Почему из «окна в Европу» город на Неве стал превращаться в «дверь в Азию», выяснял корреспондент «Росбалта». 

«С момента основания Санкт-Петербург, являясь городом основанным русскими, задумывался как столица многонациональной империи, — рассказывает профессор Санкт-Петербургского государственного университета Зинаида Сикевич. — Это отложило отпечаток и на его восприятие в массовом сознании: Петербург считали не столько «не совсем русским», сколько «совсем нерусским» городом».

При этом русские в северной столице всегда были преобладающим национальным большинством — их количество в процентном соотношении никогда не опускалось ниже 81% от общего числа петербуржцев. А самый большой «взлет» числа людей называющих себя русскими был зафиксирован при переписи населения в 1989 году — 89,3%. Конец 80-х вполне можно считать пиком русской демографии на берегах Невы. Согласно переписи тогда в Ленинграде проживало 4 млн 448 тыс. русских.

За 120 лет до этого первые переписчики населения в империи Романовых насчитали в Санкт-Петербурге всего 555 тыс. русских, что составляло 83% жителей города. Причем русскими тогда называли великороссов, малороссов и белорусов. Второй по численности диаспорой являлись немцы — 45 тыс. 600 человек были этническими германцами (6,8%). Третье место заняли финны — 18 тыс. (2,7%). Далее шли поляки, евреи (чаще всего приехавшие из европейских стран), эстонцы и т.д. Самой крупной азиатской народностью в столице империи тогда были татары, коих проживало на берегах Невы 2 тыс. человек (0,3%). В целом же подавляющее большинство нерусского населения в Петербурге формировали представители европейских народов.

Дальнейший рост численности населения Петербурга-Ленинграда сопровождался «размыванием» некоторых этнических групп (например, процент, который занимали немцы за полвека уменьшился в 4 раза), но русские продолжали во всех смыслах доминировать в городе. Следом за ними костяк жителей города составляли выходцы из стран нынешнего Европейского Союза. Представители азиатских стран все так же были в меньшинстве. Разве что в этнографической карте города более заметны стали армяне — судя по переписи населения 1920 года они взяли 0,2% (примерно 600 человек).

Мало что изменилось и в последующие 70 лет — количество населения все так же продолжало расти, соблюдая заданные еще в XIX веке пропорции: русские — европейцы — азиаты. Правда по понятным причинам при советской власти сильно сократилось количество немцев (в переписи 1989 года они даже не попали в первую десятку) да евреи в первые годы строительства коммунизма проявили в Ленинграде удивительную склонность к размножению — в 1920-м их было 25 тыс. 500 человек (3,5%), а спустя всего 19 лет перепись населения выявила в городе 201 тыс. 500 евреев (6%). В 1989 году их количество сократилось почти в 2 раза — до 106 тыс., но это можно объяснить массовой эмиграцией евреев из СССР.

Национальная палитра города резко начала меняться в начале 90-х годов прошлого века. При оттоке представителей многих европейских народов на «историческую родину» (немцев, финнов, отделившихся прибалтов), произошел резкий скачок числа приезжих с Кавказа и Азии. Отпочковавшиеся от СССР младогосударства не смогли обеспечить работой, жильем и образованием всех своих граждан, и оные в отместку предпочли голодному патриотизму на малой родине, в некоторых случаях превратившейся в горячие точки, холодные берега Невы. Петербург вопреки ожиданиям оказался достаточно «резиновым», чтобы вместить всех желающих.

С начала 90-х в городе наблюдается устойчивая депопуляция населения — уехали или умерли почти 500 тыс. человек. Возместить их потерю рождаемостью коренное население оказалось не в состоянии, пострадавшие от реформ и перемен люди все чаще стали отказываться от рождения детей. При этом в Петербурге появлялись новые, зачастую низкооплачиваемые, рабочие места, на которые претендовали менее прихотливые, чем петербуржцы бывшие сограждане, а ныне жители Средней Азии и Закавказья.

В основном их цель — сезонная работа или должности, которые не спешат  занимать местные жители, например, дворники или сотрудники клининговых компаний, обслуживающих многочисленные торговые центры и офисы. Из-за этого первое время горожане относились к приезжим весьма терпимо, но постепенно конкуренция на рынке труда оказалась не в пользу местных жителей, поскольку соперничать за рабочие места приходилось не с одним мигрантом, а целым конвейером, поставляющим на российский рынок дешевую рабсилу. Приезжающие на короткий период азиаты, готовы работать по 14 часов в сутки, не требуют социальных гарантий, отпусков, к тому же трудятся по демпинговым ценам. По вечерам им не надо возвращаться к семье, и выполнять иные социальные функции. 

«В большинстве своем мигранты — молодые работоспособные мужчины, — поясняет Сикевич, — их семьи остаются на родине».

Отработав в таком режиме по рабочей визе несколько месяцев, мигрант уезжает домой, а его место занимает следующий работник. Несправедливость конкуренции переросла у петербуржцев в мигрантофобию.

Программа «Толерантность» правительства Петербурга, направленная на снятие комплексов межнационального общения, пока вызывает в обществе в лучшем случаю усмешку. Причем как у либерального крыла, так и у националистов. Претензия к программе у всех одинаковая: пока большая часть бюджета, выделенного на «толерантные» проекты, тратится на «этнографические танцы», на улицах растет число межнациональных стычек. Либералы кричат о десятках «банд скинхедов»,  делами которых якобы завалены прокуратуры, а националисты заявляют об увеличении количества преступлений, совершенных мигрантами. В том числе и преступлений на национальной почве. И либералы и националисты говорят об отсутствии внятной нацполитики у властей, и попыток ассимиляции приезжих.

Изначально Петербург считался пристанищем космополитов, поясняет Зинаида Сикевич, но здесь смогла сформироваться своя городская идентичность, которую многие ставили едва ли не выше гражданской, этнической или религиозной. Например, недавний опрос, проведенный кафедрой социологии СПбГУ среди петербургских татар показал, что большая часть из них считает себя прежде всего петербуржцами, а уже во вторую очередь — татарами, в третью — россиянами, и только в последнюю — мусульманами.

«Выборка при опросе была вполне репрезентативна и точна, — говорит Сикевич, — тем интереснее результаты этого опроса».

По словам социологов городская идентичность в городе была всегда, как бы он не назывался — Петербург, Петроград или Ленинград. Но ученые выделяют две крупные группы национальных меньшинств, живущих в северной столице.

Первая — «старопоселенческие» меньшинства: татары, немцы, евреи, финны, которые присутствовали в Петербурге чуть ли не со дня основания города. Они полностью адаптированы в обществе, и являются петербуржцами в нескольких поколениях. Эта группа, представители который при возникновении конфликтов между местными и приезжими, занимают позицию первых, поскольку не отделяют себя от города.

Вторая группа — мигранты — переселенцы последних трех десятилетий. Это преимущественно молодые мужчины, которые испытывают трудности при адаптации в местной среде. Прежде всего, это обусловлено плохим знанием русского языка, в отличии от «старопоселенческих» двуязычных меньшинств. Но самое главное, утверждают социологи, что у молодых мигрантов нет предрасположенности к адаптации. Вместо этого, говорит заместитель председателя комитета по внешним связям Петербурга Сергей Марков, мигранты «кучкуются» в определенных районах города.

«Но создание анклавов в городе — это тупиковый путь развития», — признается Марков и добавляет, что у правительства города сейчас нет законодательных основ для «размывания» мигрантов в городской среде. Из-за чего в некоторых районах Петербурга, например, Приморском и Невском, в школах численность учеников — детей трудовых мигрантов из Средней Азии и Закавказья — достигает 40%.

Более заметным стало увеличение кавказских и азиатских диаспор в целом. В разы выросло количество приезжих из Азербайджана, Таджикистана, Узбекистана и Кыргызстана. Одних только узбеков  в миграционной службе Петербурга и Ленобласти на учет поставлено более 175 тыс. человек. Как итог, прогнозируют и чиновники, и ученые, в самом «европейском» городе России в ближайшем будущем будет появляться все больше азиатских лиц.

Константин Петров