Острый ум и удивительное человеколюбие, интеллигентность и умение достигать поставленные цели – эти, в общем-то, не противоречащее друг другу качества, в одном человеке встречается удивительно редко.

Ученый с мировым именем, доктор геолого-минералогических наук, профессор, автор и ведущий документальных фильмов и научно-популярных передач – это только одна часть его жизни. Множество людей, поющих про перекаты или Атлантов, даже не догадываются о причастности автора к науке: для них он – основоположник авторской песни, поэт и бард.

Александр Городницкий дал в Новосибирске два концерта, заложил именной кирпич на стене клуба «Под Интегралом» и дал интервью нашему сайту.

— Александр Моисеевич, Вас достаточно регулярно можно видеть на телеэкранах – в документальных фильмах, реже в научно-популярных передачах. Как впечатление от нашего российского телевидения?

— Я действительно появляюсь на экранах, но только в документальных или научных фильмах, связанных с моей работой. Скажем так, телевидение бывает разным. Одно дело политическое телевидение, бездарное и сервильное, а другое – занимающееся пропагандой науки и культуры. Последнее, к сожалению, не является доминирующим на наших многочисленных каналах. Так что в целом современное телевиденье выглядит ужасно – рассадник фальши, насилия и безкультурия. Хорошие передачи и фильмы зачастую показывают поздно ночью, рассчитывая на непонятно какого зрителя. Единственный канал, который еще можно смотреть – это телеканал «Культура».

— А что стало с Вашей передачей «Атланты в поисках истины»?

— Я подал телеканалу «Культура» заявку на новый цикл передач. Слава богу, нам есть что подать – в российской науке существует масса интересных проблем. Пока наша заявка не принята... Это грустно, потому что старые выпуски получили высокий рейтинг и по просьбам телезрителей были несколько раз повторены. Жаль, что телеканал «Культура» не нашел нужным выпустить этот цикл на DVD – меня завалили письмами с вопросом, где можно найти эти передачи. Пока ошибку, как всегда в таких случаях, исправляют пираты...

— Когда-то Вы сказали, что в первую очередь считаете себя научным работником, а не поэтом, бардом или телеведущим. Как ученый, как бы Вы охарактеризовали состояние современной российской науки?

— Думаю, ваши читатели и сами могут ответить на этот вопрос: Академгородок – один из ведущих научных центров, что происходит здесь – тоже происходит и во всей науке. По моим ощущениям, никаких положительных изменений в организации науки, а особенно в фундаментальной науке нет: молодежь продолжает уезжать, а удержать молодые кадры трудно, почти невозможно. В итоге в фундаментальной науке происходит самое неприятное – разрушаются традиционные школы, старшему поколению некому передавать свои знания. Возможно, в СО РАН ситуация другая, но в Москве именно так.

— А с популяризацией науки ситуация улучшилась? Ведь появилось множество научно-популярных фильмов?

— На наших экранах появились в первую очередь американские фильмы – не всегда хорошего качества, сделанные обычно по шаблону. Наши фильмы, на мой взгляд, могли быть интересней, ярче и качественней. Кроме того, закупая фильмы за рубежом, мы ущемляем наших ученых. В итоге, в России ученые воспринимаются как остаточная, никому не нужная категория. Сегодня машинист метро не просто получает в пять раз больше профессора, но зачастую он еще и не понимает, зачем этот профессор существует. Поэтому популяризация науки необходима для ее существования, хоть этот факт и недооценен в нашем обществе.

Зато эфир заполняет «антинаучная пропаганда»: кликуши, лжеученые, доктора каких-то оккультных наук. Люди готовы верить совершенно неправдоподобным вещам, начиная от глобального потепления и заканчивая озоновыми дырами. Народ падок на сенсации, и порою кажется, что людей достаточно запугать получше, чтобы они поверили.

— Но глобальное потепление обсуждается отнюдь не только на российском телевидении...

— В Америке по этому поводу настоящий психоз. Курс «Глобальное потепление» введен даже в школах. Я недавно был в Америке и перед презентацией в библиотеке Конгресса получил предупреждение – ни в коем случае не затрагивать тему глобального потепления, мое мнение противоречит политике Гора. В прошлом году министры со всего мира совершенно серьезно обсуждали – что делать, когда уровень мирового океана поднимется. Ничего! Во-первых, сделать тут ничего нельзя в принципе, а во-вторых, он не поднимется! Соавтор Гора предсказал, что за два года растают Гималайские ледники – два года прошло, а ледники все не тают... Так что я постоянно повторяю, глобального потепления нет.

— Вы снимаетесь не только в своих научно-популярных фильмах. Отслеживать качество и достоверность фильмов, в которых приняли участие удается?

— К сожалению, не всегда... По крайней мере, два раза влипал со страшной силой. Приезжает съемочная группа, просит высказаться по проблеме. Ты говоришь свои мысли по этому поводу. А в итоге, вышла передача с моим участием про египетские пирамиды – хотя я про них ничего не говорил и говорить не мог! Но смонтировать можно что угодно. Так что я зарекся принимать участие в подобных съемках.

— В своей книге «След в океане» пишете, что на Вашу жизнь и на выбор профессии невольно оказала влияние национальность. В современной России проблемы антисемитизма по-прежнему актуальны?

— Очень важна личность человека, стоящего у власти. И Сталин, и Хрущев, и многие другие руководители были антисемитами (это доказанные научные факты). Отсюда еврейские группы или квоты в университетах, отсюда негласные предписания не продвигать по служебной лестнице и т.д. Возьму на себя смелость утверждать, что нынешнее руководство антисемитами не является. Поэтому государственного антисемитизма у нас нет – этот позор закончился, слава богу. Но с другой стороны, в стране развивается чудовищная ксенофобия – античеченские, атнигрузинские настроения, раздутые войнами; расово-нацистские организации, привлекающие молодежь, лозунги «Россия для русских» и убийства на национальной почве. У нас в стране и евреев то почти не осталось, а бытовой антисемитизм еще есть... Исключительно мерами по линии МВД эту проблему не решить. Необходимо перестроить структуру воспитания молодежи как раз тому пресловутому интернационализму, о котором столько говорили в Советском Союзе и которого у нас никогда не было. Вопрос этот стоит для России очень остро, потому что касается он не евреев или кавказцев, а самого существования Российской Федерации.

— Вы много ездите с лекциями. Где сегодня лучшее высшее образование, на Ваш взгляд?

— Ваш Новосибирский университет считается одним из лучших. Для университетов важна школа – у вас она есть. Лаврентьеву ведь почему удалось создать этот оазис науки? В то время как в Ленинграде и Москве смотрели на анкетные данные, он собрал просто талантливую молодежь. Есть сильная школа в МГУ. Что касается Америки, то у них есть возможность переманить лучших ученых мира – они платят.

— Русские студенты от студентов других стран отличаются?

— Не так давно у нас был интересный разговор с нашим русским профессором, преподавателем теоретической физики в Мальбургском университете. Немцы удивительно дисциплинированные студенты – все делают, что ни скажешь. И я стал жаловаться на своих студентов МГУ – то пьют, то гуляют. На что последовал ответ: «Не скажите, у немецких студентов тоже есть свои особенности. Например, когда я даю им трудную задачу, они просят меня указать – в какой литературе можно найти решение. Решать самому нерационально, кто-то уже проделал эту работу... Поэтому из немецких студентов получаются отличные служащие – аккуратные и исполнительные. А для теоретической физики важно другое – мыслить самостоятельно, не по шаблону. Русский студент зачастую не знает правильного решения и вынужден искать его сам – так русские приходят к нестандартным решениям и получают научные открытия».

Кстати, недавно я читал лекции в Гарварде и обратил внимание, что в аудитории одни китайцы. На мой вопрос «почему», мне полушутя ответили: «А Вы не знаете, что такое американский университет сегодня? Это место, где русские профессора обучают китайских студентов».

— Желание уехать жить за границу не возникало?

— Если бы возникло, я бы уехал – возможности были и есть сейчас. Но желания не возникало по целому ряду причин. Во-первых, как это ни смешно звучит в наше время, я здесь родился и считаю эту страну своей Родиной. Во-вторых, мой язык – русский: я на нем пишу, думаю, чувствую, и другого языка так знать я уже не буду. А в-третьих, кое-что из написанного мною заставляют взять ответственность: есть поступки, которые обесценят эти стихи и песни. А они самое ценное, что было у меня в жизни.

Юлия Черная