— Откуда вдруг столь агрессивный тон в выступлениях ведущих немецких политиков на тему миграции и интеграции?

— Это началось не сегодня. Политики уже давно призывают мигрантов не только к интеграции в немецкое общество, но и к признанию deutsche leitkultur — ведущей роли немецкой культуры, а фактически к ассимиляции в якобы существующее гомогенное немецкое общество. В прошлую среду правительство в очередной раз ужесточило требования к мигрантам: нежелающим интегрироваться грозят санкциями вплоть до депортации. Я считаю такие меры бесполезными и необоснованными.

О том, что ксенофобские настроения в Германии не новинка, говорят опросы общественного мнения. Четверть граждан настроена против иностранцев. Такие настроения не распространяются за день, значит, они долго вызревали. Что касается антиисламской риторики, то она в Германии, как и везде на Западе, усилилась после теракта 11 сентября 2001 года и убийства голландского режиссера Тео Ван Гога. Ислам стал восприниматься искаженно и всегда в связке с терроризмом. В СМИ и выступлениях немецких политиков вы найдете уйму клише и предрассудков по отношению к исламу.

Усилились эти настроения из-за экономического кризиса: денег на социальные нужды стало меньше, желающих получить их — больше. Люди беспокоятся о своих накоплениях, рабочих местах, о будущем. Вот политики и сделали из мигрантов-мусульман козлов отпущения. На самом деле все более агрессивная дискуссия вокруг этой темы не что иное, как отвлекающий маневр, чтобы люди не обращали внимания на более важные провалы в политике правительства. Это политика "разделяй и властвуй". В начале XX века такое в Германии уже было.

— Опросы показывают, что Тило Заррацина поддерживает большинство. Что особенного в его книге?

— Он эксплуатирует устоявшиеся предрассудки, умело манипулируя эмоциями и выдавая свои псевдонаучные страшилки за реальность. И в отличие от ксенофобских брошюр НДП, у людей при прочтении его книги не срабатывает инстинкт самозащиты, ведь это не какой-нибудь маргинал. Ему можно верить, думают люди. Кроме того, он строит из себя жертву и рупор обиженных, утверждая, что нарушил табу, высказав вслух то, чего другие боятся. Но это не так. В Германии нет запрещенных тем. Заррацин утверждает, что он не расист, так как делит людей не по этническому, а по религиозному принципу. Но это такой же расизм.

— В конце августа Ангела Меркель назвала книгу Заррацина "контрпродуктивной", а недавно вдруг сама заявила о провале политики мультикультурализма. Чем можно объяснить такую перемену?

— Ангела Меркель и ее однопартийцы, а также периодически примыкающие к ним социал-демократы, видимо, надеются, что если они переплюнут Заррацина, то к ним потянется ультраправый избиратель. Хотя теперь уже даже не актуально говорить о некоем ультраправом электорате — его взгляды стали позицией центра, середины общества.

— Вы согласны с высказыванием президента Вульфа о том, что "ислам — это часть Германии"?

— Я вообще не понимаю, почему эта фраза вызвала такой переполох. Он просто описал реальную ситуацию в Германии. Его заявление почти банально. Что меня удивило, так это реакция исламоненавистников, которые заговорили о некоей христианско-иудейской культуре и традиции в Германии. Нет такой культуры и традиции в этой стране. Не так уж и давно в Германии пытались уничтожить все еврейское. И даже до холокоста антисемитские настроения были здесь весьма распространены. Я думаю, что люди, которые противопоставляют христианско-иудейскую традицию и ислам, просто подменяют понятия, ища себе союзников среди евреев и прикрываясь ими.

— Ваши родители приехали в Германию из Турции и вы отличный пример интеграции. А вот Тило Заррацин и премьер Баварии Хорст Зеехофер утверждают, что выходцы из Турции и арабских стран хуже интегрируются, чем "русские немцы".

— Это тоже часть политики "разделяй и властвуй": мол, есть близкие немцам по религии и духу мигранты и они полезны для нашей экономики, а есть чуждые и они бесполезны, а то и опасны для страны. Такой вот избирательный потребительский расизм, основанный на исламофобии.