось. Мой брат уехал за границу и попросил передать в канадское посольство в Москве его военный билет. Я отнес, даже не догадываясь, что девушки, которые сидят на приеме документов, сотрудницы «органов». Меня засекли, а на следующий день вызвали к ректору училища Борису Захаве. Два молодых человека популярно объяснили, что и почем. В общем, из «Щуки» меня исключили.

 — На этом с высшим образованием вы решили завязать?

 — Нет, я его таки получил. Но экономическое. Тогда я уже был известным человеком, и меня особо «не пытали», выдавая диплом.

 — Вы признались, что жизнь ваша делится на две части…

 — Одна — до 1987 года, а вторая — после. В 1986-м я был осужден как расхититель социалистической собственности. Дали мне шесть лет, но отсидел всего 11 месяцев. В 1987 году страна изменилась, и за то, за что я был осужден, уже стали давать грамоты. Меня оправдали, и появилась возможность делать то, что нравится. С 1987 года я стал счастливым человеком, потому что не сломался и прожил предстоящие 20 лет жизни так, как хотел.
«Кинотавр» выжал из меня все соки»

 — Вам было уже за сорок, когда стало «полегче».

 — Сорок один год. Я говорю, что тогда страна «свалилась» с моих плеч. Знаете, иногда сам себя спрашиваю, почему не уехал из Советского Союза? Все мои родственники, родители, брат давно были в Израиле. Но жена не хотела покидать родину, у нас появилась дочь… Все очень банально. Я задержался, и это стоило мне тюрьмы и сумы. Но как только страна дала возможность зарабатывать, я успешно этим воспользовался.

 — Став чуть ли не первым советским долларовым миллионером!

 — Правда, побыл им недолго. Вскоре организовал «Кинотавр», который выжал из меня все соки. Ведь я же не был бизнесменом по своему духу. Просто романтически был влюблен в кино. Мне казалось, искусство вечно. Но вокруг кино стало совершаться столько преступлений, что зарабатывать на нем оказалось невозможно. Получив огромную сумму в 13 миллионов долларов вначале, я «счастливо» попал в два дефолта: 1994 и 1998 годов. Выбираться из них пришлось слишком долго. Теперь меня нельзя назвать даже «стотысячником».

 — Хотя, наверняка, имели массу заманчивых предложений.

 — Появилась возможность очень прилично заработать, когда Черномырдин подписал мне льготы на таможню. Но вокруг собралось столько бандитов, что я понял — живым меня не отпустят и отказался от привилегии. Бесчеловечное было время, хотя, конечно, лучше, чем тупое коммунистическое.

 — Первый в Советском Союзе рок-фестиваль именно вам обязан своим рождением.

 — Фестиваль состоялся в Подольске, в 1987 году. Знаете, я им горжусь гораздо больше, чем «Кинотавром». Это был настоящий вызов! Собрались все, кто тогда представлял русскую рок-культуру: «Машина времени», Бутусов (»Наутилус Помпилиус»), «Калинов мост», «Чайф». Как вспомню, так от гордости сам себя глажу по голове.

 — Вам удалось предугадать и всесоюзную популярность фильма «Интердевочка», который взяли в прокат.

 — Понять, что картина окажется успешной, было несложно. Для нашего постного кино фильм стал настоящим явлением. Я читал роман, знал режиссера Петра Тодоровского, поэтому понимал, что продукт будет отличным. Была возможность купить три копии, что я и сделал. Заработал хорошие деньги, на которые потом снял десять картин. Худшая из них собрала сумасшедшие деньги. Это был «Супермен», «заработавший» 35 миллионов рублей (тринадцать миллионов долларов). Я был богаче Березовского!

 — Потом все досталось «Кинотавру»?

 — Фестиваль качал с меня деньги в течение 16 лет. Но я ни о чем не жалею. «Кинотавр» придуман здорово, на века и в удачном месте. Я исколесил всю страну, пока не выбрал Сочи. Приезжал и в Крым. Столкнулся с главным бандитом на полуострове, который заинтересовался фестивалем. Помню, он привез меня к себе в дом, расположенный в горах: автоматчики на входе, огромный бассейн, голые девочки. Я ему тут же сказал: «Вы меня увезите отсюда…» Он пять минут смотрел осоловевшими глазами, не мог понять, что я отказываюсь. Но таки отпустил…

 — В Сочи подобного не произошло?

 — Понятно, что тогда вся страна такая была. После первого же фестиваля в Сочи нам пришлось заключить договор с теневым хозяином города. Случилась неприятная история, когда вор в законе на одной из вечеринок ударил дочку режиссера Григория Чухрая. Пришлось разговаривать, но, надо отдать должное, после этого присутствие бандитов не сказывалось на работе фестиваля.
«Для меня Михалков как художник кончился»

 — Не так давно в одном из журналов вышли отрывки ваших воспоминаний о нравах известных актеров во время «Кинотавра». Не совсем приятные воспоминания.

 — Меня обвиняют в том, что я уничтожаю любимых актеров. Но все, что я написал, к сожалению, правда. Просто мы не научились разделять в знаменитых людях гениев и злодейство. А кто не понял этого, получит скоро еще больше. Готовится к выходу моя книга о гибели российского кино, в чем виноваты, помимо артистов, руководители, которые, по сути, продали отечественный прокат.

 — Никита Михалков тоже виноват?

 — О! Еще как! Для меня есть два Михалковых: первый (с картинами «Незаконченная пьеса для механического пианино», «Родня»), которого я бы взял с собой на необитаемый остров. И второй — администратор, просто негодяй. Недавно я выработал единицу бессовестности по десятибалльной шкале — Михалков лидирует. Помню, приехал он как-то на «Кинотавр», наговорил приятных слов, а потом в Москве разразился речью: «Рудинштейн пытался из «Кинотавра» сделать престижный кинофестиваль. Но дворняга никогда не сможет стать породистой собакой». Я ему ответил… Впрочем, сейчас о нем все говорят его картины. «Утомленные солнцем-2: Предстояние» — совершенный бред. Для меня Михалков как художник кончился…

 — Марк Григорьевич, собираетесь пышно отметить юбилей?

 — Нет, история с книгой меня надломила. Не хочется о себе, любимом, говорить, вызывая злорадство. В это время поеду с внуком на теннисный турнир в Турцию. Он ведь у меня чемпион Москвы по большому теннису… Неприятности последнего времени не самым лучшим образом сказались на здоровье, долго болел. У меня уровень сахара в крови был 21-22. Пролежав почти полгода, я написал книгу.

 — Болезнь отступила?

 — Перед нашим с вами разговором я измерил содержание сахара — 17. Это много. Но я борюсь. Диабет — подлец, стреляет в любую минуту. Правда, я оптимист. Когда вижу полупустой стакан, говорю, что он наполовину полный. Надеюсь, еще немного поживу…