|
Тогда еще никто из нас не знал, что ровно это же название – Laterna Magica – носит книга знаменитого кинорежиссера Бергмана, издательство духовной литературы в Москве, выставочная галерея в Финляндии и театр в Праге!
- И как Вам такое обилие тезок – вызывает гордость или смущает?
- Скорее смущает. Но ничего не поделаешь, название прочно закрепилось за ансамблем. А все-таки Яндекс первую ссылку дает на нас! (смеется)
- В исполнении старинной музыки вы стремитесь к аутентичности. Но можно ли восстановить звучание мелодий, умолкших в далеком прошлом?
- Это вечный вопрос для всех, кто занимается старинной музыкой. В самом деле, как мы можем взять на себя такую ответственность – судить о том, как звучала, а как не звучала музыка восемь веков назад? Даже если сохранились факсимиле нот (а их дошло до нас совсем немного – в средневековье бережного отношения к документам не было, что-то выбросили, во что-то рыбу завернули!) – они мало что скажут нам о технике и манере исполнения. Поэтому сейчас термин «аутентичность» вообще стараются не использовать, взамен говорят об «исторически информированном исполнительстве». А представления о том, как воссоздавать исконное звучание, постоянно меняются. Каждые 10 лет появляются новые подходы к технике исполнения, к интерпретации иконографии (изображений на полях нот – в средневековье на полях нередко рисовали жонглеров, ангелов с музыкальными инструментами). Мы стараемся держаться в русле современных мировых тенденций, собираем, так сказать, крошки с барского стола – читаем, лазаем по Интернету в поисках новых сведений и факсимиле.
Впрочем, есть и некие незыблемые вещи, например, отношение к басам. На основании имеющейся у нас информации приходится думать, что в средневековье не было басов. Просто не имелось соответствующих инструментов! А для современного уха басы в высшей степени привычны. Поэтому для нас средневековая музыка может звучать монотонно, пронзительно, даже гнусаво.
- И как же вы достигаете компромисса между исконностью звучания и потребностями современного слушателя?
- А никакого компромисса и нет! Басы – это явление более позднее. Виолончель, к примеру, появилась только в 16 веке. Такое насилие над исторической и музыкальной достоверностью абсолютно неоправданно. Если уж говорить о компромиссе, то это, скорее, компромисс между тем, как музыка могла звучать, и тем, что мы в состоянии сделать. Если удается сделать хорошо, публика моментально на это отзывается! В прошлом году я даже удивилась. Мы исполняли две очень длинные средневековые песни. Вернее, сами их мелодии были коротенькие, но без конца повторялись. Ну представьте себе, к примеру, песню Кати Лель на радио, которая длится вместо трех минут пятнадцать!
- Ужас какой!
- А мы сыграли эти длиннющие средневековые произведения, и публике так понравилось! Даже люди, далекие от музыки, до сих пор вспоминают этот концерт! Поэтому мое мнение таково: не нужно намеренно вызывать у публики восторг и любовь к старинной музыке. Если удается сыграть достоверно, то эта музыка ложится абсолютно естественно!
- А в чем секрет обаяния средневековой музыки для слушателя, чем она так «цепляет»?
- Начнем с того, что в классической музыке нет барабанов. А в современной музыке звук унифицированный, набор инструментов стандартный. Людям не хватает динамики! Ведь, по моему глубочайшему убеждению, в основе музыки – не мелодия, а ритм. Скучно без конца жевать одно и то же. А тут – разнообразие ритмов, экзотические инструменты!
К тому же, нашей культуре свойственно с особым уважением относиться к прошлому. Для более ранних культур это не характерно. Например, до конца 18 века никто и не вспоминал о музыке прошлых веков. Мода вспоминать то, что было века назад, пришла недавно. Недаром сейчас так популярен исторический роман. Если проводить аналогию с литературой, то именно жанру исторического романа можно уподобить наше исполнение старинной музыки: с одной стороны, это не фэнтези, потому как присутствуют элементы исторической достоверности, с другой стороны, это и не в чистом виде история, потому что имеет место взгляд автора из другой эпохи, который выносить за скобки нельзя, да и не нужно.
- Так все-таки: что для Вас исполнение старинной музыки – экскурс в прошлое или современное переживание?
- Безусловно, современное переживание. Ведь каждый раз это личное творчество. Даже когда мы играем одну и ту же программу, то в какой-то момент вдруг решаем все переделать. Другая аранжировка, другой подбор инструментов, другая расстановка акцентов. Это живой, сиюминутный процесс. Проходит еще полгода – и переучиваем все заново. Иногда откровения случаются прямо во время концерта!
- А что будет, если старинную музыку сыграет современный оркестр, с современным подбором инструментов?
- Ничего хорошего. Такой опыт, кстати был. Одно время барочную музыку пытались играть на современном рояле, скрипке…Вышло нечто убогое, это многим дало повод говорить: вот, не умели раньше писать музыку, то ли дело в наше время! А ведь если грамотно реконструировать музыку и подобрать инструменты, получается такая красота!
- Кстати, а кто занимается реконструкцией, расшифровкой нот?
- Есть такая порода музыкантов-ученых, они этим и занимаются. Мы, кстати, себя к этой породе не относим, просто пользуемся плодами чужих трудов, хотя, конечно же, сверяемся с факсимиле.
- Названия ваших инструментов впечатляют: колесная лира, тар, фидель, сантур… Сложно ли было вашим исполнителям переучиться с обычных инструментов на старинные?
- Да не особенно. К примеру, на фиделе играет альтист, закончивший консерваторию. Ему разве что немного сложновато перестраиваться при переходе с одного инструмента на другой: слишком велика разница в эстетике звука. На сантуре играет Арман Хабиби, он иранец, изучавший персидскую классическую музыку с детства. Наша флейтистка Катя Бонфельд играет на барочной флейте уже 20 лет и учит этому детей. Тарас Драк научился играть на таре сам.
- А на колесной лире, насколько мне известно, в старину играли вдвоем. Как Вам удается справляться в одиночку?
- (смеется) Это раньше они были огромные, а теперь поменьше! На колесной лире я тоже научилась играть самостоятельно. По образованию я пианистка, музыковед, но освоила и колесную лиру, и портативный орган! С этими инструментами еще легко, они ведь клавишные, а вот вскоре мне предстоит освоить канун – это что-то вроде арабских гуслей.
- Мне, как (в далеком прошлом) выпускнице музыкальной школы это очень сложно понять. Ведь обычно даже один инструмент осваивают годами и под чутким руководством преподавателя… Вот на скрипке, к примеру, разве можно научиться играть самостоятельно?
- Конечно! Прекрасный пример – Дмитрий Храмцов из «Добраночи». Он выучился играть на скрипке во взрослом возрасте и стал высококлассным музыкантом-клейзмером. Наша классическая музыкальная школа – это жуткая мясорубка. Все гениев вырастить стремятся! А в результате люди отвращаются от физической вкусности игры. Ведь когда учишься играть сам, это огромное удовольствие! Научился играть две нотки – и уже кайфуешь! А этот кайф передается и слушателям.
- Что ж, остается пожелать вам творческих успехов! Спасибо за беседу! |
