- Неужели в Израиле тоже боятся? - спрашиваю у старого солдата, который уже не воюет, а является главным редактором трех израильских газет, но каждая, подозреваю, меньше заводских многотиражек. - Если еврей не умный, он уже почти не еврей.

- Умных в Израиле берегут, - гордо отвечает Аарон. - Потому что у нас только умом можно выжить. В Израиле даже солдаты и журналисты умные.

Василий Розанов, которого нарекли антисемитом, считал, что тайный пафос еврея - быть элегантным. Не видел Розанов Аарона Цуки! Из-за безмерных габаритов Аарон облачается в свободные одежды, на них, как и на его бороде, записано меню всех его трапез. Старый солдат и журналист поглощает пищу в страшных количествах - не делая различия между блюдами и не переставая рассказывать истории, которые обнаруживают безбрежную эрудицию, сравнимую только с его раблезианским аппетитом. Пусть врачи ставят диагноз, но, думаю, причиной обжорства славного Аарона является его жизнелюбие и детская жадность до всяческих впечатлений. У него несколько боевых наград - во время войны 1967 года он героически отстреливался от полчищ арабов, а когда они проползли в его окоп, вступил в рукопашный бой, обратив неприятеля в бегство. Корнями Аарон из России - дед приехал в Палестину из Белоруссии, бабка - из Бухары. Аарон по-русски не знает ни слова и, кажется, испытывает неловкость перед тенями предков, что выражается в изучении русской истории.

Мы познакомились в Германии, где оказались в разноплеменной группе журналистов со всех континентов. Журналистов пригласило правительство ФРГ, чтобы показать свой опыт по выходу из экономического кризиса. Немецкий кризис и немецкий алгоритм выхода из него - отдельная тема, но можно коротко сказать, что действия правительства в точности совпадают с тем, что делали нещадно критикуемые российские власти. Поскольку немецкий пример для нас безукоризнен, как личная жизнь Штирлица, можно сделать вывод, что наши чиновники не лаптем щи хлебают. Во всех министерствах высшие чины говорили, что разговоры о свободной рыночной экономике - полная чушь и правительство обязано руководить процессом. Самое главное - борьба с безработицей и создание рабочих мест. Когда кризис окажется позади, важнее будет промышленный рост.

На лекциях я приглядывался к нашему интернационалу. По Пушкину - "смесь одежд и лиц, племен, наречий, состояний". Фрэнк из Лос-Анджелеса любил невзначай показывать свои фото с голливудскими звездами, а когда фотографировали его, с быстротой мима надевал улыбку, как на рекламе зубной пасты. В блокноте, я подглядел, Фрэнк ничего не записывал, только точки ставил и задавал всегда один вопрос - об индексе Доу-Джонса. Другой американец Джим Ландерс держал неприступный вид, как полагается лауреату Пулитцеровской премии. Высшей наградой журналистики его наградили за исследование в 14 странах проблемы насилия в семье против женщин. Америка читала взахлеб и целый год лила слезы. Уверен, нашего читателя россказнями о чужих бедах не проймешь. Джим не исключает, что следующая его работа будет посвящена насилию против детей и проблеме усыновления. Тогда Джиму не миновать России.

Самым беспокойным был Отмар из спокойной Швейцарии. Отмар вдруг осознал, что в нашем туре он единственный журналист из Западной Европы, и простодушно решил, что его наблюдения будет читать вся просвещенная публика. Отмар потерял покой, забыл о культурной программе, начал курить, как комиссар Мегрэ, и писал ночи напролет. Я предположить не мог, что швейцарцы могут быть такими нервными. Но капитализм ломает людей.

Милейший турок Серкан был тих и всегда печален. Серкан полюбил дочку тайваньского дипломата, которую увидел на африканском Берегу Слоновой Кости. Уже заказали свадебное путешествие в Лондон, но родители сказали невесте, что выйти замуж она может только за китайского мандарина. Серкан пишет мне письма и выражает соболезнования по поводу наших бесконечных трагедий...

Красавица Паола из Риги тоже грустна. Бывший бойфренд попросил напомнить название курорта, где они отдыхали и куда он собирается с новой подружкой. Паола удивляется, как она могла жить с таким черствым, бессердечным человеком. Вдобавок цены на жилье в Риге жуткие, налоги выросли, и жизни совсем нет.

В последнее утро я спустился в ресторан. Там сидел один лишь Аарон в окружении горы тарелок и похожих на молочниц официанток в передниках. Аарон рассказывал о маршале Тухачевском. Немки хлопали непроспавшимися глазами и предлагали Аарону добавку.

Теперь мне не дает покоя простая мысль. Отчего государства враждуют, если люди так похожи друг на друга? Может быть, надо чаще говорить друг с другом и не слушать политиков? Наивная мысль, скоро забудется.