Своими воспоминаниями делятся Председатель петербургской еврейской общины М.Д. Грубарг, волонтер Благотворительного центра Синагоги Белла Семеновна и шамес Малой Синагоги реб Зуся Гуревич.
Марк Давидович Грубарг:
- Это был гигант, каких больше нет. Один из последних исконно религиозных людей. Мудрый, светлый, но при этом очень человечный и живой. Мне случалось видеть его на празднике и подвыпившим, он мог пошутить, посмеяться. Его смерть – огромная утрата. На нас, тех, кто знал реб Лейбу, лежит огромная ответственность. Мы не можем сравняться с ним, но должны хотя бы помнить о том, каким он был. О том, каким должен быть настоящий человек.
Реб Зуся:
- Это был удивительный человек. В 90-е годы реб Лейба почти полностью ослеп. Но он знал всю Тору, все молитвы наизусть! Когда в Субботу выносили свиток Торы и начиналось чтение, он – по памяти! –делал замечания чтецу, если тот ошибался. Он вообще очень сердился, когда какую-то заповедь выполняли неправильно.
Белла Семеновна:
- Да, он был немного вспыльчивым, но при этом очень добрым, теплым, уважительным человеком... Сам слепой, но все время порывался помочь другим. Зная, что я одинока, он, чужой, в общем-то человек, приглашал меня в свою семью на Шабат – старался, чтобы я почувствовала настоящий семейный праздник. У него была такая манера поведения, что все к нему тянулись. Я не знаю человека, который плохо бы к нему относился.
Реб Зуся:
- А как он молился! Это была настоящая хасидская молитва. Ему не всегда давали молиться у омуда (места для ведущего молитву – ред.). Потому что все вокруг спешат, а он молился по-настоящему, медленно. Иногда кто-нибудь не выдержит, начнет поторапливать: «Быстрее!» А он: «Не могу я быстрее!»
Белла Семеновна:
- Он молитву пропускал через себя. Весь выкладывался. Он молился как-то …осязаемо, что ли, словно каждое слово представлял себе как зримый объект.
Реб Зуся:
- Кадиш, йорцайт (молитву за упокой души – ред.) если просили его прочесть, читал для всех, никому не отказывал. В последние годы он ходил в Синагогу пореже – сказывалась болезнь. Но всякий раз, как он приезжал, его вызывали к Торе. Потому что мы не знали, сколько ему еще осталось ходить…
Во время молитвы он плакал иногда. Ну что тут сделаешь? Так, подойдешь, погладишь…
Белла Семеновна:
- Реб Лейба сам был шойхет, и отец его был шойхет. Он привык с детства кушать много мяса. Ему не хватало того, что можно было купить в кошерном магазине. Куры там есть, а мясо – редко. За обедом, глядя в тарелку, он в шутку говорил: «И это – все?»
Реб Зуся:
- Вообще, он очень гордым был человеком. Ничего ведь не видел, но палку с собой не брал – из гордости! Ни за что было его не уговорить ходить с тростью.
Белла Семеновна:
- Помню, однажды мы в метро вместе ехали. Он бежит впереди, ни за что не хочет идти потише! А мне так боязно – вдруг упадет! Бегу за ним со всех ног, краснее свеклы. А трогать мне его по закону нельзя! Но он меня не слушает, не сбавляет шаг!
Наверное, у него был непростой характер. Но это был настоящий, редкий человек. Он был с нами всегда. И мы не думали, что настанет день, когда его не будет… |