МОЙ ДЯДЯ ЛЕВ
Лев Ефимович Апатовский – чемпион по классической
(французской) борьбе среди Высших военно-морских учебных заведений (ВМУЗ ВМС). 1950
г.
Мой
дядя – Лев Ефимович Апатовский – живет в Канаде. Ему 83 года. Дядя Лев –
человек разносторонний: спортсмен, морской офицер, доктор технических наук,
талантливый изобретатель и инженер. Последний раз я видел дядю 16 лет назад,
когда его провожали в эмиграцию. Я оказался в большой компании друзей Льва
Ефимовича и его супруги Эсфирь Яковлевны. Жизнерадостные интеллигентные люди
весело и оживленно что-то обсуждали. Всех тонкостей беседы по малолетству я понять
не мог. Запомнился знаменитый математик Б. Г. Зив – автор пособия, по которому
до сих пор учатся многие школьники Петербурга.
Я
наблюдал за движениями дяди Льва. Он был необыкновенно энергичен. Казалось,
каждому гостю он хочет передать частицу своего оптимизма, добродушия и
уверенности. Именно таким я его помню – светлым улыбающимся человеком, проявлявшим
заботу и внимание ко всем близким.
Лев
Ефимович увлекался фотографией. Уезжая, он подарил нам старые фото. Разглядывая
черно-белые фотокарточки, я подумал о том, что многое требует комментария и
решил отправить в Канаду вопросы о его жизни. Прошедшее с каждым днем ускользает от нас и хочется
остановить и сохранить его бесценные детали.
Семья Апатовских. Довоенные годы
Лев Ефимович появился на свет в городе Армавире Краснодарского
края 29 июня 1929 г. в семье Ефима Львовича (Хаима Меер-Лейбовича) и Иды
Михайловны Апатовских.
Справа налево: Ефим
Львович Апатовский, Борис Ефимович, Ида Михайловна, Лёва в парке «Сосновка». 1934
г.
При большевиках Хаима Меер-Лейбовича (1892 – 1964) именовали
в документах Ефимом Львовичем, но в семье, по словам родных, звали Хаим. Многие
фотографии супругов Апатовских подписаны «Хаим и Ита». Ида Михайловна
Апатовская (Львова) (1898 – 1987) – мама Льва Ефимовича – родилась в 1898 году
в городе Золотоноша на Украине. Училась в хедере. Дядя Лев вспоминает: «родители моей мамы жили в Харькове и в первые дни оккупации были убиты немцами».
Дядин папа – Ефим Львович – был красивым и добрым
человеком. Согласно семейным воспоминаниям, он обладал мягким баритональным басом,
играл на скрипке и мандолине. Он родился в 1892 г. в городе Корсунь на Украине
и когда попал вольноопределяющимся в царскую армию – организовал струнный
оркестр в своем подразделении. Художник Леонид Фроимович Амчиславский (мой папа)
– приводит любопытный эпизод, услышанный им от Хаима Апатовского. В 1950-х гг. Л.
Ф. Амчиславский рисовал портрет Хаима, а тот играл художнику на скрипке. Хаим рассказал,
что в царской армии был запевалой, так как имел абсолютный слух. Он всегда
верно брал ноту, а строй подхватывал за ним. Однажды, когда подразделение Хаима
Меер-Лейбовича совершало марш-бросок и офицер скомандовал
«запевай!», еврейского «солиста» охватило оцепенение. Он не смог произвести ни
звука… Казалось бы – обычное дело – входя в какой-нибудь
городок солдаты запевали песню, а тут тишина… Причина оцепенения была проста и
трогательна. В городке, куда вступала воинская команда, жила девушка, которая очень
нравилась Хаиму. Он испытал безумное стеснение, почувствовав, что она может его
услышать… Всё же – солист преодолел смущение и затянул
веселую солдатскую песню. Хаим окончил гимназию в Варшаве, а в советские годы работал
экономистом. Он мог подобрать любую мелодию на своей скрипке. Однако был одарен
не только музыкально. Хаим мгновенно перемножал в уме трехзначные числа.
Родные свидетельствуют, что Лев Ефимович унаследовал от
отца жизнелюбие и оптимизм. В 1930 г. маленький Лёва стал жителем северной
столицы – семья Ефима Львовича и Иды Михайловны переехала в Ленинград. Два года
они жили в Разливе, затем в Выборгском районе на Старопарголовском проспекте.
Первые воспоминания детства дяди Льва связаны с родными, составлявшими
его раннее ленинградское окружение. У Левы был старший брат Боря (1918 – 1982).
Борис Ефимович также вобрал яркие черты своего отца Хаима – доброту,
открытость, дружелюбие, любовь к пению (любимый романс «Скатерть белая залита
вином»). Во время семейных застолий Борис был в центре внимания, радовал всех
исполнением романсов.
Лев Ефимович вспоминает: «Особенно запомнился твой дядя – Витя. Мы часто ходили в гости к
родителям твоего папы, которые жили тогда на набережной Фонтанки, и
переворачивали квартиру вверх дном, забирались на шкаф. Он очень любил со мной
возиться, хотя и был немного старше».
Дядя Лев рассказывает, как участвовал в кошеровании посуды,
которое проводила бабушка Шифра Боруховна Апатовская (в
девичестве Зурочкина): «Твоя прабабушка
соблюдала все еврейские обряды, молилась и ела только кошерную пищу. Я даже
помогал ей превращать обычные кастрюли в кошерные путем опускания раскаленного
камня в кипящую воду».
В семье сохранилась память о брате бабушки Шифры, который
обладал прекрасным тенором. Он был убит совсем молодым – во время белогвардейского
погрома на Украине.
Дядя Лев помнит и о внутрисемейном идише: «Мама и папа говорили на идиш между собой,
особенно, когда хотели, чтобы я ничего не понял, но постепенно некоторые слова
становились понятными. Помню, что папа читал маме вслух Шолом-Алейхема».
В 1937 г. дядя Лев пошел в школу № 31, располагавшуюся на
улице Рашетовой на углу проспекта Энгельса в Выборгском районе.
Группа отличников 3-го Б класса 31-й школы Выборгского района Ленинграда.
Лёва Апатовский стоит второй
слева. Фира Кейлина сидит вторая справа. 1940 г.
Война.
Жизнь в эвакуации.
Когда началась война, Лев, которому через неделю
исполнялось 12 лет, «находился в парке
Сосновка на гулянии».
Лев Ефимович: «В этом парке часто проводились гуляния в
находящемся вблизи него лагере ОСОАВИАХИМА.
В конце июля
1941 года завод авиационной промышленности «Красный октябрь», где работал мой
папа, вместе с работниками, их семьями и оборудованием был перебазирован в
город Уфу. Мы ехали в товарных вагонах через Вологду 15 суток.
Было несколько
воздушных тревог, но наш эшелон не бомбили. Перед самым отправлением нашего
эшелона со станции Кушелевка дядя Фроим привел и посадил в наш вагон твоего
папу, который выехал из Ленинграда вместе с нами».
О жизни в эвакуации дядя Лев пишет:
«По приезде в Уфу
нас поселили на окраине за рекой Уфимкой в домике, принадлежавшем татарской
семье. Нас приняли очень приветливо. Но это было очень далеко от завода,
который находился в Сталинском районе города Уфы, до него нужно было добираться
на поезде (сейчас это отдельный город Черниковск). Дорога занимала более двух
часов.
Через
некоторое время мы переселились ближе к центру города на улицу Гоголя и прожили
там около года. Здесь я учился в 5 классе. Летом нам предоставили комнату рядом
с заводом во вновь построенном 2-х этажном доме. В этой комнате, кроме нашей
семьи жили два подселенца – рабочие завода. Нас отделяла занавеска. Страха за
будущее у нас не было. У меня точно не было. Мальчишке в 12-13 лет все было
интересно. В 1942 г. поступил в 6-й класс мужской школы, где подружился с
Аркадием Астровым. Был активным пионером. Назначен
начальником штаба пионерской дружины школы. За активный сбор металлолома
дружина была награждена грамотой ЦК ВЛКСМ».
Справка о работе слесарем
на военном заводе в Уфе во время войны,
куда был эвакуирован из Ленинграда авиационный завод.
Лёва пошел работать на завод, когда ему еще не исполнилось 14 лет.
Лев Ефимович рассказывает о том, как в 14 лет пошел
работать на завод:
«После окончания
6-го класса решил поступить работать на завод № 26 (сейчас – п/я 20). Я с детства
любил мастерить. И, кроме того, я начал, работая на заводе, получать
продовольственную карточку «особого рабочего». А это 800 грамм хлеба в день и
увеличенную норму других продуктов. Семье нашей стало сытнее (норма иждивенца –
400 грамм хлеба, моя норма как школьника).
На заводе
изготавливались авиационные моторы конструкции знаменитого конструктора В. Я.
Климова М-105 и М-107. В нашем цехе численностью около 2-х тысяч человек
изготавливались главные и вспомогательные шатуны для моторов. Станки для их
изготовления оборудовались специальными устройствами (приспособлениями,
например, поворотными столами для фрезерных станков). Я занимался ремонтом и
наладкой этих приспособлений. Поскольку для 14-летних был шестичасовой рабочий
день, то после года работы я начал без отрыва от производства учиться в седьмом
и восьмом классах. На заводе был принят в комсомол.
Работа для меня была в
удовольствие. На заводе были приличные столовые. Первый год был довольно
трудный, мы обменивали вещи на продукты, но потом нам дали участок целины 4
сотки, и мы собрали большой урожай картошки, лука и тыквы, вырыли погреб для
хранения (жили на первом этаже), и стало значительно легче
Удостоверение к медали "За доблестный труд в
Великой Отечественной Войне"
Следили за
событиями на фронтах. Переживали неудачи. Радовались успехам. Я даже успевал
участвовать в самодеятельности и начал учиться в секции классической борьбы».
Возвращение
в Ленинград.
Пушкин
и Шолом-Алейхем в подлиннике
Окончание войны семья Апатовских встретила в Уфе – все радовались победе и мечтали вернуться в
Ленинград:
«В 1946 году папе удалось добиться
перевода в Ленинград на старый завод – сейчас Объединение имени Климова. Наш дом
оказался разобранным на дрова. Нашу семью приютили Амчиславские. Мы жили у них
около двух лет. Потом папа получил комнату сначала в бараке в Выборгском
районе, а позднее на Краснопутиловской улице».
Леонид
Амчиславский вспоминает, что после войны, вернувшись из эвакуации, часть
большой семьи Апатовских-Амчиславских ютилась в маленькой квартире на Лесном
проспекте. Тут жили представители трех еврейских семей. Школьник Лева
Апатовский разучивал сцены из пушкинского «Бориса Годунова». (Папа
вспоминает слова из сцены в корчме – диалог между хозяйкой и Варлаамом:
«Чем-то мне вас потчевать, старцы честные? Варлаам: «Чем бог пошлет, хозяюшка. Нет ли вина?»). Фроим Нафтулович Амчиславский – хозяин дома
– читал родным Шолом-Алейхема на идиш: «Все
жильцы квартиры № 85 – вспоминает Лев Ефимович – с удовольствием слушали».
В 1946 г. дядя Лев пошел в школу в 9 класс. Школьное руководство заметило
энергичного юношу и не желало расставаться с ним. Лев Ефимович вспоминает:
«После окончания 9-го класса хотел
перевестись в вечернюю школу по материальным соображениям. Но директор 107-й
школы меня не отпустил и предложил работу в школе старшим пионервожатым младших
классов. Таким образом, я закончил эту школу».
Грамота Л.Е. Апатовскому – победителю VIII Спартакиады ВМУЗ ВМС (Высших морских учебных
заведений Военно-морских сил), 26 января 1950 г.
Курсант
военно-морского училища им. Дзержинского.
Чемпион
по борьбе Лев Апатовский
После окончания школы Лев Ефимович решил поступать в Высшее Военно-Морское
Инженерное Ордена Ленина Училище им. Дзержинского (ВВМИОЛУ). Причины подобного
выбора были рациональными и романтическими
одновременно. Он хотел стать инженером-механиком, как брат Борис. В материальном
отношении послевоенная жизнь была крайне тяжелой. Упомянутый выше «жилищный вопрос»
сковывал возможности советских людей. «Жилищные
условия не позволяли плодотворно заниматься дома» – подчеркивает дядя Лев.
Он старался освободить родителей от тяжести собственного содержания, пытался поддерживать
себя самостоятельно. Кроме того, юношу вдохновили книги о военно-морской службе
и школьная встреча с блистательными курсантами училища. Вскоре дядя Лев и сам
стал таким…
Период учебы продолжался с 1948 по1954 гг. Дядя не только добился немалых
успехов в обучении, но и завоевал высокие спортивные награды.
В кратких, по-военному сдержанных выражениях, он говорит об этом так: «Во время учебы в училище усиленно и успешно
занимался классической (французской) борьбой. В 1949 г. занял первое место на
соревнованиях на первенство Ленинграда по третьему разряду. В 1950 году то же
самое по второму разряду. На спартакиаде среди высших военно-морских учебных
заведений в 1950 г. завоевал звание «чемпион ВМУЗ».
В столь скромной манере засвидетельствован тот факт, что 21-летний Л.Е.
Апатовский стал первым борцом среди всех курсантов Высших военно-морских учебных
заведений в своем весе.
На пятом курсе в звании мичмана. 1953 г.
Национальный
вопрос. Курсанты-евреи
Спросил я Льва Ефимовича и о том, запомнил ли он «черные годы» советского
еврейства – борьбу с «космополитами», роспуск Еврейского антифашистского
комитета и другие трагические события эпохи: «Конечно, помню. Мы молчаливо
расстраивались. На взаимоотношениях с товарищами и сослуживцами это никак не
отразилось».
Было интересно узнать, как «национальный вопрос» проявлялся в курсантской
среде. Выяснилось, что за годы учебы он не испытал антисемитских настроений:
«Национальный вопрос никак не
проявлялся ни в училище, ни во время службы на флоте. Из 28 курсантов в нашем
классе в училище было восемь евреев. Были евреи и в других классах. Точные
цифры сейчас не помню. Раньше не задумывался, а состояние в нашем классе
установил по фотографии».
Команда училища им. Дзержинского, занявшая первое
место по классической борьбе. Лев Апатовский – второй справа. 1952 г.
Служба на флоте
В мае 1954 г. Лев Ефимович окончил училище и получил диплом с отличием
инженер-механика по специальности корабельные паросиловые установки. Молодого инженер-лейтенанта назначили командиром машинно-котельной
группы на корабле. В 1955 г. дядя Лев стал командиром боевой части 5 (электромеханическая
боевая часть, в подчинении один офицер и около 120 матросов и старшин).
Лев Апатовский в звании инженер-лейтенанта.
1954 г.
О службе Лев Ефимович рассказывает:
«Служба была такая же, как у любого
офицера на корабле. У каждого офицера на корабле имеется в заведовании техника
и обслуживающий ее личный состав. Только у командира электромеханической боевой
части их значительно больше».
В 1957 г. Л. Е. Апатовский получил увольнение в запас и перешел на работу в
народное хозяйство. Это было непросто. Помогло сокращение армии и флота,
проводимое в ту пору Н.С. Хрущевым.
Команда офицеров противолодочного корабля.
Лев Апатовский – второй справа. 1955 г.
Работа в
советской энергетике
Через месяц после увольнения он поступил в ЦКТИ им. Ползунова на должность
старшего инженера (Центральный котло-турбинный институт).
Лев Ефимович трудился в отделе тепловых электростанций. Предметом его работы, а
затем научных исследований, стало повышение экономичности паротурбинных установок
тепловых электростанций. Бывшему морскому офицеру поручали сложные разработки.
У Льва Ефимовича появились идеи, которые он оформлял в виде изобретений и
статей в технических журналах: «эти идеи
позволяли совершенствовать тепловые схемы энергоустановок и обеспечивать
экономию топлива. На этой основе и была написана кандидатская диссертация».
Однако, добившись высокой научной степени, Апатовский не прекратил своих
научно-практических разработок:
«…будучи руководителем группы из 8
человек, я продолжил уже самостоятельно дальнейшие исследования … в содружестве
с заводами энергомашиностроения, которые после обобщения и оптимизации
смогли послужить материалом для
докторской диссертации. Я защищался в Москве, так как моей специальности не
было в ученых советах Ленинграда. Защита состоялась в Энергетическом Научно-Исследовательском
Институте им. Кржижановского. Голосование было единогласным».
Рабочая
комиссия при Совете Экономической Взаимопомощи (СЭВ)
Л. Е.
Апатовский – ученый секретарь. 1970-е гг.
Дядя Лев отмечает, что у него «было
многонациональное окружение. Большинство кандидатов наук в отделе тепловых
станций были еврейского происхождения».
Такова в общих чертах судьба Льва Ефимовича Апатовского,
покинувшего Петербург в середине 1990-х гг. Жизнь дяди Льва представляет пример
позитивной биографии советского еврея, нашедшего не только свою нишу в
общественной системе, но и добившегося значительных успехов. В целом, евреи СССР
– физики и математики, теоретики и изобретатели, деятели искусства и культуры –
формировали основу этой системы, поддерживали ее жизнеспособность, питали её
своими идеями и талантом. Бывали и иные примеры еврейских судеб в советском
обществе, примеры глубоко трагичные. Можно вспомнить о судьбах многих «отказников»,
боровшихся за выезд в Израиль; о тех, кто выступал уже не за свое национальное
возрождение, а за обновление общеполитическое; вспомнить о тех, кто становился
жертвами репрессий или антисемитизма. Недавно мне довелось побеседовать с
историком Михаэлем Бейзером – бывшим «отказником», одним из лидеров еврейского
культурного возрождения 1980-х гг., написавшим первое обобщающее исследование
об истории евреев Петербурга. Я задал Михаэлю Сулевичу вопрос: «Почему судьбы
ленинградских евреев такие разные? Почему одни вспоминают о своем советском опыте
с глубокой горечью, а другие с радостью и удовлетворением?» Михаэль Сулевич
ответил, что всё зависело от самого человека. От его душевной природы, от
настроений и состояний, присущих человеку, его склонности к противостоянию или
компромиссу. Оптимизм и жизнестойкость, свойственная семье Апатовских еще со
времен их еврейской жизни в штетле, передалась дяде Льву и помогла ему во всех
испытаниях, которые он преодолевал с неизменной улыбкой на лице, с радостью.
Сегодня Лев Ефимович и Эсфирь Яковлевна живут в Монреале.
Дядя Лев – активный пользователь Интернета. Он переписывается с родными и
друзьями, интересуется музыкой, как и его отец Ефим
Львович. Связи с Россией поддерживаются и благодаря посещению концертов. Об этом
он пишет так: «Наша с тетей Фирой дочка
окончила музыкальную школу по классу скрипки, внучка по классу хорового пения.
Сама тетя Фира до войны училась играть на скрипке и неплохо играла. В настоящее
время мы не пропускаем концерты и спектакли гастролеров из России».
История Льва Апатовского – это частица огромной многоликой судьбы
советского еврейства. Из отдельных биографий, как из камней, складывается
«здание» прошлого, сплетается ткань истории. Важно не утратить этих нитей,
собирать камни...