Суббота, непосредственно предшествующая празднику Песах, по ряду причин, которые будут изложены ниже, называется Великой субботой – Шабат га-гадолъ. С ней связан целый ряд особых обычаев.
Первая Великая суббота наступила незадолго до Исхода из Египта и пришлась на десятое Нисана – то есть за пять дней до освобождения из рабства. В этот день евреи получили первую заповедь, относившуюся, впрочем, только к этому историческому моменту, но не заповеданную на вечные времена: "В десятый день этого месяца пусть возьмет себе каждый по ягненку на каждое семейство, по ягненку на дом" (Шмот, 12,3).
Указание приобрести и подготовить ягненка для пасхальной жертвы за четыре дня до ее принесения относится только к пасхальной жертве, принесенной в Египте. Тора не обязывает и в последующие годы за четыре дня до Песаха выбирать ягненка для пасхальной жертвы; впрочем, именно так было принято поступать, чтобы спокойно выбрать подходящее животное, не имеющее никаких изъянов.
В тот самый день, в субботу десятого Нисана, в Египте были совершены для Израиля великие чудеса. В тот день все евреи выбрали себе ягненка для пасхальной жертвы и привязали его к ножкам кровати.
Видевшие это египтяне (поклонявшиеся ягнятам) изумленно спрашивали: "Для чего это вам нужно?"
И евреи отвечали: "Для того, чтобы принести ягненка в качестве пасхальной жертвы, как приказал нам Всевышний".
Египтяне смотрели в бессильной злобе на тех, кто намеревался зарезать их идола, но не решались даже возмутиться.
С этим днем связаны и другие чудеса, поэтому он и был назван Великой субботой – в честь этих великих чудес.
Вот что сказано в Сефер га-пардес, книге, согласно традиции, написанной великим Раши:
"Субботу, непосредственно предшествующую Песаху, принято называть Великой субботой. Отличие этой субботы от остальных суббот года заключается в том, что в год, когда евреи вышли из Египта, она выпала на исторический день десятого Нисана. Из этого следует, между прочим, что само освобождение произошло в пятый день недели – четверг, как и сказано в книге Седер олам ("Мировой порядок"), в пятой главе.
В этот день, десятого Нисана, в субботу, предшествовавшую освобождению, евреи выбрали себе ягненка для пасхального жертвоприношения. Они сказали себе: "Вот, сейчас мы принесем в жертву идола, которому поклоняются египтяне, и те не решатся напасть на нас". Всевышний сказал им: "Вы увидите сейчас чудо, которое Я совершу для вас. Выберите каждый себе ягненка и держите его при себе до четырнадцатого Нисана".
Когда египтяне увидели, что делают евреи, они попытались отомстить за своего идола, однако их немедленно поразили ужасные болезни, они корчились в страшных муках и не могли причинить вреда евреям. Поскольку в этот день Всевышний совершил чудеса для Израиля, суббота перед Песахом была названа Великой субботой. Так учил рабби Авраам, да будет райский сад его уделом".
Еще до того, как евреи выбрали себе по ягненку на каждое семейство, египтяне были предупреждены, что вскоре погибнут все их первенцы, однако они еще не знали, в какой день их постигнет эта кара. В самом деле, предупреждение: "Еще одну казнь Я наведу на фараона и на египтян" (Шмот, 11,1), относящееся к гибели первенцев, было сделано Всевышним еще в Рош Ходеш Нисана.
Когда египтяне узнали, что в каждом еврейском доме находится связанный ягненок, их первенцы испугались и сказали: "Сейчас наступит отсроченная казнь – ведь наши покровители-ягнята находятся связанные в еврейских домах и не могут нас защитить". В ужасе вошли они в еврейские дома в ту первую Великую субботу, чтобы узнать, какая судьба их ждет.
Вот что говорится об этом в Тосафот (Шабат, 876), цитирующих Мидраш:
"Великая суббота названа так потому, что именно в этот день произошло великое чудо, о котором рассказывает Мидраш: "Когда евреи выбрали в эту субботу свои пасхальные жертвы, первенцы народов мира пришли к ним и спросили: "Для чего это вам нужно?" Евреи ответили: "Это пасхальная жертва во имя Всевышнего, которую мы приносим для того, чтобы он уничтожил первенцев египтян". Испуганные первенцы обратились к своим родителям и к царю с просьбой отпустить еврейский народ, но царь и его министры их не послушали. Тогда первенцы объявили войну остальным египтянам и убили многих из них. Именно поэтому Писание говорит: "Поразивший Египет первенцами его" (Тегилим, 136,10), а не просто "Поразивший первенцев Египта". Это значит, что сами первенцы наносили удары".
В большинстве еврейских общин в Великую субботу принято читать в качестве Гафтары отрывок из книги пророка Малахи, начинающийся словами Веарва: "И приятен будет для Г-спода дар Йегуды и Йерушалаима" (Малахи, 3,4). Его читают и тогда, когда Великая суббота приходится на канун праздника Песах, и тогда, когда она выпадает на один из более ранних дней месяца.
Эта Гафтара выбрана прежде всего потому, что она содержит весть о будущем освобождении, подобную вести о скором освобождении из Египта, посланной в последнюю субботу, проведенную там евреями. Но есть и еще одна причина – ведь именно в Песах Всевышний решает судьбу будущего урожая. Наши мудрецы сказали: "Если не выделяются маасерот, – установленные законом части урожая, полагающиеся когенам, левитам, бедным и т.д. – перестают выпадать дожди, продукты дорожают, люди начинают тратить все свои силы на то, чтобы заработать на жизнь, и все равно не преуспевают в этом, и наступает голод".
А если маасерот выделяются согласно закону, Всевышний благословляет еврейский народ, как сказано в Книге Малахи: "Принесите весь маасер в дом сокровищ, и будет она пищей в доме Моем, и испытайте Меня этим, сказал Г-сподь Цваот, не открою ли вам окна небесные и не изолью ли на вас благословение сверх меры?" (Малахи, 3,10)
Оба приведенных выше фрагмента из Книги Малахи входят в одну и ту же Гафтару, которая читается непосредственно перед Песахом для того, чтобы напомнить всему народу о важности отделения маасерот до того, как будет решена судьба урожая – чтобы урожай не пострадал из-за пренебрежения к маасерот.
Поэтому раввин, произносящий речь в синагоге в Великую субботу, должен напомнить слушателям о важности исполнения заповедей, связанных с выделением трумот, маасерот и доли урожая, причитающейся бедным – заповедей, которые не могут быть полностью исполнены в наше время, когда Иерусалимский Храм разрушен. Принятие и изучение этих заповедей может стать столь же весомым, как и их исполнение – поэтому в первый день Песаха, когда решается судьба урожая, Всевышний исполнит обещание, данное пророку Малахи: "Изолью на вас благословение сверх меры".
Мы отмечаем память о чуде, совершенном в Великую субботу, не десятого Нисана – календарную дату этой субботы, а именно в субботу – последнюю субботу перед праздником Песах, а десятое Нисана не отмечаем совсем. Почему? Ведь в Торе сказано, что упомянутое событие произошло "десятого числа месяца", причем то обстоятельство, что этот день пришелся на субботу, там даже не упомянуто.
Наши мудрецы объясняют, что Всевышний совершил чудо и спас евреев от опасности, возникшей оттого, что они в течение всех лет жизни в Египте соблюдали субботу. Египтяне знали об этом и привыкли к тому, что в субботу евреи не имеют дела с животными. Поэтому они очень удивились, увидев, что евреи, повинуясь воле Всевышнего, выбирают ягнят и привязывают их к ножкам кроватей в субботу. Чтобы узнать, что случилось, египтяне начали заходить в еврейские дома и расспрашивать хозяев. Таким образом возникла опасность для всего еврейского народа и потребовалось чудо, чтобы спасти его. Причиной всему была суббота, поэтому мы и теперь связываем это чудо с субботой, а не с днем десятого Нисана.
Следует отметить, что возвышенный характер еврейской субботы стал в этот день источником дополнительной опасности – иначе не возникла бы необходимость в чуде. Даже когда египтяне входили в еврейские дома и принимались за распросы, – что это за ягнята и т.д. – у евреев была возможность отвлечь их внимание и дать ничего не значащие ответы, чтобы избежать опасности. Однако Галаха обязывает нас говорить в субботу точно и откровенно, ничего не скрывая и не затемняя, и даже самые простые евреи, чтя святость субботы, давали одинаковые правдивые ответы. Поэтому возникла угроза для всего народа и потребовалось чудо, чтобы ее устранить.
И еще одна, последняя причина. Мы не отмечаем память о чуде десятого Нисана еще и потому, что в этот день через много лет произошло печальное событие: умерла сестра Моше Мирьям, и вместе с ней исчез знаменитый колодец, сопровождавший евреев в странствованиях. В тех случаях, когда этот день является будним, в него объявляется "пост праведников".
Наши мудрецы рассказывают множество замечательных историй об этом дне, каждая из которых оправдывает данное ему название Великой субботы. Некоторые из них связывают слово "Великий" не с самой субботой, тем более, что на иврите сочетание слов "Великая суббота" – הגדול שבת – создает грамматическую проблему: слово "суббота" – שבת – женского рода, а слово הגדול – мужского и означает, в сущности, "великий". Несмотря на то, что такого рода несоответствия встречаются достаточно часто, и им не следует придавать слишком большого значения, в данном случае оно оказывается плодотворным.
Вот несколько рассказов наших мудрецов о Великой субботе.
Хазкуни и Абудрагам утверждают, что Великая суббота была названа так потому, что в этот день народ Израиля получил первую заповедь – заповедь о ягненке – и тем самым стал совершеннолетним, обязанным исполнять заповеди, бар-мицва, на иврите Талмуда – גדול.
Магарит от имени своего отца, автора книги Мабит, дает такое объяснение: "Когда евреи были рабами в Египте, Моше выговорил у царя один день отдыха в неделю, который приходился на субботу. Как только заканчивалась суббота, евреи немедленно возвращались на работу, и их мучения возобновлялись. Однако по окончанию этой субботы они не вернулись в рабское состояние, поэтому она и была названа Великой".
Книга Бней Иссахар, ссылаясь на выдающегося сефардского мудреца, дает такое объяснение этому названию: "Слова Торы: "Отсчитайте себе от следующего за субботой дня, от дня приношения вами омера, семь недель" (Ваикра, 13,15), формулирующие заповедь отсчета омера (меры ячменя), относятся, согласно мнению наших мудрецов и еврейской традиции, к дню, следующему за первым днем праздника Песах, безотносительно к тому, на какой день недели он выпадает. Тора называет словом "суббота" – шабот – праздничный день вообще. Однако отступившие от еврейской традиции саддукеи утверждали, как и во многих других случаях, что слова Торы надо понимать буквально, и что они относятся к субботе, следующей за праздником. Чтобы сделать бессмысленным это утверждение саддукеев, наши мудрецы назвали субботу, предшествующую празднику, Великой субботой. Это название как бы подчеркивало, что за ней следует другая "суббота" – праздничный день, – только менее значительная".
Книга Мате Моше приводит следующее объяснение Магаршаля: "Гафтара Великой субботы – Веэрва – заканчивается следующими словами: "Вот, Я посылаю к вам Эйлию-пророка перед наступлением дня Г-сподня,. великого и страшного" (Малахи, 3,24). Поскольку Книга Малахи – последняя в Танахе, выходит, что слова "великий и страшный" завершают все поучения наших пророков. Слово "страшный" не может быть использовано в качестве названия Гафтары из-за его отрицательной коннотации, поэтому мы присваиваем субботе, в которую читается эта Гафтара, название "Великая" – точно так же, как есть у нас "суббота Хазон", "суббота Нахаму" и "суббота Шува", названные так по одному слову, выбранному из Гафтары, читаемой в этот день".
Турей загав отмечает, что через много лет в день десятого Нисана, который также пришелся на субботу, еврейский народ посуху перешел Иордан.
Книга Цеда ладерех рассказывает, что в субботу, предшествующую Песаху, целые общины собирались вместе, чтобы освежить в памяти законы праздника. Поэтому эта суббота и названа Великой – ибо в нее изучались великие и трудные законы. Другое, сходное объяснение: эта суббота названа Великой, поскольку в нее перед народом выступал величайший из раввинов города или общины.
Книга Сефер га-пардес, автором которой считается Раши, приводит похожее объяснение, ссылаясь на рабби Ицхака Юскунту, жившего в одной из арабских стран: "Поскольку в эту субботу изучение законов Песаха затягивается до очень позднего часа пополудни и народ не расходится по домам, пока не дослушает урок до конца, она представляется более длинной, чем все другие дни, и оттого называется Великой".
Магариль утверждает, что, так же как Йом Кипур назван "Великим постом" потому, что в этот день очень много часов посвящено покаянию и молитвам, Великая суббота названа так потому, что в этот день очень много времени посвящено изучению законов Песаха.
Мудрецы позднего времени дали еще одно объяснение этого названия: "Тора указывает две причины для соблюдения субботы. Так, в первом изложении Десяти заповедей сказано: "Помни день субботний, чтобы освящать его... Ибо в шесть дней создал Г-сподь небо и землю" (Шмот, 20,8). А во втором изложении сказано: "Соблюдай день субботний, чтобы освятить его... И помни, что рабом был ты в земле Египетской..." (Дварим, 5,12). Поэтому до освобождения из египетского рабства у евреев была только одна причина для соблюдения субботы – Сотворение мира Всевышним за шесть дней. А в последнюю субботу, проведенную ими в Египте, добавилась и вторая причина – память о рабстве и избавлении. Поскольку в эту субботу сама заповедь соблюдения субботы приобрела еще одно значение, и оттого важность этой заповеди как бы возросла, она и была названа Великой".
И еще одно сходное замечание: после того, как еврейский народ был избавлен от рабства, суббота как бы обрела себе в нем достойную пару. Наши мудрецы рассказывают такую притчу: "Суббота обратилась к Всевышнему с жалобой: "У всех Твоих созданий есть пара, только у меня ее нет. И Всевышний ответил: "Твоей парой будет община Израиля". После освобождения суббота обрела свою пару и стала Великой".
Во многих общинах принято добавлять в Великую субботу к утренней молитве Шахарит стихотворные отрывки-пиютим, большая часть которых посвящена законам праздника Песах. Таким образом все члены общины как бы еще раз "повторяют" сложнейшие законы, связанные с хамецем и мацой, а также другие галахические установления.
В Шахарит включаются отрывок Бархи нафши и пятнадцать Псалмов Шир га-маалот, читаемые во все остальные зимние субботы в молитве Минха, а также фрагмент Пасхальной Агады начинающийся со слов "Мы были рабами Паро в Египте" и заканчивающийся словами "Чтобы искупить все наши грехи" – поскольку именно в Великую субботу началось освобождение.
Некоторые авторитеты объясняют обычай читать в этот день часть Пасхальной Агады тем, что следует заранее знакомить с ней подростков, чтобы наилучшим образом исполнить заповедь Торы "Будешь рассказывать своему сыну (о том, как Всевышний вывел Израиль из Египта)" в пасхальную ночь. Этот последний обычай не получил распространения в сефардских общинах. Следует отметить, что Виленский Гаон рабби Элиягу также никогда не читал Пасхальную Агаду в Великую субботу.
Существует еще одно объяснение этого обычая: евреи читают Агаду в Великую субботу для того, чтобы освежить ее в памяти. Для чего? Для того, чтобы в случае, когда пасхальный Седер приходится на субботний вечер, можно было уверенно читать текст Агады при слабом свете свечи даже в одиночестве. Поскольку читающий будет помнить его почти наизусть, у него не возникнет желания поправить свечу, чтобы она давала больше света и ему легче было читать.
Во многих сефардских общинах евреи обращаются в этот день друг к другу с особым приветствием: Шабот га-гадоль ме-вурах – "Благословенна Великая суббота!"
Еще во времена Мишны и Талмуда во всех еврейских общинах было установлено, что в Великую субботу крупнейший ученый раввин города выступает перед всеми его гражданами. В большой речи он дает им наставления и предписания как общего характера, так и практические, объясняет предпасхальные законы очищения посуды, уничтожения хамеца и изготовления мацы – чтобы жители города, не дай Б-г, не допустили какой-нибудь ошибки, поскольку после наступления Песаха никакая, даже ничтожная примесь запрещенного хамеца не может быть аннулирована. Принято включать в это выступление различные увлекательные истории, связанные с Великой субботой и Песахом.
Если Великая суббота приходится на какун праздника Песах, в некоторых общинах переносят выступление мудреца на предыдущую субботу, поскольку законы, о которых он рассказывает, должны быть применены в ходе подготовки к празднику. В случае, когда Великая суббота непосредственно предшествуют Песаху, все приготовления к празднику завершаются до ее наступления.
Другой древний обычай: накануне Великой субботы из муки, заготовленной для изготовления мацы, пекут немного квасного хлеба – то есть хамец. Этот хлеб называют "хала бедняка" (по аналогии с другим названием мацы – "хлеб бедняка") или "хала синагоги" и делят между бедняками. Люди побогаче пекут больше, победнее – меньше. Один из наших мудрецов писал: "Когда этим обычаем начали пренебрегать, на урожай пало проклятие".
Магаршаль из Люблина дал такое указание: "Каждый еврей должен съесть до наступления Песаха немного хлеба, изготовленного из муки, предназначенной для печения мацы. Для чего? Чтобы можно было предположить, что даже если в муку попало небольшое количество хамеца, он был сосредоточен именно в той ее части, которая была съедена до Песах". В таком случае вся остальная часть муки полностью пригодна для употребления в Песах, и из нее можно смело печь мацу.
Существует мнение, что обычай печь "халу бедняка" связан с соображением, о котором учил Магаршаль. Эту халу делили между бедными для того, чтобы исполнить заповедь помощи нуждающимся, и заслуга выполнения этой важнейшей заповеди помогала справиться с труднейшей задачей истребления хамеца и подготовкой к Песаху.
В ашкеназской общине Иерусалима и многих других общинах было принято исключать из вечерней молитвы, произносимой на исходе Великой субботы, отрывок, начинающийся словами Виги ноам – "Да будет милость Г-спода Б-га нашего на нас" (Тегилим, 90, 17), даже если первый день Песаха приходится на следующую субботу. Дело в том, что этот отрывок принято читать, только если за завершившейся субботой следуют шесть полных рабочих дней. В этих общинах принято запрещать многие виды работ в канун Песаха, так что между Великой субботой и Песахом никак не может быть шести рабочих дней.
Несмотря на то, что события, связанные с днем 10-го Нисана, и совершенные в этот день чудеса были как бы "отняты" у него и перенесены на ближайшую субботу, несмотря на то, что события, происшедшие в этот день в Египте упоминаются (как мы уже знаем) лишь в контексте Великой субботы, в отрыве от календарной даты 10-го Нисана, – несмотря на все это, этот день сохранил часть своего значения. Другие события, происшедшие в этот день, связываются исключительно ним.
В конце 39-го года пребывания евреев в пустыне после Исхода из Египта именно 10-го Нисана умерла праведная сестра Моше Мирьям. Израиль лишился одного из трех своих замечательных лидеров, руководивших им в пустыне (двое других – это Моше и Агарон). Почему еврейская традиция назвала их товим – "замечательными" (а не выбрала какой-либо иной эпитет)? Потому что за их заслуги Всевышний дал Израилю три замечательных подарка: ман – манну – за заслуги Моше, Облака Славы – за заслуги Агарона и движущийся колодец (или источник) – за заслуги Мирьям.
Сразу же после смерти Мирьям источник, сопровождавший Израиль в его странствованиях, исчез. В Торе рассказывается: "И пришли все сыны Израиля, вся община, в пустыню Цин в первый месяц [года], и остановился народ в Кадеше и умерла там Мирьям, и там же была погребена. И не было воды для общины, и собрались они против Моше и Агарона" (Бемидбар, 20,1).
В день 10-го Нисана во все времена устраивался "пост праведников" – в память о смерти Мирьям.
Ровно через год, в тот же день, произошло другое великое событие, на этот раз радостное – воды Иордана расступились, стали стеной, и еврейский народ посуху перешел разлившуюся реку. В этот день наши праотцы (в том числе и многие выходцы из Египта: колено Леви, дети и старики, принадлежавшие всем коленам, а также многие женщины – все те, на кого не распространялся приговор Всевышнего – "Они умрут в этой пустыне"), перейдя Иордан, впервые ступили на Святую землю для того, чтобы завладеть ею, как сказано в Книге Йегошуа: "И народ вышел из Иордана в десятый день первого месяца, и расположился станом в Гилгале, у восточного края Йерихо" (Йегошуа, 4,19). Наши мудрецы (в книге Ялкут Йегошуа, 15) учат, что мужественное поведение евреев в Египте, где они на глазах египтян выбрали себе ягнят для пасхальной жертвы, и было той заслугой, за которую Всевышний совершил для них новое чудо, остановив воды Иордана – на это указывает сходство вышеприведенного фрагмента из Книги Йегошуа и фрагмента из Торы, рассказывающего о событиях Великой субботы: "В десятый день этого месяца пусть возьмут себе каждый по ягненку на каждое семейство, по ягненку на дом" (Шмот, 12,3).
То обстоятельство, что 10-го Нисана произошло великое радостное событие – пересечение Иордана – не заставило нас забыть о том, что в этот же день умерла Мирьям, и не отменило пост, установленный в память о ней. Почему? Прежде всего потому, что мы считаем трех первых руководителей еврейского народа – Моше, Агарона и Мирьям – своими непосредственными руководителями (и покровителями) во все времена. Во всех поколениях они сопровождают Израиль, и день их смерти каждый год становится днем траура – как если бы они действительно умерли в этом году.
Некоторые другие события, происшедшие в давние времена, также отмечаются каждый год в определенный день всеми последующими поколениями. Это относится к дню, когда был воздвигнут Мишкан (1-е Нисана), дню, когда умер последний из тех выходцев из Египта, которые были приговорены Всевышним к смерти в пустыне (15-е Ава), и некоторым другим дням, разумеется, не считая праздничных дней, прямо указанных Торой. Все эти события оказывают воздействие на жизнь всех поколений еврейского народа.
Необходимо отметить, что и в более поздние времена (не только в эпоху Исхода) были люди и события, навечно вошедшие в нашу историю и сопровождающие нас из года в год в определенный день – годовщину этого события. Более того, в этот день само событие как бы повторяется в нашей жизни.
С другой стороны, целый ряд великих людей и событий, память о которых сохраняется во всех поколениях, сопровождают нас по сей день – однако с ними не связан никакой определенный день года. Поскольку мы не отмечаем их память в определенный день года, даже годовщина этих событий не связывается с ними больше, чем все остальные дни.
На вопрос – какие из важнейших событий нашей истории мы празднуем в установленный день года, а какие не празднуем, но просто помним о них, могут ответить только величайшие мудрецы, исчисляющие сроки, и пророки, провидящие будущее вплоть до конца времен. Только они способны распознать, какие события во все времена сияют первозданным блеском – таким же, как и в самый первый год – и объявить их праздниками, и, с другой стороны, свет каких событий равномерно распространяется по всем дням года – и не объявляют их праздниками.
День 10-го Нисана, несмотря на обилие важнейших событий, произошедших в этот день – смерть Мирьям и исчезновение источника, пересечение Иордана и вступление в Эрец Исраэль – мы отмечаем лишь постом в память первого из них. Все остальные события мы в этот день не отмечаем.
Некоторые законоучители утверждают, что именно поэтому память о чудесах, происшедших в Египте, отмечается не 10-го Нисана, а в Великую субботу – чтобы никто не мог подумать, что этот день стал праздничным прежде всего из-за того, что в него евреи пересекли Иордан. Перенос праздника на субботу ясно показал, что отмечаются именно чудеса, происшедшие в Египте – ведь пересечение Иордана произошло в будний день.
И еще одно соображение. Поскольку день 10-го Нисана в том случае, когда он не выпадает на субботу, объявляется днем поста в память о смерти Мирьям, воспоминание о радостных чудесных событиях, происшедших в Египте, поневоле переносится на субботу – даже если она и не приходится на 10-е Нисана.
Прежде всего, почему она была названа Мирьям? Потому, что с того дня, как она родилась, египтяне омрачили (миреру) жизнь всех евреев в Египте (Мидраш).
В Торе сказано: "Но повитухи [Шифра и Пуа] чтили Б-га" (Шмот, 1,17). Кто были эти повитухи? Мирьям и Йохевед, ее мать. В это время Мирьям было всего пять лет от роду. Наши мудрецы рассказывают, что Мирьям сопровождала мать, оказывавшую помощь еврейским роженицам, помогала ей и была очень проворна в работе.
В Торе сказано: "Имя одной – Шифра, а другой – Пуа" (Шмот, 1,15). Существуют несколько дополняющих друг друга объяснений того обстоятельства, что Тора назвала Мирьям именем Пуа: потому, что оживляла (буквально: вдувала жизнь) даже тех младенцев, которые казались мертвыми, потому, что она решилась угрожать фараону, приказавшему убивать еврейских мальчиков, заявив ему: "Горе тому, кто осмелится вызвать гнев Всевышнего", потому, что она отважилась возразить собственному отцу, когда тот, испуганный приказом фараона, решил жить отдельно от жены. Все эти слова: "вдувать", "перечить", "возражать" – могут быть образованы от одного и того же корня ע-פ – "п-а".
В Торе сказано: "И стала сестра его [Моше] вдалеке, чтобы узнать, что с ним будет" (Шмот, 2,4) – когда мать вынуждена была оставить трехмесячного Моше в тростнике у берега Нила. Вот каково истинное значение этой фразы. Рабби Амрам сказал от имени Рава: "Мирьям предрекла, что ее мать родит сына, который спасет еврейский народ. Когда родился Моше, весь дом наполнился светом. Отец Мирьям поцеловал ее в голову и сказал: "Дочь моя, исполнилось твое пророчество"".
Откуда мы об этом знаем? В Торе (Шмот, 15,20) она названа "Мирьям, пророчица, сестра Агарона". Почему она названа сестрой Агарона, а не сестрой Моше? Потому, что она произнесла свое пророчество еще до рождения Моше.
После того, как Моше был оставлен в корзинке на берегу Нила, мать положила руку на голову Мирьям и спросила: "Дочь моя, что же с твоим пророчеством?" Именно на этот вопрос и отвечает Тора словами: "И стала сестра его вдалеке" – она заглянула далеко в будущее и знала, что ждет его" – (Сота, 11; Шмот раба, 1).
И еще один комментарий к словам "И стала сестра его вдалеке" – он напоминает нам, что Всевышний воздает мерой за меру. Мирьям стояла и ждала, что станется с Моше, всего один час – и Всевышний задержал ради нее весь еврейский народ и Мишкан в пустыне на целых семь дней, как сказано в Торе: "Народ не отправлялся в путь, пока не вернулась Мирьям" – (Бе-мидбар, 12,15).
Рабби Элазар сказал: "Мирьям умерла легкой мгновенной смертью".
Рав Ами сказал: "Почему рассказ о смерти Мирьям примыкает в Торе к рассказу о Пара адума? Потому, что и Пара адума, и смерть праведников очищает и искупляет" (Моэд катан, 28).
Три великих руководителя были у еврейского народа: Моше, Агарон и Мирьям. В честь их Всевышний даровал Израилю три чудесных подарка: колодец (источник), Облака Славы и манну. Колодец был дарован Израилю ради Мирьям и после ее смерти он исчез, как объясняется в Торе. В самом деле, сразу же за рассказом о смерти Мирьям: "И пришли все сыны Израиля, вся община, в пустыню Цин в первый месяц [года], и остановился народ в Кадеше, и умерла там Мирьям, и там же была погребена", следуют такие слова: "И не было воды для общины, и собрались они против Моше и Агарона" (Бемидбар, 20,1).
Что представлял собой этот источник? Это была скала, похожая на перевернутое решето, по которому поднималась и изливалась наружу, как из горлышка кувшина, вода. Этот источник шел вместе с Израилем, поднимался с ним в гору и спускался в низину. Он останавливался там, где Израиль разбивал лагерь, и располагался в высоком месте, напротив входа в Шатер Завета (внутри которого находился Мишкан). Главы колен Израиля – каждый со своим посохом в руке – окружали источник и обращались к нему с такими словами: "Поднимайтесь, воды источника!" – и клокочущий столб воды поднимался над колодцем, а главы колен направляли его посохом каждый в сторону своего лагеря. Воды было так много, что переправиться из лагеря одного колена в лагерь другого можно было только на лодке.
Воды источника Мирьям выходили за пределы лагеря и окружали его, наполняя огромное ущелье, вокруг которого вырастали бесчисленные виды травы и деревьев (Мидраш Танхума, Бемидбар).
Источник располагался напротив входа в Шатер Завета, у входа в шатер Моше, и указывал всему народу как распланировать лагерь. Вот как это происходило. Сразу после того, как устанавливались занавеси двора Шатра Завета, все двенадцать глав колен располагались вокруг источника и пели песню, приведенную в Торе: "Колодец, который выкопали князья, вырыли его вожди народа жезлом, посохами своими" (Бемидбар, 21,18). Воды источника немедленно поднимались, проливались на землю и разделялись на отдельные потоки. Один из потоков окружал двор, в котором находился Шатер Завета, от него отделялись четыре других потока – по числу сторон света – и так далее. Эти потоки очерчивали участки земли, на которых должны были располагаться лагеря всех колен, затем они разветвлялись и указывали участки земли, отведенные каждому семейству. Таким образом шатры располагались правильными четырехугольниками (окруженными водой) вокруг Шатра Завета. А самый большой поток окружал весь лагерь Израиля, разделяясь на отдельные потоки, принадлежавшие каждому колену и каждой семье.
Таким образом эти потоки указывали всем им границы их участков, и между ними не возникали территориальные споры.
Тот, кто хочет увидеть сегодня источник Мирьям, должен подняться на гору Кармель. Оттуда он может разглядеть в море нечто похожее на решето – это и есть источник Мирьям.
По мнению некоторых авторитетов, существует правильный обычай черпать воду в колодцах на исходе субботы. Почему? Потому, что источник Мирьям обходит на исходе субботы все другие колодцы и источники, и всякий, кто зачерпнет в нем воды и выпьет ее, вылечится от всех болезней (Коль-бо).
Песах отличается от всех прочих праздников, поскольку заповеди, относящиеся к остальным праздникам, исполняются только во время самих праздников – не раньше и не позже. Но заповеди, относящиеся к Песаху, Тора определила так, что они накладывают на нас определенные обязательства и до, и после праздника.
Какая именно заповедь, относящаяся к Песах, должна быть исполнена до наступления праздника, а связанный с ней запрет действует и после его окончания? Это заповедь об уничтожении хамеца.
Даже если еврей выполнит все остальные пасхальные законы и предписания, принесет в Храме пасхальную жертву 14-го Нисана и съест свою долю ее с мацой и марором (горькими овощами), расскажет в пасхальную ночь об Исходе из Египта, благословит и прославит освобождение, не будет есть в Песах запрещенный хамец, воздержится от работы в первый и седьмой день праздника и так далее, – если он при этом не уничтожил весь имевшийся в его распоряжении хамец перед наступлением праздника, он наружил множество заповедей и предупреждений, содержащихся в Торе, и его ждет суровое наказание.
Более того, даже после окончания праздника хамец, переживший Песах, запрещен к какому-либо употреблению. Он должен быть уничтожен, чтобы кто-нибудь не воспользовался им по ошибке.
К уничтожению – биюр – хамеца приступают за тридцать дней до наступления праздника. Последнего срока для этого уничтожения нет и быть не может – "уцелевший" и переживший Песах хамец должен быть уничтожен, когда бы он ни был обнаружен. Однако основной, установленный мудрецами срок уничтожения хамеца, который обязывает каждого из нас – это конец дня 13-го Нисана. Еще точнее: за полчаса до появления звезд в ночь 14-го Нисана мы обязаны оставить любое занятие, любую работу, даже изучение Торы, и приступить к бдикат хамец – поиску хамеца в доме с тем, чтобы затем его уничтожить.
На хамец наложен в Песах особо суровый запрет. Запрещено не только есть его или использовать любым другим образом. Кроме того, Тора обязала нас уничтожить хамец, находящийся во владении всех евреев, – так, чтобы они вообще не видели его в своем доме, так, чтобы он не находился в их владении.
В Торе сказано: "Семь дней не должна находиться закваска в домах ваших" (Шмот, 12,19). Там же говорится: "Да не будет видно у тебя квасного, и да не будет видно у тебя закваски во всех пределах твоих" (Шмот, 13,7). Оба эти предупреждения – отдельные запретительные заповеди, обязывающие уничтожать хамец, – дополняют "позитивную" заповедь, сформулированную Торой: "В первый же день устраните закваску из домов ваших" (Шмот, 12,15). Таким образом, уничтожение хамеца предписано нам одной "позитивной" заповедью и двумя запретительными.
Таким образом, каждый еврей должен до полудня 14-го Нисана аннулировать весь хамец, находящийся в доме или просто ему принадлежащий (но находящийся в другом месте). Тот, кто не уничтожил хамец в своем доме или в любом другом месте, не выполнил "позитивную" заповедь Торы. Но это еще не все. Начиная с полудня 14-го Нисана и до конца праздника Песах тот, кто не ликвидирует и не уничтожает принадлежащий ему хамец, каждое мгновение не выполняет "позитивную" заповедь Торы об "устранении" хамеца и одновременно нарушает два запрета Торы: "да не будет видно у тебя закваски..." и "не должна находиться у тебя закваска".
Правда, большинство еврейских мудрецов считает, что нарушение этих запретов наступает позже, чем невыполнение заповеди об "устранении" хамеца: нарушение запретов начинается только после наступления праздника, то есть в ночь на 15-е Нисана, в то время, как "позитивная" заповедь должна быть исполнена до полудня 14-го Нисана, и тот, кто не ликвидирует хамец к этому моменту, виновен в нарушении "позитивной" заповеди.
Заповедь Торы обязывает аннулировать хамец до того, как наступит момент, когда его запрещено есть. Этот срок определен словами Торы "В первый же день устраните закваску из домов ваших". Еврейская традиция установила, что этот "первый день"
– 14-е Нисана, названный так потому, что он непосредственно предшествует семи дням праздника Песах. Доказательство тому содержится в других словах Торы: "Не изливай при квасном кровь жертвы Моей" (Шмот, 34,25), означающих, что пасхальная жертва не может быть принесена до тех пор, пока хамец полностью не ликвидирован – а ведь она приносится после полудня 14-го Нисана!
Что называет Тора аннулированием хамеца? Аннулирование – это бесповоротное решение о полном отказе от хамеца, приравнивающее его к обычной пыли. Тот, кто принимает это решение, постановляет, что отныне в его владении вообще нет хамеца, а если он случайно и остался, то представляет собой простую пыль, не приносящую никакой пользы.
Наши мудрецы обязали нас искать хамец даже в самых сокрытых местах и щелях и ликвидировать весь хамец, найденный в своих владениях.
Они постановили также, что поиски хамеца – бдикат хамец – и аннулирование – битуль хамец – осуществляются вечером. Эти процедуры начинаются в самом конце дня 13-го Нисана и заканчиваются уже 14-го Нисана и производятся при свете свечи, – потому что по вечерам все люди возвращаются домой, а свет свечи благоприятствует поискам. Поэтому не назначают никаких встреч на послеполуденные часы 13-го Нисана, и даже выдающиеся раввины не выступают в это время в синагогах – из опасения, что выступление затянется и слушатели пропустят время поисков хамеца (Рамбам).
Как было указано выше, человек, мысленно аннулировавший весь принадлежащий ему хамец и приравнявший его к пыли, которая никому не принадлежит, выполнил тем самым позитивную заповедь об "устранении" хамеца и более не нарушает запреты "да не будет видно" и "да не будет находиться" – даже если хамец все еще физически находится в его доме. Дело в том, что запрет Торы "видеть" и "владеть" относится только к принадлежащему нам хамецу, поскольку именно так следует понимать слова "да не будет видно у тебя квасного" – то есть запрещено видеть свой хамец, но нет никакого запрета видеть чужой или никому не принадлежащий хамец. Но если это так, для чего мудрецы обязали нас специально разыскивать хамец даже в самых скрытых щелях?
На то существуют две причины. Первая состоит в том, что аннулирование хамеца, сознательный отказ от него совершается мысленно, а не физически. Оно должно носить абсолютный характер, характер абсолютного отказа. Однако разные люди мыслят по-разному и можно предположить, что некоторые из них отнесутся к мысленному аннулированию без достаточной серьезности, или их отказ от хамеца не будет абсолютным. Поэтому мудрецы и постановили, что мысленное аннулирование не будет признаваться действенным до тех пор, пока хамец не устранен физически.
Другая причина: в течение всего года мы непрерывно пользуемся хамецем и привыкаем к нему; в силу привычки мы можем забыть о запрете и воспользоваться аннулированным хамецем, если физически он будет находится в дни Песаха в нашем доме. Поэтому мы обязаны тщательнейшим образом искать хамец во всех своих владениях и ликвидировать его физически до того, как наступит момент, когда его запрещено будет есть.
Однако несмотря на то, что мудрецы обязали нас искать и устранять хамец из всех своих владений, они не освободили нас от обязанности аннулировать его. Поэтому после окончания поисков мы должны произвести аннулирование – на случай, если искали недостаточно тщательно, и в доме остался батон хлеба, из-за которого мы можем нарушить законы Песаха, или же, напротив, небольшое количество хамеца, о котором мы забыли и потому не уничтожили. Мы опасаемся, что хамец обнаружится в праздничную субботу или в йом-тов, когда мы не сможем его сжечь, или даже просто того, что, обнаружив его в хол гамоэд, мы не сразу его уничтожим и таким образом в течение какого-то времени будем нарушать заповеди "да не будет видно" и "да не будет находиться".
Хотя, как уже было отмечено, поиск и физическое уничтожение хамеца – постановление еврейских мудрецов, решивших не полагаться на мысленное аннулирование, которого, согласно Торе, обычно вполне достаточно, в некоторых случаях мы непосредственно по требованию Торы обязаны искать и уничтожать его, поскольку в этих случаях даже самого абсолютного аннулирования недостаточно. В каких именно случаях? Если мы по не зависящей от нас причине или просто по забывчивости не уничтожили хамец до полудня 14-го Нисана – потому что после этого момента мысленное аннулирование уже не действует.
Дело в том, что с этого момента хамец уже запрещен для какого бы то ни было использования и, таким образом, нам уже не принадлежит – поэтому мы уже не можем от него отказаться,' как не можем отказаться от чужой вещи. Точнее, хамец уже настолько не наш, что мы не можем его аннулировать, однако Тора считает его нашим настолько, что, сохраняя его, мы нарушаем заповеди "да не будет видно" и "да не будет находиться" – до тех пор, пока не уничтожим его физически. Поэтому в таком случае у нас нет другого способа "ликвидировать" хамец и прекратить нарушать заповеди, кроме как найти его и физически уничтожить.
Как уже было отмечено, наши мудрецы постановили, что поиск хамеца должен производиться в самом начале 14-го Нисана,
поскольку по вечерам люди находятся дома, а также потому, что необходимо искать хамец в дырках и щелях, что предпочтительно делать не при дневном свете, а при свете свечи. А поскольку днем свеча дает очень слабый свет, было решено производить эти поиски вечером. Поэтому поиски откладываются вплоть до момента появления звезд, и к ним не относится правило "праведники не откладывают исполнение заповедей" – их не начинают сразу же после захода солнца.
Однако сразу же после появления звезд необходимо приступить к поискам, потому что в это время дневной свет еще не полностью поблек; запрещено откладывать их на более позднее время.
Уже за полчаса до появления звезд, вскоре после захода солнца 13-го Нисана, следует закончить все дела и не приступать к новым вплоть до завершения поисков. Даже если на этот час назначен постоянный урок Торы, он должен быть отложен. Даже если человек приступил к изучению Торы или к работе раньше, в дозволенное время, он должен прервать то, чем занимается. Принято присоединяться к ранней вечерней молитве Маарив в синагоге из опасения, что в более поздний час там не соберется миньян, и завершать ее до начала поисков, исходя из общего правила: часто исполняемая заповедь предшествует редко исполняемой. Поскольку молитва совершается ежедневно, а поиски хамеца – раз в год, молитва в миньяне предшествует поискам. Однако тот, кто намеревается молиться в одиночестве, должен сначала произвести поиски хамеца, поскольку ежедневная молитва является привычной частью его жизни и нет опасения, что из-за поисков он забудет о ней.
Тот, кто по какой-либо причине не произвел поиски в установленное время, т.е. вечером 14-го Нисана, должен сделать это днем 14-го Нисана, однако и в этом случае искать хамец следует при свете свечи, а не при солнечном свете. Если комната, в которой происходят поиски, днем ярко освещена (например, если это веранда, имеющая только три стены), разрешается искать и при солнечном свете. Это же относится и к другим комнатам, имеющим большие окна и хороший доступ света. В таких комнатах территория, примыкающая к окнам, изучается при солнечном свете – однако лишь при условии, что все окна распахнуты настежь и не покрыты даже стеклом.
Тот, кто не произвел поиски днем 14-го Нисана вплоть до момента, когда уже запрещается есть хамец, то есть до полудня, должен произвести их позже, когда владение хамецем уже запрещено, или даже непосредственно праздничным вечером при свете свечи. Весь найденный хамец в таком случае должен быть уничтожен и аннулирован.
Тот, кто не произвел поиски до Песах или в Песах, должен сделать это после окончания праздника; весь хамец, оставшийся с предпасхального времени, должен быть сожжен или уничтожен другим способом, чтобы ни один человек не мог использовать его каким бы то ни было образом – поскольку любое использование хамеца, "пережившего" Песах, запрещено.
Тот, кто отправляется в далекое плавание или путешествие, не планируя вернуться до окончания праздника Песах и не оставив дома никого, кто мог бы произвести поиски хамеца, должен произвести их сам при свете свечи в вечер, предшествующий отъезду, – если этот отъезд состоится менее, чем за 30 дней до Песаха. Если отъезд происходит более, чем за 30 дней до Песаха, он не обязан искать хамец. Если он планирует вернуться до Песаха, то обязан произвести поиски хамеца даже если уезжает более, чем за 30 дней до начала праздника, поскольку существует опасение, что он вернется незадолго до его начала, и у него не будет времени произвести поиски. Если же он не планирует вернуться до конца праздника, то если он уезжает более, чем за 30 дней до него, он не обязан производить поиски – хотя по мнению некоторых законоучителей он все-таки обязан уничтожить хамец, о существовании которого в доме ему известно.
Тот, кто съезжает с квартиры менее, чем за 30 дней до Песаха, и не убежден, что в эту квартиру еще до Песаха вселится другой еврей, который произведет поиски хамеца, должен произвести их сам накануне отъезда.
Естественно спросить, почему поиски хамеца ограничены сроком в 30 дней до начала праздника? Галаха утверждает: "Уяснение законов Песаха начинается за 30 дней до праздника". Поэтому заповедь искать хамец обязывает нас именно с этого момента.
Если 14-е Нисана приходится на субботу, поиски хамеца сдвигаются на день раньше – на ранний вечер 13-го Нисана.
Поиски хамеца производятся не при свете факела, а при свете одной-единственной маленькой свечи. Почему? Потому что невозможно ввести факел в узкую щель; кроме того, использование факела может стать причиной пожара, и тот, кто ищет хамец при его свете, будет более всего опасаться пожара и потому искать менее тщательно. Поэтому тот, кто все-таки искал хамец при свете факела, должен еще раз произвести поиски при свете свечи, но уже без благословения.
Поиски не производятся при свете сальной свечи, поскольку в таком случае ищущий боится капнуть салом на кашерную посуду (сало, скорее всего, некашерно), равно как и при свете жировой свечи – из-за опасения капнуть жиром на молочную посуду, или при свете масляного светильника – из-за опасения запачкать одежду. Это опасение может помешать произвести тщательные поиски (кроме того, невозможно подобраться с такими свечами к узким щелям и отверстиям).
Поэтому поиски следует осуществлять при свете восковой или парафиновой свечи, дающей яркий свет. Воск или парафин, капающий с такой свечи, не пачкает и не портит вещи. Однако тот, кто произвел поиски при свете сальной, жировой или масляной свечи, не должен начинать все сначала. Тот, у кого нет восковой или парафиновой свечи, должен производить поиски при помощи той свечи, которая у него есть – но ни в коем случае не при помощи факела.
Масляный светильник с несколькими фитилями приравнивается к факелу. Это же относится к двум восковым свечам, соединенным или даже слепленным вместе – поскольку у них два горящих фитиля, они приравниваются к факелу, поиски при свете которого не решают проблемы и не засчитываются (как уже было отмечено, их нужно произвести заново – но без благословения).
Перед тем, как приступить к поискам хамеца, необходимо произнести благословение – точно так же, как перед исполнением большинства других заповедей. Многие перед этим совершают ритуальное омовение рук – нетилат ядаим.
Тот, кто приступил к поискам, забыв произнести благословение, произносит его во время поисков – вплоть до самого их окончания.
Вот какова формула благословения: "Благословен Ты, Г-сподь Б-г наш, царь Вселенной, который освятил нас своими заповедями и повелел уничтожать хамец".
Хотя в ходе поисков хамец еще не уничтожается – не только определенное его количество оставляется для утренней трапезы, но и обнаруженный в ходе поисков ненужный хамец откладывается для сжигания назавтра, – поиски считаются первым этапом уничтожения. Ведь сразу после окончания поисков хозяин аннулирует и объявляет никому не принадлежащим весь не обнаруженный хамец, находящийся во его владении. Это аннулирование и именуется "уничтожением" – поэтому и произносится упомянутое благословение на "уничтожение хамеца". Это благословение распространяется и на завтрашнее уничтожение – сожжение – хамеца, в ходе которого вновь аннулируется весь хамец, который, быть может, остался в его владении.
Почему перед поисками хамеца мы не произносим благословение Шегехеяну (произносимое тогда, когда мы исполняем заповедь первый раз в году)? Потому, что эти поиски – часть подготовки к празднику Песах, и мы ограничиваемся благословением Шегехеяну, произносимым перед Кидушем в праздничную ночь. Это благословение распространяется на все заповеди, связанные с подготовкой к празднику (Тур). Есть и другое объяснение: Шегехеяну произносится только перед исполнением заповедей, приносящих радость и физическое удовлетворение. Поиски хамеца к ним не относятся – ведь они связаны с материальными потерями – уничтожением найденного хамеца (Абудрагам).
Запрещено разговаривать на какую бы то ни было тему после произнесения благословения и до начала поисков – так как запрещается делать перерыв между благословением и началом исполнения заповеди. Тот, кто, в нарушение этого правила, заговорил после произнесения благословения и до начала поисков на тему, связанную с ними (то есть непосредственно с исполнением заповеди), не должен повторять благословение. Однако тот, кто заговорил на постороннюю тему, должен произнести благословение еще раз.
Следует остерегаться любых разговоров во время поисков. Однако тот, кто разговаривал во время поисков (даже на постороннюю тему), не должен повторять благословение.
Если в поисках участвуют несколько человек, они должны собраться вместе, выслушать произносимое главой семьи благословение и произнести Амен, рассматривая это благословение как произнесенное и за них. Соответственно, благословляющий должен иметь в виду, что он произносит благословение за всех присутствующих.
Так должно обстоять дело лехатхила – то есть изначально. Однако если некоторые из участвующие в поисках бедиавад – ввиду сложившихся обстоятельств – не слышали благословения, они не должны произносить его сами. Поскольку обязанность искать хамец возложена на хозяина дома, а прочие домочадцы свободны от этой заповеди в случае, если хозяин присутствует и исполняет ее, им не остается ничего другого, кроме как помогать ему.
Однако если сам хозяин дома не осуществляет поиски, а поручает их кому-то другому, тот становится его представителем, исполняющим заповедь, и обязан произнести благословение. Не имеет значение, живет представитель в этом доме или нет – в любом случае он представляет хозяина дома.
Тот, кому принадлежат много домов (или любых иных помещений, например, офисы или магазины), обязан осуществить поиски хамеца во всех них. Он произносит благословение в одном из домов, и оно распространяется на поиски во всех остальных. Если же он сам намеревается выполнить заповедь только в одном месте, а во все другие послать своих представителей, то он произносит благословение в их присутствии там, где собирается искать хамец сам, распространяя это благословение на их поиски в других домах, после чего представители расходятся каждый в тот дом, где им предстоит исполнить заповедь.
Когда бы ни производились поиски – в начале вечера 14-го Нисана, с опозданием, т.е. утром 14-го Нисана, после полудня этого дня или даже непосредственно в Песах, – перед их началом необходимо произнести благословение. Исключением является случай с человеком, отправляющимся в дальнее плавание или в далекое путешествие или съезжающим с квартиры, не будучи уверенным, что в нее вселится еврей, который произведет там поиски хамеца, менее, чем за 30 дней до Песаха. Как мы уже упоминали, он обязан произвести эти поиски перед отъездом – но без благословения. Не произносит его и тот, кто производит поиски хамеца уже после окончания праздника Песах.
Перед началом поисков приводят в порядок и тщательно убирают все места, в которых следует искать хамец. Даже если известно, что хамеца там нет, поиски все равно должны быть произведены.
Где следует искать? Везде, где есть хотя бы опасение, что кто-либо мог принести сюда хамец, в том числе и в комнатах, куда хамец обычно не вносят – поскольку его могли принести туда случайно. Поэтому должны быть обследованы все помещения в доме, даже чердаки – потому что иногда люди заходят сюда с куском хлеба в руках.
Дырки в стенах, расположенные очень высоко, так, что нет никакой возможности
их использовать для какой-либо цели, обследовать не обязательно. Это же
относится и к дыркам, расположенным слишком низко (и потому неудобно) – ниже,
чем в трех тефахах (по мнению многих авторитетов – около
Верхняя часть шкафов, которую в наше время иногда используют, необходимо обследовать.
Хлев, в котором живут коровы, так же как и курятник, должны быть обследованы в случае, если в них вносили хамец в последние тридцать дней перед Песахом, несмотря на то, что этот хамец, по всей вероятности, был съеден животными – поскольку возможное (но не вполне достоверное) уничтожение вполне достоверного хамеца не освобождает нас от обязанности произвести поиски. Однако если хамец не вносился туда в последние тридцать дней, нет необходимости обследовать эти помещения, поскольку в таком случае у нас есть сразу два смягчающих обстоятельства: во-первых, животные или птицы могли съесть этот хамец, во-вторых, даже если он остался цел, он мог заплесневеть и стать негодным до такой степени, что от него отказалась бы собака (это критерий непригодности хамеца) – и в таком случае нет необходимости его уничтожать.
Тот, кто в ходе поисков в хлеве или курятнике обнаружил хамец и решил скормить его животным, должен наблюдать за ними до тех пор, пока они съедят его полностью, и проследить, чтобы они не выбросили часть хамеца в укромное место, где он мог бы пролежать до начала праздника Песах – ведь в таком случае хозяин нарушил бы запреты Торы.
Синагоги и ешивы должны быть обследованы. Служитель, следящий за ними, обследует их и произносит благословение на поиски, однако он не произносит формулу аннулирования после завершения поисков, так как не является владельцем помещения и не может аннулировать хамец, который никогда ему не принадлежал.
Хамец, заваленный землей или камнями, считается уничтоженным и должен быть только аннулирован в случае, если высота слоя земли или камней над ним – более трех тефахов. Но если этот слой тоньше, необходимо разгрести его и уничтожить хамец.
Необходимо обследовать пространство под шкафами, кроватями и всеми другими предметами в доме, поскольку под ними случайно может оказаться хамец.
То место в доме, которое было выделено для хамеца, проданного нееврею (или для хамеца, который будет продан ему наутро), нет необходимости обследовать.
Необходимо вывернуть и тщательно проверить все карманы на своей одежде и одежде детей, поскольку иногда хамец попадает в карманы. Однако эту проверку следует проводить позже, утром 14-го Нисана, после последней трапезы, в ходе которой едят хамец, из опасения, что он может попасть в карман после вечерней проверки. Существует точка зрения, согласно которой карманы должны быть проверены дважды – сначала во время общих поисков хамеца вечером 14-го Нисана, а потом еще раз утром, перед уничтожением остатков хамеца.
Не следует стирать одежду с крахмалом, содержащим хамец, в последние тридцать дней перед Песахом.
Следует помнить, что заповедью является поиск хамеца, а не его обнаружение. Поэтому тот, кто искал его в соответствии с правилами и ничего не нашел, выполнил заповедь. Несмотря на это, существует обычай раскладывать куски хамеца в различных местах в доме и собирать их в процессе поисков. Необходимо следить за тем, чтобы "подложенный" хамец был твердым и не крошился, и чтобы его раскладывали в местах, где он не попадет в руки детей, которые могут перенести его в любое другое место. Необходимо тщательно пересчитать раскладываемые куски хамеца, чтобы быть уверенным, что в ходе поисков все они были подобраны. По мнению великого Ари, следует разложить десять кусков хамеца.
Принято использовать в ходе поисков нож или перо, которые можно ввести в любую дыру или щель.
Сразу после завершения поисков производится аннулирование всего необнаруженного хамеца, оставшегося во владении хозяина дома. Он произносит следующую формулу: "Весь хамец и вся закваска, находящиеся в моем владении, которые я не разглядел и не уничтожил и о которых я ничего не знаю, – да будут они аннулированы и станут никому не принадлежащими, как прах земной". Некоторые повторяют эту формулу трижды.
Тот, кто производил поиски хамеца как представитель хозяина дома, произносит эту формулу в третьем лице: "Весь хамец и вся закваска, находящиеся во владении такого-то – и т.д." Жена, производящая поиски по поручению мужа, говорит "во владении моего мужа". Все это потому, что представитель назначается лишь для исполнения заповеди, однако право собственности в любом случае сохраняется исключительно за владельцем, так что если в итоге в доме в Песах останется хамец, именно хозяин нарушает заповеди "да не будет видно" и "да не будет находиться". Поскольку согласно еврейскому закону право собственности принадлежит мужу, именно муж, а не жена может оказаться нарушителем заповеди, стало быть, она может аннулировать хамец только от его имени.
Хамец, найденный в ходе поисков, равно как и хамец, оставленный для утренней трапезы, сохраняется в надежном месте, куда не могут добраться дети, равно как и нежелательные гости – крысы, мыши и другие животные, которые могут оказаться в доме. Остатки этого хамеца сжигаются утром 14-го Нисана не позже конца пятого солнечного часа (т.е. пяти двенадцатых солнечного дня).
Упомянутый пятый солнечный час – это не пять часов утра или дня, к которым мы привыкли в обиходе. Солнечный час – это одна двенадцатая солнечного дня, поэтому он может составлять меньше 60 минут в год, когда солнечный день 14-е Нисана продолжается менее 12 обычных часов. Крайний срок сжигания хамеца можно установить только если известно время восхода и захода солнца е этот день. Для того, чтобы не пропустить этот срок и не нарушить таким образом важный запрет, рекомендуется заблаговременно справиться в календаре и проделать необходимые вычисления.
Несмотря на то, что, как уже отмечалось, хамец аннулируется сразу после завершения поисков, необходимо снова аннулировать его после сжигания остатков хамеца, то есть в конце пятого солнечного часа 14-го Нисана. Ведь первое аннулирование относилось только к необнаруженному и неизвестному хамецу, но не распространялось на хамец, оставленный на утро. Однако можно предположить, что какая-то часть его не была съедена или уничтожена и, не аннулированная, сохранилась в укромном месте, где и обнаружится в Песах. В таком случае окажется, что хозяин нарушил заповеди "да не будет видно" и "да не будет находиться". Поэтому наши мудрецы обязали нас аннулировать хамец во второй раз.
Формула второго аннулирования аналогична формуле первого с одним важным отличием. Аннулирующий произносит: "Весь хамец и вся закваска, находящиеся в моем владении, которые я разглядел или не разглядел, которые я уничтожил или не уничтожил, о которых я знаю или не знаю – да будут они аннулированы и станут никому не принадлежащими, как прах земной", – ведь на этот раз аннулируется весь хамец, который может оказаться в его владении.
Второе аннулирование хамеца производится после сжигания его остатков – поскольку это сжигание представляет собой отдельную заповедь.
Тот, кто по ошибке или иной не зависящей от него причине не произвел поиски хамеца и его аннулирование вплоть до начала шестого солнечного часа 14-го Нисана, должен немедленно произвести эти поиски и уничтожить найденный хамец, однако уже не должен аннулировать его. Дело в том, что с начала шестого часа хамец уже запрещен для какого-либо использования и поэтому (как уже отмечалось) уже не полностью принадлежит своему владельцу. Поэтому он уже просто не может его аннулировать, так как никто не может отказаться от того, что не является его собственностью.
Правильно поступает тот, кто тщательно полощет рот после последней хамецной трапезы утром 14-го Нисана.
Тот, кто владеет большим количеством хамеца и не хочет уничтожать его перед Песах, поскольку понес бы в таком случае значительные убытки, может продать его нееврею, составив соответствующий документ о продаже, и оставить хамец в доме. В таком случае он не нарушает заповеди "да не будет видно" и "да не будет находиться", поскольку находящийся в его владении хамец принадлежит нееврею. Однако он должен собрать весь этот хамец в строго определенном хранилище и передать это хранилище нееврею с тем, чтобы оно принадлежало ему до тех пор, пока он не заберет приобретенный им хамец после завершения Песаха. Это должно быть укромное и четко определенное место, чтобы никто из домочадцев не мог по ошибке войти туда и забрать часть хамеца.
Договор о продаже хамеца должен включать следующие условия:
1. Продавец уступает покупателю весь свой хамец по установленной цене;
2. Продавец получает определенный задаток (денежный или иной) и с этого момента хамец становится собственностью покупателя;
3. Покупатель обязуется прийти к продавцу на исходе Песаха, заплатить остаток оговоренной суммы и вступить во владение хамецем;
4. Стороны соглашаются, что если покупатель не выполнит предыдущее условие, то есть не придет к покупателю на исходе Песаха и не заплатит остаток полной цены, хамец в определенный час вновь переходит в собственность продавца.
Запрещается аннулировать заключенную сделку изначально.
Тот, кто совершает такую продажу, не нарушает заповеди Торы, так как его бывший хамец в течение всего праздника находится во владении нееврея.
Хотя, в принципе, совершенно ясно, что нееврей не выполнит третий пункт договора, то есть не явится на исходе праздника, не заплатит остаток оговоренной суммы и не заберет хамец, продавец должен в момент продажи искренне рассматривать его как окончательную, реальную и необратимую.
Ведь все купли-продажи завершаются не иначе, как в сознании человека, и приобретенные предметы переходят из собственности одного человека в собственность другого после того, как они мысленно одобряют эту перемену. Другими словами, человек перестает быть владельцем проданной вещи лишь после того, как решает для себя, что с этого момента она принадлежит другому. Если же сделка сопровождалась реальным действием – вручением денег, передачей проданного предмета новому владельцу и т.д., – то это действие в дополнение к мысленному одобрению сделки создает законченную и полную операцию купли-продажи.
В случае, если продажа хамеца нееврею совершается с выполнением всех этих условий, Тора рассматривает ее как полностью совершившуюся, и продавец-еврей, в доме которого находится этот хамец в Песах, не нарушает заповеди. Поэтому если, например, проданные виды хамеца подорожают и покупатель-нееврей придет в указанный срок для того, чтобы завершить сделку, еврей должен выполнить все ее условия, если же он воспротивится этому – покупатель имеет право отнять купленный хамец по закону Торы.
Продажу хамеца нееврею можно осуществить при посредстве специально назначенного представителя. В наше время принято продавать весь свой хамец представителю бейт-дина (еврейского суда) – каждый, имеющий хамец для продажи, является в бейт-дин и передает ему права на хамец и на место, в котором он собран, с тем, чтобы бейт-дин продал хамец всей общины нееврею на условиях, которые сам установит. Такая сделка является абсолютно законной согласно законам Торы о купле-продаже.
Уничтожению или продаже подлежит только видимый глазу хамец. Хамец, впитанный посудой, не продается. Посуду, стенки которой содержат хамец, достаточно тщательно вымыть и сложить в специально отведенном месте до конца праздника.
В некоторых общинах принято рассматривать вопрос о ха-мецной посуде более строго и также продавать ее нееврею. В таком случае продают не саму посуду, а только хамец, который содержат ее стенки – дабы избежать необходимости окунать посуду в микву после праздника, как приобретенную у нееврея.
Продажу хамеца нееврею можно совершить до тех пор, пока этим хамецем разрешено пользоваться еврею, то есть до конца пятого солнечного часа 14-го Нисана. Тот, кто пропустил этот час, уже не может продать свой хамец, поскольку он больше ему не принадлежит. Более того, если он и попытается осуществить такую сделку после конца пятого солнечного часа, она не будет иметь силу. В таком случае он должен уничтожить весь свой хамец, даже если это приведет к большим убыткам – нет никакого другого способа предотвратить нарушение заповедей.
Что такое хамец? Тот, кто смешал с водой муку, произведенную из одного из пяти основных видов злаков, и не испек полученное таким образом тесто в течение установленного времени, – создал хамец согласно определению Торы. О каких пяти видах злаков идет речь? О хита (пшенице), кусемет (полбе), сеора (ячмене), шиболет-шуалъ (овсе) и шифон (ржи). Следует помнить, что кусемет – вид пшеницы, а шиболет-шуаль и шифон – виды ячменя.
Наши мудрецы установили, что время, необходимое, чтобы тесто превратилось в хамец, составляет 18 минут, если тесто замешано обычным образом. Если в течение 18 минут после того, как в муку была добавлена вода, они стояли без дела (то есть не подвергались обработке), перед нами бесспорный хамец. Время замешивания теста и прочих рабочих процедур в счет 18 минут не идет. Однако если в ходе кулинарных процедур тесто нагрелось, его не оставляют даже на самое короткое время – если не хотят, чтобы оно превратилось в хамец.
Однако тесто, замешанное не на воде, а на фруктовых соках, или даже на воде при условии, что оно было положено в печь до того, как истекли установленные 18 минут, хамецем не становится. Тем не менее, запрещается замешивать тесто в Песах даже таким образом, поскольку существует опасение, что в него попадет хоть немного воды, или же по какой-либо причине произойдет задержка, тесто не попадет в печь вовремя и таким образом превратится в хамец, а его хозяин нарушит заповеди Торы.
Запрещается не только есть хамец в Песах, но и пить его размоченным в любой жидкости. Запрещен он и для любого иного употребления. Обнаруженный в Песах хамец должен быть сожжен или полностью уничтожен каким-нибудь другим способом.
Любое, даже сколь угодно малое количество хамеца запрещено в Песах. Более того, запрещена любая его примесь: даже если ничтожно малое количество его смешается в Песах с тысячу (или в миллион) раз большим количеством разрешенного вещества, хамец не аннулируется, и вся смесь окажется запрещенной. Однако, если некоторое количество хамеца смешается с иным веществом до Песаха, то есть в то время, когда хамец разрешен к употреблению, он аннулируется, если объем иного вещества в 60 раз превосходит объем хамеца. В таком случае эта смесь разрешена к использованию в Песах при условии, что хамец "растворился" в разрешенном веществе и стал невидимым и неразличимым.
Запрещено употреблять в пищу хамец начиная с полудня (то есть с седьмого солнечного часа) 14-го Нисана. Тот, кто делает это (даже до наступления Песаха), преступает заповедь Торы, в которой сказано: "Не ешьте при этом квасного" (Дварим, 16,3). Это значит, что хамец запрещен уже тогда, когда приносится пасхальная жертва.
Еврейская традиция формулирует этот запрет так: запрет накладывается на хамец с того момента, когда можно приносить пасхальную жертву, то есть с полудня (начала седьмого солнечного часа) 14-го Нисана. Но это еще не все. Наши мудрецы запретили есть хамец с начала шестого часа для того, чтобы никто не мог по ошибке затянуть трапезу и нарушить запрет Торы. Поэтому уже с начала шестого часа запрещено не только есть хамец, но и использовать его каким бы то ни было образом – в течение шестого часа из-за постановления мудрецов, а затем – из-за запрета Торы. На пятый солнечный час наложено более слабое ограничение: в него уже не едят хамец, но еще можно использовать его иным образом. Это ограничение введено потому, что в облачный день можно спутать пятый час с шестым. Таким образом еврейский закон разрешает есть хамец 14-го Нисана лишь до конца четвертого солнечного часа, а в течение пятого часа его нельзя есть, но можно использовать для других нужд (Рамбам}.
Мы уже подчеркивали, что речь идет не об обычных часах, состоящих из 60 минут, а о солнечных часах, продолжительность которых зависит от длины солнечного дня.
Тот, кто преднамеренно съедает кезайит хамеца в Песах – начиная с вечера 15-го Нисана и до конца дня 21-го Нисана, – подлежит тягчайшему наказанию – карету (духовному смертному приговору, вынесенному Небесами – исключению души провинившегося из еврейской общины). Об этом прямо сказано в Торе: "Всякий, кто будет есть квасное, душа та истреблена будет из среды Израиля" (Шмот, 12,15).
Хамец, "переживший" Песах во владении еврея, запрещен к любому использования навсегда. Этот "штраф" наложен нашими мудрецами на тех, кто нарушил заповеди Торы "да не будет видно" и "да не будет находиться". Он накладывается и на тех, кто оставил неуничтоженный или непроданный хамец по ошибке или по не зависящим от него причинам – чтобы никому не пришло в голову оставить в своем владении хамец в Песах для того, чтобы воспользоваться им после праздника.
Как мы уже знаем, Тора наложила на хамец в Песах более суровый запрет, нежели на все другие запрещенные продукты.
Она наложила на него особые запреты "да не будет видно" и "да не будет находиться", запретила не только есть хамец, но и использовать его любым другим способом, а того, кто ест его в Песах, наказывает каретом. Кроме того, наши мудрецы наложили запрет на любое, сколь угодно малое количество или долю хамеца (не распространяющийся на другие запрещенные продукты). Поэтому еврейский народ, трепетно исполняющий заповеди, наложил на себя дополнительные запреты в Песах для того, чтобы избежать любого намека или подозрения на хамец.
Не следует пренебрегать дополнительными запретами, связанными с законами праздника Песах, которые накладывает на себя та или иная еврейская община, даже если эти запреты не относятся непосредственно к запрещенному Торой хамецу, поскольку еврейский обычай – это неотъемлемая часть Торы. Даже если кто-то наложит лично на себя особые ограничения, связанные с Песах, к этому следует относиться с уважением. Необходимо позволить таким людям исполнять свои обычаи, даже если вытекающие из них ограничения весьма далеки от того, чтобы предотвратить реальное нарушение заповеди.
Несмотря на то, что наши мудрецы заповедали нам любовь к ближнему, как самое высокое человеческое качество, и учат, что нет благословения тому, кто лишает своего ближнего малейшей радости, в Песах многие замечательные люди ведут себя как бы вразрез с этими правилами. Они устраивают каждый для себя отдельные трапезы, едят отдельно друг от друга и даже не обмениваются посудой – несмотря на то, что все они Б-гобоязненные люди, тщательно исполняющие заповеди. Наши мудрецы постановили, что не следует осуждать тех, кто ведет себя таким образом в Песех, ибо они поступают так не из высокомерия. Почему наши мудрецы столь снисходительны? Из-за особой строгости запретов, связанных с законами праздника Песах.
Великий Ари писал, что каждому, кому удастся избежать наималейшего нарушения, связанного с ничтожнейшим количеством или долей хамеца в Песах, Небеса обещают, что он избежит и всех других грехов в течение всего года.
Посуда, которой мы пользуемся в течение года, запрещена для использования в Песах, так как она впитала некоторое количество хамеца. Этот хамец неизбежно будет "выплеснут" наружу, если мы станем пользоваться этой посудой в Песах. Разумеется, речь идет об очень небольшом количестве хамеца, но ведь в Песах запрещены любая его доля и любое его количество!
Каким образом можно очистить эту посуду, чтобы ею можно было пользоваться в Песах? Погрузив ее в кипящую воду. Конкретно: вначале посуду чисто моют, отскребают без остатка всю ржавчину и грязь, обращая особое внимание на ушки и ручки, на стыках которых часто скапливается хамец и откуда его очень трудно вычистить, затем ее погружают на короткое время в котел с кипящей водой в том момент, когда эта вода полна пузырей, выделяющихся при кипении, так, чтобы она покрывала погруженные предметы целиком. После того, как их извлекают из котла, ими можно пользоваться в Песах. Это и есть очищение – Гаг'ала.
Посуду, полезной частью которой является их внутренняя часть – кастрюли, котлы и т.д. – может быть очищена таким образом: вначале ее тщательно моют и отскребают, затем до самых краев наполняют кипящей водой и опускают в воду раскаленные добела куски железа или камни. Поскольку температура раскаленного железа или камня гораздо выше 100 градусов, в воде начинается внутреннее кипение, и она, кипя, переливается через край. После этого посудой можно пользоваться в Песах, так как весь хамец, который мог быть выделен ею при использовании в Песах, уже был "выплеснут" при кипении.
После Гаг'алы принято полоскать очищенную посуду холодной водой.
Кипящая вода, при помощи которой очищают посуду, должна быть чистой. Если в одном котле очищается раз за разом большое количество посуды, так что вода становится мутной, ее необходимо заменить.
Посуда, которая должна быть очищена для употребления в Песах, равно как и котел, в котором производится очищение, не должна входить в соприкосновение с хамецем в течение двадцати четырех часов до этого очищения.
Гаг'алу следует произвести до полудня 14-го Нисана. Тот, кому необходимо сделать это после полудня, должен обратиться за помощью к знатоку Торы.
Если в котле одновременно очищаются несколько предметов, они должны лежать свободно, не прижимаясь друг к другу, чтобы кипящая вода могла очистить одновременно всю их поверхность. По той же причине не следует крепко сжимать щипцами предмет, опускаемый в котел – вода должна свободно касаться его поверхности.
Существуют разногласия по вопросу о том, меняет ли Га-г'ала, совершенная для того, чтобы очищенной посудой можно было пользоваться в Песах, исходное предназначение посуды, то есть можно ли использовать очищенную таким образом молочную посуду в ходе мясной трапезы и наоборот. Многие авторитеты считают, что Гаг 'ала не может изменить назначения посуды, однако другие полагают, что это относится только к очищению, произведенному для иных целей в течение всего года, в то время, как пасхальная Гаг'ала может менять назначение посуды с мясного на молочную и наоборот.
Все вышесказанное относится лишь к металлической, но не глиняной или фарфоровой посуде – эта посуда не может быть очищена при посредстве Гаг'алы.
Стеклянная посуда с гладкими стенками очищается иначе: ее достаточно погрузить перед Песах на три дня в воду, меняя ее каждые 24 часа.
Посуду, сделанную из нескольких частей, которая нельзя разобрать для того, чтобы как следует очистить, мясорубки, чайники и кувшины с узким горлышком, в которое нельзя просунуть руку и которые поэтому не могут быть как следует очищены, предметы, имеющие вмятины и трещины, которые нельзя очистить, а также решета, плетеные корзины и т.д. – все эти предметы нельзя сделать пригодными для использования в Песах при помощи Гаг'алы. Их можно очистить только при помощи сложного прокаливания на огне, производимого под руководством знатока Торы. Очищение ступки и других предметов, соприкасавшихся с пряностями и другими острыми продуктами, также можно производить только под руководством знатока Торы.
Сковорода и другие предметы, в которых продукты жарятся или пекутся на огне без воды, а также крышки примусов и печей не могут быть очищены при помощи Гаг'алы. Необходимо сильно накалить их на открытом огне – так, чтобы они покраснели от жара. В любом случае, рекомендуется посоветоваться со знатоком Торы, поскольку законы прокаливания, относящиеся к разным предметам, различны.
Запрещается ставить в Песах горячую кастрюлю или тарелку с горячей пищей на печь или горелку или даже на кухонный или обеденный стол, используемые в течение всего года, если на них не установлены предварительно специальные металлические или деревянные листы. Однако если на стол ставятся в течение года только тарелки, а не кастрюли, достаточно расстелить на нем листы картона и покрыть их скатертью.
Любая маца, предназначаемая для еды в Песах, должна быть приготовлена так, чтобы исключить любую возможность сквашивания или контакта с хамецем. Мацу, приготовленную без того, чтобы были приняты тщательнейшие меры против сквашивания, категорически запрещено есть в течение всех дней праздника Песах. Кроме того, существует отдельная заповедь, смысл которой – сбережение мацы, изготовляемой для исполнения заповеди, обязывающей есть мацу во время Пасхального Седера. Эта заповедь предписана Торой, где сказано: "Оберегайте мацу". Поэтому большинство еврейских авторитетов считают, что мицва – заповедь, обязывающая съесть установленное количество мацы во время Седера, может быть исполнена только если съедается специальная "оберегаемая" маца, маца шмура, в ходе изготовления которой была исполнена заповедь "сбережения".
Каким образом оберегают мацу, предназначенную для исполнения заповеди в Песах? Прежде всего, оберегают зерна пшеницы, из которой будет изготовлена маца, от любого контакта с водой и вообще от увлажнения. Эти зерна должны быть целыми и чистыми, ни в коем случае не потрескавшимися или переросшими. Жернова и другие предметы, при помощи которых толчется зерно, мешки, в которых мука хранится и переносится в пекарню, должны быть чистыми и сухими. Следят за тем, чтобы мацу не пекли из свежеизготовленной муки в самый день помола, так как только что смолотая мука теплее обычней и быстрее сквашивается в процессе изготовления теста. Следят и за тем, чтобы тесто не месилось ни рядом с горящей печью, ни у открытого окна, через которое может проникнуть солнечный свет, нагреть тесто и привести к его быстрому сквашиванию. Как мы скоро увидим, для изготовления такой мацы годится не всякая вода.
Внимательно обследуются все инструменты и механизмы, используемые для изготовления мацы, начиная с просеивания муки и вплоть до извлечения готовой мацы из печи, – весь процесс должен идти гладко и без малейшей задержки. Все они постоянно и тщательно очищаются – ведь на них не должно оставаться ни малейшего кусочка теста от предыдущей партии! Это только часть предосторожностей, принимаемых при изготовлении мацы, которая послужит для исполнения заповеди.
Чем отличается обычная маца от той, которую мы называем "оберегаемой"? При изготовлении обычной мацы предосторожности начинают приниматься с момента изготовления муки, в то время как "оберегаемой" мацой называется только та, в отношение которой специальные предосторожности принимаются с момента сбора урожая.
Источник этого различия – в разногласиях между величайшими еврейскими авторитетами по вопросу о том, с какого момента изготовления мацы необходимо принимать меры предосторожности. Большинство авторитетов считает, что достаточно принимать эти меры, начиная с момента изготовления муки и до конца изготовления мацы, и маца, произведенная таким образом, годится для исполнения заповеди. Их мнение и стало Галахой – законом для Израиля. Однако целый ряд выдающихся мудрецов полагают, что для того, чтобы выполнить заповедь, обязывающую съесть определенное количество мацы во время Седера, необходимо принимать специальные меры предосторожности с момента сбора урожая зерна, из которого будет изготовлена маца. Поэтому те, кто исполняет заповеди с особым рвением, – а в Песах с особой строгостью их исполняют очень и очень многие, – считают необходимым посчитаться и с мнением меньшинства мудрецов и едят только "оберегаемую" мацу, то есть испеченную из зерна, взятого под контроль сразу же после жатвы, и уж во всяком случае, стараются есть только такую мацу в ночь Седера (а вне Эрец Исраэль, страны Израиля – и во вторую ночь Седера), так как в эту ночь мы исполняем позитивную заповедь Торы – заповедь, обязывающую нас съесть определенное количество мацы, – и произносим особое благословение. Поэтому принято наделять всех участвующих в Седере "оберегаемой мацой", так, чтобы каждый получил по крайней мере кезайит такой мацы и мог произнести благословение. Дело в том, что заповедь обязывает съесть только один первый кезайит, что мы и делаем в ходе Седера. Тора не обязывает нас есть мацу сверх этого количества, так что мы едим ее в остальные дни Песаха исключительно по собственному желанию.
Вот как производится "сбережение" начиная с момента сбора урожая.
Выходят в поле прежде, чем колосья станут сухими, и скашивают их еще немного зелеными. Почему? Потому, что после того, как колосья высохнут и побелеют, они уже не вытягивают влагу из почвы, и если теперь пойдет дождь, он может способствовать процессу сквашивания еще не собранного зерна. Собранные колосья складывают на крытом гумне, чтобы они просохли, а затем молотят их. После этого тщательнейшим образом перебирают зерно и выбрасывают каждое треснувшее или переросшее зернышко. Перебранное зерно бережно хранят вплоть до помола.
Тесто, предназначенное для изготовления мацы – как простой, так и "оберегаемой" – замешивается только на "переночевавшей воде" (майим шелану), то есть на воде, зачерпнутой в реке или источнике и отстоявшей в сосуде по крайней мере целую ночь (12 часов). Дело в том, что вода, только что зачерпнутая в реке, источнике или колодце, может нести в себе тепло и, тем самым, ускорить сквашивание.
Принято зачерпывать воду на исходе дня, между заходом солнца и появлением звезд. В сефардских общинах принято делать это незадолго до захода солнца. Эту воду процеживают и наполняют ею плотно закрытые бочки, хранящиеся в прохладном месте недалеко от пекарни. В этих бочках вода хранится всю ночь перед началом выпечки мацы при условии, что эта ночь продолжается не менее 12 часов. Если ночь слишком коротка, воду оставляют в бочках еще на некоторое время, чтобы от момента зачерпывания прошли полные 12 часов. После этого на этой воде замешивают тесто для мацы.
Разрешается за один прием набирать воду сразу на несколько дней выпечки мацы.
Зачерпывая воду, следует произнести слова: "Для исполнения заповеди о маце".
Принято зачерпывать майим шелану в чистую и красивую посуду, чтобы украсить исполнение заповеди. Поэтому же эту работу не поручают нееврею. Существует обычай использовать для этого новые глиняные сосуды, а не старые, уже бывшие в употреблении, даже если они использовались только в Песах.
Мацу, которую Тора обязала нас есть в Песах, во все времена изготавливали, строго соблюдая все законы и установления и тщательно ее оберегая, только одним способом – высококвалифицированным ручным трудом на всех этапах, начиная с замешивания теста и кончая выпечкой мацы в печи.
Примерно 130 лет назад была изобретена первая машина для выпечки мацы. Почти вся работа по новой технологии осуществляется машиной, и человеческие руки в ней практически не участвуют. С самого начала мнения еврейских авторитетов разделились: некоторые из них разрешили машинную выпечку мацы, некоторые запретили. И те, и другие привели серьезные аргументы в пользу своего мнения.
Те, кто разрешили машинную выпечку, отметили чрезвычайно высокое качество выпеченной машиной мацы. Кроме того, машина работает очень быстро, не просрочивая время, и таким образом гарантируется, что тесто не будет сквашено и не превратится в хамец. В этом отношении машина превосходит человека. Единственное, что от нас требуется, – это тщательно следить за чистотой всех деталей машины, на которых не должен остаться даже самый маленький кусочек теста от предыдущей партии мацы.
Те, кто запретили машинную выпечку, основывают свое мнение на том, что изготовление мацы, начиная с момента замешивания теста и до конца выпечки, должно сопровождаться намерением исполнить заповедь, а к машине, разумеется, это требование неприменимо.
Еще один аргумент в пользу запрета: поскольку машина состоит из множества деталей и до многих из них (прежде всего, до пространства между колесиками) трудно добраться, весьма затруднительно полностью очистить ее от остатков теста предыдущей партии, что может привести к появлению хамеца.
Кроме того, поскольку колесики и другие движущиеся части машины сделаны из железа, они нагреваются в ходе работы и это тепло может привести к сквашиванию небольшого количества теста.
Кроме того, еврейская традиция, установившая 18-минутный промежуток времени, как максимально допустимый между началом изготовлением теста и его выпечкой, имела в виду ручную выпечку. Не вполне очевидно, что этот промежуток был бы равен 18 минутам и для машинной технологии. Одного только опасения, что "машинный" промежуток времени может оказаться короче "ручного", достаточно, чтобы отнестись к машинной выпечке с подозрением.
Дополнительный аргумент против машинной выпечки относится к обычаю нанимать на работу по изготовлению мацы бедняков, с нетерпением ожидающих наступления очередного сезона ее выпечки. Множество бедных семей зарабатывают себе на жизнь этой работой в течение многих недель, когда это их основной источник дохода. На этот заработок они покупают все, что необходимо для праздника. Переход на машинную выпечку мацы лишает многие бедные семьи источника дохода.
Авторитеты, разрешившие машинную выпечку, нашли достойные ответы на трудные вопросы, поставленные их оппонентами. В итоге устойчивое большинство еврейских авторитетов склонилось в пользу машинной выпечки, которая в наше время разрешена во всех еврейских общинах, так что выпеченную машиной мацу не только едят в Песах, но и исполняют при ее посредстве заповедь.
Несмотря на это, и сегодня многие евреи, стремящиеся с особой тщательностью выполнять заповеди, обязательно съедают во время Седера кезайит мацы, выпеченной вручную, и именно на него произносят благословение "и повелел есть мацу". Некоторые идут дальше и в течение всех дней праздника Песах едят только такую мацу.
В любом случае, необходимо приобретать пасхальную мацу, произведенную только на фабрике, где за работой наблюдают знатоки Торы и еврейского закона, а бейт-дин следит за соблюдением всех предосторожностей, включая самые отдаленные, так что там нет ни малейшего подозрения на хамец.
Во всех ашкеназских общинах существует обычай дополнительно к упомянутым пяти видам злаков запрещать к употреблению в Песах рис, кукурузу, просо, все виды бобовых культур, фисташки и другие семечковые. Дело в том, что из семян большинства этих растений принято изготовлять муку и печь из нее различные печения. Если разрешить употребление этих печений в пищу в дни Песаха, непосвященный наблюдатель может решить, что это хамец, и таким образом станет с пренебрежением относиться к запретам на употребление хамеца в Песах. Поэтому мудрецы решили запретить использование в Песах семян всех этих растений. Этот запрет был принят всеми ашкеназскими общинами и соблюдается по сей день. Им разрешается пренебречь только при величайшей необходимости, или если этого требует состояние больного, и только после консультации со знатоком Торы.
Сефардские общины не приняли этот запрет, однако и там пользуются упомянутыми культурами с осторожностью, принимают меры, чтобы они не смешивались с другими, запрещенными, перебирают их зерна и очищают их перед Песахом от любой запрещенной примеси. В любом случае, соленые семена подсолнечника запрещены к употреблению в Песах, поскольку в соль, используемую для их обработки, часто добавляют муку.
Среди людей, с особой тщательностью соблюдающих заповеди Торы, распространен обычай в течение всех семи дней Песаха не размачивать мацу в воде или супе, но есть ее только сухой. Этот запрет не распространяется на молоко или натуральный фруктовый сок, в который не добавлялась вода. Вне пределов Эрец Исраэль, где Песах продолжается восемь дней, разрешается размачивать мацу в воде или супе в восьмой день Песаха.
Многие знатоки Торы пытались найти объяснение этому обычаю, однако их поиски не увенчались успехом. В самом деле, хорошо выпеченная маца уже не может быть сквашена и превращена в хамец, даже если вымочить ее во всех водах мира. Несмотря на это обстоятельство, все, кто исполняет этот обычай, относятся к нему с большой строгостью и даже запрещают пользоваться в Песах посудой, в которой вымачивалась маца!
Этот обычай принадлежит к числу прочих освященных традицией обычаев, исполняемых многими евреями, и тот, кто унаследовал его от родителей или начал следовать ему самостоятельно, уже не может от него отказаться. Если же по какой-либо причине он более не в состоянии его исполнять, необходимо испросить разрешение у знатока Торы. Ведь любой обычай, исполняемый религиозными евреями, является как бы частью Торы, даже если мы не можем его объяснить.
Рассказывают, что один еврейский праведник поручил своему ученику, выдающемуся знатоку Торы, поискать в бескрайнем море еврейского закона обоснование обычая, запрещающего размачивать мацу в воде. Через некоторое время ученик сообщил учителю, что ничего не нашел. "Вот видишь, – заметил учитель, – насколько значителен этот обычай – он не нуждается даже в обосновании!"
Раабан в 73-й главе своей книги, посвященной законам Песаха, упоминает обычай не размачивать мацу в ночь Седера – не потому, что она может стать хамецем, а просто потому, что моченая маца имеет иной вкус, нежели сухая. Между тем, заповедь Торы обязывает нас есть определенное количество мацы в ночь Седера. Следует исполнять заповедь, съедая кезайит сухой мацы с ее естественным вкусом, ибо размоченная маца имеет особый вкус, смешанный вкус мацы и жидкости.
Первая Мишна Трактата Псахим учит: "С наступлением 14-го Нисана ищут хамец при свете свечи". Мы уже говорили, что хотя в некоторых случаях поиски хамеца происходят раньше или позже вечера 14-го Нисана, именно это время – между заходом солнца 13-го и выходом звезд 14-го Нисана – более всего связано с законами и обычаями этих поисков – бдикат хамец.
Кроме уже известных нам законов и обычаев, исполнение которых – залог существования еврейского народа, наши мудрецы рассказали множество важных и удивительных вещей, связанных с пасхальными заповедями.
Вот некоторые из поднятых ими тем:
В чем корень запрета хамеца в Песах, в чем суть различия между хамецем и мацой?
Почему Тора предупредила: "Не изливай при квасном кровь жертвы Моей?"
Что скрывается за установлением времени поисков хамеца на исходе 13-го Нисана?
Почему нужно припрятывать десять кусков хамеца перед началом поисков?
В чем состоит связь между поисками хамеца в установленный час и чистотой языка?
Вот как отвечают на эти вопросы великие еврейские мудрецы.
Еврейский закон запрещает к употреблению любое, сколь угодно ничтожное количество хамеца и любую примесь хамеца, поскольку отличие между хамецем и мацой и само по себе ничтожно. Из одних и тех же муки и воды в одной и той же печи выпекаются и хамец, и маца. Их отличает только небольшое отличие во вкусе, вызванное ничтожной задержкой перед помещением в печь. Эта задержка, даже непреднамеренная, приводит к самопроизвольному сквашиванию, самопроизвольному качественному изменению материала. Тесто становится пышнее, занимает больший, чем ранее, объем. Что же привело к этому изменению? То, что человек на какое-то время оторвался от работы и предоставил тесто самому себе. Промедление и превратило его в хамец, придало ему особый, "заквашенный" вкус, увеличило его объем – все это ненамеренно, самопроизвольно. Иное дело маца – в ней нет ничего произвольного, но только то, что вложил в нее человек, ее изготовивший. И вкус, и вид, и объем мацы – все в точности соответствует намерению работника.
Хамец и все квасное тесно связаны с такими понятиями, как гордыня и заносчивость. Поэтому и запрещено любое их количество – ведь любая примесь заносчивости наносит человеку непоправимый ущерб. Мед (и другие сладкие продукты) связаны с вожделением, поэтому и запрещено замешивать мацу на фруктовых соках, как сказано в Торе: "Никакое хлебное приношение, которое приносите Г-споду, не должно быть сделано из квасного, ибо ни из какой заквасы и ни из какого меду не должны вы воскурять огнепалимую жертву Г-споду" (Ваикра, 2,11).
Точно так же, как лишь ничтожная, неосязаемая задержка, не требующая никакого действия, создает различие между хамецем и мацой, лишь невесомая черточка неустановленного размера отличает эти слова при написании – без учета перестановки букв. Вся разница между словами хамец – חמץ – и "маца" – מצה – это отличие между буквами ח и ה . Буква ה имеет слева небольшое окошечко. Закрой его – и она превратится в ח.
В том и заключается отличие Святого языка, на котором написана Тора, от всех прочих, что все слова этого языка, более того – все буквы любого из этих слов подобраны не случайно и не в результате соглашения между людьми, но установлены самим Всевышним в Его безмерной мудрости. Все названия, установленные Всевышним, набор, начертание и порядок букв, их составляющих, исполнены смысла и тесно связаны с внутренним смыслом называемых предметов и их Небесными корнями. Некоторые из этих связей известны нам, остальные станут известны только в конце времен.
Истребление хамеца – избавление от "казни первенцев"
Мы уже упоминали о том, что хамец символизирует "злое начало" в человеке, а поиски и уничтожение хамеца – борьбу со злым началом. Хамец привлекательнее мацы, он выглядит красивее и значительнее ее. Точно так же "злое начало" – оно влечет человека к радостям этого мира, делает их привлекательными для него, более значительными, чем они являются на самом деле. Заповедь Торы обязывает нас истребить хамец полностью. Когда Израиль впервые получил эту заповедь в Египте, она спасла его от страшных бед, от опасности, которая нависла над всей этой страной и над ним.
Грехи Египта, переполнившие чашу весов, состояли прежде всего в упоении богатством и властью. По существу, египтяне поклонялись богатству и силе. Они обожествляли свой мелкий скот, приплод которого приносил богатство своим хозяевам. Вот как они представляли самих себя: "Паро, царь Египта, большой крокодил, лежащий среди рек его, сказавший: "Мне принадлежит река моя, и я сам сотворил себя"" (Йехезкель, 29,3). Египтяне считали себя народом господ, и все остальные народы должны были склониться перед ними и служить им. Внутри египетского народа была установлена жесткая иерархия. Всякий, кто по какой-либо причине возвышался над другими, немедленно становился их господином. Иерархия распространялась и на египетские семьи – в каждой из них были низшие и высшие уже потому, что в них были первенцы и младшие дети. Даже сын рабыни, вращающий мельничные жернова, стремился поработить того, кто находился ниже его на общественной лестнице, чтобы господствовать над ним. Поэтому даже рабы, влачившие самое жалкое существование в Египте, просили у своих господ не свободы для себя, а права поработить еще более слабых. Египет был страной, наполненной злобным высокомерием, нечистым властолюбием, непомерной заносчивостью до такой степени, что его царь от имени своих подданных произнес следующие слова: "Кто такой Г-сподь, чтобы я послушал Его голоса?" (Шмот, 5,2)
Царю Египта легче было допустить гибель своего народа и всей страны от многочисленных обрушенных на них ударов, нежели отказаться от части своей власти и отпустить своих рабов на свободу. Тот, кто сказал: "Мне принадлежит река моя, и я сам сотворил себя", – разве может он признать над собой чью-либо власть?
Когда Всевышний приступил к наказанию гордых египтян и решил унизить их в глазах всех других народов, чтобы, как сказано в Торе, "узнал Египет, что Я – Г-сподь", чтобы каждый, кто останется в живых, сказал: "Г-сподь – справедлив, и нет другого", посланный Им ангел-мститель входил в один дом за другим, и повсюду, где находился хоть один человек, властвовавший над другими – а они были в каждом доме, где находился хотя бы один первенец – поднимался его меч и гибли люди. В этот день были наказаны ложная гордость, заносчивость, жажда власти. Они были истреблены и каждому стало ясно, что Всевышний является единственным господином Вселенной.
В этот день первенцы Израиля и все его руководители были в большой опасности, ибо ангел-мститель мог поразить и их – ведь и к ним могла пристать египетская скверна, не миновавшая, как мы знаем, всех остальных рабов, живших в Египте. Быть может, нашлись и среди них мужчины, женщины или семейства, утверждавшие, что они значительнее других. Ангел-мститель неизбежно должен был поразить их, чтобы восстановить в полной мере единственное настоящее царство – Царство Всевышнего.
Именно тогда Всевышний обратился к Моше и Агарону и повелел им передать Его слова всему Израилю с тем, чтобы каждый дом и каждое семейство взяли себе ягненка, принесли его в жертву, помазали его кровью дверные притолоки и затем, в ту самую ночь, ели его жареное мясо (по обычаю рабов того времени) вместе с мацой (обычная пища батраков) и горькими овощами – марором – так, как принято у людей, находящихся в беде.
Таким образом весь еврейский народ, хотя и находящийся еще в Египте среди скверны и нечистоты, ясно показал, что уже очистился от них. В доказательство он зарезал идола этой нечистой страны и помазал его кровью притолоки своих домов, уничтожил в них символ заносчивости, – хамец – и теперь вся его пища – начиная с мяса ягненка, зарезанного после того, как с него было снято проклятие идолопоклонства, включая испеченную в спешке мацу и заканчивая марором, который едят сокрушенные душой люди, – соответствует заповеди "Не изливай при квасном кровь жертвы Моей". Ведь пасхальная жертва и хамец сущностно несовместимы, в то время, как пасхальная жертва, маца и марор составляют неразделимое целое, как бы говорящее: мы свободные люди, избавившиеся от власти египетского царя, мы служим только Царю Вселенной.
В Торе говорится: "Я пройду в эту ночь по земле египетской и поражу всякого первенца в земле египетской... И будет та кровь для вас знаком на домах... И пройду мимо вас, и не будет среди вас язвы губительной, когда Я буду поражать землю Египетскую" (Шмот, 12,12).
Таким образом, уничтожение хамеца, принесение пасхальной жертвы и помазание ее кровью дверных притолок защитили евреев от казней в Египте. Во все времена уничтожение хамеца – великая заповедь, исполняя которую мы вновь свидетельствуем, что Всевышний – единственный Властелин, единственный носитель величия, единственный, кто поддерживает существование мира и питает нас со Своего стола, вознаграждая нас за наши старания в этом мире.
В книге Каванот, написанной рабби Хаимом Виталем, содержится следующее сравнение: тринадцать первых дней месяца Нисана подобны тринадцати первым годам жизни человека, по завершению которых он становится бар-мицва – совершеннолетним. Первый вечер 14-го года жизни, когда еврей становится бар-мицва, – это в некотором смысле вечер поисков хамеца, так как именно тогда в юношу вселяется доброе начало, и он берет на свои плечи бремя заповедей. Теперь он в состоянии противостоять дурному началу, обнаружить его источник и подавить его.
Как мы уже знаем, поиски хамеца сравниваются с борьбой человека против злого начала в нем самом, источник которого должен быть точно так же найден и истреблен. Только таким образом может человек порвать путы, надетые на него злым началом, и стать столь же свободным, как его предки, вышедшие из Египта. Именно поэтому принято подкладывать куски хамеца перед началом поисков – дабы подчеркнуть, что даже тот, кто уже очистился от греха, не должен кичиться этим, не должен повторять: я избавился от скверны и могу более не думать об очищении. Нет, как и в случае с хамецем (который мы специально подкладываем), нет никакого сомнения в том, что что-нибудь да найдется. Ведь сказано: "Нет на земле праведника, который творил бы благо и не погрешил бы" (Когелет, 7,20). Тот, кто уверен, что уже исправил в себе все, что подлежит исправлению, скорее всего, еще не начал по-настоящему служить Всевышнему.
Но почему принято подкладывать именно десять кусков ха- • меца! Знатоки Каббалы говорят, что Всевышний создал десять различных воплощений святости разного уровня, и против них – десять олицетворений нечистоты, одно превосходящее другое. Когда человек приступает к очищению от хамеца, Тора как бы говорит ему: "Знай, что хамец – не единое целое, существует множество его видов, поэтому ты должен набраться мужества и терпения и очиститься от всех его разновидностей, так, чтобы не осталось вокруг тебя ни крошки, ни самой ничтожной примеси любого из десяти его видов – ничего!"
В течение всего года действует правило: "Делай много, говори мало". По делам, а не по речам оценивает нас Всевышний.
Но в Песах мы получаем заповедь: "Рассказывай!", и закон, утверждающий, что "чем больше рассказываем мы об Исходе из Египта" – тем лучше. Более того, наши мудрецы говорят, что вся сущность праздника заключается в рассказе и беседе об Исходе. Намек на это содержится в самом слове Песах פסח: – оно как бы состоит из двух слов: – פה-סח "говорящие уста".
Слова Торы: "Не ешь при этом квасного, семь дней ешь с ним мацу, хлеб бедности" (Дварим, 16,3), наши мудрецы также комментируют сходным образом. "Хлеб бедности" – это хлеб, над которым отвечают на многие вопросы, хлеб, в честь которого читается полный Г аллель, о котором рассказывается Агада (Раши). Действительно, звучание и написание этих слов на Святом языке оправдывают такое толкование.
Как объяснить это противоречие? Почему именно в Песах мы получаем заповедь: "Рассказывай!"
Мы не имеем права праздновать Песах до тех пор, пока хамец находится в наших владениях. В том числе – в душе и в сердце.
Пока хамец пребывает внутри нас, мы стараемся казаться лучше, чем на самом деле, заносимся и чванимся, на языке у нас иное, нежели на сердце. Пока мы не избавимся от хамеца, закон запрещает нам совершать заповеди, связанные с Песахом. Мы должны говорить как можно меньше – ведь наши дети с полным правом могут не поверить нашим словам, почувствовав, что они не вполне соответствуют действительности. Мы не должны громко славить Всевышнего – ведь Он может разгневаться, услышав неразумные слова. Недаром в Торе сказано: "Ни из какой заквасы и ни из какого меда не должны вы воскурять огнепалимую жертву Г-споду" (Ваикра, 2,11). Ведь хамец делает с нашим сердцем то же, что и с тестом – раздувает его, делает его заносчивым и неискренним.
Тот, кто хочет достойно выполнить заповедь Пасхального Рассказа, восславить Всевышнего и обратиться в Нему, должен истребить весь хамец прежде всего в своем сердце, очистить сердце и уста от любого обмана, от любой непорядочности. Тогда сын воспримет его рассказ, а Всевышний услышит его молитву и восхваления. Тогда уста его произнесут то, что будет на сердце, тогда и можно будет исполнить заповедь: "Чем больше будем мы рассказывать – тем лучше".
Теперь мы ясно понимаем, что поиски хамеца вечером 14-го Нисана – это абсолютно необходимое условие Пасхального Рассказа, произносимого вечером следующего дня. Недаром мы едим мацу не только 15-го Нисана, в день праздника, но все семь дней, когда читается полный Галлелъ – славословие Всевышнему.
Связь между поисками хамеца и чистотой сердца и языка, без которых невозможны Пасхальный Рассказ и чтение Галлеля, обнаруживается непосредственно в начале Трактата Талмуда Псахим.
Гемара Псахим начинается с обсуждения слов автора первой Мишны этого Трактата: "При свете 14-го Нисана производят поиски хамеца при свете свечи" (в других местах мы переводим эти слова иначе, в соответствии с заключением Гемары: "Вечером 14-го Нисана и т.д." – однако в данном случае необходим именно буквальный перевод). Мудрецы Талмуда начинают чрезвычайно длинное – необычно длинное для весьма сжатого стиля Талмуда – обсуждение первых слов Мишны: что означают слова "При свете 14-го Нисана"? Двое мудрецов комментируют эти слова и, на первый взгляд, кажется, что их комментарии противоречат друг другу. Талмуд поначалу принимает гипотезу о том, что эти мудрецы расходятся во мнениях, и приводит четырнадцать аргументов и возражений, проясняющих вопрос. Семь первых из них основываются на цитатах из Танаха, семь последних цитируют Мишну и Барайту. Между этими группами цитат есть принципиальное различие: все цитаты из Танаха, за исключением четвертой по счету, указывают, что слово "свет" должно относиться к дневному времени (вспомним, что именно в четвертый день Творения были созданы небесные светила), в то время как четвертая цитата указывает на обратное – что слово "свет" означает "ночь"; в то же время шесть из семи цитат из Мишны и Барайты указывают, что слово "свет" означает "ночь", а одна – опять же, четвертая по счету, – по-видимому, указывает на обратное – что "свет" означает "день".
Эти многочисленные аргументы и контраргументы на первый взгляд кажутся излишними уже потому, что многие из них лишь подтверждают то, что уже ясно установлено ранее. Для чего же Талмуд умножает избыточные доказательства – занятие, абсолютно ему не свойственное?
В конце концов Талмуд выясняет, что между мнениями мудрецов нет никакого противоречия – оба они считали, что слово "свет" относится к ночному времени. Противоречие возникло из-за того, что они, как выходцы из разных мест, пользовались разными терминами, и ученики поняли их неправильно и по-разному.
Спрашивается, зачем мудрецы-составители Талмуда поместили эту, на первый взгляд, излишнюю дискуссию, в священный и бесконечно экономный текст Гемары! В течение столетий столько чернил и бумаги было истрачено на переписку текста этой дискуссии, обсуждающей, как мы уже знаем, вообще не существующую проблему! Столько прилежных учеников во всех поколениях изучали эту дискуссию, посвященную выяснению смысла одного-единственного слова Мишны – при том, что она не оказывает никакого влияния на итоговый вывод Гемары! Ради чего?
Этот фрагмент Талмуда демонстрирует нам величайшее значение чистоты языка. В самом деле, только тот, чей язык так же чист, как язык составителя этой Мишны, посвященной подготовке к Песаху и поискам хамеца, только тот, кто уже готов к Пасхальному Рассказу и прославлению Всевышнего, – только он может выбрать слово "свет" для обозначения ночи. Потому-то чистейшие слова этого мудреца столь важны для его учеников, что они готовы устроить целую дискуссию, чтобы выяснить значение единственного его слова, – ведь этот мудрец уже уничтожил весь свой хамец. Только те уста, которые избавились от хамеца, которые произносят лишь то, что на душе и на сердце, чьи слова – "маца", удостаиваются столь полного отклика на свои слова. Эти слова слышны и Всевышнему, и простым смертным – даже если последние не полностью их понимают. Все они – часть святой Торы, драгоценнейшая часть мудрости, подаренной нам Всевышним.
Таким образом эта талмудическая дискуссия связывает поиски физического хамеца с поисками духовного хамеца, оскверняющего сердце и уста. Эти поиски открывают дорогу к выполнению заповеди о Пасхальном Рассказе. Потому-то и нашли мудрецы место в Талмуде для этой длинной дискуссии, и не случайно сразу за ней Гемара обсуждает вопрос о свойствах и качествах человеческой речи, о присущей ей глубине и иных качествах, равно как и определяет, какая речь является недостойной, а какая грубой, какая обычной, а какая достойной и чистой, что такое краткая речь, красивая речь и что такое язык мудрецов. Там же обсуждаются и другие качества речи: она выдает самые сокрытые человеческие тайны, предрекает, кем человек станет в будущем, вскрывает его корни и происхождение на десять поколений и т.д. Все это – введение к обсуждению законов поисков хамеца перед Песах. Поэтому наши мудрецы и начали Трактат Псахим с дискуссии о слове "свет" и лишь затем перешли непосредственно к Галахе.
Зная все это, разве может человек оставить запущенной свою речь и не проверить каждое свое слово так же тщательно, как свой дом перед Песах – каждый потаенный уголок речи. Необычайно велико значение поисков "при свете 14-го Нисана", совершаемых для того, чтобы наутро наши уста были чисты, и можно было приступить к выполнению заповедей, связанных с пасхальной жертвой и мацой. Мы уже переводили слово "Песах" как "говорящие уста", а слово "маца" – как "хлеб, над которым отвечают на многие вопросы", и чем больше будет при этом рассказано – тем лучше. Почему? Потому, что все, что рассказывается в этот час, будет услышано, а хвала, возданная Всевышнему, дойдет до Его трона.
14-е Нисана – день, наполненный важными и разнообразными событиями, день, в который исполняются заповеди Торы, главная задача которых – подготовка к праздничному вечеру. Насыщенность этого дня невероятна, и если бы еврейский народ не видел в исполнении заповедей – в том числе, и заповедей этого дня, – смысл своего существования, их просто невозможно было бы вместить в один короткий день. Только беспредельная любовь Израиля к Всевышнему позволяет ему совершить все необходимое.
Более того – Израилю недостаточно и этого служения, так же как богачу всегда не хватает денег, как сказано в Когелете'. "Кто любит деньги, тот не насытится деньгами" (Когелет, 5,9). В книге Дварим раба говорится: "Рабби Ицхак сказал: "Тот, кто предан заповедям, никогда не пресытится ими"". Израиль всегда находит время для того, чтобы исполнить заповедь, трудную или легкую, – поэтому он справляется и с великими делами, назначенными на 14-е Нисана.
С этим днем связаны следующие понятия:
Пост первенцев;
Первый день поста Эстер и остальных евреев в городе Шушане; Пост праведников;
Частичный запрет на совершение работы;
Уничтожение просроченного маасера и исповедь о маасере (в стране Израиля);
Уничтожение хамеца и очищение посуды; Вопрос о том, что можно и что нельзя есть в различные часы этого дня;
Чтение Устава пасхального жертвоприношения – в наше время, когда само жертвоприношение не может быть совершено; Порядок этого жертвоприношения, которому следовали до разрушения Иерусалимского Храма;
Другое жертвоприношение 14-го Нисана – Хагига; Изготовление мацат-мицва – мацы, предназначенной для исполнения заповеди;
Эрув – соединение дворов и блюд; Очищение в микве; Подготовка к Пасхальному Седеру.
Ниже мы коснемся каждого из этих вопросов.
В этот день приступают к утренней молитве раньше, чем обычно, чтобы после ее завершения успеть провести последнюю трапезу, в ходе которой можно есть хамец, и которая должна закончится до конца четвертого солнечного часа.
В ходе этой молитвы не читается Мизмор летода – "Благодарственная песнь", поскольку в обычные дни этот фрагмент читается как бы от имени тех, кто должны были бы во времена Храма принести благодарственную жертву и, по существу, вместо нее, – а в канун Песаха эта жертва в Храме не приносилась. Почему? Потому, что в состав этой жертвы входил хлеб, то есть хамец, а в канун Песаха жертвы, в состав которых входил хамец, не приносились из опасения, что та часть, которая должна быть съедена, не будет съедена до конца в часы, когда это еще разрешено. Однако в некоторых сефардских общинах принято читать Мизмор летода и в канун Песаха.
В этот день не читаются и другие части обычной утренней молитвы: Э-ль эрех апаим и Ламенацеах, предшествующий фрагменту Ува ле-Цион.
Во многих общинах еврейской Диаспоры существовал такой обычай: главы общины и виднейшие евреи города посещали в канун Песаха городскую тюрьму, чтобы убедиться, что там нет заключенных-евреев; если же таковые находились, они прилагали все усилия, чтобы освободить их пусть даже только на дни праздника Песах. Это относилось даже к закоренелым злодеям, совершившим тяжкие преступления, – их тоже старались освободить вместе с другими. Ведь Всевышний освободил нас от египетского рабства и вывел нас из Египта несмотря на то, что мы не были достойны освобождения.
Если же освободить еврейских заключенных не удавалось, главы общины добивались у тюремной администрации разрешения принести им катерную в Песах еду – чтобы они, не дай Б-г, не нарушили одну из заповедей, связанных с хамецем. Величайшие старания прилагались и для того, чтобы снабдить всем необходимым для Песах еврейских солдат, служащих в нееврейских армиях. На эти цели тратились огромные средства.
Рама писал, что мы обязаны надевать в канун Песах праздничную одежду, чистую и выглаженную – так же, как и в субботу.
Во всех общинах Израиля с давних времен существует обычай, согласно которому первенцы постятся в канун Песаха – в память о чуде, спасшем их от казни, поразившей всех первенцев Египта. Вообще говоря, этот пост следовало бы устраивать в годовщину чуда, то есть 15-го Нисана – ведь первенцы Египта были поражены в ночь 15-го Нисана. Однако 15-е Нисана – это праздничный день, первый день Песаха, а в праздник посты не устраиваются. Кроме тоґо, следует помнить, что первенцы Израиля в Египте были спасены потому, что они смирились перед Всевышним и признали Его власть на всем миром, в то время, как египтяне до самого конца продолжали утверждать, что мир принадлежит им. Поэтому пост первенцев 14-го Нисана напоминает о том, как первенцы Израиля в Египте склонились в этот день перед Всевышним и признали Его власть – тем более, что всякий, кто изнуряет свою плоть постом, смиряет свое сердце перед Создателем.
В разных общинах с этим постом связаны разные обычаи. Согласно одному мнению, поститься в этот день должны все первенцы – те, кто является первенцем у своего отца, и те, кто является первенцем у матери, – как мужчины, так и женщины. Более того, если в семье нет ни одного первенца, должен поститься старший в доме, ибо в Египте не было ни одного дома, в котором не нашлось бы умершего, и если в доме не было первенцев, умирал глава семьи. Поэтому не было и еврейского дома, который миновало бы спасительное чудо, которое мы и отмечаем постом. Согласно другому мнению, поститься должны только настоящие первенцы-мужчины. В большинстве общин распространился обычай, в соответствии с которым постятся только первенцы-мужчины, однако первенцем считается любой мужчина, родившимся первым у своей матери, даже если его рождению предшествовал выкидыш.
Принято, что отец (даже если он не является первенцем) постится вместо своего малолетнего сына-первенца.
Отец-первенец, постящийся вместо своего сына-первенца, исполняет обычай за обоих, и его пост засчитывается за два. Однако существует мнение, согласно которому этого мало, и в таком случае должна поститься и мать ребенка.
Если мальчик-первенец родился после полуночи 14-го Нисана, за него в этом году не постятся, так как и в Египте дети египтян, родившиеся после полуночи 14-го Нисана, не умирали. Существует мнение, что поститься следует только за мальчиков-первенцев, которым исполнилось тридцать дней до наступления Песаха, ибо не может пост первенцев, который, в конце концов, всего лишь распространенный обычай, быть более всеобщим, чем заповедь выкупа первенцев, предписанная непосредственно Торой, которая исполняется только после того, как ребенку минет тридцать дней.
Если канун Песаха приходится на субботу, пост первенцев переносится на четверг (но не на пятницу, ибо на этот день вообще не принято переносить посты). Однако если канун Песаха выпадает на пятницу, пост не переносится. Впрочем, существует мнение, что пост первенцев вообще не переносится – то есть если канун Песаха приходится на субботу, он отменяется.
Существуют и другие смягчающие этот пост исключения: так, невзирая на пост, не отменяются праздничные трапезы, предписанные законом (сеудат-мицва), сопутствующие церемонии обрезания или завершению изучения Трактата Талмуда (сеудат-сиюм). В позднейшие времена во многих общинах распространился обычай устраивать в синагогах сразу после завершения утренней молитвы сеудат-сиюм, в которой участвуют все первенцы общины. Тем самым они заканчивают пост и могут есть в течение дня.
Если десять постящихся первенцев молятся вместе, шалиах цибур, ведущий молитву, должен вставить отрывок Анейну в благословение Шомеа тфила, как в дни других общественных постов. Но, по мнению некоторых авторитетов, эту вставку делать не следует, так как не принято устраивать общественные посты в Нисане.
Среди людей, с особым рвением исполняющих заповеди, многие – даже если они не первенцы – все же постятся в канун Песаха, как рассказывается в Талмуде: "Рав Шешет всегда постился в канун Песах" (Псахим, 108а). Почему? Потому что он был очень умерен в еде, и если съедал хоть что-нибудь с утра, то уже до самого вечера не имел аппетита, а заповедь обязывает нас в Пасхальную ночь есть мацу с аппетитом. Из этой истории многие праведные и умеренные в еде люди сделали вывод о том, что следует поститься весь канун Песаха, для того, чтобы вечером исполнить заповедь есть мацат-мицва с аппетитом.
Наши мудрецы дают еще одно объяснение этому посту: в канун Песаха Гаман составлял приказы, обязывающие уничтожить всех евреев Персидской державы.
Канун Песаха отличается от кануна субботы и кануна всех других праздников тем, что после полудня в этот день запрещается работать. Более того, во многих общинах не принято работать с самого начала дня.
Раши в своем комментарии к Трактату Псахим дает следующее объяснение запрету работать в канун Песаха: "Чтобы человек не окунулся в работу и не забыл о том, что обязан уничтожить хамец, принести пасхальную жертву и запастись мацой для Седера".
"Во времена Иерусалимского Храма всякий день, когда человек приносил жертву, становился для него праздничным – ведь жертвоприношение искупало его грехи. Ему было запрещено работать в этот день – так же как и в праздничные дни, установленные Торой. В канун Песаха каждый еврей обязан был совершить пасхальное жертвоприношение, поэтому этот день стал праздничным для всего народа. Однако поскольку пасхальная жертва приносилась только во второй половине солнечного дня, после полудня, запрещение работать относится только ко второй половине дня" (Лвуш).
Тосафот добавляют, что, согласно мнению Иерусалимского Талмуда, запрещение работать в канун Песаха после полудня во времена Храма было установлено самой Торой. Однако и в наше время, когда Храма нет и жертвоприношения не совершаются, это запрещение сохраняет силу (Псахим, 50а).
Запрещение работать в канун Песаха относится не ко всякой работе, а только к той, которая производится за плату и доводится до конца. Так, запрещено шить новую одежду, однако можно чинить старую.
В канун Песаха после полудня запрещено усаживать наседку на яйца. В общинах, где принято запрещать работать 14-го Нисана с самого утра, не сажают наседок на яйца в течение всего дня. Однако если наседка высиживала яйца в течение трех дней или более того, разрешается посадить на ее место другую курицу, поскольку иначе яйца могут испортиться. Вообще, в канун Песаха разрешается совершать работу, необходимую для того, чтобы предотвратить материальный ущерб.
В канун Песаха можно производить все виды работ, которые разрешаются в хол гамоэд.
В этот день принято стричь ногти и волосы лишь до полудня. Однако, если этот срок прошел, разрешается стричь ногти и во второй половине дня; стричь волосы после полудня можно только у нееврейского парикмахера – но уже не у парикмахера-еврея, даже если он согласится выполнить эту работу совершенно бесплатно.
Наши мудрецы заключают: от работы, совершаемой в канун Песаха, не будет толка ни в настоящем, ни в будущем.
Как уже было сказано выше, последний срок, когда еще можно есть хамец в канун Песаха – это конец четвертого солнечного часа. Весь хамец, остающийся в доме после завершения этой трапезы и не проданный нееврею согласно закону, выносится из дома в течение пятого солнечного часа и сжигается. Затем хозяин произносит формулу аннулирования всего оставшегося в его распоряжении хамеца и, что не менее важно, аннулирует его в своем сознании.
Посуду, соприкасавшуюся с хамецем, тщательно чистят и –
если хотят пользоваться ею в Песах – подвергают Гаг'але до начала пятого солнечного часа, то есть пока еще можно пользоваться хамецем. Тот, кто хочет произвести Гаг'алу позже, когда хамец уже запрещен, должен обратиться за советом к знатоку Торы. Дело в том, что законы Гаг'алы, производимой после начала пятого часа, отличаются от изложенных нами и относящихся ко времени, когда хамец еще можно есть, и гораздо сложнее.
Как известно, каждый еврей, собравший урожай со своего поля или сада и внесший его в дом, или же купивший плоды на рынке, отделяет от них тру мот и маасерот – доли урожая, назначение которых установлено Торой. Уже отделенные трумот имаасерот разрешается держать в доме до тех пор, пока не пройдут три праздника-регалим, установленные Торой. Кроме того, Тора установила еще два срока, когда каждый человек должен произвести биюр, – "избавиться" от трумот и маасерот, отделенных от имеющихся у него в доме плодов, – то есть вынести их из дома и передать их по назначению: отдать тру-мот – когену, первый маасер – левиту, маасер бедняка – бедняку.
Что касается второго маасера, он должен быть съеден в ходе паломничества в Иерусалим, либо продан, но в таком случае выручка должна быть использована на нужды этого паломничества.
Трума или маасер, которые не могут быть розданы или использованы указанным образом, должны быть уничтожены: плоды сжигаются, деньги, вырученные за второй маасер выбрасываются в море, переплавляются или толкутся в порошок. Разрешается, однако, приобрести на эти деньги какой-либо пищевой продукт, уничтожить его, а деньги сохранить. Фрукты, снятые с дерева на четвертом году его роста, приравниваются в этом отношении к второму маасеру.
Эти два срока – канун Песаха в четвертый и седьмой год семилетнего цикла шмиты, как сказано в Торе: "К концу трех лет выноси всякую десятину (маасер) плодов твоих того года и клади их у ворот своих" (Дварим, 14,28). Еврейская традиция, переданная нам нашими мудрецами, утверждает, что эти слова Торы устанавливают два указанных срока раздачи или уничтожения трумот и маасерот.
В наше время, когда Иерусалимский Храм разрушен и когены не могут соблюдать ритуальную чистоту – условие, необходимое для того, чтобы есть труму, – когда относительно большей части находящихся в нашем распоряжении плодов нельзя определенно утверждать, что они тевель, то есть что от них еще не отделены трумот и маасерот, выполнение заповеди о трумот и маасерот – как большинству из нас хорошо известно – сводится к их отделению.
Саму труму и трумат маасер разрешается есть одним только когенам при условии, что они в данный момент ритуально чисты. В наше время у когенов нет возможности произвести необходимое очищение, поэтому эти части урожая являются запретными и для них. Для того, чтобы кто-либо по ошибке не употребил их в пищу, нарушив тем самым строжайший запрет Торы, они уничтожаются сразу же после отделения. Маасерот, предназначаемые для левитов и бедняков, разрешается есть и в состоянии ритуальной нечистоты. Поскольку в наше время ни один левит не может доказать свое происхождение и обоснованно потребовать передать ему маасерот, они обычно съедаются самими хозяевами после отделения. Поэтому у нас очень редко накапливается большое количество тру мот и маасерот – ведь трума уничтожается, а маасерот съедаются сразу после отделения вместе с плодами, от которых они отделены. Поэтому в наше время биюр обычно сводится к уничтожению денег, на которые был выкуплен второй маасер.
В первый, второй, четвертый и пятый годы семилетнего цикла шмиты, когда отделяется второй маасер, сразу после отделения он выкупается определенной монетой. Когда собирается достаточное количество таких монет, они, в соответствии со специальным разрешением, установленным еврейскими мудрецами для нашего времени, когда невозможно есть плоды второго маасера в предписанной Торой святости, выкупаются при помощи новой монеты и возвращаются к владельцу. Таким образом, в нашем владении все время находятся деньги, на которые был выкуплен этот маасер. Когда подходит время биюра, у нас нет другого выбора, кроме как физически уничтожить эти деньги.
Что же мы делаем в канун Песаха четвертого и седьмого года шмиты, когда приходит время биюра! Отделяем трумот и маасерот, если у нас есть плоды, от которых они еще не отделены. Трума и тру мат маасер сжигаются или зарываются в землю; первый маасер и маасер бедняка передаются левиту или бедняку или съедаются хозяином не позднее кануна последнего праздничного дня Песаха; второй маасер выкупается специальной монетой, а затем все скопившиеся "выкупные" монеты выкупаются и освобождаются при помощи новой мелкой монеты достоинством в пруту; эта монета уничтожается.
Биюр необходимо завершить до начала последнего, седьмого дня Песаха (в четвертый и седьмой годы шмиты).
Тот, кто не завершил биюр к этому дню, нарушил заповедь Торы и продолжает нарушать ее, пока не завершит его.
Особая заповедь Торы – исповедываться перед Всевышним перед биюром, когда мы выносим из дома все отделенные нами и предназначенные в дар доли урожая. В Торе сказано: "Когда окончишь отделение всех десятин (маасерот) от плодов твоих в третий год, год десятин, и отдашь левиту, пришельцу, сироте и вдове, чтобы ели они во вратах твоих и насыщались, тогда скажи перед Г-сподом, Б-гом твоим: "Убрал я священное и уже отдал его левиту и пришельцу, сироте и вдове в точности по Твоему повелению, которое Ты заповедал мне; не отступил я от Твоих заповедей и не забыл. Не ел я в скорби своей от него и не убирал его в нечистоте, и не давал из него для мертвеца; я слушал голос Г-спода, Б-га моего, поступил в точности так, как Ты заповедал мне. Воззри же из святого жилища Твоего, с Небес, и благослови народ Твой, Израиль, и землю, которую Ты дал нам, как клялся Ты отцам нашим, землю, текущую молоком и медом" (Дварим, 26,12-15). Это и есть видуй – исповедь маасера.
Эта исповедь произносится только после того, как все виды трумот и маасерот розданы или уничтожены – ведь в тексте исповеди сказано: "Убрал я священное из дома". Слово "священное" относится к второму маасеру и реваю – плодам четвертого года, которые Тора называет священными в другом месте. Слова "из дома" указывают на халу (часть теста), отделяемую в доме для когенов. Слова "отдал левиту" относятся к первому маасеру, а слово "уже" (отдал левиту) указывает, что этому дару предшествуют другие – трума и трумат маасер. Слова "пришельцу, сироте и вдове" относятся к маасеру бедняка, а также к лекету, шикхе и пеа – частям урожая, оставляемым в полях и садах. Однако если судьба лекета, шикхи и пеа еще не определена, исповедь маасера все-таки произносится.
Даже если человек располагал одним лишь вторым маасером и совершил биюр его, он может и должен произнести исповедь, поскольку она относится прежде всего именно к нему. Точно так же, если в его распоряжении были только бикурим – первые плоды, приносившиеся в Храм, – после их биюра он произносит исповедь, поскольку слова Торы "убрал я священное" относится к бикурим. Однако тот, кто располагал только трумой, исповедь произносить не должен, поскольку она была включена в приведенный выше список только в дополнение к другим дарам.
Тот, кто отделил различные дары в неправильном порядке, например, первый маасер после второго, не произносит исповедь, поскольку в ней сказано "в точности так, как Ты заповедал мне", – а нарушение порядка отделения даров есть отклонение от заповеди.
Если плоды сгорели или были уничтожены иным образом, прежде чем от них были отделены тру мот и маасерот, исповедь не читается – ведь первый маасер не был отделен и передан левиту, в то время, как в исповеди сказано: "и уже отдал его". Тот, кто отделил второй маасер, находясь в состоянии ритуальной нечистоты, также не произносит исповедь, так как в ней сказано: "и не убирал его в нечистоте".
Плоды, от которых преждевременно отделять маасерот в день биюра, не выносятся из дома и не уничтожаются; их наличие не мешает произносить исповедь. Точно так же нет необходимости уничтожать блюда, изготовленные из второго маасера или плодов четвертого года, поскольку изготовление блюда (при помощи варки) приравнивается к биюру.
Исповедь произносится только в год, следующий за годом, в который отделяется второй маасер, то есть за третьим и шестым годами шмиты, так как в Торе сказано: "Когда окончишь отделять десятины".
Эта исповедь произносится как часть послеполуденной молитвы Минха в последний день праздника Песах четвертого и седьмого лет шмиты.
В наше время, когда Иерусалимский Храм из-за наших грехов все еще разрушен, исповедь маасера произносят далеко не все, поскольку, как мы знаем, она произносится только если отделение маасерот производится в состоянии ритуальной чистоты, а ныне это практически невозможно. Кроме того, некоторые полагаются на мнение авторитетов, утверждающих, что произнесение исповеди в принципе связано с существованием Храма:
когда Храм существовал, исповедь можно было произносить и вне него, сейчас, когда Храм разрушен, она вообще не произносится.
Исповедь, слова которой Тора вкладывает в уста еврея, выносящего из своего дома накопившиеся там маасерот, обязывает его обратиться к Всевышнему со следующими словами: "Не отступил я от Твоих заповедей и не забыл,., я слушал голос Г-спода, Б-га моего, поступил в точности так, как Ты заповедал мне...", – и сказать в заключение: "Воззри же из святого жилища Твоего, с Небес, и благослови народ Твой, Израиль". Почему выбраны именно эти слова?
Наши мудрецы делают из них важный вывод, касающийся значения помощи бедным. Они учат: "Несмотря на то, что Тора запрещает нам испытывать Всевышнего, как сказано: "Не испытывайте Г-спода, Б-га вашего", этот запрет не относится к маасеру и благотворительности". В том, что касается маасерот, это ясно сказано в книге пророка Малахи, которую мы уже цитировали: "Принесите всю десятину в Дом сокровищ, и будет она пищей в доме Моем, и испытайте Меня этим, сказал Г-сподь Ц-ваот: не открою ли вам окна небесные и не изолью ли на вас благословение сверх меры?" (Малахи, 3,10)
Всякий раз, когда в Торе употребляется слово "Воззреть", оно связывается с каким-либо бедствием. Так, там сказано: "И воззрел на Сдом и Амору и на всю окрестную землю, и увидел: и вот, поднялся дым с земли, как дым из печи" (Берешит, 19,28) – эти слова относятся к гибели этих городов. Другой пример: "И вот, в утреннюю стражу воззрел Г-сподь на стан египетский в столпе огненном и облачном, и привел в замешательство стан египтян" (Шмот, 14,24). В результате египетская армия, преследовавшая Израиль, погибла.
Однако слово "Воззри" в исповеди маасера связана не с бедствием, а с благословением, как сказано: "Воззри же из святого жилища Твоего, с Небес, и благослови народ Твой, Израиль, и землю, которую Ты дал нам". Почему? Потому, что благотворительность превращает бедствие в благословение.
Слова "Воззри же из святого жилища Твоего, с Небес" означают: мы сделали все, что Ты повелел, теперь Твоя очередь исполнить то, что Ты обещал нам, как сказано: "Если вы будете следовать Моим законам – Я пошлю вам дожди в срок".
Слова "И благослови народ Твой, Израиль" несут благословение, связанное с рождением сыновей и дочерей. Продолжение – "И землю, которую Ты дал нам" – обещает дождь в должный срок и обильный приплод скота.
Слова "И землю, которую Ты дал нам, как клялся Ты отцам нашим, землю, текущую молоком и медом" обещают превосходный вкус растущим в наших садах плодам.
Непосредственно за словами "Текущую молоком и медом" следуют такие слова: "В сей день Г-сподь, Б-г твой, заповедует тебе исполнять эти законы" (Дварим, 26,16). Мы учим из этого соседства то, что прямо сказано в Книге Псалмов: "И дал им земли других народов, и труд племен унаследовали они – чтобы соблюдать законы Его" (Тегилим, 105,44). То есть: еврейский народ может счастливо жить в Стране Израиля только если он выполняет законы, установленные Всевышним (Бааль га-Турим).
Естественно спросить, почему наши мудрецы назвали эти мудрые и светлые слова Торы исповедью. Ведь исповедь – это слова покаяния, произносимые от стыда за дурные поступки, знак смирения и искреннего сожаления.
Дело в том, что в сердце того, кто произносит эти слова, радость неизбежно смешивается с печалью. В самом деле, когда еврей предстает перед Создателем, одарившим его Своим благословением, и отделяет от своего урожая священные дары, предназначенные когенам и левитам – тем, кто был избран для служения Всевышнему, – он не может не вспомнить, что эти дары были изначально предназначены его старшему сыну! Если бы не тяжкий грех, совершенный Израилем после выхода из Египта (создание "золотого тельца"), служение Всевышнему было бы доверено еврейским первенцам, так что в каждом доме был бы свой коген. Однако грехи наших отцов привели к тому, что право на это служение было отнято у первенцев. Поэтому и сказано в Торе: "Я убрал священное из дома" (Сфорно).
В еврейских книгах приводятся и другие объяснения "исповедальной" природы этих слов.
В самом деле, если бы сама Тора не предписала нам эту формулу, разве отважились бы мы ее произнести? Как может сказать простой смертный: "Не отступил я от Твоих заповедей и не забыл... я слушал голос Г-спода, Б-га моего, поступил в точности так, как Ты заповедал мне. Воззри же из святого жилища Твоего... и благослови... как клялся Ты отцам нашим"? Кто решится сказать это самому Создателю? Ведь каждый из нас столько раз нарушал заповеди Всевышнего, ослушался Его, забыл о каких-то своих обязанностях и не исполнил всего, что должен был исполнить! Кто и при каких обстоятельствах отважится заявить Царю царей, что он – полное совершенство?
Поэтому тот, кто произносит эти слова по повелению Царя, просто не может не очистить перед этим свое сердце, не раскаяться во всех поступках, нарушающих заповеди или даже слегка расходящихся с ними. Только после того, как он очистил свое сердце, он может с полным правом произнести эти громкие слова. Поэтому они неотделимы от раскаяния и являются самой настоящей исповедью.
Рассказывают, что некий человек всегда скрупулезно отделял трумот и маасерот. У него было поле, приносившее урожай в тысячу мер, и он отделял от этого урожая десятину – маасер в сто мер. Это поле много лет кормило его и его семью. Перед смертью он сказал своему сыну: "Сын мой, это поле всегда давало урожай в тысячу мер, от которых я отделял сто мер маасера, и оно никогда не оставляло меня голодным". В первый год поле принесло сыну обычные тысячу мер, и он отделил маасер в полном объеме – сто мер. Но в последующие годы им овладела скупость, и он начал уменьшать маасер всякий раз на десять мер. В ответ поле стало приносить из года в год на сто мер меньше. Каждый год он отделял на десять мер меньше, чем обязывает закон, а поле приносило на сто мер меньше, так что через девять лет оно принесло всего сто мер – столько, сколько в свое время составлял один маасер. Когда родственники хозяина поля узнали об этом, они пришли в нему в дом, надев белые праздничные одежды.
Он спросил: "Неужели вы радуетесь проклятию, наложенному на меня Небесами?"
"Ни в коем случае, – ответили они. – Мы пришли, чтобы порадоваться вместе с тобой! В прошлом ты был обычным землевладельцем, а Всевышний – твоим когеном, ибо тебе принадлежали девятьсот мер урожая, а Ему – всего сто. А теперь когеном стал ты, а землевладельцем – Всевышний (Ялкут).
Канун Песаха, день 14-го Нисана, уготован для благословения еще от Сотворения мира. Еще не появился еврейский народ, не было речи о рабстве и освобождении в ночь 15-го Нисана, однако праотцы уже унаследовали традицию, рассказывавшую, что эта ночь – ночь прославления Всевышнего, ночь, когда в мир изливается благословение. Более того, тот, кто 14-го Нисана получает благословение от человека, заслужившего право благословлять, удостаивается всех сокровищ, которыми Всевышний в этот день одаривает мир. Так сказано в Пиркей де-рабби Элиэзер.
Когда наступил канун Песаха, Ицхак обратился к своему старшему сыну Эсаву с такими словами: "Сын мой, в эту ночь весь мир славит Всевышнего, и в него проливается драгоценная роса. Приготовь мне мою любимую еду, и я, пока у меня еще есть силы, благословлю тебя".
Небеса ответили ему словами Книги Притч: "Не вкушай хлебы недоброго человека и не возжелай яств его" (Мишлей, 23,6).
Эсав отправился на охоту и задержался. Тогда Ривка сказала Яакову: "Сын мой, в эту ночь открываются сокровищницы Небес, и оттуда проливается драгоценная роса. В эту ночь будут спасены твои потомки, в эту ночь они будут петь хвалу Всевышнему. Приготовь лакомства для твоего отца, и он, покуда еще в силах, благословит тебя".
Яаков был знатоком Торы и знал, что почитание отца (и исполнение его приказаний) предшествует почитанию матери. Поэтому он боялся, что его постигнет проклятие отца. Однако мать сказала ему: "Сын мой, благословение достанется тебе и твоим потомкам, а проклятие, если оно будет произнесено, пусть будет моим уделом, как сказано в Торе: "На меня проклятие твое, сын мой" (Берешит, 27,13)".
Яаков зарезал двух козлят и приготовил лакомства для Ицхака. Для чего понадобились ему двое козлят – разве не было бы достаточно и одного? Один из них стал пасхальной жертвой, а из другого были приготовлены кушанья – ведь в Талмуде сказано: "Не едят пасхальную жертву на голодный желудок".
Войдя к Ицхаку, Яаков сказал: "Поднимись, сядь и поешь от дичи моей, чтобы благословила меня душа твоя". Ицхак ответил: "Голос – голос Яакова. Я слышал этот голос, когда он принимал на себя бремя заповедей, изучал Тору и возносил молитвы. Этот голос – голос Яакова!"
Рабби Йегуда говорил: "Ицхак дал Яакову десять благословений, соответствующих десяти предложениям, при помощи которых был сотворен мир. Все эти благословения содержатся в короткой формуле, произнесенной Ицхаком:
"Да даст тебе Б-г
1. от росы небесной
2. и от туков земли,
3. и множество хлеба
4. и вина.
5. Да будут служить тебе народы,
6. и да поклонятся тебе племена;
7. Будешь господином над братьями своими,
8. и да поклонятся тебе сыны матери твоей;
9. проклинающие тебя будут прокляты;
10. благословляющие тебя – благословенны".
Яаков ушел от Ицхака украшенный, как жених в день свадьбы. На него пролилась животворная роса, его тело стало сильным и могучим, как сказано в Торе: "И тверд остался лук его, и гибки были мышцы рук его, поддержанные Владыкой Яакова, оттого пастырем стал и твердыней Израиля" (Берешит, 49,24).
В еврейских книгах рассказывается, что царь Давид не вел войну в канун Песаха. Причина была все та же: этот день от Сотворения мира отведен для благословения. Все существа, сотворенные Всевышним, поют в пасхальную ночь словословия Создателю, поэтому предшествующий этой ночи день не должен быть посвящен убийству и уничтожению. Даже царь Давид, который вел священные войны, одобренные Всевышним, прекращал их в этот день, ибо ни одно существо, сотворенное Всевышним, не имеет права изменять природу Творения и предназначение этого дня. Это право принадлежит одному только Творцу.
Поэтому и сказано в Торе: "Я пройду в эту же ночь по земле египетской и поражу всякого первенца в земле египетской, от человека до скота, и над всеми богами египетскими совершу расправу. Я – Г-сподь" (Шмот, 12,12).
"Я пройду в эту же ночь по земле египетской" – "Я, а не ангел служения".
"И поражу всякого первенца в земле египетской" – "Я, а не серафим".
"И над всеми богами египетскими совершу расправу" – "Я, а не посланник".
Никто не имел права вершить расправу, даже самую справедливую, в эту ночь – ни ангел, ни серафим, ни посланник Всевышнего Моше, ни царь Давид, ни одно сотворенное существо. Только сам Всевышний мог изменить природу Творения в пасхальную ночь для того, чтобы спасти Израиль.
До конца четвертого солнечного часа в канун Песаха разрешается есть хамец. После этого запрещается есть как хамец, так и мацу, однако разрешается есть "богатую мацу" (в данном случае – сваренную после испечения) – ведь при помощи такой мацы нельзя исполнить заповедь, обязывающую съесть кезайит мацы в пасхальную ночь.
С начала десятого часа и до конца дня запрещается есть и такую мацу, – чтобы ночью можно было съесть кезайит мацы с аппетитом. Однако разрешается съесть немного фруктов, овощей, мяса или рыбы – при том условии, что они не наполняют желудок и не убивают аппетит.
Тому, кто страдает слабым аппетитом, так, что если он съест что-либо днем, то уже не сможет есть ночью, запрещается есть в канун Песаха что бы то ни было. Мы уже рассказывали о раве Шешете, который по этой причине постился весь канун Песаха ради того, чтобы достойно и с радостью исполнить заповедь, обязывающую есть мацу в пасхальную ночь.
В любом случае, запрещается есть в канун Песаха мацу, при помощи которой можно исполнить заповедь. Однако можно кормить ею ребенка, который еще не знает, что в пасхальную ночь рассказывают об Исходе из Египта.
В Иерусалимском Талмуде сказано: "Тот, кто ест мацу в канун Песаха, заслуживает такого же наказания, как человек, сходящийся со своей невестой в доме ее отца".
В книге Лвуш объясняется, что оба эти нарушения караются одинаково – "поркой непокорного", установленной мудрецами, – поскольку они имеют сходную природу. Тот, кто сходится со своей невестой, наказывается за то, что не в состоянии подождать до тех пор, пока не будет завершена свадебная церемония, и невеста не получит семь благословений под хупой. Аналогично, тот, кто ест мацу в канун Песаха, наказывается за то, что не в состоянии подождать до вечера, до момента, когда, после произнесения семи благословений, входящих в церемонию Седера, приходит черед есть мацу. Вот о каких благословениях идет речь: три благословения, входящие в кидуш, благословение плодов земли, произносимое перед тем, как мы едим карпас, благословение на омовение рук, благословение гамоци, с которого начинается трапеза, и, естественно, благословение на саму мацу.
Вообще говоря, перед тем, как съесть кезайит мацы, произносят еще два благословения: "Освободителю Израиля" и на второй бокал вина (из четырех), однако в Лвуш они не упомянуты. Естественно спросить, почему там упоминаются семь благословений, а не все девять. Может быть, потому, что во времена Храма Седер проводился несколько иначе: чтение Агады и питье всех четырех бокалов вина происходили после праздничной трапезы, в конце которой ели мясо пасхальной жертвы, так что кезайит мацы действительно съедался после произнесения семи благословений.
По мнению многих авторитетов, не следует есть мацу уже с 1-го Нисана, – чтобы истосковаться по ней к праздничному вечеру.
Существует мнение, согласно которому в канун Песаха не следует есть фрукты, – чтобы с аппетитом есть харосет, и хрен – чтобы с аппетитом есть марор, однако большинство авторитетов считает эти предосторожности излишними.
Необходимо отметить, что обычная маца, измельченная после того, как она была испечена, и заново замешанная на масле или вине, не считается "богатой" мацой, и поэтому ее запрещено есть в канун Песаха. Следует отметить, что Магарилъ определяет "богатую" мацу как такую, которая с самого начала испечена на фруктовом соке, яйцах и т.п. Однако существуют авторитеты, разрешающие есть измельченную и заново замешанную и испеченную или сваренную мацу, даже если она была приготовлена непосредственно в канун Песаха, и уж тем более, если она была приготовлена на день раньше.
Евреи, с особой тщательностью исполняющие заповеди, во все времена сами пекли мацат-мицва. После того, как они с величайшими предосторожностями изготовляли мацу в количестве, достаточном для всех семи дней Песаха, они затевали новое сложнейшее и необычайно трудоемкое дело: приготовление мацат-мицва. Мацат-мицва – это три мацы, на которые произносится благословение во время Седера. К их изготовлению приступают в начале седьмого солнечного часа в канун Песаха (по другому мнению – начиная со второй половины седьмого часа), то есть уже тогда, когда запрещено какое-либо использование хамеца. Поэтому приходится принимать совершенно экстраординарные меры предосторожности для того, чтобы замешанное тесто не стало хамецем.
Для чего в таком случае изготовление мацы переносится на это проблематичное время? Потому, что оно в каком-то смысле заменяет принесение пасхальной жертвы, которая зарезалась в послеполуденные часы 14-го Нисана.
Изготовление мацат-мицва со всеми предосторожностями – чрезвычайно трудоемкое дело. Начинается оно предыдущим вечером, когда запасаются майим шелану на следующий день. Эту воду тщательно процеживают и затем оставляют на ночь к укромном прохладном месте.
Величайшие учители Израиля сами отправлялись за майим шелану. Они черпали воду маленьким ковшом и считали ковши, переливая воду в ведро: алеф, бет, гимелъ, далет и так далее, пока не доходили до конца еврейского алфавита, перечислив все 22 буквы, из которых составлена Тора. Таким образом они переносили святость этих букв на зачерпываемую воду. Ведра с водой эти великие люди несли домой на своих плечах.
По дороге к источнику и обратно они говорили только на Святом языке, поскольку были заняты священной работой. Ведь, согласно преданию, тот, кто тратит время и силы на подготовку к первому праздничному дню Песаха, тем самым уничтожает вредоносных демонов.
В указанный час приносят пшеничную муку, оберегаемую непосредственно с момента жатвы, и замешивают тесто в сосуде, едва-едва вмещающем такое количество теста, от которого отделяется хала. Многие предпочитают пользоваться сосудом, вмещающем еще меньшее количество теста. Затем несколько человек начинают совместную работу: один подает воду, другой замешивает тесто, третий раскатывает его и нарезает куски мацы, четвертый прокалывает в них дырочки и подносит к печи, а пятый печет. В любом случае в работе должны участвовать, самое меньшее, три человека – тот, кто замешивает тесто, тот, кто обрабатывает его, и тот, кто печет мацу.
К изготовлению мацат-мицва не допускаются неевреи, несовершенолетняе и вообще все те, на ком не лежит обязанность исполнять заповеди Торы.
Все те, кто участвуют в ее изготовлении, начиная с заготовления майим шелану, произносят вслух следующую формулу: "Мы изготовляем мацу для исполнения заповеди".
Необходимо отметить, что многие из перечисленных выше обычаев, связанных с изготовлением мацат-мицва в канун Песаха, выполняются и при изготовлении "оберегаемой" мацы, которую пекут в другие дни.
Перед замешиванием теста произносится такая формула: "Все частицы теста, которые отделятся от него или пристанут к посуде – да будут считаться ничьими". Это необходимо для того, чтобы эти частицы уже не принадлежали их бывшему хозяину в момент, когда станут хамецем. С другой стороны, до того, как они стали хамецем, они еще принадлежали ему, и он мог от них отказаться.
Закончив обрабатывать одну порцию теста, тщательно чистят и отмывают всю посуду и стол, собирают все отделившиеся частицы теста и уничтожают их, после чего начинают готовить следующую порцию – и так далее.
Рядом с пекарем ставят ведро с холодной водой, в которой он время от времени смачивает руки, чтобы остудить их. Эту воду часто меняют, чтобы она не нагрелась, и чтобы в нее не попали частицы теста, оставшиеся на руках пекаря.
Принято читать Галлель в ходе изготовления мацат-мицва в память о пасхальной жертве, над которой он в свое время произносился.
Тот, кто изготовляет мацат-мицва своими руками, удостаивается большего в глазах Небес, нежели тот, кто поручает эту работу своему представителю, – поскольку речь идет об исполнении очень сложной и трудоемкой заповеди.
Великий еврейский мудрец Рош каждый год принимал участие в изготовлении мацат-мицва, наблюдал за тем, как другие трудятся над ее изготовлением, поощрял их и помогал им. Рокеах говорит в своей книге: "Каждый еврей должен принять участие в изготовлении мацат-мицва. Ведь Мехилта, комментируя слова Торы: "И понес народ тесто свое прежде, чем оно вскисло; квашни свои, увязанные в одеждах своих, на плечах своих" (Шмот, 12,34), – приводит такие слова рабби Натана: "Разве не было у евреев вьючных животных, чтобы везти тесто? Просто заповедь изготовления мацы была особенно дорога еврейскому народу. Каждый еврей сам испек мацу и сам нес ее, чтобы Всевышний вознаградил его за исполнение обеих заповедей"".
Рабби Моше бен Макир, автор книги Седер га-йом, учит: "Пусть каждый сам замесит тесто для мацат-мицва или хотя бы принесет воду для этого теста". А Ари в книге Сефер каванот предписывает каждому еврею трудиться над изготовлением мацат-мицва пока он не вспотеет и не утомится, – в таком случае он искупит определенные свои прегрешения.
Следует помнить, что Тора называет мацу "хлебом бедняков", – а бедняки изготовляют свой хлеб сами.
Магариль разжигал огонь, на котором пекли мацат-мицва, ветками ивы, оставшимися от праздника Сукот. Существует обычай сохранять схах – зелень, которая служила крышей суки, – и топить им печь, в которой печется мацат-мицва.
Ришоним (великие мудрецы X-XVI веков) постановили, что три мацы – мацат-мицва
должны быть большими, то есть их суммарный вес должен достигать
После того, как маца испечена, установленное выше количество мацы (
Если отделение халы совершается дома, к принесенной маце присоединяют уже находящуюся в доме – разумеется, если от нее хала еще не была отделена. Сразу же после исполнения заповеди отделенная хала сжигается.
Обычай, который мы описали – печь мацат-мицва в послеполуденный часы в канун Песаха – не просто обычай, принятый праведными евреями. В его основе лежит Галаха, выводимая из Иерусалимского Талмуда. Она многократно упоминается в книгах ришоним:
"Поскольку сама Тора сравнивает мацу с пасхальной жертвой, а пасхальная жертва зарезается только после конца шестого солнечного часа в канун Песаха, в это же время следует изготовлять мацу. Хотя многие авторитеты разрешают исполнять заповедь при помощи мацы, испеченной не в канун Песаха, основываясь на Тосефте: "Можно исполнить заповедь при помощи "старой" мацы, если она была испечена для использования в Песах", следует считаться с тем, что Иерусалимский Талмуд это запрещает. Поэтому рекомендуется следовать Иерусалимскому Талмуду и стараться печь мацат-мицва в канун Песаха, начиная с седьмого часа"" (Гараавъя).
Если канун Песаха приходится на субботу, мацат-мицва изготавливается в пятницу 13-го Нисана, в те же часы.
В былые времена праведные евреи в таких случаях (когда канун Песаха приходился на субботу) пекли мацат-мицва не в пятницу, а непосредственно в праздничный пасхальный вечер. Они подбирали для этой работы людей, с особой тщательностью исполнявших заповеди и бывших в то же время самыми лучшими профессионалами, и приставляли специальных наблюдателей, следивших, чтобы каждая частица теста, оставшаяся после изготовления мацы, была уничтожена еще до того, как превратится в хамец. Во время работы они возносили Всевышнему особую молитву, в которой просили Его помочь благополучно завершить многотрудное дело изготовления мацат-мицва и выполнить заповедь. Они выбирали это трудное решение – печь мацу уже после наступления праздника Песах – из-за особой значимости исполнения этой заповеди в надлежащее время.
В наше время так не поступают из опасения, что принимаемые меры предосторожности не помогут, хотя бы малое количество теста станет хамецем, и таким образом будет нарушена заповедь Торы. Ведь далеко не каждый человек удостаивается помощи Небес, без которой трудно успешно совершить эту работу после начала праздника. Однако в случае большой необходимости, например, в голодный год, когда невозможно было достать муку до наступления субботы, мудрецы и в наше время разрешают печь мацу в Песах – тому есть примеры.
Еврейский народ относится с величайшим трепетом к исполнению любой заповеди, тем более – такой трудной и серьезной, как изготовление мацы и уничтожение хамеца, да еще в послеполуденные часы в канун Песаха. Однако трепет и волнение, вызванные этим труднейшим делом, могут привести к тому, что один из работников рассердится на другого и поднимет голос, – например, чтобы упрекнуть его за недостаточную расторопность. Как мы знаем, гнев и обидные речи запрещены Торой во всех без исключения случаях, и нет такой заповеди, исполняя которую человеку разрешается утратить душевное равновесие, выйти из себя до такой степени, чтобы недружелюбно смотреть на окружающих и сердиться на них. Поэтому мудрецы особо предупредили тех, кто занимается изготовлением мацат-мицва в послеполуденные часы в канун Песаха, что они должны остерегаться гнева и недружелюбности, чтобы, не дай Б-г, к исполняемой ими заповеди не примешалась частица запрещенного гнева, столь же недопустимая, как и примесь запрещенного хамеца.
Одному великому праведнику принадлежат такие слова: "Не случайно две заповеди Торы – "Богов литых не делай себе" и "Праздник мацы соблюдай" – следуют непосредственно друг за другом (Шмот, 34,16-17). Они поставлены рядом именно для того, чтобы предупредить нас: не впадайте в гнев во время изготовления мацы! Ведь впадающий в гнев подобен идолопоклоннику. Поэтому Тора и предупреждает всякого, кто приступает к выполнению заповеди, связанной с мацой: "Богов литых не делай себе" – не согреши идолопоклонством и не согреши гневом, сходным с ним.
На ту же тему приводят следующее мнение: хотя, в принципе, все пять упомянутых выше видов злаков пригодны для изготовления мацы, мы печем ее только из пшеницы. Почему? Потому, что пшеница חטה – , хита – неизбежно напоминает о первом грехе חטא – , хет, совершенном Адамом. Ведь не случайно утверждают еврейские мудрецы, что "древо познания, плоды которого были запрещены Адаму – это пшеница". К тому же в Талмуде (Брахот, 61) сказано: "Злое начало подобно пшенице". Изготовление мацат-мицва – это прекрасный способ искупить первый грех и побороть злое начало, поэтому мы и берем пшеницу, изготавливаем из нее муку и не оставляем ни на минуту без наблюдения до тех пор, пока не получаем мацу, удовлетворяющую всем требованиям Торы. Поэтому и нельзя допустить, чтобы к этой заповеди, смысл которой – исправление одного греха, примешивался другой.
Правда, существует и другое, простое объяснение тому, что мы печем мацу только из пшеницы. Ведь пшеница – лучший, наиболее благородный из злаков, а мы всегда стараемся исполнить заповедь самым лучшим и достойным образом.
О рабби Шмелке Галеви из Никельсбурге, великом знатоке Торы и праведнике, исполнявшем все заповеди с величайшим трепетом и старанием, рассказывают следующую историю. Он приступал к изготовлению мацат-мицва с таким старанием, что едва не возвращал душу Творцу от усталости и страха, что сделал не все, что мог, чтобы предохранить свою мацу от скваши-вания, – вернее, от самого отдаленного подозрения на таковое.
Несмотря на то, что, изготовляя мацу, рабби принимал все мыслимые и немыслимые меры предосторожности, а затем тщательно выбирал мацу, которая послужит для исполнения заповеди, откладывая в сторону девять из десяти, пока не находил самую-самую лучшую, несмотря на то, что он возносил страстные молитвы Творцу, прося Его помочь достойно исполнить заповедь – несмотря на все это, сердце рабби было наполнено страхом, ибо он боялся, что не исполнил заповедь так, как должен был исполнить.
Как-то раз в канун Песаха, в то время, когда читают послеполуденную молитву Минха, рабби возвращался из пекарни, неся в руках три тщательно упакованные мацы. Сердце его было наполнено трепетом, как всегда, когда он исполнял святые заповеди Торы. По дороге он встретил одного из самых молодых и незначительных членов общины, ученика его учеников. Этот юноша также возвращался из пекарни, нес в руках свежеиспеченную мацу, и лицо его светилось радостью.
Рабби понял, что юноша радуется тому, что исполнил заповедь Торы, и спросил его: "Каким образом удостоился ты этой высокой радости?"
Юноша ответил: "Я радуюсь тому, что сумел изготовить мацу, удовлетворяющую самым высоким требованиям Галахи".
Рабби позавидовал своему ученику и предложил ему: "Не согласишься ли ты поменяться со мной мацой?"
Ученик обрадовался, и сделка немедленно состоялась. Впервые в жизни радость исполнения заповеди в сердце рабби не смешивалась с тревогой. Что касается юного ученика, то в этом году он радовался вдесятеро больше обычного – ведь он удостоился чести есть мацу, испеченную руками праведника, которая, несоменно, была лучше его собственной.
Окружающие спросили рабби, почему он оценил мацу ученика выше, чем свою. Он дал такой ответ: "У меня есть множество опасений по поводу мацы, которую пек я сам, и я не могу с полной уверенностью утверждать, что она кашерна. Но маца которую я ел в этом году – это совсем другое дело. Ведь достойный доверия еврей засвидетельствовал, что она полностью кашерна!"
Из этой истории можно сделать три вывода.
Первый: Тора дана не ангелам, а обычным людям, и каждый еврей достоин и способен полностью выполнить любую заповедь. Поэтому если бы – не дай Б-г – в маце юноши был бы какой-нибудь недостаток, Всевышний не допустил бы, чтобы она досталась праведному рабби.
Второй: любовь и доверие к любому еврею дороже и выше в глазах праведников, нежели их собственные усилия, направленные на исполнение заповедей.
И третий: велико значение исполнения заповеди изготовления мацат-мицва с радостью, раз благодаря ей юный ученик удостоился чести есть мацу, испеченную руками праведника.
После молитвы Минха в канун Песаха, а по другому мнению – в середине этой молитвы, после фрагмента о воскурениях и перед Шмоне-эсре, очень многие читают Устав пасхального жертвоприношения. Этот Устав – набор фрагментов из Торы, Пророков и Писаний, рассказывающих о заповеди принесения пасхальной жертвы, о порядке жертвоприношения, как оно совершалось в Храме. Этот Устав приводится в книге Седер га-йом. Оттуда он был перенесен в молитвенники.
Для чего читается этот Устав? В канун Песаха наше самое страстное желание – исполнить заповедь о пасхальном жертвоприношении так, как предписано Торой, в святом Храме, в толпе паломников. Однако поскольку наше поколение все еще не удостоилось этой чести, мы делаем то, что можем – совершаем жертвоприношение "устами", читаем и изучаем фрагменты, посвященные этому дню и его заповедям.
Этот Устав, приводимый в молитвенниках, начинается со следующей молитвы:
"Всевышний! Ты повелел нам приносить в срок, 14-го числа первого месяца, пасхальную жертву, так, чтобы когены, занятые службой в Храме, левиты и все остальные евреи, каждый на своем месте в Храме, пели Тебе словословие. Но за наши грехи в настоящее время Храм разрушен, пасхальное жертвоприношение отменено, когены и левиты не занимаются своим делом, а остальные евреи не находятся на отведенном им месте в Храме. Поэтому мы принесем жертву устами своими. Да будет Твоя воля, Г-сподь Б-г наш и Б-г наших отцов, чтобы наши слова были оценены Тобой столь же высоко, как принесение пасхальной жертвы в срок, как если бы мы стояли на отведенном нам месте, а левиты пели Тебе славословия. Да будет Тебе угодно восстановить Свой Храм, чтобы мы могли войти в него и принести перед Тобой пасхальную жертву в срок, как сказано в Твоей Торе, записанной Твоим слугой Моше".
За этой молитвой следуют фрагменты, посвященные пасхальному жертвоприношению.
В Иерусалиме во все времена было принято читать Устав пасхального жертвоприношения у Стены Плача. Его читали стеная, со слезами на глазах, раскрывая сердце перед Всевышним в страстной молитве, прося Его приблизить день, когда Храм будет восстановлен, и можно будет справлять праздники так, как предписано Торой, радуясь восстановлению города и службе в Храме, где мы сможем вкусить мяса приносимых нами жертв, в том числе и пасхальной жертвы, предписанной нам Всевышним.
Множество народу приходило в Иерусалим на дни Песаха во времена Храма – гораздо больше, чем в другие праздники-регалим. Почему? Потому что, в то время как обязанность посетить Иерусалим в другие праздники предписана тремя позитивными (предписывающими) заповедями Торы – заповедью о посещении, заповедью о принесении праздничной жертвы Хагига и заповедью веселиться в праздник в Иерусалиме, – в Песах добавляется четвертая заповедь – заповедь, обязывающая приносить пасхальную жертву. Заповедь о пасхальной жертве является двойной – она содержит и позитивную, и запрещающую заповеди.
Мало того – Тора не назначает наказания человеку, не посетившему Иерусалим в другие праздники, точно так же, как она не назначила наказания тому, кто не исполнил все остальные позитивные заповеди (за исключением заповеди об обрезании). В то же время тот, кто сознательно не исполнит позитивную заповедь о принесении в установленный срок пасхальной жертвы, подлежит наказанию, установленному Торой. Это очень суровое наказание – карет, духовная смерть, посылаемая Небесами.
Существуют и другие отличия Песаха от остальных праздников-регалим. В остальные праздники обязанность посетить Иерусалим не распространяется на женщин, однако в Песах они, как и мужчины, должны посетить Иерусалим – несмотря на то, что Тора освобождает женщин от всех позитивных заповедей (в том числе и от посещения Иерусалима в другие праздники), исполнение которых зависит от времени или возможно только в какое-то определенное время. На Песах это послабление не распространяется, поскольку женщины обязаны принять участие в исполнении заповеди о пасхальной жертве.
Наши мудрецы сказали: "Как шкура оленя, которую (после того, как она содрана) невозможно снова натянуть на тушу, так и Эрец Исраэль – Страна Израиля: в то время, как еврейский народ живет в ней, она просторна, а когда он в изгнании – она сжимается" (Гитин, 57).
Это же относится и к Иерусалиму. Всякий, кто знаком с границами города, не может не спросить: "Каким образом размещались в нем миллионы паломников, приходивших сюда в праздники – когены, левиты и все остальные евреи? Где они ночевали и справляли праздник, как они размещались в Азара – дворе Храма, где зарезалась пасхальная жертва? Ведь сегодня на территории этого двора не разместилось бы и аналогичное число соломинок!"
Дело в том, что во времена, когда еврейский народ жил на своей земле, и Всевышний одаривал Своим присутствием Иерусалим, ни один человек не мог сказать, что не нашел ночлега в Иерусалиме, или что ему не нашлось места во дворе Храма.
Необходимо отметить, что наши мудрецы не внесли это явное чудо в список чудес, постоянно происходивших в Храме, потому, что речь идет о естественном и неотъемлемом качестве Иерусалима – в нем всегда есть место для всех его сыновей, откуда бы – из ближних или далеких мест – ни пришли они в этот город или на храмовый двор. Но когда они не приходят, Иерусалим и место, занимавшееся Храмом, сжимаются и становятся маленькими и узкими, что противоречит их природе. Это происходит для того, чтобы другие народы не заняли их и не почувствовали себя там привольно.
В свое время царь Агриппа пожелал узнать, сколько паломников приходит в Песах в Иерусалим. Он приказал когенам оставить для него по одной почке от каждой пасхальной жертвы. Их число составило миллион двести тысяч – вдвое больше, чем число мужчин, вышедших из Египта. Следует иметь в виду, что каждая пасхальная жертва приносилась, самое меньшее, десятью евреями. Рабби Хия утверждал, что число людей, деливших одну пасхальную жертву, могло составить сорок или пятьдесят,а Бар-Кафра – что оно доходило до ста. В Иерусалим приходил весь еврейский народ за исключением тех, кто в эти дни находился в состоянии ритуальной нечистоты (и потому не мог принести пасхальную жертву) или очень далеко от города.
Каждый еврей, находившийся в Эрец Исраэль или за ее пределами, был обязан совершить паломничество в Иерусалим и принести пасхальную жертву, если только его не отделяли от города тридцать дней пути (около тысячи четырехсот километров). Это значит, что даже самый бедный еврей, не имевший осла, на котором он мог бы ехать, и находившийся очень далеко от Иерусалима, услышав, как за тридцать дней до Песаха в синагогах начинают разъяснять законы праздника, должен был отправиться в нелегкий путь и идти пешком тридцать дней, чтобы вовремя добраться до города и принести пасхальную жертву.
За четыре дня до праздника в Иерусалиме уже находилось множество паломников, поскольку каждая группа евреев, объединившаяся для того, чтобы принести общую пасхальную жертву, посылала одного или двух представителей для того, чтобы за четыре дня до Песаха проверить, нет ли у предназначенного для жертвоприношения животного запрещенных изъянов.
В Торе сказано о пасхальной жертве следующее: "В десятый день сего месяца пусть возьмут себе каждый по ягненку на семейство, по ягненку на дом... И да будет он у вас в хранении до четырнадцатого числа сего месяца" (Шмот, 12,3). Еврейская традиция сообщает, что Галаха обязывает проведать животное, предназначенное для жертвоприношения, за четыре дня до него и проверить, нет ли у него запрещенных изъянов. Этот закон распространяется не только на самую первую жертву, принесенную в Египте, но и на все последующие времена. Однако он не относится к Песах шени – "второй" пасхальной жертве, приносимой через месяц теми, кто не мог вовремя принести первую. Предназначенное для нее животное нет необходимости проведывать за четыре дня до жертвоприношения.
14-го Нисана Иерусалим наполнялся огромным количеством народа. Людские голоса и рев животных были слышны издалека.
Животных было видимо-невидимо, ведь каждому еврею необходимо было принести пять жертвоприношений. Вот их перечень: Хагига 14-го Нисана, пасхальная жертва, Ола паломничества, Шалмей хагига и Шалмей симха.
Хагига 14-го Нисана – это жертва шламим (в переводе – "цельная" или "мирная"), приносимая в этот день. Это была добровольная, а не обязательная, предписанная законом жертва, но все евреи приносили ее, чтобы насытиться ее мясом и вечером есть мясо пасхальной жертвы уже на сытый желудок, как предписано Торой.
В качестве пасхальной жертвы приносился барашек, не имевший перечисленных законом изъянов.
Ола паломника – это обязательная жертва, предписанная Торой, где сказано: "Да не являются пред лицо Мое с пустыми руками" (Шмот, 34,20). Эта жертва целиком сжигалась на жертвеннике, и ее мясо не передавалось хозяину.
Шалмей хагига – это еще одна обязательная жертва, предписанная Торой, где сказано: "Три праздника празднуй (тахог) Мне в году" (Шмот, 23,14). То, что Тора употребляет слово тахог, обязывает нас приносить Хагигу, то есть жертву шламим в честь праздника. Мясо этой жертвы съедается хозяевами.
Шалмей симха – обязательная жертва, предписанная Торой, где сказано: "Веселись в свой праздник" (Шмот, 16,14). Еврейская традиция утверждает, что веселье непременно связано с мясной трапезой. Поэтому Тора обязала нас приносить дополнительную жертву шламим, не считая Хагиги, и есть ее мясо.
Три из этих пяти жертв приносятся и в другие праздники-регалим, как предписано тремя позитивными заповедями Торы. Две – пасхальная жертва и Хагига 14-го Нисана – приносятся только в Песах.
Напряжение, связанное с принесением пасхальной жертвы, достигало своего апогея 14-го Нисана. Паломники, приходившие в Иерусалим со всех концов земли, готовились к пасхальному жертвоприношению, а когда канун Песаха приходился на будний день – и к принесению в жертву Хагиги 14-го Нисана. Они с особой тщательностью выявляли и уничтожали хамец в своих владениях – не только из-за запрета владеть им в Песах, но и для того, чтобы не нарушить особую запрещающую заповедь Торы: "Не режь при квасном жертвы моей" (Шмот, 23,18), не разрешающую приносить пасхальную жертву до тех пор, пока хамец не будет полностью уничтожен и аннулирован.
Многие (те, кого это касалось) спешили очистить себя до наступления праздника от ритуальной нечистоты.
Глаза паломников были устремлены на крышу одного из строений, находившихся на Храмовой горе. Там находились два хлеба, содержавших хамец и потому запрещенных в дни Песаха. Пока оба они лежали на своем месте, паломники продолжали есть хамец. В начале пятого солнечного часа на Храмовую гору поднимался посланец бейт-дина и забирал один их них. После этого паломники уже не ели хамец, но еще не приступали к его сожжению. После того, как новый посланец забирал второй хлеб, повсюду зажигались костры, в которых горел хамец.
Аба Шауль рассказывает, что дело обстояло по-другому: вначале на Масличной горе две коровы вспахивали поле. Пока их было две – можно было есть хамец. После того, как выпрягали одну из них, хамец уже не ели, но и не сжигали. Когда выпрягали вторую, весь народ начинал сжигать хамец.
В семь с половиной (солнечных) часов зарезывалось животное, предназначенное для послеполуденной жертвы Тамид, а в восемь с половиной оно приносилось в жертву. Сразу после этого начиналось принесение пасхальной жертвы. Но если канун Песаха приходился на пятницу, Тамид зарезался в шесть с половиной, а приносился в жертву в семь с половиной, после чего начиналось принесение пасхальной жертвы.
Позитивная заповедь Торы обязывает после полудня в канун Песаха принести пасхальную жертву. Для этого жертвоприношения подходят только два вида животных – ягненок или козленок. Животное должно быть не старше года и обязательно мужского пола. Заповедь о пасхальной жертве в равной степени обязывает и мужчин, и женщин.
Тот, кто сознательно отказался от исполнения этой заповеди, и не принес пасхальную жертву до конца дня 14-е Нисана, не имея на то уважительной причины, т.е. не будучи ритуально нечистым и не находясь в далеком путешествии (такой сознательный нарушитель не имеет право приносить "вторую" пасхальную жертву через месяц), наказывается каретом.
Пасхальная жертва приносится только во дворе Храма, как и другие "простые" жертвоприношения.
Пасхальная жертва зарезается после наступления полудня. Если животное было зарезано раньше, оно бракуется. Разрешается зарезать пасхальную жертву только после того, как принесен в жертву послеполуденный Тамид и произведено послеполуденное воскурение и оправление свечей. Пасхальное жертвоприношение производится до конца дня.
Тот, кто производит пасхальную жертву, сохранив в своем владении хотя бы кезайит хамеца, подлежит телесному наказанию. Это относится ко всем: и к хозяину, и к тому, кто зарезает животное, и к тому, кто разбрызгивает его кровь, и к тому, кто воскуряет те части животного, которые остаются на жертвеннике. Если в распоряжении любого из них или в распоряжении одного из тех, кто намеревается есть мясо этого животного, оставался хамец в момент, когда оно приносилось в жертву, нарушитель подвергается телесному наказанию, но жертва является кошерной. Так учит Рамбам в Гилхот корбан Лесах.
Пасхальная жертва приносилась в три смены, как сказано в Торе: "Тогда пусть зарежет его все собрание общины Израиля" (Шмот, 12,6). Тора использует три слова – "собрание", "община" и "Израиль", потому жертвоприношение происходило как бы в три смены.
Вот как это происходило. Вначале во двор Храма заходила первая смена – до тех пор, пока он не наполнится. Тогда ворота двора запирались и начиналось жертвоприношение. В течение всего времени, пока оно продолжалось, левиты читали Галлель.
Если чтение Галлеля завершалось до того, как смена заканчивала жертвоприношение, Галлелъ читали еще раз. Согласно традиции, в случае необходимости его следует читать и в третий раз, однако такого случая ни разу не было (Рамбам).
Рабби Йегуда сказал: "Что же до третьей смены, то в нее левиты ни разу не дошли до слов "Люблю я, когда слышит Г-сподь голос мой" (Тегилим, 116,1) при первом чтении Галлеля, поскольку она всегда немногочисленна" (Псахим, 64а).
По мнению мудрецов, в этих словах содержится намек на то, что те, кто попадал только в третью смену, не были исполнены рвения и потому не были достойны слов Псалма "Люблю я..." – иначе они протиснулись бы в одну из первых смен.
Каждое чтение Галлеля сопровождалось тройным трублением в шофар в таком порядке: Ткия, труа, ткия.
Когены стояли в несколько рядов и держали в руках золотые и серебряные чаши. Каждый ряд держал чаши одного вида – только золотые или только серебряные – ибо так было красивее.
У этих чаш не было плоского дна, чтобы их нельзя было поставить на землю. Почему? Потому, что в таком случае наполнявшая их кровь могла свернуться и стать непригодной для разбрызгивания на жертвеннике.
После того, как животное зарезалось, коген наполнял его кровью чашу и передавал другому, тот – далее, для того, чтобы как можно больше людей участвовало в исполнении заповеди, пока чаша с кровью не попадала к когену, стоящему рядом с жертвенником. Тот одним движением выливал кровь на основание жертвенника, принимал новую полную чашу и возвращал пустую.
Затем зарезанное животное подвешивали, снимали с него шкуру, вскрывали, очищали его внутренности, вытаскивали те части, которые подлежали сожжению на жертвеннике, помещали их в специальный сосуд, солили, после чего коген сжигал их на жертвеннике.
Где подвешивали и обрабатывали животное? В стены двора и специальные столбы были вставлены железные крюки, на которых подвешивались туши животных. Те, кому не хватало крючьев, объединялись по двое, брали тонкие прутья, имевшиеся в достаточном количестве, клали эти прутья на плечи – себе и товарищу, – подвешивали тушу и разделывали ее.
После того, как первая смена заканчивала свое жертвоприношение, ворота открывались, она выходила и заходила вторая смена. Вторую смену сменяла третья. Во всех случаях жертвоприношение происходило одинаково. После того, как третья смена покидала двор, его тщательно мыли. Каждый забирал свою жертву, тушу и шкуру, и отправлялся в свой иерусалимский дом.
Если 14-е Нисана выпадало на субботу, жертвоприношение происходило точно так же, как и в будний день. Двор тщательно мыли и в субботу (хотя Галаха запрещает мыть полы в этот день), потому что многие субботние запреты, введенные мудрецами для того, чтобы в этот день царил покой, не относятся к работе Храма.
Однако в субботу не разрешалось уносить свою жертву домой. Поэтому первая смена забирала свои жертвы и устраивалась с ними на Храмовой горе, вторая – в другой части горы, у стены Женского двора Храма, а третья оставалась в самом дворе. Там они ожидали конца субботы, после чего отправлялись домой.
Пасхальная жертва предназначается только для тех, кто договорился о доле в ней еще при жизни животного, как сказано в Торе: "По мере еды каждого расчислитесь на ягненка" (Шмот, 12,4).
Сколько человек могут делить между собой одну жертву? Столько, чтобы на долю каждого приходился хотя бы один ке-зайит мяса.
Если один из членов компании, принесшей в жертву животное, отличается повышенным аппетитом, разрешается выделить ему его долю с тем, чтобы он ел отдельно. Во всех остальных случаях запрещается делить животное между "компаньонами" и они должны есть вместе.
Позитивная заповедь Торы обязывает есть пасхальную жертву в ночь на 15-е Нисана, как сказано в Торе: "И пусть едят мясо в ту же самую ночь, жаренным на огне; с мацой и горькими овощами будут есть его" (Шмот, 12,8).
Галаха утверждает, что наилучшим образом эту заповедь исполняет тот, кто ест пасхальную жертву уже сытым. Для этого приносят жертву Хагига 14-го Нисана и едят ее мясо и лишь затем – мясо пасхальной жертвы. Для того, чтобы выполнить указание Галахи, достаточно съесть кезайит мяса Хагиги.
Мясо пасхальной жертвы должно быть поджарено на огне. Тот, кто ест его недожаренным или вареным в пасхальную ночь, подлежит телесному наказанию, как нарушивший запрет Торы, в которой прямо сказано: "Не ешьте от него недожаренного или варева, сваренного в воде" (Шмот, 12,9). Тот, кто ест его сырым, не выполняет позитивную заповедь Торы.
Тора особо предостерегла относительно непрожаренного мяса, то есть такого, которое уже "схвачено" огнем и немного прожарено, однако еще непригодно для употребления в пищу. Запрет на вареное мясо относится и к мясу, сваренному в воде, и к мясу, сваренному в любой другой жидкости, поскольку Тора употребила слово "вареный" дважды – "варева, сваренного", – специально, чтобы исключить все другие жидкости.
Запрещается жарить пасхальную жертву на поверхности каменного или металлического предмета, поскольку в Торе сказано: "Жаренным на огне" – на огне, а не на поверхности какого-либо предмета. Это значит, что ее мясо должно воспринять жар, исходящий непосредственно от огня, а не от раскаленного камня или металла. Поэтому разрешается жарить пасхальную жертву на поверхности решета, только если ее мясо на нем полностью охвачено огнем. В то же время не разрешается жарить ее на металлическом вертеле, поскольку он и сам накаляется и прожаривает мясо, с которым соприкасается.
Как жарят пасхальную жертву? Ее протыкают насквозь – от рта до анального отверстия – деревянным вертелом и подвешивают в печи над огнем. Голени и внутренности жертвы отделяются и также подвешиваются в печи, поскольку если бы они были оставлены на месте, то оказались бы как бы сваренными. Вертел изготовляется исключительно из древесины граната, потому, что, в отличие от других видов древесины, гранат, помещенный в огонь, не выделяет воду, в которой могли бы свариться частицы мяса.
Если мясо касалось глиняной стенки печи, следует срезать его верхний слой в месте касания, поскольку в этом месте мясо изжарилось на поверхности глиняного предмета.
Если "сок" жертвы, выделившийся во время жарки, пролился на глиняную стенку и каким-то образом снова оказался на поверхности жертвы, необходимо срезать верхний слой в том месте, куда вернулся "сок", поскольку даже жидкость, являющаяся частью жертвы, становится запрещенной после того, как отделилась от нее, – ведь она получила часть жара от стенки, а не непосредственно от огня.
Не разрешается жарить вместе две пасхальных жертвы, поскольку существует опасение, что они будут перепутаны, и таким образом каждую из них съедят не те, кто принес ее в жертву в Храме. Этот запрет сохраняет силу, даже если первая из жертв – ягненок, а вторая – козленок (которых трудно перепутать).
Тора обязывает нас съесть пасхальную жертву до зари 15-го Нисана – затем есть ее запрещается. Галаха обязывает нас съесть ее до полуночи, – чтобы по какой-либо случайности не нарушить запрет Торы.
Если все совладельцы пасхальной жертвы заснули в то время, когда ели ее мясо, им уже не разрешается, проснувшись, продолжить трапезу, даже если они проснутся в самом начале ночи. Однако, если заснула только часть совладельцев, они, если проснутся достаточно рано, могут продолжить трапезу и есть мясо жертвы.
Тора заповедала нам есть пасхальную жертву в жареном виде потому, что именно так едят мясо богатые и знатные люди, ибо жареное мясо вкусно и полезно. Простые люди обычно едят мясо вареным, поскольку в таком виде оно сытнее и лучше наполняет желудок. Мы едим пасхальную жертву в память об освобождении, в результате которого нам было суждено стать царством священников и святым народом, поэтому нам, вне всякого сомнения, следует есть ее так, как едят знатные люди. Кроме того, заповедь есть пасхальную жертву жареной напоминает о том, что мы вышли из Египта в спешке и не имели времени сварить ее в котле (Сефер га-хинух).
Как едят пасхальную жертву? После того, как едят мацу и марор (горькие овощи), произносят благословение "Благословен Ты... который освятил нас Своими заповедями и повелел есть мясо жертвы" и едят мясо Хагиги 14-го Нисана. Затем произносят еще одно благословение: "Благословен Ты... который освятил нас своими заповедями и повелел есть мясо пасхальной жертвы" – и приступают к исполнению заповеди. Поскольку мясо пасхальной жертвы следует есть уже сытым, как мы уже знаем, начинают не с нее, а с Хагиги.
Существуют несколько объяснений обычая есть пасхальную жертву уже насытившись. Прежде всего, мясо жертвы следует есть так, как едят знатные и богатые люди, а у них принято есть жареное мясо в самом конце трапезы. Кроме того, существует опасение, что тот, кто ест пасхальную жертву на голодный желудок, может преломить одну из ее костей, чтобы отведать ее содержимое, а преломление костей этой жертвы запрещено Торой. Есть и другие объяснения. Одно из них утверждает, что есть пасхальную жертву следует только для того, чтобы исполнить заповедь, а не для того, чтобы утолить голод, и что после трапезы во рту должен остаться ее вкус.
В то время, когда ели пасхальную жертву, читался Г аллель, как учил пророк Йешайя: "Песнь будет у вас, как ночь освящения праздника" (Йешайя, 30,29).
Вот кому запрещалось есть пасхальную жертву: еврею, находящемуся в состоянии ритуальной нечистоты (за исключением случая, когда большая часть еврейского народа находится в таком состоянии из-за контакта с мертвым телом, – тогда пасхальная жертва приносится и съедается и в состоянии нечистоты), необрезанному (даже если это еврей, которому не было сделано обрезание по чисто медицинским причинам, например, потому, что любая операция грозит ему серьезной опасностью), еврею, чьи сыновья или рабы не обрезаны (например, если он купил раба уже после того, как его пасхальная жертва была зарезана, или не успел сделать обрезание своему сыну до начала праздника), еврею, оставившему иудаизм и предавшемуся идолопоклонству, нееврею, взявшему на себя обязательство не служить идолам, но не принявшему иудаизм, а также прозелиту, которому уже сделано обрезание, но который еще не погрузился в микву и не завершил процесс перехода в иудаизм.
Пасхальная жертва съедается исключительно членами компании, договорившимися об этом заранее и принесшими ее в жертву. Нельзя передавать ее мясо из одной компании в другую; нельзя выносить его из дома, в котором компания устроила трапезу. Тот, кто вынес кезайит мяса из этого дома, подвергается телесному наказанию, как наруживший запрет Торы, где сказано: "Не выноси этого мяса из дома наружу" (Шмот, 12,46).
Мясо пасхальной жертвы, вынесенное из дома сознательно или по ошибке, становится запрещенным для еды. Его статус оказывается таким же, как у мяса жертв высшей степени святости, вынесенного из двора Храма, или мяса обычных жертв, вынесенного за пределы Иерусалима (за его стены), где оно должно быть съедено. Есть это мясо запрещено, и тот, кто нарушит этот запрет, подвергается телесному наказанию.
Если какая-либо часть тела жертвы была частично вынесена за пределы дома, необходимо срезать с нее все мясо до кости. Та часть мяса, которая оставалась внутри дома, съедается, та, что покидала его пределы, – сжигается. Следует помнить, что запрещается ломать кости пасхальной жертвы, поэтому кость органа, частично вынесенного за пределы дома, должна быть полностью – до стыка с соседней костью – отделена от тела жертвы.
Если две разные компании устраивают пасхальную трапезу в одном и том же доме, они должны разделить его между собой и установить раграничивающую занавеску. Еврейская традиция объясняет слова Торы "Не выноси этого мяса из дома наружу" следующим образом: необходимо определить границу территории, внутри которой разрешается есть мясо пасхальной жертвы. В доме, где находятся две такие компании, территория, запретная для одной, является разрешенной для другой, и наоборот. Традиция предписывает этим компаниям, устраивая трапезу, повернуться друг к другу спиной, – чтобы не выглядеть как одна компания.
Если, к примеру, вода, которую смешивают с вином, находится посередине дома, в котором устраивают трапезу две компании, необходимо соблюдать определенные меры предосторожности. Тот, кто отправляется на ничейную территорию за водой, не проглотив мясо жертвы, находящееся у него во рту, должен плотно закрыть рот и прекратить жевать до тех пор, пока не вернется на свою территорию, и только там продолжить трапезу (Рамбам).
Заповедь обязывает нас есть мясо пасхальной жертвы в заранее установленной компании и только внутри дома потому, что, выйдя из Египта, мы стали свободными людьми. Поэтому мы должны есть так, как едят богатые и знатные люди. Все, что готовится для их трапез, съедается ими и их многочисленными сотрапезниками в их дворцах. В то же время когда простые люди устраивают большой пир, они посылают блюда со своего стола знакомым и друзьям, чтобы те узнали о нем и приняли в нем участие – ибо это у них в диковинку (Сефер га-хинух).
Принято по возможности не приносить пасхальную жертву для одного человека (даже если он один может съесть все ее мясо), но собрать хотя бы небольшую компанию на каждое приносимое в жертву животное.
Тора предписывает не оставлять мяса пасхальной жертвы до утра, как сказано: "Не оставляйте от него до утра" (Шмот, 12,10). Тот, кто оставит его до утра, нарушает запрет Торы, однако не подлежит наказанию, поскольку Тора сама указала, как следует поступить в таком случае: "Но оставшееся от него до утра сожгите на огне" (Шмот, 12,10).
Запрещение оставлять мясо пасхальной жертвы до утра также связано с обычаями, принятыми среди богатых и знатных людей, у которых нет необходимости оставлять часть еды на следующий день. Все, что остается от трапезы, они сжигают как ненужное. Так же поступаем мы с пасхальной жертвой, ибо должны помнить, что после того, как Всевышний освободил нас от рабства и вывел на свободу, мы стали сильными и могущественными, как цари (Сефер га-хинух).
Тот, кто переламывает кости пасхальной жертвы, находящейся в состоянии ритуальной чистоты, подлежит телесному наказанию, ибо нарушил запрет Торы: "И костей ее не ломайте" (Шмот, 12,46). Однако если пасхальная жертва, в соответствии с законом, была принесена в то время, когда большая часть народа находилась в состоянии нечистоты, то нарушитель не подлежит наказанию.
Переламывание кости пасхальной жертвы наказывается одинаково безотносительно к тому, когда оно произошло – вечером 14-го Нисана, в ночь на 15-е Нисана или даже через несколько дней. Поэтому кости жертвы сжигаются вместе с остатками мяса, – чтобы кто-либо впоследствии не сломал их, нарушив заповедь Торы.
Наказанию подлежит лишь тот, кто сломал кость, на которой остался кезайит мяса, или же содержащую мозг.
Тот, кто сломал кость, уже сломанную другим, также подлежит наказанию.
Даже если пасхальной жертвой является ягненок, кости которого мягки и пригодны для еды, есть их запрещается, поскольку это означало бы сломать их. Тот, кто съедает их, подлежит телесному наказанию. Рамбам приводит следующее правило: в жареном ягненке можно есть те же части, что и в вареном быке (кости которого крепки и потому несъедобны).
Говоря о заповеди, запрещающей ломать кости пасхальной жертвы, и других заповедях, связанных с этой жертвой, Сефер га-хинух делает важное отступление.
"Один из источников заповедей – наша обязанность помнить о чудесах, совершенных Всевышним для нас в Египте. Эта заповедь происходит от того же корня. Мы знаем, что не к лицу властителям обгладывать кости и ломать их, как делают собаки, – ведь так поступают только вечно голодные бедняки. Поэтому с тех пор, как Всевышний сделал нас своими избранниками, царством священников и святым народом, из года в год в один и тот же день мы совершаем поступки, демонстрирующие высочайшее достоинство, которым Он нас наделил. Эти поступки и присущий им образ запечатлеваются в наших душах на все времена.
Неправильно было бы сказать: "Для чего обязал нас Всевышний совершать столько поступков в память об этом чуде? Разве недостаточно было бы одного воспоминания о нем для того, чтобы оно ожило в нашем сознании и вечно жило в сознании наших потомков?" Это неразумная мысль, порожденная незрелым умом.
Знайте, что естество человека определяется его поступками, а его мысли и чувства лишь тянутся за ними – в том, что касается и хорошего, и дурного. Даже тот, чье сердце совершенно черно и мысли направлены к злу, преодолеет злое начало и склонится к добру, если посвятит свои дни изучению Торы и исполнению заповедей. Добрые дела направят его к добру, и, начав совершать их не ради их самих, он полностью вернется на пути добра, – потому что сердце тянется за поступками. Однако если праведник, полностью преданный Торе и заповедям, чье сердце совершенно безупречно, станет постоянно заниматься недостойными делами, например, если сильные мира сего заставят его избрать недостойное занятие, которым он вынужден будет заниматься им постоянно, изо дня в день, со временем он превратится из праведника в злодея. Ведь естество человека определяется его поступками, как мы уже писали и как говорили наши мудрецы: "Всевышний хотел одарить еврейский народ, поэтому Он дал им Тору и заповеди". Для чего? Для того, чтобы они стали главным делом нашей жизни и определили наши мысли и чувства. Ибо именно добрые дела и занятия делают нас достойными людьми, заслуживающими вечной жизни.
Именно на это указывают слова Талмуда: "Всякий, на двери которого прибита мезуза, к краям одежды которого прикреплены кисти цицит, а на голове которого надеты тфилин, может быть уверен в том, что не согрешит" (Минхот, 336). Почему? Потому, что эти заповеди исполняются постоянно и оттого определяют наше естество. Именно в таком свете мы должны смотреть на наши действия и поступки – ибо они тянут нас за собой, и мы только следуем за ними.
Не утешайте себя такими словами: "Поскольку я тверд в своей вере в Всевышнего, что плохого случится, если я время от времени разрешу себе немного развлечься, проведу часть времени на улице или на рынке, повеселюсь с весельчаками, поболтаю с болтунами и приятно проведу время за занятиями, не являющимися нарушением закона и грехом – ведь и у меня есть сердце, как и у всех прочих, но я настолько сильнее их в вере и добрых делах, что им никогда не увлечь меня за собой". Многие совершали эту ошибку, – и она приводила их к дурному концу.
Теперь мы понимаем, почему так много заповедей напоминают нам о чудесах, совершенных Всевышним в Египте, – ведь они являются одной из основ Торы. Посвящая значительную часть жизни исполнению этих заповедей, мы склоняем свое сердце к добру".
Принесение пасхальной жертвы в срок, т.е. 14-го Нисана, сопровождалось принесением дополнительной жертвы шламим.
Как и все остальные шламим, эта жертва выбиралась самим хозяином из крупного или мелкого домашнего скота. Животное могло быть мужского или женского пола, молодое или старое, мелкое или крупное. Эта жертва называлась Хагига 14-го Нисана.
Хагига 14-го Нисана приносилась только если выполнялись три уловия: если этот день приходился на будни, если большая часть еврейского народа находилась в состоянии ритуальной чистоты, и если число пасхальных жертв было малым по сравнению с числом людей, которые должны были есть их мясо. Таким образом, если 14-е Нисана выпадало на субботу, если большая часть народа находилась в состоянии ритуальной нечистоты или число пасхальных жертв было велико, приносились только пасхальные жертвы.
Нет заповеди, которая обязывала бы приносить Хагигу 14-го Нисана. Она приносилась лишь добровольно. Ее мясо разрешалось есть в течение полутора суток – двух дней и одной ночи, в точности так же, как мясо всех других шламим.
Мясо Хагиги, поданное на стол вместе с мясом пасхальной жертвы, равно как и все другие блюда, поданные вместе с ним, разрешается есть только до полуночи (как саму пасхальную жертву) из опасения, что куски мяса или блюда могли смешаться и, сохранив для завтрашней трапезы мясо Хагиги, мы сохранили уже запрещенное мясо пасхальной жертвы (Рамбам).
В книге Шевет Йегуда приводится рассказ римского наместника, жившего в Иерусалиме и бывшего свидетелем того, как совершалась высокая церемония принесения пасхальной жертвы в точном соответствии с требованиями Торы и постановлениями мудрецов. Кроме того, в рассказе римлянина содержатся важные и поучительные подробности событий, которые он видел своими глазами, подробности, подчеркивающие величие и великолепие Храма. Читая его, мы лучше понимаем, чего лишились по собственной вине, и с еще большим рвением молимся о восстановлении Храма и служения Всевышнему в нем в наши дни.
Вот что рассказал римский наместник.
"Когда наступает месяц, называющийся у евреев Нисаном, царь и судьи посылают вестников ко всем жителям окрестностей Иерусалима, владеющим стадами крупного и мелкого скота. Всем им предписывается привести скот в Иерусалим, чтобы прибывающие туда паломники могли приобрести животных для жертвоприношений и просто для еды, поскольку паломников прибывает очень много. Имущество всех тех, кто не приводит свой скот к указанному сроку, конфисковывается в пользу Храма. Поэтому все, кто владеют скотом, поспешно прибывают в город. Они переводят скот через речку, протекающую неподалеку от Иерусалима, чтобы очистить животных от грязи. Говорят, что именно об этом сказал царь Шломо: "Стадо овец, вышедших из купальни" (Шир га-ширим, 4,2).
Когда эти стада поднимаются на холмы, окружающие Иерусалим, их так много, что травы уже не видно – холмы становятся белыми, как пух. А когда наступает 10-е Нисана (за четыре дня до 14-го Нисана, когда приносились жертвы), все отправляются покупать животное для жертвы, которая называется "пасхальной".
Согласно еврейскому обычаю, в толпе людей, ждущих своей очереди купить животное для жертвы, ни один человек не говорит другому: "Подвинься" или хотя бы "Позволь мне пройти" – даже если первый из них – царь Израиля. Я спросил у когенов, откуда берется этот обычай, противоречащий морали и здравому смыслу, и они ответили, что никто не может претендовать на превосходство над другими, когда речь идет о подготовке к исполнению служения Всевышнему, и тем более – о самом служении. В эти часы все евреи равны.
Когда наступает 14-е Нисана, служители поднимаются на вершину высокой башни, поднимающейся над Храмом. Евреи называют ее Луль. Они трубят в три серебряные трубы, а затем объявляют: "Слушай, народ Всевышнего! Пришло время зарезать пасхальную жертву в честь Того, чье Имя пребывает в этом великом и святом Храме". Когда народ слышит эти слова, он надевает праздничные одежды, потому что, начиная с середины дня, у евреев праздник – время принесения жертвы.
У входа в большой двор Храма стоят 12 левитов с серебряными жезлами, а внутри двора – 12 когенов с золотыми жезлами. Левиты предупреждают входящих, чтобы они вели себя спокойно и не толкались, не спорили и не повредили друг другу в волнении и спешке. Однажды в Песах уже случилось несчастье, когда толпа задавила одного старика с его жертвой. Когены, находящиеся внутри двора, размещают входящих так, чтобы они не мешали друг другу, и запирают ворота, когда убеждаются, что во двор уже вошло достаточно народу.
А там, где зарезают жертву, стоят когены в несколько рядов. В руках у них золотые и серебряные сосуды, причем весь ряд держит одинаковые сосуды – либо золотые, либо серебряные, – ибо так красивее и величественнее. Коген, стоящий в начале ряда, получает сосуд с кровью зарезанной жертвы и передает его соседу, который передает его дальше по ряду, пока он не попадает к когену, стоящему у жертвенника. Там сосуд опорожнивается и передается обратно из рук в руки до начала ряда, так что в итоге каждый коген получает и передает сначала полный, а затем пустой сосуд. Все это происходит очень быстро и без малейшей задержки, так что сосуды, кажется, буквально перелетают через двор.
Это удивительное проворство достигается тем, что в течение тридцати дней когены приучаются к этой работе так, чтобы в ней не было ни малейшего изъяна.
Во дворе стоят два высоких столба, а на них – два когена с серебряными трубами в руках. Они трубят в них, как только очередная смена начнет жертвоприношение, чтобы стоящие внизу,
на своих возвышениях когены могли вовремя начать читать Галлелъ, сопровождая чтение игрой на всех своих музыкальных инструментах, которые обязательно выносятся в этот день из хранилищ. Владелец приносимого в жертву животного также читает Галлелъ. Если чтение завершается до того, как вся смена заканчивает жертвоприношение, оно начинается сначала. После того, как все животные зарезаны, их подвешивают на железных крюках, чтобы разделать и снять шкуру. Те, кому не хватает крюков на стенах, объединяются по двое, кладут палку себе на плечи, подвешивают к ней животное и разделывают его. Затем владелец животного отделяет части, которые должны быть сожжены на жертвеннике, забирает остальное и уходит, гордый и радостный, как если бы отправился на войну и вернулся с победой, потому что у евреев считается великим позором не принести вовремя пасхальную жертву.
На время этой службы когены надевают красные одежды, чтобы капли крови, если они попадут на нее, были незаметны. Это совсем короткое платье, доходящее лишь до голеней. Рукава у него короткие, не закрывающие кисти рук. Обуви они не надевают, чтобы быть проворнее и ни на мгновение не задерживать службу. На голове они носят небольшую шапку, вокруг которой обмотан тюрбан длиной в три амы. Первосвященник, как мне рассказывали, носит четырехслойный тюрбан белого цвета.
Печи, в которых жарятся жертвы, устанавливаются у дверей домов. Мне рассказывали, что таким образом у евреев прославляется праздник и декларируется вера в Всевышнего. Поджаренное мясо съедается с пением и чтением Галлеля, так что слышно на большом расстоянии. Все ворота Иерусалима настежь открыты в пасхальную ночь, ибо множество людей входят и выходят в них".
Когда испанский король Альфонсо Великий прочитал этот рассказ, он сказал: "Евреи достойны великого уважения за то, что делали все это".
Автор книги Шевет Йегуда добавляет: "Когда я, Шломо, был послан для того, чтобы собрать выкуп за пленников, захваченных в Малаге, я посетил королевский двор, и там, к моему удивлению, испанцы решили организовать принесение пасхальной жертвы в соответствии с этим описанием. Они построили жертвенник, назначили когенов, построили их рядами, вручили им серебряные сосуды, и те громко читали Галлель. Король и весь народ дивились величественному зрелищу. Затем король сказал: "Евреи, которые имели и утратили все это – лучше бы им умереть, а не жить"".
Следует остерегаться и ни в коем случае не предназначать какое-либо животное, безразлично, живое или уже зарезанное, "для Песаха", ибо таким образом мы как бы предназначаем его для пасхальной жертвы и затем едим его мясо в запрещенном месте. Поэтому следует пользоваться другой формулой: "Это мясо или животное предназначено для праздника". Некоторые авторитеты запрещают предназначать "для Песаха" даже курицу или рыбу (которые никак не могли быть принесены в жертву в Храме).
Во многих еврейских общинах было принято собирать небольшое количество муки со всех жителей города и готовить из нее мацу весом в восемь стандартных яиц (в любом случае, не менее шести яиц). Эту мацу относили в синагогу и там с ее помощью производили соединение дворов и проходов, принадлежащих всем жителям города. Незадолго до наступления темноты, перед праздничной вечерней молитвой, раввин города или один из знатных его граждан брал эту мацу в руки и произносил благословение: "Благословен Ты, Г-сподь Б-г наш, Царь Вселенной, который освятил нас своими заповедями и повелел исполнять заповедь об Эруве".
Затем он произносит формулу, приводимую в молитвенниках: "Благодаря этому Эруву хацерот – "соединению дворов" – да будет позволено нам вносить и выносить предметы из дома в дом и из двора во двор, с крыши на крышу, из домов во двор и со двора в дома, как нам потребуется – во все субботы и праздничные дни года, нам и всем евреям, живущим в этом городе". Затем эту мацу прячут в укромном месте в синагоге, где она хранится до кануна Песаха следующего года.
Заповедь об Эруве дворов была введена царем Шломо и мудрецами его времени, чтобы оформить разрешение перемещать в субботу и праздники предметы по территории, ограниченной стеной, например, по городу или кварталу, которые превращаются таким образом в одно владение.
Город, окруженный стеной, в которой пробиты установленные законом ворота, квартал, окруженный забором, или даже двор, со всех сторон окруженный домами, согласно закону Торы является единым частным владением, внутри которого в субботу можно перемещать предметы точно так же, как мы переносим их из одной комнаты в другую. Однако, поскольку каждый двор делят между собой несколько жильцов, каждый квартал состоит из многих дворов, а город – из множества улиц и площадей, являющихся как бы общей собственностью, наши мудрецы постановили, что, чтобы получить право перемещать предметы по огороженному стеной городу, его жители должны совершить Эрув, декларирующий общность их владения территорией города. Эрув производится при посредстве являющегося общей собственностью цельного хлеба, который размещается в общественном месте.
Отделение этого хлеба означает: так же как мы не отрезаем свою часть от общего хлеба, мы не отделяем принадлежащую нам часть общей территории от частей, принадлежащих другим. Напротив, мы сохраняем общим и неразделенным и то, и другое, поэтому весь город – одно владение.
Эрув – это предосторожность, введенная мудрецами, чтобы предотвратить естественную ошибку. Если разрешить перемещать предметы в субботу из одного двора в другой без Эрува, то люди, справедливо считающие свои дома частным владением, а общие дворы, кварталы и улицы – общественным владением (хотя они не являются таковыми в городе, огороженном стеной), могут прийти к ошибочному выводу, что можно вносить и выносить предметы из частного в общественное владение и наоборот, и перенести этот вывод на города, не огороженные стеной.
Разрешается производить Эрув хацерот, даже если не все жители внесли свою долю муки. Просто один из жителей двора,
квартала или города берет принадлежащую ему буханку хлеба указанного веса (не менее шести или восьми стандартных яиц), объявляет ее общей собственностью жителей города, даже если число их измеряется тысячами, и затем производит Эрув. Именно так поступают в настоящее время в большинстве городов мира – объявляют буханку хлеба общей собственностью, а не собирают по горстке муки со всех жителей.
Тот, кто хочет сделать какой-то предмет (в том числе и буханку хлеба) общей собственностью, должен прибегнуть к посторонней помощи – сам он не может это сделать. В нашем случае хозяин передает буханку хлеба человеку, который не является членом его семьи и не зависит от него материально, и поручает ему объявить эту буханку общей собственностю всех жителей квартала или города. Затем он берет у него буханку и произносит благословение и формулу Эрува.
В еврейских общинах принято совершать Эрув хацерот в канун Песаха прежде всего потому, что в эти дни все равно собирали у всех жителей города определенное количество муки. Мука находится в эти дни в каждом доме и предназначается для изготовления мацы. Кроме того, только маца (а не хамец) может храниться в дни Песаха и символизировать Эрув хацерот.
В некоторых общинах принято производить Эрув хацерот каждую пятницу из опасения, что хлеб, при помощи которого Эрув был произведен в прошлый раз, заплесневел и более не годится в пищу. В таком случае старый Эрув уже не действует.
Эрув хацерот производится только при помощи цельного хлеба, но ни в коем случае не куска хлеба, даже если этот кусок очень велик. Однако разрешается использовать несколько небольших цельных мацот с тем, чтобы их суммарный вес дошел до указанной величины (восемь яиц).
Как мы уже знаем, в канун праздника, который выпадает на пятницу, производится Эрув тавшилин – "смешение блюд", цель которого – разрешить в праздник приготовление пищи на субботу. Поскольку 15-е Нисана никогда не выпадает на пятницу (равно как и на понедельник и среду), в Эрец Исраэлъ Эрув тавшилин в канун Песаха никогда не производится. Однако поскольку в других странах еврейские праздники продолжаются два дня, там приходится производить Эрув тавшилин и в канун Песаха в тех случаях, когда 15-е Нисана выпадает на четверг.
Наши мудрецы учат: "Каждый из нас должен очиститься от ритуальной нечистоты перед праздником-регелем". Этот закон выводится из следующих слов Торы: "И к трупам их не прикасайтесь" (Шмот, 11,8). Дискуссия на эту тему приводится в Талмуде (Рош Гашана, 166).
Почему наши мудрецы связали повеление Торы, запрещающее находиться в состоянии ритуальной нечистоты, с праздниками, а, например, не с субботой, запреты, связанные с которой, гораздо строже? Потому, что именно в праздники-регалим каждый еврей должен прибыть в Иерусалим, посетить Храм Всевышнего и есть мясо принесенных им жертв. Все это может быть сделано только в состоянии ритуальной чистоты. Стало быть, тот, кто по какой-то причине стал нечист, должен перед праздником произвести очищение.
Но почему мудрецы обязали нас совершать очищение в наше время, когда невозможно исполнить заповеди, связанные с посещением Храма и жертвоприношениями? Потому, что каждый из нас должен в любую минуту быть готовым к восстановлению Храма и находиться в состоянии чистоты с тем, чтобы немедленно совершить жертвоприношение и вкусить мяса жертв, которые Тора обязала принести в свой срок. Мы обязаны верить и надеяться, что Всевышний вернет нам все утраченное, и поэтому должны находиться в состоянии чистоты для того, чтобы в любой момент приступить к исполнению Его заповедей – дабы Он приблизил наше освобождение, и мы удостоились своими глазами увидеть величие Его Храма.
Очищение, о котором говорили мудрецы, достигается погружением всего тела в воду, находящуюся в своем естественном состоянии и не черпанную человеком, например, в море, реку или специальную микву. Тот, кто хочет очиститься при помощи "черпаной" воды, не должен погружаться в нее. Такая вода выливается на его голову и тело, причем одновременно должно быть вылито не менее девяти кавов или приблизительно тринадцати литров. Таково правило: очищение в микве или естественном источнике воды совершается посредством погружения в воду, а не выливания воды на тело; очищение "черпаной" водой производится посредством выливания указанного количества воды на тело, а не посредством погружения в воду. Однако следует помнить, что погружение в микву или естественный источник воды – например, море или реку – обеспечивает очищение гораздо более высокой степени, нежели выливание на тело девяти кавов "черпаной" воды. В канун Песаха это вдвойне важно.
В наших книгах сказано, что человеческое тело уподобляется сосудам, которые мы очищаем от хамеца перед Песахом. Сосуды очищаются при помощи Гаг'алы, кипячения и погружения в воду. Очищение человека, выходящего из порабощения "злым началом", которое сравнивается с хамецем, и обретающего духовную свободу, происходит сходным образом. Исполнение многочисленных заповедей, связанных с подготовкой к празднику, и изготовление в поте лица мацы приравниваются к кипячению сосудов. Затем человек со слезами на глазах произносит исповедь и погружается в микву. Оттуда он выходит очищенным душой и телом и полностью готовым воспринять святость праздника.
В книге Моэд леколъ хай сказано: "Погружение в микву в канун Песаха полностью освобождает душу от порабощения "злым началом". За тридцать дней до Песаха Всевышний начинает понемногу изгонять это начало, а в пасхальную ночь мы очищаемся окончательно. Тот, кто стремится к очищению, удостаивается помощи Всевышнего".
Точно так же, как каждый из нас обязан надеть в праздник самую лучшую одежду, украсить свои волосы, приготовить в честь Песаха самые изысканные блюда, словом, истратить на подготовку к празднику даже больше, чем он может себе позволить, мы должны украсить пасхальный стол всем, чем только можем, и даже более того. В этот день нет места скромности – ни в том, что касается одежды, ни в том, что касается посуды. Вообще, необходимо украсить стол, стулья и кресла, на которых мы сидим, всем самым лучшим, что только есть в доме. В эту ночь наш дом становится подобен царскому дворцу, в котором неуместна скромность.
Несмотря на то, что в канун Песаха на нас возложены множество обязанностей, необходимо постараться подготовить все, что необходимо для Седера, еще до конца дня. Стол должен быть накрыт, сиденья расставлены, еда приготовлена еще до начала праздничного дня – дабы после его наступления не пришлось откладывать начало Седера ни на минуту. После возвращения хозяина дома из синагоги следует немедленно освятить праздник и приступить к Седеру, в котором должны принять участие все домочадцы, включая маленьких детей. Ведь одна из главных заповедей Седера связана с маленькими детьми. Их следует удивить необычными действиями, совершаемыми в эту ночь, разговорить и заинтересовать специальными вопросами и таким образом исполнить заповедь, предписанную нам Торой: "И расскажешь своему сыну".
Во многих еврейских общинах существовал обычай, согласно которому раввины и знатоки Торы возвращались домой в пасхальную ночь позже, чем все остальные, и, соответственно, начинали пасхальный Седер с большим опозданием. Этот обычай объяснялся тем, что в пасхальную ночь всегда возникает множество вопросов, связанных с кашерностью тех или иных предметов – ведь запреты, связанные с мацой и хамецем – одни из самых суровых в Торе. Однако Галаха запрещает преподавать Тору или отвечать на галахические вопросы тому, кто выпил более, чем ревиит (примерно 130 миллилитров) вина или другого алкогольного напитка. Стало быть, этот запрет распространяется даже на того, кто сделал праздничный Кидуш. Поэтому раввины и знатоки Торы откладывали возвращение домой и Кидуш до того часа, когда большинство членов общины уже приступали к пасхальной трапезе, завершающей Седср. К этому моменту все вопросы, возникавшие у членов общины, уже были заданы, а все проблемы разрешены.
О рабби Шмуэле Саланте, главном раввине Иерусалима, рассказывают, что он создал новый мудрый обычай для тої о, чтобы в течение всей пасхальной ночи в городе было к кому обратиться с галахическим вопросом. Он собирал в своем доме миньян из десяти человек, которые очень быстро завершали вечернюю молитву. Затем он немедленно приступал к Седеру и завершал его так быстро, как мог. Сразу после завершения Седера он шел спать и проводил в постели с полчаса. В большинстве еврейских домов еще продолжали читать Пасхальную Агаду, а рабби Салант уже вставал с постели, освеженный сном. Согласно Галахе, после этого он уже мог преподавать Тору и отвечать на вопросы. Что же до тех, у кого вопросы возникали раньше, то они обращались с ними к знатокам Торы, которые еще не сделали Кидуш.
Однако все остальные – даже те, кто обычно посвящает много времени подготовке к исполнению заповедей – должны в эту ночь спешить домой и немедленно прист>пить к Седеру. Только так можно исполнить заповеди пасхальной ночи самым полным образом.
Несмотря на то, что заповедь обязывает начать Седер как можно раньше для того, чтобы маленькие дети не заснули во время чтения Агады – ведь именно в чтении им Агады и заключается центральная заповедь Седера, – запрещается делать Кидуш и, тем более, есть первый кезайит мацы до того, как полностью стемнеет. Хотя в субботу и другие праздничные дни разрешается присоединять часть будня к празднику и начинать трапезу еще до захода солнца, в Песах дело обстоит по-другому.
Дело в том, что Тора определила, что мацу, так же как и мясо пасхальной жертвы, можно есть (для исполнения заповеди) только ночью. О пасхальной жертве в Торе говорится: "И будете есть ее мясо в эту ночь", а исполнение заповеди о маце связано с пасхальной жертвой, как сказано: "С мацой и горькими овощами будете есть ее". А поскольку заповедь о маце, предписанная Торой, может быть исполнена только ночью, заповедь, обязывающая выпить четыре бокала вина, введенная еврейскими мудрецами, также может быть исполнена только ночью, – ведь условия, поставленные мудрецами для выполнения заповедей, введеных ими в дополнение к тем или иным заповедям Торы, всегда совпадают с условиями, поставленными самой Торой. Поэтому и бокал, выпиваемый при Кидуше и являющийся одним из этих четырех бокалов, может быть выпит только после наступления ночи, то есть после появления звезд.
Следующие предметы необходимо подготовить для Седера еще до исхода 14-го Нисана: вино для всех четырех бокалов, мацу, пасхальное блюдо и все то, что должно быть на нем разложено (зроа, яйцо, марор, харосет, карпас и хазерет), соленую воду, свечи, готовые к зажиганию, бокал для каждого, кто участвует в Седере, включая маленьких детей, и большой бокал для пророка Элиягу.
Вино. Заповедь обязывает нас выпить четыре бокала вина, которое должно быть самым лучшим, которое только можно достать. Однако оно не должно быть настолько крепким, чтобы усыпить пьющего прежде, чем закончится Седер. Следует предпочесть красное вино белому, – если только белое вино не является явно и намного лучшим.
Маца. Необходимо запастись "оберегаемой" мацой самого высокого качества. Те, кто исполняют эту заповедь особенно ревностно, едят в ночь Седера три мацы, испеченные в послеполуденные часы в канун Песаха. Если от этой мацы не была отделена хала, необходимо сделать это еще до захода солнца и наступления праздника. Для этого вся маца заворачивается в скатерть и от одной из мацот отделяется хала сразу за все имеющееся количество мацы – все это при условии, что общее количество мацы, от которой хала не была отделена, достаточно велико, чтобы такое отделение было обязательным, или же, если количество мацы недостаточно велико, она была испечена из теста, вес которого был достаточным для этого, то есть оно было замешано на не менее, чем на 1,680 граммах муки. Если ни одно из этих условий не выполняется, отделение халы производится без благословения. Следует помнить, что отделение халы – женская заповедь, поэтому выполнение ее муж должен предоставить жене. Затем три выбранные мацы помещаются в специальный футляр одна под другой. Разрешается просто завернуть их – одну под другой – в чистую сложенную салфетку.
Блюдо. Оно должно быть достаточно большим, чтобы на нем разместилимсь все шесть установленных законом и обычаем предметов. Эти предметы должны быть размещены в установленном порядке и не прикасаться друг к другу.
Зроа. Берется кусок мяса с костью внутри и жарится на огне еще до захода солнца. Очень важно, чтобы это было сделано до наступления праздника. Дело в том, что в пасхальную ночь запрещено есть жареное мясо, похожее на мясо пасхальной жертвы. Из этого запрета следует другой: в эту праздничную ночь запрещено жарить мясо (которое запрещено есть), если оно с самого начала не предназначено для утренней трапезы.
Этот кусок мяса с костью, зроа, размещается в правой части блюда.
Яйцо. Вареное, печеное или печеное уже после варки. Оно размещается в левой части блюда, напротив зроа. Оба они – и зроа, и яйцо – призваны напоминать о жертвоприношениях: зроа – о пасхальной жертве, яйцо – о Хагиге. Поскольку эти жертвы были непосредственно связаны с заповедями пасхальной ночи, зроа и яйцо размещаются во главе блюда – как мы уже говорили, соответственно, справа и слева.
Марор. В качестве марора берутся листья или стебли (но не корни) хасы (салат-латук), цикория или иного горького овоща, при употреблении которого в пищу произносится благословение "Сотворивший плоды земли". Существует обычай использовать листья для исполнения заповеди о мароре, а стебли – для исполнения заповеди о корехе ("бутерброде"). Овощи тщательно проверяются на наличие червей и иных насекомых. Если таковых не обнаружено, овощи тщательно моют и размещают на блюде между яйцом и зроа, только чуть ниже последнего, поскольку марор сопутствует пасхальной жертве, как сказано: "С мацой и горькими травами будете есть ее". Поэтому марор размещается чуть ниже зроа, напоминающего о пасхальной жертве.
Харосет. Он готовится из протертых яблок (впрочем, некоторые готовят его из протертых фиников) с добавками из толченого миндаля, грецких орехов, корицы и имбиря, смешанных с вином. Внешне он напоминает глину, смешанную с соломой и водой. Харосет приготовляется в канун Песаха, однако тот, кто забыл или не успел приготовить его вовремя, может сделать это и после захода солнца. Принято готовить его густым и вязким и разбавлять вином с тем, чтобы он стал почти жидким уже ночью, перед началом Седера, чтобы в него можно было макать марор. Его ставят в правой части блюда, сразу за зроа, чуть ниже марора. Ведь харосет изготовляется для того, чтобы обмакивать в него марор – значит, марор должен располагаться выше. Отметим, что харосет – это арамейское слово, обозначающее это кушанье. Еврейская традиция утверждает, что это название содержит важный намек: харосет напоминает глину и кирпичи, которые евреи изготовляли во время египетского рабства, и не случайно это слово перекликается с еврейским словом харсит – "глина".
Карпас. Это один из овощей с таким названием (в современном значении – сельдерей), картофель, свежая редька или другой съедобный негорький овощ. Карпас размещается в левой части блюда, позади яйца и напротив харосета. Поскольку карпас как бы "обслуживает" марор, так же как и харосет (об этом мы еще будем говорить), он располагается в одном ряду с харосе-том – слева от него.
Хазерст. Это листья салата-латука или любого другого овоща, который может быть марором, независимо от того, использован ли он в этом качестве за данным столом. Хазерет располагается на другом конце блюда – между харосетом и карпасом, под ними и за марором. Все, что может использоваться в качестве марора, годится для хазерета и наоборот, так что они отличаются только названиями. Дополнительное название для горького овоща – хазерет – было введено для того, чтобы отличить марор, с которым связана заповедь, от другого горького овоща, введенного в Седер мудрецами в качестве напоминания о чуде (об этом ниже).
Таким образом, шесть предметов, расставляемых на пасхальном блюде, располагаются на нем двумя треугольниками, один над другим. В верхний треугольник входят зроа, яйцо и марор, в нижний – харосет, карпас и хазерет. Предметы, входящие в верхний треугольник, связаны с выполнением заповедей, предметы, входящие в нижний треугольник, являются вспомогательными и сопровождают их.
Три мацы, завернутые в скатерть или помещенные в футляр, как уже было объяснено, кладутся под блюдо или рядом с ним. Ведь в наше время только с мацой связано действительное исполнение заповеди Торы, в то время, как все предметы, размещенные на блюде, к сожалению, связаны сегодня либо с заповедью, установленной мудрецами (марор), либо с воспоминаниями о чуде. Поэтому принято размещать мацу отдельно, а не рядом с предметами, располагаемыми на блюде. Впрочем, существует и другой обычай, в соответствии с которым мацу также располагают на блюде.
Кроме всего этого, заранее готовят сосуды с соленой водой, в которую обмакивают карпас, а также крутые яйца – в тех домах, где следуют обычаю есть их в ходе Седера. Если 15-е Нисана выпадает на субботу, а соленая вода не была заготовлена до захода солнца в канун праздника, ее делают относительно слабой, поскольку в субботу запрещается смешивать соль и воду в пропорции два к одному и выше, – поэтому вода должна составлять более трети смеси. Принято споласкивать всю посуду, которую ставят на праздничный стол, еще в канун праздника.
Существует обычай использовать в качестве "приправы" к карпасу вместо соленой воды воду, смешанную с лимонным соком. Ее также готовят до начала праздника.
Закончив приготовления к Седеру, мы отправляемся в синагогу, где читаются две молитвы – Минха и Маарив. Во многих общинах читают Минху раньше обычного, поскольку в нее включается дополнение – "Порядок принесения пасхальной жертвы", чтение которого занимает немало времени, а также из опасения, что многочисленные и трудоемкие обязанности, исполняемые в канун Песаха, могут стать причиной того, что молитва не будет прочитана вовремя.
Вечерняя молитва – (Арвит или Маарив) – в Песах ничем не отличается от вечерней молитвы, читаемой в другие праздники-регалим. Все многочисленные заповеди, связанные с этим днем, исполняются дома, за пасхальным столом. В молитве они не отражены. Тем не менее, особенности этого дня накладывают свой отпечаток и на происходящее в синагоге.
Если первый праздничный день праздника Песах выпадает на субботу, из вечерней молитвы исключается фрагмент Маген авот ("Защитник отцов"), поскольку он был введен специально для того, чтобы несколько удлинить молитву. Ведь евреи, работающие далеко в поле, иногда опаздывают на молитву, и если она закончится слишком рано, они могут застать синагогу пустой, – а заходить в пустую синагогу считается небезопасным, ибо там можно столкнуться с бесами. Однако в канун Песаха все без исключения приходят в синагогу из дома, поскольку полевые работы в этот день запрещены. Как мы уже писали, в этот день стараются начать Седер как можно раньше, чтобы в нем приняли участие маленькие дети. А поскольку в этот вечер в синагоге читается Галлель, молитва все равно оказывается длиннее обычной. Кроме того, пасхальная ночь – "ночь сбережения", когда Всевышний охраняет нас от всех напастей, в том числе и от бесов. Несмотря на все это, в некоторых общинах не изменяют обычаю и читают фрагмент Маген авот и в пасхальный вечер.
Другое отличие пасхального вечера в синагоге связано с Кидушем. В течение всего года после субботней или праздничной вечерней молитвы в синагоге производится Кидуш над бокалом вина. Однако в первый пасхальный вечер (а вне пределов Эрец Исраэль – и во второй вечер) Кидуш в синагоге не производится, поскольку выпиваемый во время Кидуша бокал вина входит в число четырех бокалов, предписанных заповедью, и он должен быть выпит дома – вместе с остальными. Кроме того, следует иметь в виду, что Кидуш в синагоге производится прежде всего ради тех оказавшихся в городе странников, у которых нет пристанища, где они могли бы провести субботнюю трапезу, в то время, как в пасхальную ночь такое пристанище есть у каждого, и никто не проводит ее в синагоге. Другая причина, по которой в субботу и праздники в синагоге производится Кидуш, – чтобы все посетители синагоги услышали произносимые при этом благословения, запомнили их и не допускали ошибок, устраивая Кидуш дома – также не актуальна в Песах, так как при проведении Седера все без исключения пользуются текстом Пасхальной Ага-ды, содержащей церемонию Кидуша.
Но самое большое отличие этого вечера (а вне пределов Израиля – и второго праздничного вечера) от субботних и праздничных вечеров заключается в том, что во время вечерней молитвы в синагоге, в соответствие с обычаем, введенным большинством еврейских общин, читается Галлель. Хотя обычно он читается только днем, на пасхальную ночь, которая сама как ясный день, это ограничение не распространяется. Поэтому в этот вечер читается полный Галлель и произносятся два благословения – в начале и в конце чтения. Обычай читать Галлель в этот вечер упоминается уже в Трактате Софрим (гл. 20). Галлель читается с огромной радостью и воодушевлением, чтение сопровождается пением и плясками для того, чтобы выполнить слова пророка: "И прославим Его Имя все вместе".
Несмотря на возражения некоторых выдающихся еврейских мудрецов, обычай читать Галлель в синагоге в праздничный пасхальный вечер, произнося при этом положенные благословения, был принят большей частью еврейского народа.
Важная тому причина – решение мудрецов распространить благословение на Галлель, произносимое в синагоге, на Галлель, читаемый во время Седера за праздничным столом. Но почему они решили распространить благословение, произносимое в синагоге, на Галлель, читаемый во время Седера? Почему мы не произносим его за праздничным столом? Ведь центральным и обязательным является чтение Галлеля в ходе Седера, а не в синагоге! Дело в том, что за праздничным столом Галлель читается, как составная часть Агады, и считается частью рассказа об Исходе из Египта. А, как известно, мудрецы не установили особого благословения на этот рассказ.
Естественно спросить, почему они не ввели специальное благословение на чтение Пасхальной Агады точно так же, как на исполнение других заповедей? По мнению некоторых авторитетов, это совершенно правильное решение, – посколько в пасхальную ночь каждый еврей досыта вкушает свободу и независимость, а вся Агада – одно долгое благословение и изъявление благодарности Всевышнему, пославшему нам это духовное угощение. Таким образом, сама Агада представляет собой благословение, а в тех случаях, когда исполнение заповеди сводится к произнесению благословения, мудрецы не устанавливают отдельное благословение на эту заповедь. Так чтение Биркат гамазон ("Благословение после трапезы") является отдельной заповедью Торы – ведь в ней сказано: "Будешь есть, насыщаться – и благословлять". Однако чтение Биркат гамазон не предваряется никаким особым благословением – ведь весь этот текст – одно большое благословение, чтение которого не предваряется другим благословением.
Существуют и другие интересные объяснения этого обычая.
Согласно одному из них, благословение на чтение Галлеля во время Седера не произносится потому, что в качестве его выступает фрагмент Кидуша, в котором упоминается Исход из Египта. Согласно другому объяснению, дело в том, что Агада содержит слова: "Тот, кто освободил нас", представляющие собой благословение. Согласно третьему, благословение не произносится потому, что в ходе чтения Агады Галлель разбивается на две части – первая читается до начала трапеза, а вторая – уже после ее окончания. К этим объяснениям можно добавить и другие.
Всевышний хотел порадовать Израиль, вселить в него светлую надежду на все будущие времена и рассказать ему о его грядущем величии. Поэтому Он сказал: "Песнь будет у вас, как ночь освящения праздника" (Йешаягу, 30,29). Это значит, что песня станет тем же, чем является сейчас пасхальная ночь.
Необходимо отметить, что пророк сказал "как ночь", а не "как песнь ночи". Речь идет не только о той ночи, в которую Израиль вышел из Египта, не только о том часе, когда он пересек море и запел песню, – ведь тогда праздник еще не был освящен. Более того, заповеди праздника, данные евреям в Египте, еще не стали их вечным достоянием, – это произошло позже, во время странствования по пустыне. Ночь освящения праздника принадлежит всем поколениям еврейского народа, она сопровождает его из года в год, входит в каждый дом, где евреи рассказывают о чудесах, совершенных Всевышним, прославляют Того, кто вывел их из Египта, – в один и тот же час одной и той же ночи. Все людские сердца возносят хвалу Всевышнему. Его прославляют жители земли и Небес, стены домов и все находящиеся в домах предметы, Небеса и подземное царство, море и его волны, – весь мир наполнен песней в ночь освящения праздника.
Песня этой ночи, которую поет вся Вселенная, не всегда слышна человеческому уху. Случается, что ухо просто не внимает этой песне, случается, что оно слышит ее, но не узнает. Завеса забвения отделяет ее от нас. Земные вожделения сбивают нас с толку. Однако человек, сердце которого чисто и спокойно, слышит и узнает эту песню, рвущуюся из него самого и всего, что его окружает: "Галлелуя. Славьте, слуги Г-спода, славьте Имя Г-спода"!" В этот час сердце само возглашает: "Да будет благословенно имя Г-спода отныне и вовеки!" Ах, если бы мое сердце всегда воспринимало эту песню, если бы ему не мешали завесы забвения и земные проблемы, если бы я всегда ощущал, что "от восхода солнца до заката его прославлено Имя Г-спода".
Когда, в конце времен, весь мир признает власть Всевышнего и наполнится любовью к Нему, когда весь мир запоет прославляющую Его песню, она ни в чем не превзойдет песню ночи освящения праздника. Только сердца людей будут в те времена обращены к Всевышнему, а уши – раскрыты для звуков песни. В те времена все будет ясно и открыто.
Поэтому каждый из нас должен стремиться очистить свое сердце перед началом святого Седера, который мы намереваемся провести, – чтобы сердце было способно воспринять, а ухо – услышать песню этой ночи, чтобы мы могли радоваться присутствию Всевышнего.
Вот что написано в святой книге Шело.
"Вернувшись домой в пасхальный вечер из синагоги, все мы, равно как и наши жены, обязаны чувствовать и вести себя как великие и сильные мира сего. Следует поставить на стол золотую и серебряную посуду, надеть самую дорогую одежду – все, чем одарил нас Всевышний Все это, – чтобы каждому видны были наши благополучие и радость, вызванные благосклонностью Всевышнего. Святость этой ночи и относящихся к ней законов очень велика, ибо именно в нее Всевышний избрал нас из числа других народов и освятил Своими заповедями. Поэтому мы и все наши домочадцы должны остерегаться в эту ночь любых посторонних разговоров. Мы должны думать только о своей близости к Всевышнему, заниматься исключительно исполнением заповедей, относящихся к этой ночи, и говорить со своими домочадцами только о чудесах, совершенных Всевышним во время нашего Исхода из Египта".
О великом Магариле рассказывают, что в его доме постоянно находились оставленные там в качестве залога золотые и серебряные приборы, принадлежащие неевреям. В течение всего года он не пользовался ими, но в пасхальную ночь расставлял на отдельном столе, чтобы Седер выглядел более праздничным. Магариль поступал так для того, чтобы сердца присутствующих были открытыми и радостными, ибо священная песня этой ночи входит только в радостное сердце.
Хотя, как уже было сказано, заповедь обязывает нас надевать в пасхальную ночь самые дорогие и роскошные, самые красочные одежды, существует обычай, согласно которому тот, кто возглавляет праздничный стол, надевает простую и гладкую белую одежду.
Некоторые авторитеты объясняют этот обычай тем, что белый цвет – это цвет савана, в который заворачивают мертвых, и, надевая ее в пасхальную ночь, мы тем самым напоминаем о траурных обычаях и избегаем греха излишней гордости. По той же причине мы едим в эту ночь крутые яйца – пищу людей, находящихся в трауре. Эти признаки траура призваны напомнить нам о разрушении Храма, происшедшем 9-го Ава, выпадающем всегда на тот же день недели, что и первый день Песаха.
Однако другие авторитеты отвергают это объяснение. По их мнению, простые белые одежды имеют противоположное значение: они превосходят любые другие красотой, ибо именно их надевал первосвященник в Храме, заходя в Святая святых. Поэтому-то и надевают их в пасхальную ночь те, кто намереваются проводить Седер, – ведь тем самым они исполняют священную службу, точно так же, как первосвященник в свое время.
Необходимо отметить, что обычай надевать белые одежды в пасхальную ночь не нашел распространения среди сефардских общин.
Перед Кидушем хозяйка дома зажигает свечи и произносит два благословения: на зажигание праздничных свечей и Шегехеяну.
Если первый праздничный день Песаха приходится на будничный день недели, свечи зажигаются сразу после молитвы, а благословения произносятся до зажигания свечей. Если этот день выпадает на субботу, свечи зажигаются еще до ее наступления, а благословения произносятся после зажигания свечей. В таком случае в первое благословение вставляется упоминание о субботе, и оно станосится таким: "Благословен Ты... который повелел зажигать субботние и праздничные свечи". Затем произносится Шегехеяну.
Произнося благословение Шегехеяну на зажигание праздничных свечей, хозяйка дома должна мысленно распространить его на остальные заповеди, относящиеся к пасхальной ночи. Точно так же, хозяин дома распространяет это благословение на остальные заповеди, произнося его после Кидуша.
Ввиду того, что в пасхальную ночь мы исполняем множество заповедей Торы – как позитивных, так и запрещающих, – а также заповедей, установленных мудрецами, не считая еще более многочисленных дополнительных запретов, постановлений и обычаев, которые мы осуществляем за пасхальным столом, а также потому, что еврейские мудрецы постановили, что не разрешается исполнять несколько заповедей сразу, а, напротив, необходимо исполнять каждую из них в отдельности, каждую в свое время, в указанном месте и в установленном порядке, – ввиду всего этого еще в древние времена еврейские мудрецы установили порядок исполнения заповедей в пасхальную ночь. Этот порядок – Седер – остается постоянным на протяжении всей еврейской истории, и запрещено вносить в него какие-либо изменения.
Хотя наши прегрешения привели к разрушению Иерусалимского Храма, и теперь мы не приносим ни пасхальную жертву, ни Хагигу и не можем исполнять заповеди, связанные с этими жертвоприношениями, число заповедей, которые мы исполняем за праздничным столом, все еще велико. К ним добавляются многочисленные постановления мудрецов, установленные специально для нашего времени с тем, чтобы мы не забывали о заповедях, которые исполнялись во времена Храма. Поэтому несмотря на то, что реальное "наполнение" Седера сегодня несколько иное, нежели в древние времена, времена Храма, он и сегодня проводится в порядке, установленном когда-то нашими мудрецами. Это будет продолжаться до тех пор, пока – как мы надеемся, совсем скоро, еще в наши дни – не будет восстановлен Храм, и мы не начнем проводить Седер так же, как в древние времена.
"Поэтому каждый из нас должен с трепетом выполнять все без исключения постановления мудрецов, связанные с проведением Седера и чтением Агады, не относясь легкомысленно ни к одной детали, даже если некоторые из них могут показаться нам малозначительными. Мы должны проявить достаточно мудрости и тщательно выполнять все эти постановления без исключения, поскольку в них нет ни одной маловажной детали" (Ма-гариль).
Вот что сказано на эту тему в святой книге Зогар:
"Следущая заповедь – рассказ, прославляющий Исход из Египта, – непременно обязывает каждого из нас. Ведь сказано, что каждый, кто рассказывает об Исходе из Египта с радостью и весельем, приглашен праздновать и веселиться в присутствии Всевышнего в будущем мире. А это – величайшая из радостей, которой может удостоиться человек, – ликовать вместе со Всевышним. Он сам радуется, слушая этот рассказ. В этот час Он созывает свою свиту и говорит ей: "Идите и слушайте рассказ, прославляющий Мое величие, который рассказывают Мои сыновья, радующиеся дарованному Мною спасением! И собирается вся свита и отправляется в еврейские дома – слушать радостный рассказ, прославляющий дарованное Всевышним освобождение. Затем эта свита возвращается к Всевышнему и благодарит Его за все эти чудеса и подвиги, прославляет Его, ибо Ему принадлежит святой народ, живущий на земле и радующийся посланному Всевышним освобождению. Таким образом увеличивается мощь Небес и выходит, что Израиль преумножает силу Всевышнего. Так возрастает мощь царя, когда люди прославляют его подвиги, благодарят его, трепещут перед ним и падают ниц перед его величием. По всем этим причинам необходимо прославлять Всевышнего, рассказывая об Исходе из Египта...
Поэтому каждый из нас должен постоянно рассказывать о величии Всевышнего и прославлять чудеса, постоянно совершаемые Им.
Естественно было бы спросить: "Для чего выдумана эта заповедь – заповедь рассказа об Исходе? Ведь Всевышний знает все, что было, и все, что будет, – для чего же мы рассказываем Ему о том, что Он сделал и что прекрасно Ему известно?"
Несмотря на это, мы должны прославлять чудо и во всех подробностях рассказывать о нем перед лицом Всевышнего, потому что этот рассказ поднимается на Небеса. Услышав его, собирается вся свита Всевышнего. Она благодарит и прославляет Его, и Его величие возрастает и распространяется и вверх, и вниз. Да будет Он благословенен, Амен, Амен".
В обычаях и законах, установленных мудрецами в отношении этой ночи, скрыты величайшие, возвышеннейшие тайны мироздания. Даже различия в обычаях, принятых разными общинами, являются священными и необходимо их сохранять. Поэтому каждый из нас должен тщательно соблюдать обычаи своих отцов, даже когда мы не понимаем их скрытого смысла, а только прямой и непосредственный, – ведь мы обязаны подчиняться указаниям мудрецов и поступать так же, как поступали они, руководствоваться теми же устремлениями и придавать своим поступкам тот же смысл. Таким образом, исполняя заповеди, связанные с пасхальной ночью, мы удостаиваемся соприкоснуться с величайшей святостью. Ведь святость, достигаемая посредством духовного очищения и сердечной радости, выше той, которая достигается самым могучим разумом.
Вот почему так умножили мудрецы прославления этой ночи, равно как и прославления Израиля, очищающегося и освящающегося исполнением заповедей за пасхальным столом. Они сказали: "Всевышний покидает свою свиту на Небесах и праведников в раю и отправляется на землю к еврейскому народу, радующемуся заповедям пасхальной ночи и прославляющему Его".
Хотя мы и не посвящены в тайные разделы Торы, Всевышний наградит нас за твердую веру в возвышенный смысл всего, что связано с пасхальным Седером. Точно так же мы будем награждены за то, что усвоили хотя бы непосредственный смысл всех законов и обычаев Седера, все то, что открыто каждому из нас, – ведь изучение всего, что доступно нашему пониманию, является нашей прямой обязанностью.
Обсуждая слово "Седер" – "порядок" – в применении к пасхальной ночи, Магараль из Праги писал, что оно призвано напоминать о том, что чудеса, совершенные Всевышним в Египте и прославляемые в эту ночь, являются источником и прообразом всех чудес, совершенных Всевышним во все времена, равно как и тех, которые Он совершит в будущем до самого конца времен, ибо все они совершаются в соответствии с изначальным планом и в установленном порядке. Нет ничего, что не было бы задумано Всевышним с самого начала, равно как нет чуда, которое не было бы совершено в задуманном Всевышним порядке. Это относится и к истории еврейского народа – хотя и в ней нашлось место порабощению и изгнанию.
Мудрецы дали еще одно объяснение слову "Седер" в применении к пасхальной ночи, с которой начинается первый праздничный день Песаха. Этот день устанавливает точку отсчета всем праздничным и иным примечательным дням еврейского года. Более того – дни праздника Песах связаны с остальными праздничными днями и как бы символизируют их. Об этом мы, если будет на то воля Всевышнего, еще расскажем.
Две важнейших заповеди Торы, относящиеся к пасхальной ночи, исполняются и в наше время. Это заповедь, обязывающая есть мацу, и рассказ об Исходе из Египта – заповедь чтения Агады.
В Торе сказано: "В первый месяц, с четырнадцатого числа месяца, ешьте мацу" (Шмот, 12,18) – это указание на заповедь о маце. Там же сказано: "И скажи сыну твоему в этот день так: "Ради этого поступил так со мною Г-сподь при выходе моем из Египта" (Шмот, 13,8)" – это указание на заповедь об Агаде. И хотя в Торе подчеркнуто – "В этот день", – наша традиция, передаваемая мудрецами, утверждает, что Агада должна читаться ночью 15-го Нисана, во время Седера, когда на столе перед нами лежит маца (а во времена Храма лежали еще и марор и пасхальная жертва). Ведь недаром Тора продолжает: "Ради этого" – "ради того, чтобы выполнялись эти заповеди", то есть непосредственно во время Седера. Рассказывающий об Исходе указывает на них своему сыну и говорит: "Ради этого – ради того, чтобы я исполнял все эти заповеди – и поступил так со мною Г-сподь".
Еврейская традиция утверждает, что заповедь Торы "И скажи сыну твоему" следует понимать расширительно. Тот, чьи дети сидят вместе с ним за праздничным столом, должен рассказать об Исходе из Египта прежде всего им. Однако тот, чьи дети не находятся рядом (или тот, у кого вообще нет детей), должен рассказывать всем присутствующим. Более того, тот, кто проводит Седер в одиночестве, должен рассказывать об Исходе самому себе – так обязывает Тора.
Маца и рассказ об Исходе – это две заповеди Торы, которые мы исполняем и в наше время. Остальные заповеди, предписанные Торой, – пасхальная жертва и сопутствующая ей жертва Хагига – в наше время исполнены быть не могут. Заповедь, обязывающая есть марор в наше время, установлена не Торой, а еврейскими мудрецами. Как мы уже говорили, Тора обязывает есть марор только вместе с пасхальной жертвой.
Мудрецы установили еще одну заповедь, относящуюся только к этой ночи, – заповедь, обязывающую выпить во время Седера четыре бокала вина. Таким образом, в пасхальную ночь мы исполняем четыре особые, специальные заповеди. Две из них установлены Торой (маца и Агада), две – мудрецами (четыре бокала и марор). К этому следует добавить заповедь о Кидуше и благословение Шегехеяну предшествующие прочим, однако они не введены специально для этой ночи. Кидуш над бокалом вина сопровождает все установленные Торой праздничные дни за исключением Йом Кипура, а Шегехеяну произносится в самых различных случаях, в частности, при исполнении праздничных заповедей. Необходимо отметить, что, по мнению многих авторитетов, заповедь, обязывающая устраивать Кидуш в праздничные дни, установлена Торой, – так же как заповедь о субботнем Кидуше.
Для того, чтобы правильно выполнить эти пять заповедей (Кидуш и четыре заповеди пасхальной ночи), для тою, чтобы восстановить в памяти временно отмененные заповеди о пасхальной жертве и Хагиге, а также по причинам, смысл которых следует хранить в тайне, наши мудрецы установили множество законов и обычаев, относящихся к этой ночи. Среди них (в порядке исполнения) отметим следующие: возлежание за пасхальным столом, карпас, его обмакивание в соленую воду и омыва-ние рук перед этим, разламывание мацы и припрятывание части ее до конца трапезы, постоянный и обязывающий весь еврейский народ текст Агады, рассказывающей об Исходе из Египта и завершающейся благословением "Освободителя Израиля", специальное благословение на мацу, обмакивание марора в харосет и специальное благословение на него (а также обмакнванне крутого яйца в соленую воду), обычай завершать трапезу афикоманом, чтение Галлеля и других текстов, прославляющих Всевышнего и т.д.
Исполняя все эти заповеди, постановления и обычаи, мы обязательно вспоминаем рабство, предшествовавшее освобождению, и избавление, дарованное нам Всевышним в Египте. Таким образом, Седер и все этапы его проведения, по словам наших мудрецов, "начинается с осуждения и завершается прославлением". Это значит, что Агада начинается с рассказа о рабстве и его причинах, а завершается историей избавления.
Первое правило: Седер начинается с Кидуша и благословения Шегехеяну. Ведь до освящения Седера Кидушем мы не можем есть и пить все то, что указывают заповеди. Тот, кто производит Кидуш, произносит три благословения: на "Плоды виноградной лозы", "Освящающему Израиль и времена" и Шегехеяну. Если пасхальная ночь выпадает на исход субботы, то добавляются еще два благословения, о которых речь ниже. Затем он выпивает бокал вина, при посредстве которого производился Кидуш – первый из четырех бокалов, предписанных заповедью.
Второе правило: заповеди исполняются каждая в отдельности, а не "сериями". Поэтому все четыре бокала выпиваются в разное время, отдельно друг от друга. Поскольку эта заповедь особенно близка нам, так как четыре бокала символизируют четыре разных названия, данных Торой избавлению евреев от рабства, равно как и четыре различных понятия, скрывающиеся за этими названиями, все бокалы выпиваются в особый момент, украшающий исполнение заповеди. Поэтому мудрецы выбрали для каждого из них наиболее красочный момент: после произнесения нескольких благословений, после прославления Всевышнего, в котором мы благодарим Его за дарованные Им милости, когда сердце радуется, и вино только увеличивает эту радость. Если мы, вслед за мудрецами, разделим Галлелъ на две части ("египетскую", малую, и общую, большую), то сможем понять,
когда именно выпиваются все четыре бокала. Первый бокал – после благословений, связанных с Кидушем, второй – после завершения чтения Агады и "египетской" части Галлеля, включающей благословение "Освободителю Израиля", третий – после Биркат гамазон, "Благословения после трапезы", четвертый – после завершения второй части Галлеля, включая "Благословение на восхваления".
Третье правило: поскольку, согласно Торе, желательно, чтобы Агада рассказывалась в ответ на вопрос ребенка, чтение ее несколько откладывается. Вообще говоря, к чтению Агады, как и к исполнению любой другой заповеди Торы, следовало бы приступить как можно раньше, сразу же после Кидуша. Однако мы, для того, чтобы вызвать удивление у детей, сидящих за столом, и побудить их задавать вопросы, откладываем начало рассказа. Все новое и необычное, что дети видят в этот вечер, может пробудить их любопытство и вызвать недоуменные вопросы. В таком случае слова Агады будут восприняты ими с особой остротой и отпечатаются в их сердцах, что и составляет основу заповеди. Поэтому прежде, чем приступить к чтению Агады, мы едим карпас, обмакивая его в соленую воду, разламываем пополам мацу и поднимаем – для общего обозрения – пасхальное блюдо.
Четвертое правило: заповедь о маце предшествует заповеди о мароре. Так было даже во времена Храма, когда есть марор нас обязывала заповедь Торы, поскольку в ней сказано: "С мацой и марором вы будете есть ее (пасхальную жертву)". Маца названа в Торе перед марором и оттого всегда предшествовала ей – тем более справедливо это в наше время, когда есть марор обязывает нас не заповедь Торы, а заповедь, установленная мудрецами.
Пятое правило: пасхальная трапеза завершается афикоманом. Афикоман – половина разломанной мацы – выбран для завершения трапезы ввиду особого значения мацы в пасхальную ночь. Мы хотим, чтобы вкус мацы оставался во рту до утра, поэтому в самом конце трапезы, непосредственно перед Биркат гамазон, мы съедаем афикоман, после чего уже ничего не едим и ничего – кроме воды – не пьем. Однако это запрет не относится к третьему и четвертому бокалам вина, которые, следуя заповеди, мы выпиваем позже.
Помня о пяти изложенных выше правилах, легко понять, как устроен Седер.
1. Кидуш и связанные с ним благословения.
2. Омовение рук перед тем, как есть карпас, обмакивание его в соленую воду и произнесение благословения, после которого его едят. Затем разламывают пополам мацу для того, чтобы вызвать интерес у детей. Хотя основная причина действий, содержащихся в этом параграфе, связана, как будет видно далее, с марором, мы производим их сразу после Кидуша, чтобы они стали прелюдией к пасхальному рассказу. Омовение рук – непшлат ядаим – производится точно так же, как перед трапезой, однако соответствующее благословение не произносится.
3. Затем мы приступаем к исполнению центральной заповеди пасхальной ночи – чтению Агады, включая "египетскую" часть Галлеля и благословение "Освободителю Израиля". Рассказ об Исходе из Египта предшествует даже исполнению установленной Торой заповеди о маце, потому что сама Тора обязывает нас привлечь к рассказу даже маленьких детей, в то время, как заповедь о маце к ним не относится.
4. После этого наступает самый подходящий момент для того, чтобы торжественно выпить второй бокал вина, – сразу после завершения чтения Агады, "египетской" части Галлеля и благословения "Освободителю Израиля".
5. Затем производится непшлат ядаим перед тем, как исполнить заповедь, обязывающую есть мацу, – на этот раз с благословением. Съедают мацат-мицва, прочитав перед этим два благословения – Гамоци (как на все виды хлеба) и "Обязавшему нас есть мацу".
6. Затем – сразу после исполнения заповеди о маце – наступает очередь заповеди о мароре, являющейся неотъемлемой частью пасхальной ночи. Перед тем, как есть марор, произносят благословение "Обязавшему нас есть марор", но не произносят благословение "Создавшему плоды земли" (его мы произнесли перед тем, как есть карпас).
7. После этого мы соединяем мацу и марор, которые уже ели отдельно друг от друга – и едим их вместе, чтобы исполнить заповедь так, как понимал ее Ґиллель Старший. Он говорил: "Существует заповедь есть их вместе".
8. Затем съедают крутое яйцо, окунув его в соленую воду. Делать это предписывает не заповедь, а обычай, который исполняют многие (но не все) общины Израиля. Этим завершается первая часть Седера. Необходимо отметить, что в сефардских общинах принято есть яйцо во время чтения Агады, причем дважды. Существует обычай, исполняемый, прежде всего, первенцами, которые постились в канун Песаха, съедать яйцо сразу после Кидуша.
9. Праздничная трапеза. Она завершается перед тем, как съедают афикоман.
10. Афикоман. Им завершают пасхальную трапезу.
11. Биркат гамазон – как во все другие дни.
12. Третий бокал, который выпивается после чтения Биркат гамазон.
13. Затем читается вторая часть Галлеля и произносится "Благословение на восхваления". После этого наступает черед последнего, четвертого бокала вина, соответствующего словам Торы: "И Я взял вас Себе как Свой народ" – четвертому определению избавления.
14. Выпивается четвертый бокал вина.
15. Произносится обычное благословение, читаемое после того, как пьют вино. Затем читаются стихи, прославляющие Всевышнего, – пока все участники Седера не погружаются в сон.
Великие еврейские мудрецы предшествующих поколений подобрали множество символов и знаков для обозначения частей пасхального Седера для того, чтобы, запомнив эти знаки, мы могли, не сбиваясь, проводить Седер в установленном порядке. Авторы некоторых из этих символических наборов известны. Это такие великие учителя как Могарам из Ротенбурга и рабби Йоси Гагадоль. Однако многие другие имена до нас не дошли.
Некоторые из этих символических наборов довольно длины, некоторые совсем коротки. Существуют даже символические обозначение для самих наборов пасхальных символов. Все эти знаки и символы освящены традицией и стали как бы неотъемлемой частью Агады – каждый в своей общине, каждый в соответствии с принятыми в ней обычаями. Все эти наборы на протяжении столетий глубоко и подробно интерпретировались еврейскими мудрецами. Высокая святость Агады, которая может быть объяснена лишь с использованием тайного знания, распространялась и на них.
Набор символов, принятый всеми еврейскими общинами, приписывается обычно великому Раши или члену его семьи, рабби Шмуэлю из Плайзы, одному из составителей Тосафот.
Этот набор состоит из шестнадцати слов, обозначающих пятнадцать понятий. В оригинале они группируются в восемь рифмованных строчек:
Освящение (Кидуш), омовение (рук),
Карпас, преломление (мацы).
Рассказ, омовение,
Motfu, маца.
Марор, бутерброд (из марора и мацы),
Накрытый стол,
Секрет (афикоман), благословение (Биркат гамазон).
Галлель, завершение.
Этот набор символов при кажущейся простоте содержит огромное количество различной информации, и рассказывать о нем можно очень долго. Те, кто исполняют заповеди с особой тщательностью, читают вслух каждое слово из этого набора в свой черед во время Седера, считая его частью Агады. Таковы святость этого набора и величие его составителя.
Необходимо отметить, что из всех четырех бокалов в этом наборе упомянут только тот, который выпивается во время Кидуша. В нем не упомянут обычай есть яйцо, поскольку он не связан с исполнением заповеди. Не упоминается и благословение, произносимое после того, как выпивается четвертый бокал вина, поскольку упоминается общее благословение, произносимое после любой трапезы – Биркат гамазон. Несмотря на это, нетилат ядаим упоминается в этом наборе дважды.
Не исключено, что составитель приведенного выше набора символов сознательно ограничил их пятнадцатью различными понятиями с тем, чтобы каждое из них соответствовало одной из ступеней освобождения, упомянутых в Агаде. Не исключено также, что он хотел, чтобы эти символы служили не только ключом к порядку проведения Седера, но и помогали запомнить эти пятнадцать ступеней освобождения, за которые мы обязаны благодарить Всевышнего – ибо именно к ним сводятся великие милости, оказанные нам Всевышним, начиная с Исхода из Египта и вплоть до строительства Иерусалимского Храма. Эти ступени – наше величайшее достояние, с которым и ради которого мы вышли из Египта.
Вот каким образом символы из этого набора связаны со ступенями освобождения, приведенными в Агаде.
|
Символы |
Ступени освобождения |
Связь между ними |
|
Кадеш (освящение) |
Исход из Египта |
В Торе (Шмот, 12) сказано: "Посвяти (кадеш) Мне каждого первенца" – и сразу вслед за этим: "Помни этот день, в который вы вышли из Египта". |
|
Урхац (омовение рук) |
Расправа над египтянами |
В Торе (Шмот, 7) сказано: "И выведу... народ Мой... из земли Египетской великими казнями" – и вслед за этим: "Пойди к фараону утром, вот, как он выходит к воде" – чтобы поразить реку (Нил). Аналогичная параллель содержится в книге пророка Йехезкеля (гл. 30): "И обращу Я реки в сушу" – и далее: "И предам казням Но". Таким образом, фараону было сказано: "Иди умойся в Ниле – и твой Нил обратится в кровь, а другие твои реки пересохнут". Для египтянина не было казни хуже этой. |
|
Карпас |
Расправа над египетскими богами |
Гематрия (численное значение) слов "И судил их богов" (שפט ובאלהיהם) в точности равна гематрии слов "Карпас– соленая вода" (מלח-מי - – כרפס) и та, и другая равна 488. |
|
Яхац (преломление мацы) |
Истребление первенцев |
В Торе сказано: "И вот, в полночь (бе-хаци галайли) Г-сподь поразил всякого первенца в земле Египетской" (Шлют, 12,29). |
|
Магид (рассказ) |
Передача евреям имущества египтян |
Быть может, дело в том, что в Торе сказано: "Внуши же (дабер-на) народу, чтобы выпросили они... вещей серебряных и вещей золотых" (Шмот, 11,2). Лишь начиная с этого места Всевышний, наставляя Моше, начинает использовать глагол ледабер – говорить, внушать, рассказывать. До этого Тора употребляет только слово ломар – говорить. |
|
Рахца (омовение рук) |
Рассечение надвое Красного моря |
Вспомним объяснение, данное нами символу урхац. Кроме того, не забудем, что в Торе сказано: "И да обратятся воды на египтян" (Шмот, 14,26). |
|
Моци (извлечение) |
Проведение Израиля по расступившемуся морю |
Хотя воды моря и стали стеной, Всевышний извлек из моря множество лакомств для нас – все, чего мы могли желать. |
|
Маца |
Истребление в море египетской армии |
Египтяне пошли ко дну точно так же, как вода поглощается мукой, из которой изготовливается маца – поглощается и более не проступает, в отличие от хамеца, тесто которого от воды бродит и поднимается. |
|
Марор |
Снабжение евреев всем необходимым в пустыне |
Ибо и в пустыне на нашем столе всегда были и редис, и хрен, и другие овощи. |
|
Корех (бутерброд из мацы с марором)
|
Дарование евреям манны |
Ибо манна оседала на земле в виде "бутерброда" – одетая в два слоя росы – один снизу, а другой сверху. |
|
Шульхан орех (накрытый стол)
|
Дарование евреям субботы |
Ибо суббота была величайшей драгоценностью, спрятанной в сокровищнице Всевышнего, как рассказывают наши мудрецы. |
|
Цафун (секрет)
|
Приведение евреев к горе Синай |
В Торе сказано: "Когда я буду произносить Имя Г-спода, воздайте славу Б-гу нашему" (Дварим, 31,3). Отсюда мы учим, что необходимо произнести благословение перед тем, как мы начинаем читать Тору. Точно так же еврейский народ произнес первое свое благословение сразу же после того, как он пришел к горе Синай, – еще до того, как получил Тору.
|
|
Барех (благословение) |
Дарование Торы |
Тора "накрывает" еврейский стол – ведь в ней сказано: "Вот живые существа, которых вы можете есть... но вот таких не ешьте" (Ваикра, 11,1). |
|
Галлель |
Введение евреев в Эрец Исраэль |
Как сказано в Псалмах: "Славь Б-га своего, Цион" (Тегшшм, 147,12). |
|
Нирца (завершение) |
Строительство Иерусалимского Храма |
Ибо жертвы, приносимые в Храме, искупают наши грехи и возвращают нам милость (рацон) Всевышнего. |
Рабби Моше Альших, великий комментатор, живший в святом городе Цфате, объяснял приведенный выше набор символов Седера по-своему. Он связывал их с особой святостью заповедей и прежде всего заповеди о цдаке– благотворительности, а также с наградой, уготованной праведникам.
Кадеш – это обязанность достигать святости, пользуясь всем тем, что нам дозволено.
Урхац – как сказано в книге пророка Йешаягу: "Омойтесь, очиститесь, устраните зло ваших поступков от глаз Моих, перестаньте творить зло" (Йешаягу, 1,16).
Карпас – если заменить, как принято в еврейской традиции, последнюю букву слова карпас (כרפס) – самех – на шин, то это слово (כרפש) после перестановки центральных согласных распадается на два – каф раш (רש כף) , буквально: "ладонь, бедняк". Это значит, что себе мы должны отмеривать всевозможные блага скупо, ладонью, а бедняку – щедрой рукой.
Яхац – половину преломленной мацы мы съедаем, а вторая половина (которую мы отдаем бедным) становится скрытым сокровищем, которое мы обретаем в будущем мире.
Магид, рахца – рассказчик очищается сам и помогает очиститься другим – тем, кто сам стремится к этому.
Моци, маца – мы открываем в себе источник доброго начала, которое и олицетворяет маца.
Марор, корех – мы соединяем с мацой марор, олицетворяющий злое начало, чтобы служить Всевышнему обоими началами, как учат нас Тора и еврейская традиция: ""Всем сердцем своим" – то есть обоими началами".
Шульхан орех, цафун – тот, кто поступает так, как указано выше, может быть уверен, что для него накрыт стол в райском саду, как сказано в Книге Псалмов: "Как велико благо Твое, которое Ты сокрываешь (цафанта) для трепещущих перед Тобой" (Тегилим, 31,20).
Барех, Галлель, нирца – это благословения и славословия, возносимые нами Всевышнему из райского сада (то есть из-за пасхального стола), которые будут с радостью приняты на Небесах. Ведь даже из ада восходят слова, прославляющие Всевышнего – все заключенные там злодеи повторяют: "Как справедливо Ты осудил нас". Но прославления, произносимые праведниками в райском саду, гораздо желаннее (нирца) Всевышнему.
Как уже было сказано, первый праздничный день Песаха, как и все остальные праздники-регалим, начинается с Кидуша – освящения дня. Если праздник выпадает на будний день, читаются три благословения: "Создавший плоды виноградной лозы", "Освящающий Израиль и времена" и Шегехеяну. Благословение Шегехеяну необходимо мысленно распространить на все заповеди, исполняемые только в пасхальную ночь: чтение Агады, заповеди о маце, мароре и четырех бокалах вина, – с тем, чтобы не произносить это благословение перед исполнением каждой из них.
Если же праздник выпадает на субботу, Кидуш начинается с субботнего благословение Веяхулу ("И были завершены"). Затем произносится благословение на вино, благословение "Освящающий субботу, Израиль и времена" и Шегехеяну.
Если праздник начинается на исходе субботы, Кидуш состоит из пяти благословений: "Создавший плоды виноградной лозы" (на вино), "Освящающий Израиль и времена" (на наступающий праздник), "Создавший источники света" (на праздничную свечу), "Разделяющий" (дни на праздники и будни) и Шегехеяну. Такой длинный Кидуш принято обозначать аббревиатурой ЯКНАЗ, состоящей из первых букв названий этих пяти благословений.
Бокал, над которым произносится Кидуш, должен быть полным и вмещать
хотя бы ревиит вина, то есть, самое меньшее,
После произнесения благословения необходимо выпить больше половины бокала. Пить следует, сидя в удобном кресле и откинувшись на левый бок. Это же относится и к остальным трем обязательным бокалам вина. Что же до последнего, четвертого бокала, то если он не вмещает существенно больше, чем ревиит, его необходимо выпить целиком, чтобы не возникло проблем с произнесением благословения, читаемого после того, как пьют вино.
Во многих ашкеназских общинах существует обычай, согласно которому каждый из участников Седсра делает Кидуш отдельно. Это не относится к женщинам, особый Кидуш для которых делает один из присутствующих мужчин. Женщины наполняют свои бокалы, произносят благословение "Создавший плоды виноградной лозы" и выпивают больше половины бокала. Необходимо помнить, что заповеди, исполняемые в пасхальную ночь, обязательны для женщин в той же степени, что и для мужчин.
1. Гасева – обязанность сидеть (или лежать) в удобном и просторном кресле, облокотившись на левую руку.
Каждый еврей обязан выполнять все заповеди Ссдера, связанные с едой и питьем (четыре бокала вина, кезайит мацы, бутерброд из мацы и марора и кезайит афикомана), расположившись на удобном ложе или сидя в кресле или на стуле с мягкими подушками, потому что именно так проводят свои трапезы сильные мира сего. В пасхальную ночь весь еврейский народ следует их обычаям.
Вот что пишет об этом Рамбам: "Каждый из нас должен считать, что он сам только что освободился от египетского рабства. Поэтому он обязан вести себя во время пасхальной трапезы так, как принято у свободных людей... так, как едят цари и знатные люди".
О том же писал Меири: "[Мы обязаны вести себя как знатные люди] чтобы [эта ночь] стала символом полного освобождения и послужила прославлению Того, кто освободил нас от тяжкого рабства и унижения".
Сидя в кресле или на ложе, следует облокотиться на левую руку, а есть и пить правой. Даже левша, который всегда держит ложку левой рукой, должен склониться в левую сторону. При этом он, разумеется, продолжает есть левой рукой, которая у него заменяет правую. Наклон в правую сторону во время трапезы опасен, поскольку в таком случае пища может попасть к дыхательное горло вместо пищевода.
Сын обязан сидеть в мягком кресле, облокотившись на левую руку, даже в присутствии отца, хотя в таком случае он ведет себя недостаточно почтительно, ибо следует предположить, что в эту ночь отец заранее прощает ему эту непочтительность. Но ученик не должен сидеть таким образом в присутствии учителя, если тот не дал ему на то прямое разрешение.
Женщины обычно не едят, сидя в кресле и облокотившись на левую руку. Однако в сефардских общинах и они сидят подобным образом.
Не обязательно сидеть "согласно царскому обычаю" в то время, когда едят марор и карпас (который лишь сопутствует марору), поскольку мы едим марор для того, чтобы напомнить, что египтяне "омрачали наше существование".
Всякий, кто обязан сидеть "согласно царскому обычаю", однако ел или пил то, что связано с исполнением заповеди, сидя иначе, должен действовать следующим образом. Если нарушение сопутствовало исполнению заповеди, обязывающей съесть кезайит мацы, он обязан съесть еще один кезайит, сидя как подобает, однако не произнося соответствующее благословение во второй раз. То же относится и ко второму бокалу вина – он выпивается еще раз, но без благословения.
Авторитеты разошлись во мнениях в том, что касается первого бокала (Кидуша). Все они согласны, что он выпивается во второй раз, но неясно, с произнесением благословения или нет. Существуют разногласия и в том, что касается третьего и четвертого бокалов – некоторые из авторитетов считают, что и их следует выпить еще раз, но другие считают это излишним. Поэтому в большей части еврейских общин принято в таком случае выпивать во второй раз только второй бокал.
Тот, кто забыл устроиться в кресле "согласно царскому обычаю" в то время, когда он ел кезайит афикомана, не должен есть его еще раз, поскольку вообще не разрешается есть афикоман дважды.
Еврейские мудрецы связывают заповедь гасева со словами Торы: "И обвел ("вайесев") Б-г народ пустынной дорогой" (Шмот, 13,18). Комментируя эти слова, они постановили: "Даже самый бедный из евреев не должен есть в пасхальную ночь иначе, как сидя "согласно царскому обычаю", ибо именно так поступил с ним Всевышний" (Шмот раба, 20).
Правильно поступает тот, кто сидит "по-царски" в течение всей трапезы, однако следует иметь в виду, что обязательной гасева является только при исполнении упомянутых заповедей (четыре бокала вина, кезайит мацы и кезайит афикомана).
Несмотря на то, что в наше время возлежать за трапезой не принято, наши мудрецы сохранили этот древний обычай в пасхальную ночь для того, чтобы прославить великое чудо.
Наилучшим образом эта заповедь исполняется, когда "по-царски" располагаются за пасхальным столом многочисленные гости, – ведь во времена Храма пасхальная жертва делилась между многочисленными компаньонами. Кроме того, знатные люди всегда превращали свои трапезы в крупное общественное событие, в котором участвовали множество людей. По мнению многих авторитетов, многочисленность участников Седера – часть заповеди гасева. Кроме того, чтобы еще сильнее подчеркнуть "царский" характер трапезы, принято, чтобы тому, кто сидит во главе стола, вино в бокал наливал один из гостей, а не он сам. Точно так же, принято приносить ему воду для омовения рук прямо к столу, чтобы он не должен был оставлять свое место, – в точном соответствии с обычаями знатных людей.
Каждый еврей обязан выпить в пасхальную ночь четыре бокала вина в следующем порядке: первый – в ходе Кидуша, второй – по окончанию чтения Агады, третий – после чтения Бир-кат гамазон, четвертый – после окончания чтения Галлеля. Тот, кто выпил их в иное время, не выполнил заповеди.
В Гемаре (Псахим, 1086) сказано: "Наши мудрецы учат: "Все без исключения обязаны исполнить заповедь о четырех бокалах – и мужчины, и женщины, и дети" (поскольку все они были спасены Всевышним)".
Даже бедняк, живущий на пожертвования и не располагающий средствами, обязан взять деньги в долг, продать что-либо из одежды или взяться за любую работу, чтобы приобрести необходимое количество вина.
Тот, кто в течение всего года не пьет вино по медицинским соображениям, должен в пасхальную ночь пересилить себя и все-таки выпить предписанные четыре бокала. Если он опасается, что вино может причинить серьезный вред его здоровью, то должен обратиться с этим вопросом к раввину.
Как и все элементы Седера, четыре бокала связываются с рассказом о египетском рабстве и освобождении. Более того, в них содержится намек на все четыре порабощения, через которые прошел еврейский народ в ходе своей истории после Исхода из Египта. Согласно этому намеку, Всевышний приговорит поработителей еврейского народа к "четырем чашам" различных бедствий, а евреев одарит "четырьмя чашами" утешения.
Вот что говорят наши мудрецы в Иерусалимском Талмуде (Псахим, 10).
"Откуда мы учим, что бокалов вина должно быть четыре? Рабби Йоханан от имени рабби Бания отвечает: "Они соответствуют четырем различным словам, которыми Тора (Шмот, 6) называет избавление от египетского рабства. В Торе сказано: "Я, Г-сподь, выведу вас из-под ига египтян (даже если бы мы остались рабами египтян, но Всевышний заставил их смягчить условия рабства, мы должны были бы благодарить Его за это – в память о первом этапе освобождения, когда условия рабства смягчились, мы и пьем первый бокал) и избавлю вас от служения им (это второй бокал, который мы пьем в память о полном освобождении от работы на египтян), и спасу вас мышцей простертою и великими казнями (третий бокал мы пьем в благодарность за то, что Всевышний поразил египтян и лишил их возможности порабощать нас), и возьму вас Себе народом и буду вам Б-гом (это важнейший из этапов освобождения, в ходе которого Всевышний освободил не только тела, но и души, и приблизил нас к Себе – в память о нем мы пьем четвертый бокал; слова Торы, следующие за только что приведенными: "И введу вас в землю, которую Я поклялся дать Аврааму, Ицхаку и Яако-ву", – уже не относятся к освобождению от египетского рабства, поэтому мы не пьем пятый бокал)"".
Рабби Йегошуа бен Леви сказал: "Четыре бокала соответствуют четырем чашам в руке фараона (упоминаемых Торой в рассказе о сне царского виночерпия, Берешит, 40)". Вот эти упоминания: "И чаша фараона в руке моей", "И выжал его в чашу фараона", "И подал чашу фараону", "И ты подашь чашу фараона в руку его". Пятое упоминание о чаше, приведенное в конце главы: "И он подал чашу фараону" – не является частью рассказа о сне, а принадлежит собственно Торе и лишь констатирует тот факт, что Йосеф правильно разгадал сон виночерпия. Поэтому мы "засчитываем" лишь четыре упоминания о чашах фараона, сделанные виночерпием и самим Йосефом, которые оба были рабами фараона. В этих упоминаниях содержится важный намек: "Начинается период порабощения, и чаша находится в руках фараона, но твои потомки отнимут ее у него и возблагодарят Всевышнего за спасение. В честь него они будут выпивать четыре бокала – по числу упоминаний чаши фараона".
Рабби Леви сказал: "Четыре бокала соответствуют четырем царствам (которые тяжко угнетали еврейский народ уже после Исхода из Египта) – Бавелю (Вавилонии), Мидии (державе Ахашвероша), Греции и Эдому".
Наши мудрецы сказали: "Четыре бокала соответствуют "четырем чашам бедствий", к которым Всевышний приговорит народы мира, как сказано: "Ибо так сказал мне Г-сподь, Б-г Израиля: "Возьми эту чашу с вином гнева из руки Моей и напои им все народы, к которым Я посылаю тебя" (Йирмеягу, 25,15).
Об этом же говорят следующие слова Танаха:
"Был Бавел в руке Г-сподней золотой чашей, опьянившей всю землю, пили из нее вино народы, оттого и обезумели народы" (Йирмеягу, 51,7);
"Потому что чаша в руке Г-сподней и пенистое вино, полное приправ, и наливает Он из него, даже осадок выпьют до дна, напьются все нечестивцы мира" (Тегилим, 75,9);
"Как дождь прольет Он на злодеев угли, огонь и серу, и палящий ветер – долю чаши их" (Тегилим, 11,6).
Соответственно, в будущем Всевышний одарит еврейский народ четырьмя "чашами утешения". Об этом свидетельствуют такие слова Танаха:
"Г-сподь – доля моя и чаша (участь) моя" (Тегилим, 16,5);
"Ты умащаешь голову мою елеем, чаша моя полна" (Тегилим, 23,5),
и, разумеется:
"Чашу спасений подниму и Имя Г-спода произнесу" (Тегилим, 116,13).
Не случайно здесь сказано "чаша спасений", а не просто "чаша спасения" – чтобы подчеркнуть, что их не одна, а две.
Вот что писал о четырех бокалах, сопоставленных четырем историям освобождения в различные времена, великий Абарбанель: "Четырех избавлений удостоился Израиль. Первое наступило, когда Всевышний избрал Авраама и его потомство из всех народов и таким образом создал еврейский народ. Второе – когда евреи были освобождены от египетского рабства. Третье состоит в том, что Всевышний поддерживал нас в долгие годы изгнания и спасал от всех врагов, пытавшихся нас погубить. Четвертое и последнее избавление наступит после прихода Машиаха".
Виленский Гаон рабби Элиягу писал, что четыре пасхальных бокала связаны с четырьмя различными мирами и эпохами: знакомым нам физическим миром, эпохой Машиаха, эпохой воскрешения мертвых и "иным миром", эпоха которого наступит после этого воскрешения.
Таким образом, тот, кто проводит Седер по всем правилам, удостоится доли во всех этих мирах. Поэтому он уже сейчас благодарит Всевышнего за оказанные ему великие милости.
Магараль из Праги писал о четырех бокалах следующее: "Они соответствуют четырем праматерям еврейского народа –
Саре , Ривке, Рахели и Лее. Ведь Израиль удостоился избавления за заслуги его праотцов и праматерей. Точно так же наши мудрецы говорили: "Три пасхальные заповеди – пасхальная жертва, маца и марор – даны нам за заслуги трех праотцов – Авраама, Ицхака и Яакова"". Это же утверждение содержится в Ялкут на книгу Шмот, где подчеркнуто, что имена праотцов и праматерей были начертаны на жезле Моше, при помощи которого он осуществлял многочисленные знамения.
В книге Бней Иссахар сказано: "Израиль удостоился заповеди о четырех бокалах в награду за четыре заслуги, сохранившиеся за ним в годы египетского рабства. Вот они: евреи не изменили своих имен, сохранили свой язык, не допускали кровосмесительных связей и никогда не доносили друг на друга".
Комментируя эти слова, книга Мешех хохма восклицает: "Вот какова необыкновенная сила изоляции и отгороженности от чужих обычаев! Ведь несмотря на то, что евреи усвоили все остальные отвратительные обычаи египтян, за эти четыре заслуги Тора называет их "отличными", "отделенными". Именно за них они удостоились избавления".
Там же сказано: "Пророк восхваляет еврейский народ за настоящий подвиг, совершенный на самой заре его существования. Тогда он отказался от своего собственного независимого суждения, полностью положился на Всевышнего и по Его зову пошел за Ним в пустыню, не задавая вопросов. За это поколение Исхода было названо "поколением разума" (или "суждения"). Ибо каждый, кто отказывается от своего суждения, предпочитая ему суждение Всевышнего, удостаивается познать истину во всей ее глубине. Поэтому мы и выпиваем эти четыре бокала вина. Ведь несмотря на то, что вино замутняет сознание, несомненно, что даже после четырех бокалов мы остаемся при том суждении, которому Он научил нас. За это мы и удостаиваемся высшей истины".
Некоторые связывают заповедь о четырех бокалах со словами Торы: "Расчислитесь (תכוסו – такосу) на ягненка" (Шмот, 12,4), – поскольку слово такосу не только созвучно, но и состоит из тех же букв, что и слово כוס (кос) – чаша, бокал.
Как же велико различие между еврейским народом и идолопоклонниками! Во всем мире человек, напившись вина, пьянеет и уже не видит ничего, кроме собственного стакана. Он забывает все, что знал, и ничто, кроме вина, его не интересует. Он забывает даже то, что хорошо знал в прошлом, – что уж тут говорить о загадках, которое ставит перед ним будущее.
К евреям это не относится. В пасхальную ночь они выпивают много вина, однако ничего не забывают, – более того, Всевышний еще и раскрывает перед ними все тайны прошлого, начиная с того дня, когда Он обновил свое Творение светом праотца Авраама, и все тайны будущего, вплоть до конца света. Евреи подводят итоги своей жизни и сводят счеты с другими народами, провидят их и свое будущее так ясно, как будто оно уже наступило, и благодарят Всевышнего за эти прозрения. Что же наделяет их таким даром? То, что они уже посвятили все свои радости Всевышнему, так что все их действия определены Его повелениями и запретами, а Он, в свою очередь, возвышает их над всеми другими народами и освящает их своими заповедями. В пасхальную ночь они пьют вино не ради удовольствия, поэтому оно не вызывает обычного низменного опьянения. Это вино заповеди, которое открывает тайны прошлого и будущего, становится источником чистоты и святости.
Вот еще одно отличие между Израилем и другими народами. У всех народов принято, что человек, которого постигло горе, пьет вино, которое утоляет печаль и на время возвращает ему веселье. Вино тут предшествует веселью и является его причиной, поэтому после того, как его действие прекращается, горе снова овладевает человеком. У евреев дело обстоит иначе. Радость доставляют им священные песни и чтение Галлеля, и вино они пьют уже объятые радостью. Поэтому и когда прекращается действие вина, радость остается.
Почему постановили наши мудрецы, что заповедь обязывает выпить четыре бокала красного вина? Потому что сказано в Танахе, в Книге Притч: "Не смотри на вино оттого, что оно красно" (Мишлей, 23,31). Из этих слов следует, что красный цвет вина – одно из его достоинств. Другое объяснение: красное вино напоминает кровь – кровь пасхальной жертвы и кровь, проливаемую при обрезании. Ведь евреям в день Исхода из Египта было сказано так: "А если поселится у тебя пришелец, то, чтобы принести пасхальную жертву Г-споду, пусть обрежутся у него все мужчины, и тогда пусть приступит он к принесению ее, и будет как коренной житель земли, а никакой необрезанный не должен есть ее" (Шмот, 12,48). И далее: "И сделали сыны Израиля все, как повелел Г-сподь Моше и Агарону, так и сделали" (Шмот, 12,49). В этот день кровь пасхальной жертвы как бы смешалась с кровью обрезания. В память об этой заслуге еврейского народа мы и пьем в пасхальную ночь красное вино, по виду напоминающее кровь.
Кроме того, красное вино напоминает и кровь, которой помазали евреи притолоки дверей своих домов. Благодаря этому Всевышний не истребил первенцев в их домах и с ними ничего не случилось – да защитит Он так же и нас от всех врагов и напастей.
Напоминает оно нам и о крови еврейских младенцев, пролитой фараоном, который каждый день омывал ею свое тело, чтобы излечиться от проказы. Эта кровь не должна молчать! Даже в Песах, день нашего освобождения, даже после того, как прошли 3300 с лишним лет, мы должны помнить о ней. Вечный еврейский народ никогда ничего не забывает и не прощает тех, кто пытался его уничтожить.
Почему для этой заповеди не было установлено специальное благословение и мы не произносим: "Благословен Ты... который освятил нас своими заповедями и повелел выпить четыре бокала вина"? Потому, что мы не выполняем ее за один раз, то есть не выпиваем все четыре бокала один за другим. Ведь может случиться, что по какой-то причине человек, произнесший это благословение, не сможет затем выпить один из последних бокалов и окажется, что благословение было произнесено напрасно.
Существует и другое объяснение. Как можем мы произнести благословение "...повелел выпить четыре бокала вина", если первый из них – это бокал Кидуша, который мы обязаны были бы выпить и без этой заповеди? Значит, мы должны были бы произнести благословение "...повелел выпить три бокала вина" – но у нас нет такой заповеди. Значит, ввести благословение на заповедь о четырех бокалов невозможно.
По вопросу о том, следует ли произносить это благословение (обязательное во всех случаях, когда мы пьем вино) перед каждым из четырех бокалов, существуют разногласия между ашкеназскими и сефардскими общинами. Сефардские евреи произносят его лишь два раза – перед первым бокалом (Кидушем) и третьим бокалом. Перед вторым и четвертым бокалом они его не произносят, поскольку никакое другое благословение не произносится между первым и вторым и третьим и четвертым бокалами, и наше внимание не переключается на другие заповеди, – так что ранее произнесенное благословение продолжает действовать. Однако поскольку Биркат гамазон произносится между вторым и третьим бокалами, внимание переносится на него и необходимо снова произнести благословение "создавший плоды виноградной лозы" перед третьим бокалом.
Ашкеназские евреи следуют системе Рама (рабби Моше Исраэлиса), которая обязывает произносить это благословение перед каждым бокалом. Рама считает, что поскольку после того, как начинается чтение Агады, запрещается пить и есть, действие произнесенного ранее благословение прекращается и его надо произносить снова. Кроме того, он считает, что кажый бокал представляет собой отдельную заповедь и потому заслуживает отдельного благословения.
Существует обычай, согласно которому после окончания чтения Галлеля одновременно с четвертым бокалом наливают еще один бокал, больший, чем все остальные. Этот бокал "окружают" другими бокалами, чтобы оказать ему особую честь. Его называют "бокалом пророка Элиягу".
"История" этого бокала связана с известным спором между нашими мудрецами-танами – авторами Мишны. Рабби Тарфон утверждал, что заповедь обязывает нас выпивать в пасхальную ночь пять бокалов вина – четыре в память о четырех различных словах – выведу, избавлю, спасу и возьму, – которые Тора (как мы уже объясняли выше) использует как символы избавления от египетского рабства, а пятый – в память о словах Торы, следующих за только что приведенными: "И введу вас в землю, которую Я поклялся дать Аврааму, Ицхаку и Яакову". Однако большинство мудрецов не согласились с рабби Тарфоном, и поэтому мы пьем только четыре бокала. Учитывая мнение рабби Тарфона, мы наливаем-таки пятый бокал, но, следуя мнению большинства мудрецов, не выпиваем его. Мы надеемся, что когда, незадолго до прихода Машиаха, к нам придет пророк Элиягу и разрешит все наши проблемы и сомнения, мы получим ответ и на вопрос о пятом бокале, ставший причиной разногласий между рабби Тарфоном и другими мудрецами. Поэтому этот пятый бокал и называется "бокалом пророка Элиягу".
Мудрецы прежних великих поколений говорили, что пятый бокал, соответствующий словам Торы "и введу", указывает на последнее, окончательное избавление, которое возвестит нам пророк Элиягу после того, как падут царства Гога и Магога, – пятый и последний угнетатель, который придет на смену четырем царствам, угнетавшим Израиль. Пасхальная ночь – лейл шимурим, ночь, когда нас охраняет Всевышний, – в первой своей половине посвящена освобождению от египетского рабства, а во второй – окончательному освобождению, которое должно наступить в наши дни. Поэтому мы отмечаем в эту ночь приход пророка Элиягу.
Пророк Элиягу – вестник нашего союза с Всевышним. Он свидетельствует перед Ним о том, что мы выполняем заповедь обрезания и пасхальные заповеди. За это мы удостоимся в свой час полного освобождения, которое он возвестит.
Магараль из Праги писал, что когда мы (в пасхальную ночь) открываем дверь в честь пророка Элиягу и ожидаем его немедленного прихода, непосредственно перед тем, как прочитать фрагмент Агады, начинающийся словами "Пролей свой гнев", следует прочесть следующую молитву:
"Милосердный, Он пошлет нам пророка Элиягу, поминаемого к добру, который принесет нам добрые вести, спасение и утешение, как сказано у пророка: "Вот Я посылаю к вам пророка Элиягу перед наступлением дня Г-сподня, великого и страшного. И возвратит он сердце отцов сыновьям и сердце сыновей отцам их, дабы не пришел Я и не поразил землю истреблением"" (Малахи, 3,23).
Три цельные мацы, которые мы кладем на пасхальное блюдо в ночь Седера, получили символическое обозначение в честь трех составных частей еврейского народа: коген, леви, исраэль. Верхняя маца – это коген , поскольку он – начало и вершина всего. Средняя – это левит (леви), следующая за когеном иерархическая категория. Нижняя – исраэль, основная часть еврейского народа. Маца леви в начале Седера разламывается на две части. Меньшая часть ее остается на блюде и съедается затем вместе с мацой когена в качестве кезайита мацы. Большая часть припрятывается и становится афикоманом. Она съедается в конце трапезы. Маца-исраэль съедается вместе с марором в корехе – "бутерброде".
Естественно задать вопрос: почему в Седер мы берем три мацы, а не две, как во все остальные субботы и праздники? Дело в том, что маца названа "хлебом бедняка", а бедняк экономит каждый кусок хлеба и делит его на несколько частей, съедает одну из частей и оставляет другую до следующей трапезы. В честь праздника (а также и субботы, которая иногда выпадает на первый день Песаха) мы должны положить на пасхальное блюдо две цельные мацы, над которыми произносим благословение "Выводящий хлеб из земли". Но для того, чтобы произнести благословение "Повелевший нам есть мацу", нам нужна маца, разделенная на части как "хлеб бедняка". Поэтому мы берем три мацы, разламываем одну из них (среднюю), произносим "Выводящий хлеб из земли", держа в руках все три мацы, среди которых есть две целых, кладем одну из них – нижнюю – на блюдо и произносим "Повелевший нам есть мацу", держа в руках лишь одну целую мацу – верхнюю – и часть средней мацы, "хлеба бедняка".
С тремя пасхальными мацами связаны многие важные соответствия.
Утверждают, что три мацы соответствуют трем праотцам – Аврааму, Ицхаку и Яакову. Иными словами, хотя мы и были рабами в Египте – происхождения мы самого знатного, ибо наши праотцы – знатнейшие люди мира. Ничье происхождение не может сравниться с нашим, так что даже в рабском состоянии мы сохраняли свою обособленность.
Утверждают, что три мацы намекают на три сеа (мера сыпучих тел) муки, из которой Авраам поручил Саре испечь мацу, когда их посетили ангелы. В Торе сказано: "Поторопись, три сеа лучшей муки замеси и сделай лепешки (мацу)" (Берешит, 18,6). Это произошло в канун Песаха.
Напоминают три мацы и о первом пасхальном жертвоприношении, которое было произведено в Египте и осуществлялось первенцами, которые изначально предназначались для священнической службы в Храме. Таким образом, первенцы готовились к великой священнической миссии когена. Поскольку к работе когена допускался только потомок Агарона, принесший в жертву три вида изделий из муки – хала, ракик и ревуха, – мы и кладем на пасхальное блюдо три мацы.
Во многих общинах существует обычай делать эти три мацы намного большими, чем обычно, чтобы их общий вес превышал одну десятую эйфы – так как от хлебного изделия такого веса уже необходимо отделять халу. Суть этого обычая в том, что три мацы такого размера напоминают три халы-мацы, которые приносились в жертву Всевышнему вместе с благодарственной жертвой тода. Наши мудрецы учат: "Четыре категории людей обязаны благодарить Всевышнего: вернувшиеся из дальнего плавания, пересекшие пустыню, излечившиеся от серьезной болезни и освободившиеся из тюрьмы" (Брахот, 54). Мы, бывшие в египетском рабстве и освободившиеся от него, мы, ради которых Всевышний совершил великие чудеса, подходим под все четыре упомянутые категории. Поскольку в наше время совершить настоящее жертвоприношение невозможно, мы печем в память о нем три большие мацы из десятой части эйфы.
Есть и другое объяснение этого обычая – ведь десятая доля эйфы – это размер скромного жертвоприношения, которое должен был принести бедняк. Именно поэтому мы называем мацу "хлебом бедняка" – ведь ее вес совпадает с весом жертвы бедняка, как указывается в Торе, в книге Ваикра.
Отметим, что Виленский Гаон рабби Элиягу не придерживался обычая класть на пасхальное блюдо три мацы. Он присоединился к мнению авторитетов предшествующих поколений, полагавших, что для выполнения пасхальных заповедей достаточно двух мацот. Он оставлял одну из них целой, а другую разламывал и произносил на них оба благословения – и "Выводящий хлеб из земли", и "Повелевший нам есть мацу".
И еще одно важное мнение Виленского Гаона, относящееся к заповеди о маце: он учил, что обязанность есть мацу распространяется на все семь дней Песаха и, таким образом, слова Торы: "Семь дней ешьте мацу" (Шмот, 12,15) – надо понимать буквально. Хотя наши мудрецы и постановили, что есть мацу в течение семи дней Песаха – это наше право, а не обязанность, обязаны же мы есть ее только в пасхальную ночь, Виленский Гаон дал этим словам мудрецов неожиданную интерпретацию. По сравнению с важнейшей заповедью есть мацу в пасхальную ночь обязанность есть ее в остальные дни воспринимается как право, а не как исполнение заповеди, однако она не перестает быть из-за этого отдельной заповедью, хотя и не такой важной.
С мацой связаны многочисленные предания, близкие по духу Пасхальной Агаде, главная мысль которой: мы были рабами в Египте, но Всевышний вывел нас оттуда. Маца несет в себе намек и на рабство, и на освобождение. Ведь вся суть ее заключается в том, что она изготовляется в спешке, так, что тесто не успевает превратиться в хамец. И еще: она не содержит ничего, кроме муки и воды. Это напоминает нам о двух прямо противоположных вещах.
До того, как Всевышний освободил его, еврейский народ находился в рабстве. Его угнетали свирепые надсмотрщики, заставлявшие евреев исполнять тяжелейшую работу и не дававшие им отдохнуть даже ночью. Они выгоняли евреев на работу еще до восхода солнца, так что приготовленное ими тесто не успевало закваситься. Евреи пекли свой хлеб в спешке и в спешке его ели.
Но после того, как Всевышний сломил волю египтян, единственное, на что их хватило, – это в спешке отпустить евреев из страны. И снова не успело закваситься приготовленное ими тесто, ибо Всевышний открылся им и вывел их из Египта, как сказано в Торе: "И испекли они тесто, которое вынесли из Египта, лепешками мацы, ибо оно еще не вскисло, потому что они изгнаны были из Египта и не могли медлить, и даже пищи не приготовили себе" (Шмот, 12,39). В спешке евреи пекли свой хлеб в час освобождения и в спешке его ели, – ибо нужно было спешить: "И отправились сыны Израиля из Раамсеса в Сукот" (Шмот, 12,37).
В этом особенность еврейского народа, в этом его величие: он никогда не просит роздыха, но всегда стремится исполнить свое предназначение. Он терпеливо переживает трудные времена, ибо знает, что удостоится освобождения, и не отчаивается. Напротив, он радуется даже лишениям рабского состояния, так как они приближают окончательное освобождение. Выходит, что он даже в хлебе рабства находит вкус свободы, а в дни процветания не становите высокомерным, ибо помнит времена порабощения, помнит, что когда-то сам был рабом, и Всевышний, освободив его, заповедал: "Чтобы отдыхал раб твой и рабыня твоя, как ты" (Дварим, 5,14). Поэтому даже когда он ест хлеб свободы, он находит в нем вкус бедности и изгнания.
Именно поэтому маца, заповедь о которой евреи получили в Египте, была одним из символов освобождения, – тем более, что ее ели вместе с пасхальной жертвой. Вот как сказано в Торе: "Я пройду в эту ночь по земле египетской и поражу всякого первенца... и над всеми богами египетскими совершу расправу... Да будет вам этот день в память, и празднуйте его как праздник Г-спода в своих поколениях. Семь дней ешьте мацу" (Шмот, 12). Однако когда Моше по указанию Всевышнего через сорок лет после освобождения, незадолго до того, как еврейский народ вошел в прекраснейшую из стран – Эрец Исраэль – и завладел ею, снова напомнил Израилю о заповедях, связанных с мацой, он назвал ее "хлебом бедности": "Приноси пасхальную жертву Г-споду Б-гу твоему... Не ешь при этом квасного, семь дней ешь с ним мацу, хлеб бедности, ибо поспешно вышел ты из земли египетской, чтобы помнил ты день исхода твоего из земли египетской во все дни жизни своей" (Дварим, 16).
Не только узы рабства сбросил еврейский народ, выйдя из Египта. В этот час он навсегда сбросил любое земное иго – ибо что бы мы выиграли, поменяв одно иго на другое? Отныне мы признаем только одно иго – Небесное. Мы были рабами фараона, а стали рабами Всевышнего. Нет и не может быть более полной и возвышенной свободы, ибо, служа Всевышнему, мы завоевываем свободу не только для себя, но и для всего мира.
Находясь в Египте, евреи стремились выйти на свободу как можно быстрее, – оттого они и покинули эту страну в спешке. Но и освободившись, они не медлили, а поспешили исправить отвратительное извращение, к которому успели привыкнуть двадцать шесть поколений людей, – позаботились о том, чтобы люди снова узнали Всевышнего. "Вы видели, что Я сделал с египтянами", – говорит Тора. Египтяне были так уверены в себе, – что же осталось от их спокойствия и уверенности? Тора продолжает: "Вы будете для Меня царством священников", –
Моими посланниками среди народов мира. Вы будете служить Мне, повиноваться Мне, ибо в спешке вышли вы из Египта. Никогда не сквасится ваше тесто, ибо никогда у него не достанет для этого времени. Во все времена Я буду открываться вам, – и вы должны будете немедленно приступить к работе. Пусть славятся рабы Всевышнего!
Желательно, чтобы и женщины получили по кусочку той самой мацы, на которую произносятся оба благословения – "Выводящий хлеб из земли" и "Повелевший нам есть мацу".
И мужчины, и женщины обязаны съесть кезайит марора в пасхальную ночь, ибо и те, и другие прошли египетское рабство. Ведь само название марор взято из слов Торы: "И делали жизнь их горькой (ваимареру) тяжким трудом" (Шмот, 1,14).
Наши мудрецы перечислили те виды овощей, которые могут быть использованы в качестве марора. Это хрен, салат-латук, цикорий и некоторые другие. Однако наилучшим способом исполнить заповедь можно только выбрав в качестве марора хасу – зеленые листья салата-латука. О нем сказано: "Как листья латука – поначалу кажутся сладкими, и лишь затем начинает чувствоваться их горечь, так и египтяне. Вначале они поработили евреев сладкими речами, а лишь затем – тяжким трудом". И еще сказано: "Эти листья названы хасой потому, что Всевышний пощадил (хас) и освободил нас".
Мудрецы постановили, что перед тем, как съесть кусочек марора, необходимо обмакнуть его в сладкий харосет. Однако при этом не следует "зачерпывать" большое количество харосета, чтобы не отбить горький вкус марора.
Харосет – это напоминание о яблоне. В Египте еврейские женщины рожали детей безболезненно и не стонали от боли, так что египтяне не слышали, что в еврейских семьях происходит что-то необычное. Именно об этом говорится в Песне Песней: "Под яблоней пробудила я тебя. Там родила тебя мать твоя, там родила родительница твоя" (Шир га-Ширим, 8,5).
Но почему под яблоней? Порабощенные евреи отчаялись и уже не надеялись на освобождение и потому перестали сближаться со своими женами. Они говорили: "Для чего нам производить на свет сыновей, которые тоже будут рабами?" Однако их жены ласкали их и искали сближения, чтобы выполнить заповедь Всевышнего. А когда женщинам приходило время рожать, они уходили из дома в поле и рожали там в тени яблонь без единого стона. И все-таки, почему именно яблоня? Потому, что так же как у яблони плоды появляются раньше, чем листья, так и еврейские дети в Египте сначала появились на свет, а лишь потом Всевышний пришел на помощь и послал им освобождение. Именно поэтому сказал царь Шломо: "Кто та, что поднимается из пустыни, опираясь на возлюбленного своего. Под яблоней пробудила я тебя" (Шир га-Ширим, 8,5).
Этот подвиг еврейских женщин послужил спасению еврейского народа и смягчил ему горечь рабства. В память о нем мы обмакиваем наш марор в харосет, который делается из тертых яблок.
Мы добавляем в харосет и другие фрукты, упомянутые царем Шломо в Песне Песней – книге, рассказывающей о любви, которая связывает Израиль со Всевышним. Израиль и сам уподоблен всем этим плодам. Гранату – ибо сказано: "Как дольки граната виски твои" (Шир га-Ширим, 4,3). Инжиру – ибо сказано: "На смоковнице началось созревание плодов" (Шир га-Ширим, 2,13). Финику – ибо сказано: "Подумал я: взберусь я на [финиковую] пальму" (Шир га-Ширим, 7,9). Ореху – ибо сказано: "Спустилась я в ореховый сад" (Шир га-Ширим, 6,11). Миндалю (шакед) – ибо Всевышний стоял на страже (шакад) и ждал часа освобождения. Упоминание всех этих плодов служит прославлению Израиля за то, что он оставался собой и всегда отличался от египтян, – даже когда находился у них в рабстве. За это Всевышний превратил его горький жребий в сладкий и послал ему избавление. А поскольку и мы сами считаем себя в эту ночь вышедшими из Египта, – ибо не только наших предков, но и нас освободил Всевышний, – мы, так же как они, отведываем и горечи, и сладости нашего общего жребия.
И еще одно объяснение: харосет по внешнему виду напоминает глину. Само его название созвучно слову харсит – глина, из которой изготовлялись кирпичи. Волокна пряностей, добавляемых в харосет, напоминают солому, также использовавшуюся для изготовления кирпичей.
Как мы уже говорили, все символы Седера имеют двойное значение, отражают и порабощение, и избавление. Таковы и марор с харосетом, смесь сладкого и горького, горького и сладкого. Горечь марора смягчается сладостью харосета, ибо наши предки и в период египетского рабства находили утешение в книгах, повествовавших об избавлении. Но сам харосет – это символ, напоминающий нам о соломе и глине, материалах, с которыми мы работали в бытность свою рабами в Египте.
В харосет принято добавлять красное вино, символизирующее кровь: кровь обрезания, кровь пасхальной жертвы – и кровь еврейских детей, убитых египтянами.
Эти символы учат: не горечи следует бояться и не сладости радоваться, не порабощение делает рабом, и не освобождение от работы – свободным человеком. Для того, кто возлагает все свои надежды на фараона, египтян и их отвратительное идолопоклонство, и сладкие плоды становятся горькими, а свобода превращается в рабство. Но для того, кто полагается на Всевышнего, все обстоит иначе: горькие плоды становятся сладкими, а на смену рабскому состоянию приходит подлинное избавление.
Агада напоминает: "Мы были рабами" – пока возлагали надежды на фараона и египтян. Только после того, как сам Всевышний вывел нас из Египта, мы стали по-настоящему свободными людьми.
Ведь если бы Всевышний не вывел наших отцов из Египта, – даже если бы фараон по своей воле освободил их, или они сумели освободиться своими силами, – все мы, наши сыновья и внуки так и остались бы порабощенными египтянами. Не может быть для нас иного освобождения, чем посланное нам Всевышним, когда Он освободил нас и сделал нас Своим народом. Он Сам – и никто другой.
Это трава, которая так и называется – карпас, или любой другой негорький овощь – как сырой, так и вареный. Те овощи, которые принято есть сырыми, едят сырыми, те, которые принято есть вареными – едят вареными. Карпас едят сразу после Кидуша. Перед этим принято совершать нетилат ядаим, то есть ритуальное смывание рук, но без соответствующего благословения. После нетилат ядаим произносится благословение "Создавший плоды земли", причем его действие распространяется не только на карпас, но и на марор. Затем съедается небольшое количество – меньше кезайита – карпаса, чтобы не было необходимости произнести завершающее такую "мини-трапезу" благословение.
Согласно самому простому объяснению, карпас введен в пасхальный Седер для того, чтобы заинтересовать маленьких детей, которые не сталкивались с подобным обычаем в другие дни года. Кроме того, карпас избавляет нас от необходимости произносить благословение "Создавший плоды земли" перед тем, как съесть кезайит марора (в добавление к специальному благословению на марор). Ведь мы едим марор в память о том, как египтяне омрачали жизнь наших отцов, и поэтому не хотим произносить перед этим сразу два благословения. Точно так же глава Торы, содержащая многочисленные упреки в адрес еврейского народа, читается "залпом", т.е. одним чтецом, а не делится между несколькими, – чтобы не произносить при этом дополнительные благословения. Ведь Всевышний установил правило: "Неправильно было бы допустить, чтобы дети Мои подвергались проклятию, а Мне доставались бы благословения". Поэтому мы оставляем для марора только одно благословение, а второе достается карпасу.
Карпас принято обмакивать в уксус или в соленую воду. Во времена Иерусалимского Храма и в течение долгого времени после его разрушения, пока еврейский народ еще имел возможность соблюдать законы о ритуальной чистоте, нетилат ядаим делали всякий раз перед тем, как ели жидкую пищу. Дело в том,
что, согласно постановлению мудрецов, руки, не прошедшие нетилат ядаим, передают любому съедобному напитку нечистоту первой степени. Поэтому еврейский закон просто обязывал делать в таких случаях нетилат ядаим и произносить соответствующее благословение. Однако у нас в наше время нет никакой возможности уберечься от ритуальной нечистоты, поэтому мы делаем нетилат ядаим только перед тем, как съесть кусок хлеба. Исключение составляет только пасхальная ночь, в которую мы выполняем одно из требований закона о ритуальной чистоте, – прежде всего для того, чтобы эта ночь отличалась от всех других. Тем самым мы как бы заставляем удивленных детей задавать различные вопросы.
Кроме того, мы придаем всему, что происходит в эту ночь, такое же большое значение, какое придавал всему происходящему коген в Храме во время служения. Поэтому мы и делаем нетилат ядаим перед тем, как обмакиваем карпас в уксус или соленую воду, – в точности как делали бы, если бы действительно соблюдали законы о ритуальной чистоте как в древние времена. Однако при этом мы не произносим соответствующее благословение, поскольку большинство авторитетов полагают, что и изначально обязанность делать нетилат ядаим не распространялась на наш случай, когда твердая пища только обмакивается в жидкость. Несмотря на то, что некоторые авторитеты считают иначе, – то есть что и в этом случае закон обязывал делать нетилат ядаим и, стало быть, необходимо произнести благословение, Гагра – Виленский Гаон – постановил именно так, и в пасхальную ночь мы следуем его решению.
Существуют интересные дополнительные объяснения природы и смысла карпаса.
Тот, кто ест марор в значительном количестве, неизбежно создает себе желудочные проблемы. Карпас является прекрасным лекарством от них. Мы едим карпас раньше, чем марор, напоминая тем самым, что Всевышний всегда посылает нам лекарство раньше, чем болезнь. Избавление Израиля было подготовлено Им еще до того, как евреи отправились в Египет и стали там рабами.
Буквы слова карпас, – כרפס – переставленные в обратном порядке, читаются как – פרך"ס с-парех. Слово парех означает "угнетение", "гнет", а числовое значение буквы самех – ס – шестьдесят. Таким образом слово карпас, прочитанное в обратном порядке, напоминает нам о шестидесяти ревавот (десятков тысяч) евреев, которые были порабощены в Египте.
Кроме того, слово карпас сходно по устройству со словами кутонет пасим – "полосатая одежда". Именно так называет Тора одежду, подаренную Лаковом своему сыну Йосефу и вызвавшую зависть его братьев. Именно с этого подарка и началась история переселения евреев в Египет и их порабощения.
11. Корех ("бутерброд")
После того, как мы съедаем кезайит марора, мы ломаем пополам нижнюю мацу (соответствующую Израилю – в отличие от когенов и левитов), добавляем к ней марор так, чтобы и мацы, и марора было не меньше, чем кезайит, помещаем марор между двумя кусками мацы и едим их вместе, как бутерброд. По другому мнению, корех может быть меньше, чем кезайит. Принято делить мацу, лежавшую на пасхальном блюде, между всеми присутствующими, – если после того, как приготовлен первый корех, еще есть, что делить. Существует и другой обычай, согласно которому каждый из присутствующих использует для кореха наряду с обычным марором специально приготовленную им мацу-шмуру ("оберегаемую мацу").
С корехом не связано никакое специальное благословение, – ведь благословения, связанные с мацой и марором, уже были произнесены перед исполнением обеих заповедей. Однако перед тем, как есть корех, мы произносим формулу, приведенную в Агаде: "В память о Храме по Гиллелю". Многие сефардские общины произносят несколько иную формулу.
Обычай соединять мацу и марор и есть их вместе как корех восходит к Гиллелю Старшему. Он полагал, что во времена Храма, когда есть марор во время пасхальной трапезы обязывала сама Тора, его следовало есть вместе с мацой, в соответствии с его интерпретацией слов Торы: "С мацой и марором будете есть ее (пасхальную жертву)". Гиллель понимал их буквально: мацу и марор во времена Храма, когда приносилась пасхальная жертва, следовало есть вместе, как корех.
Как известно, в наше время пасхальная жертва не приносится, есть марор нас обязывает лишь постановление мудрецов, а заповедь Торы относится только к маце. Таким образом, даже еcли принять интерпретацию Гиллеля, мы уже не можем выполнить заповедь о маце, съев ее вместе с марором как корех, поскольку в таком случае вкус марора (который Тора более не обязывает нас есть) отбивает вкус мацы и получается, что мы едим мацу (что предписано непосредственно Торой) вместе с другим кушаньем, которое Торой не предписано. Поэтому мы выполняем указание Гиллеля лишь после того, как исполняем заповеди о маце и мароре каждую в отдельности. Только после этого мы едим корех, что, по мнению Гиллеля, было заповедью Торы во времена Иерусалимского Храма.
В некоторых общинах существует обычай обмакивать в ха-росет и марор, предназначенный для кореха, – точно так же, как мы делали бы, если бы ели марор в первый раз в пасхальную ночь. В других общинах так не поступают – ведь смысл этого обмакивания прежде всего в том, чтобы умерить горечь марора, а когда его едят вместе с мацой, горечь все равно умеряется.
Во времена Иерусалимского Храма на пасхальном столе, устанавливавшемся после Кидуша, лежали марор, другие овощи, маца, харосет и, разумеется, ягненок – пасхальная жертва, а также мясо Хагиги 14-го Нисана. Хагига приносилась в жертву для того, чтобы на пасхальном столе было и другое мясо, кроме мяса пасхальной жертвы, и пасхальную жертву мы ели уже насытившись.
Поскольку наши грехи привели к разрушению Иерусалимского Храма, и теперь нет у нас ни пасхальной жертвы, ни Хагиги, мы, располагая указанные выше предметы на пасхальном блюде, заменяем пасхальную жертву и Хагигу двумя другими кушаньями: соответственно зроа – жареной костью с мясом (или просто куском жареного мяса) – и вареным яйцом. Яйцо используется (вместо Хагиги) потому, что оно всегда имеется в наличии, и его можно легко и быстро сварить. Даже когда пасхальная ночь приходится на исход субботы (в таком случае во времена Храма Хагига в жертву не приносилась), во всех общинах следуют традиции и кладут и зроа, и яйцо на пасхальное блюдо.
Таким образом, на нашем пасхальном столе всегда находятся два предмета, олицетворяющие, соответственно, пасхального ягненка и Хагигу. Ришоним (еврейские мудрецы Х-ХVI веков) приводят от имени Иерусалимского Талмуда следующее объяснение этого обычая: "Для чего на блюдо кладутся зроа и яйцо? Поскольку на арамейском языке, которым пользовались мудрецы Талмуда, слово яйцо ביעא – (бейя) – созвучно арамейским же словам: просьба, милость, желание, эти предметы как бы связываются в такое предложение: "Всевышний захотел освободить нас Своей простертой рукой (зроа)".
Слова мудрецов следует понимать так: "Несмотря на то, что на нашем столе отсутствуют предметы, связанные с важнейшими заповедями дня, мы верим в грядущее спасение и убеждены, что Всевышний снова пошлет нам избавление и построит Храм, в котором мы сможем приносить все необходимые жертвы, так что пасхальная жертва и Хагига снова окажутся на нашем пасхальном столе. Точно так же, как в былые времена мы добились освобождения не своими силами, и были спасены Всевышним не за свою праведность, а только потому, что Он сам захотел нас спасти, – точно так же мы обретем спасение и в наше время. Ведь Всевышний вечен, и Его решение приносить избавление еврейскому народу Его простертой рукой также вечно. Яйцо (бейя) – символ этого милостивого решения Всевышнего. Зроа на блюде – символ освобождения, которое приносит нам Его простертая рука (зроа).
Яйцо – предмет, не имеющий отверстий, – напоминает нам и о том, что посланное нам Всевышним избавление в буквальyом смысле заткнуло рты наших врагов. До этого они утверждали: "Еврейский народ ничем не отличается от всех остальных, раз он до сих пор томится в рабстве". Однако освобождение заткнуло им рот.
Это происходит в каждом поколении. Наши враги начинают поднимать голову, сговариваются между собой и решают: "Поднимемся и уничтожим этот народ, и не останется от Израиля даже памяти".
Для того, чтобы сорвать их замыслы, мы из года в год прославляем Всевышнего, избавившего нас от порабощения, так что каждый из нас является настоящим царем в пасхальную ночь. Наши враги давно погибли, а Израиль существует и поныне. Поэтому-то мы и съедаем яйцо, – чтобы заткнуть рот нашим врагам и гонителям во всех поколениях.
И еще говорят, что зроа и яйцо символизируют двух руководителей еврейского народа – Моше и Агарона, послуживших его освобождению. Ведь их обоих мы упоминаем в пасхальную ночь лишь намеком, поскольку вся она посвящена одному лишь Всевышнему, как сказано в Агаде: "Я – и никто другой. Я – а не посланник".
Рамбам в (Море невухим) дал следующее объяснение заповеди, обязывающей зарезать ягненка в качестве пасхальной жертвы и съесть его мясо:
"Поэтому, чтобы утвердить в наших сердцах истинную веру и искоренить бессмысленные верования, приобретенные нами в Египте, Всевышний повелел зарезать пасхального ягненка, ибо египтяне поклонялись овце, как символу созвездия Овна, и потому запрещали резать мелкий рогатый скот. Именно поэтому и приказал Всевышний зарезать ягненка и открыто разбрызгать его кровь на пороге дома. Все это – для того, чтобы очиститься от египетских суеверий, сообщить египтянам, что мы верим в то, что им чуждо, что поступок, который, по их мнению, должен был принести великие беды, стал источником жизни и спасением от смерти и опасности".
Эти слова Рамбама объясняют, почему мы едим в пасхальную ночь мясо и яйцо (которое также животного происхождения), так как египтяне не ели пищи животного происхождения, повинуясь своим суевериям. Ришоним добавляют: "По нашему мнению, египтяне во времена Моше придерживались тех же воззрений, что и нынешние индуисты, составляющие больше половины человечества. Все они происходят от Хама и не едят по сей день мяса, рыбу, молока и яиц. Чтобы показать, что у нас нет ничего общего с их суевериями, мы и кладем на пасхальное блюдо кусок мяса и яйцо".
После того, как мы съели кезайит мацы и марора, а также корех, как требует обычай Гиллеля Старшего, мы исполняем еще один обычай. На стол ставится блюдо с крутыми яйцами, и мы едим их, обмакивая в соленую воду. Существует также обычай съедать крутое яйцо сразу после Кидуша.
Вот что пишет об этом книга Даркей Моше.
"В некоторых общинах существует обычай в пасхальную ночь есть крутые яйца в знак траура. На наш взгляд, этот обычай вызван тем, что существует связь между Песахом и 9-м Ава. Гагра (Виленский Гаон рабби Элиягу) связывает эту параллель со словами Мидраша Эйха Раба: "Слова Писания "Он накормил меня горечью" (относящиеся к 9-му Ава и разрушению Храма) относятся и к первому праздничному дню Песаха, о котором сказано: "С мацой и марором будете есть его (мясо пасхальной жертвы)"". В книге Эйха сказано: "Он накормил меня горечью досыта, напоил меня полынью" (Эйха, 3,15). То есть: то, что насыщает нас в пасхальную ночь, превращается 9-го Ава в полынь, ибо пасхальная ночь и ночь 9-го Ава – это перед лицом Всевышнего одно и то же"".
Прославленный мудрец рабби Моше Софер объясняет этот обычай по-другому. Он говорил: "Все другие кушанья, если их долго варить, становятся мягкими. Только яйцо становится тем жестче, чем дольше его варили. Точно так же и Израиль: чем сильнее угнетают его другие народы, тем упорнее он становится. Поэтому он никогда не покоряется угнетателям и не смешивается с ними. Израиль живет собственной, совершенно иной, чем они, жизнью. Чем больше его угнетают, тем сильнее и многочисленнее он становится".
Крутое яйцо следует обмакивать в соленую воду вилкой или ложкой, а не руками, чтобы не получилось, что мы в течение Седера обмакиваем различные кушанья трижды. В Агады прямо сказано, что мы делаем это дважды (обмакивая карпас в соленую воду, а марор – в харосет), и необходимо подчиниться этой формуле.
Почему мы обмакиваем яйцо именно в соленую воду? По мнению некоторых авторитетов – в память о разрушении Сдома и Аморы, которое произошло в пасхальную ночь. Долина Сдома была до этого богатым и благословенным краем, изобиловавшим тучными полями, пастбищами и источниками воды. После разрушения этих городов вода поднялась на поверхность земли, и на месте долины возникло Мертвое (Соленое) море. А жена Лота, которая, вопреки запрету, оглянулась, чтобы увидеть, что произошло со Сдомом, была превращена в соляной столб. Наши мудрецы рассказывают: "В ту ночь, когда посланцы Всевышнего пришли к Лоту, его жена обошла всех соседей и просила у каждого из них соли, говоря: "Одолжите мне соли, к нам пришли гости". Тем самым она оповещала о прибытии гостей всех жителей города, чтобы те, как у них было заведено, собрались вместе и напали на гостей. Поэтому она и была превращена затем в соляной столб".
Это значит, что жена Лота была такой же злодейкой, как и остальные жители Сдома, и желала зла своим гостям. Несмотря на то, что заслуги мужа спасли ее на какое-то время, это не давало ей права наблюдать со стороны за гибелью города. Как только она оглянулась, – на нее обрушился серный и соляной огненный дождь. Но мы, наши жены и дети совершенно не похожи на жену Лота, ибо мы искренно рады гостям. Ведь в самом начале Седера мы говорим: "Всякий, кто голоден – пусть придет и ест с нами". Поэтому мы не боимся ни соли, ни воды, поэтому мы и пользуемся ими для своих нужд, – ибо бедствия – удел злодеев, а счастье – удел праведников.
Закончив пасхальную трапезу (но еще не прочитав Биркат гамазон), мы достаем спрятанный нами афикоман и съедаем не меньше кезайита, удобно усевшись в кресле и облокотившись на левую руку. Некоторые съедают даже двойной кезайит, чтобы наилучшим образом выполнить заповедь, а затем делят остаток афикомана между всеми присутствующими. Если афикомана недостаточно, чтобы каждому достался простой или, соответственно, двойной кезайит, тот, кто сидит во главе стола, сам съедает афикоман, а все остальные съедают, удобно усевшись и облокотившись на левую руку, соответствующее количество обычной мацы-шмуры. Благословение при этом не произносится. Если спрятанный афикоман по какой-либо причине утерян, то и тот, кто сидит во главе стола, ест маиу-шмуру, которая как бы становится афикоманом, поскольку то обстоятельство, что кусок мацы был спрятан, не делает его афикоманом, – ведь прячут его только для того, чтобы заинтересовать маленьких детей. Они спрашивают: "Для чего прячут мацу? Ведь мы еще ничего не ели!" В ответ мы рассказываем историю Исхода из Египта.
Необходимо съесть кезайит афикомана до полуночи, поскольку мы едим его в память о пасхальной жертве, которую запрещалось есть после полуночи.
После того, как съедается афикоман, наливают третий бокал. Затем мы омываем руки после трапезы и читаем Биркат гамазон. После этого мы ничего не едим и не пьем (кроме воды) до самого утра, чтобы во рту у нас остался вкус афикомана, который мы ели в конце трапезы.
Как известно, мы едим афикоман в память о пасхальной жертве. Ее мы ели в самом конце трапезы, уже насытившись мясом Хагиги и другими блюдами. Только тогда каждый из присутствовавших съедал кезайит мяса пасхальной жертвы, будучи уже сытым, так что вероятность, что он случайно сломает одну из костей пасхальной жертвы, что строго запрещается Торой, была очень мала. Это был великий и радостный момент, сопровождавшийся громким пением и чтением Галлеля. Мудрецы Талмуда говорят: "Кезайит пасхальной жертвы – Галлель, разбивающий потолок" (Псахим, 85). Это значит, что, хотя съедался всего кезайит мяса пасхальной жертвы, звуки Галлеля как бы "разбивали" потолок и поднимались к Небесам. После этого больше ничего не ели, чтобы "вкус заповеди" оставался во рту до утра. Поскольку афикоман – память о пасхальной жертве, мы едим его в радостной обстановке, а затем произносим Биркат гамазон, выпиваем третий бокал и завершаем чтение Галлеля.
Существует мнение, что афикоман символизирует и мацу, с которой мы ели в свое время пасхальную жертву, как сказано в Торе: "С мацой и марором будете есть ее". Поэтому-то многие и съедают два кезайита афикомана – один в память о пасхальной жертве, другой – в память о маце, с которой ее ели.
Магариль писал, что обычай съедать два кезайита афикомана связан с тем, что заповедь об афикомане занимает особое, почетное место среди всех остальных заповедей. Поскольку закон утверждает, что если какая-либо заповедь обязывает нас есть определенное блюдо, мы должны съесть не меньше кезайита, для афикомана установлена двойная норма. Он добавляет, что если по какой-либо причине невозможно съесть два кезайита, необходимо съесть хотя бы один – никак не меньше.
В "оглавлении" Седера афикоман обозначен словом цафун – скрытый. Это значит, что мы извлекаем спрятанную мацу и едим ее в качестве афикомана.
Некоторые прячут афикоман под подушку, на которой сидят или лежат, следуя словам Писания: "Как велико благо Твое, которое прячешь (цафанта) Ты для почитающих Тебя" (Тегилим, 31,20). Согласно еврейской традиции, пространство под подушкой или между подушкой и периной – место, предназначенное для хранения ценных предметов. Традиция, обязывающая прятать мацу, выводится из слов Торы: "Прячьте (или берегите) мацу, ибо в сей день Я вывел ополчения ваши из земли египетской" (Шмот, 12,17).
С афикоманом в различных еврейских общинах связаны многочисленные обычаи. Согласно одному из них, его едят в спешке, с дорожным посохом в руках и надев дорожную обувь, в память о следующих словах Торы: "И так ешьте ее (пасхальную жертву): чресла заши подпоясаны, обувь ваша на ногах ваших и посох ваш в руке вашей, и ешьте ее с поспешностью – это песах Всевышнего" (Шмот, 12,11). Книга Шела рассказывает, что в некоторых общинах было принято целовать мацу и марор так же, как целуют мезузу, тфилин и другие предметы, связанные с исполнением заповедей.
В Эрец Исраэль был распространен некогда следующий обычай: большую часть средней мацы, служившей афикоманом, завертывали в белое покрывало и перекидывали его через плечо, как котомку, а затем передавали друг другу – с левого плеча на правое плечо. Последний, к кому попадала эта "котомка", произносил следующие слова Торы: "Квашни свои, увязанные в одеждах своих, на плечах своих" (Шмот, 12,34), и проходил с ней на плече не менее четырех амот (около двух метров). Присутствующие спрашивали его: "Откуда ты пришел?" Он отвечал: "Из Египта". "Куда ты идешь?" "В Иерусалим". И тогда все присутствующие вместе произносили: "В будущем году – в Иерусалиме".
В сефардских общинах был распространен следующий сходный обычай. После того, как средняя маца разламывалась пополам, чтобы большая ее часть стала афикоманом, ее не прятали, а завертывали в покрывало и передавали ребенку, который клал его на плечо, выходил из дома и начинал стучать в дверь. Его спрашивали: "Кто ты?" Он отвечал: "Израиль". "Откуда ты?" "Из Египта". "Куда ты идешь?" "В Иерусалим". "Что ты несешь?" "Мацу". После этого ребенок заходил в дом, смотрел на пасхальный стол и спрашивал: "Чем отличается эта ночь от всех других ночей?" Афикоман оставался у него на плече до самого конца трапезы.
В Талмуде (Псахим, 109) сказано: "Поучение. Рабби Элиэзер говорил: "Хотфин (похищают, отнимают) мацу в пасхальную ночь – ради маленьких детей, чтобы они не спали"". На основании этого поучения (Барайты) возник обычай, согласно которому дети похищают афикоман и возвращают его, только получив выкуп. Несмотря на то, что две основные интерпретации этой Барайты совсем иные: что следует есть мацу поспешно, а также что не следует давать ее детям, иначе они наедятся досыта и заснут раньше времени, этот обычай прижился во многих домах и не следует его отменять. Необходимо помнить, что Рамбам понимал эту Барайту именно так.
По мнению других авторитетов, не следует разрешать детям похищать мацу – прежде всего, потому, что у них она может упасть на землю и стать непригодной для использования в пасхальную ночь. Кроме того, недаром весь уклад пасхальной ночи называется Седер – "порядок". Поскольку обычай, осуществление которого зависит от поведения маленьких детей, неизбежно привносит беспорядок, он не годится для этой ночи. Поэтому следует привлекать интерес детей к Седеру и не давать им уснуть другими способами.
Существует также обычай сохранять небольшой кусочек афикомана в течение всего года. Этот обычай одобряется многими авторитетами несмотря на то, что заповеди, связанные с мацой, относятся только к семи (вне пределов Израиля – восьми) дням праздника Песах, ибо маца заслуживает того, чтобы сопровождать нас в течение всего года. Ведь несмотря на то, что в течение года мы едим хамец, наши души должны оставаться свободными от него, чистыми и недоступными для высокомерия и других посягательства ецер га-pa – злого начала.
Мишна (Псахим, 10,8) начинается следующими словами: "Не восклицают: "Афикоман" после того, как едят мясо пасхальной жертвы".
Слово афикоман заимствовано из греческого языка. Оно означает "десерт" – дополнительная трапеза, устраиваемая после окончания основной. В те времена свободные высокопоставленные люди, завершив трапезу за общим столом, восклицали:
Афикоман, то есть: "Теперь подавайте сладости на десерт!" Мудрецы Талмуда рассматривали слово афикоман и как комбинацию двух арамейских слов: афико (выносите) и ман (лакомства) или афико и мани (столовые приборы). Смысл последней интерпретации: "Выносите приборы, отсюда мы перейдем в другое место, где продолжим трапезу".
Несмотря на то, что пасхальная трапеза проводится так, как пировали в те времена свободные люди, ее устав не включал обычай восклицать: "Афикоман" и подавать десерт после трапезы. После мяса пасхальной жертвы мы уже ничего не едим – ни за собственным столом, ни, тем более, в другой компании. Ведь пасхальную жертву разрешается делить только между заранее установленными компаньонами, но даже они после нее уже ничего не едят, как сказано в Мишне: "Не восклицают: "Афикоман" после того, как едят мясо пасхальной жертвы".
Кезайит мацы, который мы едим в конце пасхальной трапезы, получил название афикоман, заимствованное непосредственно из текста Мишны, упоминающей этот обычай. Хотя указание Мишны, запрещающее обычай подавать на стол афикоман-десерт, противоречит смыслу, который мы придаем теперь этому слову (ведь сегодня афикоман – заповедь), мы сохранили его до сегодняшнего дня – как символ.
Может быть, слово афикоман было сохранено потому, что оно связано с обычаем свободных людей, которым подавали десерт в конце их трапез. Сегодня мы исполняем этот обычай, перенося его непосредственно на мацу, которая и стала для нас десертом, после которого мы уже ничего не едим.
Рамбам в седьмой главе Гилхот хамец и маца писал следующее:
"Позитивная заповедь Торы обязывает нас рассказывать о чудесах, совершенных ради наших отцов в Египте в ночь на 15-е Нисана, как сказано в Торе: "Вспоминайте этот день, в который вышли вы из Египта, из дома рабства" (Шмот, 12,3). Точно так же в Торе сказано: "Помните день субботний" (Шмот, 20,8). Но откуда мы знаем, что вспоминать все происшедшее следует именно 15-го Нисана? Там же сказано: "И расскажи твоему сыну в тот день так: "Ради этого сделал со мною Г-сподь при выходе моем из Египта"" (Шмот, 13,8). "Ради этого" – значит, в час, когда на столе перед тобой лежат маца и марор, – даже если у тебя нет сына. Даже величайшие мудрецы обязаны рассказывать об Исходе из Египта, и тот, кто сможет рассказать больше других, заслуживает особого уважения.
Заповедь обязывает нас рассказывать об Исходе своим детям, даже если те ни о чем не спрашивают, ибо в Торе сказано: "И расскажи твоему сыну". Тора не говорит – "Твоим сыновьям", – но в единственном числе – "Твоему сыну". Это значит, что необходимо обращаться к каждому из них индивидуально – в соответствии со способностями сына. Как именно? Если сын еще мал или глуп, мы говорим ему: "Сын мой, все мы были рабами – как вот этот раб или эта служанка. Но в эту ночь Всевышний выкупил нас, и мы вышли на свободу". Но если сын уже достаточно велик и разумен, мы рассказываем ему обо всем, что произошло в Египте, обо всех чудесах, совершенных ради нас Всевышним при посредстве нашего учителя Моше – все это в меру разумности сына.
Обычаи этой ночи должны отличаться от обычаев других ночей, чтобы дети заметили разницу и спросили: "Чем отличается эта ночь от всех остальных ночей?" Тогда мы сможем ответить им: "То-то и то-то случилось в эту ночь, так-то и так-то это было".
Чем же она должна отличаться? Мы раздаем детям жареные пшеничные зерна и орехи, убираем со стола у них на глазах еще до начала трапезы, отнимаем друг у друга мацу и так далее.
Если у тебя нет сына – пусть жена задает тебе вопросы. Если нет и жены – спрашивай себя сам: "Чем отличается эта ночь от всех других ночей?" Даже если величайший из мудрецов оказался один в пасхальную ночь, он обязан задать себе этот вопрос.
Необходимо начать рассказ с осуждения, а закончить его прославлением. Каким образом? В начале мы рассказываем историю наших предков со времен Тераха, хотя они были идолопоклонниками, отрицали существование Всевышнего и тянулись лишь к мирской суете. А заканчиваем мы рассказом о вечной истине – о том, как Всевышний приблизил нас к Себе и отделил от всех других народов. Мы начинаем с упоминания о том, что находились в рабстве у фараона в Египте, с рассказа о всех наших бедствиях, а заканчиваем чудесами, совершенными ради нас, нашим освобождением. Мы начинаем со слов "Арамеянин пытался погубить моего отца" и читаем и объясняем эту главу (Дварим,26) до конца. Чем более распространенным будет наше объяснение этой главы – тем лучше".
Заповедь, обязывающая нас рассказывать об Исходе из Египта, соблюдалась нашими отцами с древнейших времен, начиная с самого Исхода и до наших дней. Однако поначалу, во времена скитаний по пустыне, в эпоху Йегошуа и его завоеваний и даже в эпоху Первого Храма еще не была составлена пасхальная Агада. Обязательными были лишь те части Галлеля, которые евреи читали еще в Египте, и те, которые были составлены первыми пророками, жившими до царя Давида, – их еврейский народ читал во все времена. Все остальные части рассказа об Исходе каждый еврей составлял сам, в меру собственной мудрости и знаний, приноравливаясь к уровню своих сыновей и слушателей. В эту ночь каждый читал отрывки из Торы, рассказывающие об Исходе, и объяснял их присутствующим в меру собственной мудрости.
Однако мудрецы, жившие во времена Второго Храма и входившие в Кнессет га-гдола, установили постоянный текст различных молитв и благословений и, в том числе, Пасхальной Агады. Она была названа так потому, что заповедь о пасхальном рассказе начинается словами: "И расскажи (вегигадта) твоему сыну".
После того, как мы были изгнаны из нашей страны, нам поневоле пришлось изменить текст Агады, – ведь он был составлен первоначально во времена Храма. Так, из Агады был исключен вопрос: "Почему во все другие ночи мы едим всякое мясо – жареное, тушеное и вареное, – а в эту ночь – только жареное?" Ведь у нас нет больше пасхальной жертвы и мы не едим жареного мяса! Вместо этого появился другой вопрос: "Почему во все другие ночи мы можем сидеть или возлежать за столом, а в эту ночь – только возлежать?" Точно так же мы больше не можем говорить: "Почему мы едим эту пасхальную жертву?" Вместо этого мы говорим: "Почему наши отцы ели эту пасхальную жертву?" Были введены и другие изменения, в том числе "Память о Храме, как учил Гиллель" и т.д.
Кроме того, мудрецы добавили следующие слова: "Вот хлеб бедности... сегодня мы здесь, в будущем году – в Эрец Исраэль". Эта фраза произносится на арамейском языке, на котором разговаривали евреи в те времена.
Позднее мудрецы разных поколений внесли в Пасхальную Агаду новые добавления – прославления Всевышнего, поэтические символические фрагменты, ставшие неотъемлемой частью священного текста Агады. Поэтому мы читаем ее целиком, в соответствии с традицией, такой, какой получили от своих отцов, и ничего в ней не меняем. Однако следует иметь в виду, что основа этого текста, включая главные благословения, была составлена мудрецами, входившими в Кнессет га-гдола.
Заповедь рассказа об Исходе обязывает нас, как учит Мишна (Псахим, 116), "начинать с осуждения, а заканчивать прославлением". Это значит, что каждый из нас рассказывает сыну, окружающим и себе самому о том, какой прискорбной была наша жизнь до Исхода, и какой славы мы удостоились, выйдя из Египта. Гемара приводит две интерпретации приведенных в Мишне слов гнут (которое мы перевели как "осуждение"), и ше-вах (которое мы перевели как "прославление"): "Рав сказал: "Гнут относится к словам Торы: "В начале наши предки служили чужим богам", а шевах – к словам: "А теперь приблизил нас Всевышний для служения Себе"". Шмуэль сказал: "Гнут относится к словам Торы: "Рабами были мы у фараона в Египте", а шевах – к словам: "И вывел нас Г-сподь Б-г наш""". Возможно, между этими интерпретациями нет никакого противоречия, и они просто дополняют друг друга. Поэтому мы принимаем обе интерпретации и включаем все четыре цитаты из Торы в Агаду. Более того, мы начинаем ее словами: "Рабами были мы" – как требовал Шмуэль. Вот как это объясняется.
То, что существо Агады заключается в противопоставлении понятий гнут и шевах, осуждения и прославления, мы узнаем непосредственно из Торы. Там (Дварим, 6,20) сказано: "Когда спросит тебя сын твой в будущем, говоря: "Что это за откровения, уставы и законы, которые заповедал вам Г-сподь, Б-г ваш?", то скажи сыну твоему: "Рабами были мы у фараона в Египте, и вывел нас Г-сподь из Египта рукою крепкою"". Здесь Тора непосредственно определила, что такое гнут и шевах. Что же дало Раву основание предложить иную интерпретацию этих слов?
Дело в том, что Тора как бы обращается к четырем различным сыновьям-слушателям. Слово "сын" употребляется в Торе непосредственно в отношении к заповеди о пасхальном рассказе четыре раза. В первый раз в Шмот, 12,26 – "И когда скажут вам сыновья ваши: "Что это за служение у вас?" – То скажите: "Это пасхальная жертва Г-споду"". Во второй раз в Шмот, 13,8 – "И скажи сыну своему в тот день так: "Это ради того, что сделал со мною Г-сподь при выходе моем из Египта"". В третий раз в Шмот, 13,14 – "И вот, когда спросит тебя в будущем сын твой, говоря: "Что это?", то скажи ему: "Силою руки вывел нас Г-сподь из Египта, из дома рабства"". В четвертый раз – в цитате из Дварим, 6,20, которую мы привели выше.
Этих четырех сыновей, в том порядке, в котором они упомянуты в Торе, Тора называет так: "злодей", "тот, кто не способен задать вопрос", "наивный" и "мудрый". По-настоящему противостоят друг другу "злодей" и "мудрый". "Тот, кто не способен задать вопрос" как бы присоединен к "злодею", а "наивный" – к "мудрому".
Поскольку Тора говорит обо всех четырех сыновьях сходным образом, а ответ "мудрому" сыну начинается с осуждения, а завершается прославлением ("Рабами были мы" – "И вывел нас Г-сподь"), ответ "злодею" также должен быть устроен таким же образом – только содержание его должно соответствовать характеру сына. Поэтому все еврейские авторитеты соглашаются с тем, что ответ "злодею" содержится во фрагменте Агады (опирающемся на цитату из 24-й главы Книги Йегошуа), который начинается словами: "В начале наши предки служили чужим богам" (это начало-осуждение, как бы говорящее: ты такой же, как они), и заканчивается словами: "А теперь Всевышний приобщил нас к служению Ему" (это конец-прославление, как бы говорящее: но в итоге и ты приобщишься к этому служению) Что же до двух других "несамостоятельных" сыновей, то, по общему мнению, Агада дает им только вторую, позитивную половину ответа, пропуская первую, отрицательную – ибо эти сыновья не в состоянии были бы выслушать всю Агаду. Позитивная половина ответа "тому, кто не в состоянии задать вопрос" – это окончание ответа "злодею": "Это ради того, что сделал со мною Г-сподь при выходе из Египта" – то есть ради того, чтобы я исполнял Его заповеди. "Наивному" сыну адресовано окончание ответа "мудрому" сыну: "Силою руки вывел нас Г-сподь из Египта, из дома рабства". С этим согласны все еврейские авторитеты.
О чем же, в таком случае, спорят Рав и Шмуэль? Только о том, с чего следует начинать рассказ об Исходе – с ответа "злодею", который упомянут в Торе первым из четырех сыновей, или с ответа "мудрому" сыну, который упомянут в Торе последним. По причинам, которые мы объясним ниже, составитель Агады расположил сыновей в ином порядке, нежели Тора: сначала "мудрый", затем "злодей", "наивный" и "тот, кто не способен задать вопрос". Поэтому и сам текст Агады начинается со слов, адресованных Торой "мудрому" сыну: "Рабами были мы у фараона в Египте, и вывел нас Г-сподь из Египта рукою крепкою". Однако, уже приведя ответ "мудрому" сыну, Агада считает необходимым отметить, что этот сын – не единственный, что существует и иной вариант пасхального рассказа, что "Тора говорит о четырех сыновьях". Агада приводит краткий вариант ответа всем четырем сыновьям, а затем как бы начинает новый пасхальный рассказ, параллельный первому, адресованному "мудрому" сыну. Этот рассказ адресован "злодею".
Таким образом, перед нами целых две Агады, соединенные в одну. Вот каким образом это происходит.
"Рабами были мы у фараона в Египте". Почему мы стали рабами? Потому, что "в начале наши праотцы поклонялись чужим богам" и необходимо было смыть их проступки страданиями потомков. "И вывел нас Г-сподь из Египта крепкою рукой" – за какие заслуги? Потому, что мы исполняли Его заповеди, потому что Он знал, что мы примем их все – "теперь приблизил нас Всевышний, чтобы служить Ему".
Пасхальная Агада, которую мы читаем во время Седера, выполняя тем самым позитивную заповедь Торы, содержит все установления Седера, построена в замечательном порядке и напоминает сложное и гармоничное архитектурное сооружение. У нее есть собственный фундамент и стены, построенные в замечательной пропорции. Она продвигается от простого к сложному. Поэтому, сознавая, что она содержит величайшие тайны и символы, исполнена святости в каждом слове и букве и их сочетаниях, мы должны отметить и десять последовательных элементов, из которых, как из кирпичей, она построена.
1. Слова и действия побуждают задавать вопросы.
2. Сами вопросы.
3. Агада "мудрого" сына и Агада сына-"злодея".
4. Агада благодарит Всевышнего за всех четырех сыновей, каждый из которых исполняет свою миссию, и "расставляет" их по своим местам.
5. Изложение источников заповеди о пасхальном рассказе именно в эту ночь.
6. Подробное изложение "Агады "злодея"".
7. Галлелъ, разделенный на две части.
8. Благословения, произносимые после чтения обеих частей Галлеля; благословения Геула ("Освободителю Израиля") и Шир ("Песнопение").
9. Трапеза и ее заповеди, которые являются неотъемлемой частью Агады.
10. Поэтические произведения, читаемые в конце Седера, включая книгу Песнь Песней (Шир га-ширим), являющуюся святая святых Писания.
Агада начинается с Кидуша и заканчивается кодеш кодашим (святая святых).
Таковы десять элементов, из которых состоит Агада.
Первая часть. После обычного праздничного Кидуша мы не переходим, как в другие праздничные дни, к трапезе. Мы совершаем омывание рук (нетилат ядаим) не для того, чтобы начать трапезу, обмакиваем зелень в соленую воду и съедаем ее задолго до начала трапезы, – то есть ведем себя совершенно не так, как в течение всего года. Затем мы начинаем проделывать необычные вещи с мацой: разламываем ее, прячем отломанную половину и не едим ее, произносим "Это хлеб бедности", на короткое время сосредоточиваем все внимание на маце, но сразу вслед за этим откладываем ее в сторону. На столе стоит пасхальное блюдо, на котором находятся марор и харосет, в который его обмакивают (второе обмакивание!). Кресла или ложа, на которых можно сидеть облокотившись или даже возлежать, остаются в комнате не только на время Кидуша, но на всю ночь. Мы наливаем второй бокал вина, но все еще не начинаем трапезу. Все эти действия не могут не вызывать изумления.
Вторая часть. В этот момент сын задает вопрос: "Чем отличается эта ночь от всех других ночей?" Независимо от того, был этот вопрос спонтанным, или же мы объяснили сыну, что он должен спросить, все присутствующие – и взрослые, и дети, – полны удивления и с нетерпением ждут объяснений.
Третья часть. Мы отвечаем сыну так, как если бы он был "мудрым" сыном, описанным Торой, – ведь каждый отец хотел бы, чтобы его сын действительно был мудрым и вел себя в соответствии с заповедью Торы: "Когда спросит тебя сын твой в будущем... то скажи сыну твоему: "Рабами были мы у фараона в Египте, и вывел нас Г-сподь из Египта"".
Однако заповедь обязывает нас рассказывать об Исходе из Египта не только "мудрому" сыну, задающему свои вопросы оттого, что не знает на них ответа. Даже если бы все мы были настоящими мудрецами, глубокими знатоками Торы, все равно заповедь обязывала бы нас рассказывать об Исходе. Мы должны брать пример с упомянутых в Агаде (и Мишне) четырех мудрецов из Бней-Брака, которые знали все тайны Торы, однако целой ночи не хватило им для этого рассказа, ибо и после целых шестидесяти или семидесяти лет рассказа об Исходе, они сделали в этом рассказе новые радостные открытия, – так что если бы не их ученики, они не вспомнили бы, что наступило утро. Более того, по мнению наших мудрецов, рассказ об Исходе не прекратится и после прихода Машиаха, ибо все избавления, посланные нам Всевышним, включая последнее, наступление которого мы все еще ждем, заключаются в том, первом избавлении. Поэтому чем больше будем мы рассказывать об Исходе – тем лучше.
Четвертая часть. С другой стороны, не все наши сыновья – "мудрецы". Среди них есть и "наивные", и "злодеи", и даже настолько отдалившиеся от еврейской проблематики, что они "не в состоянии задать вопрос". За все четыре типа сыновей мы благодарим Всевышнего и четырежды благословляем Его. В самом деле, перед тем, как перейти к рассказу о четырех сыновьях, мы произносим следующие слова: "Благословен Га-Маком (Вездесущий), благословен Он! Благословен давший Тору народу Своему, благословен Он!" Слово "благословен" повторяется здесь четыре раза. Вначале мы обращаемся к Всевышнему и благословляем Его как Вездесущего, – то есть вмещающего весь мир, так что он целиком – в том числе и сын-"злодей" – является лишь частью Его, – и за это мы благодарим и прославляем Его. Второе (краткое) "благословен" относится к сыну, который "не в состоянии задать вопрос", который отдалился от служения Всевышнему и оттого как бы соседствует со "злодеем". Слова "Благословен давший Тору народу Израиля" относятся к "мудрому" сыну – ведь насколько же больше должны мы благодарить Всевышнего за то, что он послал нам сына, посвятившего себя Торе! Последнее "благословен" относится к "наивному" сыну, который, однако, присоединился к "мудрому", тщательно исполняющему заповеди. За всех четырех сыновей мы обязаны благословлять Всевышнего.
Ведь рассказ о сыновьях, которых Тора обещает евреям, вышедшим из Египта, – сыновьях, которые родятся у них после того, как они войдут в страну Израиля, как мы уже знаем, начинается с сына-"злодея" (Шмот, 12, 25-26). Этот сын – такая же неотъемлемая часть нас самих, как и все другие, поэтому Тора, рассказывая о том, как мы должны воспитывать своих детей, говорит и о нем. Так и в пасхальную ночь, когда мы сидим за праздничным столом и рассказываем об Исходе, вся наша семья становится неразделимой единицей, – включая всех четырех сыновей. И таково могущество рассказа об Исходе, что по окончании его "злодей" становится таким же, как "мудрец", "тот, кто не в состоянии задать вопрос" – таким же, как "наивный", и все они – вместе с отцом – с глубоким чувством прочтут Г аллель, благодарящий и прославляющий Всевышнего.
Агада, цитирующая вопросы, которые заданы непосредственно в тексте Торы четырьмя сыновьями, учит нас, как отвечать на них. Суть ответа "мудрому" сыну приводится непосредственно в Торе: "И заповедал нам Г-сподь соблюдать все эти законы" (Дварим, 6,24 – в конце ответа "мудрому" сыну). Это значит, что мы должны объяснить ему все законы, связанные с праздником Песах, вплоть до самого последнего – что, как мы уже объясняли, после того, как съедают мясо пасхальной жертвы, не провозглашают афикоман и вообще больше ничего не едят до самого утра. "Злодею" мы в начале даем гневную отповедь, а затем приближаем его к себе и ведем с ним долгую беседу – еще более долгую, чем с другими сыновьями. "Наивному" мы кратко объясняем пасхальные законы, – ибо он легко их понимает и усваивает. Что же до сына, "неспособного задать вопрос", то пусть он слышит все то, что мы говорим "злодею", – как гневную отповедь, так и длинные объяснения, которые мы ему даем.
Пятая часть. Как ясно указывает ответ, данный сыну "который не в состоянии задать вопрос", заповедь пасхального рассказа относится только к одной ночи – ночи Седера. Именно в эту ночь мы обретаем красноречие и способны убедить даже "злодея". Мы обращаемся ко всем, кто сидит за пасхальным столом, когда перед нами – маца и марор. В эту ночь, когда наши сыновья видят, как светятся наши глаза, когда они слышат слова Галлеля, они внимают нашим речам и понимают каждое слово.
Шестая часть. Наступил момент обратиться к самому трудному из наших сыновей – тому, к которому Тора сочла нужным обратиться первым. Мы скажем ему:
"Нет ничего нового в твоих словах, в твоем отчуждении от Торы. Именно так говорили твои предки – ведь вначале они были идолопоклонниками. Однако затем Всевышний приблизил их к Себе – к служению Ему. Такой же будет и твоя судьба, – и ты, как мы, приблизишься к Всевышнему и будешь служить Ему. Ты спрашиваешь: "Что это у вас за служение?" Мы дадим тебе подробный ответ, так что ты все узнаешь и поймешь. Слушай же.
Наши предки некогда приблизились к Всевышнему. Они были лучшими из людей, живших когда-либо на земле, – лучшими, чем их собственные предки, не говоря уже о современниках. Но и они были просеяны Всевышним через тончайшее сито. Из всех сыновей Авраама со Всевышним остался один только Ицхак. Однако и его потомки были подвергнуты проверке. Яаков выдержал ее, а Эсав нет. Так Яаков остался один.
Ты, сын мой, – один из потомков Яакова. Один из тех, кто прошел все сита на свете, так что остались только чистейшие зерна. Но хотя Яаков и его сыновья в свое время также прошли все эти проверки, Всевышнему этого было недостаточно. Они должны были пройти еще горнильный котел рабства, подвергнуться дополнительному величайшему очищению, – пока не пришел их час совершить то самое служение, о котором ты спрашивал: "Зачем оно вам?" Поэтому Яаков и его сыновья отправились в Египет.
Прибыв в Египет, они не знали, когда вернутся в Эрец Исраэль. Они знали, однако, что им предстоит долгое и тяжелое рабство, и что Всевышний готовит им великую награду. "Благословен хранящий обет, данный Израилю", – сказали когда-то освобожденные евреи. "Благословен Он", – сказали они еще прежде, чем были освобождены. Ведь только Всевышнему ведомы назначенные Им сроки. Благословен Тот, каждое слово которого исполняется в точности, Тот, кто никогда ничего не упускает. Точно так же, как исполнил Он приговор: "Пришельцами будут потомки твои (Авраама) в чужой земле, и поработят их, и будут угнетать их" – (Берешит, 15,13) – так исполнил Он и обещания: "И над народом, которому они будут служить, совершу Я суд", и "А они выйдут затем с великим достоянием".
Беззаветная вера в то, что эти обещания будут исполнены, – именно она помогла нашим предкам перенести рабство, не сломиться в течение бесчисленных поколений – со времен Лавана и до времен фараона, гнавшегося за Израилем и вошедшим со своей конницей в море – и далее, во времена бесчисленных гонений на еврейский народ.
Знай, сын мой, – непомерно тяжелы были испытания, которым подверглись твои предки, однако они не были сломлены, не растворились в плавильном котле, и даже нищие и угнетенные, оставались иными и обособленными среди других народов. Об этом рассказывает Агада в отрывке, начинающемся словами "Что хотел сделать Лаван арамеянин Яакову" и заканчивающемся словами "И увидел Я также ожесточение, с которым египтяне притесняют их (евреев)".
Знай, сын мой, что и ты был среди преследуемых, но несломленных, а не среди растворившихся и оттого не удостоившихся освобождения. Ты так же чист и достоин освобождения, как и лучшие из твоих предков.
А затем Всевышний начал открывать нам свои замыслы и все, что Он обещал нам, стало сбываться: "И над народом, которому они будут служить, совершу Я суд". Об этом рассказывает фрагмент Агады начинающийся словами "И вывел нас Всевышний из Египта" и заканчивающийся словами "А на море – двумястами пятьюдесятью ударами".
Ты, мой сын, который был среди тех, кого освободил Всевышний, должен знать, сколько благодеяний оказал Он нам, равно как и то, что за "великое достояние" дал Он нам, выполняя Свое обещание – то самое, которое защищало наших предков и защищает нас самих. Он оказал нам пятнадцать величайших благодеяний – начиная с избавления от египетского рабства и заканчивая строительством Иерусалимского Храма, "чтобы мы могли искупить все наши грехи" – в том числе и твои грехи, сын мой.
Ты спросил, сын мой: "Что это у вас за служение?" Ты не останешься без ответа, ибо, как сказал рабан Гамлиэль, "Тот, кто не объяснил эти три понятия (песах – пасхальная жертва, маца и марор), не выполнил заповеди о пасхальном рассказе. Хотя мы уже начали свой рассказ с осуждения и завершили его прославлением, уже ответили трем сыновьям в соответствии с их разумностью и склонностями, однако самый трудный из сыновей еще не получил полного ответа. Ведь этот сын спросил, кроме всего прочего, в чем смысл связанных с этими тремя предметами заповедей – и еще не получил ответа.
Пасхальная жертва. Она названа так потому, что Всевышний умертвил первенцев во всех домах египтян и в милосердии Своем "пропустил" (пасах) дома, в которых жили евреи, как сказано в Торе: "Скажите: "Это жертва песаха Г-споду, который пропустил дома сынов Израиля в Египте, когда Он поражал египтян, а дома наши избавил" (Шмот, 12,27). Эти слова – непосредственный ответ Торы на вопрос "злодея". Но почему Всевышнему потребовалось "пропускать" еврейские дома? Потому, что многие из них ничем не отличались от египетских, как не отличался бы от них дом, который построил бы ты, сын мой. И только по своему безмерному милосердию спас Всевышний евреев, живших в таких египетско-еврейских домах. Поняв это, весь еврейский народ пал ниц перед Всевышним и поклонился Ему. Так что, сын мой, именно ты и подобные тебе стали причиной пасхального жертвоприношения, важнейшей заповеди праздника. Так что у тебя есть полное право присоединиться к нам за праздничным столом. Мы рады будем праздновать Песах вместе с тобой.
Маца. Мы знаем, что тесто, замешанное нашими отцами перед Исходом, не успело закваситься, как Всевышний открылся им и вывел их из Египта, как сказано в Торе: "И испекли они тесто, которое вынесли из Египта, лепешками мацы, ибо оно еще не вскисло, потому что они выгнаны были из Египта и не могли медлить, и даже пищи не приготовили себе" (Шмот, 12,39). Но кто мог бы изгнать их, если бы не была на то воля Всевышнего? И почему не могли они немного промедлить? Разве Тот, кто совершил ради еврейского народа величайшие чудеса, не мог дать ему чуть больше времени? Не мог, – ибо если бы спасение было отложено даже на минуту, многие евреи, мыслившие и действовавшие так, как ты, мой сын, к несчастью, окончательно погрузились бы в египетскую духовную нечистоту, и уже ничто не отличало бы их от египтян, которых Всевышний подверг всевозможным казням. Ради тебя, сын мой, мы были немедленно изгнаны из Египта и бежали оттуда так быстро, как только могли – ради того, чтобы ты остался в живых. Так что знай, что маца и все другие заповеди пасхальной ночи полностью относятся к тебе. Они – память о чуде, совершенном ради тебя. Так что присоединяйся к нам, произнеси благословение на мацу, – и мы с радостью благословим тебя.
Марор. Как мы знаем, мы едим марор (производная от слова мар – горький) в память о том, что египтяне омрачали нашу жизнь тяжкой работой. Естественно спросить: разве так поступает обычно слуга с сыном своего господина, которого тот передает ему наказания ради? Тем более, что этот сын в течение долгих лет кормил и содержал слугу и был его благодетелем. Разве станет этот слуга – даже получив право наказывать – омрачать жизнь сына своего господина более, чем ему было приказано? В нашем случае невозможно не спросить: как решились египтяне, обязанные Йосефу жизнью, – ведь без него они умерли бы с голоду, – так жестоко преследовать его потомков? Наши мудрецы задают и такой вопрос. В Торе сказано: "И встал новый царь над Египтом, который не знал Йосефа" (Шмот, 1,8). Почему Тора называет этого царя "новым"? Разве это не был все тот же царь? В Мидраше Шмот раба рассказывается, что египтяне потребовали от царя напасть на евреев. Он ответил им: "Глупцы, разве достанет у вас на это сил? Ведь и сейчас вы живете за их счет и едите их хлеб". Тогда египтяне на три месяца отстранили его от царской власти и вернули ему трон только после того, как он согласился разрешить им преследовать евреев. Наши мудрецы объясняют этот Мидраш следующим образом. После смерти Йосефа евреи перестали исполнять заповедь обрезания. Они решили, что не должны отличаться от египтян. В наказание Всевышний изменил отношение египтян к евреям: ранее они любили их, а теперь стали ненавидеть. Но что значат слова: "Который не знал Йосефа?" Когда фараон познакомился со следующим поколением евреев, появившимся после смерти Йосефа, он не узнал его, – то есть не нашел у него тех черт, которые были у Йосефа. Это были совсем другие люди, которых он действительно не знал. На этих незнакомых людей он и обрушил свои преследования. Теперь ты видишь, сын мой, что все опасности и беды, преследовавшие нас в Египте, равно как и чудеса, совершенные там, берут свое начало в поведении твоем и твоих единомышленников. С вас-то все и началось! Поэтому тебе надлежит сесть сейчас во главе пасхального стола, произнести благословение на марор и возблагодарить Всевышнего за то, что Он избавил тебя от горечи жизни в Египте, так что теперь ты ешь марор лишь в память о ней.
Поэтому все мы – и ты, и я, и все твои братья и сыновья – обязаны благодарить Всевышнего. Ведь Он дарует избавление всем нам – и нашим отцам, и нам самим, и в первую очередь именно тебе. Так что давайте прославим Его Имя, прочитаем Галлелъ и произнесем благословение "Геула" – "Благословен Ты Г-сподь Б-г наш, Царь Вселенной, который вызволил из Египта нас и наших отцов... Благословен Ты, Г-сподь, Избавитель Израиля". Избавитель Израиля – не Избавитель мудрецов и праведников, но Избавитель всего народа. Он избавил всех четырех сыновей, и все они благословляют Его".
Седьмая часть. Это Галлель, который читал еврейский народ еще в Египте, который читали наши пророки из поколения в поколение до времен величайшего певца Израиля – царя Давида, и затем до сего дня из года в год в пасхальную ночь. После того, как мы завершили пасхальный рассказ и освежили в памяти великие чудеса, совершенные Всевышним из любви к Израилю, мы можем произнести чудесные священные слова Галлеля, полностью осознавая их значение, с радостью и благодарностью. Хотя во все другие дни запрещается прерывать чтение Галлеля, тем более ради трапезы, в пасхальную ночь мы именно так и поступаем. Ведь эта трапеза насыщает душу еще более, чем тело, она включает исполнение множества заповедей, служит восхвалению Всевышнего и сама по себе является как бы частью Галлеля. Поэтому она не прерывает его, а дополняет.
Восьмая часть. Она включает два благословения – Геула (освобождение) и Шир (песнопение). Первое из них произносится в середине Галлеля, а второе – в конце его. Вторым благословением мы благодарим Всевышнего за то, что Он дал нам язык, чтобы петь Ему хвалу, и сердце, внимающее словам Галлеля.
Девятая часть. Это сама трапеза, включающая заповеди о маце, мароре, корехе и яйце, а также заповедь об афикомане и чтение Биркат гамазон. Во время трапезы принято говорить об Исходе из Египта и чудесах, совершенных в эту ночь.
Десятая и последняя часть. Она включает добавленные к Ага-де в более поздние времена поэтические фрагменты. Завершается она чтением самой священной книги Писаний – Шир га-ширим, Песни Песней, наполненной возвышенной любовью к Тому, кто возвысил и освятил нас, одарил нас любовью, и Сам любит нас как отец.
Как мы знаем, заповедь о пасхальном рассказе обращена прежде всего к сыновь. м. Ее назначение – прославить чудо Исхода из Египта. Необходимо, чтобы присутствующие понимали этот рассказ, поэтому рассказчик должен сделать его понятным для каждого. Это относится прежде всего к женщинам и детям, которые часто плохо знакомы с языком еврейской традиции, на котором говорили и писали наши мудрецы. Еще острее стоит этот вопрос вне пределов Израиля, ибо большая часть живущих там евреев вообще не владеет ивритом, на котором написана Агада.
Вот что говорит об этом основополагающий свод еврейских законов Шулъхан арух.
"Пасхальный рассказ должен вестись на языке, понятном женщинам и детям, или же его необходимо переводить и объяснять им. Так поступал выдающийся английский раввин, который читал всю Агаду по-английски чтобы его понимали женщины и дети" (Шулъхан арух, гл. 473).
Еврейские авторитеты (жившие в Европе) обычно читали каждую фразу Агады вначале на иврите, а затем на том языке, на котором говорили присутствующие, чтобы все они хорошо понимали рассказ об Исходе. Так поступал и Хатам Софер из Прессбурга, который читал всю Агаду на двух языках: иврите и немецком.
Еврейская традиция предписывает читать в пасхальную ночь, сразу после завершения Седера Песнь Песней (Шир га-ширим). В Трактате Талмуда Софрим (глава 14) говорится, что вне пределов Эрец Исраэль (где все праздники справляются два дня и потому Седер проводится дважды) принято делить Песнь Песней на две части и читать первую из них в первую праздничную ночь, а вторую – во вторую. Однако давно уже повсюду установился обычай читать всю Песнь Песней в первую пасхальную ночь.
В ашкеназских общинах (и только в них) существует старинная традиция читать Песнь Песней еще и в пасхальную субботу. Ее читают в синагоге непосредственно перед тем, как начинают читать Тору. В некоторых общинах ее читают по свитку, написанному на специальной коже – точь в точь как свитки Торы. В таком случае читающий произносит два благословения – на чтение свитка и Шегехеяну. В других общинах Песнь Песней читают по обычной книге. Благословения в этом случае не произносятся.
Молитвенник Витри утверждает, что Песнь Песней читается в Песах оттого, что там сказано: "Кобылице в колеснице фараона уподобил я тебя, подруга моя" (Шир га-ширим, 1,9). Вся эта книга рассказывает о четырех эпохах порабощения еврейского народа и избавлении, которое всякий раз посылает ему Всевышний.
В святой книге Зогар (подробнее об этом дальше) сказано, что Песнь Песней содержит в себе всю Тору, рассказ о египетском рабстве, избавлении от гнета египтян и всех других народов. Поэтому чтение Песни Песней в пасхальную ночь является как бы еще одним рассказом об Исходе из Египта, – то есть исполнением главной заповеди этой ночи.
Говоря о величии царя Шломо (Соломона), Писание подчеркивает, что он был мудрейшим из людей живших до и после него – включая нашего праотца Авраама и Моше Рабейну. В Танахе о Шломо сказано: "И изрек он три тысячи притч, и песен его было пять и тысяча" (Млахим I, 5,12).
Три тысячи притч содержатся в написанной им книге Притч (Мишлей). Каждая фраза этой книги вмещает множество проблем и понятий, однако это еще не предел мудрости Шломо. Этого предела – и вообще, предела человеческой мудрости – он достиг в книге, содержащей "пять и тысячу песен", – в Песне Песней, образно повествующей о любви и истинной верности еврейского народа Всевышнему, – как она открылась ему в пяти пророческих видениях.
Жизнь самого царя Шломо параллельна всей истории еврейского народа – от ее начала и до конца, со дня, когда Всевышний заключил союз с ним в синайской пустыне, и до времен Ма-шиаха, когда весь мир наполнится знанием Всевышнего и Храмовая гора в Иерусалиме станет общепризнанным центром мира. Наша история знает пять триумфальных возвращений еврейского народа к Всевышнему и четыре разделяющих их расставания. Четыре раза народы мира сумели временно разлучить Всевышнего и Израиль, однако всякий раз мы находили дорогу обратно, к Создателю, горячо любящему нас.
Точно так же мы знаем о пяти подъемах Шломо к вершинам пророчества и высшей мудрости, которых он удостоился за свои заслуги. Большего не удостоился ни один человек во все времена. Вот что рассказывает об этом Первая книга Царств.
"В Гивоне явился Г-сподь Шломо во сне ночью и сказал Б-г: "Проси, что Мне дать тебе"" (Млахим 1, 3,5).
После этого обрел Шломо пророческий дар.
"И дал Б-г Шломо мудрость и очень много разума, и широту сердца, вмещавшего знания, обильные, как песок на берегу моря. И была мудрость Шломо больше мудрости всех сынов Востока и мудрости Египта. И был он мудрее всех людей" (Млахим /, 5,9-11). Так Книга Книг говорит о его высочайшей мудрости.
"И обратился Г-сподь к Шломо, говоря: "Что до дома (Храма), который ты строишь, то если ты будешь следовать уставам Моим и по законам Моим поступать будешь, и соблюдать будешь все заповеди Мои, то Я исполню тебе слово Мое, которое Я сказал Давиду, отцу твоему, и буду жить среди сынов Израиля, и не оставлю народ Мой, Израиль"" (Млахим I, 6,11-13).
Иерусалимский Храм был построен Шломо в соответствии с пророчеством, данным Давиду, как сказано в Первой книге Хроник: "Все как в Писании от Г-спода, который вразумил меня обо всех предназначенных работах" (Диврей га-ямим I, 28,19). Структура Храма, построенного Шломо, скрывала величайшие тайны мироздания – те же, что сотворение неба и земли.
"И стал Шломо перед жертвенником Г-спода напротив всей общины Израиля, и простер руки к Небесам" (Млахим I, 8,22). Не случайно здесь сказано "к Небесам", а не просто "ввысь" – имеется в виду, что Шломо как бы обхватил Небеса руками и более не выпускал их. И далее: "Явился Г-сподь Шломо во второй раз, как явился ему в Гивоне" (Млахим I, 9,2). Это еще одно свидетельство о пророческом даре царя Шломо.
Пять раз соединяется Всевышний с еврейским народом так, что связь между ними становится нерушимой.
Впервые произошло это после Исхода из Египта, как сказано в Торе: "И покрыло облако Шатер Присутствия, и слава Г-спод-ня наполнила Мишкан" (Шмот, 40,34). В этот день Всевышний оставил Свою свиту и как бы переселился в Ковчег Завета (Мишкан), построенный еврейским народом в пустыне.
Во второй раз произошло это после того как Шломо закончил строительство Первого Иерусалимского Храма: "И было, когда священники вышли из святилища, облако наполнило дом Г-спода. И не могли священники стоять и служить из-за облака, ибо наполнила слава Г-спода дом Г-спода" (Млахим I, 8,11). Всевышний провел в этом земном жилище 420 лет.
В третий раз Всевышний вернулся в земное жилище во времена пророка Эзры, когда тот заново отстроил Храм. Он пребывал в Храме до тех пор, пока греки не осквернили Храм, – тогда Он покинул его.
В четвертый раз Всевышний вернулся на землю – в Иерусалимский Храм – во времена Хашмонаев, которые отвоевали Иерусалим и очистили оскверненный Храм.
В пятый и последний раз Он вернется во вновь построенный Третий Храм, который уже никогда не будет разрушен.
Каждой из этих встреч Всевышнего с еврейским народом царь Шломо, автор Шир га-ширим, сопоставляет встречу жениха со своей возлюбленной.
Первой: "Друг мой для меня как пучок мирры, что ночует у меня между грудями" (Шир га-ширим, 1,14).
Второй: "Левая рука его у меня под головою, а правая – обнимает меня" (Шир га-ширим, 2,5). Этот стих соответствует приходу Всевышнего в Храм, построенный Шломо.
Третьей: "Нашла я того, кого любит душа моя, ухватилась я за него и не отпустила его, пока не привела его в дом матери моей и в горницу родительницы моей" (Шир га-ширим, 3,4). Этот стих соответствует возвращению Всевышнего в Храм, отстроенный Эзрой.
Четвертой: "Пришел я в сад мой, сестра моя, невеста, набрал я мирры с бальзамом моим" (Шир га-ширим, 5,1). Этот стих соответствует возвращению Всевышнего в Храм, освященный Хашмонаями.
Пятой: "Левая рука его у меня под головою, а правая – обнимает меня" (Шир га-ширим, 8,3 – этот стих повторяется в конце книги во второй раз). Этот стих соответствует возвращению Всевышнего в вечный Третий Храм, который, как мы надеемся, будет построен скоро, еще в наше время, и никогда не будет разрушен, так что даже соединенные усилия всех народов мира не смогут разлучить Всевышнего и Его народ. Именно об этом говорят слова Шломо: "Многие воды не смогут погасить любовь, и реки не зальют ее... ибо любовь сильна, как смерть" (Шир га-ширим, 8,6-7).
Мы уже приводили слова Писания о том, что песен у Шломо было "пять и тысяча". Мы уже знаем, что пять из них посвящены встречам Всевышнего с еврейским народом. Намек на оставшуюся тысячу мы находим в конце Песни Песней: "Виноградник был у Шломо в Баал Гамоне. Отдал он виноградник сторожам, каждый должен принести за плоды его тысячу серебряных монет. Виноградник мой предо мной. Эта тысяча – тебе, Шломо" (Шир га-ширим, 8,11-12). Именно так объясняет этот стих великий Мальбим.
Песнь Песней – единственная их всех двадцати четырех книг Танаха, в которой Имя Всевышнего не упомянуто ни разу – ни прямо, ни даже намеком. Даже Книга Эстер, составленная вне пределов Эрец Исраэль и как бы скрывающая Лицо Всевышнего, все же называет Его Имя намеком, как объсняют наши мудрецы. В отличие от Книги Эстер, Песнь Песней пользуется только сравнениями.
Вот что говорят об этом мудрецы Талмуда (Швуот, 356): "Всякий раз, когда в Песне Песней упомянут Шломо, в виду имеется священное Имя [Всевышнего]. Речь идет о Том, Кто дарует миру шалом – мир".
Кроме того, в книге Шир га-ширим раба сказано: "Все, что когда-либо происходило в мире, значит меньше, чем Песнь Песней, дарованная Израилю. Ибо хотя вся Книга книг священна, Песнь Песней – Святая святых".
Ведь что такое святость? Обычно человек обретает ее, когда ему удается преодолеть свою земную природу, оторваться от проблем этого мира, отказаться даже от того, что ему разрешено, и таким образом прикоснуться к святости. Но есть и иная, высшая святость – Святая святых. Чтобы подняться до нее, необходимо наделить святостью наши повседневные проблемы, так, что они сами станут частью высшего мира. В таком случае мы едим и пьем, путешествуем и наслаждаемся радостями этого мира, живем обычной жизнью, не отказываясь ни от чего, что разрешено Торой, – и сам Всевышний всегда находится рядом с нами. Так дерево и ткани, из которых был построен Мишкан,
стали как бы местопребыванием Всевышнего, который избрал их Своей главной резиденцией в этом мире – Он, вмещающий в Себе все миры, – и тем самым священным центром святого Иерусалимского Храма.
Когда человек удостаивается такой святости, он уже не обязан произносить вслух Имя Всевышнего. Сам Шломо, его тело, душа и поступки были постоянным напоминанием о Нем. Можно объяснить это и по-другому. Наши земные дела по природе своей отдаляют нас от Всевышнего, препятствуют соединению с Ним, – такова суть земных радостей. Однако если нам удается возвысить эти земные радости так, чтобы они не отдаляли нас от Всевышнего, а соединяли нас с Ним, то они сами приобретают высшую степень святости. И чем больше наслаждение, которое они нам доставляют, тем выше поднимают они нас по ступеням святости, тем большим благословением одаривают, тем глубже проникают в высший, лучший мир. Не бывает высшей святости, чем эта.
Поэтому наши мудрецы, да будет благословенна их память, и сказали, что Песнь Песней – это Святая святых среди священных книг писания, ибо рассказывает она о любви жениха и его возлюбленной, являющейся сильнейшей из всех страстей этого мира. Любовь эта – великий пример и одновременно сравнение, призванные описать любовь, связывающую общину Израиля и Всевышнего, любовь, не имеющую границ и пределов. Разлука между ними может быть только временной, ибо они непременно возвращаются друг к другу, чтобы никогда больше не расставаться.
Песнь Песней читается в Песах для того, чтобы ясно показать, что все радости этого мира – лишь притча, пример, помогающий нам осознать, как должны мы любить Всевышнего. Само название – Песнь Песней – указывает, что эта песнь была сложена из всех песен мира. Это значит, что все красоты и радости мира, доступные человеку, украшающие его жизнь и заставляющие сердце его изливаться в песне, должны приближать человека к Всевышнему и усиливать любовь к Нему.
Однако хотя каждый из нас должен постоянно стремиться к этому идеалу, соединяющему его с Всевышним, не все мы (и уж наверняка далеко не всегда) в состоянии направить к Нему все свои шаги в этом мире. Иногда, отдаваясь земным проблемам, мы забываем о небесном идеале. Поэтому именно в Песах, когда каждый из нас самым вещественным образом осознает, чего хочет от него Всевышний, – ведь в Песах перед нами раскрывается внутренняя природа земного, материального мира (в котором фараон, его войско, море, буря, вообще, все без исключения полностью подчиняется Всевышнему), – удостоившись этого откровения, Израиль удостоился и освобождения от египетского рабства. Именно об этом рассказывает нам читаемая в Песах Песнь Песней. Ведь достигнутое в эти дни освобождение от физического рабства и гнета дурного начала непременно позволит нам правильно понять сравнение, сделанное в Песне Песней, и направит по верному пути, указанному этой книгой, – так учит нас Сфат эмет.
Вначале сказал рабби Йоси: "Замысел Песни Песней зародился у Шломо в тот час, когда было завершено строительство Иерусалимского Храма, и все мироздание – и земной, и небесный миры – достигло совершенства".
Никогда после Сотворения мира не радовался Всевышний так, как в час, когда было завершено строительство Храма.
Когда на земле был построен Первый Храм, на Небесах был возведен другой, небесный, Храм. Таким образом, объединенный Храм, небесный и земной, освещал оба мира и все мироздание. Мир наполнился особым ароматом, открылись все окна Небес, проливая на землю небесный свет. Никогда в мире не было такой радости. Обитатели обоих миров запели песню, – и это была именно Песнь Песней, песнь певцов, которую они пели Всевышнему. Царь Давид был автором Шир га-маалот – "Песни Небес". Царь Шломо – автором Шир га-ширим, "Песни певцов высшего мира". Разве не сходны эти песни между собой? Разумеется, сходны, – но во времена Давида певцы, которым суждено было исполнять эти песни, еще не заняли свои места и не могли петь как следует. Ведь Храм еще не был построен, и небесные певцы не могли занять предназначенные им места. В небесном Храме был установлен порядок песнопений и мест, где должны стоять небесные певцы, аналогичный порядку, установленному в земном Храме для певцов-левмтов. Небесные певцы стоят в точности напротив земных. В день, когда Храм был достроен, певцы на земле и на Небесах заняли свои места, свет, подобного которому еще не было, пролился в мир, и именно эта песня, Шир га-ширим, была пропета как славословие Всевышнему, Властелину обоих миров. Это славословие также превосходило все пропетые ранее.
В тот день, когда эта песня стала достоянием людей, они обрели подлинное совершенство. Поэтому она и названа "Святая Святых".
В тот день, когда впервые прозвучала эта песня, Шхина (эманация Всевышнего) спустилась на землю, как сказано в Книге Царств: "И не могли священники стоять и служить из-за облака, ибо наполнила слава Г-спода дом Г-спода" (Млахим I, 8,11). Именно в этот день Шир га-ширим чудесным образом открылась Шломо – как дар Всевышнего.
Достоинства этой песни необычайны. Она содержит в себе всю Тору, всю историю Сотворения мира, все тайны наших пра-отцов, все, что мы перенесли в годы египетского рабства, историю освобождения, песню, которую Израиль пел после того, как посуху перешел море, все десять заповедей, союз, который Всевышний заключил с Израилем у горы Синай, все странствия в пустыне вплоть до прихода в Эрец Исраэль и строительства Храма. Она несет на себе как корону одно из Имен Всевышнего, обрамленное любовью и радостью. В ней можно прочесть историю всех изгнаний еврейского народа, его скитаний среди других народов и избавления, историю воскрешения мертвых и всего, что произойдет в последние дни мира, – вплоть до наступления вечной субботы Всевышнего. Все, что было, есть и будет, содержится в Песне Песней.
Поэтому мы учим: "Если кто-либо произносит стих из Песни Песней на пиру, где пьют вино, сама Тора надевает траурные одежды и обращается к Всевышнему с жалобой: "Сыновья Твои унизили меня на пьяном пиру". Мы обязаны проявлять по отношению к Песне Песней величайшую осторожность, ибо каждое ее слово должно быть увенчано драгоценной короной прежде, чем произнесено" (Зогар, Трума, 143).
В тот самый час, когда Песнь Песней открылась царю Шло-мо, мир очистился от проклятия, которое наложил на Адама и Хаву соблазнивший их змей.
Тора дважды в одном стихе называет пасхальную ночь лейл шимурим – "ночь сбережения" или "ночь бдения", как сказано: "Это лейл шимурим Г-спода, чтобы вывести их из Египта, эта самая ночь – лейл шимурим Г-спода для всех поколений сынов Израиля" (Шмопг, 12,42).
Наши мудрецы интерпретируют выражение лейл шимурим по-разному. Вот некоторые из эти интерпретаций.
Лейл шимурим – ночь наблюдения и ожидания. Как писал великий Раши: "Ибо сам Всевышний с нетерпением ждал этой ночи, чтобы исполнить обещание, данное Израилю, и вывести его из Египта".
В Торе сказано: "И вот, по истечении четырехсот тридцати лет, в этот самый день вышли все ополчения Г-спода из Египта" (Шмот, 12,41). Это значит, что после того, как наступил назначенный срок (15-е Нисана этого года), Всевышний не задержал освобождение ни на мгновение. Ведь союз между Всевышним и Авраамом (Брит бейн га-бетарим) был заключен 15-го Нисана, 15-го же Нисана посланники Всевышнего посетили Авраама и сообщили ему о предстоящем рождении Ицхака, в этот же день родился Ицхак. Не случайно в Торе сказано "И вот, по истечении..." – в один и тот же день исполнились многие сроки. Поэтому и названа пасхальная ночь лейл шимурим – "ночь ожидания".
Лейл шимурим – ночь, "сбереженная" для двойного освобождения – Израиля и (как бы) самого Всевышнего. Недаром слово шимурим имеет признаки множественного числа! Ведь когда еврейский народ порабощен, Шхина как бы порабощена вместе с ним. Точно так же Шхина всегда сопровождает еврейский народ в изгнание – куда бы он не направился.
Лейл шимурим – ночь, "сбереженная" для будущего избавления. Почему выражение лейл шимурим повторено дважды в одном стихе Торы? Потому, что в эту ночь Всевышний совершал чудеса ради праведников точно так же, как совершал их в Египте ради всего еврейского народа. В эту ночь он спас царя Хизкию от войск ассирийского царя Санхерива, Хананию и его товарищей от казни, которой хотел подвергнуть его царь Вавилона, Даниэля от смерти в львином логове, – и в нее же придут Машиах и пророк Элиягу. Таким образом, лейл шимурим относится ко всем поколениям еврейского народа.
Лейл шимурим – ночь, в которую Всевышний оберегает нас от злых ангелов. Поэтому в эту ночь читают лишь первую часть Крият шма алъ га-мита – ночной молитвы, читаемой ежедневно перед сном, назначение которой – защитить нас от злых ангелов в течение ночи. В пасхальную ночь в ней нет необходимости, потому что нас защищает сам Всевышний (Шулъхан арух, Законы Песаха, гл. 481).
В Талмуде (Псахим, 109б) сказано:
"Мы учим: "В пасхальную ночь выпивается не менее четырех бокалов". Как приняли мудрецы постановление, выполнение которого может подвергнуть человека опасности, ведь сказано: "Не следует есть или пить четное количество предметов" (ибо это привлекает злых ангелов)? Ведь четыре – число четное. Сказал рав Нахман бар Ицхак: "Тора учит: "Это лейл шимурим Г-спода", ночь, когда мы можем не опасаться злых ангелов (и потому можем пить четное число бокалов вина)"".
В книге Маасе Рокеах сказано: "Я прочитал в книге Мегилат старим следующее: "Мой уважаемый отец никогда не запирал двери в пасхальную ночь. Вслед за ним мы тоже следуем этому древнему обычаю. Мы оставляем двери открытыми, и когда придет пророк Элиягу, мы немедленно выйдем ему навстречу. Ведь сказано в Талмуде: "В Песах мы удостоимся окончательного избавления", как учит нас Тора: "Это лейл шимурим Г-спо-да" – ночь, выделенная из всех других еще со времен Сотворения мира"".
Маген Авраам, ссылаясь на Магариля, учит: "В любом случае, не запирают (в пасхальную ночь) двери на прочный засов. Однако в местах, где опасно оставлять двери открытыми, их следует запирать, ибо в таком случае нам запрещено полагаться на чудо".
Лейл шимурим – ночь, когда не ложатся спать. Эта интерпретация основывается на использованном в Песне Песней выражении шомрей га-хомот – "стражи стен", которые, естественно, не спят. Так и мы не ложимся спать, но рассказываем друг другу о чудесах, совершенных Всевышним во времена Исхода. Именно так поступили наши мудрецы, которые, как мы знаем из Агады (а в оригинале, из Мишны), рассказывали об Исходе "пока не настало время читать утреннюю молитву".
Как мы уже знаем, в Торе сказано: "Это лейл шимурим Г-спо-да, чтобы вывести их из Египта, эта самая ночь – лейл шимурим Г-спода для всех поколений сынов Израиля" (Шмот, 12,42). Само выражение лейл шимурим несет признаки множественного числа, и его следует читать как лейлот шимур – "ночи сбережения". Стало быть, это выражение говорит не об одной, а о двух ночах (мы всегда считаем, что употребление множественного числа без дополнительных комментариев указывает на число "два", – ведь меньше быть уже не может). Поскольку само это выражение повторено дважды, ясно, что речь идет о четырех ночах сбережения. И действительно, в этой самой 12-й главе книги Шмот слово лайла (ночь) с определенным артиклем встречается четыре раза:
"И пусть съедят мясо в ту же самую ночь" – Шмот, 12,8;
"А Я пройду в эту же ночь по земле египетской" – Шмот, 12,12;
"И было, в середине ночи (в полночь) Г-сподь поразил всех первенцев в земле египетской" – Шмот, 12,29;
"Это лейл шимурим Г-спода" – Шмот, 12,42.
Что мы знаем об этих четырех ночах? В переводе-интерпретации Торы на арамейский язык, сделанном Йонатаном бен Узиэлем, равно как и в Таргум Йерушалми сказано:
"Эти четыре ночи занесены в книгу хроник, раскрытую перед Всевышним. Первая ночь – это ночь творения, когда Всевышний впервые открылся миру. Земля была еще погружена в хаос, и тьма нависла над бездной. Именно это и называлось ночью. Эта ночь, рассеянная светом Всевышнего, и была первой из четырех.
Вторая ночь началась, когда Всевышний открылся Авраму (который еще не получил имя "Авраам") и заключил с ним союз – Брит бет га-бетарим. Она продолжалась до того дня, когда Ицхаку, сыну Авраама, исполнилось 37 лет, и Авраам получил повеление (затем отмененное) принести его в жертву Всевышнему. Когда Ицхак был привязан к жертвеннику, Небеса спустились к нему, и он увидел истинное их сияние. В этот момент зрение его навсегда ослабело из-за того, что он увидел Всевышнего. Это и есть вторая ночь.
Третья ночь – это ночь, когда (ровно в полночь) Всевышний прошел по Египту, убил всех первенцев-египтян и спас первенцев-евреев, чтобы исполнить сказанное в Торе: "Сын-первенец Мне Израиль".
Четвертая ночь наступит в конце времен, когда настанет момент окончательного избавления, погибнут все злодеи, преломятся железные стрелы, Моше рабейну выйдет из пустыни, а пророк Элиягу спустится с Небес. Оба они будут восседать на облаке и провозглашать избавление, а Всевышний станет между ними и тоже провозгласит его. Эта ^ пасхальная – ночь принадлежит Всевышнему, выбрана Им и сохранена во все времена, как сказано в Торе: "Лейл шимурим Г-спода для всех поколений сынов Израиля".
Из этих слов Торы следует, что все четыре ночи, начиная от Сотворения мира и до конца времен, выбраны и сохранены Всевышнем только для еврейского народа – во всех его поколениях.
Почему Израиль попал в рабство именно к египтянам, а не к какому-либо другому народу? Дело в том, что в те времена египтяне властвовали над всем миром и превосходили все народы пристрастием к идолопоклонству и разврату. Поэтому именно они стали на пути у Израиля.
В Торе сказано: "И поработили египтяне сынов Израиля тяжкой работой" (Шмот, 1,13). Рабби Элазар объясняет: "Слова "тяжкой работой" – бефарех – следует читать "бепе pax" – лестью, обманом. После того, как фараон сказал египтянам: "Давайте перехитрим его (Израиль)", он собрал всех евреев и сказал им: "Пожалуйста, окажите сегодня услугу моему народу". Затем он взял корзину и инструменты, – все остальные египтяне последовали за ним, – и в течение целого дня изготовлял кирпичи. Евреи также занялись изготовлением кирпичей и весь день работали изо всех сил. Как только стемнело, фараон приставил к евреям надсмотрщиков и велел им пересчитать изготовленные кирпичи. После этого он постановил: "Отныне вы каждый день будете изготовлять столько же"".
В Торе рассказывается, что фараон приказал: "Всякого новорожденного сына бросайте в реку" (Шмот, 1,22). Рабби Ханан сказал: "Что делали праведные еврейские женщины, чтобы спасти своих сыновей? Они прятали их в подземных ходах под домами. Но злодеи-египтяне приносили в еврейские дома собственных младенцев и щипали их так, что те начинали плакать. Когда еврейские младенцы слышали детский плач, они тоже начинали громко плакать. Египтяне обнаруживали их, забирали и бросали в Нил.
В это время Всевышний сказал Своим ангелам: "Спуститесь на землю и убедитесь сами: "Потомков Авраама, Ицхака и Яакова, которых Я так люблю, бросают в реку"". Испуганные ангелы спустились на землю, вошли по колено в реку и стали вытаскивать из воды еврейских детей. Они оставляли их на прибрежных скалах, а Всевышний сделал так, что эти скалы источали молоко и кормили детей.
Рабби Авира рассказывал: "Евреи были избавлены от египетского рабства за заслуги праведных женщин этого поколения". Когда те отправлялись к реке за водой, Всевышний делал так, что они зачерпывали с водой полведра мелкой рыбы. Затем женщины готовили рыбу, грели воду и приносили своим мужьям в поле, где те работали, кастрюлю с рыбой и кастрюлю с горячей водой. Женщины умывали мужей, умащали и кормили их, так что те приходили в себя, и семейная жизнь продолжалась нормальным образом. Когда женщинам приходило время рожать, они отправлялись в поле и рожали под яблоней, как сказано в Песне Песней: "Под яблоней пробудила я тебя, там родила тебя мать твоя" (Шир га-ширим, 8,5). Всевышний посылал к ним ангела, который ухаживал за детьми и кормил их. Он наделял их маслом и медом, как сказано в Торе: "И питал его медом из скалы и маслом из кремнистого утеса" (Дварим, 32,13).
В Торе сказано: "И услышал Б-r их стенания" (Шмот, 2,24). Рабби Акива сказал: "Палачи фараона замуровывали еврейских детей в стенах домов, и они кричали прямо из этих стен, – и Всевышний услышал их стенания".
В Торе сказано: "И воззвал к нему (Моше) Б-г из (горящего) куста терновника" (Шмот, 3,4). Всевышний сказал Моше: "Понимаешь ли ты, что Я скорблю об участи Израиля? Поэтому Я и говорю с тобой из колючего куста терновника, – чтобы ты понял, что Я (как бы) разделяю участь еврейского народа. Все его беды – Мои беды".
В Торе сказано: "Из куста терновника". Рабби Йоси учил: "Почему именно из куста терновника? Потому, что этот куст устроен так, что тот, кто засовывает в него руку, поначалу остается невредимым, так как его колючки направлены внутрь. Однако, когда он пытается вытащить руку, колючки вцепляются в нее. Так, когда евреи пришли в Египет, египтяне хорошо их приняли, как сказано в Торе: "Земля египетская перед тобой. На лучшем месте земли посели отца твоего и братьев твоих" (Берешит, 47,6). Но когда они захотели уйти из Египта, египтяне вцепились в них, как сказано в Торе: "И Израиль не отпущу" (Шмот, 5,2).
В Торе сказано: "И посох сей возьми в руку свою" (Шмот, 4,17). Посох Моше был создан Всевышним в сумерки последнего дня Творения и вручен Адаму в райском саду. Адам передал его Ханоху, Ханох – Шему, Шем – Аврааму, Авраам – Ицхаку, Ицхак – Яакову. Яаков взял его с собой в Египет и передал своему сыну Йосефу. После смерти Йосефа все его имущество хранилось во дворце фараона. Йитро, тесть Моше, был одним из египетских магов. Он обнаружил этот посох во дворце фараона, увидел начертанные на нем знаки и страстно захотел взять его себе. Ему удалось унести его, и он воткнул его в землю в своем саду. После этого ни один человек не мог приблизиться к посоху до тех пор, пока Моше не пришел в страну Мидьян, не вошел в сад Йитро и не обнаружил посох. Моше прочитал начертанные на нем знаки, протянул к нему руку и взял его. Когда Йитро это увидел, он сказал: "Этому человеку суждено избавить Израиль от египетского рабства". Поэтому он и дал Моше в жены свою дочь Ципору.
В Торе сказано: "А затем пришли Моше и Агарон к фараону и сказали: "Так сказал Г-сподь, Б-г Израиля: "Отпусти народ Мой, чтобы он совершил Мне праздник в пустыне""" (Шмот, 5,1). Но где были в это время старейшины Израиля? Если бы они были поблизости, Моше непременно взял бы их с собой к фараону, – ведь именно так повелел ему Всевышний: "И пойдешь ты и старейшины Израиля к царю Египта..." (Шмот, 3,18). Наши мудрецы учат: Моше и Агарон взяли их с собой, но они боялись фараона и поодиночке или по двое отставали по дороге. Когда Моше и Агарон подошли к дворцу фараона, ни одного из старейшин с ними уже не было, поэтому в Торе и сказано: "А затем пришли Моше и Агарон..." Старейшины к этому моменту попросту разбежались. Тогда Всевышний сказал им следующее: "Вот как вы поступили теперь! Увидите – вам придется заплатить за свое малодушие". Как же они за него заплатили? Когда Моше, Агарон и старейшины Израиля поднимались на гору Синай, чтобы получить там Тору и заповеди, Всевышний повелел старейшинам вернуться обратно, как рассказывает Тора: "А старейшинам сказал: "Ждите нас здесь, доколе мы не возвратимся к вам"" (Шмот, 24,14).
В Торе сказано: "А затем пришли Моше и Агарон к фараону и сказали: "Так сказал Г-сподь, Б-г Израиля: "Отпусти народ Мой, чтобы он совершил Мне праздник в пустыне""" (Шмот, 5,1). Рав Хия бар Ава учил: "Это был день годовщины коронации фараона. Все цари Востока и Запада собрались в его дворце, принесли ему в дар короны и увенчали его ими, провозгласили его повелителем мира и покровителем всех других царей. Как раз тогда, когда цари возлагали короны на голову фараона, Моше и Агарон подошли к воротам его дворца. Слуги сказали фараону: "У входа во дворец стоят два старца". Фараон велел провести их к нему. У дворца фараона были четыреста входов, и у каждого из них сидели львы, медведи и другие хищные животные. Никто не мог войти во дворец, не накормив этих хищников мясом. Но когда к воротам подошли Моше и Агарон, звери окружили их и стали лизать им ноги. Они проводили Моше и Агарона до покоев фараона. Цари, находившиеся рядом с фараоном, увидели, что Моше и Агарон похожи на ангелов Всевышнего, что они высоки ростом как ливанские кедры, что глаза их сверкают как звезды, а от лиц исходит сияние, подобное солнечному. В руке у Моше был посох Всевышнего, на котором было начертано Его Имя, а слова его были подобны грому. Царей охватил великий страх, они сняли с голов своих короны и пали ниц перед вошедшими. Фараон сидел на своем троне и смотрел на Моше и Агарона. Он ждал, что они увенчают его короной или вручат приветственные грамоты, однако они даже не обратились к нему с приветствием. Он спросил их: "Кто вы?" Они ответили: "Мы посланники Всевышнего". Фараон спросил: "Что вам нужно?" Они ответили: "Так сказал Г-сподь, Б-г Израиля: "Отпусти народ Мой, чтобы он совершил Мне праздник в пустыне"". Фараон разгневался и спросил: "Кто такой Всевышний, чтобы я послушался Его и отпустил Израиль? Впрочем, подождите – я справлюсь в своих книгах". Он отправился в свою сокровищницу и достал хранившийся там список богов. Там значились боги Моава, боги Аммона, боги Цидона и так далее, – но Имени Всевышнего он там не обнаружил. Фараон вернулся и ответил: "Я искал Имя вашего Б-га, но не нашел Его"".
Рабби Леви учил: "С чем можно сравнить тщетные поиски фараона? С историей когена, у которого был глупый слуга. Когда коген, не предупредив слугу, отправился в далекое путешествие, тот не нашел ничего лучшего, чем искать своего господина на кладбище, куда когенам вообще запрещено заходить. Слуга начал спрашивать посетителей кладбища: "Не видели ли вы моего господина?" Те спросили его: "Кто же твой господин?" "Такой-то, коген", – ответил слуга. "Глупец, – сказали они ему, – когена ты ищешь на кладбище?" Именно так ответили Моше и Агарон фараону: "Глупец, ты ищешь Живого среди мертвых? Боги, о которых ты говоришь, мертвы, а наш Г-сподь – олицетворение жизни и Царь Вселенной". Фараон спросил: "Ваш Б-г – молод или стар Он? Сколько Ему лет? Сколько городов Он взял? Сколько стран покорил? Сколько лет назад Он взошел на престол?" Они ответили: "Всевышний и мощь Его наполняют весь мир. Он существовал до Сотворения мира и будет существовать всегда. Он создал и тебя и дал тебе живую душу". Фараон спросил: "Расскажите, что Он совершил". Они ответили: "Он создал небо и землю, Его голос высекает пламя, сокрушает горы и дробит скалы, лук Его – огонь, стрелы – языки пламени, копье Его – огненный факел, щит Его – облака, меч Его – молния. Он создает горы и холмы, покрывает небо тучами, посылает на землю дождь и росу, выводит траву из под земли, наполняет плоды соком, порождает жизнь и выводит младенца из материнской утробы, низвергает царей и сажает новых царей на их место". Фараон ответил: "Весь ваш рассказ лжив. Это я – властелин мира, я сам создал себя и реку Нил". Затем фараон созвал египетских мудрецов и спросил их: "Знакомо ли вам Имя их Б-га?" Те дали уклончивый ответ (который приводится в книге пророка Йешайи (Йешайя, 19,11): "Мы слышали, что Он – "сын мудрецов, потомок царей Востока"". Тогда разгневанный фараон дал Моше и Агарону окончательный ответ: "Я ничего не знаю о вашем Б-ге, кто Он, "чтобы я послушал Его голоса и отпустил Израиль"".
В Торе сказано: "И сказал им царь Египта: "Зачем, Моше и Агарон, отвлекаете вы народ от дел его? Ступайте к трудам свои!"" (Шмот, 5,4). Рабби Йегошуа бен Леви учил: "Колено Леви (к которому принадлежали Моше и Агарон) было освобождено от тяжелой работы. Фараон сказал: "Не оттого ли, что вы освобождены от работы, вы требуете еще: "Уйдем мы на три дня пути в пустыню и принесем жертву Г-споду!"" (Шмот, 5,3) Раз так – идите и работайте".
В Торе сказано: "Пусть тяготеет работа над этими людьми" (Шмот, 5,9). Тора рассказывает, что евреи сохранили древние книги, рассказывавшие о грядущем освобождении, и одной из их немногих радостей в Египте было чтение этих книг по субботам, когда они не работали. Но фараон сказал: "Пусть тяготеет работа над этими людьми, и да занимаются ею, и да не увлекаются пустыми речами". То есть: пусть не читают себе в утешение свои книги и не отдыхают в субботу.
В Книге Притч сказано: "Весь свой гнев изливает глупый, а мудрый подавляет его в себе" (Мишлей, 29,11). Это относится к фараону, который смеялся над словами Всевышнего, ибо считал, что чудеса, совершенные Моше и Агароном – обычное колдовство. Поэтому он и просил своих слуг повторить эти чудеса. Чтобы опровергнуть слова фараона, Всевышний сказал: "Недостаточно, чтобы змей (в который Агарон превратил свой посох) проглотил змеев (в которых превратили свои посохи египтяне) – ведь и в природе змей поглощает змея. Поэтому пусть змей Агарона превратится обратно в посох и лишь затем проглотит змеев египтян".
В Торе сказано: "Но посох Агарона проглотил их посохи" (Шмот, 7,12). Рабби Элазар учил: "Произошло двойное чудо – змей превратился обратно в посох и проглотил их. Когда фараон увидел это, он испугался и сказал: "А ведь если бы он велел посоху проглотить меня и мой трон, тот немедленно исполнил бы приказание"". Рабби Йоси сын рабби Ханина учил: "С посохом произошло еще одно замечательное чудо: хотя он проглотил все остальные посохи, брошенные на землю, а их было великое множество, он не стал толще".
Всевышний наказал Египет, обрушив на него Свои многочисленные удары, точно так же, как земной царь наказывает возмутившуюся провинцию. Что земной царь делает вначале? Он посылает в эту провинцию войска и те окружают ее. Затем они перекрывают доступ воды в провинцию. Если провинция покоряется – прекрасно. Если нет – он подвергает ее бесчестью. Если этого мало, он подвергает ее население массовым наказаниям. Если она и теперь не покоряется, он обстреливает ее стрелами. Если и этого недостаточно, он бросает против нее наемные армии. Если провинция и теперь не покоряется, он начинает метать в нее огненные стрелы. Если этого мало, он забрасывает ее каменными ядрами. Если провинция не покоряется и теперь, он побуждает иностранные державы пойти на нее войной. Если население провинции продолжает бунтовать, он заключает его в тюрьмы. Если оно покоряется – прекрасно. Если нет – он казнит всех важных людей провинции.
Точно так же действовал и Всевышний. Вначале Он перекрыл источники вод – "вода, что в реке (Ниле), превратилась в кровь". Поскольку египтяне не уступили, Всевышний подверг их бесчестью – наполнил весь Египет лягушками, кваканье которых было для египтян невыносимым. Поскольку египтяне не раскаялись, Он обстрелял их стрелами – наполнил Египет вшами, которые проникали в тела египтян как стрелы. Поскольку египтяне не раскаялись, Он послал против них "наемников" – хищных зверей. Поскольку египтяне не раскаялись, Он подверг их суровому наказанию – мору, поразившему египетский скот. Поскольку египтяне не покорились, Он поразил их "огнем" – страшными нарывами. Поскольку они и теперь не покорились, Он забросал их "каменными ядрами" – страшным градом. Не хватило и этого – Он послал против них "враждебную державу" – армаду саранчи. Не покорились и после этого – Он подверг их заключению – обрушил на Египет абсолютную темноту. Когда они не покорились и на этот раз, Он поразил всех значительных египтян – их первенцев.
Почему вначале Всевышний превратил воду в кровь? Потому, что фараон и египтяне поклонялись Нилу как богу. Всевышний сказал Моше: "Иди и порази их божество у них на глазах". Все жидкости в Египте превратился в кровь – даже слюна, вытекающая изо рта египтянина. Недаром говорится: "Чтобы устрашить жреца, ударь его идол". Прежде чем наказать провинившийся народ, наказывается его божество.
В Торе сказано: "И сказал Моше Агарону: "Возьми посох твой и простри руку твою на воды египтян: на реки их..." (Шмот, 7,19) Тора употребила слово "реки" – во множественном числе, хотя в Египте есть лишь одна река, – чтобы подчеркнуть, что все водные источники наполнились кровью. Далее в Торе сказано: "...и на всякое стечение вод" – чтобы подчеркнуть, что даже вода в кувшине и слюна, вытекающая изо рта египтянина, превратилась в кровь. Недаром в заключение Тора говорит: "И будет кровь по всей земле египетской".
Рав Авин Галеви учил:
"Превращение Всевышним воды в кровь в Египте обогатило евреев. Каким образом? Вся вода, принадлежавшая египтянам, превратилась в кровь. Даже если египтянин и еврей жили в одном доме и в нем находился резервуар с водой (которая отчасти принадлежала еврею и оттого не превратилась в кровь), стоило египтянину зачерпнуть из^его воды, как она превращалась в кровь, в то время, как еврей мог спокойно пить из этого резервуара воду. Даже если египтянин пытался напиться воды из рук еврея, он все равно пил кровь. Даже если они т:ли вместе из одной чаши, еврей пил воду, а египтянин – кровь. Добыть воды египтянин мог одним-единственным способом – приобретя ее за деньги у еврея, ибо в таком случае она не превращалась в кровь. Таким образом евреи в Египте разбогатели".
В Торе сказано: "И на тебя, и на народ твой, и на всех рабов твоих подымутся лягушки" (Шмот, 8,29). Рав Аха учил: "Слова Торы "и на тебя..." указывают, что если, когда фараон пил воду,
одна-единственная капля проливалась ему на грудь, она превращалась в лягушку". Рабби Йоханан учил: "В любом месте, где на землю проливалась хоть одна капля воды, появлялась лягушка". Хизкия сын Рабби учил: "Если согласиться с этой формулой, получится, что лягушки не появились в домах богатых людей, построенных из мрамора и имевших мозаичные полы. Но они появились и там. Они поднимались из-под земли и обращались к мрамору: "Расступись, дай мне пройти и исполнить волю Создателя". Мрамор раскалывался, лягушки проникали внутрь домов и кастрировали египтян".
В Торе сказано: "Возьмите полные горсти ваши пепла из печи, и пусть бросит его Моше в небо на глазах фараона" (Шмот, 9,8). Казнь, в рамках которой Всевышний покарал египтян нарывами, сопровождалась великими чудесами. Моше и Агарон взяли по пригоршне пепла из печи, Агарон передал свою пригоршню Моше, и руки Моше вместили обе пригоршни. Человек не в состоянии послать стрелу в небо даже на сто локтей. Моше подбросил вверх почти невесомый пепел, – и он поднялся в Небеса прямо к Престолу Всевышнего.
Рабби Йоханан учил: "Когда Всевышний наслал на египтян саранчу, истребившую их посевы, они решили (по крайней мере) собрать этих насекомых, сварить их и наполнить ими бочки. Всевышний сказал: "Злодеи, из казни, которую Я на вас наслал, вы хотите извлечь пользу?" После того, как казнь завершилась, Всевышний "обратил ветер западный, очень сильный, и вытеснил ее (саранчу) в море Суф, не осталось ни одной саранчи во всей области египетской" (Шмот, 10,19). Тора подчеркивает: "не осталось ни одной саранчи" – даже те, которыми уже были наполнены сосуды, ожили и улетели"".
В Торе сказано: "И была густая тьма по всей земле египетской три дня" (Шмот, 10,22). Рабби Авдимай учил: "Эта тьма была во много раз гуще обычной".
В Торе сказано: "И никто не вставал со своего места три дня" (Шмот, 10,22). В течение трех этих дней тот, кто сидел – не мог встать, тот, кто стоял – не мог сесть, тот, кто нагнулся – не мог разогнуться.
В течение трех дней одно и то же облако создавало тьму для египтян и свет для евреев. Евреи свободно входили в дома египтян и видели, что в них находится. Поэтому когда Всевышний повелел им: "Выпросите каждый у ближнего своего... вещей серебряных и вещей золотых" (Шмот, 11,2), евреи заходили к египтянам и говорили (каждый своему соседу): "Одолжи мне такой-то имеющийся у тебя предмет". Если египтянин отвечал: "У меня его нет", еврей говорил ему: "Я знаю, что он у тебя есть, он лежит там-то и там-то". Египтяне говорили между собой: "Если бы евреи хотели обмануть нас, то просто забрали бы этот предмет во время тьмы, и мы бы ничего не заметили" – и потому отдавали его.
В Торе сказано: "У всех сынов Израиля был свет в их жилищах" (Шмот, 10,23). Здесь говорится "в их жилищах", а не "в земле Гошен" (где они жили), чтобы подчеркнуть, что всюду, куда входил еврей, с ним вместе входил и свет, освещавший даже самые скрытые и удаленные места.
Для чего наслал Всевышний тьму на Египет? Потому, что среди евреев были недостойные люди, нашедшие себе влиятельных египетских покровителей, которые доставили им богатство и высокое положение. Эти евреи не хотели уходить из Египта. Всевышний сказал: "Если Я открыто покараю их (смертной казнью), египтяне решат, что Я обращаюсь с евреями точно так же, как с ними самими". Поэтому Он наслал на Египет трехдневную тьму, чтобы евреи могли (тайно) похоронить своих умерших собратьев, не привлекая внимания врагов.
В Торе сказано: "Я поражу всех первенцев в земле египетской" (Шмот, 12,12). После того, как Моше провозгласил последнюю казнь (смерть первенцев), некоторых египтян охватил страх, остальные же не обратили внимания на предупреждение. Те, кто испугались за своих первенцев, приводили их к евреям и оставляли ночевать в еврейских домах. Но когда наступила полночь (момент, когда Всевышний убил всех первенцев Египта), оказалось, что не спаслись и те, кто находился в еврейских домах. Всевышний посетил их, однако умертвил только египтян, оставив евреев в живых. Когда евреи проснулись и обнаружили лежащих рядом с ними мертвых египтян, они произнесли такие слова: "В полночь встану я – благодарить Тебя за справедливый суд" (Тегилим, 119,62).
В Торе сказано: "И над всеми богами египетскими совершу расправу" (Шмот, 12,12). Рабби Йоханан учил: "В тот момент, когда Моше провозгласил эту казнь, ангел-хранитель Египта был отправлен в далекое путешествие. Всевышний сказал ему: "Я отнимаю у тебя твои полномочия" – как сказано в книге пророка Йешайи: "И будет в тот день: накажет Г-сподь воинство небесное в Небесах" (Йешайя, 24,21). В этот самый час у ангела-хранителя Египта были отобраны полномочия и он был назначен хранителем ада".
В книге пророка Зехарии сказано: "Это двое сыновей елея (помазанные), стоящие возле Владыки всей земли" (Зехария, 4,14). Рав Леви учил: "Всевышний долго ждал появления людей, достойных того, чтобы ради них спасти еврейский народ, – но не находил, пока не появились Моше и Агарон. С чем это можно сравнить? С царем, который хотел жениться на некоей женщине. Советники спросили царя: "Для чего ты женишься на ней, ведь она бедна, у нее нет ничего, кроме пары серег?" Однако царю и этого было достаточно. На аналогичный вопрос Всевышний ответил: "Для избавления Израиля достаточно заслуг Моше и Ага-рона". Поэтому в Торе и сказано столько раз: "И обратился Всевышний к Моше и Агарону"".
В тот самый день, когда евреи вышли из Египта, они сделали себе обрезание – и взрослые, и дети. Они брали кровь, пролитую при обрезании, а также кровь пасхальной жертвы, и обмазывали ими дверные притолоки своих домов. Как известно, Всевышний поражал дома египтян, когда же Он видел на дверной притолоке кровь обрезания и кровь пасхальной жертвы, Его переполняла жалость к еврейскому народу, как сказано в Писании: "Я увидел тебя, попранную, в крови твоей, и Я сказал тебе: "В крови своей живи"" (Йехезкелъ, 16,6).
В Торе сказано: "И пошли, и сделали сыны Израиля – как повелел Г-сподь Моше и Агарону, так и сделали" (Шмот, 12,28). Вот как было дело: Всевышний поражал первенцев Египта, а Израиль исполнял все, что Всевышний ему указал. С чем можно сравнить в этот момент Всевышнего и Израиль? С царем, который взял с собой сына и со своим флотом отплыл в море. Когда пиратские корабли окружили его корабль, он велел сыну подготовить праздничный пир в честь победы. Пока сын готовил пиршество, царь сражался с пиратами. Так Всевышний убил всех первенцев Египта, а Израиль начертал на дверях домов Его Имя.
В Торе сказано: "И был великий вопль в Египте, ибо не было дома, где не было бы мертвеца" (Шмот, 12,30). Из этих слов Торы мы учим, что все старшие дети египтянина от разных женщин считались первенцами – как сыновья, так и дочери. Из всех первенцев осталась в живых только Батья, дочь фараона (спасшая в свое время Моше), – ибо у нее был замечательный адвокат – сам Моше.
Где бы не находились в это время первенцы египтян – даже в далеких странах, – все они умерли в одно и то же время. Вместе с ними умерли и первенцы всех других народов, находившихся тогда в Египте.
В Торе сказано: "Г-сподь поразил всех первенцев в земле египетской" (Шмот, 12,29). Рабби Шимон учил: "Велико значение мира – мы ясно видим это, поскольку Всевышний и в мирное время, и на войне действует не так, как смертный царь. Смертный царь идет на войну во главе огромных армий, окруженный тысячами людей. А с мирной миссией он отправляется один – без армии. Всевышний поступает наоборот. Когда Он идет с миром, Его окружает огромная армия, как сказано в книге пророка Даниэля: "Тысячи тысяч служат Ему" (Даниэль, 7,10). Но на войну Он отправляется один, как сказано в книге пророка Йешайи: "Один топтал Я в давильне, и не было со Мной никого" (Йешайя, 63,3). Из этого мы учим, что и египтян Всевышний поразил один. Поэтому в Торе и сказано: "Г-сподь поразил всех первенцев...""
Рабби Йегуда учил: "В течение всей той ночи (когда Всевышний поражал первенцев Египта) евреи пировали, радовались и громко прославляли Всевышнего. В это же время египтяне плакали во весь голос, жалуясь на посланное им неожиданно страшное наказание. Поэтому в Торе сказано: "И был великий вопль в Египте, ибо не было дома, где не было бы мертвеца"" (Шмот, 12,30).
Слова Торы – "И был великий вопль в Египте" – учат нас, что египтяне увидели, как статуи их богов раскалываются на куски и падают на землю у них на глазах. В этот момент фараон с горьким плачем поднялся со своего ложа и вместе со своими советниками отправился к дому Моше. Плача, фараон обратился к Моше с такими словами: "Моше, друг мой! Пожалуйста, помолись за меня Всевышнему, – а то в Египте не останется ни одного человека". Но Моше ответил: "Я не могу выйти (из дома и помолиться за тебя), поскольку Всевышний приказал нам: "А вы не выходите никто за двери дома своего до утра"" (Шмот, 12,22).
Множество чудес совершил Всевышний ради Израиля. Он убил не только первенцев египтян, но и первенцев среди их скота и даже первенцев пленников, захваченных египтянами в других странах и насильно приведенных в Египет. Почему были поражены первенцы пленников? Потому, что если бы этих пленников, сидевших в египетских тюрьмах, спросили: "Хотите ли вы выйти на свободу при условии, что Израиль будет освобожден?" – все они ответили бы: "Пусть мы всю жизнь проведем в тюрьме – лишь бы и Израиль остался в рабстве". За это и покарал их Всевышний.
В Торе сказано: "В полночь Г-сподь поразил всех первенцев в земле египетской, от первенца фараона, который должен сидеть на престоле его, до первенца узника, находившегося в темнице, и все первородное из скота" (Шмот, 12,29)..Рассказывают притчу о царе, который порадовал своего сына тем, что истребил его врагов. Перед этим царь сказал: "Пусть все те, кто любят меня, радуются вместе с моим сыном. А все те, кто враги мне, погибнут вместе с его врагами". Так Всевышний, освободив и осчастливив Израиль, сказал: "Пусть те, кто любят моего сына, придут и радуются вместе с ним". Достойные жители Египта пришли к евреям, справили с ними Песах и затем вместе с ними же вышли из Египта, как сказано в Торе: "Вышла с ними многочисленная толпа иноплеменников" (Шмот, 12,38). А все те, кто не хотел освобождения Израиля, погибли вместе со своими первенцами: как сказано в Книге Псалмов: "И поразил Он всех первенцев в стране их" (Тегилим, 105,36). Как рассказывает Тора, "был великий вопль" и толпы египтян собрались, чтобы убить фараона. Египтяне торопили евреев, требуя, чтобы они немедленно ушли из страны, но они читали Галлелъ и не слушали египтян. Тогда фараон приказал своим солдатам: "Пойдите и поторопите Моше и Аг арона". Однако Всевышний сказал им: "Вы хотите изгнать моих сыновей в ночном мраке? Нет, они уйдут не ночью, а открыто, при дневном свете!" В это время евреи рассеялись по всему Египту и, в соответствии с указанием Всевышнего, переданным через Моше, "выпросили каждый у ближнего своего... вещей серебряных и вещей золотых". А сам Моше в эти часы занимался поисками останков Йосефа (которые необходимо было перенести в Эрец Исраэль), а также принадлежностей для Мишкана, изготовленных еще Яаковом.
Рав Йегуда учил от имени Шмуэля: "Йосеф собрал в Египте все золото мира, как сказано в Торе: "И собрал Йосеф все серебро, какое нашлось в земле египетской и земле кнаанской, за хлеб..." (Берешит, 47,14) Но из этих слов Торы следует только, что он собрал все ценности Египта и Кнаана, – откуда мы знаем, что в Египет попали и ценности других стран? Потому, что в Торе сказано еще: "И из всех стран приходили в Египет покупать у Йосефа, ибо усилился голод по всей земле" (Берешит, 41,57). Когда евреи вышли из Египта, они унесли это золото и серебро с собой, как сказано в Торе: "И обобрали он Египет" (Шмот, 12,36). Рав Йоси говорил: "Они оставили Египет как пустую крепость, в которой нет никаких запасов". Рабби Шимон бен Лакиш говорил: "Как море, в котором не осталось рыбы". Сокровища Египта оставались в Эрец Исраэль до времен царя Реха-вама, сына Шломо, когда фараон Шишак пошел войной на Израиль, дошел до Иерусалима и забрал их обратно, как сказано в Книге Царств: "И взял (Рехавам для Шишака) сокровища дома Г-сподня и сокровища царского дома" (Млахим 1, 14,26). Затем пришел Зерах, царь Эфиопии, и отнял сокровища у Шишака. Затем Аса, царь Иудеи, отнял их у Зераха и передал Гададремону, сыну Табермона. Аммонитяне отняли сокровища у Ґададремона, сына Табермона. Йегошафат, царь Иудеи, отнял их у аммонитян. Они хранились у царей Иудеи до времен царя Ахаза, когда царь Ассирии Санхерив отнял их у него. Царь Хизкия отнял их у Санхерива, и они хранились у царей Иудеи до времен Цидкии. Затем пришли вавилоняне и забрали их у Цидкии. Персы отняли их у вавилонян, а греки у персов. Затем пришли римляне и отняли их у греков. С тех пор и до сего дня сокровища хранится в Риме".
В Торе сказано: "И взял Моше кости Йосефа с собой" (Шмот, 13,19). Наши мудрецы учат: "Смотрите, насколько дороги были для Моше заповеди Всевышнего! В то время, когда все остальные евреи охотились за золотом и серебром, он был занят исполнением заповеди".
Откуда знал Моше, где похоронен Йосеф? Еще была жива Серах, дочь Ашера, принадлежавшая к поколению, пришедшему с Лаковом в Египет. Моше отправился к ней и спросил: "Не знаешь ли ты, где находятся останки Йосефа?" Она ответила: "Египтяне изготовили для них металлический гроб и погрузили его в Нил, чтобы воды реки стали благословенными. Кроме того, колдуны и маги фараона сказали ему: "Если ты хочешь, чтобы этот народ никогда не покинул Египет, спрячь останки Йосефа. Если они не найдут их, то не смогут уйти отсюда"".
Моше отправился на берег Нила и закричал: "Йосеф! Йосеф! Пришло время исполнения обещаний, данных Всевышним, пришло время исполнить клятву, данную тебе народом Израиля. Прояви почтение к Всевышнему и народу Израиля. Не задерживай Всевышнего. Не задерживай Израиль и Облака Славы. Если ты покажешься, – мы с радостью исполним данную тебе клятву. Если нет, – мы будем свободны от нее". В ту же минуту на поверхности появился гроб с останками Йосефа. Он плыл как легкая тростинка (хотя был сделан из тяжелого металла), и Моше забрал его с собой.
Рабби Натан придерживался другого мнения. Он считал, что Йосеф был похоронен в одной из египетских царских гробниц.
По его словам, Моше подошел к гробницам и закричал: "Йосеф! Пришло время исполнения клятвы, данной Всевышним еврейскому народу о том, что Он освободит его. Пришло время исполнения клятвы, которую ты наложил на Израиль. Если ты покажешься – мы исполним ее. Если нет, – мы будем свободны от нее". В ту же минуту затряслась земля, на поверхности появился гроб Йосефа, и Моше взял его с собой.
В течение всех долгих лет странствий по пустыне гроб (арон) Йосефа и Арон га-кодеш Всевышнего двигались рядом друг с другом. Те, кто их видели, спрашивали, что представляют собой эти два арона? Им отвечали: в одном из них находятся останки мертвого, в другом – Шхина. Они изумлялись: "Что может быть общего между ними?" Им отвечали: "Вполне достаточно того, что один в точности выполнял указание Другого".
С чем можно сравнить историю останков Йосефа? В качестве примера приводят такую притчу. Разбойники забрались в винный погреб, открыли бутылку с вином и принялись распивать ее. Владелец погреба увидел их и сказал: "Надеюсь, что вы получили удовольствие от вина? Прекрасно. Теперь поставьте пустую бутылку на место". Так Всевышний обратился к коленам Израиля: "Вы продали Йосефа – теперь верните на место его останки".
В Торе сказано: "И отправились сыны Израиля из Раамсеса в Сукот" (Шмот,
12,37). Эти пункты разделяет расстояние в
В Торе сказано: "Вышла с ними также многочисленная толпа иноплеменников" (Шмот, 12,38). Этих иноплеменников было очень много – два миллиона четыреста тысяч человек. Они вели с собой огромные ста; а крупного и мелкого скота.
В Торе сказано: "И испекли они тесто, которое вынесли из Египта, лепешками мацы, ибо оно еще не вскисло, потому что они были изгнаны из Египта и не могли медлить, и даже пищи не приготовили себе" (Шмот, 12,39). Евреи отрезали куски от теста, которое вынесли из Египта, раскатывали их в лепешки и клали себе на голову, – и они испекались на солнце. Этих лепешек вдосталь хватило им до 15 Ияра, – при том, что у них не было других припасов. Тора упоминает об этом, чтобы еще раз прославить Израиль, – ведь евреи не спросили Моше: "Как же отправимся мы в пустыню, не сделав запасов на дорогу?" Об этом же говорит Писание: "Иди и возгласи так, чтобы слышал Иерусалим, говоря: "Так сказал Г-сподь: "Я помню о благосклонности ко Мне в юности твоей, о любви твоей, когда ты была невестою, шла за Мной по пустыне, по земле незасеянной""" (Йирмея, 2,2).
В Торе сказано: "И побежал Эсав ему (Яакову) навстречу, и обнял его, и пал на шею его, и целовал его" (Берешит, 33,4). Согласно традиции, в тексте Торы над всеми буквами слова "целовал" (ваишакегу) стоят специальные точки. Наши мудрецы учат: "Эсав сказал: "Я убью Яакова не стрелой из лука, я сам загрызу его и выпью его кровь"". Поэтому слово ваишакегу следует читать несколько иначе (буква "к" должна быть представлена еврейской буквой каф, а не куф) – так, что оно означает не "целовал", а "кусал".
С того дня, как появилось основанное Эсавом царство Эдом, поглотившее древние Вавилон, Мидию и Грецию, его главной задачей было преследование Израиля всеми способами, которые использовали его предшественники. Эдом разрушил наш святой Храм, сжег Иерусалим и другие города Иудеи. Большая часть нашего народа стала по его милости пищей для птиц небесных.
Всех остальных евреев он изгнал и рассеял по все концам света. С тех пор не было у нас ни одного дня покоя, ни одного дня передышки, ни одного дня, который не принес бы нам новой беды.
Однако этого нашим врагам было мало. Они преследовали нас и такими способами, к которым не прибегали их предшественники. Увы, Эдом – самое гнусное, злодейское государство на свете, в отличие от древних держав не знающее, что такое достоинство, честь и слава. Ему недостаточно меча, копья и стрелы – оно вонзает в нас свои клыки, как дикое животное, и именно таким образом оно стремится нас уничтожить.
В эпоху владычества Эдома возобновилось бедствие, которое мы называем "кровавым наветом". Эдомитяне – вечно жаждущий крови народ, являющийся прямым потомком Эсава. Свои клыки он опробовал на Израиле – народе, питающем глубокое отвращение к крови. Именно на нас он возвел кровавый навет – обвинил нас в том, что мы похищаем его сыновей и дочерей, чтобы на их крови замесить свою мацу, свой пасхальный "хлеб бедности".
Этот навет стоил нашему народу в течение многих поколений настоящих потоков крови. Враги пытались превратить наш величайший праздник в величайшую трагедию. Всякий раз, когда евреи в изгнании, в странах Эдома, усаживались за праздничный стол, чтобы хотя бы на короткое время сбросить с себя цепи рабства и должным образом провести праздник освобождения, в их сердце гнездилась страшная мысль: что замышляют сейчас наши враги.
Мы не прекратили праздновать свой праздник, радость освобождения не исчезла. Однако мы вынуждены были выставлять сторожей в лейл шимурим – ночь, когда нас оберегает Всевышний, чтобы они охраняли нас от врагов и срывали их замыслы. А когда эти злодеи укрепились, мы приняли адские мучения и предпочли быть сожженными на костре, – только бы не прекратился наш праздник.
Таз (выдающийся комментатор Шулъхан аруха) писал: "В наше время принято не использовать красное вино для четырех бокалов в Песах из-за наветов, возведенных на нас за наши многочисленные грехи". Однако мы никогда не прекращали праздновать Песах и всегда выполняли заповедь о четырех бокалах вина.
Много раз Всевышний обламывал зубы диким зверям – нашим врагам, спасал нас от них, так что они уходили посрамленными. Однако в большинстве случаев их зубы ломались лишь после того, как вонзались в наше тело и разрушали наши жилища в многочисленных странах изгнания. Это бедствие – кровавый навет – распространялось из страны в страну и дошло даже до арабских стран. Кровь Эсава струилась в жилах всех народов, и все они жестоко нас преследовали.
Враги избрали дни праздника Песах и, прежде всего, пасхальную ночь для осуществления своих злодейских замыслов. Они объединялись и устраивали "трапезы", пищей для которых были наша плоть и наша кровь. Все – взрослые и дети, ученые и невежественные люди, цари и их министры, кардиналы и простые священники, и, конечно, сброд, который присоединялся к ним. Лишь немногие отваживались поднять голос против собственного народа и совершаемых им злодейств. Да не забудет Всевышний все то, что совершили злобные потомки Эсава, – и да не смолчит Он, видя нашу пролитую кровь!
Цари, министры, кардиналы и священники в Риме и Греции, Британии и Италии, Франции и Германии, России и Польше, многих других странах Европы, в Сирии и Египте, а также власти Хеврона, Иерусалима и обеих Галилей – все они сохраняли рабскую душу, так что власть, богатство и покой не могли превратить их в свободных людей. Тщетно пытались они уничтожить евреев-изгнанников, живших в их странах, унизить, разорить, измучить, довести их до отчаяния. Но даже доведенные до рабского состояния, евреи оставались свободными людьми, а их гонители продолжали мучиться от зависти.
Наше ощущение свободы достигает апогея в Песах, а также в дни, предшествующие празднику и следующие за ним, – ведь именно тогда вывел нас Всевышний из Египта и сделал свободными людьми – до самой глубины души. Самый страшный угнетатель может коснуться только тела, – душа остается при этом нетронутой. Еврей, попавший в беду, переводит свой взгляд с сиюминутной действительности, которая его окружает, на иную, истинную реальность, заново вспоминает, как Всевышний вывел его из Египта, – и это позволяет ему сбросить узы рабства. Он усаживается за пасхальный царский стол в ночь Седера, лицо его излучает свет свободы, и он от всего сердца поет хвалу Царю Вселенной.
Именно этому часу, когда еврей – всякий раз заново – вкушает истинную свободу, завидовали цари и вельможи, которым такой час никогда не выпадал. Одного этого часа было достаточно еврею, чтобы стойко преносить мучения в течение всего года. В повседневной горечи он улавливал вкус кануна Песаха и снова готовился вкусить пасхальной свободы.
Власть и могущество земных завистников имеют предел. Каждое государство имеет соседей, все они ненавидят друг друга и грозят друг другу уничтожением. Один царь побеждает другого, а затем сам оказывается побежденным. Свобода для одного всегда оказывается рабством для другого. Иначе обстоит дело у нас. Наша свобода, наше царство не наносят ни малейшего ущерба другим людям. Чем больше свободных людей, тем более свободен каждый из них. Поэтому мы приглашаем всех без исключения разделить с нами нашу свободу – всех людей и все народы, чтобы один народ не поднял оружие против другого. Ведь свобода изначально дана каждому человеку, и каждая душа благословлена Всевышним.
"Каждый, кто голоден – пусть придет и ест. Каждый, кто нуждается, – пусть разделит с нами пасхальную трапезу", – говорит Агада. Именно в этом призыве и состояла наша вина. Именно он и пробудил такие зависть и ненависть. Именно так возник кровавый навет.
Поскольку источником ненависти была зависть, ее разделяли с невеждами и мудрецы, и самые просвещенные люди. Более того, именно они становились инициаторами наших бедствий.
Сброд и невежды только присоединялись и ним, привлеченные запахом крови. Ибо мудрость и знание в сочетании с рабским сознанием становятся источником зависти и ненависти даже легче, чем глупость и невежество.
Кровавый навет и бедствия, которые постигли в связи с ним Израиль, берут начало в сочинениях древнегреческих мудрецов. После того, как греки были разбиты Хасмонеями, священниками, служившими Всевышнему, они изобрели этот навет. Римляне позаимствовали его у них так же, как заимствовали традиции других народов, распространили его во всех провинциях своей империи и передали его своим потомкам вплоть до нынешних поколений. Вот что рассказывали греки, разбитые Хасмонеями, о евреях (рассказ приводится по книге Иосифа Флавия "Против Апиона").
"Антиох обнаружил во внутренней части Храма человека, возлежащего на ложе, и рядом с ним – накрытый стол со всякими лакомствами, деликатесами, приготовленными из рыбы и птицы... Евреи из года в год, в заранее установленные сроки, похищают грека, откармливают его всевозможными лакомствами, а затем отводят в город, умервщляют там и приносят в жертву согласно своим законам и обычаям при стечении ликующего народа. Затем убитого грека бросают в один из колодцев".
А вот навет, сочиненный известным греческим ученым Демокритом: "Раз в семь лет евреи похищают иноземца и приносят его в жертву, разрывая его тело на множество частей".
Даже Сократ рассказывал, как "пьяные евреи в Пурим убили иноверца и повесили его на дереве вместо Гамана".
Да не забудет Всевышний их мудрости и их ненависти!
Когда ненависть к евреям распространилась по всем странам, и наветы стали быстро множиться, историки и хроницисты уже не в состоянии были рассказывать о каждом из них в отдельности. Эти наветы стали уделом евреев буквально повсюду. Не в состоянии и мы рассказать о всех них – как они описаны в еврейских и нееврейских книгах. Приведем лишь несколько наиболее известных примеров кровавых наветов, – хотя это и ничтожно мало.
В 4904-м (1144-м) году выкрест Теобальд Кембриджский "засвидетельствовал" в английском городе Норвиче, что европейские евреи из года в год "организовываются" для того, чтобы в честь праздника Песах принести в жертву христианского ребенка, и что в этом году жребий (быть убитым) выпал именно на ребенка из этого города. Во главе церкви стояли злейшие враги евреев. Они ухватились за это "свидетельство", объявили убитого ребенка "святым" и даже присвоили ему имя "Святого Вильяма". После этого навет быстро распространился по остальным европейским странам.
Через два года после этого начался второй крестовый поход, в ходе которого крестоносцы воспользовались кровавым наветом, чтобы выместить свою ненависть на еврейских общинах.
Через три года после первого норвичского навета, в 4907-м (1147-м) году в немецком городе Варцбурге было найдено тело христианского ребенка, утонувшего в реке 22-го Адара. Ответственность за смерть ребенка была возложена на местных евреев. Еврейская община была истреблена. После трехдневного побоища в Варцбурге крестоносцы напали на другие общины. Самое страшное побоище произошло 20-го Нисана, в середине праздника Песах. Погромы не прекращались до наступления праздника Шавуот. Описание этих страшных событий дошло до нас в ламентации, составленной рабби Ицхаком бен Шаломом, которую мы читаем в пасхальную субботу: "Всевышний – кто сравнится с Тобой! Враг нагрянул среди ночи – в двадцатый день первого месяца".
Через двадцать четыре года погромы, вызванные кровавыми наветами, распространились по большинству французских провинций. Во Франции жили тогда Баалей га-Тосафот – составители знаменитого комментария к Талмуду. Евреи надеялись найти там относительно спокойное убежище, – но напрасно. Главной жертвой навета стали евреи Лиона. Вся еврейская община города была обвинена в ритуальном убийстве. Вся она умерла с Именем Всевышнего на устах.
Рабби Эфраим бен Яаков из Бонна, летописец трагических событий того времени, рассказывал: "По приказу врага были арестованы рабби Йехиель, сын рабби Давида, и рабби Йекутиэль, сын рабби Давида, когены, ученики рабби Шмуэля, а также рабби Йегуда, сын рабби Агарона. Их возвели на костер и связали веревками, а затем подожгли. Но огонь сжег веревки и освободил их. Они сошли вниз и сказали слугам наших врагов: "Вы видите – огонь не причинил нам вреда. Поэтому мы должны быть освобождены". Но враги ответили: "Пока мы живы, вы не уйдете отсюда". Они убили их мечами и бросили их тела в огонь – вместе со всеми другими евреями, что были с ними, всего тридцать один человек. Души покинули их тела и предстали перед Всевышним. Чем выше поднимались языки пламени, тем громче и исступленнее пели они Ему хвалу. Тогда необрезанные сказали: "Мы и раньше слышали вашу песню, но не понимали ее. Но ничего подобного этому пению мы не слышали никогда". Истина в том, что песнь, которую слышали необрезанные в этот страшный час, – это слова молитвы Алейну лешабейах ("Мы обязаны восхвалять Господина Вселенной")".
В 4981-м (1221-м) году кровавый навет вспыхнул в городе Эрфурте. Вот что рассказывают о нем немецкие историки того времени:
"Христианские торговцы приехали в город и позавидовали своим еврейским коллегам, жителям города, дела которых процветали куда более, чем их собственные. Они объявили евреев в том, что те похитили нееврея, чтобы зарезать его и напиться его крови. Тогда враги напали на еврейскую общину и сожгли синагогу вместе со всеми, кто в ней молился".
В Книге Поминовения еврейской общины города Майнца мы находим имена тех, кого убили в результате кровавого навета.
Это были рабби Шем Тов Галеви, покончивший с собой рядом с Арон га-кодеш, девушки Мадронна и ее сестра Рахель, бросившиеся в огонь, юноша Йосеф Галеви, также бросившийся в огонь, и многие другие. У всех "обвиняемых" была возможность спастись, приняв христианство, но они с презрением ее отвергли. Эти святые души приняли мученическую смерть во славу Всевышнего, как рассказывает безымянный поэт: "Враги задумали установить идол, отнять наше достоинство, заставить поклониться ему. Левит, верный Тебе, не внял им. Он и его жена приняли смерть от огня".
В 4995-м (1235-м) году в Фулде, Германия, крестоносцы убили пятерых христианских детей и привели свидетелей, заявивших перед императором Фридрихом II, что собственными глазами видели, "как евреи выходили из того самого дома с кожаными бурдюками, полными крови". Весь город пробудился. Однако император потребовал, чтобы трупы детей были доставлены к нему во дворец, расследовал обстоятельства убийства и с позором изгнал клеветников, обязав их немедленно похоронить трупы. Затем он опубликовал "Оправдательное письмо", в котором засвидетельствовал, что кровавый навет был законченной ложью. Однако и это письмо было использовано нашими врагами. После его публикации погромщики набросились на еврейские общины и убили множество.евреев, утверждая, что они подкупили императора. С тех пор погромов стало столько, что никто их уже не считал.
Вскоре кровавый навет снова вспыхнул в Англии. Это произошло на пасхальной неделе 5024-го (1264-го) года. Снова пролилась кровь, и было разгромлено большинство еврейских общин в этой стране. В одном только Лондоне были убиты около полутора тысяч евреев. Остальные евреи бежали и укрылись в крепостях, чтобы спасти свою жизнь, однако их дома и имущество были разграблены. Жестокие преследования английских евреев не прекращались вплоть их полного изгнания из страны в 5051-м (1291-м) году. В указе об изгнании прямо объявлялось, что оно является вечным.
В 5027-м (1267-м) году евреев города Форцгейма в немецком княжестве Баден обвинили в убийстве христианской девушки и использовании ее крови. Трех городских раввинов арестовали и подвергли страшным пыткам, чтобы заставить их признаться в этом преступлении. Поняв, что они не в состоянии долее выносить пытки, раввины покончили с собой. Затем их тела были подвергнуты колесованию. В Книге Поминовения города Майнца упоминаются имена этих мучеников и приводятся две ламентации, сочиненные в их память. Эти ламентации включены в книгу Слихот, составленную по обычаю Вормской общины.
Примерно в то же время кровавый навет вспыхнул в прирейнском городе Зинцахе, в Визенберге, Майнце, Мюнхене и Бахрахе. Все евреи этих городов были сожжены на костре. Во многих случаях священники пытались убедить уничтожаемых евреев креститься, но святые мученики с отвращением отвергали это предложение и убивали друг друга собственными руками. Муж убивал жену, отец – детей, чтобы избавить их от крещения и страшных пыток.
Самый ужасный погром этой эпохи произошел в Праге в последний день Песаха 5149-го (1389-го) года. Толпа погромщиков напала на еврейскую общину и убила несколько тысяч человек! Всем им было предложено креститься и таким образом спасти свою жизнь. Ни один из евреев не согласился, и все они были сожжены на костре.
Рабби Йосеф Га-коген рассказывал в книге Эмек га-баха: "22-го числа месяца Нисана напали жители Праги, что в Богемии, на виноградник Всевышнего, дом Израиля, избранный народ. Они несли топоры, как дровосеки, напали на евреев и многих истребили, а многих сожгли, извлекли прах из еврейских могил и разбили надгробные камни. Никто не избавил евреев в этот день Гнева Всевышнего". Еврейский поэт рабби Авигдор Каро сочинил ламентацию "Все беды, которые нас постигли", посвященную памяти жертв этого погрома. Она включена в молитву Минха, читаемую в Йом Кипур согласно пражскому обычаю:
"Кровь столкнулась с кровью в весенний месяц, в последний день Песаха, времени освобождения, проворные опережают друг друга, говоря: это пасхальная жертва".
Печально знаменит и другой пражский кровавый навет, вспыхнувший много лет спустя, во времена Магараля. Однако Магараль сумел защитить остатки еврейской общины города от уничтожения, проявив сверхъестественные способности, дарованные ему Всевышним. Сохранилось множество рассказов о том, как Магараль создал "искусственного человека" Голема и с его помощью чудесным образом спас евреев Праги.
Так же как Магараль спас евреев Праги, рабби Калонимус Баал га-нес, похороненный в Иерусалиме на склоне Масличной горы, рядом с могилой пророка Зехарии, сумел спасти еврейскую общину Иерусалима от кровавого навета при помощи священного Имени Всевышнего. Это произошло примерно в то же время. Мусульмане убили мусульманского же ребенка и подбросили его труп во двор синагоги, чтобы затем напасть на евреев и истребить их. Это произошло в субботу. Рабби Калонимус спас свою общину следующим образом: он начертал на лбу убитого ребенка одно из священных Имен Всевышнего, и тот сразу же встал и указал на убийцу. Однако рабби Калонимус наложил на себя наказание за вынужденное нарушение субботы, – ведь ему пришлось писать в этот день, чтобы спасти евреев от истребления. Он постановил, чтобы все, кто проходит мимо его могилы, бросали на нее камни (ведь наказание, назначенное Торой за нарушение субботы – побивание камнями). Евреи Иерусалима выполнили это указание, и каждый прохожий добавлял камень к уже сложенной у могилы куче камней.
В те времена, когда заканчивалось средневековье и во многих странах уже начиналась эпоха Возрождения, кровавый навет распространился на Турцию, Египет, Сирию и даже Хеврон, что в Святой земле. Воистину, этот гнусный вымысел не знал границ и национальных различий. Враги Израиля в мусульманских странах восприняли его у христианских злодеев. Однако первенство осталось все-таки за христианами. Большинство погромов устраивалось ими и возглавлялось руководителями их церквей. Особенно частыми стали погромы в эпоху Возрождения.
Страшная и позорная история связана с исчезновением христианского ребенка по имени Симон из итальянского города Триеста. Ему было два или три года от роду, когда он исчез. Это произошло в первый день Песаха. Его тело было найдено в реке неподалеку от дома, принадлежащего еврейской семье. По приказу местного епископа были арестованы руководители еврейской общины города. Их пытали до тех пор, пока они не "признались", что убили ребенка для того, чтобы напиться его крови. Весть об убийстве распространилась по Италии и Германии. Евреев арестовывали, пытали и затем сжигали на кострах. Тогда же был арестован Магари из Вероны, один из величайших еврейских авторитетов того времени и главный раввин Регенсбурга. Ему удалось спастись буквально чудом.
Тот, кто путешествовал по этим странам в наше время, возможно, натыкался на монастырь или церковь, на воротах которого начертано имя "Святого Симона". Знайте, что это место названо в честь ребенка, которого церковь объявила "святым". Она освятила его дважды – сначала его собственной кровью, а затем кровью бесчисленных убитых евреев.
В этих странах убийства евреев совершались открыто, – преступникам не приходилось скрываться. Напротив, здесь устраивались публичные, в присутствие самых высокопоставленных лиц, включая польского короля, казни евреев, "сознавшихся" в преступлениях после ужасных пыток. В 5358-м (1598-м) году в одном из болот под Люблином было обнаружено тело ребенка, принадлежавшего местной крестьянской семье. Пятеро евреев были арестованы и "признались", что "пили вино, смешанное с христианской кровью, нацеженной из жил этого ребенка", а также "замесили на этой крови мацу". Верховный суд Люблина признал их виновными. Они были казнены на эшафоте, установленном напротив главной синагоги города. Тела замученных евреев были разорваны на четыре части и выставлены для всеобщего обозрения на четырех концах города. Тело убитого ребенка было похоронено в городском соборе. Затем он был объявлен "святым".
Кровавый навет вспыхнул в Песах 5458-го (1698-го) в городе Сандомирже. Краковский епископ обратился к судьям Верховного люблинского суда с требованием вести следствие с применением всех пыток, находившихся в арсенале инквизиции. Судьи с готовностью исполнили это требование.
Жестокие преследования евреев в Германии и Италии привели к их массовому бегству в Польшу. Однако вечная ненависть к евреям проникла и сюда. В 5356-м (1596-м) году двое братьев-евреев рабби Моше и рабби Йегуда, сыновья рабби Йекутиэля, были арестованы по вздорному обвинению и подвергнуты страшным пыткам с тем, чтобы заставить их сознаться. Они умерли под пытками 14-го и 15-го Ияра. Их судьбе посвящена ламентация, вошедшая в сборник Слихот, составленный согласно обычаю литовского еврейства.
В начале пятого столетия пятого тысячелетия по еврейскому летосчислению кровавый навет настолько распространился в Польше, что один из ведущих польских писателей того времени, Китович, публично объявил, что "в каждом ломтике еврейской мацы есть христианская кровь".
Жестокость, с которой польские убийцы расправлялись со своими жертвами с тем, чтобы затем обвинить евреев в ритуальном убийстве, была беспредельной. В 5456-м году неподалеку от Познани был найден убитый странным способом христианский ребенок. Вот как описано это событие в хрониках познанской еврейской общины: "Дело обстояло так. В лесу, неподалеку от нашей общины, был убит ребенок. Неизвестно, кто это сделал, однако убийство было необычайно жестоким, ни о чем подобном мы никогда не слышали. У него были выколоты глаза, отрезаны ноги и руки, вырвано сердце".
В это же время вышла печально известная декларация польского короля Августа II, в которой говорилось: "Неверные евреи проливают кровь христианских детей ради ритуальных нужд праздника мацы, что засвидетельствовано одним из них (неким сошедшим с ума выкрестом)".
С тех пор и до самого последнего времени не было города на просторах России, Польши, Литвы и Галиции, в котором соседи-иноверцы не разжигали бы ненависти к евреям. Они учили своих детей, "маленьких лисенят, портящих виноградники", бояться евреев. Они говорили им: "Вот идет еврей, он зарежет тебя и будет пить твою кровь в Песах!" То же самое говорили священники со своих амвонов, призывая прихожан к погрому. Однако все это даже не может быть сопоставлено со страшными избиениями евреев, происшедшими на Украине начиная со времен убийцы Хмельницкого, да будет проклято его имя (в 1648-1649 годах), и кончая временами Петлюры и Гелера. Евреям не помогали ни попытки договориться со своими соседями, ни огромные деньги, которыми они пытались выкупить свою жизнь. Находясь в крайности, наши несчастные братья вынуждены были просить помощи у отпавших братьев, принявших чужую религию. Некоторые из выкрестов действительно откликнулись на эти призывы и выступили против кровавого навета. Евреи обращались и к папе римскому, прося у него защиты от погромщиков, считавшихся с его авторитетом. Однако все эти усилия приносили очень скромные плоды, – в лучшем случае короткую передышку, да и то только когда они сопровождались откровенным подкупом в очень крупных размерах, как было принято в те времена. Все прекрасно знали, что кровавый навет – полный вымысел, однако злобно держались за него и не желали ничего слушать. Наши братья подвергались страшным пыткам, умерщвлялись чудовищными способами, которые просто не могут прийти в голову нормальному человеку, созданному по образу и подобию Всевышнего. Истреблялись целые семьи, целые общины – как большие, так и малые, так что никто не мог их оплакать.
Ко всем этим бедствиям добавилось еще одно – "франкизм". Последователи лжемессии Яакова Франка, наши братья, нанесли страшный вред нашему народу. Все члены основанной Франком секты вместе со своим руководителем оставили иудаизм, приняли христианство и присоединились к нашим гонителям. Руководители христианских церквей сделали их опаснейшим орудием преследования евреев. За всю историю пребывания евреев в Европе у нас не было более тяжелого периода. "Франкисты" писали в церковные инстанции гнусные доносы, в которых утверждалось: "Всякий еврей, верящий Талмуду, обязан убивать иноверцев, собирать их кровь и есть ее с мацой в первый день Песаха". Они предложили свою "расшифровку" сокращения перечня египетских казней Д-ц-х a-д-ш б-а-х-в, о котором мы говорили выше: "Нам нужна кровь – так же, как добыли ее мудрецы из "того человека" (Христа) в Иерусалиме".
В те времена церковь, располагавшая почти абсолютной властью, вынудила евреев принять участие в публичной дискуссии с "франкистами". Хотя евреи прекрасно знали, что назначение этого диспута – вовсе не выяснение истины, что он является ловушкой, устроенной врагами руководителям еврейских общин, уклониться от него они не могли – у них просто не было выбора. Двое из выдающихся мудрецов того поколения, рабби Ха-им Коген Рапопорт и рабби Исраэль Бааль Шем Тов приняли в нем участие. Рассказывают, что рабби Хаим Коген Рапопорт, отправлясь на диспут, надел под обычную одежду погребальный саван, так как не рассчитывал вернуться живым. Однако Всевышний помог евреям, и они выдержали этот диспут почетнейшим образом. На сей раз враги просчитались.
Несмотря на это, кровавый навет продолжал вспыхивать в многочисленных городах Востока и Запада. Вот наиболее известные примеры того времени – навет в Дамаске в 5600-м году – на Востоке, наветы в Тисса-Эслере (Венгрия), в Хилзнере (Польша) – на Западе. Они сотрясали еврейские общины во всех странах.
И под конец несколько современных примеров. В 5671-5673 (1911-1913) годах все еврейские общины Российской империи были потрясены новой вспышкой кровавого навета – процессом Менделя Бейлиса, который рассматривался судом присяжных. Устроители этого процесса стремились доказать, что все евреи мира – кровопийцы в буквальном смысле слова. Некоторые депутаты Думы – российского парламента – потребовали обсудить следующий вопрос: "Каким образом можно прекратить ритуальные убийства иноверцев евреями?"
Все мировое еврейство встало тогда на защиту Бейлиса. Их поддержали благородные люди, принадлежащие другим народам, которые не готовы были больше мириться с гнусной клеветой. В борьбу вступили и внешние враги России, которые обрадовались случаю впутать правителей страны в эту жуткую историю и воспрепятствовать подготовке к готовящейся войне. В итоге Бейлис был оправдан, а замысел наших врагов сорвался. Но скоро наступила первая мировая война, а с ней – новые страшные беды для еврейского народа. Но и они померкли в сравнении с тем, что принесла нам вторая мировая война, когда против нашего народа поднялся самый страшный палач в истории – Гитлер.
Обо всех этих гонениях писал царь Давид в своих Псалмах.
"Встань, Г-споди! Да не усилится человек, судимы будут народы пред Тобой" (Тегилим, 9,20).
"Разгорячилось сердце мое во мне, в разуме моем разгорелся огонь. Заговорил я языком своим" (Тегилим, 39,4).
"Не за вину мою сбегаются и приготовляются. Воспрянь навстречу мне и смотри" (Тегилим, 59,5).
"Излей них гнев Свой, и ярость гнева Твоего пусть постигнет их" (Тегилим, 69,25).
"Излей ярость Твою на народы, которые не знают Тебя, и на царства, которые не призывают Имени Твоего, потому что пожрал враг Яакова и жилище его опустошили они" (Тегилим, 79,6).
"Доколе, Г-споди, скрываться будешь – вечно? Доколе пылать будет, подобно огню, ярость Твоя?" (Тегилим, 89,47)
"Г-сподь Б-г наш, Ты ответил им. Б-гом прощающим был Ты для них и мстящим за деяния их" (Тегилим, 99,8).
"Потому что разевали на меня рты нечестивые и рты лживые, говорили со мной языком обмана" (Тегилим, 109,2).
"Сколько дней у раба Твоего? Когда устроишь Ты суд над преследователями моими?" (Тегилим, 119,84).
О главном раввине Праги рабби Йехезкеле Галеви Ландау рассказывают, что однажды вечером в канун Песаха, после бди-кат хамец (поисков хамеца), он сидел, запершись в своей комнате, погруженный в изучение Торы. Около полуночи за окном раздались вопли разъяренной толпы, приближавшейся к дому и намеревавшейся высадить дверь.
Рабби, мудрец и праведник, сразу же понял, что незванные гости явились в эту ночь, вдохновленные кровавым наветом, и он будет обвинен в ритуальном использовании крови. Он осмотрел свой кабинет и, к своему ужасу, обнаружил склянку с кровью, спрятанную в книжном шкафу. Клеветники заранее запрятали ее там, чтобы обвинить евреев Праги в ритуальном убийстве и погубить всю общину. У рабби не было выбора, – он поднес склянку ко рту и выпил всю содержавшуюся там кровь. Затем он вымыл склянку водой, приготовленной для омовения рук, и выпил эту воду, смешанную с кровью. Чистую склянку он возвратил на место, а затем открыл дверь. Налетчики немедленно направились к тому месту, где была спрятана склянка с кровью, но, к своему удивлению, увидели, что она совершенно чистая и пустая. Им пришлось уйти несолоно хлебавши. Друг другу они говорили, что, видимо, Рука Всевышнего спасла на этот раз Его общину.
Таким образом, еврей, вдобавок, выдающийся раввин, действительно напился однажды крови. Именно этот поступок спас его и других евреев от кровавого навета и, таким образом, послужил выполнению величайшей заповеди.
Почему мы называем этот праздник "Песах", а не хаг гамацот ("праздник мацы"), как его называет сама Тора? Следующие слова Песни Песней помогают нам найти ответ на этот вопрос: "Друг мой принадлежит мне, а я – ему". Это значит, что все мысли Израиля устремлены к Всевышнему, а Его сердце принадлежит Израилю. Именно таким образом и было дано название празднику. Всевышний назвал его "праздником мацы" в честь Израиля, который пошел за ним в пустыню, сам не зная куда, еще до того, как успело закваситься его тесто. Израиль называет его "Песах", славя Всевышнего за то, что Он проявил по отношению к нам милосердие и пропустил (пасах) наши дома, поражая первенцев египтян. Так учил рабби Леви-Ицхак из Бердичева.
Спрашивают: почему все праздники, кроме Песаха и Шавуота названы в Торе словом шабатон! Почему для обозначения Песаха употребляется другое слово: шабат – "И отсчитайте себе от следующего за шабат дня..." (Ваикра, 23,15)? Дело в том, что слово шабатон – по самой грамматической природе своей лишь уменьшительное от слова шабат, суббота, а суббота освящена самим Всевышним, и святость ее превосходит святость праздников, освященных Израилем. Однако первый Песах также был освящен Всевышним, ибо Израиль, не получивший еще Торы, не мог его освятить. То же самое относится и к Шавуоту. Всевышний сам освятил эти праздники, поэтому Тора и называет их шабат, а не шабатон.
Поскольку Песах – первый из всех праздников года, дни Песаха несут в себе символы остальных праздников. Существует соответствие между днями недели, на которые приходятся различные дни Песаха, и днями недели, на которые выпадают другие праздники. Более того, это соответствие подкреплено буквенным: ר - ג ,ש - ב ,ת - א , в котором первая буква еврейского алфавита соответствует последней, вторая – предпоследней и т.д.
1. На день недели, на который приходиться первый (א) день Песаха, выпадает и 9-е Ава (Тиш'а бе-Ав – ת – "тав").
2. На день недели, на который приходится второй (ב) день Песаха, выпадает Шавуот (ש – "шин"). Необходимо отметить, что на этот же день недели выпадает и начало Хануки следующего года если "устройство" его месяцев обычное, то есть в Хешване 29, а в Кислеве 30 дней.
3. На день недели, на который приходится третий (ג) день Песаха, выпадает Рош Гашана (ר – "реш").
4. На день недели, на который приходится четвертый (ד) день Песаха, выпадает второй день праздника Симхат-Тора, празднуемый вне пределов Эрец Исраэль – день, когда обязательно читается Тора. Чтение Торы на иврите – крият га-Тора (ק – куф").
5. На день недели, на который приходится пятый (ה) день Песаха, непременно выпадает пост (צום –"цом" , то есть – צ "цади") Йом-Кипура.
6. На день недели, на который приходится шестой (ו) день Песаха, уже выпал недавно прошедший Пурим (פ – "пей").
Дополнительное соответствие: на день недели, на который приходится Пурим, выпадает Лаг ба-омер (33-й день омера).
Первый день Песаха выпадает всегда на один из четырех дней недели: воскресенье, вторник, четверг или субботу. Следовательно, он никогда не выпадает на понедельник, среду или пятницу, то есть второй (ב – "Б"), четвертый (ד – "Д") или шестой (ו – "У") дни еврейской недели. Чтобы сделать наглядным это правило, была составлена такая формула: "БаДУ – не в Песах". Это правило было установлено в древности еврейскими мудрецами, вычислившими даты всех праздников на вечные времена.
В оба праздничных дня (йом тов) Песаха, то есть в первый и седьмой дни праздника (а вне Эрец Исраэль – и во второй и восьмой его дни), мы молимся так же, как во все другие праздничные дни года. Утренняя молитва Шахарит вплоть до Барху соответствует субботней. Если праздничный день выпадает на субботу, то и от Барху до Шмоне-эсре мы молимся так же, как в субботу. Если он выпадает на другой день недели, молитва не отличается от будничной. Шмоне-эсре является общей для всех праздников-регалим с той только разницей, что в необходимых местах мы вставляем название праздника: "Праздник мацы, время нашего освобождение". Молитва Мусаф также является общей для всех праздников-регалим.
Мусаф является почти одинаковым в течение всех дней праздника с тем отличием, что в первый (а за границей – и во второй) день его мы после слов Миш кводеха каамур и перед перечислением жертвоприношений произносим отрывок Увеходеш гаришон ("в первый месяц"), а в остальные дни сразу переходим к перечислению жертвоприношений.
Сразу после Шахарита мы читаем Галлелъ, предваряя его соответствующим благословением (Ликро эт га-Галлелъ). В первый день Песаха Галлелъ читается целиком, в остальные дни мы пропускаем два фрагмента – Ло лану и Агавти.
Почему, в отличие от всех семи дней праздника Сукот, мы не читаем в Песах (кроме первого дня) Галлелъ целиком? Потому, что в седьмой день Песаха погнавшиеся за евреями египтяне утонули в море, и Всевышний сказал: "Мои творения гибнут в море, а вы поете радостную песню!" Книга Притч также учит: "При падении врагов своих не радуйся" (Мишлей, 24,17). Поэтому мы не читаем полный Галлелъ даже в седьмой (праздничный) день Песаха и тем более в "полупраздничные" дни хол гамоэда, которые не могут быть более важными и радостными, чем праздничный день.
Другое объяснение основывается на том, что, в отличие от Сукот, во все дни праздника Песах приносились одни и те же жертвоприношения. Таким образом, в том, что касается жертвоприношений, они являются как бы одним длинным днем. Между тем, все дни праздника Сукот различаются своими жертвоприношениями. Поэтому каждый день Сукот является как бы отдельным праздником, в который должен читаться полный Галлелъ.
В дни хол гамоэда утренняя молитва Шахарит почти совпадает с будничной – с тем отличием, что в Шмоне-эсре вставляется фрагмент Яале веяво, а после повторения молитвы кантор читает неполный Галлелъ. Затем читают главу Торы и переходят к праздничному Мусафу.
Аналогично, в субботу, выпадающую на хол гамоэд, молятся так же, как в обычную субботу – хотя, как и в остальные дни хол гамоэда, в текст Шмоне-эсре вставляется Яале веяво с упоминанием о празднике. Затем читаются Галлелъ (неполный) и праздничный Мусаф, в котором упоминается суббота и субботние жертвоприношения: "А в субботний день – две овцы" и "Освящающий субботу, Израиль и времена",
Во все молитвы Шахарит, Арвит и Минха всех семи дней Песаха обязательно включается фрагмент Яале веяво – "Поднимется и придет".
Тот, кто в ходе молитвы забыл произнести Яале веяво и вспомнил об этом до того, как произнес Имя Всевышнего после слов Барух Ата ("Благословен Ты,..") в начале фразы, завершающей благословение Рце, возвращается к Яале веяво. Тот, кто уже произнес это Имя, завершает благословение и произносит Яале веяво перед следующим благословением – Модим анахну. Тот, кто вспомнил о своем упущении после того, как начал произносить Модим анахну, возвращается к началу благословения Рце, к котором Яале веяво должно читаться изначально. Тот, кто вспомнил о нем уже после завершения молитвы Шмоне-эсре, должен прочитать ее заново. Это относится и к случаю, если мы не уверены, произнесли ли Яале веяво в благословении Рце.
В седьмой день Песаха читается Газкарат нешамот – "Поминовение умерших". Вне пределов Эрец Исраэль оно читается в последний, восьмой день Песаха.
Правила чтения Торы в Песах ничем не отличаются от правил чтения в другие праздники. В первый и седьмой день Песаха (оба они – йом тов, равно как и второй и восьмой дни вне пределов Эрец Исраэль) пять человек читают Тору, а шестой (мафтир) – законы о жертвоприношениях из главы Пинхас. В остальные пять дней (за границей – четыре дня) хол гамоэда Тору читают четыре человека.
Трое первых читают отрывки, относящиеся к празднику (см. подробнее ниже), а четвертый (мафтир) – тот же отрывок из главы Пинхас. Хотя в данном случае и этот отрывок относится к жертвоприношениям текущего дня (т.е. является актуальным), его читает один из четырех чтецов, установленных для этого дня, а не дополнительный чтец, как в йом тов. Поэтому в йом тов Кадиш произносится после того, как пятеро чтецов читают установленную главу, т.е. перед чтением отрывка из главы Пинхас, а в хол гамоэд – после чтения этого отрывка мафтиром – последним, четвертым чтецом.
В субботу, выпадающую на хол гамоэд, Тору читают восемь чтецов – семеро, как в обычную субботу, и мафтир.
Какие именно отрывки Торы читаем мы в течение семи дней Песаха? Те, в которых содержатся описание Исхода из Египта, праздника Песах и пасхального жертвоприношения. Мудрецы дали этим отрывкам символические названия: Мшох, Тура, Кадеш, Бекаспа, Псаль, Бемидбара и Шлах. Для отрывка восьмого дня Песах, празднуемого вне пределов Эрец Исраэль, выбрано название – Бухра.
Вот каким отрывкам, читаемым, соответственно, в первый, второй, третий и т.д. дни Песаха, соответствуют эти названия.
1. Мшох – "Выведите (мишху) и возьмите себе мелкий скот для семейств ваших и зарежьте пасхальную жертву" (Шмот, 12,21).
2. Тура ("теленок" по-арамейски) – "Когда родиться теленок или ягненок или козленок..." (Шмот, 22,27).
3. Кадеш – "Посвяти (кадеш) Мне каждого первенца" (Шмот, 13,2).
4. Бекаспа – "Если деньгами (кесеф) ссужаешь народ Мой" (Шмот, 22,24).
5. Псалъ – "И сказал Г-сподь Моше: "Вытеши (псалъ) себе две скрижали"" (Шмот, 34,1).
6. Бемидбара – "И Г-сподь говорил Моше в Синайской пустыне (бемидбар)" (Бемидбар, 9,1).
7. Шлах – "И было, когда фараон отпустил (шалах) народ" (Шмот, 13,17).
8. Бухра ("первенец" по-арамейски) – "Все первородное, что родится от крупного и мелкого скота" (Дварим, 15,19).
Эти символические названия напоминают каждому, кто изучал Тору, важные и известные законы, поэтому они легко запоминаются и избавляют от ошибок. Мшох тура – это известный закон о том, что скот может быть приобретен "выведением". Это значит, что если покупатель сдвинул животное с места, то, даже если он еще не заплатил деньги, продавец уже не может передумать и расторгнуть сделку. Кадеш бекаспа – это закон, гласящий, что брак может быть заключен путем передачи определенной суммы денег. Псалъ бемидбара – эти слова напоминают о скрижалях Завета, которые были изготовлены в пустыне. Так же как пустыня открыта для всех и не является ничьей собственностью, так и Тора – всякий, кто хочет изучить ее, может это сделать. Поэтому мы преподаем Тору бесплатно всем, кому это необходимо. Шлах бухра – эти слова означают, что первенец должен быть передан когену и затем выкуплен.
Именно в таком порядке читается Тора в Песах, если первый день праздника выпадает на один из трех дней: субботу, воскресенье или вторник. Однако когда он выпадает на четверг, отрывки читаются в таком порядке: мшох, тура, псалъ, кадеш, бекаспа, бемидбара, шлах (и вне пределов Эрец Исраэль – бухра). Это объясняется тем, что в субботу, выпадающую на хол гамоэд, необходимо читать отрывок псалъ, в котором обсуждаются и проблемы субботы. Отметим, что когда отрывок псаль читается в субботу, его несколько расширяют и начинают со слов: "И сказал Моше Г-споду: "Вот, Ты говоришь мне: "Веди народ сей""" (Шмот, 33,12) – для того, чтобы можно было разделить его на семь частей для семи чтецов.
Как мы уже упоминали, все эти отрывки имеют отношение к празднику, Исходу из Египта или пасхальной жертве. Почему они читаются именно в таком порядке? Вообще говоря, естественно было бы читать их в том порядке, в котором они появляются в Торе, однако следующие обстоятельства заставили несколько изменить этот порядок.
В первый день мы читаем отрывок мшох, так как это первое упоминание о Песахе в Торе. Во второй день мы читаем отрывок тура, потому, что он содержит заповедь о счете омера, исполнение которой начинается в этот день, 16-го Нисана, являющийся праздничным вне пределов Эрец Исраэль. Есть еще одна причина, по которой мы читаем этот отрывок уже во второй день, – он упоминает все праздники года и, в том числе, день 15-го Нисана.
В седьмой день мы читаем отрывок шлах, поскольку именно в этот день произошли великие события, связанные с переходом Израилем моря посуху и гибелью в ней египтян. Эти отрывок включает описание этих событий. Все остальные отрывки читаются в порядке их появления в Торе.
Какие отрывки из Танаха мы читаем к качестве Гафтары в Песах? В первый день мы читаем пятую главу книги Йегошуа, начиная со слов: "В то время сказал Г-сподь" (Йегошуа, 5,2). Этот отрывок содержит рассказ о пасхальном жертвоприношении, произведенном евреями в Гилгале.
Вне пределов Эрец Исраэль, где и второй день Песаха является праздничным, и потому в него также читается Гафтара, второй Гафтарой является отрывок из Книги Царств, начинающийся словами: "И послал царь" (Млахим II, 23,1) и заканчивающийся словами: "И не было после него подобного ему" (Млахим II, 23,25). Этот отрывок рассказывает о пасхальном жертвоприношении, произведенном праведным царем Иудеи Йошией.
В субботу, выпадающую на хол гамоэд, читают 37-ю главу книги пророка Йехезкеля, рассказывающую о возвращении к жизни сухих костей. Этот отрывок имеет отношение к Песаху, так как, согласно традиции, возвращение мертвых к жизни произойдет в Нисане.
В седьмой, праздничный день Песаха в качестве Гафтары читается отрывок из 22-й главы второй книги пророка Шмуэля, начинающийся словами: "И произнес Давид слова песни этой" (Шмузлъ II, 22,1). Этот отрывок содержит песню, подобную Ши-рат га-ям – песне, произнесенной евреями после перехода посуху Красного моря и приведенной в Торе. Песня Давида рассказывает, среди прочего, и об Исходе из Египта.
Вне пределов Эрец Исраэль читают еще одну Гафтару – в последний, восьмой день праздника. В этот день читается отрывок из книги пророка Йешайи, начинающийся словами: "Еще сегодня стоять ему в Нове" (Йешайя, 10,32). Он читается в Песах потому, что предсказанное пророком (в этой главе) поражение ассирийского царя Санхерива произошло именно в пасхальную ночь.
В субботу, выпадающую на хол гамоэд, в ашкеназских общинах перед чтением Торы читается Песнь Песней. В ашкеназских общинах Эрец Исраэль – Страны Израиля – укоренился обычай читать Песнь Песней не по книге, а по специальному свитку. Перед чтением произносятся благословения "Дал нам заповедь чтения свитка" и Шегехеяну. Если суббота вообще не выпадает на хол гамоэд (т.е. когда Песах начинается в субботу), Песнь Песней читается в первый день праздника. Если первый день Песаха приходится на воскресенье, то Песнь Песней читается в седьмой день праздника.
Все остальные законы и обычаи праздника и хол гамоэда не отличаются от аналогичных обычаев праздника Сукот, описанных нами в первой части книги.
Наши мудрецы учили, что в Песах Суд Всевышнего решает судьбу урожая злаков – будет он богатым или нет. Судьба урожая, по существу – и судьба человека, поскольку жизнь его непосредственно зависит от количества продовольствия. Поэтому в Песах следует молиться о том, чтобы в мире был достаток и не было голода.
Говоря о празднике Сукот, Тора трижды использует слово симха – радость. В рассказе о Шавуоте это слово используется один раз, а в рассказе о Песахе оно не появляется ни разу. Поэтому наши мудрецы выводят заповедь радоваться в Песах лишь как гзера шава – по специальной аналогии. Естественно спросить, почему слово симха не появляется в рассказе о Песахе непосредственно?
Дело в том, что в течение года Всевышний собирает четыре суда, решающие различные вопросы. В Песах – судьбу урожая злаков, в Шавуот – судьбу плодов и плодовых деревьев. В Рош Гашана решается судьба всего мира, а в Сукот – судьба вод. В Песах все эти суды еще перед нами, так что радоваться их успешному завершению преждевременно. Поэтому радость в дни этого праздника как бы скрыта. В Шавуот, когда первый из судов, пасхальный, уже позади, мы начинаем радоваться открыто. Поэтому в рассказе об этом празднике симха упоминается один раз. А в рассказе о празднике Сукот, когда позади уже почти все суды (хотя последний суд, суд над водами, еще впереди), Тора употребляет это слово трижды.
Почему судьба урожая злаков решается в Песах – праздник освобождения? Потому, что злаки, растущие в полях, также нуждаются в освобождении, чтобы порвать свои путы. Зерна стремятся освободиться от оболочки колоса, с которой они связаны, и выбраться на свободу. Всякая скорлупа, всякая оболочка подобна рабству и изгнанию. Поэтому когда злаки вызревают, и с них спадают оболочки, происходит нечто, подобное Исходу из Египта. Песах – время, наиболее подходящее для того, чтобы тянуться к свободе, поэтому нет лучшего времени для суда над урожаем злаков. Именно в Песах им даруется освобождение – с тем, чтобы они, в свою очередь, дали жизнь миру. Так отвечает на этот вопрос Сфат эмет.
В Песах мы перестаем молить Всевышнего о дожде, поскольку дожди в конце Нисана – не благословение, а проклятие. Приближается время жатвы, и дожди теперь только губят урожай в поле. Мы начинаем молить Всевышнего о благословенной росе, высыпающей на полях. Первый день Песаха как бы уготован для такой росы еще с времен Сотворения мира. Поэтому начиная с этого дня и вплоть до Шмини Ацерет мы не произносим во втором благословении молитвы Шмоне-эсре формулу: Машив га-руах и морид га-гашем – "Возвращающий ветер и Посылающий дождь". Вместо этого мы произносим: Морид га-таль – "Посылающий росу", или – согласно другому обычаю – не произносим ничего. А начиная с первого дня хол гамоэда мы заменяем в девятом благословении Барех алейну формулу "Даруй росу и дождь для благословения" на простое "Даруй благословение".
В сефардских общинах приняты два варианта девятого благословения: Бархейну и Барех алейну. Зимой там читают Барех алейну, упоминая в нем таль и матар – "росу и дождь". А с первого дня хол гамоэда там читают Бархейну и просят у Всевышнего тлалей район увраха – "росы благоволения и благословения", – и уже не упоминают дождь.
Тем не менее, мы продолжаем произносить формулу "Возвращающий ветер и посылающий дождь" в праздничной вечерней молитве в первый день Песаха. Ведь далеко не все евреи присутствуют во время этой молитвы в синагоге и не все знают, что произнесение этой формулы следовало бы прекратить. Поэтому если бы мы прекращали произносить ее уже в вечерней молитве, получалось бы, что одна часть еврейского народа просит у Всевышнего в пасхальную ночь росу, другая часть – дождь, и, таким образом, даже в эту ночь еврейский народ не един, а разделен на различные группы.
Не прекращаем мы произносить ее и в Шахарите, хотя на утреннюю молитву в йом тов в синагоге собирается вся община. Дело в том, что тот, кто приходит в синагогу утром, но не был там вечером, решит, что формулу о дожде перестали произносить еще в вечерней молитве, и именно так поступит в будущем году. В таком случае он произнесет формулу Морид га-таль в то время, когда большинство евреев еще читают Машив га-руах уморид га-гашем, и снова получится, что мы не едины и просим Всевышнего о разном. Поэтому мы прекращаем произносить формулу о дожде только в молитве Мусаф, читаемой после Шахарита, когда вся община находится в синагоге. Все те, кто читают Мусаф, читали только что молитву Шахарит и произносили в ней формулу о дожде, поэтому они знают, когда прекращается ее произнесение, и не происходит никаких недоразумений, – весь Израиль просит Всевышнего об одном и том же.
Но почему мы начинаем просить о дожде в последний день Сукот, а прекращаем в первый день Песах? Разве в дни Песаха наши поля уже не нуждаются в дожде? Дело в том, что наши мудрецы решили, что Израиль должен просить, как о великой милости, чтобы дожди не выпадали в праздничные дни. В эти дни они – знак проклятия, поскольку мешают радоваться празднику, и получается, что Всевышний не получает Своей "дани" – радости Израиля в праздник.
Молящиеся в синагоге не прекращают произносить формулу о дожде до тех пор, пока не услышат, что кантор, ведущий молитву, произнес вместо нее формулу о росе, или иное официальное объявление в синагоге. Если этого не произошло, молящиеся продолжают произносить (каждый про себя) формулу о дожде и в Мусафе. В таком случае замена формулы для каждого молящегося происходит только в Минхе – после того, он услышит, как кантор произнесет формулу о росе во время повторения Мусафа.
В некоторых общинах принято, что кантор и молящиеся вместе произносят благословение о росе со специальными стихотворными дополнениями еще до Мусафа. Принято также, что перед произнесением благословения кантор надевает белую одежду. Пасхальный Мусаф читается так же, как молитвы Десяти Дней Трепета. Его задача – пробудить милосердие Всевышнего к судьбе урожая злаков, которая решается в дни Песаха.
Тот, кто по ошибке произнес Морид га-гашем и вспомнил о своей ошибке прежде, чем произнес слова "Благословен Ты, Г-сподь...", завершающие это (второе) благословение Шмоне-эсре, возвращается к началу благословения, либо (по другому мнению) – к началу молитвы. Если он уже произнес эти слова, включая Имя Всевышнего, то завершает это благословение словами ламдени хукеха и возвращается к его началу. Если он уже закончил это благословение, то возвращается к началу молитвы.
Тот, кто не уверен, что произнес формулу о росе, в течение первых тридцати дней после начала Песаха обязан предположить, что ошибся, и прочитать молитву или благословение снова. Начиная с тридцать первого дня мы считаем, что произнесение формулы о росе уже вошло в привычку, и ошибки не произошло.
Тот, кто произнес по ошибке слово гешем (дождь), должен вернуться к началу благословения или молитвы, даже если он сразу поправился и добавил: Морид га-таль ("Посылающий росу").
Тот, кто совершил ошибку в девятом благословении Барех алейну и упомянул там дождь, возвращается к началу благословения, даже если еще не дошел до его конца. К его началу он возвращается и в случае, если перешел к другому благословению, но еще не закончил молитву. Если он уже произнес слова Йегью ле-рацон – первые слова, следующие за молитвой Шмоне-эсре, – то возвращается к началу молитвы.
На исходе праздничного дня, будь то в обычный день, будь то в хол гамоэд, необходимо произвести Гавдалу, разделяющую праздник и будни. Мы добавляем в молитву Шмоне-эсре формулу Ата хонантану ("Ты в милости Своей дал нам"), а затем, после окончания молитвы, делаем Гавдалу ("разделение") над бокалом вина, как на исходе субботы. Принято начинать с благословения на вино, опуская все предшествующие формулы, произносимые на исходе субботы. Аналогично, мы благословляем свет свечи только на исходе субботы и Йом-Кипура, когда нам запрещается зажигать свет в течение всего дня. Не произносим мы и благословение на благовония – его мы оставляем для одного-единственного случая, исхода субботы, когда наша душа тоскует, разлучаясь со своим субботним двойником – нешама йетера. В йом тов у нас нет нешама йетера, поэтому мы и не произносим благословение на благовония.
Мы делаем Гавдалу, даже если на исходе субботы начинается йом тов, поскольку святость субботы больше святости праздника. Более того, формула Гавдалы (Ватодиэну) вставляется и в молитву Шмоне-эсре (в третье благословение Ватитен лану), и в Кидуш. Однако в этом случае мы завершаем Гавдалу не формулой "Отделивший святое от будничного", а иначе – "Отделивший святое от святого". Сама Тора подсказывает нам, что существует разделением "между святым и святым", как сказано: "И будет завеса отделять вам святое от святая святых" (Шмот, 26,33). Таким образом, мы произносим на исходе такой субботы несколько благословений над одним бокалом вина. Наши мудрецы составили аббревиатуру этих благословений, которая на иврите читается как ЯКНГЗ (ז"יקנה):
1. "Я" – благословение на вино (яин);
1. "К" – Кидуш;
3. "Н" – благословение на свечу (нер);
4. "Г" – Гавдала;
5. "3" – благословение времени (зман), в данном случае – Шегехеяну.
Если на исходе субботы начинается праздник, мы не произносим благословение на благовония, несмотря на то, что в праздник у нас нет нешама йетера, так как благовония заменяет нам праздничная трапеза.
В случае, если суббота наступает на исходе праздничного дня, в Гавдале нет необходимости, поскольку, как мы уже знаем, святость субботы больше святости праздника.
Как мы уже отмечали выше, у каждого еврея в субботу (но не в праздник) появляется "вторая душа" – нешама йетера. Вот какое объяснение дают ей наши мудрецы.
Нешама йетера дана евреям самим Всевышним. Она даруется нам вместе со святостью субботы с тех пор, как установлено, что еврейский народ обязан соблюдать ее. Нам не дано удержать ее после того, как суббота заканчивается и вместе с ней уходит святость дня.
В отличие от святости субботы, святость праздника является как бы достоянием Израиля, поскольку Всевышний дал нам право устанавливать даты праздников и освящать их. Дополнительная святость, которой мы удостаиваемся в праздники, как бы принадлежит нам самим. Поэтому она не исчезает немедленно с окончанием праздника. Напротив, она остается с нами даже назавтра, в Исру хаг.
Нешама йетера дается нам в дополнение к той святости, до которой мы способны подняться сами, и источник ее – исключительно на Небесах. Это относится только к святости субботы, являющейся даром Всевышнего Израилю.
В Торе, в книге Ваикра, сказано: "И отсчитайте себе от второго дня праздника, от дня приношения вами омера возношения, семь полных недель. До дня после седьмой недели отсчитайте пятьдесят дней" (Ваикра, 23,15). А в книге Дварим добавлено: "Семь недель отсчитай себе; от нанесения серпа на жатву начинай считать семь недель" (Дварим, 16,5). Таким образом, заповедь обязывает нас отсчитать семь недель, начиная со дня принесения в жертву оме^а ячменя, то есть с 16-го Нисана, и до праздника Шавуот, который приходится на пятидесятый день от этого жертвоприношения. Считать мы начинаем со второй ночи праздника Песах. Счет продолжается семь недель, то есть 49 дней. Слова Торы "отсчитайте пятьдесят дней" наши мудрецы понимают как "до пятидесятого дня".
Эта заповедь обязывает каждого из нас вести этот счет – ведь в Торе сказано: "Отсчитайте себе". Поэтому заповедь обязывает каждого еврея.
Эта заповедь не отменяется и в сегодня, когда Иерусалимский Храм разрушен, и мы не можем принести омер ячменя в жертву Всевышнему. Существует, правда, мнение, утверждающее, что на наше время заповедь Торы не распространяется, и мы исполняем ее лишь как постановление мудрецов.
Счет должен совершаться в ночное время, ибо в Торе сказано: "Семь полных недель". Полная неделя обязательно должна состоять из семи полных дней, то есть счет должен начинаться ночью 16-го Нисана. А поскольку счет в первый день должен совершаться в начале ночи, то в это же время следует осуществлять его и в остальные дни.
Тем не менее, мы начинаем ночь с вечерней молитвы, поскольку заповеди, обязывающие нас молиться, – заповеди о чтении Шма Исраэль и Шмоне-эсре, – мы исполняем чаще, чем заповедь о счете омера (а общее правило обязывает нам отдавать предпочтение чаще исполняемым заповедям и исполнять их прежде других). Сразу после завершения молитвы Шмоне-эсре мы переходим к счету омера,
Тот, кто не произвел этот счет в начале ночи, может сделать это в течение всей ночи, вплоть до самой зари – как только вспомнит о своем упущении. Тот, кто не сделал этого до зари, может произвести счет в течение всего дня, но уже без благословения.
Как производится счет омера! Вначале произносится благословение: "Благословен Ты, Г-сподь Б-г наш, Царь Вселенной, который... дал нам заповедь счета омера". Затем считающий говорит: "Сегодня столько-то дней счета омера" или просто: "Сегодня столько-то дней омера" – согласно принятому обычаю.
В первую ночь мы говорим: "Сегодня один день омера", во вторую: "Сегодня два дня омера", – и так далее – вплоть до седьмого дня. В седьмой день мы говорим: "Сегодня семь дней, то есть одна неделя омера". Согласно обычаю сефардских общин, принято говорить: "Сегодня семь дней омера, то есть одна неделя омера". Начиная с этой ночи считаются как дни, так и недели. В восьмой день мы говорим: "Сегодня восемь дней, то есть одна неделя и один день омера", а сефардские евреи: "Сегодня восемь дней омера, то есть одна неделя и один день". И так далее – мы называем поначалу общее число дней, а затем уточняем, сколько целых недель и дней в остатке оно составляет. Тот, кто совершил ошибку и назвал только число дней или недель, должен произвести счет снова, но уже без благословения.
Произнося формулу счета омера, необходимо тщательно соблюдать правила грамматики, правильно называть однозначные и двузначные числа, помнить, что на иврите слово "неделя" – мужского рода и следить за родом числительных.
Благословение на счет омера следует произносить стоя – как и сам счет. Это правило мы выводим из слов Торы: "Семь недель отсчитай себе; от нанесения (кама) серпа на жатву начинай считать семь недель" (Дварим, 16,5). Слово кама происходит от того же корня, что слово кима – "стоя". Однако тот, кто произнес благословение и произвел счет сидя, считается выполнившим заповедь и не должен исполнять ее еще раз. Принято ссылаться на правило, толкующее известную фразу из Танаха в таком "прикладном" духе. Эта фраза: "Мнение (эцат, עצת) Всевышнего всегда устоит". Слово "мнение" рассматривается в данном случае как аббревиатура трех слов: омер (עומר), цицит (צצית), тфилин (תפילין). Заповеди, связанные с этими предметами, мы, как известно, исполняем стоя.
После произнесения формулы счета принято говорить: "Да будет воля Всевышнего на то, чтобы святой Храм был построен в наши дни, в самое ближайшее время". Ведь сегодня мы выполняем заповедь счета омера, но лишены возможности выполнить другую заповедь, упомянутую в формуле счета – принести его в жертву Всевышнему, как сказано в Торе.
Мы уже говорили, что производить счет омера следует в начале ночи. Как известно, ночь начинается с момента выхода звезд. Тот, кто произвел счет до выхода звезд, еще в сумерки, считается выполнившим заповедь. Он не обязан выполнять ее еще раз, однако все же предпочтительно, чтобы он произвел счет повторно – уже без благословения.
Что произойдет, если один человек спросит другого, какой день счета омера сегодня? Если тот, кому задан вопрос, еще не произвел счет текущего дня, он должен остеречься и не давать прямого ответа на вопрос о сегодняшнем "номере", – в противном случае он тем самым выполнит заповедь и уже не сможет произнести полагающееся благословение. Однако он может ответить, например, так: "Вчера был такой-то день омера". Особенно следует остерегаться такой ошибки в Лаг баомер, потому что название этого праздника – всего лишь указание на номер его дня, "33-й день омера". Поэтому тот, кто просто скажет: "Сегодня Лаг ба-омер", тем самым произведет счет омера. Однако наши мудрецы постановили, что тот, кто произнесет эту привычную фразу непроизвольно, не имея в виду формулу счета, все-таки имеет право произвести счет омера еще раз и произнести благословение. Это постановление нельзя толковать расширительно, поэтому тот, кто скажет: "Сегодня такой-то день омера", или даже опустит слово омер и ограничится такими словами: "Сегодня такой-то день", уже не может в этот день производить счет заново, произнося при этом благословение. Слово "сегодня" является ключевым: тот, кто сказал только: "Такое-то число омера", опустив слово "сегодня", не выполнил заповедь счета и может произнести формулу снова, вместе с благословением, – ведь внутренний смысл заповеди – сосчитать сегодняшний день. Правда, некоторые авторитеты считают иначе. Они полагают, что тот, кто упомянул номер сегодняшнего дня, даже опустив слово "сегодня", уже не может в этот день произвести счет заново, произнося при этом благословение.
Тот, кто начинает произносить благословение на счет омера, должен знать уже в эту минуту номер сегодняшнего дня, который он затем вставит в формулу счета. Однако даже тот, кто произносит благословение, еще не сделав необходимых вычислений или, к примеру, решив, что он вставит в свою формулу тот номер, который услышит от соседа, который также исполняет сейчас заповедь счета, считается выполнившим заповедь.
Тот, кто (ошибочно) полагал, произнося благословение, что сегодня такой-то день омера, а произнеся его, спохватился или услышал правильный номер, производит счет, опираясь на уже произнесенное благословение, несмотря на то, что в момент его произнесения имел в виду ошибочный номер. Дело в том, что в этом случае, как и во многих других, наши мысли и намерения не имеют решающего значения (или, как утверждает знаменитая га-лахическая формула, дварим шебалев – эйнам дварим, буквально: "то, что у нас на сердце – ничего не меняет").
Тот, кто произнес благословение и произвел счет, а затем обнаружил, что ошибся в номере, может немедленно исправить ошибку и назвать правильный номер, опираясь на произнесенное благословение, если он еще не "оторвался" от исполнения заповеди счета и не перешел к другим делам. Тот, кто по забывчивости пропустил один день счета (то есть не произвел счет ни ночью, с благословением, ни днем, без благословения), уже не должен произносить благословение и в последующие дни. Это значит, что в оставшиеся дни он производит счет без благословения. Однако этот запрет действует лишь если человек уверен, что действительно пропустил день. Если у него есть в этом сомнение, он продолжает исполнять заповедь счета с благословением.
Женщины свободны от заповеди счета омера. Если женщина все же хочет ее исполнить, она не должна, считая, произносить благословение. Однако существует обычай, согласно которому женщины, которые привыкли систематически молиться, исполняют заповедь счета омера, произнося при этом благословение.
После счета омера принято читать 67-й Псалом, выбранный потому, что в нем, согласно одной из традиций чтения, ровно 49 слов – по числу дней счета омера.
Затем читают молитву Ана, бе-коах еминха ("Пожалуйста, силой Твоей правой Руки") вместе с Барух шем кавод ("Благословенно славное Имя") в конце ее, так как в ней 48 слов – всего на одно меньше, чем дней счета. После этого добавляют несколько просьб Всевышнему, речь о которых ниже.
Согласно древнему обычаю, принятому в Эрец Исраэль и Египте, кантор производит счет после общины, чтобы никто не выполнил заповедь, услышав его счет. Однако во многих общинах решили иначе: для того, чтобы предотвратить почти неизбежные ошибки в счете, было решено, что представитель общины произведет его вслух, прежде чем члены общины сделают это каждый за себя.
В некоторых общинах вне пределов Эрец Исраэль, где проводится и второй Седер во вторую ночь Песаха, возник обычай производить первый счет омера после завершения второго Седера. Ведь второй Седер проводится из-за неопределенности в дате праздника, то есть как бы тоже 15-го Нисана. Так что если бы счет был произведен до начала Седера, и мы объявили эту ночь официально ночью 16-го Нисана, как мы могли бы справлять после этого Седер? Однако большинство общин не придает этому обстоятельству значения.
Вне пределов Эрец Исраэль среди праведников и людей, с особой тщательностью исполняющих заповеди Торы, возник обычай во вторую пасхальную ночь, после второго Седера, читать фрагменты Торы, посвященные омеру. Задача этого чтения – компенсировать невозможность исполнить заповедь принесения омера в жертву Всевышнему словесным служением Ему. Это служение имеет большое открытое и скрытое значение, – ведь в наше время у нас нет другой возможности служения.
В сефардских общинах также существует обычай читать главу об омере перед тем, как в первый раз произнести благословение о счете омера 16-го Нисана.
Почему мы не произносим благословение Шегехеяну 16-го Нисана, приступая к выполнению заповеди счета омера! Еврейские мудрецы дали множество ответов на этот вопрос. Мы приведем лишь некоторые из них.
1. Потому, что заповедь о счете омера – лишь подготовка к исполнению заповедей праздника Шавуот, наступающего после завершения счета. Поэтому мы произносим Шегехеяну на наступление праздника, и это благословение "перекрывает" и заповедь о счете омера (Радбаз).
2. Потому, что счет омера лишь вспомогательная заповедь, сопутствующая принесению в жертву первых плодов урожая в Шавуот (Абудрагам).
3. Потому, что существует опасение, что мы пропустим день счета, и таким образом благословение Шегехеяну окажется произнесенным напрасно (Мате Моше).
4. Потому, что Шегехеяну произносится только перед заповедями, несущими в себе радость и удовлетворение, как например, радостная заповедь о лулаве, заповедь трублення в шофар – знак союза между Всевышним и еврейским народом, заповедь чтения Мегилат Эстер в память о спасении, посланном нам Всевышним, заповедь выкупа сына-первенца и т.д. Однако счет омера не приносит никакой радости – только сожаления о гибели Храма (Рашба).
5. Дни счета омера подобны дням, которые отсчитывает женщина после менструации, прежде чем снова очиститься. Мы считаем дни омера, семь "чистых недель", которые должны закончиться, прежде чем Всевышний допустит нас к служению Ему, к получению Торы. Это дни удаления, дни печали, поэтому мы не произносим перед их наступлением Шегехеяну (Акеда).
Еврейский народ выполняет заповеди Всевышнего, не требуя объяснить их смысл и назначение. Для того, чтобы с готовностью выполнять их, нам достаточно того, что Создатель дал такой приказ. Однако наши мудрецы в некоторых случаях все же объяснили нам смысл заповедей. Почему? Потому, что углубление в заповеди, осознание их смысла до той степени, в какой человеческий разум в состоянии их осознать – и само по себе заповедь. Мы должны знать все то, что может быть познано! Не только сердце должно быть полностью поглощено служением Всевышнему, но и другие наши силы и способности, в том числе и разум, должны работать в унисон с сердцем. А в тех случаях, когда мудрецы не сообщили нам смысл заповеди, разум должен подчиниться сердцу и предаться исполнению ее, осознав, что все заповеди Торы – проявление высшего разума, проявление воли Всевышнего, и уже потому не могут быть полностью поняты нами. Это – высшее смирение разума, доступное человеку.
Рассказывают притчу о двух людях, один из которых жил в пустыне, далеко от людей, ничего не знал о мудрецах и их деяниях и самостоятельно, в меру собственных и способностей, пытался решить, какие дела и поступки полезны для его здоровья. Другой же жил среди людей, был знаком с мудростью ученых, располагавших собственным опытом, опытом своих коллег и опытом предшествующих поколений. От них он узнавал, в частности, что полезно и что вредно для его тела. Несмотря на то, что этот человек в большинстве случаев не знал, каким образом пришли ученые к своим выводам и какова внутренняя природа их рекомендаций, его познания были гораздо более ценными, чем познания человека, жившего в пустыне и до всего доходившего своим умом. Ведь тот все время находился в сомнении: верны ли его выводы и заключения? Не будут ли они опровергнуты опытом? А другой может быть уверен, что то, что он делает, уже проверено многими.
Поэтому так велика наша вера в то, что в Торе заключена величайшая мудрость, величайшая истина. Эта вера вселяет в нас уверенность, которая глубже и сильнее, чем любое интеллектуальное проникновение. В корне ее лежит убеждение, что источником нашей веры является сам Всевышний, мудрость которого безгранична и непостижима.
Тем не менее, наши мудрецы по упомянутым выше причинам дали многим заповедям объяснения, доступные человеческому разуму. Следует помнить, что мудрецы хорошо понимают человеческую природу и знают, что вера многих людей во Всевышнего недостаточно крепка, так что они нуждаются в рациональном объяснении того, что предписывает им Тора. Их восхищает возможность найти объяснение заповедям и, таким образом, они сильнее привязываются к ним и охотнее выполняют, проникаясь глубокой верой – самым ценным, чем может наделить нас разум.
Вот почему наши мудрецы дали объяснение многим заповедям, в том числе и заповеди счета омера.
Рабейну Нисим в своем коммеяатарии к Трактату Талмуда Псахим приводит следующий рассказ мудрецов: "Когда Моше сказал евреям перед выходом из Египта: "Вы будете служить Всевышнему", – те спросили: "Когда же настанет это служение?" Моше ответил: "Через пятьдесят дней". Тогда каждый из евреев стал вести счет дней для себя. Поэтому и ввели наши мудрецы счет дней омера".
Это означает, что и в наше время, когда Храм разрушен и служение в нем невозможно, когда мы не приносим в жертву ни омер в Песах, ни первые плоды урожая в Шавуот, у нас все же осталась главная часть служения Всевышнему – принятие заповедей, предписанных Торой. Мы стремимся выполнять заповеди с такими же любовью и старанием, с каким выполняли их наши отцы, вышедшие из Египта. Ведь и они не могли по-настоящему выполнить заповедь счета омера, так как еще не вошли в Эрец Исраэль. Они только считали дни, оставшиеся до дарования Торы, которого они ожидали с нетерпением. Точно так же ожидаем и мы наступления праздника Шавуот, дня дарования Торы – и считаем оставшиеся дни.
С чем это можно сравнить? С притчей о вельможе, который шел по дороге и обнаружил человека, посаженного в яму, вырытую рядом с дорогой. Вельможа сказал заключенному: "Сейчас я вытащу тебя из ямы, а через столько-то времени выдам замуж за тебя свою дочь". Заключенный удивился и не совсем поверил: вельможа обещал не только спасти его, но и возвысить, выдав за него дочь! Но вельможа действительно вытащил его из ямы, одел его в дорогие одежды, дал золота и серебра. Когда бывший заключенный убедился, что вельможа уже выполнил часть своих обещаний, он начал считать, через сколько времени тот выдаст за него свою дочь.
В Сефер га-хинух сказано:
"В основе заповедей лежит та простая истина, что основой существования еврейского народа является Тора, и именно благодаря ей были сотворены небо и земля. Именно поэтому (и только ради этого) мы были избавлены от египетского рабства. Мы вышли из Египта для того, чтобы получить Тору на горе Синай и затем исполнять ее предписания. Тора олицетворяет все позитивное, что только есть в мире, она важнее и значительнее, чем даже освобождение от рабства. Именно потому, что Тора – основа нашего существования, и ради нее мы были освобождены и достигли величия, нам была дана заповедь считать дни, начиная со следующего за первым днем Песаха и до дня дарования Торы. Считая их, мы показываем, как жаждет наша душа этого дня – так же, как тот, кто работает под палящим солнцем, с нетерпением ждет момента, когда на него падет благословенная тень. Он беспрерывно повторяет: "Когда же настанет этот сладкий миг?" Ибо когда человек считает дни до заранее установленного срока, он показывает свое страстное желание поскорее дожить до него.
Мы считаем прошедшие, а не оставшиеся до праздника дни, по той же причине – из-за страстного желания, чтобы наступил день дарования Торы. Поэтому мы радуемся каждому прошедшему дню, уменьшающему срок расставания".
Абудрагам приводит еще два объяснения.
Счет дней омера был необходим, так как все евреи в это время года заняты жатвой и другими полевыми работами каждый на своем поле, и без этого они могли бы пропустить день праздника и паломничества в Иерусалим.
Кроме того, как известно, в период между Песахом и Шавуот весь мир серьезно озабочен состоянием посевов и плодовых деревьев, которые должны принести плоды, как сказано в первой главе Трактата Рош Гашана: "Для чего заповедала Тора принести (в Храм) омер в Песах? Чтобы посевы в полях удостоились благословения. Для чего заповедала Тора принести (в Храм) два хлеба в Шавуот? Чтобы получили благословения плоды деревьев. Для чего заповедала Тора проливать воду в Сукот? Для того, чтобы дожди этого года удостоились благословения". Поэтому и заповедал Всевышний считать эти дни, – чтобы мы помнили о проблемах, заботящих весь мир, и обращались к Нему с этими проблемами, просили Его сжалиться над землей и населяющими ее существами и дать им хороший урожай.
Смотрите: когда евреи жили в Египте, они находились во власти других людей. Они были неотделимы от окружавшей их нечистоты, так же как женщина в период менструации (ибо нечистота ее исходит от нее самой). Но совершив обрезание, они вступили на "территорию" Всевышнего, имя которой – брит (союз). После того, как евреи прилепились к Всевышнему, нечистота "оторвалась" от них, как "отрывается" она от женщины, когда у нее прекращаются кровотечения. Что делает женщина в этот период согласно предписанию Торы? Она "отсчитывает семь дней"! Так и в нашем случае – после того, как евреи вступили на "территорию" Всевышнего, от них "отделилась" нечистота, и Всевышний сказал им: "Теперь вы должны вести счет дням, чтобы полностью очиститься". Поэтому в Торе сказано: "Сосчитайте себе..." Себе, именно себе – точно так же, как в случае с женщиной, о которой в Торе сказано: "И она считает себе семь дней". В обоих случаях человек совершает этот счет ради себя самого, ради собственного очищения в освященных водах. Только после этого еврейский народ может соединиться с Творцом и получить Его Тору. В первом случае речь идет о семи днях, во втором – о семи неделях. Почему именно семь недель? Чтобы получить возможность очиститься в "живой воде" реки (одно из названий Торы). Все "семь суббот" вытекают из этой реки (это указание на семь семилетий, установленных Торой – семилетний цикл шмиты и семижды семилетний цикл йовеля, а также на семинедельный счет дней о мера).
В Торе сказано: "Отсчитайте себе от второго дня праздника". Эти слова указывают, что даже после того, как еврейский народ очистился в Песах и покинул мир нечистоты, он еще не достиг необходимой степени чистоты. Поэтому мы и не читаем в дни Песаха полный Галлель. Точно так же ведет себя женщина, начинающая период очищения – они "считает дни". То же самое сделали евреи после Исхода из Египта. Они порвали с египетской нечистотой, принесли пасхальную жертву и съели ее так, как велел им Всевышний. После этого им оставалось лишь пойти тем же путем, которым идет женщина, очищающаяся от нечистоты, чтобы получить право соединиться со своим супругом. Еврейский народ должен был сосчитать пятьдесят дней очищения, чтобы стать достойным вечной жизни и получить Тору. Сорок девять из этих пятидесяти дней представляют сорок девять различных лиц Торы, а пятидесятый – всю Тору в ее безмерной сложности. Эти пятьдесят дней соответствуют пятидесятилетнему циклу йовеля, состоящему из семи семилетних циклов шмиты.
Рав Меири добавлял, что эти семь недель соответствуют семи видам нечистоты, о которых рассказывает Тора. В бытность свою в Египте евреи сталкивались со всеми семью видами и не принимали против них никаких мер предосторожности. Поэтому, выйдя оттуда, им пришлось сосчитать эти семь недель.
Знатоки тайного еврейского учения (Каббалы), ученики великого Ари, определили, что сорок девять дней счета омера должны способствовать исправлению "дефектов", от которых пострадали семь позитивных качеств, на которых зиждется правильно построенный мир. О мире, в котором все эти качества присутствуют в должной мере, Тора говорит так: "И увидел Б-г все, что Он создал, и вот – весьма хорошо" (Берешит, 1,31).
Вот эти семь каббалистических качеств-мер: хесед (милосердие), гвура (мужество), тиферет (красота, великолепие, слава), нецах (вечность), год (величие, сияние), йесод (основа), малхут (царская власть). (Речь идет о сложнейших понятиях, поэтому любой перевод или даже краткая интерпретация этих слов будут весьма приблизительными – прим. ред. пер.)
История человечества знает семь великих руководителей, которые направляли мир и "посеяли" в нем эти семь качеств после того, как грех Адама нарушил исходный порядок мироздания. Их влияние ощущается в мире и сейчас, несмотря на все грехи, совершенные Израилем после дарования ему Торы.
Каждому из этих руководителей было присуще одно определенное качество, которое как бы включало в себя качества остальных руководителей. Когда любой из нас ищет пути к Всевышнему, он может найти опору в качествах этих семи великих руководителей, присутствующих в мире и сегодня, как всегда, во всех поколениях. Наиболее подходят для этого дни счета омера, ибо со времен Исхода Израиля из Египта, когда мы перешли на "территорию" Всевышнего, перед нами открылась великая дорога исправления себя и мира. Тогда очищение заняло сорок девять дней, за которые чернорабочие, собиравшие солому и делавшие из глины кирпичи по приказу фараона, стали избранным народом, священниками, царями и вельможами в царстве Всевышнего.
Этот путь очищения был проложен во времена Исхода. Он открывается перед нами каждый год, когда наступают дни счета омера, и по нему может пройти каждый, кто стремится приблизиться к овладению всеми семью качествами-мерами.
Качеством, более всего присущим нашему праотцу Аврааму, было хесед – милосердие. Он с радостью и любовью кормил и содержал всех тех, кто окружал его, относился ко всему миру с любовью и милосердием и стремился приблизить его к Всевышнему. Он не знал ни зависти, ни ненависти, ему была абсолютно чужда жестокость.
Главным качеством нашего праотца Ицхака было мужество – гвура. Именно после него мир стал испытывать трепет перед мощью Всевышнего. Всего себя посвятил он служению Ему. В его почитании Творца не было ни малейшей слабости. Даже восхождение на жертвенник, когда Аврааму было приказано принести его в жертву Всевышнему, было испытанием только для Авраама. Для Ицхака это было естественное исполнение долга.
Главным качеством нашего праотца Яакова было тиферет – красота, слава, великолепие. Сам он был предельно цельным человеком, дела которого были закончены и совершенны. Он был чист перед Небесами, безупречен перед отцом и матерью, а все его дела и поступки были совершенны. Он вынужден был бороться с Лаваном и Эйсавом, сражаться с врагами и с посланным к нему ангелом, руководить своими сыновьями и их потомками и даже пасть ниц перед фараоном, – однако и здесь он был безупречен и абсолютно честен. Тиферет, совершенство выделяло его среди людей, тиферет, великую славу дал ему Всевышний. Он был настолько безупречен, что про самые странные события, происходившие с ним, такие, как история с благословением отца, бегство от Лавана и предпочтение, оказанное им Йосефу, сама Тора свидетельствует так: "Яаков – безупречный человек". В мире никогда не было человека, который мог бы сравниться с Лаковом своей безупречностью. Существует немало людей, поступки которых представляются благородными, однако на самом деле это недостойные и нечестные люди. Однако даже самые необычные поступки Яакова удостоились свидетельства Всевышнего. Именно от Него мы узнаем, что Яаков был безупречен во всем, что он делал, и абсолютно честен перед всем миром и Творцом.
Главным качеством нашего учителя Моше была нецах – "вечность". В мире нет ничего истинно вечного, кроме Торы. Ведь все, что мы приобретаем друг у друга, носит временный характер и подвержено разрушению. Только Тора обладает абсолютной, вневременной ценностью. Тот, кто посвящает ей себя, получает невиданное вознаграждение – ведь в Торе нет ничего преходящего. Моше посвятил Торе всю свою жизнь, получил ее из рук Всевышнего, одарил ею все будущие поколения и был вознагражден соответственно – вечностью.
Главным качеством Агарона, первосвященника и праотца всех священников-когенов, было год – величие. Он безмерно любил мир и посвятил всего себя делу установления мира между людьми. Он любил людей и всемерно приближал их к Торе. Тот, кто становился свидетелем величия и святости Агарона, неизбежно проникался любовью к Торе. Агарон с радостью принял на себя все обязанности, накладываемые Торой, которой научил его младший брат Моше. Он искренне радовался величию Моше и никогда не завидовал ему. Поэтому все его дела были угодны Всевышнему.
Главным качеством праведного Йосефа было исод – "основа". Он поднялся до абсолютной высоты во всем, что мы относим к общечеловеческой морали. Это качество названо "основой" потому, что без него невозможно само существование мира, так что оно теснее связано с природой мироздания, нежели все остальные качества. Оно настолько важно, что даже поколение, истребленное Всевышним во время Всемирного потопа, несмотря на все свои злодеяния, осталось бы в живых, если бы полностью не отказалось от этого качества, отвергнув все моральные нормы. Только отказ от этих норм сделал возможным потоп, разрушивший мир до основания.
Главным качеством царя Давида было малхут – царская власть. Ведь Давид удостоился царской власти не за собственные заслуги, не за мудрость или мужество, он не получил ее по наследству. Тем не менее, власть Давида и его потомков, дарованная им Всевышним, является вечной и неотчуждаемой. Всевышний забрал Давида из отцовского дома, где он пас семейный скот, и поставил его пасти еврейский народ. Он выбрал Давида так как знал, что как бы высоко Он его не поставил, даже если его слава достигнет Небес, в своих собственных глазах Давид останется все тем же скромным пастухом. Давид был скромным человеком, когда пас отцовских овец, он остался им и когда его голову украсила корона Израиля, и цари Востока и Запада стали толпиться у его порога и падать перед ним ниц. Давид царствовал над целым миром и провозгласил Всевышнего Царем царей и Властелином Вселенной. Он был автором величайших песен,
прославляющих Всевышнего, равных которым не знает история человечества. Он искренне радовался чужому величию и полагал любое величие – свое и чужое – принадлежащим одному лишь Создателю. Вот что говорит об этом Книга Хроник: "И благословил Давид Г-спода пред глазами всей общины, и сказал Давид: "Благословен Ты, Г-сподь, Б-г Израиля, отца нашего, во веки веков. Твои, Г-сподь, величие и могущество, и слава, и вечность, и красота... Твое, Г-сподь, царство, и превознесен Ты над всеми... Ибо кто я и кто народ мой, что имели мы силы так жертвовать (и собрать столько ценностей на строительство Храма). Ведь от Тебя все, и полученное из Руки Твоей мы отдали Тебе"" (Диврей га-ямим 7, 29,10). И далее: "И Всевышний был Царем, правящим народами".
Все семь качеств, присущих семи руководителям еврейского народа, суть одно качество – вернее, каждое из них несет в себе все остальные. Ведь милосердие, не сочетающееся с силой и мужеством, – это вовсе не достоинство, а банальная слабохарактерность. И наоборот, если слава и великолепие не несут в себе милосердие и доброжелательность, они неизбежно приводят к греху. Вообще, ни одно из качеств не является достоинством, если оно не сопровождается милосердием. С другой стороны, если милосердие сопровождает любое из качеств, их сочетание обязательно приводит к замечательным результатам, ибо милосердие преобладает в любой комбинации и как бы озаряет ее внутренним светом.
Это же относится и ко всем другим качествам. Все они достигают полноты только в сочетании с остальными качествами. В то же время каждое из них светит собственным светом из этого сочетания. Поэтому мудрецы – знатоки тайного учения – предназначили дни счета омера для того, чтобы в них мы устраняли изъяны, возникшие в том, что касается всех этих качеств во всех их комбинациях. Для этого они разбили сорок девять дней счета на семь недель, каждая из которых соответствует одному из этих качеств. Первая неделя – это неделя хесед (милосердия). Первый день этой недели посвящен "милосердию в милосердии", второй – "гвура (мужество) в милосердии", третий – "тиферет (красота, великолепие) в милосердии" и так далее. Последний, седьмой день недели посвящен "малхут (царская власть) в милосердии". Вторая недели – это неделя гвура (мужество). Ее первый день посвящен "хесед (милосердие) в мужестве", второй – "мужеству в мужестве" и так далее.
Эти сорок девять дней евреи впервые начали считать после того, как вышли из Раамсеса в Сукот. Они завершились, когда евреи пришли к горе Синай, чтобы получить там Тору. В течение этих сорока девяти дней они овладевали всеми этими качествами, день за днем, ступенька за ступенькой, неделя за неделей, качество за качеством. А в последний, седьмой день седьмой недели они дошли до последней ступеньки малхут шебемалхут – "царской власти в царской власти". В этот день весь мир достиг цельности и совершенства, стал таким, каким было раньше только Небесное царство. Тогда и стал Израиль "народом священников", святым народом, источником святости которого является Тора.
С тех пор наша ежегодная задача стала намного легче. Теперь, исправляя изъяны, появившиеся в этих качествах, мы не должны проходить первичное очищение. От нас требуется только приложить усилия для того, чтобы вернуться к уже достигнутой в свое время чистоте, которая уже укоренилась в каждом еврейском сердце и не может быть изгнана оттуда. Всевышний помогает тому, кто в эти дни искренне стремится к очищению. Ведь они подходят для этого лучше, чем любые другие дни года.
Как мы знаем, Израиль в бытность свою в Египте был осквернен многообразной тамошней нечистотой до такой степени, что достиг последней, 49-й ступени нечистоты. Всевышний, освобождая Израиль, освободил его и от приставшей к нему нечистоты. Более того, Он поднял его на 49-ю ступень мудрости. Эту последнюю милость Он не обещал Аврааму – это был особый дар Израилю. Поэтому Исход из Египта и упоминается в Торе 50 раз. Таким образом Тора рассказала всему миру об этой милости, оказанной Всевышним Израилю. Мы считаем дни омера, начиная со второго дня праздника Песах и до Шавуота потому, что во времена Исхода Израиль каждый день счета поднимался на одну ступень, избавляясь от египетской нечистоты.
Заповедь счета дней омера приводится в Торе в середине главы, посвященной праздничным дням года. Этим самым Тора как бы говорит, что дни счета следует считать праздничными или хотя бы выделенными из других дней года, чем-то вроде длинного хол гамоэда, начинающегося в Песах и заканчивающегося в Шавуот. Так писал Сфат эмет.
Только величайшие знатоки тайного учения знают, что таят в себе сорок девять дней счета омера, разделенные на недели – семерки дней, посвященные различным качествам, и на дни, посвященные их комбинациям. Тора отводит числу семь особое место в своем тексте. Так, она называет семь различных праздничных дней в году словами шабат или шабатон.
Вот эти семь упоминаний слов шабат и шабатон в Торе (для обозначения праздничнах дней): календарная суббота (шабат), восходящая непосредственно к Сотворению мира Всевышним, два упоминания шабата, связанные с Песахом – первым и седьмым днями праздника, Рош Гашана, названный шабатоном, шабат шабатон Йом Кипура, шабатон первого дня праздника Сукот и шабатон праздника Шмини Ацерет. Однако, как мы видим, Шавуот не назван в Торе шабатом или шабатоном. Дело в том, что Шавуот – это пятидесятый день счета омера, и святость его выше святости семи упомянутых шабатонов. Эта святость настолько велика, что ей нет названия. Вся она – тайна.
Точно так же Тора говорит о семи семерках (шабатот) лет, причем каждый седьмой год, год шмиты, обладает определенной святостью и назван Торой "шабат земли". Однако пятидесятый год, год йовеля, обладающий гораздо большей святостью, не назван шаботом.
В эти дни, между Песахом и Шавуотом, вызревает урожай плодов и злаков, снабжающих нас пищей в течение всего года. Точно так же в эти дни мы обретаем душевные силы, поддерживающие нас в течение всего года. В святой книге Зогар сказано, что если еврейский народ исполняет две заповеди, – заповедь счета дней омера и заповедь принесения в Храм двух хлебов в Шавуот – он уже оправдан Небесным Судом и не подлежит суду в Рош Ґашана и Йом Кипур. Так писал Сфат эмет.
Следует помнить, что правило "семи недель" распространяется на весь срок, прошедший от Сотворения мира до дарования Израилю Торы. Как мы сейчас увидим, мы получаем этот срок при помощи семикратного умножения на семь.
1. Первый этап умножения – семь раз по одному дню, первая неделя существования мира.
2. Второй этап – семь недель счета омера, завершающиеся праздником Шавуот – всего пятьдесят дней.
3. Третий этап – это семижды пятьдесят дней, то есть 350 дней, полный год (в который, как мы знаем, не входят пятнадцать дней регалим – Песаха, Сукот и Шмини Ацерет).
4. Четвертый этап – это семилетний цикл шмиты.
5. Пятый этап – семижды семь лет плюс пятидесятый год йовеля – всего пятьдесят лет.
6. Шестой этап – семь йовелей, всего 350 лет. Нам ничего не известно о смысле этого периода.
7. Седьмой и последний этап умножения – это, как и следовало ожидать, 49 йовелей, то есть 2450 лет. Легко видеть, что Израиль получил Тору в 2450-м году от Сотворения мира. В самом деле, как известно, Всемирный потоп наступил в 1656 году. К этому сроку надо добавить 292 года, которые прожил после потопа Hoax (Ной) до рождения Авраама, первые сто лет жизни Авраама (до рождения Ицхака) и четыреста лет порабощения и изгнания еврейского народа, отсчитываемые от рождения Ицхака – итого 2448 лет. Исход из Египта, происшедший в Нисане, обязал Израиль начать отсчитывать с этого месяца новый год – 2449-й. К этому надо добавить год потопа, который, как мы уже писали, не входит в счет лет, ибо созвездия тогда не двигались по небосводу, и природные циклы были остановлены. Стало быть, Израиль получил Тору в 2450 году от Сотворения мира – что в точности соответствует 49 йовелям.
В книге Сефер га-хинух сказано следующее:
"Естественно спросить: почему мы начинаем считать дни омера "от второго дня праздника", а не от первого дня (Песаха)? Дело в том, что первый день праздника целиком посвящен прославлению чуда Исхода из Египта, являющегося самым великим примером того, как Всевышний управляет судьбами людей и обновляет мир. Радость этого дня мы не смешиваем ни с чем. Поэтому мы и начинаем счет уже на следующий день. Мы не говорим: "Сегодня такой-то день после второго дня Песаха", потому что неправильно было бы построить формулу заповеди на отсчете от "второго дня". Поэтому мы считаем не только дни, но и события, происходящие в них – принесение в жертву омера. Это очень важное жертвоприношение, утверждающее нашу веру в то, что Всевышний управляет судьбами людей, поддерживает их жизнь из года в год и для этого посылает им необходимый урожай".
Мы считаем необходимым добавить к замечательным словам составителя Сефер га-хинух следующее объяснение.
Как мы уже знаем, Тора назвала Песах, в отличие от других праздников, шабат, а не шабатон. Более того, и это название дано Песаху не в главах, рассказывающих об Исходе, а в книге Ваикра, в рассказе о принесении в жертву омера и счете дней омера. Именно в рассказе об омере Тора дважды повторяет выражение: "На следующий день после шабата", подразумевая под шаба-том первый праздничный день Песаха. Таким образом, Тора прямо связала счет дней омера с принесением в жертву двух "хлебов предложения" из нового урожая в Шавуот: "И отсчитайте себе от второго дня праздника, от дня приношения вами омера возношения, семь недель, полными да будут они. До дня после седьмой недели отсчитайте пятьдесят дней и принесите новое хлебное приношение Г-споду" (Ваикра, 23,15). Тора обязала нас совершать "вознесение омера" (наподобие вознесению лулава). Поэтому коген взмахивал омером (в данном случае – мерой объема, то есть определенным количеством молотого зерна), направляя его ко всем четырем сторонам света, вверх и вниз. Это указание (о вознесении) относится только к омеру – но не к остальным "хлебным и мучным" жертвоприношениям – за исключением минхат га-кнаот ("приношения ревнивца"), жертвы, приносимой человеком, желающим проверить верность своей жены. Кроме того, Тора говорит об омере, являющемся общественным (а не частным) жертвоприношением, так: "И вознесет он {коген) омер перед Г-сподом по вашему желанию" {Ваикра, 23,11). Ни о каком другом общественном жертвоприношении не сказано "по вашему желанию". Несомненно, все эти необычные формулы Торы, связанные с омером, не являются случайными. Напротив, они имеют глубокий скрытый смысл. Несомненно также, что связь между заповедью о принесении в жертву омера и заповедью о счете дней омера должна вскрывать какой-то важный секрет Торы.
И действительно, речь идет об очень важных вещах.
Израиль вышел из Египта днем 15-го Нисана. Если бы Всевышний не вывел его оттуда в этот самый час, и евреи задержались в Египте еще немного, они навсегда погрузились бы в тамошнюю нечистоту и уже не могли бы освободиться от нее. Выводя Израиль из Египта, Всевышний заставил евреев в одно мгновение перешагнуть из одного мира в другой – сразу через бесчисленное множество этапов. Он поднял их из мусорной ямы прямо в Небеса, перенес из самых низменных будней к высшей святости субботы. Мы уже говорили о принципиальной разнице между шаботом и шабатоном; святость шабота (субботы) исходит от Всевышнего, освятившего этот день еще при Сотворении мира, в то время как слово шабатон относится к праздникам, освящаемым Израилем. Однако в самый первый Песах Израиль еще не был в состоянии освятить праздник, и Всевышний освятил его сам, – поэтому Песах и был назван шабот, а не шабатон. В этот "шабат", 15-го Нисана, первый день Песаха, евреи впервые стали свободным народом, как физически, так и духовно, и Всевышний поднял их к небывалым духовным высотам. Однако этого необычайного уровня святости они достигли не собственными силами, – он был даром Всевышнего. Когда они поняли это? На следующий день после "шабаша" – день начала счета омера.
На следующий день Всевышний сказал им: "Теперь Я предоставляю вас самим себе. Я возвысил вас вчера для того, чтобы вы впервые осознали, что такое духовная высота. Теперь вы должны подняться к ней собственными силами. Сегодня вы начинаете нелегкое восхождение, которое будет продолжаться пятьдесят дней. Вам придется отсчитать пятьдесят дней, подняться на пятьдесят ступеней, приложить все силы и старания, пока вы не пройдете этот путь до конца – до высшей, последней ступени, той самой, на которой вы находились вчера. Только тогда эта духовная высота станет по-настоящему вашей – вашей навсегда".
В этот день евреи принесли жертву "по собственному желанию" – не по повелению Всевышнего. Неважно, что эта жертва была очень скромной – всего лишь один омер ячменя на весь еврейский народ. Главное, она была принесена искренне, от всего сердца, действительно "по собственному желанию". Всевышний как бы сказал им: "Не приносите более богатой жертвы – вы еще не готовы к этому. Ведь если принесете – то не от чистого сердца, не "по собственному желанию". Мне достаточно и той жертвы, которую вы принесли. За это Я осыплю вас бесчисленными благодеяниями. Все то, к чему вы стремитесь, само придет к вам со всех сторон света, сверху и снизу (отовсюду, куда вы взмахивали омером), – только продолжайте подниматься вверх по духовным ступеням и считайте их".
Всевышний учил нас так: "Считая ступени, по которым вы поднимаетесь, смотрите не вверх – куда вы еще не дошли, – а вниз, на первый принесенный вами в жертву омер ячменя. Отсчитывайте дни от этого жертвоприношения, чтобы знать, на сколько вы поднялись. Тогда на пятидесятый день вы удостоитесь подняться на вершину – так высоко, как вы даже не надеялись подняться. Тогда вы и принесете мне "новую жертву" – минха хадаша ("новое хлебное приношение"). Новым оно будет для вас, ибо раньше вы не могли представить себе, как высоко способны подняться – так высоко, что все лучшее, что вам принадлежит, станет священным для Меня и посвященным Мне. Тогда-то каждый из вас отдельно и вся община в целом принесут Мне лучшие из первых собранных вами плодов. Про эту жертву Я уже не скажу вам "по собственному желанию", – ибо в таком случае вы отдали бы все, чем владеете. Нет, вы принесете мне лишь то, что Я укажу – не более того. Ибо Я уже высказал Мое желание, – чтобы были вы для Меня святым народом – людьми, а не ангелами (которые ни в чем не нуждаются)".
Рабби Йегуда учил от имени рабби Акивы: "Почему повелела Тора принести в жертву омер в Песах? Потому, что Песах – время вызревания и сбора урожая. Всевышний сказал: "Принесите Мне омер в Песах, чтобы на ваши поля снизошло благословение" (Рош Гашана, 16).
Вот что пишет об этом Рамбам (в седьмой главе раздела Тмидин умусафин):
"Во второй день Песаха, то есть 16-го Нисана, кроме обычной жертвы Мусаф приносится еще одна – овца для всесожжения и омер вознесения. Это общественное жертвоприношение от имени всей общины. Поскольку Тора точно указала время этого жертвоприношения, оно приносится даже в субботу и даже в состоянии ритуальной нечистоты (то есть даже если большая часть еврейского народа стала нечистыми из-за контакта с мертвым телом, либо большая часть когенов соприкасались с мертвым телом, либо храмовые принадлежности стали нечистыми по этой причине – это жертвоприношение все равно производится в срок)".
Колосья, зерно которых предназначается в жертву, должны быть выращены в Эрец Исраэль. Предпочтительно, чтобы были срезаны на поле, как можно более близком к Иерусалиму, однако и колосья, выросшие в других местах Эрец Исраэль, являются пригодными для жертвоприношения.
Заповедь обязывает срезать эти колосья ночью 16-го Нисана, будь то в субботу или в будничных день. Предпочтительно приносить в жертву омер из колосьев, срезанных специально для этого, однако, если это невозможно, разрешается воспользоваться колосьями, срезанными ранее. Предпочтительно, чтобы зерно в омере было влажным, однако если таких колосьев нет в наличие, разрешается приносить в жертву омер сухого зерна.
Существовал обычай приносить в жертву омер, срезанный на полях к югу от Иерусалима, поскольку там ячмень созревает раньше. Землевладелец распахивал половину своего поля и засевал другую его половину. На следующий год он распахивал половину, засеянную в прошлом году, и засевал распаханную – и из урожая, полученного с этой половины, он приносил в жертву омер.
Как мы уже отмечали, в жертву всегда приносился омер ячменя. Это правило исходит от самого Моше, получившего его на горе Синай.
Как происходила подготовка к жертвоприношению? Еще в канун Песаха посланники бейт-дина отправлялись на заранее выбранное поле и связывали на нем пучок колосьев, не вырывая их из земли, – чтобы затем было легко их отрезать. Когда подходило время срезать колосья, на поле собирались все жители окрестных городов, так что ночное срезание колосьев становилось впечатляющей церемонией.
Три человека срезали три сеа ячменя (то есть 10 омеров) тремя серпами и складывали их в три корзины.
Поскольку срезание выбранных колосьев должно было происходить ночью, в темноте, те, кто производили его, трижды спрашивали у присутствующих: "Зашло ли солнце?" Те отвечали: "Да!"
Затем срезавшие колосья трижды спрашивали у присутствующих: "Этим серпом?" Те отвечали: "Да!"
Затем они трижды спрашивали: "В эту корзину?" Присутствующие отвечали: "Да!"
Если срезание колосьев происходило в субботу, трижды задавался вопрос: "Сегодня суббота?" Присутствующие отвечали: "Да!"
После этого трижды задавался вопрос: "Срезать колосья?" Присутствующие отвечали: "Срезай!"
Как мы видим, все вопросы задавались трижды. Для чего? Дело в том, что во времена Второго Храма многие люди отделились от еврейского народа и оспаривали еврейскую традицию. Они толковали слова Торы, рассказывающие о заповеди омера – "на следующий после шабота день" – буквально. То есть: что эту заповедь необходимо исполнять не на следующий день после первого дня Песаха, а "после субботы", выпадающей на празд: ничную неделю, в воскресенье. Они отвергали еврейскую традицию, обязывающую нас интерпретировать эти слова Торы иначе, – относя их к празднику. Однако пророки и Сангедрин во все времена совершали вознесение омера 16-го Нисана, даже если этот день выпадал на субботу. Следует помнить, что в Торе сказано: "Ни хлеба, ни поджаренных зерен, ни свежих колосьев не ешьте до того дня, пока не принесете этой жертвы" (Ваикра, 23,14). А в книге пророка Йегошуа говорится: "И на следующий день после песаха (принесення пасхальной жертвы) стали есть они плоды земли этой, мацу и поджаренные зерна" (Йегошуа,
5,11). Это единственное во всем Танахе упоминание о празднике 15-го Нисана как песахе, то есть дне, когда приносилась пасхальная жертва и съедалось ее мясо. Из него ясно следует, что омер приносился в жертву 16-го Нисана, а не в следующее за первым днем праздника воскресенье, которое, разумеется, вовсе не обязано наступать на второй день праздника. Возможное естественное, но неразумное возражение – может быть, именно в том году воскресенье выпало на второй день праздника, 16-е Нисана – восходит к невнимательному отношению к тексту Книги Йегошуа. В самом деле, если евреи начали есть зерно нового урожая (что разрешается только после принесения в жертву омера) в год вступления в Эрец Израэль 16-го Нисана только потому, что 15-е Нисана выпало на субботу, то почему пророк указал вместо истинной причины – выпадения праздника на субботу – иную – "на следующий день после песаха"? Поскольку в Танахе нет "лишних" утверждений, ясно, что вышеприведенный текст указывает, что существует причинная связь между принесением пасхальной жертвы и разрешением есть зерно нового урожая и, стало быть, принесением в жертву омера. Таким образом, вознесение омера всегда производилось 16-го Нисана – все равно, в какой день недели.
Срезанные колосья складывали в корзины, приносили во двор Храма и обмолачивали. Зерно просеивалось и тщательно перебиралось, а затем слегка прокаливалось на огне в решете, так, чтобы огонь коснулся каждого зернышка. После этого прокаливания зерно рассыпалось во дворе Храма, и ветер обвевал его. Затем оно проходило грубую перемолку. Перемолотые три сва зерна просеивались тринадцать раз, а затем из них бралась одна десятая, что в точности соответствует одному о меру у который и предназначался для жертвоприношения.
В Торе сказано: "И принесите омер" (Ватра, 23,10). Рабби Яннай говорил: "Когда человек покупает на базаре фунт мяса, ему предстоит немало потрудиться, прежде чем оно окажется на его тарелке в приготовленном виде. Между тем, мы спим в своих постелях в то время, как Всевышний посылает ветер и облака, выращивает злаки и плоды на деревьях. И за все это Он получает всего только один омер ячменя" (Ваикра раба, 28).
Рабби Йегошуа говорил: "Всевышний сказал: "Я – твой сторож. Разве не положен Мне омер за Мой труд?""
Рабби Берахия говорил: "Всевышний сказал: "Я – твой повар. Разве не должен ты дать Мне попробовать твое блюдо (омер), чтобы Я мог определить, чего ему не хватает – дождя или росы?""
Рабби Берахия говорил: «Всевышний сказал Моше: "Иди и скажи Израилю: "Когда Я посылал вам ман (манну), каждый из вас получал омер в день, как сказано в Торе: "По омеру на голову" (Шмот, 16,16). Теперь, когда вы приносите Мне омер, Мне достаточно одного омера со всего народа. Вдобавок, Я довольствуюсь ячменем""».
В Торе сказано: "И вознесет он омер перед Г-сподом" (Шмот, 23,11). Как это происходило? Рабби Хама, сын рабби Акивы, рассказывал от имени рабби Йоси, сына рабби Ханины: "Коген взмахивал омером в направлении всех четырех сторон света, – поскольку весь мир принадлежит Всевышнему. Он взмахивал им вверх и вниз, – ибо Небеса и подземный мир также принадлежат Ему"".
Рабби Симон, сын рабби Йегошуа, говорил: "Коген взмахивал омером в стороны, – чтобы не было сильных ветров. Взмахивал вверх и вниз, – чтобы не было дурной росы".
Рабби Йоханан говорил: "Не относитесь к заповеди об омере легкомысленно. Ведь именно благодаря этой заповеди Авраам удостоился унаследовать страну Кнаан, как сказано в Торе: "И дам тебе и потомству твоему после тебя землю твоего пребывания, всю страну Кнаан" (Берешит, 17,8). Для чего? "Ты же соблюдай завет Мой". Чего именно потребовал Всевышний от Авраама? Исполнения заповеди об омере. Ведь в Торе сказано: "Когда придете вы в страну, которую Я даю вам (ту самую, которая была обещана Аврааму)... то вознесите омер из начатков жатвы вашей". Это и есть условие, поставленное Аврааму".
Заповедь об омере помогла Израилю устоять против врагов во времена Гид'она, во времена царя Хизкиягу, во времена пророка Йехезекеля.
Она же спасла евреев во времена Гамана. Рабби Леви говорил: "Когда Мордехай увидел Гамана, подходящего к нему и ведущего царскую лошадь на поводу, он решил, что этот злодей собирается его убить. Он сказал своим ученикам, сидевшим рядом и изучавшим Тору: "Бегите отсюда, чтобы и вам не пострадать вместе со мной". Ученики ответили: "Мы останемся с тобой в любом случае, – даже если это будет стоить нам жизни". Мордехай облачился в талит и обратился к Всевышнему с молитвой, в то время как ученики остались на своих местах и продолжали свои занятия. Вошедший Гаман спросил у них: "Чем вы занимаетесь?" Они ответили: "Мы изучаем заповедь об омере, который приносился в жертву в Храме в этот самый день". Гаман спросил: "Из чего был сделан этот омер! Из золота или серебра?" Они ответили: "Это мера ячменя". Гаман спросил: "И сколько же он стоил – десять талантов?" "Гораздо меньше, – ответили ученики – всего десять динаров". "Что ж, радуйтесь, – сказал f а-ман, – ваши десять динаров победили мои десять тысяч талантов серебра (которые он был готов заплатить царю Ахашверошу, чтобы тот разрешил ему уничтожить Израиль)"".
В Торе сказано: "Ни хлеба, ни жареных зерен, ни свежих колосьев не ешьте до того самого дня, пока не принесете этой жертвы (омера) Б-гу вашему" (Ваикра, 23,14). Тем самым Тора обязывает нас не есть зерна нового урожая вплоть до 16-го Нисана, дня принесения в жертву омера. Поэтому запрещено употребление в пищу вплоть до этого жертвоприношения пяти видов зерновых культур: пшеницы, ячменя, полбы (или гречихи), овса и ржи. Так обстояло дело во времена Храма, когда совершались все предписанные жертвоприношения. Сейчас, когда принести омер в жертву невозможно, запрещается есть зерно нового урожая вплоть до наступления ночи 17-го Нисана, то есть пока не пройдет время принесения в жертву омера. Иными словами, сейчас, когда само жертвоприношение невозможно, зерно разрешается употреблять в пищу после того, как проходит время, когда оно совершалось в былые времена.
До наступления 17-го Нисана запрещается употреблять в пищу как само зерно нового урожая, так и произведенные из него продукты или напитки.
Колосья, пустившие корни в землю после 16-го Нисана, запрешается употреблять в пищу вплоть до дня принесения в жертву омера следующего года, то есть до 17-го Нисана следующего года. Не имеет значения, когда эти колосья были срезаны – до 16-го Нисана или после этого дня.
Злаки, посеянные до начала Песаха и укоренившиеся до 16-го Нисана, разрешается употреблять в пищу уже после 16-го Нисана, поскольку омер текущего года как бы делает их разрешенными еще прежде, чем они вырастут. Таким образом, омер делает разрешенными все злаки, которые успели укорениться к 16-му Нисана.
Поскольку вне пределов Эрец Исраэль устраиваются (в том числе и в начале Песаха) два праздничных дня (ибо существует сомнение относительно дня наступления начала месяца), запрет на зерно нового урожая действует до наступления ночи 18-го Нисана, то есть пока не закончится день 17-го Нисана, относительно которого существует подозрение, что он на самом деле – 16-е Нисана.
Вне пределов Эрец Исраэль день 16-го Нисана – второй праздничный день, йом тов начала Песаха. На него распространяются все заповеди 15-го Нисана, все законы и обычаи Седера, который проводится там в этот день во второй раз. Однако в этот день уже не произносится молитва о дожде, ибо молитву о росе начинают произносить обязательно в первый день Песаха, 15-го Нисана. Кроме того, в день 16-го Нисана вне пределов Эрец Исраэль действуют некоторые послабления в том, что относится к законам погребения мертвых и уходе за больными, которым не угрожает опасность. Яйцо, снесенное в первый день праздника, может быть съедено во второй день.
В Эрец Исраэль 16-е Нисана – это первый день хол гамоэда. Хотя все дни хол гамоэда являются частью праздника Песах и разделяют его радость, в это день принято радоваться больше, чем в остальные дни. 16-го Нисана отмечают годовщину пира, устроенного в этот день царицей Эстер. Как известно, в этот день Всевышний даровал народу Израиля величайшее избавлениє. В это день был повешен злодей Гаман.
Поскольку 16-е Нисана – первый день счета дней омера, дней очищения, данных Израилю, чтобы избавиться от приставшей к нему нечистоты, в этот день произошли важные "очистительные" события в истории нашего народа. В этот день царь Иудеи Хизкиягу закончил очищение Храма от скверны, оставленной там его отцом царем Ахазом. Об этом рассказано в 29-й главе Второй Книги Хроник (Диврей га-ямим).
16-го Нисана родился и в этот же день – через много лет – умер в Египте Леви, третий сын Яакова, родоначальник колена левитов.
В год Исхода из Египта день 15-го Нисана пришелся на чет- • верг. В это день Израиль вышел из египетского города Раамсеса и направился в Сукот. А на следующий день, 16-го Нисана, в пятницу, они вышли из Сукота по направлению к Эйтаму, находящемуся на краю пустыни. Они прибыли туда в тот же день и уже не двигались с места до исхода субботы.
Из слов Торы – "Соблюдайте праздник мацы в течение семи дней" – мудрецы Талмуда (в Трактате Хагига) учат, что в дни хол гамоэда запрещено выполнять многие виды работы.
Однако несмотря на то, что наши мудрецы нашли первоисточник запрещения работать в хол гамоэд в самой Торе, большинство авторитетов все же пришли в выводу, что этот запрет – не заповедь Торы, а постановление мудрецов, которые лишь воспользовались вышеприведенными словами Торы для обоснования своего мнения. Однако даже некоторые из ришоним – выдающихся авторитетов X-XVI столетий – считали, что работа, не обслуживающая нужды дней хол гамоэда и не являющаяся давар гаавед (то есть такой, неисполнение которой причиняет значительный материальный ущерб), запрещена в дни хол гамоэда непосредственно Торой. Поэтому все мы обязаны бережно относиться к святости хол гамоэда и производить в эти дни только разрешенные работы.
В эти дни следует надевать праздничную одежду и устраивать не менее двух трапез – одну вечером, а другую днем.
Магарилъ надевал в хол гамоэд ту же одежду, что и в субботу. Для йом тов у него были еще более "парадные" одежды. Дело в том, что в йом тов существует специальная заповедь, обязывающая нас радоваться этому дню. Для субботы такой заповеди нет. Что касается хол гамоэда, то в дни его достаточно надевать субботнюю одежду.
Трапеза, устраиваемая в хол гамоэд, обязательно должна включать в себя хлеб. Тот, кто ел любые другие блюда, но не ел хлеба, не считается устроившим трапезу. В хол гамоэд Песаха эта заповедь имеет особое значение, ибо вместо обычного хлеба во время трапезы едят мацу, а по мнению Виленского Гаона рабби Элиягу есть мацу в течение всех семи дней Песаха значит исполнять заповедь в буквальном соответствии со словами Торы: "Ешьте мацу семь дней". Существует обычай есть в хол гамоэд на столе, покрытом скатертью – как в субботу и праздники.
Существует мнение, что и в хол гамоэд, как и в субботу и праздники, на столе должны находиться два целых хлеба (в Песах – две мацы). Существует также обычай зажигать свечи перед наступлением каждого дня хол гамоэда – как перед наступлением праздника.
В дни праздника Песах в утренней молитве не читается псалом Мизмор ле-тода (Тегилим, 100), так как в Храме в эти дни не приносилась благодарственная жертва (корбан тода). Дело в том, что ее необходимо приносить вместе с хлебом, испеченным из сквашенного теста, что невозможно в Песах.
Хотя дни хол гамоэда сходны с праздничными, мы не включаем в них в Биркат гамазон обычную праздничную вставку: "Всемилостивый, пошли нам день, который одно лишь благо (куло тов)".
Рабби Йосеф Каро, великий составитель Шулъхан Аруха, запрещает накладывать тфилин в хол гамоэд. Сефардские евреи, а также ашкеназские евреи, придерживающиеся сефардского обычая, следуют этому указанию Шулъхан Аруха. К такому же выводу приходит книга Зогар в комментарии к Песни Песней (на слова "Хорош запах масел твоих" – Шир га-ширим, 1,3). Так же поступают во всех ашкеназских общинах Эрец Исраэль. Однако в некоторых ашкеназских общинах различных стран принято накладывать тфилин в хол гамоэд, но без благословения. К этому выводу пришли такие выдающиеся авторитеты как Мордехай, Рош и Тур. Так же поступал и Магарилъ. Все они опираются на известные слова Иерусалимского Талмуда (Моэд катан, 83), из которых следует, что во времена Талмуда накладывали тфилин в хол гамоэд.
Рабейну Бехаей приводит (в главе Ки таво) следующий аргумент в пользу мнения, предписывающего накладывать тфилин в хол гамоэд. Наши мудрецы учат: "Буква шин, изображенная на "головных" (накладываемых на голову) тфилин – это заповедь, полученная Моше на горе Синай. Числовое значение буквы шин – 300. Оно указывает, что следует накладывать тфилин 300 дней в году – за исключением одних лишь суббот и праздничных дней. Стало быть, их следует накладывать и в хол гамоэд.
Дни хол гамоэда наполнены святостью и всецело принадлежат Всевышнему. Название хол гамоэд – "будни (хол) праздника (моэд)" – означает только, что эти дни уступают по своей святости первому и седьмому дню (Песаха), являющимся праздничными (йом шов). В остальном они моэд – праздник.
В Талмуде, в Трактатах Псахим и Макот, указывается, что тот, кто пренебрегает днями хол гамоэда, подлежит суровому наказанию. Рав Шешет учил: "Тот, кто пренебрегает праздниками (моадим), подобен занимающемуся идолопоклонством. Ведь в Торе сказано: "Богов литых не изготовляй себе" (Шмот, 34,17), и сразу же вслед за этим: "Праздник мацы соблюдай"" (Шмот, 34,18).
Раши объясняет, что слова рава Шешета относятся к дням хол гамоэда. Пренебрежение к ним может выражаться в исполнении запрещенной работы или в нежелании выделить эти дни праздничной трапезой.
Поскольку дни хол гамоэда как бы "обрамлены" праздничными днями, они также называются микра кодеш – "священное событие". В них, как и в праздничные дни, приносилась специальная жертва Мусаф.
Вот что сказано о святости дней хол гамоэда в книге Йесод ве-шореш га-авода:
"Каждый из нас должен чтить святость этих дней, освящать их с радостью и устраивать в них праздничные трапезы – как в йом тов. Иначе мы окажемся как бы сродни идолопоклонникам, которые отринули всю Тору, как сказано в Талмуде: "Тот, кто пренебрегает праздниками, установленными Всевышним, не имеет доли в будущем мире, даже если он является знатоком Торы и совершил множество добрых дел". Поэтому мы должны относиться ко всем праздничным дням с особым почтением. Награда за исполнение этой заповеди является большей, нежели наказание за ее нарушение. Возвращаясь домой в этот день, мы обязаны громко провозгласить: Моадим ле-симха ("праздники – к радости") – в точности как в йом тов. Это тоже часть освящения праздника-моэда. Те, кто приветствуют знакомых в дни хол гамоэда так же, как в будни, выказывают пренебрежение к празднику. Существует прекрасный обычай зажигать вечером в хол гамоэд свечи – так же как в йом тов. Этот обычай широко распространен во всех западных еврейских общинах.
Мы уже писали, что тот, кто приглашает бедняка к своему праздничному столу, получает великую награду от Всевышнего. Это в полной мере относится к дням хол гамоэда. Велико значение заповеди дарить радость бедняку. Многие исполняют ее именно в хол гамоэд, устраивая в каждый день его праздничную трапезу для бедных. Это прекрасный способ освятить хол гамоэд. Тому, кто так поступает, Всевышний всегда посылает достаток, чтобы он мог и далее радовать бедняков".
Седьмой день Песаха – не отдельный праздник, как Шмини Ацерет или Шавуот. Этот йом тов – последний день праздника Песах. Поэтому, делая Кидуш в это день, мы не произносим Ше-гехеяну.
В седьмой день Песаха Всевышний совершил для наших отцов великие чудеса при переходе через Красное море. Тора заповедала нам об этом дне следующее: "В седьмой день – священное собрание, никакой работы не делайте" (Ваикра, 23,8).
Почти всегда, когда Тора говорит о заповедях первого праздничного дня Песаха, она упоминает и об Исходе из Египта. Однако заповедывая освящать и праздновать седьмой день Песаха, Тора ни разу не упоминает о чуде, совершенном в этот день – чуде перехода через море. А когда Тора рассказывает об этом чуде (в главе Шлах), она даже не упоминает, в какой день оно произошло, и какой праздник будет в этот день установлен.
Мы уже говорили о том, что Всевышний дал Израилю праздники не в память о поражении, понесенном его врагами, а в память о спасении, посланном самому Израилю. Всевышний никогда не радуется гибели злодеев, и Израиль не справляет в память об этом праздники. Поэтому заповедь о праздничном седьмом дне Песаха была дана евреям еще до того, как их враги, египтяне, погибли в этот день в морских волнах. Поэтому-то и скрывает Тора связь между святостью этого дня и переходом через Красное море. Основой радости, охватывающей Израиль в последний день Песаха, является песня, которую Моше и весь еврейский народ пели в этот день, вдохновленные Всевышним. Они удостоились того, что эта песня была помещена в Тору на вечные времена, и Всевышний и Его свита внимали ей.
То, что переход через Красное море произошел в седьмой день Песаха, не могло быть записано в Торе по указанной выше причине. Однако еврейская традиция всегда помнила об этом. А после того, как было разрешено записывать Устное учение, об этом стало возможно прочесть в книгах.
Вот как развивались (согласно Мехилте, глава Бешалах) события между первым и седьмым днями Песаха.
В ходе переговоров с фараоном Моше требовал лишь того, чтобы он разрешил Израилю уйти в пустыню на расстояние трех дней пути и принести там жертвы Всевышнему. Моше хотел, чтобы Израиль был освобожден Всевышним, а не стал рабом, отпущенным на свободу хозяином-фараоном. Когда, наконец, евреи покинули Египет, фараон прекрасно знал, что они не вернутся обратно, и что Всевышний, совершивший в Египте столько чудес, снабдит свой народ в пустыне всем необходимым. Это не мешало ему думать: "Поскольку евреи не просили отпустить их более, чем в трехдневное путешествие, я как бы держу в руках их обязательство вернуться". Поэтому он послал вместе с евреями икторин – скороходов, которые присоединились к их лагерю и сообщали фараону обо всем, что там происходило. Евреи их не задерживали.
Утром 15-го Нисана весь еврейский народ вышел из Раамсеса, и в тот же день он пришел в Сукот, где Всевышний окутал его Облаками Славы. Все это произошло в четверг.
На следующий день, в пятницу 16-го Нисана, евреи вышли из Сукота и остановились в Эйтаме, что на краю пустыни.
17-го Нисана, в субботу, евреи оставались на месте – в своем лагере.
18-го Нисана, в воскресенье, евреи начали подготовку к новому путешествию. Скороходы-посланники сказали им: "Закончились дни вашего отпуска, теперь вы должны вернуться в Египет, как обещали, говоря: "Мы отправимся в трехдневное путешествие"". Евреи ответили: "Разве мы ушли с разрешения фараона, а не как свободные люди, по собственной воле". Скороходы сказали: "Хотите вы этого или нет, вам придется исполнить волю фараона". Евреи напали на скороходов и убили многих из них. Оставшиеся в живых вернулись к фараону и рассказали ему обо всем.
После того, как скороходы ушли, в середине дня 18-го Нисана (воскресенья), Моше сказал народу: "Повернем обратно и двинемся в направлении Египта, чтобы фараон не подумал, что мы спасаемся бегством. Пусть он настигнет нас неподалеку от своей страны. Если у него достанет решимости задержать нас – пусть попробует". Моше затрубил в шофар, и весь народ направился в Пи-Гахирот, находящийся в полутора дня пути от Египта.
Когда Моше затрубил в шофар, маловеры среди евреев начали рвать на себе волосы и одежду, ибо думали, что Моше намеревается вернуть их в Египет. Но Моше сказал им: "Сам Всевышний объявил мне, что отныне вы – свободные люди. Мы возвращаемся только для того, чтобы сбить фараона с толку и побудить его выйти против нас".
Скороходы провели в дороге полтора дня. К исходу 19-го Нисана (это был понедельник) они пришли к фараону и сообщили ему, что евреи бежали и не собираются возвращаться.
20-го Нисана, во вторник, фараон собрал всю свою армию, колесницы и множество народу для того, чтобы преследовать Израиль. Египтяне настигли евреев в лагере, расположенном у моря в Пи-Гахирот, в конце того же дня.
Вечером седьмого дня Песаха, 21-го Нисана (в среду) евреи вошли в море. К утру они вышли на сушу и стали свидетелями страшной кары, обрушенной Всевышним на египтян. Тогда и запели Моше и весь народ Израиля свою песню.
В этот самый день, 21-го Нисана, только на 81 год раньше, маленький Моше был брошен в реку по приказу фараона. Вот что говорил об этом рабби Ханина бар Папа: "Это случилось 21-го Нисана. (Увидев, что произошло,) ангелы обратились к Всевышнему: "Властелин мира! Тот, кому суждено в этот самый день пропеть песню на море, должен погибнуть именно сегодня?""(Талмуд, Трактат Сота, 126)
В тот же день на год раньше Моше отправился по повелению Всевышнего из Мидьяна в Египет для того, чтобы освободить еврейский народ. 15-го Нисана Всевышний заговорил с Моше из горящего куста и в течение семи дней убеждал его взять на себя эту нелегкую миссию. Эти семь дней были семью днями Песаха.
Среди благочестивых евреев существует обычай бодрствовать всю ночь (или большую часть ночи) седьмого дня праздника Песах. Все это время изучают Тору, переходя от Хумаша к Книгам пророков, от них – к Писаниям, изучают Письменное и Устное учение и завершают ночь чтением рассказа книги Зогар о переходе через Красное море. Это ночное бдение называют Тикуном (поправка, исправление), поскольку освобождение еврейского народа еще не было завершено в эту ночь. Поэтому то, что евреи смогли пропеть свою песню, записанную в Торе, было великим чудом, которое стало возможным лишь потому, что беззаветная вера во Всевышнего и Моше, раба Его, как бы возместила (тикна) им все недостающее. Именно эта вера и сделала их достойными вскоре получить Тору. Эта ночь и во все последующие годы предназначена для духовного усовершенствования (тикуна), для укрепления веры во Всевышнего и Его Тору. Всевышний помогает каждому, кто ищет очищения в эту ночь, больше, чем в любое другое время. Все, что относится к программе тикуна в эту ночь, приводится в Сидуре.
Наши мудрецы учат, что поначалу Моше не рассказал евреям, что они поворачивают назад, по направлению в Египту, чтобы сбить с толку фараона. Только после того, как маловеры начали рвать на себе волосы и одежду в страхе, что им предстоит возвращение в Египет, Моше объяснил им, зачем они возвращаются, и поклялся, что отныне и навсегда все они – свободные люди.
Это значит, что все остальные евреи были полны веры во Всевышнего. Услышав приказ повернуть обратно, они пришли к неизбежному выводу о скором возвращении в Египет – и приняли его с любовью. Но почему Всевышний решил подвергнуть их этому испытанию?
Дело в том, что первый Исход из Египта был целиком и полностью исполнением обещаний, данных Всевышним отцам еврейского народа. У самих евреев еще не было собственных заслуг. Всевышний хотел, чтобы Израиль заслужил свое освобождение. Поэтому после тредневного пребывания под сенью Шхины и Облаков Славы, после того, как Израиль укрепился в вере, он получил приказ о возвращении. Подчинившись этому приказу, Израиль доказал, что по слову Всевышнего и из любви к Нему он готов вернуться в египетское рабство. Но тот, кто становится рабом из любви к Всевышнему, уже заслужил освобождение. Поэтому те из евреев, кто был полон веры во Всевышнего, приняли и это приказание с любовью. Они последовали примеру Авраама, о котором Тора свидетельствует, что он был полон веры, – и потому удостоились того, что Всевышний исполнил ради них обещание, данное Аврааму. Таким образом, место имели два Исхода из Египта. Первый – в исполнение обещания, данного Всевышним Аврааму, второй – в награду за заслуги Израиля.
"И узнают египтяне, что Я – Г-сподь"
Один еврейский мудрец спросил однажды в шутку: "За какие заслуги удостоились египтяне трех славных вещей в день своей гибели? Ведь они погибли в воде, которая дарует очищение, свидетелями их гибели были шестьсот тысяч евреев, а из бывшего у них золота и серебра был построен Мишкан Всевышнего! За то,
что в последнюю минуту они "узнали, что Я – Г-сподь", как говорит Тора". И действительно, перед смертью египтяне осознали мощь Всевышнего и поняли, что именно Он – Властелин мира.
Чем, в таком случае, отличаются евреи от египтян (которые тоже, в конце концов, признали власть Всевышнего)? Тем, что египтяне признали Его власть лишь после того, как на них обрушились бесчисленные казни, и только когда они уже испускали дух. Поэтому Тора и свидетельствует об этом признании в третьем лице ("и узнают"), – ибо самих египтян уже не было в живых. А о евреях Тора говорит иначе: "И узнаете, что Я – Г-сподь" – как о живых свидетелях. Ибо Израиль признает Всевышнего не в смертный час, а при жизни. Более того, сами они – живое свидетельство Его власти.
"Сильный восточный ветер"
В Торе сказано: "И отводил Г-сподь море сильным восточным ветром всю ночь" (Шмот, 14,21). Для чего Всевышний воспользовался восточным ветром? Разве не мог Он рассечь море надвое одним словом? Разумеется, мог. Однако Израиль еще должен был осознать, что весь сотворенный Всевышним мир – пустыня, море, ветер, облака, огонь и люди – подчиняется воле Творца, что Вселенная – это только выражение Его воли. Только тот, кто полностью проникнется этим сознанием, кто научится воспринимать "естественный" ход событий в природе как проявление воли Всевышнего, может правильно воспринять отклонение от этого хода событий – то есть чудо.
Сходный вопрос задавали интерпретаторы известной истории с рабби Ханиной бен Доса, описанной в Талмуде (в Трактате Таанит, 25). Рабби Ханина бен Доса обратился к Всевышнему с такой просьбой: "Тот, кто повелел маслу гореть, пусть прикажет гореть уксусу". Естественно спросить: если ему нужно было, чтобы уксус загорелся, для чего он упомянул масло? Не проще ли было обратиться к Всевышнему с молитвой сделать уксус горючим? Слова рабби Ханины бен Доса учат нас, что чудо и "естественный" ход событий сущностно ничем друг от друга не отличаются: и то и другое – проявление воли Всевышнего. Тот, кто дал маслу способность гореть, может дать эту способность уксусу – достаточно одного Его слова (При цадик).
И увидел Израиль...
Встречи Израиля со Шхиной в Египте и на берегу Красного моря были как бы встречей жениха и невесты перед обручением. Само обручение произошло в Шавуот (рабби Буним).
"Море увидело и побежало"
В Писании сказано: "И Он провел их безднами (по дну моря), как по пустыне" (Тегилим, 106,9). Море и пустыня сходны тем, что они необитаемы. Всевышний провел нас по морю и по пустыне, чтобы показать, что Израиль может поселиться в любом месте. Ибо праведники поддерживают самое существование мира и могут превратить пустыню и море в оживленные поселения. Злое начало и мертвое пространство стремятся убежать от Израиля, как сказано в Писании: "Море увидело и побежало" (Тегилим, 114,3).
В Торе сказано: "Тогда запел Моше" (Шмот, 15,1). Что значит "тогда"? Тора объясняет нам, что Моше и весь Израиль испытывали страстное желание прославлять Всевышнего. Ведь самое существо еврейского народа, его призвание – в воспевании Творца. Однако в течение долгих лет изгнания и рабства они не могли спеть эту песню – песню, ради которой были сотворены, не могли реализовать свой естественный потенциал. Как рассказывает священная книга Зогар, до тех пор, пока Всевышний не совершил ради Израиля великих чудес, пока Израиль не увидел своих поработителей мертвыми, пока избавление не было завершено, он не мог запеть эту песнь. Но когда все это произошло –
тогда он запел. Вернее, песня сама сорвалась с его уст (Сфат эмет).
Рабби Шимон сказал: "Когда евреи стояли на берегу моря и пели песню (Шират га-ям), перед ними предстал сам Всевышний в сопровождении своей свиты, – чтобы Израиль увидел своего Царя, совершившего ради них величайшие чудеса. Любой из находившихся там евреев увидел в этот час больше, чем величайшие пророки всех времен. Сама песнь свидетельствует, что весь еврейский народ удостоился знакомства с высшей мудростью, осознал все, что видел, и смог облечь это в слова. Как иначе могло получиться, что все евреи пропели одну и ту же песнь, слово в слово? Всем им приходили на ум одни и те же слова. В этот час все евреи были равны мудростью и верой, все они удостоились одного и того же откровения. Поэтому песня как бы вырвалась из одного сердца, из одних уст, – хотя каждый пел ее по собственному почину. Даже не родившиеся еще младенцы в утробе матери пели ее вместе с остальными и видели то, чего не удостоился увидеть пророк Йехезкель. Поневоле приходится признать, что все евреи увидели в этот час одно и то же".
Закончив песню, евреи почувствовали небывалое воодушевление, их души были переполнены происшедшим, они хотели только одного – чтобы встреча с Всевышним и пророческое видение не прекращались. Поэтому они не хотели двигаться дальше. В этот час Моше сказал Всевышнему: "Твои сыновья настолько переполнены счастьем видеть Тебя, что не хотят отправляться в путь". Тогда Всевышний скрыл свое величие и в дальнейшем присутствовал в еврейском лагере, оставаясь невидимым. Моше несколько раз приказывал евреям отправляться в путь, но они не хотели его слушать – настолько переполняло их видение. Они оставались на месте до тех пор, пока сияние Славы Всевышнего само не повело их в пустыню. Только тогда Моше смог повести их дальше, как сказано в Торе: "И повел Моше Израиль от Красного моря, и они вышли в пустыню Шур" (Шмот,
15,22). Почему эта пустыня названа "Шур"? Потому что евреи во время этого перехода мечтали только о том, чтобы продолжалось видение, и они могли по-прежнему созерцать сияние Славы Всевышнего. Поэтому эта пустыня и была названа мидбар Шур – "пустыня видения".
В Торе сказано: "И было (Вайеги), когда фараон отпустил народ" (Шмот, 13,17). Слово Вайеги может быть интерпретировано как Вай, Ги или иное сходное восклицание, являющееся выражением печали. Кто же воскликнул Вай! Фараон. Рабби Шимон бар Йохай учил: "Фараон напоминал человека, получившего в наследство бесценный предмет, закопанный в землю, и по лености продавшего его за ничтожную цену. Покупатель немедленно выкопал клад и стал очень богатым человеком. Он построил себе дворец и приобрел множество слуг. Увидев все это, продавец начал вздыхать и стонать: "Вай, что я потерял!" Так, когда евреи были порабощены в Египте, египтяне их презирали и не хотели иметь с ними дело. Но когда они увидели великолепный лагерь Израиля на берегу моря и Облака Славы над ним, они застонали: "Вай, кого мы отпустили из своей страны!"" .
Кто сказал Вайї Моше. Его можно сравнить с человеком, посланным сопровождать принцессу во дворец, где должна состояться ее свадьба. Когда он узнал, что судьба сулит его миссии неудачу – он заберет принцессу из отцовского дома, но не войдет с ней в дом жениха, – он заплакал. Его спросили: "Отчего ты плачешь?" Он ответил: "Оттого, что я приложил столько усилий, чтобы устроить этот брак и забрать принцессу из отцовского дома – и не буду присутствовать на ее свадьбе". Именно так и ответил Моше: "Я плачу оттого, что приложил столько усилий, чтобы вывести Израиль из Египта – и не войду с ним в Эрец Исраэль".
В Торе сказано: "Б-г не повел их (евреев) через землю плиштим" (Шмот, 13,17). Почему? Потому, что колено Эфраима уже совершило страшную ошибку и вышло из Египта до того, как наступил назначенный срок. При этой неудачной попытке освобождения погибли 300 тысяч человек! Почему это произошло? Потому, что они ошибочно решили, что срок рабства следует отсчитывать от союза (брит бейн га-бетарим), заключенного Всевышним с Авраамом – и ошиблись на тридцать лет. Эта история упомянута в Писании: "Сыновья Эфраима, вооруженные, стреляющие из лука, повернувшие (вспять) в день битвы" (Тегилим, 78,9). Плиштим (филистимляне), жители Гата, убили их, как сказано в Книге Хроник: "И сыновья Эфраима: Шутелах и Беред... и убили их жители Гата" (Диврей га-ямим I, 7,21). Кости евреев из колена Эфраима были разбросаны на пути через землю плиштим. Всевышний сказал: "Если увидит Израиль кости сыновей Эфраима, то решит вернуться в Египет".
С чем можно сравнить это решение Всевышнего? С поведением царя, взявшего себе жену в чужой стране и возвращавшегося вместе с ней домой. Случилось так, что жена царя умерла по дороге. Он похоронил ее, вернулся в дом ее родителей и взял в жены ее сестру. Когда он отправился домой с новой женой, то решил сделать крюк, чтобы не проезжать вместе с женой могилу ее сестры, – опасаясь, что, увидев могилу, та раздумает ехать с ним и повернет обратно.
У Всевышнего была и другая причина не вести евреев в Эрец Исраэль коротким путем. Дело в том, что, когда кнаанейцы услышали, что евреи приближаются к Эрец Исраэль, они начали сжигать поля, срубать деревья, разрушать строения и закапывать колодцы. Всевышний сказал: "Я обещал Аврааму дать его потомкам богатую страну, а не выжженную землю, как сказано в Торе: "И дома, полные богатств". Поэтому Я буду водить их по пустыне сорок лет, пока кнаанейцы не восстановят все, что разрушили".
В Торе сказано: "И обратилось сердце фараона и рабов его на народ, и они сказали: "Что это мы сделали, что отпустили Израиль от служения нам?"" (Шмот, 14,5). Из этих слов следует, что с уходом евреев из Египта египетская держава была разрушена. Еще один вывод: египтяне начали опасаться за свою власть над провинциями. Они сказали: "Теперь другие народы закричат во весь голос: "Евреям, которые были в вашей власти, вы позволили уйти. По какому праву, в таком случае, вы посылаете сборщиков налогов в Арам Нагараим и Арам Цова, на каком основании вы требуете прислать вам рабов?"" Следует отметить, что все народы, властвовавшие над Израилем, становились благодаря этому господами всего мира.
В Торе сказано: "И обратилось сердце фараона и рабов его". Еще недавно рабы фараона говорили ему: "Доколе будет этот (народ) для нас помехой" (Шмот, 10,7), а теперь они недоумевают: "Что это мы сделали, что отпустили Израиль?" Они сказали: "Мы не готовы терпеть все беды сразу. Полбеды, если бы мы пережили посланные нам казни, но не отпустили евреев. Победы, если бы мы отпустили их, избежав казней и не отдав им свое имущество. Но мы перенесли казни, отпустили евреев и отдали им свое имущество!" На что это похоже? На историю с рабом, посланным за рыбой на базар и принесшим оттуда гнилую рыбу. Хозяин сказал ему: "Выбирай себе наказание: либо съешь рыбу, либо получишь сто ударов, либо заплатишь сто динаров". Раб ответил: "Съем рыбу". Однако, съев половину, он передумал и сказал: "Предпочитаю сто ударов". Вытерпев шестьдесят ударов он снова передумал и сказал: "Я заплачу сто динаров!" Такова была судьба египтян: они пережили все казни, отпустили Израиль и потеряли свое имущество.
В Торе сказано: "А сыны Израиля уходили с достоинством" (Шмот, 14,8). Тора рассказывает, что египтяне, преследовавшие Израиль, ругали и проклинали его, в то время, как на устах у евреев были только слова, прославляющие Всевышнего, который сражался за них.
Рабби Элиэзер бен Порат говорил: "Выйдя из Египта, евреи поднимали глаза к небу. Когда египтяне во главе с фараоном отправились в погоню за Израилем, евреи посмотрели на небо и увидели, что ангел-хранитель Египта реет над ними. Это их и испугало. А когда Всевышний утопил египтян в море, первым утонул их ангел-хранитель. Недаром в Торе сказано: "И увидел Израиль Египет мертвым на берегу моря" (Шмот, 14,31). Египет – мертвым, а не египтян – мертвыми".
Вот что рассказывали от имени рабби Ишмаэля: "На кого походил Израиль во время Исхода из Египта? На голубя, спасающегося от ястреба и забившегося в расщелину скалы, где находилось гнездо змей. Если он влетит в расщелину, его укусит змея, если повернет обратно – его схватит ястреб. Что сделал голубь? Начал бить крыльями и кричать, чтобы услышал хозяин голубятни и спас его. Именно в таком положении находился Израиль на берегу моря. Войти в море он не мог, ибо оно еще не расступилось, вернуться он не мог, ибо фараон и его армия уже подходили. Что же сделал Израиль? "И весьма устрашились, и возопили сыны Израиля к Г-споду" (Шмот, 14,10)".
Когда войска фараона стали приближаться, в сердца многих евреев закрались недобрые сомнения относительно мудрости Моше. "И сказал Моше народу: "Не бойтесь, стойте и увидите спасение Г-сподне"" (Шмот, 14,13). Моше в мудрости своей подбадривал тысячи и десятки тысяч евреев.
Моше говорил: "Стойте и увидите спасение Г-сподне". Они спрашивали его: "Когда?" Он отвечал: "Завтра". Они обратились к нему: "Моше, нет у нас сил терпеть долее". Тогда Моше обратился с молитвой к Всевышнему, и Он показал ему в небе колонны ангелов, готовых прийти на помощь Израилю.
В Торе сказано: "Что ты вопиешь ко мне?" (Шмот, 14,15). Авраам, Ицхак и Яаков предстали перед Всевышним, когда Он открылся Израилю на берегу моря, как сказано в Писании: "Пред отцами сотворил Он чудо в земле египетской, в поле Цоана" (Тегилим, 78,12). Родоначальники двенадцати колен также стояли позади колесницы Всевышнего. Всевышний сказал Моше: "Мои слуги и доверенные лица встали из могил и просят Меня за своих детей, находящихся в беде, в то самое время, когда Ты обращаешься ко мне с молитвой. Для чего же ты кричишь?"
В Торе сказано: "И двинулся ангел Б-жий, шедший перед станом Израиля, и пошел позади них, двинулся и столб облачный от лица их и стал позади них. И вошел он между станом египетским и станом Израиля, и было облако и мрак, и осветил ночь" (Шмот, 14,19). Рабби Хама бар Ханина так интерпретировал эти слова от имени своего отца: "То, что происходило на берегу моря, можно сравнить с историей пастуха, который переводит свое стадо через реку в то время, как вокруг бродит угрожающий стаду волк. Что делает опытный пастух? Выбирает крупного и сильного барана и отдает волку, чтобы тот отбивался от волка, пока он не переправит остальное стадо, – а затем возвращается за бараном. Так после того, как евреи вышли из Египта, злой ангел Самаэль предстал перед Всевышним и начал обвинять их. Он сказал Всевышнему: "Властелин мира, вплоть до сего дня они были идолопоклонниками, – и Ты рассекаешь перед ними море?" Как поступил Всевышний? Он отдал Самаэлю праведного Ийова, который был ранее одним из советников фараона, и сказал ему: "Делай с ним, что хочешь". Пока Самаэль боролся с Ийовом, Израиль переходил через море, а затем Всевышний вступился за Ийова и отнял его у Самаэля. В этот час Всевышний сказал Моше: "Моше, Я отдал Ийова сатане – что же теперь остается делать тебе? Скажи Израилю, чтобы он двинулся вперед"".
Моше обратился к Всевышнему с такими словами: "Позади враги, впереди море – куда нам идти?" Тогда Всевышний послал могучего ангела Михаэля, и тот встал стеной огня между евреями и египтянами. Те пытались приблизиться к еврейскому лагерю, но не могли пройти через огонь. На Небесах видели, что египтяне попали в беду, и не пели благодарственную песнь Всевышнему. Тогда Моше вновь обратился к Всевышнему: "Властелин мира, что мне теперь делать?" Всевышний ответил: "Возьми в руки жезл, который Я тебе дал, подойди к морю как Мой посланник и скажи ему: "Я послан Творцом мира – пропусти Его сыновей"". Моше немедленно исполнил приказание. Море ответило ему: "Я не выполню твое приказание, ибо ты рожден женщиной. Я сотворено на три дня раньше, чем человек – в третий день Творения, в то время, как он был создан только в шестой день". Моше немедленно рассказал Всевышнему, что ответило ему море. Всевышний спросил Моше: "Как поступают с рабом, который не исполняет приказ своего господина?" Моше ответил: "Его наказывают ударами бича". Всевышний сказал: "Так и поступи – "подними посох свой и простри руку на море и рассеки его"". Тогда Моше "простер руку свою на море" и рассек его. Но сыны Израиля боялись войти в море, пока первым не прыгнул в него Нахшон бен Аминадав. Вслед за ним вошли в море и все остальные, а вода стояла стеной справа и слева от них.
В Торе сказано: "И пошли сыны Израиля среди моря по суше" (Шмот, 14,22). Если они шли среди моря – то почему Тора говорит – "по суше"? А если по суше – то почему Тора говорит – "среди моря"? Чтобы мы знали, что море расступилось перед евреями только после того, как они погрузились в него до кончика носа.
Учил рабби Нагорай: "Когда еврейская женщина переходила море посуху, и ребенок, которого она несла на руках, начинал плакать, она протягивала руку, поднимала яблоко или гранат и давала ребенку, чтобы его успокоить. Ведь в Писании сказано: "И провел Он их безднами, как по пустыне" (Тегилим, 106,9). Как в пустыне евреи ни в чем не испытывали недостатка, – так и во время перехода через море".
Когда Всевышний решил утопить египтян в море, Уза, ангел-хранитель Египта, пал перед Ним ниц и сказал: "Властелин мира, Ты создал мир в милосердии своем, – почему же Ты хочешь утопить моих сыновей?" Всевышний немедленно созвал свою свиту и сказал ей: "Рассудите Меня с Узой". Ангелы-хранители других народов начали защищать египтян. Когда увидел это Михаэль, ангел-хранитель Израиля, он дал знак Габриэлю, и тот мгновенно перенесся в Египет. Там он выломал из стены кирпичи, в которые были замурованы еврейские младенцы, предъявил их Всевышнему и сказал: "Властелин мира, вот что делали египтяне с Твоими детьми". В ту же минуту Всевышний скрыл меру милосердия и оставил только меру суда и утопил египтян в море.
В этот час ангелы хотели пропеть хвалебную песнь, но Всевышний остановил их и сказал: "Мои творения гибнут в море, а вы поете Мне песнь!"
Когда Моше простер руку к морю, оно не подчинилось до тех пор, пока Всевышний не предстал перед ним во всем величии.
Только тогда море начало отступать. Зато после того, как воды его были рассечены, то же самое произошло со всеми водами в мире. Были рассечены воды во всех источниках и даже воды небесные. Однако море не расступилось перед евреями до тех пор, пока они не погрузились в него до кончика носа.
На море Всевышний совершил десять великих чудес.
Рабби Йоси га-Галили учил: "Когда Израиль пересек море и начал петь песню – как он пел? Даже младенцы, которых матери несли на руках или кормили грудью, увидев Шхину, забыли обо всем и запели: "Это Б-г мой – и я прославлю Его"".
Рабби Меир говорил: "Даже еще не родившиеся дети, находившиеся в утробе матери, пели эту песню. Естественно спросить: но ведь они ничего не видели? Рабби Танхум ответил: "Всевышний даровал им духовное зрение"".
В Торе сказано: "И увидел Израиль египтян мертвыми" (Шмот, 14,31). Все евреи до единого вышли на берег со своими собаками, поставили ногу на шею мертвого египтянина и говорили собакам: "Грызите руку, которая порабощала меня, ешьте сердце, которое не жалело меня".
От Сотворения мира и до дня перехода евреями Красного моря ни один человек не пел Всевышнему хвалебную песнь. Израиль, запевший после того, как ради него было рассечено море, был первым. Услышав ее, Всевышний сказал: "Именно этого народа Я ждал". Он остановил ангелов, которые намеревались запеть раньше, чем запел Израиль: "Пусть первыми поют Мои сыновья". В этот час Израиль увидел весь Небесный мир целиком, так что даже простая служанка видела то, чего не видели впоследствии Йешайя, Йехезкель и другие великие пророки. Каждый из евреев мог указать пальцем на видение и сказать: "Это мой Б-г – и я прославлю Его".
Не только Израиль пел эту песнь, но и все народы мира. Когда народы мира услышали, что армия египтян погибла в море, и египетской державы более не существует, что Всевышний расправился с египетскими идолами, они отказались от служения идолам и все вместе запели: "Кто подобен Тебе среди богов, Г-споди!"
Эта песня открыла Израилю все, что ему еще предстоит. Моше сказал Израилю: "Братья, теперь вы знаете, что не силой и не мудростью завоевываются города, – Всевышний своим могуществом завоевывает их". Затем он обратился к Всевышнему: "Властелин мира! Когда придет Амалек для того, чтобы сразиться с Израилем, порази его страхом". Моше просил даровать Израилю Эрец Исраэль в дни Йегошуа, просил о приходе Машиаха, о строительстве Храма. Ангелы ответили ему: "Г-сподь властвует вовеки веков!"
В Торе сказано: "И повел Моше Израиль от Красного моря" (Шмот, 15,22). Он повел евреев силой, против их воли. Почему они не хотели идти? Потому что, отправляясь преследовать Израиль, египтяне украсили себя и своих коней драгоценными камнями и жемчугом. После того, как они утонули в море, Всевышний сделал так, что море выбросило все эти драгоценности на берег. Евреи вышли на берег и подобрали их, а затем не хотели уходить от моря. Поняв, в чем дело, Моше сказал им: "Вы думаете, море каждый день выбрасывает на берег драгоценные камни и жемчуг?" После этого он силой увел Израиль от моря.
Последний день Песаха – это восьмой день праздника, второй йом тов, дублирующий вне пределов Эрец Исраэль седьмой, праздничный день Песаха. Как мы знаем, все праздничные дни справляются вне пределов Эрец Исраэль дважды, причем второй день освящен еврейскими мудрецами, и его святость равна святости первого дня. Все законы праздника полностью переносятся и на второй его день вне пределов Эрец Исраэль. В то же время в Эрец Исраэль все праздники, за исключением Рош Гашана, справляются один день. Таким образом, последний праздничный день Песаха вне пределов Эрец Исраэль соответствует дню Исру хаг в Эрец Исраэль.
Существует обычай несколько смягчать обычаи праздника Песах в последний, восьмой день праздника вне пределов Эрец Исраэль. Эти смягчения не относятся к законам Песаха, которые, как мы упоминали, равно распространяются на оба праздничных дня с тремя исключениями, относящимися к похоронам, уходу за больным, которому не угрожает опасность, и судьбе яйца, снесенного в первый день праздника (его можно есть во второй день). К чему же относятся эти смягчения? К дополнительным строгостям, не предписанным Галахой, но все же принятым в дни Песаха.
Так, те, кто в течении семи дней Песаха не едят мацу, вымоченную в воде или иной жидкости, едят ее в восьмой, последний день праздника.
Точно так же те, что едят в дни Песаха лишь из собственной посуды, в последний день едят и за чужим столом, чужими приборами, не опасаясь, что их владелец исполняет законы Песаха недостаточно строго.
Все эти смягчение приняты вовсе не потому, что мы относимся к второму праздничному дню, справляемому вне пределов Эрец Исраэль, с каким-то пренебрежением. Напротив, эти смягчения только показывают нам силу постановления мудрецов, установивших святость и законы этого дня.
"Последний день Песаха явялется символом единства Израиля. Ведь в этот день отменяются многие дополнительные запреты, и каждый из нас может есть вместе с другими евреями, за своим и за их столом. Таким образом мы завершаем то, что начали в ночь Седера, когда впервые ели мацу, – объединяем весь еврейский народ" (Зера кодеш).
Завершим рассказ о последнем праздничном дне Песаха цитатой из Сидура Бейт Яаков, составленного рабби Лаковом Эмденом. Эта цитата, в свою очередь, основана на словах Рамбама.
"Мы едим, пьем и радуемся в праздник. Однако вино не должно бросаться в голову и доводить нас до легкомыслия. Злое начало овладевает человеком, только когда он злоупотребляет едой и питьем. Легкомысленное веселье не имеет ничего общего с истинной радостью праздника. Напротив, это признак неразумия и беспутства. Между тем, Тора заповедала нам вовсе не это, а истинную радость, являющуюся частью служения Творцу.
Бейт-дин в каждом городе должен назначать в праздники-регалим специальных наблюдателей, которые будут обходить парки, сады и берега рек и отыскивать сборища, занятия которых не имеют ничего общего с исполнением заповедей Торы. Они должны следить за тем, чтобы не образовывались смешанные (мужские и женские) компании, и предупреждать народ об этом. Нельзя допускать, чтобы юноши и девушки устраивали совместные трапезы или танцы. Ведь подобное веселье не имеет ничего общего с истинной радостью праздника и может только разгневать Всевышнего. Еврейская община должна блюсти свою святость и строго исполнять законы Торы, – только тогда она удостоится любви и милости Творца.
Каждый еврей должен почтительно приветствовать своего учителя в праздник, – так же, как он приветствовал бы Шхину, как если бы учитель был подобен ангелу Всевышнего".
В Эрец Исраэль поминание усопших (Газкарат нешамот) устраивается в седьмой день Песаха. Подробнее мы писали о Газкарат нешамот в первой части книги.
Рама (рабби Моше Исерлиш) писал в своих примечаниях к Шулъхан Аруху: "Существует обычай устраивать несколько более обильную трапезу в день, наступающий после окончания праздника и называемый Исру хаг". А рабби Йосеф Каро, составитель Шулъхан Аруха, в комментарии к Туру (названному им Бейт Йосеф), приводит цитату из Иерусалимского Талмуда, в которой Исру хаг назван "сыном праздника".
Поэтому каждый еврей должен присоединять к празднику дополнительный день, устраивать в этот день обильную трапезу, так, чтобы было ясно, что она устроена в честь Исру хаг – продолжения завершившегося праздника. Честь, оказанная этому дню, защитит нас на Суде Всевышнего так же, как защищают приносимые в соответствии с законом жертвы. Лучше всего устраивать такую трапезу вместе с друзьями и близкими людьми, с тем, чтобы прославлять Всевышнего песнями и восхвалениями, чтобы стол, за которым они сидят, стал настоящим жертвенником, – ведь сегодня у нас нет иного жертвенника. Тот, кто устраивает эту трапезу, будет награжден так, как будто он построил жертвенник в Храме и принес там жертву Всевышнему. Он примет эту трапезу как настоящую повинную жертву в случае, если мы нарушили одну из заповедей Торы в праздничные дни. Недаром в Книге Ийова сказано: "Ибо говорил Ийов: "Быть может, согрешили сыновья мои..."" (Ийов, 1,5) – и из-за этого опасения он приносил многочисленные жертвы. Подробнее об Исру хаг читайте в первой части книги.
"Поучения отцов"
Существует древний обычай, введенный нашими величайшими мудрецами, читать главы Трактата Мишны Пиркей авот ("Поучения отцов") во все летние субботы после молитвы Минха – по одной главе в каждую субботу. В большинстве общин приступают к чтению Пиркей авот в первую же субботу после Песаха и прекращают это чтение в субботу, предшествующую Рош Гашана. Каждую субботу читают одну главу (из шести), а через неделю переходят к следующей. Таким образом, в субботу, предшествующую празднику Шавуот, читают последнюю, шестую главу Трактата, а затем вновь переходят к первой и т.д. В субботу, на которую приходится чтение главы Торы Пинхас, чтение Пиркей авот начинается в третий раз, а в субботу, когда читают главу Торы Шофтим ("Судьи"), – в четвертый раз. Поскольку главу Шофтим читают за три или четыре недели до Рош Гашана, в эти последние недели читают по две главы Пиркей авот с тем, чтобы завершить чтение всего Трактата к Рош Гашана. Однако в сефардских общинах принято читать Пиркей авот лишь в течение шести суббот – начиная с субботы, следующей за Песахом, и вплоть до Шавуота. Причину этого обычая мы изложим ниже.
Таким образом, согласно ашкеназскому обычаю (в соответствии с которым мы читаем Пиркей авот несколько раз), мы начинаем чтение Трактата в субботу, когда читаются следующие главы Торы: Насо ("Сочти"), Пинхас и Шофтим. Эти слова начинаются с букв ש,פ,נ (нун, пей и шин), которые образуют вместе слово нефеш – "душа". Эта аббревиатура является замечательным символом, указывающим на порядок чтения глав Пиркей авот, Трактата, целиком посвященного очищению и излечению человеческой души.
Обоснование обычая читать Пиркей авот в летние субботы после Минхи мы находим в словах рабби Саадии Гаона и рава Сар-Шалом Гаона, которые, в свою очередь, цитируют мудрецов предшествующих поколений, установивших этот обычай в честь нашего учителя Моше, скончавшегося в субботу в послеполуденный час, после Минхи, незадолго до захода солнца. Наши мудрецы учат: "Учитель умер – все уроки отменяются". Поэтому на эти часы не назначают уроков Торы. Однако, чтобы они не пропадали даром, и народ не прекращал полностью занятия Торой, мудрецы обязали нас читать главы Пиркей авот – читать, а не изучать, как изучают Талмуд. Между тем, на часы, предшествующие Минхе, разрешается назначать уроки Торы. Только после Минхи принято заниматься в одиночестве или вдвоем. Единственное, чем занимается в эти часы община, – это чтение очередной главы из Пиркей авот.
Те же причины вызвали к жизни и другой обычай: произносить после Минхи три стиха, рассказывающих о справедливости Всевышнего:
"Справедливость Твоя – справедливость вечная, и Тора Твоя – истина" (Тегилим, 119, 142);
"Справедливость Твоя, Б-же, до Небес. Б-г, сотворивший великое, – кто подобен Тебе" (Тегилим, 71,19);
"Справедливость Твоя – как горы Г-спода, суды Твои – бездна великая. Животных и человека спасаешь Ты, Г-сподь" (Тегилим, 36,7).
В некоторых общинах принято произносить эти стихи в обратном порядке – так, как они появляются в Книге Псалмов. В этом обычае содержится скрытое упоминание о смерти Моше и элемент траура по нему. Почему выбраны именно три стиха? В книге Зогар объясняется, что один из них выбран в честь нашего учителя Моше, второй – в честь праведного Йосефа, а третий – в честь царя Давида. Все они умерли в субботу, в часы после Минхи.
Из-за того, что в последние часы субботы мы вспоминаем о смерти Моше, принято в это время не обращаться друг к другу с пожеланием "Доброй субботы" (Шабат шалом). Однако если к нам обращаются с таким приветствием, мы отвечаем на него, только тихим голосом. Так учит нас Зогар.
Моше умер в субботу, во время молитвы Минха. Это был час особого благоволения Небес, и одновременно – время скорби на земле. Поэтому после минхи в субботу в знак траура закрываются ворота Дома Учения (бейт-мидраша), чтобы таким образом почтить память Моше, великого пастыря еврейского народа. Ведь в час смерти Моше были заперты ворота его собственного бейт-мидраша, – тем более касалось это всех остальных. Кто мог отважиться преподавать Тору в час, когда прекратилось учение в бейт-мидраше самого Моше? Если сама Тора, носящая имя Моше, в тот час надела траур, – кто мог жить обычной жизнью? Поэтому и сегодня ворота бейт-мидраша в эти часы заперты, и нам остается только прославлять справедливость Суда Всевышнего: "Справедливость Твоя – как горы Г-спода".
Рав Cap-Шалом Гаон приводит следующую цитату из Иерусалимского Талмуда: "Рабби Йошия говорил: "В Торе сказано: "Помните Тору раба Моего Моше". Это значит, что мы должны всегда помнить о Моше, который получил Тору и передал ее Израилю"". И еще сказано в Иерусалимском Талмуде: "Рабби Зейра говорил: "В Торе сказано: "И кончились дни скорбного плача по Моше" (Дварим, 34,8). Из этих слов следует, что закончились дни плача, но не пресеклась память о Моше – ведь в память о нем мы запираем ворота бейт-мидраша""".
Сходные вещи писал Рама, ссылаясь на Зогар и Тур: "Принято не проводить уроки Торы в субботу между Минхой и Мааривом. В эти часы принято читать главы Пиркей авот летом и Шир га-маалот зимой – в каждой общине в соответствии с ее обычаями".
Выдающиеся мудрецы всех поколений, начиная с времен Гаонов, давали и другие объяснения обычая читать в летние субботы после Минхи главы из Пиркей авот.
"Посколько в субботу множество простых людей собираются, чтобы послушать Тору, мы читаем им и важнейшие моральные поучения, содержащиеся в этом Трактате" (Махзор Витри).
"Обычай читать главы из Пиркей авот в субботу между Минхой и Мааривом введен ради тех, кто праздно проводит эти часы, – чтобы приблизить их к Торе" (Могарам из Ротенбурга).
Сефардский обычай читать главы из Пиркей авот только в шесть суббот между Песахом и Шавуотом также находит целый ряд объяснений.
"Эти субботы входят в число дней, которые мы считаем прежде, чем получаем Тору" (Абудрагам). Рабейну Иона добавляет: "Тора дана только тем, кто освободились от дурных качеств и наполнились добрыми".
"Так же, как евреи, вышедшие из Египта, готовили и освящали себя в течение семи недель между Песахом и Шавуотом для принятия Торы, так и мы очищаем себя перед праздником Дарования Торы от дурного начала, читая главы из Пиркей авот. Таким образом мы приобретаем добрые качества и проникаемся любовью к Торе и мудрецам" (Огев Исраэль).
"В летние месяцы болезни грозят нам больше, чем в зимнее время. Поэтому мы и посвящаем время излечению души, – ибо таким образом излечивается тело и предотвращаются болезни" (Мидраш Шмуэль).
Изначально Трактат Пиркей авот включал только пять глав. Позднее к нему добавили шестую главу Кинъян Тора ("Обретение Торы"), являющуюся частью Барайты, а не Мишны, специально для того, чтобы в Трактате была глава, предназначенная для чтения в последнюю, шестую субботу, предшествующую Шавуоту, дню Дарования Торы. Даже те, кто читают Пиркей авот в течение всего лета, признают, что чтение в первые шесть суббот между Песахом и Шавуотом имеет особое значение, и этот обычай введен, прежде всего, ради них.
В книге Тикун Иссахар говорится, что в те годы, когда первый день Песаха выпадает на субботу (то есть на период между Песахом и Шавуотом приходятся семь суббот), и чтение Пиркей авот в Эрец Исраэль начинается в Исру хаг, принято добавлять к шести главам этого Трактата первую главу Трактата Дерех эрец зута ("Достойное поведение"), которая и читается в последнюю субботу перед Шавуотом. Ведь, согласно известной формуле, Дерех Эрец предшествовало Торе!
Существует мнение, что так же следует поступать и вне пределов Эрец Исраэль. Это значит, что когда последний (восьмой) день Песаха выпадает там на субботу, чтение Пиркей авот начинается в этот самый день.
Обычай читать главы из Пиркей авот в летние субботы получил так много объяснений прежде всего потому, что не все авторитеты согласны с тем, что Моше умер в последние часы субботы. По другому мнению, он умер незадолго до ее наступления, в пятницу. Ведь Тора сообщает нам, что перед смертью Моше написал тринадцать списков Торы для всех двенадцати колен Израиля и колена Леви, а в субботу он не мог бы совершить эту работу. Те, кто придерживаются такого мнения, объясняют этот обычай по-другому – не трауром по Моше.
Однако многие авторитеты примиряют оба мнения. Они говорят, что Моше действительно скончался до начала субботы, однако святость этого дня не позволяла еврейскому народу оплакать своего вождя. Лишь перед заходом солнца евреи смогли по-настоящему погрузиться в траур. Только тогда они осознали, что Моше оставил их и поднялся на Небеса. Поэтому мы и вспоминаем о смерти Моше в последние часы субботы.
Трактат Пиркей авот ("Поучения отцов") входит в Седер Незикин (раздел Мишны, посвященный вопросам права, прежде всего, уголовного и гражданского). Он помещен между Трактатами Авода зара ("Идолопоклонство") и Горайот ("Ошибочные постановления"). Почему наши мудрецы поместили Пиркей авот среди Трактатов Седера Незикин, предназначенных, прежде всего, для судей Израиля? Потому, что моральные начала и высокие принципы (которым учит Трактат Пиркей авот) необходимы судьям более, чем кому бы то ни было другому. Ведь если обычный человек окажется в этом отношении не на должной высоте, это наносит ущерб только ему самому. Однако, если у судьи нет должных моральных качеств, если он недостаточно скромен и принципиален, то он наносит ущерб не только себе, но и всему народу. Так учил Рамбам.
Этот Трактат назван Пиркей авот или кратко Авот ("Отцы"), потому что содержащиеся в нем моральные поучения и правила достойного поведения были переданы нам нашими отцами и учителями. Кроме того, эти поучения и правила являются неотъемлемой частью Торы наряду со всем тем, что донесла до нас традиция, берущая начало от Моше (получившего ее от Всевышнего на горе Синай) и передававшаяся от одного мудреца к другому из поколения в поколение. Поучения и правила, содержащиеся в "Пиркей авот", являются как бы "отцами" всех других моральных поучений, сформулированных еврейскими мудрецами во всех странах и во все времена. Все они являются лишь развитием того, что изложено в Пиркей авот.
В этом Трактате изложены высочайшие принципы и мы, изучающие их, поневоле задаемся вопросом: "Неужели мы способны подняться до уровня, на котором возможно исполнение всех этих высоких правил? А если нет – для чего мы их изучаем?" С другой стороны, в Пиркей авот упомянуты многочисленные правила, которые не исполняют только закоренелые злодеи и преступники, которыми, безусловно, никак не являются большинство евреев. Поэтому любой порядочный человек не может не задаться вопросом: "Что нового сообщают нам эти очевидные правила? Для чего мы должны их изучать? Разве мы и так их не исполняем?" Ответ на эти вопросы мы находим в Мишне из Трактата Сангедрин, которая служит эпиграфом всех глав Пиркей авот: "У каждого еврея есть доля в будущем мире". Потому же каждая глава Пиркей авот завершается словами рабби Ха-нании бен Акашьи: "Всевышний хотел оказать благодеяние Израилю. Поэтому Он дал ему Тору и заповеди".
У каждого еврея (даже самого незначительного) есть доля в будущем мире, с которой он кровно и неразрывно связан. Поэтому ни один из нас не может сказать: "Высокие проблемы – выше моего понимания. Они предназначены для мудрецов и святых, а не для простых смертных". Это не так. Каждый из нас непосредственно связан с ними, – так же как связан с Небесным миром.
Точно так же [как переоценивать, считая не относящимися к нам,] не должны мы и пренебрегать словами мудрецов, утверждающих вроде бы простые вещи, рассказывающих о законах, которые мы и без того выполняем. В Торе есть немало законов, которые мы, скорее всего, ввели бы сами, даже если бы она не дала нам их. Однако Всевышний оказал нам величайшее благодеяние, дав их нам в качестве заповедей, так что исполнение их определено Торой как Его указание. Ведь благодаря этому мы поступаем так, как велит нам сердце, и получаем за это награду от Всевышнего! Точно так же тот, кто изучает кажущиеся простыми слова наших мудрецов, получает за это бесценную награду, ибо это неотъемлемая часть изучения Торы, данной нам на горе Синай.
В Трактате Сангедрин, откуда взяты эти слова, сказано не хелек бе-олам га-ба ("доля в "будущем мире""), а хелек ле-олам га-ба (буквально: "доля к будущему миру"). Это важное уточнение, которое можно понимать следующим образом: у каждого еврея есть часть души, связанная с "будущим миром". Другими словами, "будущий мир" принимает человека не автоматически, а лишь после того, как он это заслужит. В таком случае он как бы сам готовит себе место в нем. Именно так учил рабби Хаим из Воложина в книге Руах хаим.
Вот что он пишет:
"У каждого еврея есть доля, относящаяся к "будущему миру". "К будущему миру", а не "в будущем мире" – ведь в таком случае этот мир существовал как бы изначально и каждому из нас была уготована там доля непосредственно от Сотворения мира – с тем, чтобы, если мы того заслужим, она была передана нам в награду.
Дело обстоит иначе. "Будущий мир" – это творение наших рук. Каждый человек своими делами и заслугами раздвигает его пределы и создает таким образом собственную долю. Поэтому и сказано, что у каждого еврея без исключения есть доля святости и света, которую он добавил к "будущему миру" своими добрыми делами".
Пророк Йирмеягу, упрекая Израиль, говорил: "И не сказали в сердце своем: "Убоимся Г-спода, Б-га нашего, который дает нам дождь ранний и дождь поздний вовремя, недели, предназначенные для жатвы, хранит Он для нас". Преступления ваши отвели это, и грехи ваши лишили вас этого блага" (Йирмеягу, 5,24). Пророк напомнил, что Тот, кто вовремя посылает нам дождь, может и не делать этого. Уже поэтому мы должны трепетать перед Ним и опасаться разгневать Его.
Даже после того, как Всевышний напоил землю ранним дождем (поре), а затем дал нам поздний дождь (малкош), необходимый для созревания колосьев, мы все еще нуждаемся в Его милости, чтобы собрать богатый урожай. В течение всего пятидесятидневного периода между Песахом и Шавуотом необходимо, чтобы Он "хранил для нас недели, предназначенные для жатвы", и оберегал поля от дурных ветров, дурной росы, головни и других болезней растений. Естественно, что в эти недели мы объяты трепетом. Поэтому пророк и упомянул "недели, предназначенные для жатвы", в своих упреках Израилю – семь недель счета омера, семь недель между Песахом и Шавуотом. Так учит Ваикра раба.
В эти семь недель решается судьба всего года – быть ему урожайным, богатым, или, не дай Б-г, голодным. В эти недели на целый год открываются ворота благословения или проклятия. Если Израиль заслуживает того, Всевышний открывает для него свою сокровищницу и дарует ему жизнь и благосостояние на весь год. Если, не дай Б-г, Израиль не заслужил благословения, то он должен страшиться гнева Всевышнего и сурового наказания именно в эти дни. Поэтому именно в недели между Песахом и Шавуотом мы и производим счет дней омера, – чтобы знать, сколько из этих судьбоносных дней между праздниками уже прошло благополучно, без проявления гнева Всевышнего, и молиться о том, чтобы дни, оставшиеся до конца счета, также прошли благополучно, чтобы был убран богатый урожай пшеницы, и Всевышний даровал всему миру благополучие и благосостояние на весь год.
В Ялкут Эмор сказано: "Тора ни разу не упоминает в рассказе о Песахе слово симха ("радость"). Почему? Потому, что в дни праздника решается судьба урожая, и человек еще не знает, что сулит ему год – голод или благополучие".
В Ваикрараба сказано: "Тора обязывает нас считать дни омера "семь полных (тмимот – буквально: "совершенных") недель". Какие недели можно назвать тмимопЯ Те, когда Израиль выполняет волю Всевышнего".
Поскольку дни счета – дни сурового, непрерывного и продолжительного – целых 50 дней! – суда, в них мы поневоле объяты трепетом и надеждой, что они пройдут благополучно, и гнев Всевышнего не падет на нас. В эти дни Всевышний особенно сурово наказывает проступки, связанные с посягательством на достоинство других людей. Всевышний говорит: "Я обращаюсь с вами как с царями и вельможами. Вы спите по ночам в своих постелях, в то время, как Я охраняю ваше достояние и готовлю вам припасы на весь год, чтобы вы ни в чем не знали недостатка. А вы в эти самые дни не проявляете уважения друг к другу! Раз так – Я накажу вас стрелами голода (вместо благословения), обрушу на вас огненные молнии (вместо покоя), так что множество людей погибнут от мора. Вы не выказывали уважения к живым – придется вам проявить уважение к мертвым! Поэтому в ваших интересах не посягать на достоинство живых людей, – так же как Я блюду ваше достоинство. В таком случае вы удостоитесь благословения и долгих лет жизни".
Ни в одном поколении еврейская мудрость не расцветала так, как в поколении рабби Акивы. Никогда так ревностно не исполнялись заповеди Торы. Но вот какая судьба ждала это великое поколение.
В Талмуде (Евамот, 62б) сказано: "Рассказывают, что у рабби Акивы было двенадцать тысяч пар учеников (живших на пространстве) от Гевата до Антипатроса. Все они умерли на протяжении короткого времени потому, что не относились друг к другу с уважением. Мудрецы рассказывают, что все они умерли между Песахом и Шавуотом".
В дни счета омера 4856-го (1096-го) года величайшие бедствия постигли еврейские общины Германии. Многие из них были полностью уничтожены, детей убивали на глазах у родителей и величайшие мудрецы поколения были сожжены живыми на костре.
В еще более страшной форме эта трагедия повторилась в дни счета омера 5408-5409-го (1648-1649-го) годов, в дни погромов Хмельницкого, да будет проклято его имя, на Украине и в Польше. Погромы начались в Песах с кровавого навета. В ходе их были пролиты реки еврейской крови. Большая часть злодейств произошла в дни между Песахом и Шавуотом.
Хотя в разные времена нас постигло великое множество бедствий, мы храним в памяти все их, ничего не забывая. Мы помним все, что нас постигло, и просим у Всевышнего милосердия, – чтобы эти бедствия не повторились. В награду за заслуги еврейского народа Всевышний отметит нашу пролитую кровь, а мы вернемся к служению Ему с полным сердцем. Тогда дни счета омера, дни памяти о наших бедах и печалях, станут днями радости и веселья, и мы удостоимся благословения и благополучия. Но до тех пор, пока Всевышний не даровал нам полного избавления, мы будем помнить о наших бедах во все прежние времена, сколько бы их ни было и сколько бы новых бед к ним ни добавилось.
В книге Турей-загав прямо связываются страшные погромы 4856-го (1096-го) года, происшедшие в период крестовых походов, с траурными обычаями дней счета омера. В ней сказано: "В память о погромах 4856-го года, происшедших в Германии между Песахом и Шавуотом, мы исполняем в дни счета омера некоторые из траурных обычаев. Рассказ об этих погромах содержится в ламентациях, которые мы читаем в субботы между праздниками".
Рабейну Йерухам и Бааль га-тпурим приводят утверждение рава Гай Гаона, согласно которому в дни счета омера запрещается работать после захода солнца в знак траура по ученикам рабби Акивы, умершим в эти дни: "Существующий обычай, запрещающий работать в дни между Песахом и Шавуот с вечера до утра, возник потому, что учеников рабби Акивы, умерших в эти дни, хоронили после захода солнца, и в это время было запрещено выполнение любой работы".
Поскольку во время похорон (тем более похорон знатоков Торы, в которых должны участвовать все члены общины) запрещается выполнять любую работу, похороны устраивались по ночам, чтобы в дневные часы люди могли выполнять свою обычную работу. В память об этом и возник обычай, о котором говорит рав Гай Гаон.
Во всех еврейских общинах существует обычай не устраивать свадеб, не стричься, и умерять все проявления радости в дни между Песахом и Шавуотом в память о смерти 24 тысяч учеников рабби Акивы. Однако если в эти дни возникает необходимость произнести благословение Шегехеяну, мы произносим его.
Основополагающим является обычай, запрещающий стричься в течение тех или иных 33 дней после начала Песаха. На его базе возникли несколько различных обычаев. В сефардских общинах принято не стричься и не устраивать свадеб до 34-го дня счета омера. Начиная с этого дня разрешается и то, и другое. Что касается 33-го дня (Лаг ба-омера), то в этот день в сефардских общинах разрешается стричься, только если он выпадает на пятницу. Если он выпадает на воскресенье, то в пятницу (31-й день счета) стричься не разрешается. В ашкеназских общинах существуют различные обычаи. В некоторых из них разрешают стричься вплоть до начала месяца Ияр, затем устраивают "перерыв" до Лаг ба-Омера, разрешают стричься в этот день, а затем снова устраивают "перерыв" вплоть до кануна праздника Шавуот. Таким образом, стрижка оказывается запрещенной в течение 33 дней. В других общинах стричься запрещается лишь вплоть до Лаг ба-омера. Каждый из нас должен поступать в соответствии с обычаем своих отцов.
В Лаг ба-омер, 33-й день счета омера, разрешается стричься и устраивать свадьбы. Кроме того, этот день является радостным (хотя и не настоящим праздником), так что в него в Шахарите и Минхе (так же как и в Минхе предшествующего дня) не читается Таханун – покаянная часть молитвы. Однако, как мы уже упоминали, в сефардских общинах в этот день все еще запрещается стричься – там стригутся только утром следующего дня. Это же относится и к проведению свадеб. В тех случаях, когда Лаг ба-омер приходится на воскресенье, в ашкеназских общинах принято разрешать стричься в пятницу, 31-й день счета омера.
Как мы уже упоминали, во все дни счета омера принято воздерживаться от работы после захода солнца в знак траура по ученикам рабби Акивы, которых хоронили в вечернее время. Для этого обычая существует еще одна серьезная причина: Тора назвала период между Песахом и Шавуотом не "семью неделями", а "семью субботами", намекая тем самым на необходимость отчасти воздерживаться в это время от работы. Правда, существует мнение, согласно которому ограничения на работу в ночное время относятся только к женщинам. Поэтому в сефардских общинах только женщины воздерживаются от работы в вечернее время в эти дни.
Те, кто придерживаются такого мнения, полагают, что этот обычай введен в память о праведных женщинах поколения рабби Акивы, которые прекращали работу в честь его умерших учеников и участвовали в организации их похорон.
Несмотря на запрет на проведение свадеб в этот период, разрешается сватовство и даже обручение, равно как и устройство трапез в честь этих событий с тем ограничением, что в ходе этих трапез не танцуют и не проявляют шумных признаков веселья.
Существует обычай изучать в период счета дней омера Трактат Талмуда Швуот ("Клятвы"), в котором как раз 49 листов, тем более, что его название напоминает название праздника Шавуот.
Дата на письме ("'матмоним")
Существует обычай датировать письма, которые мы посылаем в период между Песахом и Шавуот, днем счета омера, чтобы еще раз вспомнить самому и напомнить адресату об этой заповеди Торы.
Некоторые, указывая текущий день счета, пишут не "такой-то день омера", а иначе – "такой-то день матмоним (буквально: клад, тайник)". Дело в том, что на иврите слово матмоним (DnIl)3U)3), разделенное на две части – мат-моним – означает "49 дней" (если вспомнить, что численное значение двух первых букв слова, мем и тет – 49).
Те, кто хотят почтить память евреев, погибших во время погромов, устроенных организаторами кровавых наветов, пишут в верхней части письма: "Ради исполнения заповеди счета дней омера, да спасет нас Всевышний, Страж, от больших и малых бед..."
Как мы уже отмечали, заповедь счета дней омера следует исполнять стоя. Наши мудрецы насчитали восемь заповедей, которые следут исполнять стоя, – и это одна из них. Вот их полный список: чтение Галлеля, чтение Торы по свитку, благословение когенами общины, чтение молитвы Шмоне-эсре, произнесение формулы, связанной с отделением маасерот и принесением в жертву бику рим, трубление в шофар, чтение Мегилат Эстер и счет дней омера.
Существует обычай, согласно которому в первую субботу после окончания праздника Песах, когда благословляется наступление месяца Ияра, в ходе трапезы едят двойной хлеб, испеченный в форме ключа и посыпанный кунжутными зернами – в память о мане, который начал выпадать в Ияре. Этот хлеб напоминает нам о "ключе к благосостоянию", находящемся в руках Всевышнего. Тем самым мы выражаем надежду на то, что Всевышний откроет этим ключом свою сокровищницу, отворит ворота Небес и щедро одарит нас.
Ияр — это вавилонское название месяца, который в Торе назван просто "вторым", так как непосредственно следует за Нисаном — первым из месяцев года. В Танахе он назван "Месяц Зив" (Млахим I, 6,1), то есть "месяцем сияния", ибо именно в нем солнце начинает светить в полную силу, однако еще не обжигает, как в летние месяцы, или "месяцем почек" (или бутонов), как в классическом, освященном еврейской традицией арамейском переводе Танаха. В этом месяце евреи, вышедшие из Египта, обрели свое истинное величие (сияние), так как избавились от своих пороков и недостатков и стали достойны принять Тору.
Месяцу Ияру соответствует созвездие Тельца (на иврите — Быка), животного, питающегося травой. В Эрец Исраэль Ияр — последний месяц года, когда бык может досыта наесться травы в поле.
В еврейских книгах рассказывается, что в Ияре болезни легче поддаются излечению, нежели во все другие месяцы, так как именно в Ияре начал выпадать ман, названный "хлебом сильных", ибо он не вызывал никакие болезни. С тех пор Ияр сохранил свойство излечивать болезни. Намек на это свойство месяца содержится в самом его названии, буквы которого соответствуют первым буквам слов: "Я — Г-сподь, излечивающий тебя".
Новомесячье Ияра всегда продолжается два дня, так как предшествующий месяц Нисан является полным — его 30-е число становится первым днем новомесячья Ияра. Сам Ияр всегда продолжается 29 дней и является неполным месяцем.
В год Исхода из Египта Новомесячье Ияра выпало на субботу. Израиль находился тогда в Маре, где Всевышний совершил для него чудо превращения горькой воды в обычную питьевую. Он приказал Моше бросить в горькую воду кусок горького дерева, и от этого вода утратила горький вкус. Тогда евреи узнали, что горечь не является горькой, а сладость — сладкой сама по себе, но только по воле Всевышнего, который определяет все свойства предметов. Он, давший приятный вкус пресной воде, может одним словом превратить горькую воду в питьевую.
В Торе сказано: "Там установил Он ему (Израилю) закон и правосудие, и там испытывал его" (Шмот, 15,25). В тот самый день, когда было совершено чудо в Маре, Всевышний открыл Израилю некоторые части Торы — те, в которых излагаются законы субботы, законы о "Красной телице", а также законы гражданского права. Природа всех этих законов родственна природе чуда превращения горькой воды в питьевую при помощи куска горького дерева. В самом деле, именно суббота, когда запрещено совершать какую-либо работу, благословляет все дела, совершаемые нами в будни, а "Красная телица" делает ритуально нечистыми всех тех, кто исполняет связанные с ней обряды, однако ее пепел — вопреки обычной человеческой логике — очищает от ритуальной нечистоты; законы гражданского права отнимают у человека то, что он приобрел незаконным образом, однако не только не разоряют его, но и способствуют его процветанию, потому что охраняют от угнетения и грабежа.
Именно 1-го Ияра по воле Всевышнего Моше, Агарон и двенадцать глав колен пересчитали еврейский народ, причем каждый еврей был причислен к определенным семейству и роду. Все они до единого точно знали свою родословную вплоть до своих предков — сыновей праотца Яакова. Эта перепись была произведена на второй год после Исхода из Египта. Вот что говорит об этом Тора: "И сказал Г-сподь Моше в Синайской пустыне, в шатре соборном, в первый день второго месяца, во второй год по выходе их из земли египетской, говоря: "Произведите поголовное исчисление всей общины сынов Израиля по семействам их, по отчим домам их, по числу имен, всех мужчин поголовно. От двадцати лет и выше, всех, поступающих в войско в Израиле, исчислите их по их ополчениям, ты и Агарон"" (Бемидбар, 1,1).
В этот день Моше получил заповедь о переписи, в этот же день он начал пересчет, как сказано в Торе: "И взял Моше и Агарон мужей этих (глав колен), которые были названы поименно. И всю общину созвали они в первый день второго месяца. И объявили они родословные свои по семействам своим, по отчему дому своему, по числу имен, от двадцатилетнего возраста и выше, поголовно" (Бемидбар, 1,18).
Тщательный пересчет продолжался около двадцати дней. Каждый еврей ставил свой шатер в месте, отведенном для его семейства, семейство — среди семейств своего рода, род — среди родов своего колена. Колена располагались в установленном порядке — по три колена у своего флага. Четыре флага располагались в лагере Израиля вокруг Мишкана — каждый со своей стороны, как установил Всевышний в Его заповедях.
Были пересчитаны и семейства левитов. Заповедь о переписи относилась к левитам-мужчинам в возрасте одного месяца и более. Точно так же были пересчитаны и все первенцы Израиля в возрасте одного месяца и более. Оказалось, что число левитов очень близко к числу первенцев. Левитов было 22 тысячи, а первенцев — 22 тысячи 273 человека.
Наши мудрецы говорили в Ялкот Бемидбар: "В час, когда Израиль получил Тору, народы мира позавидовали ему — "Почему Всевышний приблизил его к Себе больше, чем всех остальных?" Однако Всевышний сразу же пресек ропот народов мира. Каким образом? Он сказал им: "Принесите и вы Мне книгу своих родословных [как сказано в Писании: "Воздайте Г-споду, семьи народов" (Тегилим, 96,6)], так же как принесли ее Мои сыновья (как сказано в Торе: "И объявили они родословные свои по семействам своим")!" Именно поэтому Всевышний и пересчитал еврейский народ в самом начале книги Бемидбар — сразу же после того, как дал ему заповеди. Ведь книга Ваикра, непосредственно предшествующая книге Бемидбар, завершается такими словами: "Вот заповеди, которые заповедал Г-сподь Моше для сынов Израиля на горе Синай" (Ваикра, 27,34), а книга Бемидбар, как мы уже знаем, начинается со слов: "И Г-сподь сказал Моше в пустыне Синайской... говоря: "Произведите поголовное исчисление всей общины сынов Израиля..."" Из этого мы делаем вывод, что чистота родословной еврейского народа была необходимым условием получения им Торы и ее заповедей".
В ходе этой переписи вскрылись явления, недоступные человеческому пониманию. Они еще раз указывают нам, сколь замечательным было поколение евреев, вышедших из Египта, и насколько бережно и трепетно относились они к исполнению заповедей Всевышнего.
Что мы имеем в виду?
Еще до этой переписи, произведенной на втором году после Исхода из Египта, Тора дважды упоминает численность еврейского народа. В первый раз, рассказывая непосредственно об Исходе, она говорит: "И отправились сыны Израиля из Раамсеса в Сукот, около шестисот тысяч пеших мужчин, не считая детей" (Шмот, 12,37). Во второй раз эта численность выясняется 11-го Тишрей, когда Израиль получил указание построить Мишкан. В числе других приношений евреи обязаны были пожертвовать по половине шекеля (мера веса) серебра каждый. Из пожертвованного металла были изготовлены цоколи для Мишкана,
Вот как была сформулирована заповедь о половине шекеля: каждый военнообязанный мужчина, то есть такой, которому к началу месяца, 1-го Тишрей (иными словами, к Рош Гашана) уже исполнилось двадцать, но еще не исполнилось шестидесяти лет, при условии, что он возводил безупречную родословную к самому Яакову, то есть не был прозелитом, принявшим иудаизм, и происхождение его не имело других изъянов — он и только он должен был пожертвовать половину шекеля.
Всего за два утра все евреи выполнили указание Торы и пожертвовали каждый по половине шекеля. Никто не проверял, действительно ли каждый из тех, кто делал пожертвование, в возрасте от двадцати до шестидесяти лет, и все ли они безупречного происхождения. Когда сданные "полушекели" были пересчитаны, оказалось, что жертвователей было 603.550.
Семь месяцев спустя Моше, Агарон и главы колен Израиля произвели исчисление всего еврейского народа. Они тщательно проверяли возраст и родословную каждого появлявшегося перед ними еврея вплоть до праотца Яакова. Перепись продолжалась много дней, однако и она — после всех предосторожностей — дала в точности тот же результат: 603.550 человек. Не больше и не меньше.
Из этого мы, прежде всего, можем сделать вывод о том, что ни один еврей не умер за прошедшие семь месяцев. Все военнообязанные евреи были здоровы телом и духом. Ни у одного из них не было никакого изъяна.
Мы узнаем также, что ни один человек, который не должен был жертвовать половину шекеля семь месяцев назад, не сдал ее; с другой стороны, ни один из тех, кто должен был пожертвовать половину шекеля, не уклонился от исполнения заповеди. Воистину, это было великое поколение.
1-го Ияра царь Шломо начал строить первый Иерусалимский Храм, как сказано в Первой Книге Царств: "И было, в четыреста восьмидесятом году после Исхода сынов Израиля из земли египетской, в четвертый год царствования Шломо над Израилем, в месяце Зив, втором месяце, начал он строить дом Г-споду" (Млахим I, 6,1). В этот же день через много лет, как рассказывается в Книге Эзры, вернувшиеся из вавилонского изгнания руководители еврейского народа приступили к восстановлению Иерусалимского Храма: "А во второй год, во второй месяц по приходе в Иерусалим... Зерубавель бен Шалтиэль и Йешуа бен Йоцадак и остальные их братья... начали строительство, а левитов поставили руководить работой над Храмом Г-сподним" (Эзра, 3,8). В обоих случаях сказано только "во втором месяце", без указания дня. Это значит, что в обоих случаях строительство, несомненно началось 1-го числа второго месяца, Ияра, ибо в противном случае текст Танаха прямо указал бы дату — ведь он предназначен для того, чтобы устранять неопределенности, а не преумножать их.
В некоторых общинах принято устраивать свадьбы в Рош Ходеш Ияра, несмотря на то, что это один из дней счета омера.
Как мы уже писали, после окончания праздника Песах принято устраивать три дня поста — в первый понедельник Ияра, а также в следующие за ним четверг и понедельник. Подробнее о них читайте в первой части этой книги.
5-е Ияра — это день, когда в 5708-м (1948-м) году от Сотворения мира управление частью Эрец Исраэль вернулось к еврейскому народу после 1884 лет изгнания, преследований, унижений — и ожидания избавления.
Это произошло через 3706 лет после того, как Эрец Исраэль была обещана нам Всевышним, который Своей властью наделяет народы землями. Это обещание было частью союза, заключенного Им с Авраамом, Брита бейн га-бетарим, как сказано в Торе: "Твоему потомству Я отдал землю эту, от реки Египетской до реки великой, реки Прат" (Берешит, 15,19).
Это произошло через 3661 год после того, как Всевышний вновь повторил Свое обещание, заключив союз с нашим праотцом Ицхаком немедленно вслед за акедат Ицхак (остановленным Всевышним принесением Ицхака в жертву на горе Мория), как сказано в Торе: "И овладеет потомство твое вратами врагов своих. И благословятся в потомстве твоем все народы земли" (Берешит, 22,17).
Это произошло через 3560 лет после того, как это обещание было дано в третий раз, когда союз Всевышнего с Авраамом и Ицхаком был распространен и на нашего праотца Яакова, после того, как он вынужден был уйти в изгнание в Харан, как сказано в Торе: "Землю, на которой ты лежишь, тебе отдам ее и потомству твоему. И будет потомство твое, как песок земной. И распространишься на запад и восток, на север и на юг" (Берешит, 28,13).
Двести пятнадцать лет провели наши праотцы и основатели колен Израиля в Эрец Исраэль, ожидая наступления дня, когда они вступят во владение ею и обретут ее на вечные времена. Даже когда они покинули ее, они сделали это лишь по непосредственному указанию Всевышнего и для того, чтобы переполнилась чаша грехов тех, кто владел ею в прежнюю пору — иными словами, чтобы навсегда изгнать их из страны, ставшей наследием наших праотцов.
Двести десять лет провел еврейский народ в плавильном котле египетского изгнания, ожидая избавления и возможности вступить во владение своей страной. В течение сорока лет после этого скитались евреи по пустыне, следуя указаниям Всевышнего, ожидая, когда Царь и Судья скажет им: "Идите и наследуйте землю, о которой клялся Г-сподь отцам вашим" (Дварим, 1,8).
Восемьсот пятьдесят лет (наступившие после этого) наши отцы прожили в унаследованной ими земле, которой они завладели, чтобы сделать ее местом своего постоянного пребывания. В течение всего этого времени мы были настоящими хозяевами страны — пока ассирийский царь Санхерив, а позднее — вавилонский царь Навухаднецар не изгнали нас из нее. Они попытались поселить в нашей стране другие народы, но те в ней не прижились, и она оставалась пустынной в течение семидесяти лет.
Затем Всевышний вспомнил о Своем народе и его стране, и мы вернулись и снова поселились в ней. Мы провели в ней еще четыреста двадцать лет, пока не пришли римляне и не отняли у нас управление страной, не сожгли наш Храм и не изгнали большую часть нашего народа из его страны. Правда, и после этого еврейское присутствие в Эрец Исраэль никогда не прекращалось, однако мы составляли в ней незначительное меньшинство и были как бы пришельцами в собственной стране. Большая часть народа пребывала в изгнании, была рассеяна но странам, принадлежащим его врагам и находящимся во всех частях света.
Итак, обещание Всевышнего отдать нам Эрец Исраэль сопровождает нас уже 3700 лет, из которых мы провели в стране (как хозяева и постоянные ее жители) полторы тысячи лет. Все остальные годы, проведенные нами в изгнании, были годами тоски по Эрец Исраэль, годами предвкушения возвращения и освобождения. Мы были подобны человеку, стоящему у окна и ожидающему прихода гонца, который должен принести долгожданную весть. Даже если гонец задержится, его будут ждать с нетерпением в любую минуту.
Даже когда судьба забрасывала наш народ на край света, он устремлял свои взоры исключительно к своей стране и никогда, даже на краткий миг, не отчаивался туда вернуться. Наш народ хранил верность Эрец Исраэль, и Эрец Исраэль хранила верность еврейскому народу, сохраняя дарованное ей изобилие для своих сыновей, возвращающихся, чтобы прикоснуться к ее земле — и ни для кого другого.
Последнее изгнание еврейского народа из Эрец Исраэль оказалось самым долгим. 5708-й (1948-й) год был 1880-м после разрушения Второго Храма римлянами. В течение всего этого периода Эрец Исраэль была пустынной и заброшенной страной, переходящей от одной державы к другой, хотя все они были ей чужими. Ни один завоеватель не закрепился в ней, никто из них не сумел сделать ее своей. Ведь не по слову пророка, посланного Всевышним, пришли в Эрец Исраэль иноземцы, изгнали из нее еврейский народ и завладели ею. Они пришли сюда по собственной недоброй воле, а грехи Израиля стали истинной причиной их временной победы. Однако они не смогли отнять у еврейского народа право владеть этой страной! Исключительные права Израиля на Эрец Исраэль остались неприкосновенными — лишь бы он вернулся в нее, когда придет его час.
В течение всего этого периода еврейский народ скитался по свету — из одной страны в другую, нигде не находя себе убежища. Ни в одной стране евреям не помогала беспредельная лояльность по отношению к существующей власти и господствующему народу, равно как и то, что их присутствие приносило "хозяевам" неоспоримую пользу — по прошествии короткого времени "хозяева" забывали обо всем этом и напоминали евреям, что они находятся в чужой стране.
Единственным утешением для Израиля в течение всего периода изгнания была таящаяся в сердце каждого еврея надежда, что Всевышний в скором времени пошлет Израилю избавление, возвратит его в Эрец Исраэль и вернет прежние прекрасные времена!
Народы мира наблюдали за нами, видели, что мы в течение всего этого периода были полны тоски и ожидания, и задавались вопросом: "Неужели эта опустошенная страна действительно ждет евреев, а они — возвращения в нее? Неужели мы своими глазами увидим чудо встречи народа со своей страной, встречи двух сердец, рвущихся друг к другу после двухтысячелетнего расставания?"
И вот, в 5708-м году от Сотворения мира, 5-го числа месяца Зив, он же — Ияр, поднялись во весь рост потомки Яакова. Ноги их твердо упирались в Святую землю. Они поднялись и провозгласили:
"Эта страна, в которой мы находимся, которую мы обнимаем изо всех сил — она принадлежит нам и нашим потомкам! Власть в ней отныне будет принадлежать только ее сыновьям и наследникам, возвращающимся в страну, которая была силой у них отнята. Теперь все они вернутся с четырех концов света и вновь завладеют ею!"
Тогда же власть над значительной частью Эрец Исраэль перешла от чужеземцев к потомкам Авраама, Ицхака и Яакова. Многие из тех, кто в течение целых столетий опустошал Святую землю, преисполнились страха перед евреями, ответившими войной на насилие, и бежали от них со всех ног, бросив свои поля и дома.
Но евреев-изгнанников, возвращавшихся в Святую землю из разных стран, было гораздо больше, нежели бежавших из Эрец Исраэль чужеземцев. Евреи поселялись в стране своих отцов, обживали ее, отстраивали ее, сажали сады, вспахивали поля и совершали другие необходимые дела.
Сама земля приняла их благосклонно. Деревья начали давать гораздо более обильные плоды, чем при господстве чужеземцев. Были выстроены много новых городов и бесчисленные деревни. Корабли и самолеты связали Святую землю с другими странами, так что повсюду стало ощутимым присутствие ее посланцев.
Тогда задрожали враги Израиля, сильные мира преисполнились страха, все народы мира, близкие и далекие, были потрясены. Они сказали себе: "Смотрите — вот чудо, равного которому мы не знаем за всю историю мира! Б-г Израиля примирился со своим народом, сыновья Его возвращаются в свои пределы!"
У народов мира была причина для изумления. В самом деле, в течение многих поколений их мудрецы учили, что еврейский народ никогда не возродится в своей стране! И вот, это чудо произошло непосредственно у них на глазах! Их мудрецы оказались посрамлены!
Однако и у нас была причина для удивления — причем еще более серьезная. Дело в том, что никто не предсказал и не объяснил нам, что именно таким образом произойдет наше возвращение в Эрец Исраэль. Ничего из того, о чем рассказывали нам мудрецы, ничего из того, что предсказывали пророки, чего мы ожидали с величайшей верой, зная, что оно исполнится полностью и во всех деталях, так, что ничто не будет упущено — ничего из всего этого мы не увидели!
Событие, происшедшее 5-го Ияра, потрясло большинство народов мира и посеяло немалое смятение среди Израиля. Мнения в еврейском мире разделились и породили самые различные реакции.
Многие евреи отреагировали на это событие образом, не соответствующим еврейской традиции. Они попросту хвастались своей победой над врагами, заявляя: "Она принадлежит нам, мы добились ее своей отвагой, Всевышний не даровал ее нам".
Многие другие радовались избавлению, отдавая должное Властелину мира, Они объявили 5-е Ияра праздничным днем и читали в него Галлель и благодарственные молитвы так же, как в дни, в которые ради Израиля в былые времена были совершены великие чудеса. Это решение также повергает в смятение, ибо принявшие его не знали, что творят. Ведь события, происшедшие на наших глазах, нисколько не напоминают картину, предсказанную пророками.
Было также немало евреев, которые уже смешались с другими народами и не надеялись на избавление. Теперь в них пробудилась надежда, смешанная с великой радостью, ибо события 5-го Ияра, вызвавшие такие перемены в положении еврейского народа, представлялись им истинным избавлением.
С другой стороны, многие евреи, полные веры и строго исполнявшие заповеди Торы, во все времена своей жизни в изгнании держались в отдалении от иноверцев и были полны надежды на истинное избавление, посланное Всевышним. В их представлении то, что произошло в Эрец Исраэль, не было избавлением.
В самом деле, пусть даже часть еврейского народа вернулась в Эрец Исраэль — Лик Всевышнего по-прежнему остается сокрытым. Ведь враги еврейского народа во всем мире снова набирают силу и пытаются его уничтожить, большая часть его все еще находится в изгнании — кто подневольно, а кто и по своей воле, Храм все еще разрушен...
Кроме того, многие из евреев, живущих в Эрец Исраэль, далеки от Торы, а их руководители совершают поступки, оскорбляющие Всевышнего. Некоторые из них открыто выступают против Торы, пренебрегают мнениями мудрецов, направляющих нас в этом поколении.
Таким образом, и они, и все евреи, живущие в Эрец Исраэль, неизбежно станут посмешищем для народов мира, которые скажут: "Они — не народ Всевышнего, не наследники Его страны!"
Действительно, мы чувствовали себя опозоренными поведением руководителей еврейского народа, вернувшегося в Эрец Исраэль, ибо они, не понимая лежащей на них ответственности, отворачивались от Всевышнего и отвергали Его, более того — вынуждали еврейский народ осквернять свои святыни.
Разве о таком избавлении мы мечтали? Разве его предсказывали нам пророки?
Ведь истинная сущность избавления — это духовное освобождение, избавление нашего сознания от духовного и интеллектуального порабощения, навязанного нам ненавистниками Всевышнего. Но это избавление не очистило души, а интеллектуальная сумятица только усугубилась. Духовное порабощение сердец чужими недобрыми ценностями не прекратилось, равно как и не прекратились неприязнь между евреями и вражда между ними.
Евреи, мыслившие таким образом, были глубоко опечалены и говорили: "Если Всевышний действительно вспомнил о Своем народе и озарил его светом избавления — почему лишь одна седьмая часть народа увидела этот свет и вернулась в Эрец Исраэль, в то время, как шесть седьмых его не могут или не хотят насладиться его лучами и продолжают оставаться в странах своего рассеяния? Разве об этом мы мечтали?"
Кроме того, люди, опечаленные происходящим, говорили: "Разве единственной причиной нашего изгнания из Эрец Исраэль не были наши грехи и грехи наших отцов, то, что мы оставили Всевышнего и Его пути? Разве не из-за этого мы были изгнаны и рассеяны между другими народами? Поэтому мы останемся в изгнании до тех пор, пока не очистимся от прежних и нынешних грехов, очистимся, пребывая в странах, запятнанных нечистотой — только такое очищение приведет нас к полной тшуве. Ведь мы вели себя недостойно, находясь в Святой земле, и были изгнаны оттуда именно для того, чтобы исправить свое поведение. Лишь очищение, совершенное в изгнании, станет достойным искуплением наших грехов, лишь оно воздаст за них "мерой за меру"!"
Ибо вовсе не наша слабость и не мощь наших врагов стали причиной изгнания! Ведь еврейский народ состоял во все времена из героев и богатырей, так что пятеро их обращали в позорное бегство сотню врагов, а немногие побеждали целые армии. Лишь наши грехи привели к тому, что переполнилась мера терпения Всевышнего и наступил горький час наказания, час, когда соотношение сил стало обратным — немногочисленные враги нанесли нам страшные поражения, ибо рука Всевышнего сокрушила нас в нарушение естественных законов, дабы сломить наше упрямство и очистить нас от грехов — для этого Всевышний обрушил на нас Свою мощь.
Но разве мы уже очистились? Разве все прежние грехи все еще не преследуют нас? Разве в своем нынешнем состоянии мы можем войти в Царский дворец — и Царь простит нас?
Взгляните, как поступают недостойные представители нашего народа, добившись власти! Разве не стремятся они сделать Израиль таким же, как все народы, а Эрец Исраэль — такой же, как все остальные страны? А ведь это еще далеко не все их проступки! Разве о таком избавлении мы мечтали? Разве такое избавление может быть истинным?
"Быть может, — продолжали говорить эти люди, — все происходящее — дело рук Сатаны, который продемонстрировал нам кажущиеся чудеса, чтобы сбить с толку и предать в руки тех, кто отрицает Тору. Ведь, видя, что они добиваются успеха, мы можем пойти за ними — и кто знает, к чему это может нас привести?"
Множество обвинений выдвигали люди, опечаленные случившимся — но их оппоненты дали ничуть не меньшее количество серьезных ответов.
Обвинители говорили: "Все то, что происходит на наших глазах, нисколько не напоминает процесс избавления, как он описан нашими пророками".
Им отвечали: "Даже если еще не наступило избавление, предсказанное и обещанное пророками, разве не обязаны мы благодарить Всевышнего за оказанные Им благодеяния? За то, что Он даровал еврейскому народу убежище в Эрец Исраэль, чтобы он жил там отдельно от других народов, пустил корни, чтобы евреи, стремящиеся вернуться в Святую землю, имели такую возможность, и враги не могли им помешать?"
Ведь еще вчера нас жестоко преследовали везде и повсюду, и даже самый слабый враг мог навязывать нам свою волю, и самый ничтожный из народов мог замышлять истребить нас, не опасаясь наказания. А сегодня мы не подвластны другим народам, более того, многих из них охватил страх перед нами. Велика слава Израиля среди народов мира, велико уважение к нему — ничего этого мы не знали почти две тысячи лет. Неужели, обретя все это, мы не возблагодарим Всевышнего? Нет, мы обязаны благодарить Его за все, что Он уже сделал для нас, и в то же время просить Его ускорить процесс избавления, с тем, чтобы оно совершилось так, как предсказали наши пророки.
Обвинители говорили: "Разве можно представить себе, что даже самое начало великого избавления совершится таким чисто материальным образом, без того, чтобы в мире засверкали хотя бы искры от света Всевышнего? Что оно совершится при посредстве кровопролития, нескончаемых больших и малых войн, будет сопровождаться беспрерывной угрозой полного уничтожения Израиля множеством далеких и близких народов? Все это при том, что большая часть народов мира остается нашими врагами, а в Эрец Исраэль вернулась лишь небольшая часть еврейского народа!"
Им отвечали: "Утверждение "разве можно представить" — это вообще не довод. Кто знает — быть может, наши мудрецы намекали на такую возможность, но мы их не услышали и не поняли. Кто дал нам право указывать Всевышнему, что и как Он должен делать?"
И еще: "Разве не учили мудрецы древности, что избавление подобно утренней заре, ибо приходит подобно ей — понемногу, шаг за шагом, начинаясь в полной темноте, но так, что свет непрерывно усиливается, пока не наступит день. Ведь до сих пор мы видели только самое начало избавления, первые его шаги — так что не удивительно, что тьма еще покрывает землю".
Возможно, намек на это содержится в словах Торы, приведенных в главе Книги Ваикра, посвященной упрекам и обвинениям Израиля. В конце этой главы стоит одна-единственная фраза утешения: "И Я вспомню завет Мой с Яаковом и завет Мой с Ицхаком, и завет Мой с Авраамом вспомню, и землю вспомню" (Ваикра, 26,42). За этой фразой следуют такие слова, как бы завершающие упреки Израилю: "Но и при всем этом, когда они будут в земле врагов своих, не презрю Я их" (Ваикра, 26,44). Быть может, это место в Торе содержит намек на то, что в конце времен, незадолго до завершения эпохи наших бедствий, Всевышний вспомнит вначале о Своем завете с Яаковом, затем — о завете с Ицхаком и Авраамом, однако "эпоха упреков" на этом еще не закончится. Так "но и при всем том" — то есть после того, как Он вспомнит об этих заветах, — "когда они будут в земле врагов своих" — то есть когда шесть седьмых еврейского народа все еще будут находиться вне Эрец Исраэль несмотря на то, что могли бы вернуться в нее, если бы захотели, — "не презрю Я их... ибо Я — Г-сподь, Б-г их" — хотите вы этого или нет.
Кроме того, обвинители говорили: "Разве можно представить, что мы, изгнанные из Эрец Исраэль за то, что совершали определенные грехи, возвращены в нее несмотря на то, что продолжаем совершать их?"
Им отвечали: "Способность определить, какие из грехов прежних поколений искуплены, а какие — нет, принадлежит одному лишь Всевышнему. Это одна из величайших тайн мироздания, и открыта она только для Творца, читающего в сердцах. Человек взвешивает события и явления, сообразуясь с их видимостью, и выносит свой приговор в соответствии с тем, какими представляются ему "подсудимый" и его дела. Но для Всевышнего все обстоит иначе — Он видит прошлое и будущее так же ясно, как и настоящее, все уголки нашей души полностью раскрыты перед Ним. Поэтому только Он способен взвесить, изучить и оценить дела каждого отдельного человека и целых поколений в прошлом и будущем. Один только Он вершит суд, и никто из смертных не в состоянии угадать Его приговор".
Существует и другой ответ на этот вопрос. Точно так же как существует мера греха, переполнив которую, мы неизбежно обрушиваем на мир гнев Всевышнего, существует и мера бедствий, переполнение которой неизбежно становится искуплением. Когда она переполняется, Всевышний смягчается и преисполняется жалостью к Своим сыновьям. Даже если они еще не полностью раскаялись, не совершили полной тшувы, Он дарует им Свою милость. Разве какое-либо из предшествующих поколений пережило столько бедствий, сколько выпало на нашу долю?
А может быть, именно умножение греховности стало причиной избавления Израиля (даже если он — не про нас будет сказано — нарушает завет Всевышнего) — чтобы избавление побудило народ к тшуве или предотвратило осквернение Его Имени.
Ведь именно об этом говорил пророк: "И восстановлю Я завет Мой с тобой, и узнаешь, что Я — Г-сподь, чтобы вспомнил ты и устыдился, и не открыть тебе впредь уста твои от стыда, когда прощу Я тебе все, что ты делал — слово Г-спода Б-га" (Йехезкель, 16,62).
А в другом месте пророк говорит: "И пришли они к народам, к которым изгнаны были, и оскверняли Имя святое Мое, ибо говорили о них: "Народ Г-спода они, и из земли Его вышли!" И сжалился Я над Именем Моим святым, которое осквернил дом Израиля среди народов, к которым пришли. Посему скажи дому Израиля: "Так сказал Г-сподь Б-г: "Не ради вас свершаю это, дом Израиля, но ради Моего святого Имени""" (Йехезкелъ, 36,20).
Но что же будет с неискупленными грехами? На этот вопрос пророк ответил так: "Я стер, как туман, преступления твои, и, как облако, — грехи твои. Вернись ко Мне, ибо Я избавил тебя" (Йешаягу, 44,22). Это значит: Израиль будет освобожден прежде, чем искупит свои грехи, и Всевышний Сам "сотрет" их.
В любом случае, все эти "расчеты" скрыты от человеческого глаза и известны лишь Всевышнему. Кто сумеет разгадать их?
Обвинители говорили: "Разве могут принести избавление Израилю люди, отрицающие существование Всевышнего? Разве приносимые ими опасности не перекрывают любую возможную пользу? Ведь они используют находящуюся в их руках власть для того, чтобы оторвать еврейский народ от Всевышнего, и тем самым вызывают Его гнев!"
Им отвечали: "Разве мы не узнаем из рассказов наших мудрецов о царях из дома Хашмонаев, что большинство из этих царей отрицали самые основы Торы и были гораздо дальше от нее, чем политические руководители нынешнего поколения? Однако это не помешало Рамбаму написать об их победе над греками следующее: "После этого возобновилось Израильское царство более, чем на двести лет"".
В самом деле, сам факт пребывания Израиля среди народов, которым Всевышний не дал Торы, которые во все времена отвергали Всевышнего, суть оскорбление Его святого Имени. Даже когда они смягчаются по отношению в Израилю и начинают с уважением отзываться о Торе, мы не должны полностью им верить. Иначе обстоит дело даже с преступниками и злодеями-евреями: они в любом случае остаются частью народа Торы. Даже если они сегодня и не соблюдают ее законы, мы не должны полностью и навсегда их отвергать. Настанет день, они совершат тшуву и вернутся к Всевышнему — и Он примет их. Но даже до того, как это произойдет, то есть в период, когда нерелигиозные евреи управляют Израилем недостойно, в том, что евреи управляются евреями, а не иноверцами, заключено бесценное положительное зерно, ибо у всех евреев один общий духовный источник, к которому все они когда-нибудь возвратятся.
Даже теперь каждый, чьи глаза способны распознавать происходящее, видит, что отрицание веры и нарушение заповедей Всевышнего в мире стало меньшим, чем раньше, и все больше сердец проникается трепетной верой — намного больше, чем в предыдущих поколениях. Что же стало тому причиной? Не что иное, как любовная встреча святого народа со Святой землей. Именно она совершила это чудо — и совершит множество других чудес, да произойдут они еще в наше время!
Поэтому мы должны твердо верить, что сыновья, давно уже отдалившиеся от своих отцов, неизбежно вернутся к ним — даже если они еще вовсе не изменили своего поведения. Ибо души их стремятся к своим корням и в конце концов воссоединятся с ними.
С другой стороны, мы не должны отчаиваться при виде сыновей, которые восстают против своих отцов. Мы не должны верить в серьезность их бунта, даже когда они во весь голос объявляют о нем! Ведь они шумно бунтуют лишь оттого, чтобы им трудно отказаться от образа жизни, который они вели еще вчера, только потому, что, по их мнению и ощущению, в таком случае мир, в котором они прожили только времени, обрушится у них на глазах. В их душах еще остались следы нечистоты, запятнавшей страны, в которых они жили, страны, принадлежащие другим народам! Именно это и заставляет их кричать! Однако настанет день, и их сердца обретут утраченное мужество, и тогда они вернутся в своим корням. Такова природа злодеев и преступников, принадлежащих к еврейскому народу, таковы они и сегодня, и никогда не станут они иными, худшими, — напротив, они могут измениться лишь к лучшему.
Мы не должны их бояться. Никогда не умирает надежда на их исправление! Тем более теперь, когда конец времен приближается, принося с собой всеобщее исправление.
Обвинители задаются таким неизбежным вопросом: что может послужить гарантией тому, что все великие события, совершающиеся в наше время в известных нам непростых условиях, действительно дар Всевышнего? Быть может (не про нас будет сказано), они инспирированы Сатаной для того, чтобы еврейский народ совершил тяжкий грех и устремился вслед за искусителями, сбивающими его с толку?
Им отвечают с упреком: "Разве Сатана обладает силой, позволяющей ему творить и создавать? Разве он не наделен лишь одной способностью — препятствовать исполнению чужих замыслов, уничтожать то, что создано другими? Но даже если бы он обладал способностью подвергать людей нелегким испытаниям и сбивать их с толку — неужели он применил бы ее для того, чтобы расстроить собственные замыслы? Неужели он — даже если у него будет такая возможность — откроет ворота Святой земли для святого народа, приведет евреев в места, освященные их предками, места, над которыми еще витают их души, в страну, очищающую их, освобождающую их от греха, в страну, куда они приходят, чтобы излить душу в молитве, обращенной к Всевышнему, Б-гу их отцов? Мы знаем множество примеров тому, как евреи, чуть только нога их ступит на Святую землю, немедленно пробуждаются духовно, сердца их возвращаются к Всевышнему в тшуве, молитве и праведных делах и устремляются к Торе как искры к пожирающему пламени — неужели Сатана станет помогать всему этому, не опасаясь повредить собственному делу? Неужели он не опасается, что еврейский народ вновь обретет святость и скажет ему: "Оставь меня!""
Неужели это Сатана вселил страх в сердца врагов Израиля и величайшее мужество — в сердца юношей Израиля, вставших, чтобы с героизмом, примеры которого мы находим лишь в священных войнах нашего народа, происходивших в древние времена, защитить Израиль в своей стране?
Неужели это Сатана приводит еженедельно и ежемесячно сотни тысяч евреев к тому месту, где некогда находился их Храм,
чтобы они изливали сердце в молитве, обращенной к Б-гу Израиля? Неужели это он зажигает сердца миллионов евреев, рассеянных по всему миру, многие из которых казались навсегда потерянными для еврейского народа, напоминает им об их корнях, откуда они пришли и куда им предстоит вернуться?
Неужели Сатана сорвал замки и засовы с этой земли, вернул ей изначальное благословение, так что она вновь стала давать богатые урожаи, которые растут с каждым годом? Неужели это он сделал тучными пастбища и зелеными — холмы? Если все это — дело рук Сатаны, то что же мы оставляем Всевышнему?
Да избавит нас Всемилостивый от подобных мыслей! Нет, Сатане не дано совершать такие дела. Есть у него лишь одна способность: ослеплять зрячих, превращать для них свет в тьму, а тьму — в свет, делать мудрых глупцами. Да спасет нас Всевышний от этих его происков, да потерпит Сатана поражение в столкновении с нами!
Вот о чем спорили евреи, по-разному интерпретировавшие события, происшедшие в наши дни. По-прежнему среди них существуют разные мнения, ибо еще не наступил конец странствиям, не пришли пророки, и мы не обрели истинное знание.
Поэтому многие явления все еще остаются непонятными, и истинный смысл совершающихся событий еще сокрыт. Невозможно написать о них книгу — ибо не пришел пророк, который раскроет нам правду и объяснит ее. Ведь события такого масштаба могут быть объяснены только пророком, которому ведомы слова Всевышнего, или величайшими мудрецами поколения, когда они соберутся вместе и Сам Всевышний будет находиться среди них — или же еврейской традицией святых древних поколений, донесенной до нас из прежних времен.
Однако в традиции мы пока не находим ответа, а пророк еще не пришел, так что нам не дано раскрыть эту тайну.
Поэтому если мы встречаем евреев, исполненных благодарности за все доброе, что произошло с нами, чьи сердца, однако,
полны тревоги, ибо многого нам еще недостает, и о многом нам еще предстоит просить Всевышнего, чтобы в конечном счете наше избавление стало полным, — если мы встречаем таких евреев, мы должны присоединиться к ним. Ведь Машиах, потомок царя Давида, еще не пришел, и видения пророков не осуществлены. Мы должны свято верить в то, что все слова пророков, без всякого исключения, сбудутся, что все блага, обещанные ими, станут нашими. Поэтому мы никогда не перестанем требовать осуществления всех их пророчеств — пока не увидим предреченное ими своими глазами. Тогда возрадуются наши души и сердца, и мы обратимся к Всевышнему с благодарностью за то, что Он осуществил предреченное: "Так сказал Г-сподь: "Вот Я вознесу к народам руку Мою и перед племенами подниму знамя Мое, и они принесут сыновей твоих в поле, и дочери твои несомы будут на плечах. И будут цари воспитателями твоими, и царицы — кормилицами твоими, лицом до земли кланяться будут тебе, и прах ног твоих лизать будут..."" (Йешаягу, 49,22)
И еще: "Еще скажут в слух тебе дети потерянные твои: "Тесно для меня место: подвинься, чтобы я мог поместиться". И ты скажешь в сердце своем: "Кто родил мне этих? Я же потеряла детей своих и одинока, изгнана и покинута: кто же растил этих? Ведь я оставалась одна — эти, где они были?"" (Йешаягу, 49,20)
И еще: "Вот Я положу камни твои в сурьму, сделаю основание твое из сапфиров. И сделаю окна твои из рубинов и ворота твои — из карбункулов, и всю ограду твою — из камней драгоценных. И все сыновья твои будут учениками Г-спода, и велико будет благополучие детей твоих" (Йешаягу, 54,11).
Однако если мы увидим среди еврейского народа людей, чьи сердца разрываются, не в силах распознать добро и зло, людей, которые не осознают дарованных нам благодеяний и не готовы благодарить за них, не отличают дела Всевышнего от дел Сатаны — в таком случае мы должны просить о милости для нас и для них, дабы все мы избавились от слепоты и не совершили тяжкого греха — не оказались неблагодарными по отношению к Всевышнему.
В таком случае мы обязаны восславить Всевышнего, воспеть Его деяния, возблагодарить Его за все, что Он сделал и еще сделает для Своего народа во все времена — вплоть до самого конца времен. Ибо, начиная петь и прославлять Его, мы должны делать это так, как велит нам сердце, как требует душа — ведь пока неизвестно, какой будет постоянная, установленная традицией форма этих песен и восхвалений, когда они станут всеобщим достоянием, как стали им песни и восхваления, установленные мудрецами предыдущих поколений для еврейского народа на вечные времена.
Ведь мы не сможем — до поры до времени — правильно понять и объяснить события, происходящие вокруг нас, так, как требует того Тора. Лишь Тот, Кому ведомы все тайны, понимает смысл происходящего и меру заключенного в нем блага.
Нам же остается ждать и надеяться на то, что Всевышний укажет верную дорогу и пошлет нам Своего праведного Машиаха — в самом скором времени, уже в наши дни. Он укажет нам путь, по которому мы должны идти, и объяснит, по какому пути мы шли прежде.
День 14-го Ияра называется "Вторым Песахом" (Песах шени), ибо в этот день во времена, когда существовал Иерусалимский Храм, приносили пасхальную жертву те, кто не имел возможности принести ее в срок, 14-го Нисана, — из-за того, что находились в состоянии ритуальной нечистоты или не могли вовремя прибыть в Иерусалим из удаленного места. Вот что говорит об этом Тора: "И Г-сподь говорил Моше так: "Говори сынам Израиля так: всякий, кто будет нечист из-за усопшего, или он будет в дальнем пути, из вас или потомков ваших, то и он должен совершить песах Г-спода. Во второй месяц, в четырнадцатый день, в сумерки пусть справляют его, с мацой и марором пусть едят его"" (Бемидбар, 9,10).
14-е Ияра не является праздничным или полупраздничным днем. Однако поскольку во времена Храма это был радостный день для всех тех, кто исполнял в него заповедь о пасхальной жертве, мы продолжаем выделять его и сегодня. Поэтому 14-го Ияра мы не читаем покаянную молитву Таханун.
Существует обычай есть в этот день мацу, оставшуюся от праздника Песах, в память о пасхальной жертве, которая съедалась вместе с мацой.
14-е Ияра названо "Вторым Песахом", поскольку Ияр, когда приносится эта жертва, является вторым месяцем года. В Иерусалимском Талмуде это день назван иначе — "Малым Песахом".
Существует принципиальное отличие пасхальной жертвы от всех остальных жертвоприношений. Оно состоит в том, что в случае, если для принесения любой другой жертвы еврейским законом установлено определенное время, если это время прошло, жертва уже не может быть принесена. Однако песах (пасхальная жертва), несмотря на то, что Тора точно установила время ее принесения и дважды повторила, что она должна быть принесена бемоадо (то есть "в свой срок"), в определенных случаях (а именно — если еврей по одной из двух упомянутых выше причин не мог принести ее вовремя) должна быть, согласно указанию Торы, принесена в указанный законом второй срок — 14-го Ияра.
Чем вызвано это отличие? Тем, что пасхальная жертва принципиально отличается от всех остальных. Ведь тот, кто обязан был принести любую другую персональную или общественную жертву, но не сделал этого, не выполнил мицват асе — позитивную заповедь Торы, однако не нарушил ее запрета и закон не назначил ему никакого наказания. Однако с пасхальной жертвой дело обстоит иначе. Тот, кто намеренно не принес ее, подлежит суровому наказанию — карету, как сказано в Торе: "Человек же, который чист и в дороге не был и не совершит песаха, истребится (веникрета) душа его из народа его, ибо жертвы Г-сподней не принес он в свое время" (Бемидбар, 9,13).
Из того, насколько суровому наказанию — отторжению от Источника жизни — подлежит тот, кто сознательно отказался от выполнения заповеди о пасхальной жертве, мы учим, что награда за исполнение ее должна быть еще больше — ведь мера добра (и награды) больше и полнее меры беды (и наказания) в пятьсот раз! Это значит, что тот, кто удостоится вовремя принести пасхальную жертву, прилепляется к Источнику жизни — вместе с народом Израиля.
Именно поэтому на втором году после Исхода из Египта, когда евреи справляли свой первый Песах в пустыне, те из них, кто были ритуально нечисты из-за прикосновения к человеческому трупу и не могли принести вовремя пасхальную жертву, пришли к Моше и Агарону и сказали: "За что же мы будем лишены того, чтобы принести жертву Г-спода в назначенную для нее время среди сынов Израиля?" (Бемидбар, 9,7)
Они сказали: "Хотя мы знаем, что не будем наказаны за неисполнение заповеди, поскольку не имели возможности ее исполнить, за что мы лишимся великой награды за ее исполнение? Ведь тот, кто исполнит ее, полностью разрывает всякую связь с идолами других народов и соединяется нерасторжимой связью с еврейским народом и его Создателем на вечные времена".
И хотя наши мудрецы учат: "Тот, кто намеревался исполнить заповедь, но не зависящие от него обстоятельства лишили его такой возможности, удостаивается той же награды, какой удостоился бы, если бы исполнил эту заповедь", эти люди, явно попадавшие под такое определение, то есть не исполнившие заповедь по не зависящей от них причине — оттого, что стали ритуально нечистыми, прикоснувшись к мертвецу, — полагали, что не удостоятся ожидаемой награды. Почему? Они считали, что если бы не согрешили в прошедшем году, создав золотого тельца, то ангел смерти не имел бы власти над еврейским народом и потому они не осквернились бы, соприкоснувшись с мертвым телом. Поэтому они опасались, что их следует рассматривать не как людей, которых не зависящие от них обстоятельства лишили возможности исполнить заповедь, а как людей, не исполнивших ее по ошибке (например, по забывчивости). В таком случае награда за "исполнение" неисполненной заповеди не была бы им положена — в отличие от всех остальных евреев, которые, хотя также участвовали в создании золотого тельца, но не были лишены привилегии принести пасхальную жертву. Поэтому-то эти люди и спросили Моше: "За что же мы (именно мы) будем лишены права принести эту жертву Всевышнему?"
Еврей, который находился в состоянии ритуальной нечистоты в часы, когда приносится пасхальная жертва 14-го Нисана, или же был в этот день далеко от Иерусалима (как мы объяснили раньше), или не смог принести жертву по не зависящим от него обстоятельствам, или не принес ее по ошибке или даже не сделал это сознательно в указанное время — во всех этих случаях он приносит ее в конце дня 14-го Ияра — во "Второй Песах".
Нееврей, принявший иудаизм и ставший евреем между 14-м Нисана и "Вторым Песахом", и еврейский ребенок, достигший совершеннолетия в эти дни, также обязаны принести пасхальную жертву во "Второй Песах".
Еврейский закон устанавливает такое правило: даже когда число евреев, находившихся 14-го Нисана в состоянии ритуальной нечистоты, очень велико, если они представляют собой лишь меньшинство еврейского народа, то обязаны приносить пасхальную жертву 14-го Ияра. Однако если они составляют большинство народа, или если когены или священные предметы, при помощи которых производится служение в Иерусалимском Храме, ритуально нечисты, то все евреи — и ритуально чистые, и ритуально нечистые — приносят жертву 14-го Нисана.
Если половина еврейского народа ритуально чиста, а половина — нет (из-за контакта с мертвым телом), весь народ приносит жертву 14-го Нисана, ритуально чистые — отдельно, соблюдая необходимые предосторожности, чтобы сохранить ритуальную чистоту, остальные — невзирая на свое состояние. Однако если те, кто ритуально нечисты, составляют большинство, то весь народ приносит пасхальную жертву вместе, как бы в состоянии нечистоты.
Каким образом определяют в Песах, является большинство народа ритуально чистым или нет? Опрашиваются евреи, намеревающиеся войти во двор Храма (для того, чтобы совершить жертвоприношение). Прежде, чем первая группа войдет во двор Храма, на базе этой статистической выборки делается вывод о состоянии народа.
В чем заключаются отличия между законами пасхального жертвоприношения в Нисане и в Ияре? В Нисане еврею запрещается приносить пасхальную жертву до того, как он полностью уничтожит и аннулирует хамец в своем владении; она не приносится вместе с хамецем; она должна быть съедена только в заранее отведенном для этого доме (или ином месте); в то время, когда едят ее мясо, читается Галлель; пасхальное жертвоприношение сопровождается принесением в жертву Хагиги; наконец, ее разрешается приносить и в состоянии ритуальной нечистоты, если большая часть народа находится в этом состоянии. В Ияре дело обстоит иначе: в это время разрешается иметь в доме хамец; в то время, когда едят мясо пасхальной жертвы, не обязательно читать Галлель; разрешается выносить ее мясо за пределы дома (или иного места), установленного заранее для того, чтобы съесть его там; вместе с ней не приносят в жертву Хагигу; наконец, ее не приносят в состоянии ритуальной нечистоты.
В обоих случаях — и 14-го Нисана, и 14-го Ияра — разрешается приносить пасхальную жертву, даже если эти дни выпадают на субботу. В обоих случаях во время жертвоприношения читается Галлель, а мясо жертвы съедается в жареном виде в заранее установленном доме (или ином месте), вместе с мацой и марором. В обоих случаях не разрешается оставлять часть мяса на следующий день и ломать кости жертвы. Так учил Рамбам в Гилхот корбан песах.
Нам известен случай в еврейской истории, когда большая часть еврейского народа совершила пасхальное жертвоприношение во "Второй Песах" из-за ритуальной нечистоты.
Это произошло во времена царя Хизкиягу, который очистил Храм, когенов и весь народ от нечистоты, связанной со служением идолам, насаждавшимся его отцом Ахазом. Эта нечистота оскверняет так же, как нечистота, вызванная контактом с мертвым телом. Хизкиягу понял, что не успеет очистить большую часть народа до наступления Песаха. Вот что говорится об этом во Второй Книге Хроник:
"И посоветовавшись, решили царь, и князья его, и вся община в Иерусалиме совершить песах во второй месяц. Ибо не смогли совершить его в ту пору вовремя, потому что священники еще не освятились достаточно, и народ — не собрался в Иерусалиме" (Диврей га-ямим II, 30,2).
Еврейские мудрецы не одобрили это решение, поскольку, как мы уже знаем, оно противоречило закону: в случае, когда большая часть народа ритуально нечиста, пасхальное жертвоприношение не откладывается, а совершается вовремя, 14-го Нисана, даже теми, кто ритуально нечист. Хизкиягу впоследствие понял, что совершил ошибку, и обратился к Всевышнему с молитвой о прощении: "Г-сподь благ, простит за то" (Диврей га-ямим II, 30,19).
Почему Тора установила "Второй Песах", то есть день, в который совершают пасхальное жертвоприношение те, кто находился 14-го Нисана в состоянии ритуальной нечистоты, так поздно — 14-го Ияра? Ведь для того, чтобы все евреи вернулись в состояние ритуальной чистоты, достаточно было бы двух недель, а не месяца!
Рабби Яаков Амдин писал, что Небеса открыли ему глубокий ответ на этот вопрос. Дело в том, что в год Исхода из Египта евреи питались запасами взятой из Египта мацы вплоть до вечера 15-го Ияра. Стало быть, святость Песаха и чудо Исхода, тесно связанные с мацой, непосредственно распространялись лишь вплоть до этого дня. Поэтому "Второй Песах", когда в доме у нас находятся и маца, и хамец, и назначен на 14-е Ияра — последний день, когда у евреев, вышедших из Египта, оставалась маца.
Такое же объяснение дал и Гакоген из Люблина в книге При цадик.
18-е Ияра — тридцать третий день счета омера, на иврите — Лаг ба-Омер — день (радостного) прославления рабби Шимона бар Йохая. Еврейский народ сделал этот день праздником, "вклинившимся" в череду печальных дней, начавшуюся до него и продолжающуюся после него. В этот день не читается Таханун, устраиваются свадьбы, и — согласно ашкеназскому обычаю — принято стричься. Согласно сефардскому обычаю, как мы уже писали, стригутся на следующий день. 18-го Ияра надевают новую одежду, хотя в остальные дни счета омера стараются следовать мнению меньшинства еврейских авторитетов, запрещающих надевать ее в дни счета омера (несмотря на то, что еврейский закон, следующий мнению большинства, этого не запрещает). В синагоге зажигают множество свечей, и еврейские дети вместе со своими учителями отправляются на прогулку за город, где дети веселятся и стреляют из лука — согласно обычаю, принятому вне Эрец Исраэль.
А в Эрец Исраэль, в ее священных городах, этот день празднуется еще радостнее. Лаг ба-Омер стал здесь настоящим праздником, днем, когда поют и пляшут, зажигают большие костры и т.д. — все это в память о великом мудреце рабби Шимоне бар Йохае.
Естественно, самое большое празднество устраивается на горе Мирон — в месте, где похоронены рабби Шимон бар Йохай и его сын рабби Элазар. Тот, кто не видел празднества на горе Мирон в Лаг ба-Омер, никогда не видел истинного веселья и воодушевления тысяч людей, никогда не видел настоящей радостной пляски. Очень многие освящаются и очищаются в этот день при помощи молитвы и изучения Торы, все присутствующие поют песни в честь рабби Шимона бар Йохая, и эти песни достигают Небес. Огни разжигаемых на Мироне костров видны за много километров.
Истинный смысл этого праздника, включающего радостное прославление рабби Шимона бар Йохая, гиллулу, которую сравнивают со свадебным обрядом, хупой рабби, также связанным с этим днем, окутан глубокой тайной, известной только великим каббалистам древних и новых времен. И действительно, эта гиллула устраивается не только в честь рабби Шимона бар Йохая, но и в честь Торы, которую он преподал своим ученикам. Свое учение он сформулировал в священной книге Зогар, книге, которая вся — святость и вся — тайна, книге, истинная мудрость которой скрыта от большинства людей и доступна очень немногим.
Однако существует простое объяснение смысла празднования Лаг ба-Омера, которое приводится в древних книгах, посвященных еврейскому закону. В этот день, как мы уже рассказывали, перестали умирать ученики рабби Акивы. Вот что писал рав Меири в своей книге Бейт га-бхира, в разделе, посвященном Трактату Талмуда Евамот: "Еврейская традиция, переданная нам поколением Гаонов (мудрецов VI-Х веков), да будет благословенна их память, рассказывает, что в Лаг ба-Омер прекратились смерти (учеников рабби Акивы), поэтому принято отменять в этот день все признаки траура".
В книге Гамангиг, авторство которой приписывают рабби Зрахии Галеви, сказано, что в очень древней книге, привезенной из Испании, написано, что ученики рабби Акивы начали умирать в Песах и умирали вплоть до "полумесяца перед наступлением праздника Шавуот", то есть до Лаг ба-Омера.
Однако Магариль объяснял, что гибель учеников рабби Акивы продолжалась в течение всех дней счета омера, то есть от Песаха до Шавуота, в прямом соответствии со словами Гемары.
Исключение составляли те дни счета омера, когда не читается Таханун (и запрещены все признаки траура) — в эти дни они не умирали. Вот перечень этих дней: семь дней праздника Песах (включая последний день праздника), два дня новомесячья Ияра, один день новомесячья Сивана и семь суббот — всего 17 дней. Вычтем число 17 из 49 дней счета о мера и увидим, что ученики рабби Акивы умирали в течение 32 дней. В память об этом мы и отмечаем 33-й день счета омера как день, когда прекращается период траура.
Следует отметить, что все эти мудрецы не упоминают в своих объяснениях гиллулу в честь рабби Шимона бар Йохая.
Согласно приведенному выше объяснению Магариля, 33-й день счета омера сам по себе не принес никакого облегчения — ведь в это день ученики рабби Акивы продолжали умирать, так что только порядковый номер этого дня — 33 — заслуживает упоминания, ибо связан с прекращением траура (ведь траурных дней, согласно этому объяснению было 32). Почему же мы празднуем этот день?
Законы, связанные с этим днем, окутаны глубокой тайной, связанной с величайшими тайнами мироздания. Еврейские мудрецы открывают ее нам, непосвященным, только отчасти.
Древняя традиция донесла до нас, что рабби Шимон бар Йохай скончался в Лаг ба-Омер. В день его кончины мир наполнился ярчайшим светом, бескрайней радостью, ибо в этот самый день он открыл своим ученикам величайшие тайны, записанные в книге Зогар. Никогда ранее мир не был прекраснее, чем в этот день, когда величайшие тайны были открыты людям. Для рабби Шимона бар Йохая и его учеников это был радостный день, день гиллулы, подобный дню, когда жених радуется своему счастью под свадебным балдахином. Это день длился дольше, чем какой-либо другой день, ибо он закончился не прежде, чем рабби Шимон бар Йохай раскрыл перед своими учениками все тайны, которые имел право раскрыть — только после этого он разрешил солнцу зайти. Затем он скончался, и душа его поднялась на Небеса. Все это рассказывается в книге Зогар.
Несмотря на то, что обычно день смерти праведника объявляется днем поста, Лаг ба-Омер мы объявляем праздничным днем — ведь таково было желание рабби Шимона бар Йохая, и именно так установили мудрецы древних времен, из года в год отмечавшие годовщину его смерти как радостный и праздничный день — точь в точь как самый день его кончины.
Еще в древности был установлен важный обычай зажигать многочисленные свечи на могиле рабби Шимона бар Йохая в Лаг ба-Омер. Рабби Овадья из Бартиноры писал в письме к брату, написанном в 5249-ом (1489-ом) году: "18-го Ияра, в день кончины рабби Шимона бар Йохая, к его могиле приходят люди из самых разных мест и зажигают большие факелы — это вдобавок к обычной поминальной свече".
Когда великий Ари Гакадош и лучшие из его учеников поселились в Эрец Исраэль, они овладели всеми десятью ступенями тайного учения и объяснили всему народу важность празднования этой гиллулы. За ними пришли выдающиеся хасидские цадики, ученики Бешта (Баалъ Шем-Това), которые пошли по пути каббалистов, и таким образом Лаг ба-Омер стал днем, в который весь еврейский народ чтит память великого мудреца рабби Шимона бар Йохая и молит Всевышнего о том, чтобы его заслуги помогли всему Израилю, и излучаемый им свет озарил всю страну.
Мы уже говорили о том, что день кончины рабби Шимона бар Йохая был наполнен светом как никакой другой день — так отмечено в книге Зогар. Именно поэтому и существует обычай зажигать в этот день множество свечей в синагогах и ешивах с тем, чтобы при свете их изучать учение рабби, рассказывать прославляющие его истории и петь песни, сложенные в его честь. В этот день принято изучать Адра зота, приведенную в книге Зогар.
В еврейских общинах Польши и России было принято посылать подростков обходить город и собирать по домам свечи для гиллулы, устраиваемой в бейт-мидраше. Во многих местах в этот день было принято зажигать большие костры под открытым небом.
Многие великие руководители хасидских дворов в Восточной Европе устраивали в Лаг ба-Омер настоящий праздник. Они надевали праздничную одежду, накрывали особый праздничный стол — шулъхан — за которым изучалась Тора — в точности как в субботу и йом-тов.
Рабби Барух из Межибежа, внук Бешта, устраивал каждый год в Лаг ба-Омер сиюм — праздничную трапезу в честь окончания изучения книги Зогар. После того, как завершался сиюм, присутствующие брали книгу Зогар в руки и плясали с ней в течение нескольких часов с огромным энтузиазмом. Этот день был для них подобен дню Симхат-Тора.
В еврейских общинах разных стран существуют различные обычаи чтить память великого рабби Шимона бар Йохая, включающие чтение фрагментов книги Зогар, пение пиюпгим, сложенных в честь рабби, зажигание свечей и светлую радость исполнения заповеди в день гиллулы.
Пиют, составленный рабби Лави и посвященный рабби Шимону бар Йохаю, — "Бар Йохай, помазанник" — получил распространение по всех еврейских общинах. Он читается и поется повсеместно в ходе гиллулы по рабби Шимону бар Йохаю. В Цфате принято читать этот пиют, содержание которого основано на величайших тайнах Каббалы и десяти Сфирот, каждую субботу вскоре после ее начала.
В Северной Африке и в Тунисе существовал обычай усаживаться группами по несколько человек и в течение всего дня и всей ночи изучать книгу Зогар с дополнениями, после чего устраивалась большая трапеза. Богатые евреи в этот день щедро наделяли всем необходимым знатоков Торы в своих домах. В синагогах выделялся и посвящался рабби Шимону бар Йохаю специальный угол. В домах зажигались специальные люстры, украшенные яркими цветами, а в послеполуденные часы каждый еврей приносил свой светильник в синагогу и изучал Тору при его свете.
Обычай зажигать костры в Лаг ба-Омер в честь рабби Шимона бар Йохая восходит к Ари Гакадош и относится прежде всего к горе Мирон, где находится могила рабби Шимона бар Йохая и его сына рабби Элазара. Этот обычай был установлен самим Ари и его учениками.
Великие еврейские мудрецы, которым довелось пасть ниц на могиле рабби Шимона бар Йохая, рассказывали, что испытали великое воодушевление и в ряде случаев удостоились совершить настоящие чудеса и принести спасение еврейским общинам.
О рабби Хаиме бен Атаре, авторе книги Ор га-хайим, рассказывают, что однажды он принял участие в гиллуле по рабби Шимону бар Йохаю. Когда он поднялся на гору Мирон и доехал до подножия холма, на вершине которого находится могила рабби Шимона бар Йохая, он сошел с осла, пал на землю и поднимался дальше ползком, громко крича: "Куда пришел я, ничтожный, — туда, откуда извергается священный огонь, куда спускается Небесная свита Всевышнего и души праведников!" Так рассказывается в книге Квод млахим.
Хида в книге Море бе-эцба отмечает: "В Лаг ба-Омер надлежит радоваться в память о рабби Шимоне бар Йохае, да защитят нас его заслуги, ибо это день его гиллулы, и нам известно, что он хотел, чтобы мы радовались в этот день. Существует также прекрасный обычай изучать в ночь Лаг ба-Омера фрагменты книги Зогар, прославляющие рабби Шимона бар Йохая".
Рабби Йосеф Софер, переселившийся в Эрец Исраэль в 5525-ом (1765-ом) году, рассказывает в одной из своих книг: "Три раза в году ученики Ари Гакадош посещают могилу рабби Шимона бар Йохая — в Элуле, в Нисане и в Лаг ба-Омер. День Лаг ба-Омер назывется днем гиллулы по рабби Шимону бар Йохаю. У учеников Ари существует древняя традиция радоваться в этот день, устраивать праздничные трапезы с музыкой и плясками". Рабби Симха бар Йегошуа из Злошица, переселившийся в Эрец Исраэль в 5525-ом (1765-ом) году, рассказывает в книге Агават Цион, повествующей о его путешествиях, об обычае зажигать огни в Лаг ба-Омер: "Наверху, у здания, построенного вокруг могилы рабби Шимона бар Йохая, стоит столб, являющийся частью стены, а на нем — нечто вроде большой чаши, в которую наливают масло, а затем погружают в него старую одежду, сделанную из хлопка или шерсти, и поджигают ее. Этот свет распространяется на много миль, ибо гора Мирон высока. Зажигание огня в Лаг ба-Омер, день кончины рабби Шимона бар Йохая, и называется гиллулой в его честь".
Именно этот рассказ и стал источником обычая, согласно которому простые люди от излишнего энтузиазма бросают в огонь в этот день дорогие одежды и шелковые шарфы, а также золотые и иные дорогие предметы. Многие выдающиеся авторитеты в различные времена протестовали против этого обычая, ибо тот, кто так поступает, нарушает заповедь баль ташхит, запрещающую напрасное уничтожение ценностей. Ведь "если бы эти люди продали уничтожаемые ценности и роздали вырученные деньги беднякам Эрец Исраэль, рабби Шимон бар Йохай радовался бы гораздо больше".
Поэтому многие великие раввины, в том числе автор книги При Хадаш и Хатам-Софер сомневались, правильно ли с точки зрения Галахи устраивать в Лаг ба-Омер большое празднество, ибо наши мудрецы не упоминают его среди праздничных дней.
В этот день принято [впервые] стричь мальчиков, достигших трехлетнего возраста, оставляя пеот, чтобы приучить их исполнять заповедь: "Не стригите краев волос вокруг головы вашей" (Ваикра, 19,27). Эта церемония называется халка — "стрижка" по-арабски.
Рабби Хаим Виталь рассказывает о своем учителе, великом Ари, что он привел своего маленького сына на гору Мирон вместе с остальными членами семьи и там постриг его в соответствии с распространенным обычаем.
Один из учеников Ари, автор книги Мишнат хасидим и сидура, составленного с учетом советов и поучений самого Ари,
также учит: "Тот, кто следует учению Ари, должен посетить его могилу и там обрести великие радость и веселье, тем более, если он делает это в первый раз и стрижет голову своего сына, оставляя пеот и исполняя таким образом заповедь".
Рабби Хаим Гурвиц, автор книги Хибат Йерушалаим, подробно рассказывает об исполнении этого обычая в 5595-ом (1835-ом) году: "Вначале приводят ребенка перед первой стрижкой на могилу рабби Йоханана Гасандлара с песнями и плясками, а оттуда возвращаются на двор, окружающий могилу рабби Шимона бар Йохая. Стрижка происходит у дверей бейт га-мидраша, при этом читают благословение Ми шеберах, Многие люди привозят своих сыновей из далеких стран, дав обет исполнить заповедь о пеа в этом священном месте. В таком случае им иногда приходится ждать очень много времени, пока ребенок не окажется в состоянии выдержать это путешествие, так что иногда он приезжает туда в возрасте существенно старше трех лет. Зачем это делается? Потому, что радостное исполнение одной заповеди влечет за собой исполнение других".
Обычай, в соответствии с которым еврейские дети в различных странах вне Эрец Исраэль играют в Лаг ба-Омер с луком (кешет) и стрелами, связан с рассказом наших мудрецов о том, что во все годы жизни рабби Шимона бар Йохая на небе не появлялась радуга (кешет). Таким образом, именно рабби защищал мир от различных бедствий — величайшая заслуга, которая может выпасть человеку. Поэтому мир в его времена не нуждался в "знаке радуги", посланном Всевышним в знак обещания, что новый потоп никогда не погубит его. Но сейчас, когда рабби Шимон бар Йохай уже не с нами, мы снова вынуждены опасаться того, что грехи нашего поколения переполнят чашу и, если бы не радуга — "знак союза с Всевышним" — мир будет разрушен.
В книге Бней Иссахар объясняется (методами Каббалы) еврейский обычай, связанный со стрельбой из лука в этот день. Он связывается со словами Танаха: "Следует научить сынов Йегуды владеть луком" (Шмуэль II, 1,18). Существует древняя традиция, рассказывающая, что в будущем именно в Лаг ба-Омер в небе появится радуга необычного цвета и возвестит о грядущем избавлении. Поэтому мы и стреляем в этот день из лука.
Магарша в своем комментарии к Мидрашу так объясняет радость и веселье, с которыми мы встречаем Лаг ба-Омер. Дни счета омера сопоставляются с пятидесятые годами жизни человека после того, как он достигает двадцатилетнего возраста. Если он не согрешил в течение первых 33 лет (из пятидесяти), он уже не согрешит и в будущем, ибо большая часть его жизни уже прошла. В память об этом мы и устраиваем небольшой праздник в Лаг ба-Омер — в память о том, что уже прошли две трети из 49 дней счета омера.
Рабби Яаков Амдин объясняет природу этого дня, пользуясь терминами Каббалы. Все дни счета омера — дни суда, а Лаг ба-Омер — год шебагод — день суда вдвойне. Поскольку мера суда удваивается в этот день, она изменяет свою природу и становится мерой милосердия. Ведь именно так принимал решение Сангедрин: если все его члены находили подозреваемого в убийстве виновным, он объявлялся невиновным.
Хатам-Софер доказывал, что ман начал выпадать в пустыне именно 18-го Ияра, то есть в Лаг ба-Омер. В самом деле, маца, принесенная евреями из Египта, закончилась 15-го Ияра, а затем в течение трех дней у них не было хлеба. Только 18-го Ияра впервые выпал ман, и в память об этом мы и отмечаем Лаг ба-Омер.
Другие авторитеты полагают, что именно в Лаг ба-Омер, 18-го Ияра, началось восстание евреев против римлян в конце периода Второго Храма, во время правления римского наместника Флора. Историк Иосиф Флавий рассказывает, что за день до этого, 17-го Ияра, Флор потребовал у руководителей еврейского народа в Иерусалиме передать ему 17 талантов золота как наказание за волнения в Кейсарии, где евреи выступили против римлян. Это требование вызвало волнения в Иерусалиме, где евреи собирались и публично проклинали Флора. Многие из них издевались над пристрастием Флора к золоту, ходили по улицам и собирали подаяние в его пользу. На следующий день началось открытое восстание.
После того, как еврейский народ подошел в Рош Ходеш Сивана первого года после Исхода из Египта к горе Хорев (Синай), он не сразу ушел оттуда, а оставался там двенадцать месяцев без десяти дней. Именно во время этой стоянки евреи получили Тору, согрешили, создав золотого тельца, и искупили этот грех. Здесь же, у горы Синай, они построили Мишкан и впервые собрали и установили его 1-го Нисана следующего года, здесь спустилось на него облако Шхины, казавшееся огнем в ночи (вдобавок к Облакам Славы, окружавшим лагерь еврейского народа еще до того, как был построен Мишкан). Здесь же 14-го Нисана евреи принесли пасхальную жертву, получили заповедь о "Втором Песахе", а в Рош Ходеш Ияра по приказанию Всевышнего приступили к проведению переписи по родам и семействам, о которой мы говорили выше. Здесь был пересчитаны все военнообязанные евреи-мужчины с точно установленной родословной в возрасте от двадцати до шестидесяти лет, а также все мужчины-первенцы и мужчины-левиты в возрасте от одного месяца.
После того, как еврейский народ был поделен на установленные .колена, роды и семейства, он был разделен на четыре дегеля (буквально: "флага") по три колена в каждом. Эти четыре дегеля окружали Мишкан с четырех сторон, а лагерь левитов (не входивших ни в один дегель) находился в середине. Отныне именно в таком порядке еврейский народ разбивал лагерь и в таком же порядке двигался в своих странствиях по пустыне.
Именно 20-го Ияра второго года после Исхода из Египта еврейский народ впервые — по указанию Всевышнего — совершил переход в порядке дегелей и колен, выполняя и все остальные заповеди, установленные Всевышним на период странствий, как сказано в Торе: "И было, во второй год, во второй месяц, в двадцатый день месяца поднялось облако от Мишкана откровения. И поднялись сыны Израиля в походы свои из пустыни Синайской. И остановилось облако в пустыне Паран" (Бемидбар, 10,1).
В Торе'сказано: "Поднялось облако". Это и был знак сниматься с места. Ибо когда облако Шхины, окутывавшее Мишкан, поднималось и принимало другую форму — форму узкого цилиндра, евреи знали, что пришло время отправляться в путь. Они разбирали шатры, упаковывали свое имущество и грузили его на повозки или на спины вьючных животных — если они у них были. Те, у кого их не было, несли свои пожитки сами. В это время когены трубили в (две) свои серебряные трубы. Порядок трубления был следующий: Ткия, Труа, Ткия. Облако не трогалось с места до тех пор, пока Моше не произносил следующие слова: "Восстань, Г-споди, и рассеются враги Твои, и побегут ненавистники Твои от Лица Твоего" (Бемидбар, 10,35). После этого первым отправлялся в путь дегель Йегуды, в который входили колена Йегуды, Иссахара и Зевулуна.
После того, как отправлялся в путь дегель Йегуды, Агарон и его сыновья снимали занавесь Мишкана и покрывали ею арон, содержавший скрижали, на которых были записаны 10 заповедей. Арон и священная утварь (которые должны были нести левиты, входившие в род Кегата) — стол, золотой жертвенник, медный жертвенник и сопутствующая им утварь — все эти предметы уже были упакованы и прикреплены к шестам (при помощи которых их переносили).
Затем снова трубили в трубы в том же порядке — Ткия, Труа, Ткия, — и отправлялся в путь дегель Реувена, в который входили колена Реувена, Шимона и Гада. Левиты из родов Гершона и Мерари разбирали Мишкан, грузили составляющие его части на повозки и отправлялись в путь прежде, чем снимался с места дегель Реувена — вместе с дегелем Йегуды. После ухода дегеля Реувена снова трубили в трубы, и в путь отправлялся дегель Эф-раима, в который входили колена Эфраима, Менаше и Биньямина. Тогда же снимались с места и левиты из рода Кегата, которые несли священную утварь, а вслед за ними — и дегель Дана, в который входили колена Дана, Ашера и Нафтали.
В том же порядке евреи и разбивали лагерь.
Как только они прибывали на указанное Всевышним место, облако Шхины поднималось, растягивалось и накрывало дегель Йегуды. Однако оно не принимало свои обычные размер и форму до тех пор, пока Моше не произносил следующие слова: "Обернись, Г-споди, к десяткам тысяч семей Израиля" (Бемидбар, 10,35). Тогда останавливался весь дегель Йегуды, а облако располагалось к западу от него. Левиты из родов Гершона и Мерари сразу же принимались за сборку Мишкана и стен окружающего его двора под покровом облака Шхины. В то время, как они были заняты этой работой, подходил дегель Реувена и разбивал свой лагерь к югу от Мишкана. За этим дегелем шли левиты из рода Кегата вместе с ароном и священной утварью, которые немедленно размещались в уже воздвигнутом Мишкане. Затем подходили дегель Эфраима, располагавшийся к западу от Мишкана, и дегель Дана, располагавшийся к северу от него. Затем прибывали Агарон и его сыновья, приводили в порядок всю утварь Мишкана и расставляли ее на своих местах. После этого лагерь Израиля оказывался полностью воздвигнутым.
Наши мудрецы (в Бемидбар раба) учили: "Дегели Израиля были настолько священны и великолепны, что все народы мира смотрели на них с восхищением и спрашивали: "Что это, выглядывает как заря, прекрасное как луна, ясное как солнце, грозное, как войско со знаменами (нидгалот)!" (Шир га-ширим, 6,10) И отвечали сами себе: "Воротись, воротись, Шуламит, воротись, воротись, и мы наглядимся на себя" {Шир га-ширим, 7,1). Это значит: "Приблизься к нам, Израиль, соединись с нами, и мы сделаем тебя господином над нами". Но Израиль отвечал: "Что вам глядеть на Шуламит, словно на пляску в два ряда?" (Шир га-ширим, 7,1) То есть: "Какой смысл в величии, которое вы предлагаете нам? Разве это не "пляска в два ряда"? Разве можете вы дать нам то величие, которым оделил нас Всевышний в пустыне — дегель Йегуды, дегель Реувена и т.д.? Разве можете вы дать нам все это?""
Слова "Что вам глядеть на Шуламит?" означают: "Что в величии, которые вы нам предлагаете? Разве оно не "пляска в два ряда"? Разве можете вы дать нам величие, которое дал нам Всевышний в пустыне? Хотя мы и были грешниками, Он простил нас и сказал: "И да будет ваш стан святым"" (Дварим, 23,15).
Даже Бил'ам, увидев Израиль, возненавидел его и понял, что не может причинить ему вреда, как сказано в Торе: "И поднял Бил'ам глаза свои, и увидел Израиль, расположившийся по коленам своим" (Бемидбар, 24,2) — то есть разделенным на дегели. И тогда он сказал: "Кто сможет причинить вред этим людям, каждый из которых знает всех своих предков и все свое семейство!" Ведь в Торе так и сказано: "Расположившийся по коленам своим". Отсюда мы учим, что расположение по дегелям послужило великой славе Израиля и защитило его.
Глава каждого колена имел свой опознавательный знак: собственное знамя, цвет которого совпадал с цветом соответствующего этому колену драгоценного камня, вставленного в нагрудник Агарона. Именно отсюда и позаимствовали различные царства обычай обзаводиться знаменем собственной расцветки.
Колену Реувена соответствовал рубин, камень красного цвета. Красным было и его знамя, на котором были изображены корни мандрагоры.
Колену Шимона соответствовал топаз, камень зеленого цвета. На зеленом знамени Шимона был изображен город Шхем.
Колену Леви соответствовал изумруд. Знамя Леви было трехцветным — на треть белым, на треть черным и на треть красным. На нем были изображены урим и тумим (нагрудник первосвященника с вставленными в него драгоценными камнями, позволявшими узнать волю Всевышнего).
Колену Йегуды соответствовал карбункул. Его знамя было небесного цвета, и на нем был изображен лев.
Колену Иссахара соответствовал сапфир. Его знамя было темносиним. На нем были изображены солнце и луна в память о словах Писания: "И из сыновей Иссахара, умеющих понимать времена" (Диврей га-ямим I, 12,32).
Колену Зевулуна соответствовал алмаз. Его знамя было белого цвета, и на нем был изображен корабль.
Колену Дана соответствовал опал. Цвет его знамени походил на цвет сапфира, и на нем была изображена змея.
Колену Гада соответствовал агат. Цвет его знамени был смесью белого и черного цветов. На нем был изображен лагерь Израиля.
Колену Нафтали соответствовал аметист. Цвет его походил на цвет прозрачного красного неяркого вина. На нем была изображена лань.
Колену Ашера соответствовал хризолит. Цвет его знамени напоминал цвет драгоценного камня, которым любят украшать себя женщины. На нем было изображено оливковое дерево.
Колену Йосефа соответствовал оникс. Цвет его знамени был абсолютно черным. Этот цвет принадлежал сразу двум коленам потомков сыновей Йосефа — Эфраима и Менаше, родившихся в Египте. На знамени Эфраима был изображен бык, на знамени Менаше — антилопа.
Колену Биньямина соответствовала яшма. Цвет его знамени был смесью двенадцати цветов. На нем был изображен волк.
В Торе сказано: "Каждый при знамени своем со значками отчего дома их..." (Бемидбар, 2,2) Но ведь достаточно было сказать просто: "Каждый при знамени своем со значками — да стоят сыны Израиля". Для чего добавила Тора эти слова: "Значками отчего дома". Дело в том, что когда Всевышний приказал Моше:
"Раздели Израиль на дегели, как они просят", Моше опечалился. Он сказал: "Теперь между коленами Израиля вспыхнут бесконечные споры. Если я скажу колену Йегуды, что оно должно разбить лагерь на востоке, оно ответит: "Это невозможно — мы готовы остановиться только на юге". Точно так же заспорят колена Реувена, Эфраима и все остальные. Что я буду делать?"
Но Всевышний ответил: "Моше, не волнуйся! Евреи вовсе не нуждаются в тебе для того, чтобы найти свое место в лагере. Они и сами превосходно его знают. В руках каждого из них находится традиция, восходящая к праотцу Яакову. Эта традиция точно указывает его место в дегеле. Даже Я не могу сообщить им ничего нового об их происхождении — они знают всю свою родословную вплоть до Яакова. Они окружат Мишкан в точно установленном порядке так же легко, как окружили когда-то ложе Яакова, на котором они несли его тело".
Рав Хама сын рабби Ханины говорил: "Когда для нашего праотца Яакова настало время покинуть этот мир, он позвал своих сыновей, благословил их и заповедал им идти дорогой, указанной Всевышним. В это час все они признали власть Небес. В самом конце своего поучения Яаков сказал сыновьям: "Когда вы будете нести меня — несите осторожно и бережно, позаботьтесь, чтобы ни один чужой человек не дотронулся до моего ложа, ни один египтянин и даже ни один из ваших сыновей, поскольку они родились у вас от кнаанеянок..." А затем он уточнил: "Сыновья мои: Йегуда, Иссахар и Зевулун понесут мое ложе, стоя у восточной его стороны, Реувен, Шимон и Гад — с южной, Эфраим, Менаше и Биньямин — с западной, Дан, Ашер и Нафтали — с северной. Йосеф не должен нести мое ложе, ибо он — властитель, и все вы должны относиться к нему с почтением. Леви также не должен его нести, так как ему (его потомкам) предстоит нести священный арон со скрижалями — ведь тот, кто несет ношу, данную ему Всевышним, не должен нести мертвое тело. Если вы поступите так, как я сказал, и понесете ложе с моим телом в указанном порядке, Всевышний установит разделение вашего лагеря на дегели.'" После того, как Яаков скончался, его сыновья положили его тело на ложе и несли его в точности так, как он им приказал, как сказано в Торе: "И сделали сыновья с ним (Яаковом), как он заповедал им" (Берешит, 50,12)".
28-е Ияра — это день, когда были разбиты армии арабских стран, намеревавшиеся поголовно уничтожить всех евреев, живших в Эрец Исраэль. В этот день была снята блокада, установленная врагами вдоль границ Эрец Исраэль, и похищенное вернулось к настоящему хозяину. Святой город Иерусалим, большая часть которого была отнята у еврейского народа, в этот день был воссоединен под еврейским контролем. Все святые для еврейского народа места в городе вернулись к нему.
В 5727-м (1967-м) году от Сотворения мира произошло это великое событие — через девятнадцать лет и еще двадцать три дня после 5-го Ияра 5708-го года, когда власть над частью территории Эрец Исраэль возвратилась к еврейскому народу.
Еще за два дня до того, 26-го Ияра, вся египетская армия, насчитывавшая около миллиона солдат, стояла у южных границ Эрец Исраэль. Иорданская армия стояла на ее восточной и юго-восточной границах, а также в Иерусалиме. Сирийская армия стояла на северной границе, а присоединившиеся к этой войне иракские соединения заняли позиции между иорданскими корпусами. Все эти армии были до зубов вооружены новейшими средствами уничтожения, большую часть которых бесплатно поставила им Россия. Арабские страны кричали на весь мир: "Мы уничтожим Израиль! Его постигнет тотальное уничтожение. Никто не ускользнет! Мы атакуем его с трех сторон — с севера, юга и востока. С четвертой стороны — с запада — находится море!" Враги заявляли: "Мы нападем на Израиль, разобьем его, сбросим его в море — и там он погибнет!"
Но произошло прямо обратное: евреи уничтожили своих врагов. 26-го Ияра началась оборонительная кампания израильской армии, закончившаяся 2-го Сивана. За шесть дней войны еврейские солдаты разбили врагов, защитили свой народ и отбросили врага далеко от прежних границ.
День 28-е Ияра был особенно радостным несмотря на то, что война еще продолжалась — ибо в этот день Иерусалим был воссоединен под еврейским контролем. А поскольку любовь к Иерусалиму объединяет весь еврейский народ, в этот день он чувствовал себя так, как если бы вся Эрец Исраэль была освобождена.
В день, когда армии арабских стран выстроились на границах Эрец Исраэль, вооруженные до зубов, все ждали страшной команды: "Огонь по городам Израиля и по его войскам!"
Но в этот самый день, 26-го Ияра, юные еврейские солдаты опередили врагов на один час. На рассвете израильские самолеты атаковали одновременно аэродромы и другие стратегические точки врага и разбомбили почти все его самолеты, стоявшие на земле как будто в ожидании этой атаки. Героические летчики совершали вылет за вылетом, поднимались и возвращались, оставаясь невидимыми и при вылете, и при возвращении, пока из огромных воздушных флотов арабских стран не уцелели лишь считанные самолеты.
Сразу после этого израильские сухопутные силы атаковали многочисленные арабские армии и нанесли им страшное поражение. Те были захвачены врасплох, их техника была уничтожена, а оставшиеся в живых солдаты, многие десятки тысяч, попали в плен. Множество врагов рассеялось по синайской пустыне. Они погибли — частью перебив друг друга, частью от голода и жажды, и тела их стали пищей для птиц. Многие командиры вражеских армий грабили своих подчиненных, отнимали у них провизию и автомобили, надеясь спастись, но и они попали в руки израильских солдат, окруживших врага со всех сторон.
Так началась война — с удара по египетской армии на южном фронте.
Тогда же израильская армия предупредила короля Иордании Хусейна: "Если Иордания не примет участия в войне, Израиль не причинит ей вреда. Если же вы выступите против нас, мы примем вызов и обрушим на Иорданию страшные удары!"
Но Всевышний ожесточил сердце короля, и он не внял предостережению. Король приказал своим войскам открыть огонь, ибо другие арабские властители, привыкшие обманывать друг друга, втянули его в войну лживыми росказнями о своих победах в то самое время, когда они терпели страшные поражения. Спасаясь бегством, они говорили друг другу: "Присоединяйтесь к нам, чтобы довершить разгром Израиля и получить свою долю добычи!"
Несомненно, именно Всевышний ожесточил сердце короля, и тот втянул свои войска в войну против Израиля — ибо таким образом Он передал нам все города, расположенные в восточной части Эрец Исраэль, и прежде всего, Иерусалим. В третий день войны, 28-го Ияра, мы услышали слова: "Весь Иерусалим в наших руках". На развалинах нашего Храма раздался трубный голос шофара, как бы утверждавшего: "Мы здесь, у Западной стены Храма, которую никогда не покидала Шхина. Отныне и мы никогда не уйдем отсюда". Наступил день великой радости, великого облегчения для всего еврейского народа, веселье и радость достигли Небес!
После того, как израильские войска очистили от врага все части правобережной Эрец Исраэль, они обратились на север, против армий Арама, то есть Сирии. Сирийские войска были наголову разбиты, израильские отряды на шестой день войны уже стояли в пригородах Дамаска. На этом война закончилась — ибо еще не наступило время исполнения обещания, данного Всевышним Аврааму. Ведь Он обещал нашему праотцу большую страну, простирающуюся "от реки египетской до великой реки, реки Прат".
Война закончилась в субботу, 2-го Сивана. Вся страна была очищена от врагов, грозивших посеять в ней смерть — от Суэцкого канала на южной границе с Египтом до горного массива Хермон на севере, включая всю границу с Иорданией по реке Иордан.
Из всех соседей Израиля не пострадал лишь Ливан, ибо его руководители не решились вступить в войну. Поэтому с ливанской армией ничего не случилось.
С тех пор день 28-го Ияра и был объявлен Днем Иерусалима. Однако последующие дни войны не были отмечены по достоинству и не стали днями благодарности Всевышнему — хотя они принесли еврейскому народу настоящее спасение, размеры которого превышают чудеса, совершенные ради него в былые времена, спасение, память о котором навсегда останется в сердцах людей, спасение, после которого даже евреи Диаспоры вздохнули спокойно. Еврейские мудрецы не смогли прийти к общему мнению по вопросу о том, как следует отмечать эти дни. Единодушие, присущее их судам в былые времена, все еще к ним не вернулось.
И по этому вопросу продолжаются споры и разногласия, как и по всем вопросам, относящимся к событиям, начало которым было положено 5-го Ияра 5708-го года.
Все это является исполнением предсказания о том, что во времена, когда проявятся первые признаки прихода Машиаха, будут иметь место разногласия между еврейскими мудрецами. Они будут рассматривать происходящие события по-разному, причем один будет отвергать слова другого.
Эти разногласия отличаются от разногласий, возникавших между мудрецами по галахическим вопросам в прежние времена, когда обе стороны признавали, что слова оппонента также содержат истину, что все высказанные мнения суть "истинные слова Всевышнего". В нашем случае речь идет о совсем других разногласиях, так что нельзя сказать, что все стороны в одинаковой степени правы.
Эти разногласия — бедствия предмессианского периода, когда возникает настоящий антагонизм между мудрецами, когда одни из них полностью отвергают суждения других. Именно эти разногласия и лишили в наше время еврейский народ единого духовного руководства. Вместо этого появилось множество самых различных руководителей, так что почти каждый может найти себе учителя по вкусу и поступать так, как он считает правильным.
Наши мудрецы сказали: "За что был наказан Хизкиягу, царь Иудеи? За то, что он не запел хвалебную песнь, когда Всевышний поразил перед ним царя Ассирии Санхерива".
Насколько же более обязаны мы воспевать разгром всех наших врагов вместе, врагов, намеревавшихся полностью уничтожить еврейский народ! Благодаря милости Всевышнего мы остались в живых, и наша страна стала больше, чем прежде!
Впрочем, необходимо отметить одно обстоятельство, несомненно, говорящее в защиту Израиля. Дело в том, что в прежние времена, когда Всевышний уже вынес приговор об изгнании еврейского народа из его страны, любое чудо, отдалявшее срок исполнения этого приговора, было настоящим и полным. Поэтому евреи в знак благодарности читали Галлель, благодарственные молитвы, и обязывались и в будущем воспевать это чудо и милость Всевышнего. Иначе обстоит дело в наше время, когда близится срок окончательного избавления. Теперь любое чудо, даже самое значительное, приносит лишь частицу грядущего избавления и потому является неполным — а мы не поем песнь в благодарность за неполное чудо.
Чтобы лучше объяснить это различие, приводят такой пример. Если для тяжело больного человека, от которого уже отказались врачи, совершилось чудо — нашлось лекарство, которое сохранило ему жизнь, но он еще не поднялся на ноги — он не должен произносить благословение Га-гомель ("Избавляющий"). Даже если затем он продолжает выздоравливать и в конце концов начинает с трудом передвигать ноги — и тогда он все еще не должен произносить Га-гомель. Когда же, наконец, он произносит это благословение? Только когда его здоровье полностью восстановится и он обретет свою прежнюю силу — только после полного выздоровления он произносит благословение Га-гомель.
Так и мы, в нашем поколении, хотя и стали свидетелями множества чудес, знаем, что все они — лишь малая часть благ, ожидающих нас в будущем — как мы надеемся, самом скором.
Этих благ будет больше, чем тех, которыми был одарен еврейский народ после Исхода из Египта.
Мы молим Всевышнего о том, чтобы Он как можно скорее послал нам праведного Машиаха, ускорил наше избавление и связанные с ним чудеса и милости в точном соответствии с предсказаниями пророков, которые все — чистая и полная правда. Тогда мы и пропоем песнь в благодарность за полное и завершенное чудо — да совершится оно уже в наше время.
Сиван — это вавилонское название месяца, который в Торе назван просто "третьим", ибо он третий по счету (с начала года) после Нисана.
Ему соответствует созвездие Близнецов — прозрачный намек на Моше и Агарона, которые были равны друг другу по значению и которым была дарована Тора именно в этом месяце.
Новомесячье Сивана всегда продолжается один день, поскольку предшествующий Сивану месяц Ияр является неполным. Однако сам Сиван всегда является полным месяцем и продолжается 30 дней.
В Торе сказано: "В третий месяц по выходе сынов Израиля из земли Еипетской, в самый день, пришли они в пустыню Синайскую" (Шмот, 19,1). Наши мудрецы объясняют, что слова "в самый день" означают: "в Рош Ходеш". Именно 1-го Сивана евреи разбили лагерь в Синайской пустыне, уже готовые получить Тору.
В Торе сказано: "И расположились станом в пустыне; и расположился там Израиль против горы" (Шмот, 19,2). Здесь сказано "расположился", а не "расположились" (как ранее), чтобы подчеркнуть, что в этот момент весь еврейский народ был един и мыслил и чувствовал как один человек. Ведь во время всех остальных стоянок евреи возмущались по различным поводам и спорили между собой — именно так учит Раши. Существуют споры, которые ведутся во имя истины и святой цели, и при посредстве таких споров можно достичь любой духовной высоты — однако таким образом невозможно получить Тору. Израиль удостоился получить ее только после того, как объединился, проникся весь, до последнего человека, любовью, братскими чувствами, научился жить в мире и приязни. Тора сравнивается с браком, основанным на мире и любви. Наши мудрецы учили, что когда (в Дварим, 33,4) Тора названа мораша (наследие) — "Тору заповедал нам Моше, наследие (мораша) общине Яакова", — это слово следует читать иначе: меураса (обрученная с общиной Яакова). Гагалили, беседуя с равом Хисдой, комментировал слова Торы — "В третий месяц по выходе сынов Израиля из Египта" — таким образом: "Благословен Всевышний, который дал "тройную Тору" (т.е. Пятикнижие, Книги пророков и Писания) "тройному народу" (состоящему из когенов, левитов и исраэля, т.е. остальных евреев) при посредстве "третьего" (Моше был третьим ребенком у своей матери) в третий день (ограничения и очищения, как сказано в Торе: "И будьте готовы к третьему дню [дню Дарования Торы]" — Шмот,19,11) третьего месяца" (Шабат, 88а).
Во Второй Книге Хроник сказано: "И собрал (царь Иудеи Аса) всю Иудею и Биньямин и живущих с ними (переселенцев) от Эфраима и Менаше и Шимона... И они собрались в Иерусалиме в третий месяц, в пятнадцатый год царствования Асы, и вступили в Завет, чтобы взыскать Г-спода, Б-га отцов своих, от всего сердца и от всей души своей" (Диврей га-ямим И, 15,9).
Здесь также сказано просто "в третий месяц" без указания дня, стало быть, Писание, текст которого создан для того, чтобы разъяснять, а не запутывать, имеет в виду, что это событие, как и предыдущее, произошло в Рош Ходеш. Ведь этот день изначально предназначен для установления мира и упрочения единства, для заключения союза, для вступления в Завет мира, основанный на любовном союзе между Всевышним и Израилем.
Двенадцать первых дней месяца Сиван отличаются от всех остальных. На них распространяется особая святость (хотя и меньшая, чем на праздничные дни). Первый из них — это Рош Ходеш, его статус ничем не отличается от статуса остальных новомесячий. Четыре дня между Рош Ходеш и праздником, выпадающим на 6-е Сивана — это дни, в которые Моше и наши праотцы были заняты подготовкой к получению Торы. 6-е Сивана (а вне Эрец Исраэль — и 7-е Сивана) — это праздник Шавуот. 7-е Сивана — это Йом га-тибуах ("день жертвоприношений"), день, когда паломники, приходившие в Иерусалим на Шавуот, приносили праздничные жертвы в случае, когда сам праздник выпадал на субботу — ведь жертвоприношения частных лиц (в отличие от общественных) в субботу не приносятся. В последующие пять дней паломники также приносили свои жертвы в случае, если не успевали сделать это в праздник — ведь закон разрешает приносить их в таком случае в течение семи дней, включая праздничный. Таким образом все первые 12 дней Сивана обладают большей святостью, чем обычные будничные дни.
Поэтому в эти 12 дней мы исключаем Таханун из молитвы, не произносим Йеги рацон после чтения Торы и не поминаем усопших. В эти дни не устраиваются посты, даже если речь идет о посте в Йорцайт (то есть в годовщину смерти отца или матери). Однако разрешается устраивать Таанит халом (пост, вызванный определенным сном); кроме того, и в начале Сивана жених постится в день своей свадьбы.
Таковы обычаи, принятые в Эрец Исраэль. Однако вне ее пределов принято не поститься и исключать Таханун из молитвы только до Исру хаг, то есть до 8-го Сивана включительно (6-е и 7-е Сивана являются там праздничными).
В год дарования Торы 1-е Сивана пришелся на воскресенье — во всяком случае, согласно мнению рабби Йоси, которое разделяем и мы. Тора была дана еврейскому народу в субботу 7-го Сивана. Вот что произошло в течение этих дней.
1-го Сивана, в воскресенье, евреи пришли из Рефидим в Синайской пустыне и разбили лагерь напротив горы. В этот день Всевышний не обращался к ним, поскольку они устали с дороги.
2-го Сивана Моше передал им слова Всевышнего, которые стали как бы введением в саму Тору. Он объяснил еврейскому народу, чего требует от него Всевышний. Он должен будет принять Тору не только для того, чтобы соблюдать заповеди. От него потребуется гораздо большее. Всевышний сказал: "Вы видели, что Я сделал египтянам... И вот, если вы будете слушаться гласа Моего и соблюдать Завет Мой... Вы будете у Меня царством священников и народом святым". "И отвечал весь народ вместе, говоря: все, что говорил Г-сподь, исполним" (Шмот, 19,4). К этому фрагменту Торы мы еще вернемся.
3-го Сивана евреи получили "заповедь о границе". Всевышний запретил подходить к горе; Он точно указал, какую линию евреи не должны пересекать — всякий, кто пересек бы эту линию и приблизился к горе, подлежал бы смерти.
3-го Сивана евреи получили заповеди об освящении. Им была запрещена супружеская близость, кроме того, они должны были очистить свои тело и одежду. Вот что сказано об этом в Торе: "И сказал Г-сподь Моше: "Пойди к народу и освяти его сегодня и завтра, и пусть вымоют одежды свои, чтобы быть готовыми к третьему дню: ибо в третий день сойдет Г-сподь пред глазами всего народа на гору Синай"" (Шмот, 18,10). Согласно этим словам Всевышнего, Тора должна была быть дарована 6-го Сивана — на третий день очищения. Однако Моше решил добавить еще один, четвертый день воздержания и очищения: "И сказал он народу: "Будьте готовы к третьему дню, не приближайтесь к женщине"" (Шмот, 18,15). Это значит, что приготовления должны были занять три дня, а встреча с Всевышним состояться лишь на четвертый день. Всевышний согласился с Моше, и Шхина опустилась на гору только в субботу, 7-го Сивана, после трех дней очищения и еще одного (предшествовавшего эти трем) дня, в течение которого действовала "заповедь о границе".
Мы еще будем обсуждать вопрос о том, почему Моше решил по собственному усмотрению добавить еще один день ограничения и очищения.
Как мы уже знаем, Всевышний дал евреям "заповедь о границе" только на три дня, но на деле она действовала четыре дня. Аналогично, заповедь об очищении распространялась лишь на два дня, но на деле ее исполняли три дня. Поэтому день Дарования Торы, первоначально назначенный на 6-е Сивана, был перенесен на 7-е Сивана.
Однако на будущие времена праздник Шавуот, день Дарования Торы, был установлен 6-го, а не 7-го Сивана — в соответствии с первоначальным указанием Всевышнего, данным Им Моше. Точно так же мы отмечаем память дней ограничения из года в год лишь в течение трех дней, начиная с 3-го Сивана, как в год Дарования Торы, а память дней очищения — в течение двух дней, 4-го и 5-го Сивана.
Поэтому в последние три дня перед праздником Шавуот перестают соблюдать обычаи дней омера. В эти дни можно стричься и устраивать свадьбы. Их называют "тремя днями ограничения".
В еврейских книгах сказано, что в эти "три дня ограничения" каждый из нас должен воздерживаться от запрещенных и даже просто пустых разговоров, а также уделять больше времени изучению Торы.
Особая глава Торы была дана Израилю за пять дней до получения всей Торы на горе Синай. Эта глава как бы включает в себя всю Тору. Она объясняет основополагающий принцип: Тора — это не только набор запретов и заповедей, высказываний и воспоминаний. Принятие Торы — это прежде всего принятие особого предназначения, столь важного, что от него зависит самое существование мироздания, начало служения, которое уже никогда не может быть прекращено.
Когда Всевышний завершил Сотворение мира, Он поставил Своему Творению условие: оно сможет существовать только если человек пойдет по пути, указанному ему Творцом. В противном случае мир прекратит свое существование и обратится в хаос. Это условие — Завет, данный Творцом Своему Творению. Десять первых поколений людей нарушили это условие, и первоначальный мир погиб во времена Ноаха (от потопа). Тогда Всевышний сжалился на Своим Творением и сохранил небольшую его часть. Всевышний возобновил Свой первоначальный Завет с Ноахом. Шестнадцать поколений после Ноаха шаг за шагом отдалялись от пути, предписанного Всевышним. Мир забывал о Творце, и только единицы помнили о Завете и чтили его. Этого было недостаточно для того, чтобы гарантировать существование мира. Таких людей было мало, и их присутствие в мире практически не ощущалось. Подавляющее большинство людей бунтовали против Всевышнего, предавали Его и отрицали Завет, данный Им мирозданию.
Человек создан для того, чтобы быть человеком, а не божеством — но люди превращали его в божество. Он создан, чтобы быть свободным, а не рабом — но люди доводили его не только до рабского, но и до животного состояния. В итоге все люди, вплоть до первенца рабыни, вращавшей мельничные жернова, стали божествами, господами, угнетателями для всех, кто слабее их; в то же время они теряли свою человеческую природу, становясь рабами, вьючной скотиной для всех, кто сильнее их. Природа человека такова, что заключенный в нем дух поднимает его к Небесам, а веления плоти ввергают его в бездну. Люди извратили свою природу, подавили свое человеческое достоинство, унизили человеческий дух, а все злое, гнусное и безобразное подняли и вознесли. И, самое главное, люди вовсе не знали Всевышнего, который возвышается над всем миром и милостив к нему.
Потомки Хама господствовали над народами, и нечистые египтяне правили над всем миром — от края до края.
Что же стало с Заветом, залогом существования мира? Разве может мир существовать без него? И действительно, даже камни, из которых сложены стены, даже деревья и травы подняли голос и кричали: "Наступает конец мира, все рушится!" Из глубины Вселенной раздался голос Всевышнего, предупреждавший людей: не извращайте собственную основу, не извращайте окружающий мир! Однако никто не прислушивался к этому голосу. Люди полагали, что не может быть иного голоса, кроме их собственного, что над ними никого нет, что они — единственный источник могущества, как сказано: "Мне принадлежит мой Нил, и я его создал".
"И вы, дети Мои, потомки Моего любимца — достанет ли у вас сил, чтобы вернуть человеку образ, по которому он был создан, а миру — его Царя? Наполнить мир Его милостью, милостью Царя, желающего Своему творению добра, а не гибели? Готовы ли вы — как представители всех семейств и народов земли — принять бремя Завета, связывающего Меня со всем Моим миром, и хранить его? Склоните ли вы слух свой с тем, чтобы слушать Мой голос, повторяемый всем, что Я сотворил, пожалеете ли самих себя и все мироздание — чтобы не был уничтожен мир, который Я сотворил?
Если вы готовы принять это предназначение, Я умножу ваши силы, преумножу ваши мудрость и познания, чтобы вы ясно понимали, что вам предстоит, и преуспели во всех ваших начинаниях, Я дам вам Свою Тору, которая суть — ваша мудрость, в которой — ваша сила. Скажите все это дому Яакова, расскажите это сынам Израиля!"
В Торе (Шмот, 19,4) сказано: "Вы видели, что сделал Я с египтянами" — унизил сильных, ибо они — низкие люди, бесконечно далекие от Всевышнего. И далее: "Вас же Я поднял" — вас, униженных, Я возвысил — "на орлиных крыльях" — ибо не собственной силой возвысится человек, но одной лишь близостью к Всевышнему, — "и принес вас к Себе". Разве можно подняться выше?
И далее: "А теперь..." — не для того, чтобы вы просто наслаждались зрелищем Моего величия, но для того, чтобы исправить мир, превратив его в царство правды и милосердия. Для того, чтобы вы преисполнились жалости к Моему миру, увидели его страдания и вернули его к Источнику его жизни. "Если вы будете слушаться голоса Моего" — который наполняет весь мир, — "и соблюдать Завет Мой" — заключенный Мной со всеми Моими творениями, дабы они не нарушали его; даже если вы не сумеете привести ко Мне сразу все создания, как Я привел вас, — "И будете для Меня" — вы вместо всех остальных — "драгоценным уделом из всех народов", — и Я буду радоваться вам, и ради вас помилую весь остальной мир. "Ибо Мне принадлежит вся земля" — и Я не хочу ее гибели.
"А вы" — но не египтяне, тиранившие весь мир, — "будете у Меня царством священников" — не народом господ, жиреющим за счет своих рабов, не униженным народом, вынужденным служить другому, более сильному народу, но народом, все сыновья которого — цари и вельможи, достойные владеть всем миром. Всего этого они добьются не при помощи силы, как тираны, но просто тем, что добровольно станут священниками, которые служат всем народам — даже тем, кто об этом и не подозревает.
"И святым народом" — не ангелами и сарафами, не имеющими тела и телесных потребностей, а "народом" — людьми со всеми человеческими свойствами и потребностями. Но не людьми, "окованными" своими телесными потребностями и не способными подняться над ними, но именно "святым народом", даже "внутренние" дела которого святы, так что и его человеческие стороны и поступки наделены святостью.
"Царством священников" — эти слова Торы указывают, что в еврейском народе будут представлены обе эти стороны власти — и государственная, царская власть, и власть священников. Они не могут существовать друг без друга.
Точно так же слова "и святым народом" подчеркивают двойственность человеческой природы: Израиль остается народом в полном смысле этого слова, даже обретая святость.
И далее: "Вот слова, которые ты скажешь сынам Израиля". Раши объясняет: только это — не больше и не меньше. Ибо если ты скажешь меньше, никакие занятия Торой не позволят вам достичь поставленной цели, а если скажешь больше — вы станете подобными ангелам, и все ваши труды в этом мире потеряют значение, ибо земное начало уже не будет сопутствовать вам. Вот Тора, которую Я даю вам, и таково ее назначение.
"И пришел Моше, и созвал старейшин народа, и изложил им все эти слова, которые заповедал ему Г-сподь". Моше объяснил им смысл Торы как учитель, упорядочивающий знания учеников и не отступающий от них, пока не убедится, что они полностью овладели материалом и с легкостью понимают даже сложнейшие вопросы. Поэтому Моше не пересказал, а именно "изложил" им "все эти слова", ибо в них заключаются вся Тора и вся мудрость мира. "Которые заповедал ему Г-сподь" — изложил и объяснил всем им, мудрым и незначительным, сообразно со степенью их мудрости, мужчинам — на понятном им языке, женщинам — так, чтобы поняли их сердца.
"И отвечал весь народ вместе" — не льстиво поддакивая, но искренне отвечая на все вопросы. Тора подчеркивает: "отвечал", а не просто "говорил".
"Вместе" — не один под влиянием другого, но каждый за себя, в едином порыве, все как один. Они не ожидали, что скажут другие, чтобы ответить так же. Каждый из них дал свой собственный ответ, открыл свою собственную истину, но тем не менее оказалось, что их сердца и уста говорили одно и то же.
"Говоря: "Все, что говорил Г-сподь, исполним"". Они сказали: "Все, что говорил Г-сподь", — "говорил", а не "скажет". Евреи говорили о принятии заповедей, данных им на этом этапе, то есть о принятии своей миссии, своего предназначения, своей ответственности за весь мир. Слово "исполним" — это слово относится уже ко всей Торе, которую они должны были получить и заповеди которой они должны будут исполнять. Однако в этот момент они еще не приняли на себя бремя заповедей Торы. Это произошло позже, когда евреи произнесли слова "Выполним и услышим".
"И пересказал Моше слова народа Г-споду". Точно так же, как Моше изложил слова Всевышнего каждому еврею понятным ему языком, — так, чтобы он ясно их уразумел, точно так же он собрал ответы всего народа, данные различными людьми сообразно их мудрости и пониманию, — и их было столько же, сколько людей. Все эти ответы отличались друг от друга, точно так же, как отличались характеры давших их людей, хотя все они и содержали общее обязательство: "исполним". Поэтому в Торе и сказано: "Слова народа", а не "Слово народа".
Как уже было сказано выше, Моше по собственной инициативе добавил дополнительный (к установленным Всевышним) день отделения и освящения перед Дарованием Торы. Поэтому день Дарования Торы был перенесен на 7-е Сивана вместе установленного Всевышним дня 6-го Сивана. Ведь вначале Всевышний сказал: "Ибо на третий (а не на четвертый) день сойдет Г-сподь пред глазами всего народа на гору Синай". Это обстоятельство заслуживает особого обсуждения.
Мы уже говорили о том, что счет пятидесяти дней омера соответствует пятидесяти дням, отсчитанным еврейским народом в ожидании получения Торы от второго дня праздника Песах вплоть до дня, когда они услышали голос Всевышнего и стали свидетелями Его Славы. Однако после того, как Моше добавил к этому периоду еще один день, оказалось, что он состоит из пятидесяти одного дня, так что срок нашего нынешнего счета не соответствует первоначальному замыслу.
Кроме того, как можем мы произносить в молитвах праздника Шавуот, празднуемого 6-го Сивана, слова: "Время Дарования Торы" — ведь она была дана Израилю 7-го Сивана.
Однако наиболее удивительным является само то обстоятельство, что Моше по собственной инициативе, без указания Всевышнего, добавил день к установленному сроку.
Вот как все это объясняется.
В самом начале своей миссии Моше передал еврейскому народу следующие слова Всевышнего (сообщенные ему Всевышним из горящего куста): "Вы будете служить Б-гу на этой горе" (Шмот, 3,12). Выражение "вы будете служить" было передано на иврите одним словом תעבדון (таавдун), в конце которого стоит "лишняя" буква нун, численное значение которой — 50. Это значит: служение начнется по истечении пятидесяти полных дней, счет которых откроется на следующий день после начала праздника Песах. Этот счет был начат с зарей 16-го Нисана, дня принесения омера во всех поколениях. Отсчитать необходимо было 50 "полных дней", каждый из которых состоит из дня и ночи.
Сначала дня, а потом ночи — вот что означало тогда понятие "полный день".
Несмотря на то, что от Сотворения мира сутки были устроены иначе — сначала ночь, а потом день, — после того, как человек отдалился от своего естественного состояния, установленного Всевышним, после того, как потомкам Ноаха было предопределено добывать свой хлеб тяжелым и изнурительным трудом, отдаляющим человека от греха, они начали делить сутки иначе. Недаром в Торе, там, где говорится об обещаниях, данных Всевышним Ноаху, сказано: "И день и ночь не прекратятся" (Берешит, 8,22). Именно так устроен трудовой день человека: ночь наступает после утомительного дня. Именно так отсчитывал дни еврейский народ до Дарования Торы — как и все остальные потомки Ноаха. Только после того, как евреи получили Тору, они обрели древний, исходный статус человека, внесшего свой вклад в Сотворение мира, и снова стали делить сутки как в начальные времена — "И был вечер, и было утро" — сначала ночь, а потом день — "полный день".
После того, как 2-го Сивана Всевышний повелел Моше обратиться к Израилю и передать ему вышеприведенный фрагмент Торы, начинающийся словами "Вы видели, что Я сделал египтянам" (Шмот, 18,4), заключающий в себе, как мы уже говорили, всю основу Торы, и весь Израиль как один человек ответил: "Все, что говорил Г-сподь, исполним", — после этого Моше стал относиться к Израилю так, как если бы он уже получил Тору и обрел свой истинный древний статус, утраченный его предками из-за их грехов. Ведь все заповеди, которые Израилю предстояло получить из рук Всевышнего, — всего лишь комментарий, дополнение к фрагменту "Вы видели...", включающему слова: "А вы будете у Меня царством священников".
С этого момента Израиль вновь стал чистым и цельным, однако счет пятидесяти дней, который он вел уже давно, оказался ущербным и неполным. Ведь он был начат утром 16-го Нисана и велся согласно представлениям всех потомков Ноаха, полагавших, что ночь следует за днем. Значит, первые сутки отсчета были неполными, а для того, чтобы правильно завершить счет пятидесяти дней, необходимо было добавить еще один день (после последней ночи). Ведь евреи уже приняли "все, что говорил Г-сподь", и стали иными, нежели все остальные потомки Ноаха.
Более того: формула, данная потомкам Ноаха, — "И день и ночь не прекратятся" — перестала распространяться на Израиль после 15-го Ияра, когда он прибыл в Мару и получил заповедь о субботе. С тех пор он трижды исполнил субботние заповеди и узнал, что святость субботы обретается вечером, предшествующим субботнему дню. Поэтому теперь выяснилось, что подготовительный период в пятьдесят дней, необходимый для того, чтобы воспринять Тору и услышать голос Всевышнего, раздающийся из пламени, неполон. Стало быть, следовало отменить весь пятидесятидневный счет либо с настоящего момента (2-го Сивана), либо ретроактивно со дня получения заповеди о субботе, и "отодвинуть" его на один день назад.
Поэтому когда Всевышний сказал Моше: "И освяти его (народ) сегодня и завтра", Моше проинтерпретировал это слова таким образом: "Я должен объявить Израилю, что заповедь об освящении относится к сегодняшнему дню так, как если бы он был завтрашним". То есть: как завтрашний день включает ночь и начинается с нее, так и сегодняшний день включает ночь и начинается с нее (и должен быть полным). А поскольку сегодняшний день уже в разгаре, и ночь его уже прошла, он не может идти в счет заповеди. Поэтому заповедь освящения "сегодня и завтра" должна распространяться на два "полных дня" и один неполный, предшествующий им. Ведь теперь мы народ Торы, а не просто потомки Ноаха!
Всевышний согласился с Моше и Израилем. Ведь заповедь освящения была полностью передана Израилю — недаром сказали наши мудрецы: "Все в руках Небес — кроме почтения к Ним". Сам Израиль должен был решить, с какого момента он определяет себя как народ Торы. Он мог решить, что критическое мгновение, сделавшее его народом Торы, наступило, когда Всевышний заговорил с ним с горы Синай и даровал ему Тору. Но мог решить и иначе: с момента, когда он от всего сердца решил принять Тору, с момента, когда он начал смотреть на себя так, как если бы уже получил ее. Этот выбор находился полностью в руках Израиля. Поэтому после того, как он отменил прежний способ счета пятидесяти дней и стал считать их по-другому, Всевышний согласился с ним, объявил пятьдесят первый день (старого счета) пятидесятым (нового счета), а день 7-го Сивана стал как бы днем 6-го Сивана — днем, предназначенным для Дарования Торы.
В самом деле — ведь праздник Шавуот связан не с календарной датой (таким-то днем месяца), а с окончанием отсчета пятидесяти дней. Таким образом оказалось, что 7-е Сивана как бы наложилось на 6-е — в год выхода из Египта. Однако в дальнейшем еврейский народ отсчитывал эти пятьдесят дней так, как велит традиция, и пятидесятый день действительно стал приходиться на 6-е Сивана. Именно так учит Барайта: "Мудрецы учат: "Десять заповедей были даны Израилю в шестой день месяца". Рабби Йоси говорит: "В седьмой"" (Шабат, 866). Ведь рабби Йоси не сказал: "В седьмой день месяца" или даже просто: "Седьмого числа". Он сказал: "В седьмой" — в седьмой день, который пришелся на шестой.
Этот праздник имеет четыре названия,
Первое: "Праздник жатвы", как сказано в Торе: "И праздник жатвы первых плодов труда твоего, того, что засеял ты в поле..." (Шмот, 23,16).
Второе: "Праздник Шавуот", как сказано в Торе: "И праздник Шавуот совершай у себя при созревании жатвы пшеницы" (Шмот, 34,22), а также: "И совершай праздник Шавуот Г-споду, Б-гу твоему" (Дварим, 16,10).
Третье название: "День бикурим — первых плодов", как сказано в Торе: "А в день первых плодов, когда приносите новое хлебное приношение..." (Бемидбар, 28,26).
Четвертое название — Ацерет ("Собрание"). Это название не упоминается в Танахе. Оно было введено еврейскими мудрецами, и они часто им пользовались.
"Праздником жатвы" этот праздник назван потому, что он приходится на время жатвы пшеницы. Пшеница вызревает позже всех других зЯаков, и с уборкой ее завершается жатва года. Этот праздник отмечается принесением нового хлебного приношения в Храме Всевышнего.
"Праздником Шавуот" (то есть "недель" или "семерок") он назван потому, что перед его наступлением мы отсчитываем семь недель, а на пятидесятый день празднуем Дарование Всевышним Торы еврейскому народу.
"Днем первых плодов" он назван потому, что в этот день мы приносим в Храм новые приношения, прежде всего — два "хлеба вознесения", после чего получаем разрешение приносить и другие хлебные жертвы из зерна нового урожая. В этот день начинается "сезон первых плодов", когда каждый еврей берет определенное количество рожденных землей плодов (из числа видов, которыми прославлена Эрец Исраэль), кладет эти плоды в корзину и приносит в Храм Всевышнего. Там коген принимает корзину из его рук и кладет на храмовый жертвенник.
Ацеретом ("Собранием") он назван мудрецами потому, что он является как бы восьмым днем, завершающим семь дней праздника Песах, и тесно связан с ними. Он продолжает их и является их окончанием. Дни счета омера, что между Песахом и Шавуот, не разделяют праздники (а соединяют их). Таким образом, получается, что Шавуот играет ту же роль для праздника Песах, что Шмини Ацерет для праздника Сукот. Поэтому Шавуот и получил то же название — Ацерет, Ацерет Песаха.
В книге Ялкут Шимони отмечается, что и осенью, после праздника Сукот, Ацерет должен был бы наступить лишь через пятьдесят дней, но из-за того, что это уже сезон дождей, Всевышний не обязал еврейский народ возвращаться домой (из Иерусалима), а потом снова отправляться в Иерусалим.
Знайте, что Тора упоминает праздник Шавуот пять раз. Четыре из этих упоминаний, уже приведенные выше, входят в главы Мишпатим, Тиса, Пинхас и Р'э; пятое, еще не упомянутое — в главу Эмор книги Ваикра. Именно в главе Эмор, где рассказывается обо всех законах и заповедях праздника, он не назван ни одним из имен, которые дала Тора празднику в четырех других местах, где он упоминается лишь попутно. Дело в том, что подробный рассказ о Шавуоте в главе Эмор является как бы естественной частью и продолжением рассказа о Песахе и тесно связан с ним. Почему? Потому, что именно в этом заключается истинный смысл праздника Шавуот — завершать Песах, быть его Аце-ретом.
Мудрецы предшествующих поколений рассказывали также, что их древние предшественники назвали Песах Ацеретом потому, что Моше в книге Дварим назвал день Дарования Торы Днем собрания. Ведь прямой смысл слова Ацерет — "День собрания". Это значит, что в этот день весь народ собирается в одном месте.
И еще одно объяснение. Шавуот назван Ацеретом потому, что с этим праздником не связана никакая особенная заповедь, не исполняемая в остальные дни года. Его праздничный характер выражается в том, что в этот день воздерживаются — нээцарим — от исполнения работы.
Рабби Шимон говорил: "Песах и Сукот, празднуемые в то время, когда нет необходимости работать в поле, продолжаются семь и восемь дней соответственно. Ацерет, приходящийся на сезон полевых работ, продолжается лишь один день. Это еще раз показывает, как заботится Всевышний об интересах еврейского народа".
В главе Эмор книги Ваикра Тора говорит: "И провозглашайте в этот самый день: "Священное собрание да будет у вас"" {Ваикра, 23,21). Речь идет о пятидесятом дне (от начала Песаха), дне,
когда Израиль получил Тору. Точно так же, как на пятидесятый день после выхода из Египта наши отцы получили Тору, Всевышний назначил "День первых плодов (бикурим)" на пятидесятый день после начала праздника Песах. Поэтому пророк Гошеа и назвал Израиль "первым плодом": "Как виноград в пустыне нашел Я Израиль, как первый плод смоковницы в начале созревания ее" (Гошеа, 9,10). А в Песне Песней сказано: "Как яблоня среди лесных деревьев, так любимый мой среди юношей" (Шир га-ширим, 2,3). То есть: так же как на яблоне появляется плод через пятьдесят дней после появления почки, так и Израиль получил Тору через пятьдесят дней после выхода из Египта.
В Торе сказано: "И совершай праздник Шавуот Г-споду, Б-гу своему" (Дварим, 16,9). Чему учат нас эти слова? В другом месте Торы говорится: "И праздник жатвы первых плодов труда твоего..." (Шмот, 23,16). Если бы не вышеприведенная цитата из книги Дварим, можно было бы сделать ошибочный вывод, что жатва является необходимым условием празднования Шавуота. Однако слова "И совершай праздник Шавуот Г-споду" указывают, что этот праздник должен праздноваться в любом случае — например, когда Израиль находится в изгнании и не может исполнить даже заповедь о сборе омера. Все равно — Тора предписывает: "И совершай праздник Шавуот Г-споду".
Ахитофель завещал своим сыновьям три правила: не враждовать друг с другом; не восставать против власти царей из дома Давида; в случае, если небо в день праздника Шавуот было ясным — сеять пшеницу. Талмуд (Бава батра, 147'а) приводит такие слова Аба Шауля: "Если праздник Шавуот приходится на ясный день (то есть на небе нет облаков) — это предвестие хорошего года".
В Иерусалимском Талмуде (Рош Гашана, гл. 4) сказано: "Говоря о жертвоприношениях (мусафах, упомянутых в главе Пинхас), Тора употребляет слово хатаат ("повинная жертва"), однако, перейдя к жертвоприношениям, приносимым в Шавуот,
она опускает это слово. Всевышний как бы сказал Израилю: "Поскольку вы приняли на себя бремя Торы, Я буду относиться к вам так, как если бы вы никогда не грешили".
В книге Тур барекет рабби Хаим бен Атар делится с читателем следующей замечательной мыслью. Слово "Шавуот" может быть прочитано иначе — "Швуот" (при этом сохраняются все согласные). В таком случае оно означает не "недели", а "клятвы". Множественное число указывает, что этот праздник связан сразу с двумя клятвами. Первая клятва была дана Всевышним Израилю в том, что Он никогда не заменит нас другим народом. Второй клятвой мы поклялись Всевышнему в том, что всегда будем верны Ему и никогда не изменим Ему ради другого бога.
Молитвы и Кидуш праздника Шавуот ничем не отличаются от аналогичных молитв и Кидуша других праздников-регалим, хотя, разумеется, мы упоминаем в них "день праздника Шавуот, время Дарования Торы". В молитве Мусаф упоминаются жертвы этого дня, а также хлебное приношение из зерна нового урожая, и произносятся слова: "И в день первых плодов". Как и в другие праздники, в Шавуот Г аллель читается полностью, без сокращений.
Как и в дни других праздников-регалим, мы произносим благословение Шегехеяну во время вечернего Кидуша. Хозяйка дома произносит это благословение в момент, когда благословляет праздничные свечи перед тем, как зажечь их. Существует заповедь устраивать в Шавуот две трапезы в ходе которых едят мясо и пьют вино — как и в другие праздники.
В канун Шавуота принято совершать очистительное погружение в микву, поскольку каждый еврей должен очиститься перед праздником-регелем. Существует обычай погружаться в микву еще раз утром в праздник в память об очищении, совершенном Израилем в "дни отделения", предшествовавшие получению Торы в состоянии абсолютной чистоты.
Хотя в канун всех других праздников принято завершать вечернюю молитву Арвит (Маарив) несколько раньше обычного, в канун Шавуота мы молимся уже после появления звезд на небе. Дело в том, что в Торе сказано о счете дней омера, которые должны предшествовать празднику, следующее: "Семь недель, полными да будут они" (Ваикра, 23,15). Это значит, что мы не можем принять святость праздничного дня "с упреждением", то есть еще до того, как полностью закончится предыдущий день, поскольку он — только сорок девятый день счета, и в таком случае семь недель окажутся неполными.
Аналогично, мы не устраиваем Кидуш в Шавуот до тех пор, пока не убедимся, что праздничная ночь уже наступила.
Принято усыпать дома и синагоги в Шавуот листьями или травами. Существует обычай украшать свитки Торы розами.
Тот, кто не заготовил листья или травы для украшения дома в Шавуот заранее, не может использовать для этой цели другие, не предназначенные специально для этого листья или травы, даже если они были сорваны или нарезаны до наступления праздника. Однако если он заготовил листья или травы для этой цели, но забыл разложить или развесить их до наступления праздника, он может сделать это уже в праздник.
Если праздник выпадает на воскресенье, запрещается раскладывать или развешивать травы в субботу, даже если они заготовлены еще в пятницу, так как запрещается готовиться к празднику в субботу.
Принято также устанавливать в синагогах деревья вокруг возвышения, чтобы напомнить, что в Шавуот Всевышний определяет судьбу плодовых деревьев, и следует молиться за них. Виленский Гаон запретил этот обычай во многих общинах, потому что в наше время другие народы также ввели обычай устанавливать деревья в свои праздники.
Принято бодрствовать всю праздничную ночь, изучая Тору и читая установленный Тикун лейл Шавуот, который приводится в молитвенниках.
В Шулъхан Арухе Ари приводятся следующие слова: "Знайте, что тот, кто вообще не ложится спать в эту ночь и занимается Торой, сможет спокойно спать в остальные ночи и с ним ничего не случится [в течение всего года]".
Во время утренней молитвы и чтения Торы следует всячески остерегаться, чтобы не задремать. Это относится прежде всего к молитве Мусаф, ибо именно в ходе ее выполнение заповеди о счете омера завершалось принесением хлебной жертвы из зерна нового урожая, как сказано в Торе: "И сосчитайте себе... И принесите новое хлебное приношение". Без этого завершения нет заповеди.
Прободрствовав всю ночь, утром мы совершаем омовение рук (нетилат ядаим), но не произносим соответствующее благословение (и другие утренние благословения). Мы слушаем, как их произносит тот, кто спал в эту ночь и потому обязан их произнести. С его произнесением и мы выполняем свой долг, ответив имен.
Пиют Акдамот был составлен рабби Меиром, сыном рабби Ицхака, который был кантором еврейской общины города Вормса, того самого города, в котором жил великий и святой Раши. Рассказывают, что Раши учил Тору у рабби Меира.
Сын рабби Меира погиб во славу Всевышнего в дни крестового похода 4856-го года. Сам рабби Меир прославил Имя Всевышнего, приняв участие в навязанном ему диспуте с христианскими священниками. В ходе этого диспута священники пытались убедить его оставить свою религию и перейти в христианство. Он отверг их гнусное предложение и высмеял их, в полный голос и с величайшей убежденностью рассказал о мощи Всевышнего и совершенных Им чудесах, о Его любви к Израилю, о возвышенном величии Торы и награде, которая ждет всех тех, кто следует ей.
Рабби Меиру не суждено было долго прожить после этого диспута — он умер вскоре после него.
После его смерти осталось замечательное сокровище — пиют Акдамот, прославляющий Создателя, Его Тору и принявший ее Израиль. Этот пиют получил распространение во многих еврейских общинах, где его произносят непосредственно перед чтением Торы в Шавуот. Его читают на особый мотив, полный гордости и величия. В самом Вормсе этот обычай не укоренился, ибо там сильно горевали по рабби Меиру, которого очень любила община, и этот пиют неизбежно напоминал о его смерти. Кроме того, евреи Вормса боялись восстановить против себя христианских соседей, с которыми рабби Меир вел дискуссию — ведь пиют содержит нелегкие обвинения в их адрес.
Акдамот содержат девяносто рифмованных строк. Первые сорок четыре строки устроены так, что каждая вторая строка начинается со следующей буквы еврейского алфавита. Из первых букв остальных строчек складываются следующие слова: "Меир, сын рабби Ицхака, да укрепится он в Торе и добрых делах, амен, укрепится и усилится".
Акдамот написаны по-арамейски для того, чтобы их могли прочитать только евреи, изучающие Тору и знакомые с трудами древних мудрецов, писавших по-арамейски. Все девяносто строчек заканчиваются слогом та (תא), символизирующим слово "Тора", в прославление которой они написаны. У Торы нет и не может быть конца и предела, так что всякий, кто доходит в ее изучении до последней буквы (еврейского алфавита) тав (ת), немедленно начинает изучать ее с начала — с первой буквы (этого алфавита) алеф (א).
Вначале Акдамот рассказывают о величии Всевышнего. Даже если бы все небо стало пергаментом, все деревья — перьями, все воды моря — чернилами, а все люди — писцами, они не смогли бы полностью описать величие Создателя и великолепие Его творения — земли и неба. Ведь все Его творения — это только одна-единственная произнесенная Им буква, причем наделенная наилегчайшим звуком — гей (ה).
Все небесное воинство, возглавляемое сарафами, преисполняется трепетом, когда оно приступает к прославлению Всевышнего. Им разрешается славить Его лишь в установленных случаях. Некоторые из них удостаиваются этой чести лишь раз в семь лет, а некоторые произносят кдушу всего один раз, который для них уже не повторяется.
Насколько же почетнее участь Израиля, ради которого Всевышний оставляет Свою небесную свиту. Он радуется только ему, сделал его Своим уделом, руководит его судьбой, а Израиль избрал Его своим Царем и прославляет, произнося кдушу — троекратное "Святой, Святой, Святой" — дважды в день, утром и вечером. Единственное, чего Всевышний хочет взамен — чтобы Израиль изучал Тору и следовал ей, обращался к Нему со своими молитвами и получал то, о чем молит. Более того, имя Израиля записано в тфилин Всевышнего, где сказано: "Кто подобен Твоему народу, Израилю, единственному народу на земле".
"Об этом, повинуясь желанию Всевышнего, я и должен рассказать, прославляя Израиль и его величие".
И вот, приходят все народы мира и спрашивают евреев: "Кто Он, каков Он — тот, ради Кого вы принимаете смерть и истребление, вы, прекраснейший из народов? Вы дивны и прекрасны — присоединяйтесь к нам, и мы дадим вам все, что вы хотите".
И Израиль дает мудрый ответ: "Слова народов мира неразумны. Чего стоит их слава в сравнении с нашей, которая откроется, когда настанет наш час? Тогда нам откроется великий свет, а вы погибнете во мраке".
Иерусалим будет отстроен, еврейские изгнанники вновь соберутся в Эрец Исраэль, врата райского сада откроются, мы удостоимся увидеть его сияние, войдем в эти врата и будет наслаждаться светом Шхины. Мы будем смотреть на нее — и повторять: "Вот Он, наш Б-г, мы надеялись на Него — и Он нас спас". Все праведники будут будет жить в собственном шатре, сделанном из шкуры Ливъятана. А затем Всевышний поведет хоровод праведников и приготовит для них трапезу из мяса Ливъятана, мяса дикого быка и вина, приготовленного для этого еще в ходе шести дней Творения. Счастлив тот, кто удостоится всего этого,
счастлив тот, кто верит, что все это ждет его, предвкушает наступление этого дня и никогда не оставляет своей веры!
"Все вы, кто услышит прославляющие вас слова этой песни, — будьте крепки в вере, и тогда вы удостоитесь места среди святых Всевышнего, которые войдут в будущий мир — если только прислушаетесь к словам, озаренным святостью.
Велик и возвышен Всевышний, Он — начало и Он — конец всего. Как счастливы мы оттого, что Он любит нас и дал нам Свою Тору!"
В страшные годы погромов, когда острый меч преследовал нас, когда враги Израиля повсеместно разводили костры, чтобы сжечь нас на них живыми за то, что мы продолжаем верить в истинного Б-га, — в эти самые годы преследуемые и измученные евреи ашкеназской Европы нашли утешение и облегчение в этой песне, звуки которой укрепляли их в вере и помогали устоять перед врагами. Для того, чтобы отдать должное достоинствам песни и святости ее автора, был установлен обычай читать ее в Шавуот, во время праздничного чтения Торы. Сразу же после того, как первый из читающих Тору, коген, читал начальную фразу главы этого дня: "В третий месяц по выходе сынов Израиля из Египта, в самый день (новолуния), пришли они в пустыню Синай", чтение Торы прекращалось, и начинали петь Акдамот, После того, как песня заканчивалась, возобновлялось чтение Торы.
Для чего поступали именно так? Для того, чтобы научить народ заповеди освящения Имени Всевышнего (то есть готовности пожертвовать жизнью ради Него). Ведь нельзя сказать, что мы по-настоящему верны Торе, если не готовы отстаивать свою веру в нее даже когда у нас отнимают жизнь. Освящение Имени — это неотъемлемая часть Торы, которая была дана нам в третьем месяце, месяце Сиване.
В позднейшие времена еврейские мудрецы отменили обычай прерывать чтение Торы для пения Акдамот. В соответствие с измененным обычаем, коген раскрывает Сефер Тору на нужном месте, после чего ее закрывают покрывалом, и, прежде чем произнести благословение на чтение Торы, все присутствующие поют Акдамот.
В сефардских общинах не принято читать Акдамот. Вместо этого после повторения кантором молитвы Мусаф или перед Минхой читаются Азгарот ("Предостережения"), написанные рабби Шломо бен Габиролем. В этом произведении перечислены в особой форме все позитивные и запрещающие заповеди Торы. Вне пределов Эрец Исраэль принято делить Азгарот на две части и читать часть, относящуюся к позитивным заповедям, в первый день праздника, а часть, относящуюся к запрещающим заповедям — во второй.
В некоторых общинах принято читать Азгарот, составленные другими авторами. Хорошо известны Азгарот, составленные рабейну Элиягу. Несмотря на то, что в них не включены ряд заповедей, во многих общинах читают именно их, помня о святости их составителя, написавшего свое произведение в темнице, где он мог пользоваться только своей памятью и не имел книги, при помощи которой мог бы проверить список заповедей и восполнить упущенное.
Во многих сефардских общинах принято, что в момент, когда открывается арон гакодеш и из него достают свиток Торы, собравшиеся читают текст "ктубы" — брачного договора, заключенного между Израилем и Торой. Этот текст составил рабби Исраэль Наджара.
В Шавуот в синагогах читается часть главы Йитро из книги Шмот, начиная со слов "В третий месяц" и до конца этой части главы, так как этот фрагмент непосредственно относится к главному событию дня — Дарованию Торы Израилю. Текст Десяти заповедей читается в рамках так называемого "верхнего мелодического ряда", смысл которого мы объясним позже.
Мафтир читает фрагмент из главы Пинхас из книги Бемидбар, начинающийся словами "А в день первых плодов" (Бемидбар, 28,26). В качестве Гафтары читается фрагмент из начала книги пророка Йехезкеля, рассказывающий о маасе-меркава — необычайном видении, открытом Всевышним пророку. Этот фрагмент выбран потому, что и на горе Синай Всевышний (так же как и в видении Йехезкеля) открылся в окружении бесчисленного множества ангелов. Принято поручать чтение этой Гафтары самому большому знатоку Торы в общине. Вне Эрец Исраэль принято читать во второй день праздника фрагмент из Книги Дварим, начинающийся словами "Все первородное" (Дварим, 15,19). Затем мафтир читает уже упомянутый фрагмент Книги Бемидбар, начинающийся словами "А в день первых плодов". В качестве Гафтары выбран фрагмент из книги пророка Хавакука, начинающийся со слов "А Г-сподь — в Храме святом Своем" (Хавакук, 2,20) и простирающийся до конца книги.
Непосредственно перед чтением Торы, после того, как коген поднимается на возвышение, но перед тем, как он произносит требуемое благословение, в ашкеназских общинах читают Акдамот на освященный обычаем мотив. Это чтение — величественное восхваление Творца Вселенной и Израиля, получившего Его Тору. В некоторых общинах принято петь Акдамот после того, как коген прочитает первый абзац своего отрывка Торы. Многие авторитеты не согласны с этим обычаем, поскольку считают, что нельзя прерывать чтение Торы в середине. Поэтому правильно поступают те, кто читают Акдамот перед чтением Торы, более того, перед тем, как коген произносит благословение на это чтение — с тем, чтобы оно начиналось сразу же после произнесения благословения и ничто их не разделяло.
В сефардских общинах не принято читать Акдамот, однако в них после того, как открывают арон гакодеш, но еще до того, как достают из него свитки Торы, читают текст "ктубы" — "брачного договора" между "супругами" — общиной Израиля и Торой.
Как пишет Тур, повсеместно принято читать Азгарот в конце молитвы, после того, как кантор заканчивает ее повторять. Азгарот содержат перечисление заповедей Торы. Каждая община читает их в соответствии со своими обычаями.
В Шавуот, день Дарования Торы, в синагогах читается Книга Рут, которая учит, что Тору можно обрести только ценой страданий и бедности, которые перенесла Рут перед тем, как приняла иудаизм. Согласно мнению Виленского Гаона, Книгу Рут следует читать по камерному свитку, написанному на клафе (специально обработанной телячьей коже, на которой записывают и Книги Торы), произнося перед этим два благословения: "На чтение мегилы (свитка)" и Шегехеяну. Вне пределов Эрец Исраэль Книга Рут читается во второй день праздника.
В некоторых общинах не принято читать Книгу Рут в синагогах. Вместо этого каждый читает ее у себя дома или все-таки в синагоге, но не во время молитвы.
В послеобеденные часы принято собираться в синагоге и совместно, всей общиной читать Книгу Тегилим (вне пределов Эрец Исраэль так поступают во второй день праздника) — ведь именно в Шавуот скончался ее составитель царь Давид. А поскольку Всевышний отсчитывает годы жизни праведников до самого последнего дня, несомненно, Давид и родился в этот день.
Существуют две традиционные мелодии, в соответствии с которыми читается текст Десяти заповедей. Большая часть знаков одной из них записывается (в огласованном тексте Торы) сверху, над словами, и потому эта мелодия условно называется "верхним мелодическим рядом". Этот "верхний ряд" рассматривает текст Десяти заповедей так, как он записан в Сефер Тора (свитке Торы), где не существует разделения текста на отдельные фразы, а только на открытые и закрытые паршиет ("главки"). Согласно традиции, в соответствии с которой переписывается текст Торы, все заповеди, кроме первых двух, представляют собой отдельные "главки" (две первые заповеди, произнесенные Всевышним как бы "на одном дыхании", представляют собой одну закрытую "главку"). Поэтому "верхний ряд" также не выделяет концы фраз в тексте заповедей, но рассматривает всю заповедь как одну фразу — так строится его мелодия. Все это относится и к длинным (состоящим из нескольких фраз), и к коротким заповедям (состоящим всего из двух слов) — даже если при обычном, предписанном традицией чтении мы объединяем несколько коротких заповедей в одну фразу.
Вторая традиционная мелодия, большая часть знаков которой записывается снизу, под словами, называется поэтому "нижним мелодическим рядом". Она соответствует традиции, в соответствии с которой мы читаем Тору в синагогах. Согласно этому ряду, следующие друг за другом короткие заповеди "Не убивай", "Не прелюбодействуй", "Не укради" и "Не отзывайся [о ближнем своем ложным свидетельством]" объединяются как бы в одну фразу, ибо, согласно общему правилу, фраза не может содержать менее трех слов. Поэтому эта фраза, объединяющая несколько заповедей, мелодически объединена "нижним рядом". Напротив, "главка", состоящая из двух первых заповедей, равно как и "главка", включающая одну лишь четвертую заповедь, разбиваются "нижним рядом" на несколько фраз каждая.
"Верхний" и "нижний ряды" отличаются не только мелодикой. Они различным образом огласовывают сам текст Торы; кроме того, некоторые согласные в одном "ряду" имеют дагеш, а в другом нет, что, как известно, имеет грамматическое значение. Определенные грамматические различия возникают и из-за того, что в разных "рядах" разные слова оказываются в конце фраз, что влияет на огласовки.
В Шавуот принято читать текст Десяти заповедей согласно "верхнему ряду", отделяющему заповеди друг от друга. Ведь это день, когда заповеди были впервые даны Израилю! Поэтому мы и объединяем фразы, составляющие "длинные" заповеди, в одну — для того, чтобы каждая заповедь была услышана отдельно, так, как мы услышали ее впервые у горы Синай.
Пятидесятый день счета омера — это Ацерет, праздник Шавуот. В этот день в Храме приносилась точно такая же жертва Мусаф, что и в Рош Ходеш и во все семь дней Песаха: два быка, баран и семь овец (все они — жертвы всесожжения, ола), а также козел (жертва хатаат). Все эти жертвы — Мусафы — перечислены в книге Бемидбар.
Кроме Мусафа, в этот день приносится и Минха — новая хлебная жертва, состоящая из двух хлебов. Вместе с этими хлебами приносят следующие жертвы: быка, двух баранов и семь овец (все они — ола), козла (хатаат), двух овец (шламим). Эти жертвы перечислены в книге Ваикра.
Таким образом, в этот день кроме двух постоянных жертв тамид (которые приносятся ежедневно) приносятся следующие жертвы: три быка, три барана и четырнадцать овец, итого двадцать животных (все они — ола), а также двух козлов (хатаат) и двух овец (шламим). Мясо четырех последних животных (хатаат и шламим) съедается.
Оба приносимых в жертву хлеба должны быть испечены из зерна нового урожая,
выросшего в Эрец Исраэль. Вот каким образом их изготавливают. Берут три сеа (мера
сыпучих тел, около
Эти два хлеба должны быть изготовлены из зерна нового урожая так, чтобы каждый исарон получался из полутора сеа двенадцатикратным просеиванием. Муку "Хлеба предложения", изготовляемую из зерна старого урожая, достаточно просеять лишь одиннадцать раз. Исарон этой муки получается из одного сеа зерна. Для омера ячменя, который также изготавливается из зерна нового урожая, не требуется отборное зерно; как мы знаем, для его изготовления берутся три сеа и просеиваются тринадцать раз.
Два хлеба изготавливаются из двух исронот муки, причем тесто для каждого из них замешивается отдельно, отдельно они и пекутся. Запрещается готовить эти хлеба в праздник, тем более — в субботу. Их готовят в канун праздника.
Тора требует, чтобы эти хлеба были хамецем. Каким образом мы исполняем это повеление? Приносим специальную закваску и добавляем в исарон муки, сквашивая ее.
Эти хлеба должны иметь квадратную форму. Длина каждого — шесть тефахов, высота — четыре эцбаот (мера длины, буквально — "палец", около дюйма).
Каким образом возносились хлеба вместе с двумя овцами, приносимыми в жертву как шламим! Брались две овцы и возносились еще живыми. Затем их резали, снимали с них шкуру, отделяли грудные части и голени от каждой из них и рядом с ними клали оба хлеба, подставляли (под них) обе руки и возносили их во все четыре стороны света, начиная с востока, качая вперед и назад, вверх и вниз. Все это — по описанию Рамбама.
Во многих общинах принято есть в первый день праздника Шавуот молочные блюда. Существует много объяснений этого обычая. В любом случае, обычай, введенный нашими отцами, становится частью Торы и не может быть отменен.
Многие едят в Шавуот пироги, испеченные на меду, чтобы исполнить слова Песни Песней: "Мед и молоко под языком твоим" (Шир га-ширим, 4,11), а затем едят мясо, чтобы выполнить заповедь "Радуйся в свои праздники" — ведь мясное блюдо является необходимым условием радости. Разумеется, следует тщательно соблюдать все предосторожности кашрута, чтобы в святой день Дарования Торы трапеза прошла в соответствии с заповедями. Необходимо завершить молочную трапезу чтением Биркат га-мазон, сделать часовой перерыв, расстелить новую скатерть и только после этого поставить на стол мясные блюда. Указание на эти предосторожности мы находим непосредственно в Торе, где сказано: "Первые плоды земли твоей приноси в дом Г-спода, Б-га твоего (в Шавуот)" — и сразу после этого: "Не вари козленка в молоке матери его" (Шмот, 34,26).
Некоторые авторитеты разрешают есть в Шавуот молочные блюда (после мясных), делая более короткий перерыв, чем установлено для остальных дней года.
Как мы помним, Шавуот — это Ацерет, то есть завершение Песаха. Точно так же, как в Песах мы ели мясо двух различных жертв — пасхальной жертвы и Хагиги, в Шавуот мы едим два различные блюда — одно молочное и одно мясное. Каждое из них мы едим с отдельным хлебом — ведь нельзя есть с одним и тем же хлебом молочное и мясное блюда. Эти два хлеба напоминают нам о двух хлебах, которые мы приносили в Храм в Шавуот. Так пишет Рама.
Как мы помним, младенец Моше был извлечен из реки 6-го Сивана и отказался сосать молоко нееврейской кормилицы. В память об этом мы и едим в этот день молочные блюда (Сефер мат'амим).
До того, как евреи получили Тору, им разрешалось есть мясо животных, зарезанных любым образом (а не только при посредстве шхиты), равно как и мясо некашерных животных. Получив Тору, они получили и заповедь о шхите, равно как и другие законы о разрешенной и запрещенной пище (ведь Десять заповедей включают все 613 мицвот). Вся их посуда оказалась запрещенной к употреблению, и они не могли немедленно очистить ее при помощи Гаг'алы, так как Дарование Торы (по общему мнению) произошло в субботу. Поэтому евреям пришлось в этот день есть молочные блюда (Геулат Исраэль).
До получения Торы евреи опасались есть молочные блюда, полагая, что молоко — часть тела животного, отделенная от него еще при его жизни, и потому запрещено для любого использования всем потомкам Ноаха. То, что молоко разрешено к употреблению в пищу, мы узнаем из Торы, которая подчеркивает, что именно им славится Эрец Исраэль, названная "страной, текущей молоком и медом". Так учит Трактат Талмуда Бхорот. Только приняв Тору, мы получили разрешение есть молочные блюда (Таамей га-мингагим).
Отмечается также, что первые буквы слов Торы "Новое хлебное приношение Г-споду в ваш Шавуот" (Бемидбар, 28,26) на иврите образуют слово מחלב — "из молока".
Кроме того, отмечается, что гематрия (численное значение) слова "молоко" — חלב — 40, что соответствует сорока дням, проведенным Моше на горе Синай.
Мидраш рассказывает: одно из названий горы Синай — гавнуним (גבנונים), ибо она бела как сыр — гвина (גבינה). Поэтому мы едим сыр в Шавуот.
И еще одно объяснение. Тора учит нас скромности, так что в былые времена евреи изучали ее, сидя на голой земле. Поэтому мы и едим в Шавуот молочные блюда — пищу скромных людей.
В память о том, что Тора была дарована нам на покрытой зеленью горе, мы стараемся, чтобы в Шавуот нас окружали деревья, цветы и другие пахучие растения — они делают праздник более радостным.
Моше родился 7-го Адара. Тора рассказывает, что мать скрывала его в течение трех месяцев, вплоть до 6-го Сивана, когда она вынуждена была оставить его в тростнике у берега реки. В память о чуде, происшедшем с Моше, мы расстилаем на полу в Шавуот стебли тростника и другие травы.
Освященный традицией еврейский обычай обязывает запасать к Шавуоту розы и различные травы в соответствии со рассказом Мидраша Ваикра раба, где приводится следующая притча. У некоего царя был фруктовый сад. Однажды царь посетил этот сад и обнаружил, что он полон колючих растений. Он прислал садовников, чтобы те выкорчевали весь сад, но увидел, что среди терниев выросла одна роза. Тогда царь сказал: "Ради этой единственной розы сад не будет выкорчеван". Так ради Торы был спасен весь мир (Бней Иссахар).
В Книге Эстер сказано: "Указание (דת, дат — указание, учение, религия) же было дано к столице Шушане" (Эстер, 8,15). Существует традиция читать название города не как Шушан, а как Шошан — роза. Поэтому принято украшать свитки Торы розами. Рассказывают, что это — очень древний обычай, существующий со времен Первого Храма, и Гаман, обвинявший евреев во всевозможных вымышленных и полувымышленных грехах, рассказывал о нем царю Ахашверошу.
В еврейской общине города Майнца было принято в Шавуот, день Дарования Торы, печь специальные халы (их так и называли — "Синай"), ибо именно в этот день дети начинают изучать Тору — чтобы "подсластить" им учение.
Во Франкфурте-на-Майне было принято готовить специальное мясное или молочное блюдо, своей формой напоминающее лестницу с семью ступенями — в память о семи Небесах, которые раскрыл Всевышний в час Дарования Торы.
Женщины пекли особые хлеба, имеющие как бы четыре конца, в память о двух хлебах, которые приносились в Храм в Шавуот. Этот обычай основывается на словах Торы: "И выходит река из Эдена для орошения сада, и оттуда разделяется и образует четыре главные реки" (Берешит, 2,10). Согласно Мидрашу, слово "река" относится к Торе, а слово "Эден" — к горе Синай.
Кроме того, Тора также названа לחם — "хлеб", а в Книге Ийова сказано: "Длиннее земли мера этого и шире моря" (Ийов, 11,10). Здесь четыре конца хлеба соответствуют четырем подходам к истолкованию Торы: пшату ("прямой смысл"), ремезу (намек), друшу (толкование), соду (тайна) (Лев Давид).
Существует мнение, что Тора сравнивается с медом и молоком потому, что это сравнение как бы указывает на то, что всякий, кто занимается Торой, очищается от своей нечистоты. Ведь пчела, которая сама по себе — нечистое и некашерное насекомое, производит кашерный мед. Точно также и молоко, первоисточник которого — кровь, которую запрещено употреблять в пищу, в процессе своего развития становится кошерным. Поэтому наши мудрецы и сказали: "Замесим кровь — и получим молоко".
Существует старинный обычай начинать учить маленьких детей Торе именно в Шавуот, день, когда она была дарована Израилю. Рано утром детей ведут в синагогу в соответствии со словами Торы: "И вот, на третий день, при наступлении утра..." Приносят доску, на которой написаны буквы еврейского алфавита, а также слова: "Моше завещал нам Тору", "Тора — наша вера" и первый стих книги Ваикра ("И воззвал к Моше, и сказал Г-сподь ему из шатра...") Учитель читает букву за буквой, а один из учеников повторяет их за ним. Доска обмазывается медом, и ученик слизывает мед, покрывающий буквы. Кроме того, принято печь медовые пироги, на поверхности которых пишут слова Торы, а также записывать эти слова на поверхности яйца и также обмазывать его медом.
Учитель и ученик прочитывают все, что написано на доске, на пироге и на яйце, которое должно быть сварено вкрутую и без скорлупы. После того, как заканчивается этот урок, дети съедают пирог и яйцо. Когда детей ведут из дома в синагогу или в дом учителя, их накрывают специальным покрывалом, чтобы напомнить о словах Торы: "И стали у подошвы горы" (Шмот, 19,17). Затем ребенка усаживают на руку учителя, который пересаживает его на постоянное место в классе, чтобы напомнить о словах Торы: "Как носит пестун грудного младенца" (Бемидбар, 11,12) и о словах пророка Гошеа: "А Я учил Эфраима [ходить], взяв его за руки" (Гошеа, 11,3). После окончания урока детей приводят на берег реки, потому что Тору принято сравнивать с водой, а также чтобы напомнить о словах Книги Притч: "Разольются источники твои по улице" (Мишлей, 5,16) — чтобы у детей было широкое, щедрое сердце. Пирог для детей пекут из трех мер муки,
чтобы напомнить о мане, перепелах и колодце Мирьям, которыми Всевышний питал и из которого поил еврейский народ в пустыне. В него кладут много меда и молока, чтобы напомнить о словах Торы: "И питал его медом из скалы" (Дварим, 32,13) и о словах Песни Песней: "Мед и молоко под языком твоим" (Шир га-ширим, 4,11).
Таким образом дети как бы приводятся к подножию горы Синай. Мы узнаем, что, отводя своего сына в еврейскую школу, где он будет изучать Тору, мы должны одеть его в чистые одежды и поднять его, взяв на руки, ибо именно так поступил Моше с Израилем перед получением Торы. Почему на ребенка надевают чистые одежды? Потому, что перед Дарованием Торы евреи выстирали свои одежды. Почему мы замачиваем пирог именно в молоке и меде? Потому, что в Торе сказано: "И питал его медом из скалы". Почему мы разрешаем замешивать тесто для этого пирога только молодой девушке? Потому что она столь же чиста, как и ребенок, который будет есть его. Почему мы записываем слова Торы на поверхности яйца? Потому, что таким образом можно привлечь внимание ребенка. Для чего учитель накрывает ребенка покрывалом? Чтобы он усвоил принципы скромности и смирения. Для чего обмазывают буквы медом и говорят ребенку: "Оближи их!" Чтобы исполнились слова пророка Йехезкеля: "И Он дал мне съесть этот свиток... И я съел его, и был он во рту моем сладок, как мед" (Йехезкель, 3,2). Это значит: как приятно и легко было облизывать эти буквы, так же приятно и легко будет изучать и преподавать Тору.
Существует еще одно указание, объясняющее, для чего в этот день накрывают ребенка покрывалом на пути в школу — чтобы в этот день, день, когда ребенка знакомят со священными еврейскими буквами, он не увидел нееврея или собаку. Недаром в Торе сказано: "Даже скот, мелкий или крупный, да не пасется против этой горы" (Шмот, 34,3). Учение начинается с восходом солнца в Шавуот в соответствии со словами Торы: "При наступлении утра были громы и молнии... И вывел Моше народ навстречу Б-гу" (Шмот, 19,16). Сефер га-рокеах повторяет: "На пути из дома в синагогу или дом учителя детей накрывают специальным покрывалом. Затем детей передают учителю, который начинает учить их, читая слово за словом, которые дети за ним повторяют. Их кормят пирогами и яйцами, которые раскрывают их сердца. Да не изменит никто из нас этой обычай!"
Составитель Сидура "Бейт Яаков" рабби Яаков Амдин писал: "Я совершенно не понимаю, почему был отменен этот обычай. Хотя изначально обычай съедать пирог, на котором написаны слова и имена, и представлялся несколько странным, он привился там, где привился, и мог исполняться и дальше. Однако все остальные обычаи, от начала и до конца, представляются мне добрыми и полезными. Каким же образом эти добрые обычаи были отменены, тем более, без объяснения причины. Единственное возможное объяснение — из-за недостаточного внимания к изучению Торы в соответствии с добрыми традициями".
Знатоки скрытого учения установили обычай, обязывающий изучать Тору всю ночь праздника Шавуот. В эту ночь изучают Письменную Тору, фрагменты из книги Зогар и установленный текст всех 613 заповедей в кратком изложении. Этот обычай был введен потому, что книга Зогар особо подчеркивает важность бодрствования в праздничную ночь, когда еврейский народ с нетерпением ожидал получения Торы. Ведь в час получения Торы еврейский народ и сама Тора стали как бы одним целым; это был час их воссоединения (подобного браку). Поэтому всю предшествующую ночь следует посвящать "украшению невесты".
Сказано также, что обычаи ночи праздника Шавуот установлены еще и для того, чтобы исправить упущение, допущенное поколением евреев, вышедших из Египта и получивших Тору у горы Синай. Ведь многие из них спали в эту ночь, и Всевышнему пришлось разбудить их, чтобы они встали и приняли Тору. Так рассказывает нам Мидраш.
Нельзя рассматривать эти слова как упрек евреям того поколения. Все они с нетерпением ждали момента, когда они услышат слова Всевышнего. Однако некоторые из них чувствовали себя физически слабыми и опасались, что будут не в состоянии выдержать напряжение этого часа, часа беспримерного откровения, если не отдохнут ночью. Все они были праведными людьми и отнюдь не руководствовались соображениями личного порядка; не руководило ими и опасение, что во время Дарования Торы они будут выглядеть жалкими перед лицом своих товарищей. Просто те из них, которые полагали, что сон в эту ночь поможет им в час откровения, когда Всевышний предстанет перед ними во всем величии, шли спать — ведь никто им это не запретил.
Поэтому и сегодня не все без исключения бодрствуют всю ночь праздника Шавуот, но только те, кто уверены, что у них хватит сил и свежести с напряжением молиться в праздничное утро.
Те, кто бодрствуют в эту ночь, должны полностью посвятить себя (даже свои потаенные мысли) Торе и Всевышнему, которые станут их уделом. Те, кто совершенно очистят себя таким образом, удостоятся откровения, подобного тому, о котором рассказывал Шело в книге Масехет Шавуот. Согласно этому рассказу, Шхина открылась группе евреев, возглавляемой рабби Йосефом Каро (составителем Шулъхан Аруха), которые бодрствовали и изучали Тору в эту ночь. Шхина обратилась к ним с такими словами: "Счастливы вы и счастлив ваш удел!"
Рабби Шимон бар Йохай всегда бодрствовал и изучал Тору в эту ночь, ночь, когда "невеста" (община Израиля) готовится соединиться с "женихом" (Торой). Ведь, как мы знаем, ночь праздника Шавуот — это "ночь перед хупой (бракосочетанием)", и все те, кто находятся в доме невесты, обязаны украшать и веселить ее. Каким образом? Изучая Пятикнижие, переходя от него к Книгам пророков, от них — к Писаниям, изучая глубокие интерпретации священных книг и скрытое учение, ибо все это — украшения "невесты". "Невеста" и ее "служанки" находятся рядом с нами в эту ночь, и именно мы сопровождаем ее назавтра к хупе. Все, кто ее сопровождают, входят в "свиту невесты". Поэтому сам Всевышний благословляет их и наделяет частью украшений "невесты". Поэтому так счастлив их жребий. Так сказано в книге Зогар.
Рабби Шимон бен Лакиш говорил: "Почему Всевышний сказал: "И был вечер, и было утро: день шестой?" Почему перед словом "шестой" (в отличие от аналогичных утверждений, относящихся к другим дням) стоит определенный артикль? Потому, что в этот день Всевышний поставил условие всем сотворенным Им существам: "Если Израиль согласится принять Тору, вы будете существовать. Если нет — Я возвращаю вас в небытие"".
В Торе сказано: "Г-сподь от Синая пришел и воссиял им от Сеира" (Дварим, 33,2). Это значит, что когда Всевышний решил даровать Израилю Тору, Он открылся не только Израилю. Вначале Он открылся потомкам Эсава (он же Сеир), и спросил их: "Готовы ли вы принять Мою Тору?" Те спросили: "Что в ней сказано?" Всевышний ответил: "Не убивай". Потомки Эсава ответили: "Властелин мира! Вся сущность нашего праотца (Эсава) — убийство. Недаром в Торе сказано: "Руки — руки Эсава" (Берешит, 27,22). Единственное обещание, данное нашему праотцу: "И мечом своим будешь жить" (Берешит, 27,40). Поэтому мы не можем принять Тору".
Затем Всевышний пришел к народам Аммона и Моава и спросил их: "Готовы ли вы принять Тору?" Те спросили: "Что в ней сказано?" Всевышний ответил: "Не прелюбодействуй". Аммон и Моав ответили: "Властелин мира! Самое наше существование имеет своим источником прелюбодеяние, как сказано: "И зачали обе дочери Лота от отца своего" (Берешит, 19,36). Поэтому мы не можем принять Тору".
Затем Всевышний пришел к потомкам Ишмаэля и спросил их: "Готовы ли вы принять Тору?" Те спросили: "Что в ней сказано?" Всевышний ответил: "Не укради". Потомки Ишмаэля ответили: "Властелин мира! Самое наше существование основано на воровстве и грабеже, как сказано: "И будет он (Ишмаэль) дикарь-человек; рука его на всех, и рука всех на нем" (Берешит, 16,12). Поэтому мы не можем принять Тору".
Нет ни одного народа, которому Всевышний не предлагал бы Тору, но все они от нее отказались. Лишь после этого Он предложил ее Израилю, и тот ответил: "Все, что говорил Г-сподь, сделаем и будем послушны" (Шмот, 24,7). Об этом и рассказывают слова Торы: "Г-сподь от Синая пришел и воссиял им из Сеира, явился от горы Паран и пришел из среды десятков тысяч святых, от правой руки Его пламя закона для них".
В Книге Псалмов сказано: "Из уст младенцев и грудных детей основал Ты силу" (Тегилим, 8,3). А в Книге Притч сказано: "Сын мой, если ты поручился за ближнего твоего..." (Мишлей, 6,1). Оба эти изречения относятся к евреям, которые в час Дарования Торы стали поручителями друг для друга. Вот как это произошло.
Когда Всевышний решил даровать Тору Израилю, Он сказал ему: "Дайте мне поручителей, которые гарантируют, что вы будете исполнять законы Торы". Израиль ответил: "Наши праотцы поручатся за нас". Всевышний сказал: "Об их поручительстве не может быть и речи — ведь они и так в долгу передо Мной". Так ответил бы кредитор человеку, который просит у него денег взаймы. Он сказал ему вначале: "Приведи поручителя, и я дам столько, сколько тебе нужно". Однако когда в качестве поручителя был предложен человек, который сам должен деньги этому кредитору, тот сказал: "Вместо поручителя ты привел мне должника, которому неплохо было бы сначала выполнить свои обязательства. Приведи мне поручителя, который не должен мне ничего, и тогда получишь деньги". Именно так и ответил Всевышний Израилю: "Вы предлагаете Мне в качестве поручителя праотцов, однако они в немалом долгу передо Мной. Представьте Мне поручителей, которые ничего Мне не должны". Израиль спросил: "Но кто может сказать про себя, что он ничего Тебе не должен?" Всевышний ответил: "Маленькие дети".
Тотчас же были приведены грудные дети и даже дети, еще находящиеся в утробе матери. Все они видели Всевышнего и говорили с Ним. Всевышний сказал им: "Готовы ли вы поручиться за своих отцов — что если Я дам им Тору, они будут исполнять ее законы? Ведь если не будут — Я взыщу за это с вас". Они ответили: "Мы готовы". Тогда Он сказал им: "Я — Г-сподь, Б-г ваш". Они ответили: "Это так". Он продолжил: "Да не будет у вас других богов". Они ответили: "Не будет". Всевышний сообщил им и все остальные заповеди, и они дали соответствующие ответы: где следует, положительные, где следует, отрицательные. Тогда Всевышний сказал детям: "Из уст ваших Я дарую Тору, как сказано: "Из уст младенцев и грудных детей основал Ты силу"." Ведь слово "сила" — עוז, оз — всегда подразумевает Тору, как (например) сказано в Псалмах: "Г-сподь даст силу (עוז) народу своему" (Тегилим, 29,11). Поэтому если (не про нас будет сказано) Израиль откажется от Торы, за это будут наказаны дети, как сказано у пророка Гошеа: "Уничтожен народ Мой из-за незнания... Забуду и Я сыновей твоих" (Гошеа, 4,6). Что значит: "Забуду и Я?" Всевышний как бы сказал: "В таком случае и Я забуду, что ваши дети благословляли Меня".
Рабби Йегошуа бен Леви сказал: "Когда Моше поднялся на Небеса, ангелы обратились к Всевышнему и сказали: "Властелин мира! Что делает среди нас рожденный женщиной?" Всевышний ответил: "Он пришел получить Тору". Они возразили: "Сокровище, которое Ты хранил на протяжение жизни 974 поколений перед тем, как сотворил мир, Ты намереваешься передать смертному?" Недаром сказано в Псалмах: "Г-споди! Г-сподин наш! Как величественно Имя Твое во всей земле! Ты, который дал славу Твою на Небесах... Кто тот человек, что Ты помнишь его, и сын человеческий, что Ты вспоминаешь о нем?" (Тегилим, 8,2)". Тогда Всевышний обратился к Моше: "Дай им достойный ответ". Моше ответил: "Властелин мира! Я боюсь, что они сожгут меня своим дыханием". Всевышний сказал: "Ухватись за Мой Трон и ответь им". Тогда Моше сказал: "Властелин мира! В Торе, которую Ты даешь мне, написано: "Я — Г-сподь, Б-г твой, который вывел тебя из земли Египетской, из дома рабства" (Шмот, 19,2). Разве ангелы переселялись в Египет, и фараон порабощал их? Для чего им в таком случае Тора? Что еще написано в Торе? "Да не будет у тебя других богов". Разве ангелы живут среди народов, предающихся идолопоклонству? Что еще там написано? "Не произноси Имени Г-спода, Б-га твоего, попусту". Разве ангелы заключают сделки и произносят клятвы? "Помни день субботний, чтобы святить его". Разве ангелы совершают работу и должны отдыхать от нее? "Чти отца своего и мать свою". Разве есть у них отец или мать? Что еще написано в Торе? "Не убивай, не кради, не прелюбодействуй". Разве знают они ревность, разве одолевает их злое начало?" Как только ангелы услышали эти слова, все они согласились со Всевышним, полюбили Моше и щедро его одарили, как сказано в Псалмах: "Ты (Моше) поднялся на Небеса, взял в плен (Тору), принял дары для людей" (Тегилим, 68,19). Даже ангел смерти вручил Моше свой подарок — воскурения, которые спасали от эпидемий".
В книге Бейт га-Леви сказано, что спор между Моше и ангелами относился к Устной Торе. Это значит, что ангелы оспаривали право людей интерпретировать Тору и принимать решение в случае сомнения или колебания. Устная Тора была дана Израилю 6-го Сивана, ибо, как мы знаем, Всевышний согласился с Моше и Шхина спустилась на землю лишь назавтра, 7-го Сивана. Таким образом, уже 6-го Сивана Моше получил возможность принимать решения, интерпретирующие Тору.
В Торе сказано: "И расположились (сыны Израиля) станом в пустыне" (Шмот, 19,2). Это произошло непосредственно перед Дарованием Торы. Таким образом, Откровение, Дарование Торы, произошло в пустыне, в месте, не имеющем хозяина. Если бы Всевышний даровал ее в Эрец Исраэль, народы мира могли бы заявить, что у них нет и не может быть доли в Торе. Поэтому Всевышний даровал Тору в пустыне, которая не принадлежит никому — чтобы каждый, кто захочет, пришел и получил ее.
Иными словами, Тора не была дарована в Эрец Исраэль, чтобы другие народы не могли объяснить свое нежелание принять ее тем обстоятельством, что она была дарована в стране, принадлежащей еврейскому народу.
Еще одно объяснение: чтобы Израиль не мог отказаться допустить к Торе другие народы.
И еще одно: чтобы не возбудить соперничество между коленами, составлявшими еврейский народ.
Но почему она была дарована именно в пустыне? Потому, что в пустыне людям недоступны все виды роскоши и излишеств, а Тора по-настоящему открыта только тем, кто отказывается от них.
Рав Симай учил: "Когда евреи произнесли "Сделаем и будем послушны" (сначала "сделаем", а лишь затем "будем послушны"), раздался голос с Небес, произнесший: "Кто открыл моим сыновьям тайну, принадлежащую ангелам служения?" Ведь в Псалмах сказано: "Благословите Г-спода, ангелы Его, крепкие силой, исполняющие слово Его, повинующиеся голосу слова Его!" (Тегилим, 103, 20)". Здесь также исполнение предшествует повиновению (и в оригинале используются те же слова, что и в тексте Торы), однако это относится не к людям, а к ангелам!
В ту секунду, когда евреи произнесли сначала "сделаем", а лишь затем "будем послушны", с Небес спустились 600 тысяч ангелов (в соответствии с числом евреев) и надели на голову каждого еврея две короны — первая корона соответствовала обещанию "сделаем", а вторая — обещанию "будем послушны". После того, как евреи согрешили (в истории с золотым тельцом), с Небес спустились миллион двести тысяч ангелов и отняли у Израиля эти короны.
В Торе сказано: "И стали у подошвы горы" (Шмот, 19,17). Рабби Авдими бар Хама сказал: "Из этих слов мы учим, что Всевышний занес над головой у евреев гору как крышку от котла и сказал им: "Если вы примете Тору, Я помилую вас, если нет — все вы погибнете здесь"".
(Естественно спросить: как могло это произойти уже после того, как евреи сказали "Сделаем и будем послушны"? Ведь произнеся эти слова, они уже не могли взять их обратно).
Рабби Ицхак сказал: "Израиль заслуживал того, чтобы Всевышний даровал ему Тору сразу же после Исхода из Египта. Однако Всевышний сказал: "Для моих сыновей еще не наступила пора настоящего величия. Только что они были порабощены и возились с глиной и кирпичами, поэтому они не могут получить Тору немедленно". С чем можно это сравнить? С историей царя, сын которого выздоровел после тяжелой болезни. Выдающийся учитель сказал царю: "Теперь пусть он поступит в мою школу". Но царь ответил: "Мой сын еще не полностью поправился и не может поступить в школу. Пусть он сначала проведет два или три месяца у меня, питаясь самой лучшей пищей, и поздоровеет. После этого он поступит в твою школу"".
Всевышний сказал: "Для моих сыновей еще не наступила пора величия. Они только что простились с рабским состоянием, с глиной и кирпичами — и Я сразу же дам им Тору? Пусть они проведут два-три месяца в иных условиях, питаясь маном и перепелами, утоляя жажду водой из колодца Мирьям. После этого Я дам им Тору".
Рабби Йегошуа бен Леви сказал: "Когда евреи вышли из Египта, у многих из них были физические изъяны, вызванные тяжелой работой. Ведь они возились с глиной и кирпичами, и время от времени со строящегося здания на них падал тяжелый камень, ломал руку или отрубал ногу. Всевышний сказал: "Неправильно было бы даровать Мою Тору людям с физическими изъянами". Что Он сделал? Дал указание ангелам служения, они спустились на землю и излечили евреев".
В Торе сказано: "И весь народ видел громы и пламя" (Шмот, 20,18). Значит, среди евреев не было ни одного слепого. И еще: "Тебе дано было видеть, чтобы ты знал" (Дварим, 4,35). Значит, среди них не было ни одного душевнобольного. И еще: "И отвечал весь народ в один голос" (Шмот, 24,3). Значит, среди них не было немых. И еще: "С неба дал Он тебе слышать глас Свой" (Дварим, 4,36). Значит, среди них не было глухих. Из слов Торы: "Все вы стоите сегодня пред Г-сподом" (Дварим, 9,1), мы заключаем, что среди евреев не было ни одного хромого (который не мог бы стоять). А откуда мы знаем, что никто из них не страдал от головной или зубной боли? Потому что в Псалмах сказано: "И не было несчастного среди колен их" (Тегилим, 105,37).
Как мы уже упоминали, в Торе сказано: "И весь народ видел громы и пламя". Вообще говоря, видеть гром невозможно, однако у горы Синай евреи видели и громы, и пламя — громы столь же отчетливо, как пламя.
Существует мнение, что заповеди, произносимые Всевышним, одновременно высекались на облаке, так что евреи видели и читали их и не могли спутать одинаково произносимые различные слова — например, לא (ло, нет) и לו (ло, ему).
Ни одно поколение ни в прошлом, ни в будущем не было столь же достойно получить Тору, как поколение евреев, вышедших из Египта.
Почему Тора была дарована в Сиване, а не в другом месяце? С чем можно это сравнить? С историей царя, который выдавал замуж дочь. Один из вельмож сказал царю: "Царской дочери приличествует ехать на слоне, сидя в паланкине, украшенном знаками царского достоинства". Другой вельможа сказал: "Слон высок, но нет в нем ни блеска, ни красоты. Царская дочь должна ехать на лошади, чтобы все вельможи могли любоваться ее красотой". Один человек ответил им: "Слон высок, а лошадь красива, но у них нет рта, чтобы говорить, рук, чтобы хлопать в ладоши, ног, чтобы плясать. Царскую дочь следует нести на руках,
чтобы все могли увидеть, как она прекрасна". Именно поэтому Всевышний не даровал Тору ни в Нисане, ни в Ияре, ибо созвездие Нисана — Овен, а созвездие Ияра — Телец, и эти животные не могут радоваться и прославлять. Зато созвездие Сивана — Близнецы, то есть люди, у которых есть рот, чтобы говорить, руки, чтобы хлопать в ладоши, и ноги, чтобы плясать.
В третьем месяце года (Сиване) день намного длиннее ночи, поэтому евреи спали до второго солнечного часа. Тогда Моше начал их будить, говоря: "Уже пришел жених, чтобы повести невесту под хупу".
Эта история учит нас, что прилично и достойно учителю будить ученика для занятий Торой. А если он скажет: "Я уже стар и полон знаний, и это ниже моего достоинства", ему отвечают: "Неужели ты мудрее, чем Тот, кто даровал Тору Израилю?"
Первая из заповедей гласит: "Я — Г-сподь Б-г твой". Естественно спросить, почему Тора не начинается с изложения Десяти заповедей? В ответ приводят такую притчу. Некий человек пришел в некое государство и сказал тамошним жителям: "Отныне я буду вами править". Те ответили: "Что ты успел сделать для нас, ты, который намерен нами править?" Как поступил этот человек? Он построил стену вдоль границ государства, провел в его города воду, защитил его в войне. Когда после этого он вновь сказал: "Отныне я буду вами править", жители с энтузиазмом согласились. Так Всевышний вначале вывел Израиль из Египта, рассек для него море, послал ему ман, перепелов и колодец Мирьям, даровал ему победу в войне с Амалеком и лишь затем сказал: "Я буду править тобой!" И евреи с радостью согласились.
В Псалмах сказано: "Зачем скачете вы (от зависти), горы холмистые?" (Тегилим, 68,17). Рабби Йоси гa-Гaлили сказал: "Когда Всевышний уже решил даровать Тору на горе Синай, другие горы сошли с места и заспорили друг с другом: каждая из них утверждала, что Тора должна быть дарована именно на ней. Гоpa Тавор и гора Кармель пришли в числе других, утверждая, что они призваны Всевышним. Но Он сказал им: "Зачем скачете вы, горы холмистые? Гору ту возжелал Б-r, чтобы обитать на ней". Ведь на всех этих горах совершалось идолопоклонство, а на горе Синай — не совершалось".
Откуда взялась гора Синай? Рабби Йоси сказал: "Гора Мория была отделена от земли, как хала от теста, от того места, где Авраам намеревался принести в жертву Ицхака. Она и стала горой Синай. Ведь именно на том месте, где лежал связанным наш праотец Ицхак, его потомкам следовало получить Тору".
Когда Всевышний произнес: "Я — Г-сподь, Б-г твой...", горы разбушевались и холмы обрушились. Горы Тавор и Кармель сошлись и заспорили, кто из них призван Всевышним. Когда они услышали следующие слова: "...Который вывел тебя из земли Египетской", то сразу вернулись на свои места, понимая, что не подходят для Дарования Торы. Ведь гора Синай — самая низкая из гор, так же как Израиль — самый маленький из народов, в Моше — самый скромный из людей. Именно в том и заключается величие Торы, что она учит человека скромности.
Когда Всевышний решил даровать Тору Израилю, вместе с Ним спустились на землю 22 тысячи колесниц с ангелами, раздался голос шофара, сотрясший Вселенную, и весь мир затрепетал перед Создателем.
Когда Всевышний даровал Тору Израилю, Его голос звучал от края до края Вселенной, и все цари народов мира были охвачены страхом в своих дворцах и оттого запели песнь. Все они собрались у злодея Бил'ама и спросили его: "Что за грозный шум мы слышим? Это новый потоп?" Бил'ам ответил: "Всевышний некогда поклялся, что не пошлет в мир новый потоп". Они спросили: "Может быть, водяного потопа не будет, но будет потоп огненный?" Он ответил: "В сокровищнице Всевышнего есть величайшая драгоценность. Она была скрыта в течение 974 поколений до Сотворения мира. Он намерен отдать ее Своим сыновьям, как сказано: "Г-сподь даст силу народу Своему" (Тегилим, 29,11)". И цари немедленно продолжили: "Г-сподь благословит народ Свой миром".
Рабби Авагу от имени рабби Йоханана сказал: "Когда Всевышний даровал Тору Израилю, весь мир застыл. Ни одна птица не решалась взлететь или зачирикать. Ни один бык не решался замычать, ни один ангел не летал и не произносил благословение, море не волновалось, люди не разговаривали. Весь мир молчал и внимал Голосу, произносившему: "Я — Г-сподь, Б-г твой"".
Произнесение первой заповеди сопровождалось громом и молниями. С обеих сторон вздымались огненные факелы, а с Небес могучий голос произносил: "Народ Мой, народ Мой, дом Израиля, Я — Г-сподь, Б-г твой".
Как только Всевышний произносил очередную заповедь, весь мир наполнялся благоуханием.
В Песне Песней сказано: "Уста его — сладость" (Тегилим, 5,16). Рассказывают от имени рабби Йоханана: когда евреи услышали слова первой заповеди на горе Синай, их души отделились от тел, как сказано: "Душа моя ушла, когда он говорил" (Тегилим, 5,6). Заповедь вернулась к Всевышнему и сказала: "Властелин мира! Ты живешь и существуешь, и Твоя Тора живет и существует, а меня Ты послал к мертвым! Все они мертвы!" Тотчас Всевышний "подсластил" им заповедь. Именно об этом сказано: "Голос Г-спода в силе" (Тегилим, 29,4) — когда Он обращается к юношам, "Голос Г-спода величествен" — когда Он обращается к старикам. Рабби Леви сказал: "Если бы в Писании было сказано: "Голос Г-спода в мощи Его" — ничто в мире не могло бы устоять, однако сказано иначе: "Голос Г-спода в силе" — в силе, соответствующей возможностям каждого из нас. Юношам — по их силе, детям — по их силе, младенцам — по их силе, женщинам — по их силе".
Учил рабби Шимон бар Йохай: "Тора, которую Всевышний дал Израилю, вернула евреев к жизни. Она немедленно начала просить Всевышнего о милости для Израиля, сказав Ему: "Властелин мира! Разве можно помыслить о том, чтобы царь выдавал замуж дочь и при этом лишал жизни всех своих домочадцев? Весь мир радуется мне, а Твои сыновья мертвы!" В то же мгновение евреи вернулись к жизни, как сказано: "Тора Г-спода совершенна, она оживляет душу" (Тегилим, 19,8)".
Другая интерпретация: слова "Уста его — сладость" относятся к царю, [сурово] обратившемуся к своему сыну, так что тот испугался и душа покинула его тело. Царь начал обнимать и целовать сына, ласкать его, говоря: "Что с тобой? Разве ты не мой единственный сын? Разве я не твой отец?" Когда Всевышний произнес "Я — Г-сподь, Б-г твой", души евреев расстались с их телами. Увидев, что они умерли, ангелы начали обнимать и целовать их, говоря: "Что с вами? Не бойтесь, ведь вы — сыновья Всевышнего". И Всевышний "подсластил" заповедь, сказав евреям: "Разве вы не Мои сыновья? Я — ваш Б-г, а вы — Мой народ, который Я горячо люблю". Он продолжал одаривать евреев ласками, пока жизнь не вернулась к ним.
Ангел принимал из рук Всевышнего каждую заповедь и обходил всех евреев без исключения, спрашивая у каждого из них: "Ты обязуешься исполнять ее? Она включает в себя такие-то законы, за нарушение которых полагаются такие-то наказания".
Согласно другой интерпретации, заповедь сама обходила весь еврейский народ.
[Заповедь о субботе сформулирована в книгах Шмот и Два-рим по-разному: в Шмот сказано: "Помни день субботний", а в Дварим — "Соблюдай день субботний". Однако] слова "помни" и "соблюдай" были произнесены Всевышним одновременно, совместно, как одно слово, так, как человеческие уста не в состоянии произнести, а человеческое ухо — услышать.
В Торе сказано: "И говорил Б-г все эти слова, сказав..." (Шмот, 20,1) Это значит, что Всевышний произнес их все сразу, одновременно умерщвляя и оживляя, поражая и излечивая. Женщина во время родов, мореплаватель в открытом море, путешественник в пустыне, узник в тюрьме, безразлично, на востоке или на западе, — все они слышали эти слова одновременно.
В Торе сказано: "И говорил Б-г все эти слова, сказав..." Рабби Ицхак сказал: "Все то, что пророки должны были предсказать во всех поколениях, было возвещено у горы Синай. Ведь Моше сказал Израилю: "Не с вами одними заключаю я сегодня союз сей... Но и с теми, которые стоят ныне здесь с нами пред Г-спо-дом, Б-гом нашим, и с теми, которых здесь нет ныне"(Дварим, 29,13). Здесь сказано: "Которых здесь нет ныне", а не "Которые не стоят здесь ныне". Речь идет о душах людей, которым только предстоит родиться, которых еще не существует, которые просто не могут стоять у горы Синай. Хотя в это время они еще не родились, все они получили свою часть Торы. Не только все пророки получили свои пророчества у горы Синай, но и мудрецы всех поколений, все без исключения, получили свои знания на Синае".
Рабби Йоханан сказал: "Слова Псалма: "Г-сподь изрекает слово — провозвестник великого воинства" (Тегилим, 68,12), означают: каждая заповедь, произнесенная Всевышним, немедленно "умножалась", переводимая на 70 языков". Рассказывают от имени рабби Ишмаэля: "Слова пророка Йирмеягу: "Слово Мое подобно огню, — сказал Г-сподь, — и подобно молоту оно разбивает скалу" (Йирмеягу, 23,29), следует понимать так: так же как молот высекает множество искр, так каждая заповедь, произнесенная Всевышним, немедленно "умножалась", переводимая на 70 языков".
Таком образом, заповеди сравниваются с молотом, а люди — с твердой скалой, которую он дробит.
В Торе сказано: "Эти слова произнес Г-сподь всему собранию вашему на горе из среды огня, облака и мрака, громким голосом и более не продолжал" (Дварим, 5,19). Рабби Йоханан сказал: "Голос Всевышнего состоял из семи голосов, которые, в свою очередь, делились на семьдесят языков".
Наши мудрецы говорили: "Голос Всевышнего не сопровождался эхом. Когда один человек обращается к другому, его слова сопровождаются эхом. Голос Всевышнего эхом не сопровождался".
Как только раздался голос Всевышнего (произносившего первую заповедь), земля содрогнулась, моря и реки отступили, горы и холмы затрепетали, все деревья согнулись, мертвые в преисподней ожили и встали на ноги, а все те, кому суждено было родиться до самого конца времен, предстали перед горой Синай.
Даруя Тору на горе Синай, Всевышний совершил ради Израиля великие чудеса. Так, когда Он говорил, Его голос обходил весь мир. Евреи слышали его доносившимся с юга — и бросались к югу, чтобы его встретить. Однако он неожиданно возвращался к ним с севера, и евреи бросались на север. Он возвращался с востока — и они бросались на восток, возвращался с запада — и они бросались на запад. Он приходил к ним с неба — и они поднимали глаза к небесам, поднимался из недр земли — и евреи говорили: "Но где находится мудрость, и где место разума?" (Ийов, 28,12)
Когда Всевышним открылся Моше на горе Синай, чтобы даровать Тору Израилю, Он изложил ее ему в таком порядке: Письменная Тора, Мишна, Талмуд и Агада, как сказано: "И говорил Б-г все эти слова" (Шмот, 20,1). Это значит, что Всевышний изложил Моше все — даже вопросы, которые в будущем зададут учителям изучающие Тору. После того, как Всевышний преподал все это Моше, Он приказал ему: "Теперь обучи всему этому Израиль". Моше спросил: "Властелин мира, должен ли я записать все это для него?" Всевышний ответил: "Ты не должен записывать для него Мое учение, ибо Израилю суждено быть порабощенным другими народами, которые, в таком случае, отнимут у него Тору — и тогда Израиль станет презреннейшим из народов мира. Я передам Израилю в письменном виде только Пятикнижие. Мишну, Талмуд и Агаду Я передам ему в устном виде, чтобы даже после того, как другие народы поработят его, он продолжал отличаться от них".
Учение наших мудрецов (т.е. изложение ими Устной Торы) привлекательнее даже, чем сама Письменная Тора, как сказано в Писании: "Любовь твоя лучше вина!" (Шир га-ширим, 1,3). Ибо если Тора сравнивается с вином, учение мудрецов сравнивается с любовью.
Рабби Йегошуа бен Леви сказал: "Когда Моше поднялся на Небеса, он увидел, что Всевышний украшает буквы коронами (специальными знаками, уточняющими их прочтение). Всевышний сказал Моше: "Почему ты не приветствуешь Меня словом шалом ("мир")?" Моше ответил: "Разве может слуга даровать шалом своему господину?" Всевышний сказал: "Ты должен был предложить Мне помощь (воспользовавшись силой Устной Торой, переданной тебе)". Моше немедленно произнес: "Пусть же теперь возвеличится сила Г-спода, как Ты сказал" (Бемидбар, 14,17).
Мир устроен таким образом, что указы, установленные обычным смертным царем, исполняются не всегда и не целиком — словом, иногда исполняются, а иногда нет. Более того, даже если они и исполняются, то только при жизни царя — после его смерти они перестают исполняться. Однако Моше ввел множество указов и установил множество правил — и все они соблюдаются из века в век, до конца времен.
Рабби Шимон бен Лакиш сказал: "Тора, данная Моше, была написана черным огнем по белому огню, подписана огнем и обрамлена огнем. Когда Моше записывал Тору, он очищал свое перо, проводя им по собственным волосам; именно после этого лицо Моше стало излучать сияние".
Запрещается преподавать Тору вне бейт-мидраша ("дома учения", предназначенного специально для этого). Рабби Шмуэль, сын рабби Нахмана, встретил на рынке рабби Йонатана бен Элазара и попросил его: "Объясни мне одну из глав Торы". Рабби Йоханан бен Элазар ответил: "Иди в бейт-мидраш — там я объясню тебе эту главу". Рабби Шмуэль сказал: "Разве не ты учил меня: "Премудрость возглашает на улице, на площадях подает свой голос" (Мишлей, 1,20)". Рабби Йоханан бен Элазар ответил: "Ты еще не научился ни читать, ни интерпретировать Писание. Что означают слова "Премудрость возглашает на улице"? На улице Торы. Где продают драгоценности? На улице ювелиров. Так и Тора преподается лишь на собственной улице. А что значит — "на площадях"? Это значит: там, где она может быть преподана во всей широте (там, где учение может распространиться), то есть в синагоге или бейт-мидраше".
Вот список всех Десяти заповедей: "Я — Г-сподь, Б-г твой", "Да не будет у тебя других богов", "Не произноси Имени Г-спода, Б-га твоего, попусту", "Помни день субботний", "Чти отца своего и мать свою", "Не убивай", "Не прелюбодействуй", "Не кради", "Не отзывайся о ближнем ложным свидетельством", "Не домогайся". Пять первых были записаны на одной скрижали, пять других — на другой. Так учил рабби Ханина бен Гамлиэль.
Заповеди, записаные на разных скрижалях, соответствуют друг другу (и располагаются друг против друга). Заповедь "Не убивай" соответствуют заповеди "Я — Г-сподь", указывая на то, что убийца умаляет образ Всевышнего. "Не прелюбодействуй" соответствует "Да не будет у тебя других богов", ибо прелюбодеяние сродни идолопоклонству. Ведь в Книге Йирмеягу сказано: "И легкомысленным любодейством своим осквернила она землю, и блудодействовала она с камнем и с деревом" (Йирмеягу, 3,9).
"Не кради" непосредственно соответствует заповеди "Не произноси Имени Г-спода, Б-га твоего, попусту", ибо всякому вору в конце концов приходится кляться (в суде).
"Не отзывайся о ближнем своем ложным свидетельством" соответствует "Помни день субботний", ибо Всевышний как бы сказал: "Если ты совершишь лжесвидетельство о ближнем своем, Я буду считать, что ты утверждаешь, что Я не сотворил мир за шесть дней и не отдыхал в седьмой день".
"Не домогайся" соответствует "Чти отца твоего и мать твою", ибо тот, кто домогается чужой жены, порождает от нее сына, который почитает того, кто не отец ему, и проклинает собственного отца.
Десять заповедей, данных на горе Синай, включают в себя всю Тору. Все 613 мицвот Торы содержатся в 613 буквах, которыми записаны Десять заповедей. Между заповедями на скрижалях были записаны все детали и подробности законов Торы, как сказано: "Испещрены хризолитами" (Шир га-ширим, 5,14). "Хризолит" — на иврите таршиш (תרשיש), слово, являющееся символом моря, поэтому Тора сравнивается с морем: как в море между большими волнами приходят малые волны, так между заповедями были записаны подробности ее законов.
[Десять заповедей действительно содержат 613 букв, если не считать двух последних слов: לרעך אשר (ашер лереэха — "что у ближнего твоего"). Эти два слова, содержащие семь букв, указывают на семь заповедей, данных всем потомкам Ноаха].
Десять заповедей соответствуют десяти утверждениям-императивам, при помощи которых Всевышний сотворил мир.
"Я — Г-сподь, Б-г твой" соответствует императиву "И сказал Б-г: "Да будет свет" (Берешит, 1,3)", как сказано в Писании: "И будет тебе Г-сподь вечным светом" (Йешаягу, 60,19).
"Да не будет у тебя других богов" соответствует императиву "И сказал Б-г: "Да будет свод внутри воды, и да отделит он воду от воды" (Берешит, 1,6)". Всевышний сказал: "Пусть преграда стоит между Мной и служением идолам, которые названы "водой, заключенной в сосуде" (в отличие от живой воды источника, с которой сравнивается Тора): "Меня, источник живой воды, оставили они и высекли себе водоемы, водоемы пробитые, которые не держат воды" (Йирмеягу, 2,13)".
"Не произноси Имени Г-спода попусту" соответствует "И сказал Б-г: "Д соберется вода, которая под небом, и да явится суша" (Берешит, 1,9)". Всевышний сказал: "Воды почтили Меня, собрались по Моему слову и очистили часть мира — а вы оскорбите Меня ложной клятвой Моим Именем?"
"Помни день субботний" соответствует "И сказал Б-г: "Да произрастит земля зелень" (Берешит, 1,11)". Всевышний сказал: "Все то, что ты ешь в субботу, — поставь Мне в счет. Ибо мир был создан для того, чтобы в нем не было греха, чтобы Мои творения жили вечно и ели растительную пищу".
"Чти отца твоего и мать твою" соответствует "И сказал Б-г: "Да будут светила на небосводе" (Берешит, 1,14)". Всевышний сказал: "Я создал для тебя два светила — отца твоего и мать твою. Чти их!"
"Не убивай" соответствует "И сказал Б-г: "Да воскишит вода кишеньем живых существ" (Берешит, 1,20)". Всевышний сказал: "Не уподобляйтесь миру рыб, где большие проглатывают маленьких".
"Не прелюбодействуй" соответствует "И сказал Б-г: "Да произведет земля живые существа по роду их" (Берешит, 1,24)". Всевышний сказал: "Я создал для тебя пару. Каждый должен прилепиться к своей паре — каждое существо в соответствии со своим видом".
"Не укради" соответствует "И сказал Б-г: "Вот, Я дал вам всякую траву семяносную" (Берешит, 1,29)". Всевышний сказал: "Пусть никто из вас не посягает на чужое имущество, но пользуется всеми этими растениями, которые никому не принадлежат".
"Не отзывайся о ближнем своем ложным свидетельством" соответствует "И сказал Б-г: "Сотворим человека по образу Нашему" (Берешит, 1,26)". Всевышний сказал: "Я создал ближнего твоего по Моему образу, так же как и ты был создан по Моему образу и подобию. Поэтому не лжесвидетельствуй о ближнем своем".
"Не домогайся" соответствует "И сказал Г-сподь Б-г: "Нехорошо человеку быть одному" (Берешит, 2,18)". Всевышний сказал: "Я создал тебе пару. Каждый человек должен прилепиться к своей паре, и да не станет он домогаться жены ближнего своего".
Заповедь гласит: "Я — Г-сподь, Б-г твой". Если тысяча человек посмотрит на поверхность воды, каждый из них увидит на ней свое собственное отражение. Так Всевышний обратился к каждому еврею (в отдельности) и сказал ему: "Я — Г-сподь, Б-г твой" ("твой" — а не "ваш").
Почему все Десять заповедей сформулированы как императивы единственного числа ("Помни", "Чти", "Не убивай" и т.д.)? Потому, что каждый еврей должен сказать себе: "Заповеди даны лично мне, и я обязан их выполнять". Или — иными словами — чтобы ему не пришло в голову сказать: "Достаточно, чтобы их исполняли другие".
В Торе сказано: "Я — Г-сподь, Б-г твой". Всевышний открывался Израилю в разных образах. У моря Он открылся как грозный воитель, у горы Синай — как ученый, преподающий Тору, во времена царя Шломо — в образе юноши, во времена Даниэля — как исполненный милосердия старец. Поэтому Всевышний сказал Израилю: "Из того, что ты видишь Меня в разных образах, не следует, что существует много различных божеств. Я один открылся тебе и у моря, и у горы Синай, Я один везде и всюду — "Я — Г-сподь, Б-г твой"".
В Торе сказано: "Я — Г-сподь, Б-г твой". Почему Тора употребила оба Имени — "Г-сподь" (обозначающее милосердие Всевышнего) и "Б-г" (обозначающее Его суровость как Верховного Судьи)? Всевышний сказал: "Если вы исполняете Мою волю, Я буду для вас Г-сподом, как сказано: "Г-сподь — Э-ль (Имя Всевышнего) жалостливый и милосердный" (Шмот, 34,6). А если нет — Я буду для вас "Б-гом вашим", который строго взыскивает с виновных". Ведь слово "Б-г" всегда обозначает строгого судью.
Слова "Я — Г-сподь, Б-г твой" указывают, что Всевышний предлагал Свою Тору всем народам мира, но они ее не приняли. Тогда Он обратился к Израилю и сказал: "Я — Г-сподь Б-г твой, который вывел тебя из земли Египетской, из дома рабства". Даже если бы мы были обязаны Всевышнему только тем, что Он вывел нас из Египта, этого было бы достаточно, чтобы принять на себя любые обязательства перед Ним. Равно как достаточно было бы и одного того, что Он вывел нас из рабского состояния.
В Торе сказано: "Да не будет у тебя других богов". Рабби Элиэзер сказал: "Богов, которых можно изготавливать и менять каждый день". Каким образом? Если язычнику, имевшему золотой идол, понадобится золото, он может переплавить его (в металл) и изготовить новый идол из серебра. Понадобится ему серебро — он переплавит его и изготовит новый идол из меди. Понадобится ему медь — он изготовит новый идол из свинца или железа. Именно о таких идолах и говорит Тора: "Божествам... новым, недавно явившимся" (Дварим, 32,17).
Почему Тора все же называет идолы божествами? Ведь у пророка Йешаягу сказано: "Ибо не боги они" (Йешаягу, 37,19). Именно поэтому Тора и говорит: "Других богов". То есть: "Идолов, которых другие называют богами".
Две первые заповеди: "Я — Г-сподь Б-г твой" и "Да не будет у тебя других богов" — евреи восприняли непосредственно из уст Всевышнего. Продолжение текста второй заповеди гласит: "Я — Г-сподь Б-г твой, Б-г — ревнитель, помнящий вину отцов детям до третьего и четвертого поколения, тем, которые ненавидят Меня, и творящий милость до тысячных поколений любящим Меня и соблюдающим заповеди Мои".
Слова "Я — Г-сподь, Б-г твой" означают, что евреи видели Того, кто вознаградит праведников в будущем мире.
Слова "Б-г-ревнитель" означают, что они видели Того, кто взыщет со злодеев в будущем мире. Эти слова относятся к Всевышнему как строгому судье.
Слова "Помнящий вину отцов детям..." противоречат, на первый взгляд, другим словам Торы: "Дети да не будут наказываться смертью за отцов" (Дварим, 24,16). Первое утверждение относится к случае, когда дети следуют по неправедному пути отцов, второе — к случаю, когда дети идут иным путем.
Слова "Помнящий вину отцов детям..." противоречат, на первый взгляд, и таким словам пророка Йехезкеля: "Сын не понесет вины отца, а отец не понесет вины сына" (Йехезкель, 18,20). Но противоречия нет: Всевышний переносит на детей заслуги отцов (то есть учитывает их, верша Свой суд), но не переносит на детей грехи отцов.
Существует притча, объясняющая эти слова Торы. Один человек занял у царя сто динаров, а затем отрекся от долга (и стал отрицать его существование). Впоследствие сын этого человека, а затем и его внук заняли у царя по сто динаров и также отреклись от своего долга. Правнуку царь отказался дать деньги в долг, так как его предки отрицали свои долги. Этот правнук мог процитировать слова Писания: "Отцы наши грешили и их уже нет, а мы за грехи их страдаем" (Эйха, 5,7). Однако их следует читать иначе: "Отцы наши грешили и их уже нет, а мы за свои грехи страдаем". Но кто заставил нас понести наказание за свои грехи? Наши отцы, которые отрицали свои долги.
В Торе сказано: "Творящий милость до тысячных поколений". Это означает, что милость Всевышнего неизмеримо сильнее Его гнева. На каждое наказанное поколение приходятся пятьсот награжденных поколений. Ведь о наказании сказано: "Помнящий вину отцов детям до третьего и четвертого поколения", а о награде сказано: "Творящий милость до тысячных поколений" (то есть, самое меньшее, до двухтысячного поколения).
В Торе сказано: "Любящим Меня и соблюдающим заповеди Мои". Слова "Любящим Меня" относятся к праотцу Аврааму и подобным ему праведникам. Слова "Соблюдающим заповеди Мои" относятся к народу Израиля, живущему в Эрец Исраэль и жертвующему своей жизнью ради выполнения заповедей. "За что ты был приговорен к смерти?" "За то, что произвел обрезание своему сыну". "За что ты был приговорен к сожжению?" "За то, что я читал Тору". "За что ты был приговорен к распятию?" "За то, что я ел мацу". "За что ты был бит палками?" "За то, что я выполнил заповедь вознесения лулава". Именно об этом сказано у пророка Зехарии: "Что это за раны на груди твоей?.. Оттого, что били меня в доме любящих меня" (Зехария, 13,6). То есть: за эти раны я удостоился любви Всевышнего.
Это означает: не спеши произносить ложную клятву, вообще, не клянись слишком часто, ибо всякий, кто привыкает клясться, иногда клянется даже тогда, когда вовсе не собирается это делать, просто по привычке. Поэтому мы не должны клясться, даже говоря при этом чистую правду. Ибо тот, кто привыкает клясться по любому поводу, начинает относиться к клятве как к простому и обычному делу. Тот, кто пренебрегает святостью Имени Всевышнего и приносит не только ложные, но даже правдивые клятвы, в конце концов подвергается Всевышним суровому наказанию. Всевышний раскрывает его порочность перед всеми людьми, и горе ему в таком случае и в этом, и в будущем мире.
Весь мир содрогнулся, когда Всевышний произнес на горе Синай слова: "Не произноси Имени Г-спода, Б-га твоего, попусту". Почему? Ибо только о преступлении, связанном с клятвой, в Торе сказано: "Ибо не пощадит Г-сподь того, кто произносит Имя Его попусту". Иными словами, это преступление не может быть впоследствии исправлено или искуплено.
В Книге Шмот заповедь о субботе сформулирована как "Помни день субботний", а в Книге Дварим — как "Соблюдай день субботний". На самом деле оба эти требования прозвучали совместно, как одно. Человеческие уста не способны произнести, а человеческое ухо — воспринять заповедь таким образом, поэтому слова Торы — "И говорил Б-г все эти слова" — объясняются в Псалмах таким образом: "Однажды говорил Б-г, дважды это слышал я" (Тегилим, 62,12).
Заповедь "Помни день субботний" обязывает нас освящать его над бокалом вина (то есть совершать Кидуш).
Согласно одному из объяснений, двойственный характер заповеди о субботе имеет такой смысл: следует помнить о ней до ее наступления и соблюдать ее после того, как она наступит. Именно поэтому мы принимаем святость субботы еще до ее формального наступления, а расстаемся с ней после того, как она формально заканчивается (то есть продлеваем субботу во времени в обе стороны).
Другая интерпретация. Рабби Йегуда бен Бетейра сказал: "Почему мы называем дни недели "первый после субботы", "второй после субботы", "третий после субботы", "четвертый после субботы, "пятый после субботы", "канун субботы"? Для того чтобы исполнить заповедь "Помни день субботний"".
Шаммай Старший сказал: "Мы должны помнить о субботе до ее наступления, и соблюдать ее, когда она наступает". О Шаммае Старшем рассказывают, что он никогда не переставал помнить о субботе. Если ему удавалось приобрести предмет отменного качества, он всегда говорил: "Это — для субботы". О нем рассказывают, что все его трапезы были посвящены субботе. Если ему удавалось приобрести отборное животное, он говорил: "Это животное будет зарезано в честь субботы". Если затем он приобретал другое животное, лучшее, чем первое, то предназначал второе для субботы и съедал первое. Однако Гиллель Старший поступал иначе, следуя иному принципу. Все его поступки были обращены к Небесам в соответствии со словами Псалма: "Благословен Г-сподь! Каждый день нагружает Он нас (благами)" (Тегилим, 68,20). Иными словами, Гиллель Старший полагал, что у него, благодаря милости Всевышнего, еще будет случай приобрести отборное животное для субботы.
В Торе сказано: "Помни (или соблюдай) день субботний, чтобы святить его". Каким образом мы святим его? Устраивая праздничную трапезу (с вином) и надевая чистую праздничную одежду. Наши субботние трапезы должны отличаться от будничных, кроме того, в субботу мы должны одеваться иначе, чем в будни. Откуда мы знаем, что эти требования относятся даже к самым бедным людям? Потому, что в Торе сказано: "Помни день субботний".
В Торе сказано: "Шесть дней работай и делай всякое дело свое" (Шмот, 20,9). Рабби Йегуда Ганаси говорил: "Это — особая заповедь. Точно так же, как Всевышний дал нам позитивную заповедь о субботе, Он повелел нам работать в будни".
Эти слова Торы указывают, что так же как сама Тора является Заветом, данным Всевышним еврейскому народу, так и труд является частью такого Завета, как сказано: "Шесть дней работай". Далее, раз в Торе уже сказано: "Шесть дней работай", для чего Тора добавляет: "...И делай всякое дело свое"? Чтобы тот, у кого есть запущенный двор или заброшенное поле, приступил к их обработке, ибо человек умирает не от чего иного, как от безделья.
Велико значение работы! Ведь в то время, как всякий, кто воспользуется имуществом, посвященным Всевышнему, взяв его даже в ничтожном количестве, платит штраф в размере 125% от стоимости взятого и вдобавок приносит искупительную жертву, простые работники, выполняющие храмовые работы, получают вознаграждение из пожертвованного Всевышнему имущества! Рабби Шимон сказал: "Велико значение работы! Ведь если сам первосвященник войдет в Святая Святых Храма пусть даже в Йом Кипур, но не в час, предназначенный для служения, он подлежит смертной казни, а рабочие, ремонтирующие Храм, имеют право заходить туда даже если они ритуально нечисты и обладают телесными дефектами (которые сделали бы для них невозможным служение в Храме, если бы они были когенами)".
Рабби Элазар сказал: "Велико значение работы! Ведь даже Шхина поселилась среди евреев только после того, как они совершили работу (построили Мишкан), как сказано: "И пусть они сделают Мне святилище, и Я буду обитать в среде их" (Шмот, 25,8).
В Торе сказано: "И делай всякое дело свое". Разве может человек выполнить всю свою работу за шесть дней? Разумеется, нет. Однако в субботу он должен отдыхать так, как если бы вся работа была выполнена.
В Торе сказано: "А день седьмой — Г-споду, Б-гу твоему". Рабби Танхума (а по мнению других — рабби Элазар от имени рабби Меира) сказал: "Ты должен отдыхать (в субботу) так же, как отдыхал Всевышний. Он отдыхал от изречений (при посредстве которых сотворил мир), ты тоже должен отдыхать от изречений". Что это значит? Что даже разговаривать в субботу следует иначе, чем в будние дни.
Эти слова Торы указывают, что субботний отдых относится даже к мыслям. Поэтому наши мудрецы учат: "Не следует гулять в субботу по своим полям — чтобы не размышлять о том, что им необходимо. Не следует заходить в баню — чтобы не думать о том, что после завершения субботы можно будет там помыться. Не строят в субботу планов, не производят расчетов и вычислений, безотносительно к тому, относятся они к завершенным или будущим делам".
Об одном праведнике рассказывают следующую историю. Посреди его поля появилась глубокая трещина, и он решил ее огородить. Он намеревался приступить к работе, но вспомнил, что сейчас суббота, и отказался от нее. Произошло чудо, и в его поле выросло съедобное растение (в оригинале — צלף, цалаф, каперс) и надолго обеспечило пропитанием его и всю его семью.
В Торе сказано: "Не делай никакого дела ни ты, ни сын твой, ни дочь твоя". Может быть, этот запрет относится только к взрослым сыновьям и дочерям? Нет, ибо в таком случае достаточно было бы сказать только "ни ты..." — и этот запрет охватывал бы всех взрослых людей. Слова "ни сын твой, ни дочь твоя" относятся к маленьким детям, чтобы никто не мог сказать своему маленькому сыну: "Приобрети мне на рынке (в субботу) то-то и то-то".
Если маленькие дети намереваются потушить огонь, мы не позволяем им это сделать, ибо и им заповедано воздержание от работы. Может быть, в таком случае, мы должны следить за тем, чтобы они не разбивали глиняные черепки и не дробили ногами мелкие камушки? Нет, ибо Тора говорит прежде всего "ни ты...". Это значит: так же как тебе запрещена лишь сознательно совершаемая работа, так и детям запрещена только она.
В Торе сказано далее: "Ни раб твой, ни рабыня твоя". Быть может, речь идет о твоих рабах и рабынях евреях — но почему о касающемся их запрете следует говорить отдельно? Нет, речь идет о рабах и рабынях неевреях.
В Торе сказано далее: "Ни скот твой". Чему учат нас эти слова? Может быть, тому, что запрещено совершать работу при помощи домашних животных? Но ведь Тора уже запретила нам ранее любую работу! Эти слова учат нас, что запрещено отдавать или сдавать за плату принадлежащих еврею животных нееврею — чтобы им не пришлось работать (например, переносить грузы) в субботу.
В Торе сказано далее: "Ни пришелец (гер) твой, который во вратах твоих". Эти слова не могут относиться к нееврею, принявшему иудаизм (которого мы также называем гером), ибо о нем прямо сказано в Торе: "Устав один дэ будет для вас и для гера" (Бемидбар, 9,14). Значит, они относятся к нееврею, который не принял иудаизм, но исполняет семь законов, установленных для потомков Ноаха (его называют гер тошав). Если такой гер тошав становится наемным работником еврея, еврей не должен поручать ему исполнение какой-либо работы в субботу. Однако он имеет право работать в субботу на себя самого и по собственной воле.
В Торе сказано далее: "Посему благословил Г-сподь день субботний и освятил его". В чем заключалось благословение и в чем — освящение? Всевышний благословил его маном и освятил его маном. В самом деле, в будние дни ман выпадал (как рассказывает Тора, Шмот, 16) "по омеру на голову", а в пятницу — "по два омера на голову" (один на пятницу, а один на субботу). В будние дни в мане, оставленном, вопреки заповеди, на следующее утро, "заводились черви, и воссмердело", а в субботу "не воссмердело и червей не было в нем".
Рабби Шимон бен Йегуда, житель деревни Ихус, сказал: "Всевышний благословил субботний день светом (небесных светил) и освятил его светом (небесных светил)". Он благословил его сиянием, которое излучало лицо Адама, и освятил его сиянием, которое излучало лицо Адама. Хотя небесные светила утратили часть своей силы в канун (первой) субботы, свет их не уменьшился до исхода субботы. Хотя лицо Адама утратило часть своей способности сиять в канун субботы, сияние продолжалось до конца субботы. У пророка Йешаягу сказано: "И будет свет луны как свет солнца, и свет солнца станет семикратным, как свет семи дней" (Йешаягу, 30,26). Рабби Йоси сказал рабби Шимону бен Йегуда: "Для чего мне все это — разве не сказано в Псалме: "Но человек в великолепии не (долго) пробудет, подобен он животным погибающим"? (Тегилим, 49,13) Это значит, что сияние лица Адама было непродолжительным". Тот ответил: "Разумеется. Наказание (то есть утрата сияния) было наложено Всевышним в канун субботы, и потому сияние было недолгим (пора его не продолжалась и одной целой ночи), однако все же оно не прекращалось до исхода субботы".
Злодей Турнусруфус (римский наместник) спросил рабби Акиву: "Чем этот день отличается от остальных?" Рабби Акива ответил: "А чем один человек отличается от других?" Турнусруфус ответил: "Я спросил тебя об одном, а ты говоришь о другом". Рабби Акива сказал: "Ты спросил, чем суббота отличается от всех других дней, а я в ответ спросил, чем Турнусруфус отличается от всех других людей". Турнусруфус ответил: "Тем, что император требует оказывать мне почтение". Рабби Акива сказал: "Совершенно верно. Точно так же Царь царей требует, чтобы еврейский народ почитал субботу".
Ула Рава спросил: "Что означают слова Псалма: "Прославят Тебя, Г-сподь, все земные цари, когда услышат слова уст Твоих" (Тегилим, 138,4)?" И ответил: "Не случайно здесь сказано не "слово уст Твоих", а "слова уст Твоих". Когда Всевышний произнес первые заповеди — "Я — Г-сподь, Б-г твой" и "Да не будет у тебя других богов", — язычники ответили: "Он требует почтения лишь к Себе". Но когда они услышали заповедь: "Чти отца своего и мать свою , они прониклись почтением и к первым заповедям".
Заповедь обязывает: "Чти отца своего и мать свою". Но что значит — "чтить"? На помощь приходят слова Книги Притч: "Чти Г-спода от достояния твоего и от первых плодов всех твоих земных произведений" (Мишлей, 3,9). Отсюда мы учим, что должны кормить и поить родителей, одевать и укрывать их, приводить их и провожать обратно.
Заповедь гласит: "Чти отца своего и мать свою", т.е. первым в ней упомянут отец. Но в другом месте Тора указывает: "Бойтесь каждый матери своей и отца своего" (Ваикра, 19,3). Здесь первой упомянута мать. Чем "почитание" отличается от "боязни"? "Боязнь" выражается в том, что запрещается занимать место, на котором сидят или стоят родители, перебивать их или спорить с ними. "Почитать" родителей значит кормить и поить их, одевать и укрывать их, приводить их и провожать обратно.
Другая интерпретация: заповедь "Чти отца своего и мать свою" обязывает оказывать почтение не одним только родителям. Слова "отца своего" обязывают распространять почтение и на жену отца (даже если она не мать тебе), а слова "и мать свою" — и на мужа матери (даже если он не отец тебе). Более того, слова "и мать свою" обязывают нас оказывать почтение и старшему брату. В то же время мы обязаны оказывать почтение жене отца только при его жизни, равно как и мужу матери только при ее жизни. После смерти родителей мы освобождаемся от этой обязанности по отношению к их супругам.
Дело в том, что в оригинале в тексте заповеди слова "отца своего" и "мать свою" соединены не только союзом "и", но и непереводимой частицей את (эт), указывающей на расширение смысла заповеди. Кроме того, хотя заповедь, как мы знаем, не обязывает нас оказывать почтение супругам родителей после смерти самих родителей, мы все же должны это делать. Кроме того, мы должны оказывать почтение родителям своего супруга, а также деду и бабушке.
Рабби Шимон бар Йохай сказал: "Велико значение почитания отца и матери, поскольку Всевышний сравнивает почитание их с собственным, равно как и трепет перед ними с трепетом перед Собой. Ведь сказано: "Чти Г-спода своего от достояния своего" и одновременно: "Почитай отца своего и мать свою", а также: "Бойся Г-спода, Б-га своего" и одновременно: "Бойтесь каждый матери своей и отца своего". Кроме того, в Торе сказано: "И кто поносить будет Имя Г-спода, смерти да будет предан" (Ваикра, 24,16), равно как и: "И кто проклинает отца своего или мать свою, смерти да будет предан" (Шмот, 21,17). Наши обязанности по отношению к Всевышнему и к родителям столь сходны потому, что все трое — Всевышний, отец и мать — участвовали в нашем появлении на свет".
Заповедь гласит: "Чти отца своего и мать свою". Рабби Шимон бар Йохай учил: "Столь велико значение почитания отца и матери, что Всевышний поставил его выше собственного, как сказано: "Чти отца своего и мать свою", а затем: "Чти Г-спода своего от достояния своего". Каким образом мы чтим Всевышнего? Отделяя часть своего достояния — часть урожая на поле, труму и маасерот, равно как и строя суку, исполняя заповеди о лулаве, шофаре, тфилин и цицит, наделяя пищей голодных и водой жаждущих. Только тот, у кого есть соответствующее достояние, обязан отделять часть его; тот, у кого нет — не обязан. Однако в том, что относится к почитанию отца и матери, нет никаких исключений. Независимо от того, каким достоянием мы располагаем, мы обязаны выполнять эту заповедь (включая материальные ее аспекты) — даже если для этого должны просить милостыню".
Награда за исполнение этой заповеди велика — ведь ее полный текст гласит: "Чти отца своего и мать свою, дабы продлились дни твои на земле, которую Г-сподь, Б-г твой, дает тебе". Тора подчеркивает: в Эрец Исраэль, а не в изгнании или на завоеванной и присоединенной территории.
У рав Улы спросили: "Сколь далеко должно распространяться исполнение заповеди о почитании отца и матери?" Он ответил: "Посмотрите, как поступил один нееврей по имени Дама бен Нетина из Ашкелона. Однажды мудрецы предложили ему коммерческую сделку, сулившую прибыль в шестьсот тысяч динаров, но он отказался, поскольку для того, чтобы заключить ее, необходимо было достать ключ, находившийся под подушкой у спящего отца, которого он не хотел будить".
У рабби Элиэзера спросили: "Сколь далеко должно распространяться исполнение этой заповеди?" Он ответил: "Даже если отец в присутствии сына возьмет кошелек с деньгами и бросит его в море — сын не должен упрекать его за это".
Те, кто кормят родителей самыми дорогими деликатесами (в оригинале — откормленной птицей), но недостойно ведут себя с ними, потеряют долю в будущем мире. В то же время некоторые из тех, родителям которых приходится вращать для них мельничные жернова, удостоятся доли в будущем мире, ибо обращались к родителям с должным почтением, хотя и не могли обеспечить их иным образом.
Существует заповедь, предписывающая платить долги родителей после их смерти.
Эта заповедь включает запрет иметь дело с убийцами. Необходимо держаться от них подальше, чтобы наши дети не научились убивать. Ведь грех убийства породил и привел в этот мир меч. Нам не дано вернуть жизнь убитому — как же можем мы отнять ее иначе, чем согласно закону Торы? Как можем мы погасить свечу, которую не в состоянии разжечь? Давать и отнимать жизнь — это дело Всевышнего, мало кто из людей способен понять проблемы жизни и смерти, как сказано в Писании: "Точно так же, как не знаешь ты путей ветра и откуда (берутся) кости в беременной утробе, так и не познать тебе дела Б-га, который все создает" (Когелет, 11,5).
В Торе (Бемидбар, 35) сказано: "Умервщлен да будет убийца". Эти слова определяют наказание, к которому присуждается убийца — смертная казнь. Но где же предупреждение, запрет убийства? В заповеди "Не убивай". Откуда мы знаем, что даже тот, кто скажет: "Я намерен совершить убийство и готов заплатить указанную цену — подвергнуться смертной казни" или просто: "Для того, чтобы подвергнуться смертной казни", все же не имеет права убивать? Из слов заповеди — "Не убивай". Откуда мы знаем, что тот, кто уже приговорен к смертной казни, не имеет права убивать? Из слов заповеди.
Иными словами, даже тот, кто готов понести наказание за убийство, не имеет права убивать — ибо Тора предупредила его об этом.
Заповеди Торы, являющиеся предупреждениями — "Не убивай", "Не прелюбодействуй" и т.д. — в оригинале содержат запрещающую отрицательную частицу לא (ло), а не אל (аль), также означающую "не", потому, что они не только предупреждают о запрете, наложенном на самый проступок, но и обязывают человека всем жизненным укладом отдаляться от него, то есть устанавливать "барьеры", которые гарантировали бы, что он не станет убивать, прелюбодействовать и т.д.
В Торе (Ваикра, 20,10) сказано: "Смерти да будут преданы прелюбодей и прелюбодейка". Эти слова Торы определяют наказание за прелюбодеяние. Где же содержится предупреждение, сам запрет? В заповеди "Не прелюбодействуй". Откуда мы знаем, что тот, кто скажет: "Я совершу прелюбодеяние для того, чтобы подвергнуться смертной казни", все же не имеет права прелюбодействовать? Из слов заповеди — "Не прелюбодействуй". Откуда мы знаем, что человеку запрещается во время супружеской близости думать о жене другого? Из слов заповеди.
Заповедь "Не прелюбодействуй" запрещает мужчине вдыхать запах духов, которыми пользуются все женщины, запрещенные для него Торой. Эта же заповедь запрещает давать волю своему гневу. Оба последние запрета выводятся из того, что глагол לנאף (лин'оф, "прелюбодействовать") содержить двухбуквенную ячейку אף (аф), которая в качестве отдельного слова означает "нос" и "гнев".
Прелюбодеяние — тяжелейшее преступление, ибо это один из трех проступков, о которых Писание прямо указывает, что они ведут в ад. Вот они: прелюбодеяние с замужней женщиной, клевета и неправедное правление. Где Писание упоминает в этом контексте о прелюбодеянии? В Книге Притч: "Может ли кто положить себе огонь за пазуху и не сжечь своих одежд? Может ли кто ходить по горящим углям, не обжегши ног своих? Так и тот, кто входит к жене ближнего своего, кто прикоснется к ней, не останется без наказания" (Мишлей, 6,27).
Существует семь видов воров. Первый — это тот, кто вводит людей в заблуждение или морочит им голову. Например, тот, кто настойчиво приглашает в гости человека, рассчитывая, что он не примет приглашение, предлагает угощение тому, кто наверняка от него откажется, выставляет как бы на продажу уже проданные им предметы. Второй — тот, кто подделывает меры и веса, подмешивает песок к бобам и подливает уксус в масло. Третий — тот, кто похищает еврея. Такой похититель подлежит смертной казни. Четвертый — тот, кто связан с вором и получает долю его добычи. Пятый — тот, кто продан в рабство за кражу. Шестой — тот, кто украл добычу у другого вора. Седьмой — тот, кто крадет, намереваясь вернуть украденное, или тот, кто крадет, чтобы огорчить или рассердить обокраденного, или тот, кто крадет принадлежащий ему предмет, находящийся в данный момент во владении другого человека, вместо того, чтобы прибегнуть к помощи закона.
В Торе (Ваикра, 19,11) сказано: "Не крадите". Талмуд учит нас: "Не крадите (даже) для того, чтобы рассердить обокраденного, а затем вернуть ему украденное — ибо и в этом случае вы нарушаете запрет Торы".
Даже наша праматерь Рахель, которая похитила идолы своего отца Лавана для того, чтобы тот прекратил заниматься идолопоклонством, была наказана за этот проступок тем, что не удостоилась быть похороненной в пещере Махпела — гробнице праведников, поскольку Яаков (не знавший об этом похищении) сказал: "У кого найдешь богов твоих, тот да не будет жить!" (Берешит, 31,32) Поэтому пусть каждый из нас избегает воровства и пользуется лишь тем, что он заработал своим трудом. Тот, кто поступает именно так, будет счастлив и в этом, и в будущем мире, как сказано: "Когда ешь ты от плодов труда рук своих, счастлив ты и благо тебе" (Тегилим, 128,2). Слово "счастлив" относится к этому миру, слова "благо тебе" — к будущему миру.
Однако следует помнить, что сама заповедь "Не кради" относится только к похищению людей, караемому смертной казнью. Кража имущества запрещена Торой в других местах.
В Книге Дварим эта заповедь сформулирована несколько иначе: "Не отзывайся о ближнем твоем пустым свидетельством" (Дварим, 5,17). Это значит, что оба слова — "ложный" и "пустой" — были произнесены Всевышним одновременно — хотя человеческие уста не в состоянии произнести их таким образом, а человеческое ухо — расслышать.
Царь Шломо сказал в мудрости своей: "Всех заслуг человека, исполняющего заповеди и совершающего добрые дела, не хватит, чтобы искупить грех вырвавшихся у него изо рта дурных слов. Поэтому мы обязаны всячески остерегаться клеветы и сплетен и не грешить таким образом. Ведь язык обжигается легче, чем любой другой орган, и первым из всех органов предстает перед судом".
Не следует распространяться в похвалах другому человеку, чтобы, начав с похвал, не рассказать о нем дурное.
Клевета — одна из худших вещей на свете! Ее сравнивают с хромым человеком, который, тем не менее, сеет вокруг смуту. Про него говорят: "Что бы он натворил, если бы был здоров!" Таков человеческий язык, баламутящий целый мир, оставаясь у нас во рту. На кого он похож? На собаку, сидящую на цепи в запертой внутренней комнате дома. Несмотря на это, когда она лает, все окружающие ее боятся. Что она натворила бы, если бы оказалась на свободе! Таков злой язык, заключенный у нас во рту, запертый губами, и все-таки наносящий бесчисленные удары — что он натворил бы, если бы был свободен! Всевышний сказал: "Я могу избавить вас от всех бед. Только клевета представляет собой исключение. Прячьтесь от нее — и не пострадаете".
В школе рабби Ишмаэля учили: "Распространяющий клевету виноват не меньше, чем если бы совершил три самых страшных греха — идолопоклонство, кровосмешение и кровопролитие".
Тот, кто распространяет клевету, как бы отрицает существование Всевышнего, как сказано: "Те, которые сказали: "Языком нашим сильны будем, уста наши с нами — кто нам господин?"".
Рав Хисда сказал от имени Map Укбы: "О каждом, кто распространяет клевету, Всевышний говорит с ангелом ада так: "Я — с Небес, и ты — из преисподней — будем судить его"".
Рав Шешет сказал: "Всякий, кто распространяет клевету, равно как и всякий, кто ее выслушивает, всякий, кто лжесвидетельствует, — все они достойны того, чтобы их бросили на съедение собакам. Ведь в Торе (Шмот, 22,30) сказано: "Псам бросайте его", а сразу за этим говорится: "Не разноси ложного слуха, не давай руки своей нечестивому, чтобы быть свидетелем о неправде"".
Заповедь гласит: "Не домогайся". В Книге Дварим сказано, кроме этого (в продолжение заповеди): "Не желай". Таким образом, Тора наказывает за домогательство отдельно, а за желание отдельно. Откуда мы знаем, что человек, который желает того, что принадлежит другому, начнет в конце концов домогаться желаемого? Потому что Тора связывает эти понятия: "Не желай и не домогайся". Откуда мы знаем, что тот, кто начинает домогаться, в конце концов принимается грабить? Потому, что у пророка Михи сказано: "И возжелают полей — и отнимут" (Миха, 2,2). Желание заключено в сердце, как сказано: "Сколько пожелает душа твоя" (Дварим, 12,20). Домогательство же — это поступок, как сказано: "Не домогайся серебра и золота, что на них, чтобы взять себе" (Дварим, 7,25).
Естественно спросить: каким образом можно запретить сердцу желать чего-либо — ведь оно не спрашивает нашего разрешения? Очень просто: пусть все, чем владеют другие люди, будет бесконечно далеко от нас, настолько далеко, что сердце не воспламенится из-за него. Так крестьянину, живущему в отдаленной деревне, не придет в голову домогаться дочери царя.
Обычай читать в Шавуот Книгу Рут имеет своим источником Трактат Софрим. В то время, когда этот Трактат был составлен, еще не утвердился обычай читать всю Книгу Рут в ходе утренней праздничной молитвы в Шавуот. Вот что рассказывается об этом в 14-ой главе Трактата.
"Книга Рут читается до половины на исходе первого дня праздника Шавуот. Окончание книги читается на исходе второго дня праздника (вне пределов Эрец Исраэль, где все праздники продолжаются два дня). Согласно другому мнению, все книги Танаха, читаемые в праздники, принято начинать читать на исходе субботы, предшествующей празднику. Во всех общинах поступали именно так (то есть делили чтение книг пополам), поскольку закон (Галаха) не устанавливается до тех пор, пока не укореняется связанный с ним обычай".
После того, как этот обычай — читать соответствующие книги Танаха в праздники, пусть даже по частям, — укоренился и народ привык к нему, еврейские мудрецы установили закон, обязывающий читать их целиком. Из приведенной выше цитаты следует, что во время составления Трактата Софрим уже существовал (но еще не укоренился) обычай читать Книгу Рут в Шавуот. Вскоре после этого этот обычай укоренился и стал законом.
Почему в Шавуот, праздник Дарования Торы, мы читаем именно Книгу Рут? Для того, чтобы показать, что Тора может быть приобретена лишь ценой тяжких лишений (Ялкут Шимони).
Абудрагам учил, что мы читаем Книгу Рут в Шавуот потому, что завершающие события книги происходят "в начале жатвы ячменя", а праздник Шавуот связан с жатвой. Другие источники называют сходные причины: например, потому, что Боаз женился на Рут в дни жатвы.
Гематрия слова Рут (רות) — 606. У горы Синай евреи получили 606 заповедей вдобавок к 7 заповедям, данным Всевышним всем потомкам Ноаха, так что общее число заповедей дошло до 613. Поэтому и был установлен обычай читать Книгу Рут в Шавуот (Тшуот хен).
От имени Виленского Гаона приводят сходное объяснение: при Сотворении мира Всевышний установил, что Рут достойна принять бремя Торы и заповедей. Об этом и свидетельствует гематрия ее имени — 606 (число заповедей, полученных евреями у горы Синай).
Мы читаем эту книгу потому, что наши предки получили Тору и вступили в союз с Всевышним, совершив обрезание и омовение в микве, то есть так, как принимают иудаизм неевреи, а также в честь Рут, нееврейки, принявшей иудаизм и ставшей матерью наших царей (ибо от нее произошел царь Давид). Поэтому, мы и говорим теперь: "Все мы — геры" (то есть неевреи, принявшие иудаизм).
Книга Рут была написана пророком Шмуэлем для того, чтобы записать родословную царя Давида, происшедшего от моавитянки Рут — дабы все знали, что такова была воля Небес. В конце ее приводится генеалогическое древо Давида от Переца через Боаза и Рут. Известно, что Давид родился и умер в Шавуот.
Мы читаем Книгу Рут в Шавуот, в день Дарования Торы, чтобы все окружающие и мы сами осознали, что Письменная и Устная Тора суть одно, и они не могут сущестовать друг без друга. Мы вспоминаем, что именно обсуждая историю Рут, наши мудрецы уяснили, что моавитянин не может присоединиться к еврейскому народу, а моавитянке это разрешается, и что следствием их решения было появление на свет царя Давида, помазанника Всевышнего во всех поколениях, и становление дома (династии) Давида, опирающегося на общину Израиля и Тору, которые неразделимы. Все это было бы невозможно, если бы не Устная Тора.
Наши мудрецы учили: "В этой книге (Книге Рут) нет ни слова о том, что является чистым или нечистым, ни слова о том, что является разрешенным или запрещенным. Для чего же она написана? Чтобы мы знали, как велико вознаграждение за добрые дела".
Эти слова просто не могут не показаться странными. Ведь именно из этой книги мы получили многие законы и заповеди: законы о герах (прозелитах, неевреях, принимающих иудаизм), законы о помощи бедным и нуждающимся, законы о скромности и благопристойности, правила заключения сделок и многое другое — всему этому учат нас Рут и ее добрые дела. Почему же мудрецы задаются вопросом — для чего была написана Книга Рут?
Вот как следует понимать их слова.
Если бы Рут не обладала качествами, которых недоставало тогда Израилю и которые ему необходимо было у нее позаимствовать, всех остальных достоинств и положительных качеств, которые мы теперь в ней находим, у нее тоже не было бы. Ведь обычные геры народу Израиля ничего не приносят. Более того, они создают для Израиля немалые трудности, ибо приносят с собой обычаи, которым не место в общине Всевышнего. Добрые качества свои геры заимствуют у Израиля. Разве недостает народу Израиля добрых качеств, разве недостаточно в нем знатоков Торы и людей, ревностно исполняющих заповеди? Разве мы нуждаемся в герах, чтобы они научили нас, что запрещено и что разрешено, что чисто и что нечисто, как определить, что такое воровство и вымогательство, какое поведение является пристойным, как следует вести дела?
Дело в том, что Рут обладала важным качеством, которого недоставало в то время Израилю оттого, что некое поколение временно его утратило. Рут восполнила эту недостаток. Эта величайшая заслуга Рут — ибо весь Израиль нуждался в ней и как бы кормился с ее стола — и привела к тому, что она обрела множество других заслуг перед еврейским народом. Раз начав кормиться с ее стола, мы отведали от всех блюд, стоявших на нем. Великим достоинством Рут было милосердие. Благодаря ему она обрела и все остальные положительные качества, которые достигли у нее настоящей полноты. Поэтому мы стали учиться у нее и законам чистоты и нечистоты, разрешенного и запрещенного, пристойного поведения и заключения сделок. Хотя всем этим знанием мы располагали и сами, хотя именно у нас Рут его и получила, в силу своих достоинств и заслуг она стала его распространять.
Среди всех народов мира нет никого, кто был бы чужд нам больше, чем Аммон и Моав. Из этих двух народов Моав являлся худшим.
В Торе сказано: "Не гнушайся эдомитянином, ибо он брат твой" (Дварим, 23,8). Несмотря на то, что эдомитяне пытались при первой возможности уничтожить Израиль, несмотря на то, что они — презренный народ, несмотря на то, что, когда они сами не могли повредить Израилю, они радовались тому, что иноземные армии грабили его достояние, а когда могли — мы до сих пор помним, как они требовали снести Иерусалим до самого основания, несмотря на то, что самый страшный враг Израиля во все времена, Амалек, воевавший с нами, подавлявший и уничтожавший нас, являлся потомком Эдома, — несмотря на все это, мы должны помнить, что "он брат наш". Такова ненависть между братьями, что кажется, нет ей предела. Однако такой предел существует. Имя ему — отвращение. Если когда-нибудь эдомитянин захочет поселиться в наших владениях, мы обязаны принять его, ибо он — наш брат, и, придя к нам, он всего лишь возвращается к своим и нашим корням. Мы должны выждать в течение трех поколений пока не исчезнет его ненависть — и затем он может войти в нашу общину.
В Торе сказано: "Не гнушайся египтянином, ибо ты был пришельцем в земле его" (Дварим, 23,8). Несмотря на то, что египтяне — нечистый народ, несмотря на то, что они были первыми, кто преследовал, мучил, поработил, подавил тебя, унизил тебя до земли, бросил твоих сыновей в реку, многих из них зарезал, а многих задушил, несмотря на то, что он сделал твою жизнь горькой — не гнушайся им, "ибо ты был пришельцем в земле его". Убежище, предоставленное в трудную минуту, даже такое нелегкое — это все же убежище. Тому, кто открывает нам дверь своего дома, мы становимся неоплатными должниками на всю жизнь. Ибо благодарность за оказанное нам благодеяние — качество, которое не должно иметь предела. Поэтому если один из них, египтян, придет к тебе, вспомни, как помог он твоим праотцам в самом начале, когда принял их в своей стране. Выжди в течение трех поколений, пока не исчезнет его нечистота, — и затем он сможет войти в твою общину.
Однако в Торе сказано: "Не войдет аммонитянин и моавитянин в общину Г-спода" (Дварим, 23,4). Даже десятое поколение их не войдет в общину Всевышнего! Иными словами — присоединение к еврейскому народу закрыто для них навсегда. Они не были такими злодеями, как эдомитяне, не были испорчены как египтяне, однако именно к ним мы должны чувствовать отвращение. Если один из них войдет в твою общину, ты сам станешь отвратительным и никогда не очистишься от внесенной им нечистоты. Держись от него подальше — и не подпускай его к себе.
Чем же согрешили они, и почему их преступление тяжелее, чем преступления всех остальных? Война и убийство не считаются отвратительными преступлениями в глазах народов мира. Напротив, это способ их существования. Ненависть и нечистота у них в крови, они передаются у них из поколения в поколение. До тех пор, пока Всевышний не стер эти народы с лица земли и они продолжают существовать — не гнушайся ими. У них есть честь и достоинство, и мы должны относиться к ним с уважением. Ведь не существует народа, у которого не было бы хотя бы одного достоинства, пусть даже всего на один час. Сегодня он пытается тебя уничтожить, а завтра обратится к тебе с улыбкой и окажет важную услугу — пусть даже это благодеяние грешника. Но Аммон и Моав — самые неблагодарные народы на свете, неспособные совершить даже одно-единственное доброе дело за всю свою историю. Даже видимость доброго дела.
Они не братья тебе, хотя и выросли в доме твоего отца. Его заслуги спасли их от небесной кары, разрушившей Сдом, и сделали их большими народами. Один раз за всю свою долгую историю они должны были пожертвовать ради тебя буханкой хлеба и мехом воды. Не потому, что ты так уж нуждался в них, но в память о твоем отце. По выходе твоем из Египта они должны были сделать это. Сегодня встретить тебя хлебом и водой, а назавтра напасть на тебя же со всеми своими войсками — это в порядке вещей, так ведут себя все народы. Однако Аммон и Моав поступают иначе. Войско свое они не посылают, ибо понимают, что оно слишком слабо; в то же время они раскрывают всю свою презренную сущность. За что Тора наказывает их? "За то, что не встретили они вас хлебом и водою на пути, когда вы вышли из Египта" (Дварим, 23,4). Презренные и неблагодарные, с душой более низкой, чем душа убийцы! Ведь жестокость убийцы вызвана к жизни суровостью бушующего сердца, толкающего его к преступлению; однако такое сердце хотя бы изредко способно склониться к милосердию. Гораздо хуже полное бессердечие, которое вовсе не знает милосердия. Поэтому пусть этот бессердечный народ держится как можно дальше от народа, чье существование основано на милосердии.
Моав зашел в своих преступлениях еще дальше, чем Аммон. Еврейский народ, ты должен помнить, что замыслил против тебя Балак, царь Моава, "который нанял против тебя Бил'ама, сына Беора, из Птора, из Арама Нагараима, чтобы проклясть тебя!" Народ, которому угрожает опасность, вынимает меч из ножен и либо побеждает с помощью меча, либо гибнет от него. Если у него недостает людей, и он опасается войны — он открывает свою сокровищницу и нанимает воинов из других стран, чтобы те сражались за него. Однако Моав не пошел ни тем, ни этим путем.
Он решил уничтожить целый народ устами одного-единственного человека, нанятого за деньги, чтобы совершить проклятие. Вся сущность, все назначение народа, который он должен проклясть, заключается в том, чтобы принести в мир благословение, долю в котором будут иметь все народы! Воистину, завистливый враг! Он жалеет свою казну, но не жалеет жизни целого народа, которому сам обязан жизнью! Не смешается его потомство с потомством Израиля! Не войдут аммонитянин и моавитянин в общину Всевышнего до конца дней!
У Балака, неблагодарного и завистливого, был сын Эглон. Он, как и его отец, был царем жадного и завистливого народа и превосходил в этих отрицательных качествах всех своих подданных.
И вот, у этого Эглона родилась дочь по имени Рут.
Рут, что мы знаем о ней?
Никто не может быть поставлен рядом с Авраамом. Его доброта и милосердие спасли весь мир от гнева Всевышнего, готового обрушиться на головы злодеев того времени. Авраам отправился в странствия, обошел множество земель и одарил их добротой и милосердием. Посюду он убеждал людей идти его путем, путем милосердия. Лот, сын его брата, сопровождал его во всех странствиях. Но прошли годы, и ничего из посеянного Авраамом не осталось на земле. Куда же делись люди, пошедшие по его пути? Куда ушел Лот? Мы знаем — он ушел в Сдом...
Но Авраам не отчаялся пожать плоды своих трудов. Велико значение милосердия, так что даже если придется ждать четыреста лет, чтобы оно открылось миру — не стоит о них жалеть. Родив Ицхака, он начал создавать народ и царство для него, царство, в котором всегда пребывало бы милосердие Всевышнего. И вот, уже появился этот народ, Всевышний вывел его из Египта, привел к границе Святой земли. Заслуги Авраама, прежде всего — его милосердие, стали достоянием целого народа, который пришел в обещанную страну и начал отвоевывать ее.
Но кто должен стать во главе этого народа-завоевателя? Разумеется, тот, кто более всех других одарен милосердием. Тот, кто не способен проявить неблагодарность, готов поставить себе в вину любую неудачу и оправдать всех остальных, тот, кто изначально одарен добротой и признательностью. Только он может возглавить своих братьев и повести их за собой. Разумеется, это Йегуда.
Но кто среди колена Йегуды достойнее остальных? Это жители Бейт-Лехема, избранная часть колена. Один из домов Бейт-Лехема был во всем подобен дому Авраама — каждый, кто входил в него голодным, выходил сытым и обеспеченным. Этот дом принадлежал сыну Нахшона бен Аминадава по имени Элимелех. Так же как и его отец, он был главой колена Йегуды, признанным руководителем своего поколения.
И вот настала трудная пора — в Эрец Исраэль пришел голод. Весь народ потомков Авраама нуждался сейчас в милосердии своего праотца. Кто придет к нему на помощь? Кто спасет его в голодный год? Разумеется, глаза народа устремились к народному избраннику, Элимелеху.
Но, как мы узнаем из Книги Рут, он покинул Бейт-Лехем, принадлежавший колену Йегуды.
Почему он так поступил?
Он сказал: "Сейчас весь Израиль придет к моему порогу, каждый со своей корзиной, чтобы просить о помощи" — и бежал от собственного народа.
Куда же он направился?
"Пожить в полях Моава" (Рут, 1,1). То есть: к потомкам дочерей Лота, человека, покинувшего Авраама и ушедшего в Сдом. Вот к кому ушел руководитель еврейского народа в час, столь трудный для его братьев.
Милосердие Авраама поселилось в шатре, перебралось затем в дом, оттуда в виллу и, наконец, во дворец. Во дворце оно погибло...
Тогда Всевышний сказал: "Я решил, что тот, кто поднялся выше всех других, падет, а тот, кто находится в самом низу, поднимется"
Благодарение Всевышнему, милосердие не покинуло народ Авраама. Только глава народа забыл о нем. Оно еще обитает во всех еврейских домах, еще наполняет их — но его уже не хватает для того, чтобы надеть царскую корону милосердия на одну-единственную голову. Корону, которая вся — символ благодарности, скромности и доброты. Корону, носитель которой в любую минуту был бы готов признать правоту осужденной женщины и сказать ей: "Она правее меня" (Берешит, 38,26), как сказал в некогда Йегуда своей невестке Тамар. То есть: себя я должен судить, а не других. С уходом Элимелеха колено Йегуды потеряло царскую корону милосердия. Разве кто-либо другой мог ее унаследовать?
Разве можно представить себе, что весь еврейский народ будет жить впроголодь, а Элимелех, бежавший от своего народа, сможет вести благополучное существование?
Книга Рут рассказывает: "И умер Элимелех" (Рут, 1,3). Всевышний поразил его за то, что он стал причиной горя для Израиля. "Ты был руководителем Моего народа; за то, что ты стал причиной расстройства для него — ты пал до земли".
И далее: "И осталась она (Наоми, жена Элимелеха) с двумя сыновьями своими" (Рут, 1,3). Как сироты и странники жили они в полях Моава.
Там же, в полях Моава, жили двое других сирот. Это были дочери Эглона, бывшего царя Моава, убитого Эгудом. Когда в Моаве воцарился новый царь, они были забыты. Сыновья Элимелеха, странники и сироты, взяли в жены дочерей Эглона, сирот, утративших свое высокое положение.
Элимелех, их отец, намеревался лишь пожить какое-то время в Моаве. Его сыновья решили обосноваться в Моаве не как странники, а как постоянные жители. Книга Рут рассказывает: "И взяли они себе жен моавитянок... И прожили они там около десяти лет" (Рут, 1,4).
Их жены не приняли иудаизм. Зачем? Ведь их мужья не хотели ничего другого, кроме как прожить всю свою жизнь в Моаве — для чего стали бы они заботиться о переходе своих жен в иудаизм? Да и разве может моавитянка принять иудаизм? Ведь в Торе прямо сказано: "Не войдет аммонитянин и моавитянин в общину Всевышнего... За то, что не встретили они вас с хлебом и водою на пути, когда вы вышли из Египта".
Здесь, в полях Моава — разве есть здесь праведные женщины? Присуща ли благопристойность народу, следующему заветам своей праматери, той самой, которая назвала сына Моавом — ибо она родила его от своего отца? Разве семьи, созданные сыновьями Элимелеха, забывшими о своем народе и обосновавшимися в Моаве, были хоть чем-нибудь лучше, нежели семьи настоящих моавитян? Здесь нет законов, охраняющих пришельца, нет справедливости, нет благопристойности — словом, нет ничего, что делало бы жизнь в Моаве похожей на жизнь в Бейт-Лехеме, что в Иудее. Это поля Моава, где нет места для плодов, выросших на полях Израиля!
Однако именно там была сделана удивительная находка. Драгоценность, утраченная законными хозяевами, была найдена именно здесь. Жемчужина, побывавшая в самых неподобающих местах, от Сдома до Моава, нашлась и вернулась к своим хозяевам уже после того, как их наследники отчаялись вновь обрести ее. И вот она нашлась!
Книга Рут рассказывает: "Умерли и они оба — Махлон и Кильон (сыновья Элимелеха)" (Рут, 1,5).
Тот, кто находился на вершине могущества — Элимелех — был стерт с лица земли. Теперь настал черед того, кто находился в самом низу, подняться вверх.
В Книге Царств сказано: "И поставили трон для матери царя" (Млахим I, 2,19). Рабби Элазар сказал: "Речь идет о Рут — праматери царского рода" (Бава батра, 916).
Что можно сказать о той, кто, единственная из всех, удостоилась надеть царскую корону на голову Израиля, народа избранного Всевышним Авраама, стала праматерью царского рода, унаследовавшего милосердие Авраама, удостоилась предпочтения перед всеми женщинами, прямыми потомками Авраама?
Между тем, своими достоинствами и она была обязана Аврааму. Ведь он посеял семена Торы и милосердия и в Лоте, сыне своего брата. Казалось, что эти семена не дали урожая, что они погибли в Сдоме, куда ушел Лот. Мало того, от него произошел Моав, главное свойство которого — неблагодарность и отсутствие милосердия. И все-таки одно-единственное зернышко милосердия сохранилось. Оно скиталось по миру в течение 700 лет, побывало в самых неподходящих местах, пока не прорезалось и не проросло в Рут. Но когда оно проросло, оно осветило мир с такой силой, что тьма отступила и больше не могла покрыть его. Более того, оно смогло прийти на помощь прямым потомкам Авраама, родившимся и выросшим в его собственном доме и все же утратившим одно из его качеств, так что величайший из потомков Авраама, живший в Бейт-Лехеме, начисто забыл о нем. Однако зерно, посеянное Авраамом в другом месте, устоявшее во всех испытаниях и сохранившее свою силу, пришло на помощь потомкам Авраама, которые не выдержали испытания в его собственном доме.
Сам Всевышний решил, что грех, совершенный избраннейшим из Его сыновей, жившим в наиболее угодном Ему уделе — в Бейт-Лехеме, что в Иудее, будет исправлен злейшими из Его ненавистников, жившими в презреннейшем из мест — в полях Моава. И тем не менее, это лекарство не было чужим, инородным. Напротив, оно имело ту же самую природу, тот же самый источник. Лекарство также пришло из Бейт-Лехема, только оно прошло через тяжкие скитания и плен и лишь теперь освободилось, чтобы вернуться к своему первоисточнику.
Недаром в Книге Рут сказано: "Так вернулась Наоми и Рут моавитянка, вернувшаяся с полей Моава" (Рут, 1,22). "Вернувшаяся", а не "пришедшая" — ибо Рут возвращалась домой, к своему первоисточнику. В Мидраш Раба сказано: "Именно она вернулась наверняка". Это значит, что ее душа была одной из тех, которые Авраам обратил к Торе и милосердию. Теперь она освободилась от духовного порабощения и вернулась в БейтЛехем, чтобы стать матерью царей Иудеи. Там будет стоять ее трон на вечные времена.
Когда Всевышний сделал Израиль царством священников, Он избрал одно из семейств Израиля, чтобы вручить ему царский скипетр на вечные времена. Почему? Разумеется, не потому, что Ему недоставало царств на земле.
Нет. Просто Он в Своей мудрости постановил, что на земле должно быть одно царство, подобное — если только такое сравнение возможно — Его Царству на Небесах.
О Небесном Царстве сказано: "Там, где ты обнаруживаешь Его величие, там же ты становишься свидетелем Его скромности". Царство, которое Всевышний решил создать на земле, также должно стать царством истины, величие и скромность которого сольются воедино и станут неразделимы.
Величие, которое не знает скромности, — это низость, а не величие. Ведь мы — лишь одно из творений Всевышнего, что же дает нам основание вознести себя над другими творениями? И если Всевышний одарил нас более, чем других, Своими милостями, это лишь обязывает нас к скромности и признательности более, чем всех остальных! Если мы не преисполняемся благодарности — мы оказываемся ниже всех других созданий. Такими, как жители Сдома, как аммонитяне и моавитяне!
Скромность, которая чужда величию — это не скромность, а гордость и тщеславие. Всевышний одарил нас Своими милостями и благодеяниями, даровал нам достоинство и величие — отчего же мы оттолкнем величайший из Его даров? Даже если мы занимаем низкое положение в сравнение с другими людьми, — все же и нам досталось по Его милости немало достоинства и величия, и если мы начинаем благодарить Его — прежде всего, мы должны благодарить именно за это. Никогда не говори: "Я влачу жалкое существование, так что мне не за что благодарить" — ибо в таком случае ты презрел Его благодеяния! Это не скромность, а тщеславие!
Именно поэтому истинное величие всегда сочетается со скромностью, и наоборот, истинная скромность — с величием. И никакое царство не может считаться совершенным, если эти качества не соединяются в нем и не дополняют друг друга. Царское достоинство — нет ему равного в величии и не должно быть равного в скромности. Только в таком случае оно становится истинным. Но разве царство, удовлетворяющее этим требованиям, существует на земле?
Именно такое царство решил Всевышний создать для Израиля, и Рут "вернулась из полей Моава" для того, чтобы стать его праматерью. Она вернулась к своим возвышенным духовным корням — это знак величия. Из полей Моава — презреннейшего из царств — это знак скромности.
Писание упоминает два благородных поступка, совершенных Рут, "вернувшейся из полей Моава". Первый — это ее замечательное поведение по отношении к свекрови ("то, что сделала ты для свекрови своей" — Рут, 2,11); второй — "то, что не пошла ты за юношами, ни за бедными, ни за богатыми" — Рут, 3,10.
Десять лет прожила Рут в доме своей свекрови Наоми. Рут никогда не огорчала Наоми, напротив, она всегда старалась доставить радость вдове, утратившей свое величие — пока сама не овдовела. Следует отметить, что сегодня мы уже не вспоминаем добрые дела, совершенные Рут в эти годы, ибо добрые дела, совершенные ею впоследствии, гораздо более значительны. Добрые дела этих лет могли бы совершить многие люди. В самом деле, даже самый обычный человек, всецело погруженный в собственные дела, обнаружив рядом с собой страдающего человека, чаще всего старается помочь ему и облегчить его страдания. Именно таковы были первые благодеяния Рут, и потому мы не вспоминаем сегодня о них.
Первый благородный поступок Рут, о котором мы всегда будем помнить, — это ее отношение к Наоми после того, как она сама овдовела. Обычный человек не в состоянии вести себя таким благородным образом. Она проявила милосердие самого Авраама. Ведь она забыла о собственной беде и всецело посвятила себя чужому горю. Когда такой человек направляет свои силы на помощь ближнему — он посвящает этому всего себя, так что для своих горестей у него ничего не остается. Именно так вела себя Рут по отношению к свекрови после смерти своего мужа (сына Наоми) — хотя в этот час она сама нуждалась в утешении. Рут не просто благородно вела себя по отношению к Наоми — она всю себя, все свои силы направила на то, чтобы помочь ей. Для себя она не оставила ничего.
Второй ее благородный поступок превосходит первый. Ибо на этот раз Рут отдала не просто всю себя, но намного больше, чем у нее было. Ради Наоми она превратила себя в другого человека. Рут поняла, что ее прежнего существа недостаточно, чтобы обеспечить все необходимое несчастной бедной женщине — Наоми. Что же она сделала? Облеклась в царские одежды и отправилась к Боазу — в точности так, как приказала ей Наоми. Ниже мы подробно объясним, что означал ее поступок.
Рут, дочь Эглона, царя Моава, принадлежала к самой знатной семье страны. Ее сердце устремилось к чужеземцу, пришельцу из Бейт-Лехема. Десять лет прожила она с чужеземцем, но не обрела счастья. Ее юношеские надежды не осуществились. И вот, это чужеземец умер. Разве не естественно было бы ей вернуться к своему народу и искать счастья в его среде? Она молода и очень красива, так что знатные и богатые жители Моава добиваются ее общества...
"Но что будет с этой несчастной бедной женщиной, Наоми? — думала Рут. Не я привела ее сюда. Она пришла сама, с мужем и двумя сыновьями. Тогда у нее было все: слава, богатство, муж, сыновья, славное прошлое и еще более славное и многообещающее будущее. Всевышний, как случилось, что эта несчастная женщина лишилась к сегодняшнему дню всего этого, всего, что у нее было! Нет, я не дам ей вернуться к своему народу, лишившись всего..."
Но разве могла Рут вернуть Наоми все то, чего она лишилась? Она не могла вернуть к жизни ее мужа и сыновей, не могла вернуть ей молодость. На нее обрушились страшные несчастья. Не Рут была их причиной — как могла она исправить их последствия?
Нет, она не могла возвратить Наоми ничего из того, что та потеряла. Однако она решила отдать ей всю себя — чтобы та снова обрела подобие жизни.
Но Рут — моавитянка, а Наоми возвращается в Бейт-Лехем. Если Рут появится там вместе с Наоми, она станет напоминанием о ее позоре, более того — источником унижения. Зачем сыпать соль на раны Наоми?
Начиная с этого дня только смерть сможет их разлучить. "Отныне, — говорит Рут, — я не моавитянка. Я — дочь Наоми. Нет у меня другого отца и другой матери в иной стране. Нет у меня родины, нет народа. И в жизни, и в смерти я только с Наоми. Ее народ станет моим народом, ее Б-г — моим Б-гом, я сделаю все, что она мне прикажет, все, что, по моему разумению, сможет облегчить ей жизнь. Отныне я не дочь иных божеств, не прозелитка — до самой смерти я принадлежу одной только Наоми".
"Я стала столь близка ей, так тесно прилепилась к ней — кто сможет отдалить меня от нее? Из царского дома в Моаве я перенеслась в Бейт-Лехем и стала там простой служанкой, чтобы почтить ее Б-га и ее народ. Кто сможет упрекнуть Наоми из-за меня?"
Решив отправиться вместе с Наоми к народу, которого она не знала, Рут намеревалась стать простой служанкой, которой предстоит служить своей госпоже до самой смерти. Когда умрет госпожа, умрет и служанка, ибо в ней заключается вся ее жизнь. Разве могла она предположить, что выйдет замуж в Бейт-Лехеме за еврея — она, моавитянка? Кто решится жениться на ней и таким образом осквернить свое потомство, ведь в Торе сказано: "Не войдет аммонитянин и моавитянин в общину Г-спода — никогда". Слово "моавитянин" неизбежно касается и женщины-моавитянки. Ведь аналогичный запрет Торы, касающийся эдомитянина, египтянина и мамзера, относится в равной степени к женщинам и к мужчинам.
Однако Всевышний, создавший и вызвавший к жизни свет Машиаха, полагал иначе. В древнейшие времена эта проблема не вставала перед еврейскими мудрецами. Никто не обращался к ним с этим вопросом, и потому они никогда открыто не формулировали соответствующий закон. В связи с ним не возникло никакой традиции. С ним никогда не сталкивались на практике — а мнение Устной Торы по этому вопросу было малоизвестно. Ведь до сих пор ни одна моавитянка не была достойна войти в еврейский народ, в общину Всевышнего. Только во времена Б о аза и Рут возник этот вопрос. Именно тогда еврейские мудрецы уяснили данный Всевышним закон и установили правило: "Запрет, относящийся к аммонитянину, не касается аммонитянки, запрет, относящийся в моавитянину, не касается моавитянки". Естественно выразить недоумение: ведь запреты, относящиеся к эдомитянину, египтянину и мамзеру, распространяются и на женщин! Дело в том, что запрет, относящийся к аммонитянину и моавитянину, отличается от всех остальных запретов, ибо только в этом случае Тора указывает его причину: "За то, что не встретили они вас с хлебом и водою на пути, когда вы вышли из Египта". Эта причина не относится к женщинам, поскольку не принято, чтобы они выходили, дабы приветствовать приходящих. Стало быть, и запрет Торы не распространяется на женщин, принадлежащих к этим народам. Иначе обстоит дело с запретами, касающимися египтян и эдомитян, которые не могут присоединиться к еврейскому народу до третьего поколения, и мамзера, потомки которого, как и он сам, не могут присоединиться к еврейскому народу до конца времен. Эти запреты сформулированы Торой без какого-либо объяснения, поэтому они относятся и к мужчинам, и к женщинам, то есть распространяются на всех.
Всевышний раскрыл глаза мудрецов того поколения, и они уяснили природу этого запрета и сформулировали соответствующий закон, как того потребовали нужды поколения. Община Израиля с нетерпением ожидала, когда Рут вернется из полей Моава, и при ее посредстве откроется, наконец, свет Машиаха.
После того, как Рут присоединилась к еврейскому народу, этот закон был забыт даже мудрецами, и евреи снова засомневались. Эти сомнения, охватившие мудрецов последующих поколений, также были посланы Всевышним для того, чтобы не было облегчено присоединение к еврейскому народу моавитянок и аммонитянок. Была и другая причина, скрытая в течение долгого времени и открывшаяся лишь тогда, когда пришло время свету Машиаха засиять в полную силу: ибо он должен был вначале пройти все круги страха и печали, чтобы весь жизненный путь царя-Машиаха, Давида, проходил между двумя рубежами — безднами ада с одной стороны и раскрытыми до самого Трона Всевышнего Небесами с другой.
Ибо Он постановил в Своей благословенной мудрости, что путь царя-Машиаха будет вымощен одновременно беспредельным величием и крайним унижением. Величием, которое не может быть превзойдено, унижением, больше которого быть не может. Врата небесной мудрости, врата глубочайшей истины раскрылись перед мудрецами того поколения для того, чтобы Рут могла выйти замуж за Боаза. Ведь Боаз стал главой Сангедрина и руководителем еврейского народа после Элимелеха — иными словами, он стал олицетворением величия, которое должно быть одним из атрибутов царской власти. Рут, прозелитка, моавитян-ка, жившая подаянием и собиравшая колоски за жнецами, олицетворяла скромность, другой краеугольный камень царской власти. Но Всевышний, читающий самые сокровенные помыслы людей, знал, что в каждом из них скрывается и противоположная черта — скромность в Боазе и величие в Рут.
"Когда великан берет в жены великаншу, какими будут их дети? Разумеется, великими воинами. Кого, в таком случае, произведут на свет Боаз и Рут? Давида!" Ведь именно о нем сказано: "Умеющий играть (на киноре), человек храбрый и воинственный, умный и красивый, и Г-сподь с ним" (Шмуэль I, 16,18). Эти слова следует понимать следующим образом: "умеющий играть" — изучивший Писание, "человек храбрый" — изучивший Мишну, "и воинственный" — умеющий вести войну Торы, "умный" — совершающий множество добрых дел, "и красивый" — изучивший Талмуд, делающий Галаху прекрасной, "и Г-сподь с ним" — многие законы были установлены в соответствие с его мнением. Так учит Рут Раба.
И вот, Наоми приняла решение, соответствующее замыслам Всевышнего. Удостоившись "приобрести" Рут в качестве своей дочери, она послала ее к Боазу для того, чтобы царская власть не покинула ее дом. Самой Рут даже не пришло бы в голову претендовать на самую высокую из корон, увенчивающих еврейский народ. Она удовольствовалась бы скромным замужеством за одним из самых простых и бедных людей. Даже в таком случае она была бы бесконечно признательна за благодеяние, которое ввело ее в общину Всевышнего. Что же должна она чувствовать теперь, поднявшись столь беспредельно высоко? Для нее было бы естественно бежать от своего неожиданного возвышения. Она этого не сделала, сказав себе: "Я — дочь Наоми, я верну утраченное величие ее семье. Я целиком принадлежу Наоми. Ради нее я приобрету даже те черты, которых во мне нет ныне. Ради нее я надену царские одежды. Я сделаю все, что она мне прикажет".
Почему она была названа "Рут"? Рабби Йоханан сказал: "Потому, что она удостоилась стать праматерью Давида, который "насытил" Всевышнего песнями и восхвалениями" (Брахот, 76). Слово "насытил" (ривагу) на иврите созвучно и родственно слову "Рут".
Это значит, что Всевышний как бы "жаждал" песен и восхвалений, и ни один человек не мог утолить эту "жажду" до тех пор, пока не появился Давид и не утолил ее.
Эту способность Давид унаследовал от Рут. Недаром наша традиция считает имя "Рут" аббревиатурой слов "насыщающая восхвалениями". В Давиде это ее качество проявилось с особенной силой.
Рут отделяют от Давида три поколения: она сама, ее сын Овед и ее внук Ишай, отец Давида. Сам Давид был лишь одним из восьми сыновей Ишая. Во всех трех поколениях ни один человек не был назван в честь Рут, кроме самого Давида. Давид гордился этим родством. В песнях-молитвах, посвященных Создателю, он говорил: "Дай силу Твою рабу Твоему и помоги сыну рабы Твоей" (Тегилим, 86,16); "Я раб Твой, сын рабы Твоей" (Тегилим, 116,16). Несомненно, он ясно понимал, какую роль играет Рут в его жизни. Всевышний открыл ему это секрет, сказав: ""Проси Меня, и Я дам народы в наследие тебе (самые мятежные и преступные из них)... Сокрушишь их железным жезлом" (Тегилим, 2,8). А самые праведные и достойные из них пусть поют вместе с тобой: "Хвалите Г-спода, все народы, славьте Его, все племена" (Тегилим, 117,1)". Все те, кого приблизил и воспитал Авраам, пробудятся и присоединятся к этой песне. Ведь Всевышний сделал Авраама — первого из семи великих пастырей — отцом множества народов. А Давида — царя-Машиаха, последнего из семи пастырей, Он сделал судьей над народами и их наставником — вплоть до тех времен, когда больше не поднимет один народ меча на другой и не перестанут они готовиться к войне, и все живые души восславят Всевышнего. Авраам начал эту трудную работу, когда приблизил все народы к Всевышнему и привел их под простертые крылья Шхины. Несмотря на то, что впоследствии они снова отдалились от Всевышнего, Давид завершит дело Авраама и снова приблизит их к Нему, и более они от Него не отдалятся. Давид знал, что всю свою силу, способность решить эту задачу он унаследовал от Рут. Поэтому он и сказал: "Я раб Твой, сын рабы Твоей".
Тора была дана только тем, кто изучает и исполняет ее, то есть одному лишь Израилю. Однако способность воспевать Всевышнего дана всем Его творениям, обладающим слухом. Когда царь Давид пел сочиненные им песни, он увлекал за собой весь мир, принимавшийся воспевать Всевышнего — всех, начиная с самых низких и кончая самыми высокими. Откуда черпал Давид свою силу? Он унаследовал ее от Рут. Его песня проникала всюду — от самых низких точек земли до самой вершины Небес. Вместе с Давидом Всевышнего действительно воспевала вся земля, как сказано в Писании. Весь мир чувствовал себя связанным с отцом многих народов (Авраамом) и пребывающим во владении того, кто поучал многие народы (Давида). Если песня, восхваляющая Всевышнего, поднималась к Небесам из самой низкой из земель, из полей Моава, то как ей было не подниматься из более высоких стран, принадлежащих другим народам!
Столь велика сила этой песни, что из бездны она поднимается до вершины Небес и увлекает за собой всех, кто находится в промежуточных сферах.
Наши мудрецы сказали: Давид родился в Шавуот и умер в Шавуот. Другими словами, оба эти события произошли 6-го Сивана, в день Дарования Торы на Синае.
После получения Торы взошло солнце Давида. Прошли семьдесят лет. Это событие — получение Торы — повторилось для Давида семьдесят один раз. После этого зашло солнце Давида, и он присоединился к своему народу (скончался).
Его рождение и смерть были связаны с получением Торы. Точно так же все дни его жизни, все сочиненные им песни-прославления, которыми он "насытил" Всевышнего, неотделимы от Торы и являются как бы ее частью. У Торы множество обличий. Авраам показал всему миру хесед (сторону милосердия); иными словами, заповеди, которые Всевышний, являющийся источником милосердия, заповедал всем тем, кого одарил Своим милосердием. Люди, которых Авраам приобщил к своему учению, в течение некоторого времени шли его путем, но впоследствии сошли с него. Моше и его поколение открыли миру другую сторону Торы, суть которой — трепет перед Всевышним, перед явлением Шхины и великими чудесами, которые явил Всевышний всему миру. Сильные мира сего, принадлежавшие всем народам, исполнились страха и не приняли учение Моше. Царь Давид открыл новую сторону Торы — восхваляющую Всевышнего песню. Когда Машиах, потомок царя Давида появится на земле в конце времен, все народы мира устремятся к нему и вручат ему царскую корону.
Рамбам писал:
"Поскольку этот царь-Машках будет потомком Давида, он будет мудрее, чем Шломо, более великим пророком, чем Моше. Поэтому он станет учителем для всех народов и укажет им путь к Всевышнему. И придут все народы, чтобы послушать его".
Книга Псалмов делится на пять книг — точно так же, как сама Тора. Число стихов в Псалмах превышает на восемь число стихов в Торе, учат наши мудрецы (мы не можем проверить это утверждение, ибо не знаем в точности, как делится Писание на стихи). Все это указывает, что песни Давида были даны самим Всевышним на Синае, а Книга Псалмов есть просто раскрытие песни, заключающейся в самой Торе. Поэтому сам Давид сказал: "Песнями были мне законы Твои" (Тегилим, 119,54).
Откуда же черпал он эту великую силу? Он унаследовал ее от Рут. Так же как сама она сохранила кристальную чистоту в бездне и поднялась до самой вершины, так песни Давида охватывали весь мир, от глубочайших бездн до самого трона Всевышнего, проходя все промежуточные сферы. Ибо человек может пропеть такую песню, лишь если она поднимается из бездны и достигает Небес.
Тайна Рут, несшая в себе песни и восхваления Всевышнего, содержащиеся в Торе, осталась скрытой от людей ее поколения. Поэтому даже после того, как было разъяснено правило "моавитянин — но не моавитянка" (то есть, что моавитянка может принять иудаизм и выйти замуж за еврея), дядя Боаза опасался брака своего племянника с Рут, говоря: "Как бы не разрушила она мое наследие". Многие люди этого поколения, хотя и не оспаривали это галахическое правило, все же не соглашались с решением Боаза. Они говорили: "Рут — моавитянка. Даже если закон разрешает ей войти в общину — это не значит, что она должна подняться до дома Боаза. Ведь дом этот — святая святых в глазах Всевышнего".
Наши мудрецы, да будет благословенна их память, рассказывают, что день, когда Рут вошла в дом Боаза, был последним днем его жизни. Наутро он скончался, и в тот же день состоялись его похороны. Именно так еще в незапамятные времена задумал Всевышний. Боазу были отведены лишь немногие годы жизни, и Всевышний задержал его на земле, чтобы он успел жениться на Рут и та забеременела от него. Для чего? Чтобы Давид стал потомком двух этих великих людей. Как только Боаз исполнил волю Всевышнего, он вернул Ему свою душу.
Однако эти события тяжело поразили многих из людей этого поколения. Все те, кто ошибочно считали Рут недостойной выйти замуж за Боаза, решили, что Всевышний наказал его за этот брак, которым он якобы осквернил свою семью. Они подумали: именно так был ранее наказан Элимелех, брат его отца, именно так — и за тот же грех — были наказаны его сыновья.
Многие говорили: "Хорошо было бы, если бы от этого короткого брака не появился на свет ребенок". В то же время Всевышний ждал этого ребенка с нетерпением. Из Книги Рут мы узнаем, что когда у Рут родился сын, ему радовались только женщины, жившие по соседству с Наоми. Они-то и дали ему имя. Где же были в это время старейшины и знатные люди Бейт-Лехема, в свое время благословлявшие Боаза? Книга их больше не упоминает. Быть может, их тоже испугала мгновенная смерть Боаза сразу после женитьбы на Рут. Быть может, они опасались, что в том, что касается Рут, была допущена ошибка — то ли в толковании закона, то ли в его исполнении.
Поскольку только соседки заботились о Рут и ее ребенке и благословили его, Всевышний дал их словам силу пророчества. Они стали как бы частью Торы, вошли в Книгу Рут и изучаются из поколения в поколение.
В Книге Рут сказано: "И дали ему соседки имя, сказав: "Сын родился у Наоми". И дали они ему имя: Овед. Он был отцом Ишая, отца Давида".
Эти слова, которые Всевышний занес в Писание так, как они были произнесены соседками, требуют объяснения. Почему и для чего тут дважды сказано: "И дали ему имя"?
Повсюду в Торе выражение "сказав" или "говоря", относящееся к имени человека, стоит за самим именем. Здесь же слово "сказав" стоит перед именем. И вообще, почему имя сына Рут не стоит в первой половине фразы?
Кроме того, почему не объясняется, каким образом было выбрано это имя — Овед — и что оно означает?
Еще более непонятным оказывается конец фразы: "И дали ему имя: Овед. Он был отцом Ишая, отца Давида". Для чего это сказано? Едва ли для того, чтобы сообщить нам родословную Давида — ведь она подробно (начиная с сына Йегуды Переца) изложена уже в следующей фразе Книги Рут: "И вот родословная..."
Вот как следует интерпретировать эти слова Книги Рут.
"И дали ему соседки имя, сказав: "Сын родился у Наоми"". Эти слова касаются чистоты происхождения родившегося у Рут ребенка — ведь его мать была моавитянкой! Соседки возвели его происхождение не к Рут, а к Наоми, принадлежавшей к знатнейшему роду — она была дочерью сына Нахшона бен Аминадава, а Рут считалась теперь как бы ее дочерью. А последующие слова относятся уже к высокому предназначению сына Рут. Данное ему имя Овед — עובד — может быть прочитано как аббревиатура слов דוד בן עוד, "Еще один сын — и Давид ". Это значит: у этого ребенка родится сын, за которым идет сам Давид. Сам Всевышний говорил их устами, когда они благословляли сына Рут.
Поэтому Всевышний согласился с этими женщинами, говоря: "Он был отцом Ишая, отца Давида".
Наши мудрецы говорят: "Почему Книга Рут читается в Шавуот, день Дарования Торы? Чтобы научить нас, что Тору можно приобрести лишь ценой бедности и лишений".
Точно так же можно спросить: "Почему Давид упоминается в Книге Рут, которую мы читаем в Шавуот? Чтобы научить нас, что человек может стать орудием, исполняющим на земле волю Небес, только испытав бедность и лишения. Ибо и Рут, и Давид прошли одну и ту же дорогу бедности и лишений".
В самом деле, кем был Давид? Величайшим из царей, праведнейшим из праведных, мудрецом из мудрецов, скромнейшим из скромных, первым и величайшим из поэтов, воспевавших Царя царей. И что же — ни один человек не страдал в течение всей жизни так, как Давид. Изначально ему были уготованы страдания, и они не оставляли его с первого до последнего дня, пока не воцарился сын его Шломо. Лишь во времена Шломо весь мир осознал истинное величие Давида, лишь тогда лица врагов его стали черными, как стенки закопченной кастрюли.
Не случайно сам Давид говорил: "Спаси меня, Б-же, ибо дошли воды до души моей (то есть: одолела меня беда, я дошел до крайности)" (Тегилим, 69,2). Этот и следующие стихи Псалма — один тяжелее другого — отражают крайнее страдание. В них нет ни йоты преувеличения, красования, ибо лишь тот, в ком нет ни грана почтения к Небесам, решился бы на такое перед лицом Всевышнего. Что же заставило Давида, который всегда был праведен в своих отношениях с Создателем, возлагая на себя больше, чем от него требовалось, обратиться к Нему с таким вызванным нестерпимой болью воплем? То и только то, что действительно "дошли воды до души" его, что одолела его беда. Что же случилось, отчего страдания Давида стали нестерпимыми?
В том же Псалме далее сказано: "Больше, чем волос на голове моей, беспричинно ненавидящих меня". Эти слова следует понимать буквально. На голове у человека двадцать, тридцать тысяч волос, а то и больше. Однако число ненавидящих Давида было неизмеримо большим! Но кому он причинил зло? Именно тому, кто поднялся, чтобы убить его (царю Шаулю), Давид оказал бесчисленные милости и услуги, неоднократно спас ему жизнь — никогда он не причинял ему зла. Давид был добр и милосерден по отношению ко всем и каждому — за что же им было его ненавидеть?
Далее в Псалме сказано: "То, чего не грабил я, — то возвращать должен". Как известно, существует четыре различных способа интерпретировать Тору: Пшат (непосредственная интерпретация). Ремез (буквально: намек, непрямая интерпретация), Друш (толкование) и Сод (тайное, каббалистическое истолкование). Так же как молот разбивает скалу на множество осколков, каждый из этих способов несет в себе множество дополнительных интерпретаций. Приведенные выше слова Давида могут быть истолкованы по-разному, например, как относящиеся к положению Израиля среди других народов. Однако как быть с их непосредственной интерпретацией? Неужели Давида действительно обвиняли в грабеже, и он возвращал добычу, которую никогда не отнимал? Как должны мы это понимать?
В том же Псалме сказано: "Б-же, Ты (и только Ты) знаешь мои проступки, и вина моя не сокрыта от Тебя". Это значит, что у Давида не было друга или союзника, брата или другого родственника, который был бы убежден в его праведности и мудрости, который мог бы засвидетельствовать, что он — не злодей, что он чист, и все эти обвинения в его адрес ложны.
И далее: "Да не будут пристыжены из-за меня полагающиеся на Тебя". Какую же мнимую вину нес на себе Давид ради Всевышнего?
"Чужим стал я для братьев своих и неродным — для сыновей матери моей". Этот стих также следует понимать в прямом и непосредственном смысле. Он выражает величайшее страдание, выпадающее на долю человека. Перед нами человек, у которого есть братья и сестры, и он находится с ними под одним кровом. Все обитатели этого дома относятся друг к другу с нежностью и любовью, и только одного все они, связанные кровным родством, считают чужим. Но речь не идет о действительно чужом человеке, как естественно было бы предположить, а о родном брате, плоть от плоти. И вот, этот человек становится чужим для своих родных. Стоит обратить внимание на то, что в оригинале сказано מוזר (музар, буквально, "странный"), а не זר (зар, "чужой"). Несмотря на естественную изначальную близость, этот человек стал для своих родных чужим, помехой, "тернием в их глазах". Те, кто входили в дом, сталкивались с ним, те, кто выходили из дома, натыкались на него, пока он не стал для всех совершенно невыносимым. Возможно ли большее горе для человека? Что же совершил Давид, чтобы заслужить такой жребий?
"Ибо ревность о доме Твоем съела меня". О каком доме говорит Давид? "Домом Всевышнего" он называет здесь дом своего отца Ишая — ведь во всем мире не было более достойного дома, в котором Всевышний мог бы поселить Свою Шхину. Любая ревность, исходящая из этого дома, может быть истолкована только в похвальном смысле, только как ревностное служение Всевышнему — чистая ревность ради Небес. Каким же образом могла она "съесть" Давида, которого Всевышний так любил и которого Он избрал из числа его братьев?
"Поношения позорящих Тебя пали на меня". Очевидно, что всякое поношение, павшее на голову Давида, имело иное назначение — оно должно было пасть на головы поносящих Всевышнего. Почему же они все-таки пали на голову Давида, верного слуги Всевышнего?
"И плакал я, в посте душа моя, и стало это поруганием для меня. И сделал я вретище одеждой своей, и стал для них притчей". Даже пост и лишения не очистили Давида от того, что "запятнало" его. Но ведь ворота раскаяния не закрываются ни перед одним грешником. Почему же закрылись они перед Давидом, избранником Всевышнего во всех поколениях, который никогда не грешил?
"Говорят обо мне сидящие во вратах". Так (традиционно) называли судей Сангедрина, которые обсуждали судьбу Давида — является ли он частью еврейского народа или чужд ему как потомок Рут-моавитянки. Несмотря на то, что правило "моавитянин — но не моавитянка" было вновь уяснено и установлено три поколения назад, судьи опять принялись обсуждать его, опасаясь, что оно было установлено ошибочно. Однако все братья Давида также были потомками Рут, и отец его, Ишай, признанный праведник своего поколения, был более близким потомком Рут, чем Давид; Овед, дед его, был еще более близким ее потомком, но судьи не обсуждали происхождение ни одного из них и не сомневались в законности их принадлежности к еврейскому народу. Разве Давид не был таким же, как они? Разве он чем-нибудь от них отличался?
"И песни (обо мне) поют пьяницы". Даже пьяницы, праздно проводящие время на рынке, нашли свой способ мучить Давида. Они сложили о нем насмешливые песни, чтобы при помощи их убивать время, проводимое в праздности, за бутылкой вина. Властелин мира, почему все это обрушилось на праведника Твоего?
Обратимся к другой главе Писания, которая развивает ту же тему. Она представляет собой последовательность загадок, и человеческий мозг просто не в состоянии все их вместить. Однако когда загадок оказывается слишком много, одна неожиданно начинает разрешать другую и таким образом нам удается отчасти раскрыть всю эту великую тайну.
Итак, Первая Книга Шмуэля, глава 16.
"И сказал Г-сподь Шмуэлю... "Наполни рог свой елеем и ступай. Пошлю Я тебя к Ишаю Бейтлехемскому"".
Не случайно здесь сказано "к Ишаю Бейтлехемскому", а не "к Ишаю из Бейт-Лехема". "Бейтлехемский" — это почетный титул Ишая. Как мы помним, Бейт-Лехем — место, изначально связанное с царской властью.
"Ибо среди сыновей его Я усмотрел Себе царя". Всевышний дважды подчеркивает: "Я усмотрел Себе". То есть: Он усмотрел то, что смертный (даже смертный пророк) усмотреть не в состоянии, ибо Его зрение совершенно иное. Всевышний как бы сказал: "Я усмотрел, Я выбрал его, но вы его не узнаете, вам он не покажется достойным царской власти". Этот намек Всевышнего не был понят.
"И пришел в Бейт-Лехем, и поспешили к нему старейшины города". Они знали, что все, что делает Шмуэль, делается по повелению Всевышнего. Поэтому он, вне всякого сомнения, прибыл с важной миссией.
"И подготовил он Ишая и сыновей его, и пригласил их на жертвоприношение". Поскольку Шмуэль не знал, которого из сыновей Ишая избрал Всевышний, он сказал Ишаю: "Ты и все твои сыновья вместе со мной примете участие в жертвоприношении". Разве после этих слов можно было предположить, что один из сыновей не будет призван? Разве такой праведник как Ишай мог забыть об одном из своих сыновей по небрежности, по упущению? Даже простой верный Торе еврей, приступая к исполнению любой из 613 заповедей, записанных в Торе и данных всему Израилю, а не только ему одному, стремится исполнить заповедь во всей ее полноте, устраняя всякое сомнение в правильности исполнения. Тем более это касается такого праведника как Ишай, тем более, когда он должен был исполнить заповедь, данную ему одному; к тому же, эта заповедь относилась к избранию помазанника Всевышнего, на которого будут устремлены глаза всего еврейского народа. И уж совсем невероятно, чтобы Ишай небрежно исполнил такую важную заповедь в нашем случае, когда она была сформулирована так, что он не мог выполнить ее иначе, чем собрав вместе всех своих сыновей. Почему же он не позвал Давида? Как получилось, к тому же, что Ишай позвал Элигу, своего младшего сына (рожденного от другой жены), но не позвал Давида, который был старше, чем Элигу?
"И провел Ишай семерых сыновей своих перед Шмуэлем, и сказал Шмуэль Ишаю: "Не избрал этих Г-сподь"". Все старейшины Бейт-Лехема знали, что Шмуэль пришел по серьезному делу и поспешили ему навстречу. Ишай, которому пророк открыл тайну своей миссии, разумеется, знал, что, как и всякое другое, это решение Всевышнего (назначить Израилю царя из числа его сыновей) непременно будет исполнено. Кто же, как не он сам, Ишай, должен был вспомнить, что у него есть еще один сын? Даже если бы раньше он по какой-то причине забыл о нем, теперь (когда все остальные сыновья Ишая были отвергнуты) он или один из его сыновей должны были вспомнить о Давиде и просить у Всевышнего прощения за свою забывчивость, за то, что они не позвали его с самого начала. Но Ишай не вспомнил о Давиде, равно как не вспомнили о нем и семеро его сыновей —
как будто все они смирились с тем, что решение Всевышнего (не дай Б-г!) останется невыполненным.
Необходимо отметить, что в Писании сказано: "Семерых сыновей своих" (в оригинале: בניו שבעת, шив'am банав). Не "семерых из своих сыновей" (מבניו שבעה, шив'а мибанав) или просто "семерых сыновей" (הבנים שבעת, шив'aт га-баним). Иными словами, речь идет о всех семерых его сыновьях, как будто других сыновей у него не было — хотя у него был и восьмой сын, Давид! Но о Давиде никто даже не вспомнил, пока Шмуэль не задал следующий вопрос:
"И сказал Шмуэль Ишаю: "Нет больше отроков?"" "В самом деле, — спросил Шмуэль, — как может случится, что Всевышний сказал мне, что среди твоих сыновей Он избрал царя для Израиля, но когда ты провел передо мной всех семерых своих сыновей, ни один из них не оказался избранником Всевышнего? Нет ли у тебя еще сыновей?"
На этот прямой вопрос Ишай не ответил: "Не сердись, что я не позвал одного из них. Сейчас же его приведут сюда". Вместо этого он произнес несколько странных, отвлекающих фраз: "И сказал тот: "Еще остался меньший; вон он пасет овец"". Но этому "меньшему" сыну было уже 29 лет! И какое значение имело то, что в данный момент он пас овец? Ишай не добавляет ни одного существенного слова и не посылает за Давидом. Несомненно, он не хотел его прихода! Вместо этого Ишай, видимо, сказал: "Давайте приступим к трапезе, ибо жертва уже принесена, и стол накрыт". Эти слова не вошли в Писание, ибо у последующих поколений еврейского народа не было в них нужды, поэтому мы знаем о них только из ответа Шмуэля Ишаю.
"И сказал Шмуэль Ишаю: "(Разве ради жертвоприношения и трапезы пришел я к тебе, разве не из-за твоих сыновей пришел я)? Пошли (за ним) и приведи его, ибо мы не сядем за трапезу, пока не придет он". Разве отвечают: "Мы не сядем за трапезу" иначе как тому, кто только что сказал: "Давайте приступим к трапезе".
"И послал тот, и привели его. А он был румяный, с красивыми глазами и прекрасный собой". Из этого довольно странного и непонятного описания мы можем только заключить, что Давид не произвел на Шмуэля столь же сильного впечатления, как его старший брат Элиав, ибо он не был такого же высокого роста и так же красив. Невысокий, румяный, — Шмуэль почувствовал себя смущенным, — и именно он станет царем?
"И сказал Г-сподь: "Встань (Мой помазанник стоит, а ты, в своей святости, сидишь), помажь его, ибо это он... И помазал (Шмуэль) его среди братьев его". Все видели, как Шмуэль, пророк Всевышнего, выполнил Его волю. Видели это Элиав и другие братья. Что же, теперь их отношение к Давиду изменилось? Из дальнейших слов Писания видно, что оно осталось прежним.
Слова Писания, завершающие эту главу и начинающие следующую, лишь умножают число загадок.
"И снисходил дух Г-спода на Давида с того дня и позже... А от Шауля отступил дух Г-спода, и устрашал его злой дух от Г-спода". Острый глаз Доэга-эдомитянина сразу же увидел, что Давид и Шауль изменились. Он сопоставил два эти события и сразу же составил заговор против Давида. По его совету Давид был вызван к царю в качестве музыканта, якобы для того, чтобы излечить царя, а, на самом деле, для того, чтобы тот начал испытывать зависть к Давиду. Шауль полюбил Давида и сделал его своим оруженосцем. Однако и после этого Давида не освободили от обязанности пасти отцовский скот в Бейт-Лехеме. Он был пастухом до помазания на царство, пастухом он остался и после этого, несмотря на то, что удивительные события его жизни разворачивались на глазах у братьев и приближали его к царской власти.
"Пелиштимляне же собрали войска свои для войны". Исполненные гордости, они делали вид, что не хотят кровопролития. Поэтому они и обратились с оскорбительными словами к Шаулю и всему Израилю: "Если вы — действительно народ Всевышнего, для чего вам выходить на войну? Выберите у себя человека, и он сразится с Голиатом — и пусть Г-сподь, Б-г ваш спасет вас от него". Шауль и израильтяне пали духом из-за оскорблений Голиата. Они уже не в состоянии были ни вести войну, ни выставить храброго бойца против него. Многие из людей, пришедших с Шаулем, с готовностью пожертвовали бы жизнью ради спасения Израиля, но на этот раз спасение могла принести не их смерть, а смерть Голиата — а ни у кого из них не было уверенности, что он сможет одолеть пелиштимлянина. Не полагались они и на чудо — ведь каждый из них справедливо опасался, что недостоин чуда и, потерпев поражение (из-за гнева Всевышнего), может принести беду всему народу. Они пребывали в великом страхе и не знали, откуда ждать спасения.
Однако одиннадцать человек из числа находившихся там знали, кто станет избавителем для Израиля. Девять из них своими глазами видели то, что совершил пророк Шмуэль, и знали, кто является помазанником Всевышнего. Это были Ишай, семь его сыновей и сам Давид. Десятым был пророк Шмуэль; а одиннадцатым был Доэг-эдомитянин. Он, единственный из тех, кто не присутствовал при помазании Давида, догадался о нем благодаря своей мудрости. Но ни один из этих одиннадцати человек не направил Давида на поле боя, чтобы спасти Израиль. Почему?
"И приходил тот пелиштимлянин утром и вечером, и являлся сорок дней". Голиат выходил на равнину дважды в день и объявлял: "Я срамлю сегодня полки израильские! Дайте мне человека, и мы сразимся один на один!" Это продолжалось в течение сорока дней.
Трое из старших сыновей Ишая отправились на войну вместе с Шаулем. А о Давиде сказано: "Давид же был младшим". Выходит, что он был недостоин стать даже одним из многих (отправившихся на войну)?
Несмотря на то, что Давид был признан непригодным для войны, его сочли годным для исполнения различных поручений — в дополнение к обязанностям, которые он выполнял при Шауле, и к уходу за отцовским скотом.
По поручению отца Давид отправился в лагерь Израиля, чтобы проведать своих братьев. Там он услышал оскорбления, произносимые необрезанным пелиштимлянином (который был племянником Рут, его прабабушки), и вызвался выйти на бой против Голиата и смыть с Израиля нанесенные им оскорбления.
Некоторые из происшедших там событий представляются загадочными и требуют объяснения.
Вместе со всеми, кто находился в лагере Израиля, Давид слышал как оскорбления пелиштимлянина, так и слова, провозглашенные герольдом по приказанию Шауля: "Израильтяне, видите ли вы этого человека? Он приходит, чтобы нанести оскорбление Израилю. Того, кто поразит его, царь наделит великим богатством; кроме того, царь выдаст за него свою дочь, а все его семейство станет свободным в Израиле (от налогов, повинностей и царского суда)". Почему, в таком случае, он спросил у окружавших его людей: "Что будет сделано для того, кто убьет этого пелиштимлянина?" Для чего хотел он, чтобы те повторили слова царского герольда — "царь обогатит его, выдаст за него дочь и т.д." — разве он не слышал их вместе с ними?
"И услышал Элиав, старший брат его (он и теперь еще старший брат Давида), когда он говорил с этими людьми, и разгневался Элиав на Давида (он нисколько не опасается помазанника Всевышнего), и сказал он: "Зачем ты спустился сюда (хотя Давид пришел по поручению отца), и на кого оставил ты тех немногих овец в пустыне (хотя Писание прямо сообщает: "И оставил овец сторожу", Давида подозревают и в том, что он бросил на произвол судьбы отцовский скот)? Знаю я дерзость твою и зло сердца твоего, ты спустился, чтобы посмотреть сражение"". Разве так разговаривают с помазанником Всевышнего? Особенно удивительными представляются слова Элиава — того, кто в отсутствие Давида показался Шмуэлю достойным стать царем Израиля. Почему он говорит Давиду: "Знаю я дерзость твою и зло сердца твоего"? Что стоит за этими словами?
"И сказал Давид: "Что же я теперь сделал? Ведь это беседа"". Разве не подразумевают эти слова следующее: "Всегда, когда ты сердишься на меня, ты сердишься не без причины. Но на этот раз — что я сделал?"
"И отвернулся (Давид) от него к другому, и говорил те же слова (что будет сделано для того, кто убьет этого пелиштимлянина?), и отвечал ему народ теми же словами, что в первый раз (царь наделит его великим богатством и выдаст за него свою дочь...)"- То есть, несмотря на то, что он слышал своими ушами слова царского герольда, а затем переспросил и получил ответ, он продолжает спрашивать снова и снова. Для чего?
Мы должны помнить, что когда Давид отправился на битву с Голиатом, он вовсе не надеялся на чудо, но твердо знал, что его сил и мужества достанет, чтобы одолеть сильнейшего бойца пелиштимлян. Он даже не нуждался в мече — достаточно было пращи и одного маленького камня, который он своей сильной рукой направит в лоб врага. Камень пробьет защищенный броней лоб так, как если бы и лоб, и шлем были из мягкой глины.
Мы должны помнить и о том, что Давид рассказывал Шаулю, как он справился одновременно со львом и медведем. Между тем, со львом были два львенка, а со взрослым медведем — один молодой медведь. Хотя лев унес всего лишь одного ягненка, Давид, вместо того, чтобы радоваться, что он не тронул его самого, погнался за ним и спас ягненка из пасти хищника. А когда лев напал на Давида, он схватил его за гриву, ударил его телом медведя и убил обоих зверей сразу. Вне всякого сомнения, разумный человек не стал бы подвергать себя такой опасности ради спасения ягненка, если он бы не был убежден в том, что он гораздо сильнее этих хищников. И вот, человеку, который столь силен и мужественен, Шауль говорит: "Не можешь ты идти сражаться с этим пелиштимлянином, ибо ты еще молод, а он воин с юности своей".
Все изложенное выше слагается в одну цепочку чудесных явлений, соединенных Всевышним воедино, чтобы явить миру свет Машиаха. Он в Своей безмерной мудрости решил, что этот свет будет скрыт и погружен во тьму вплоть до дня, когда ему суждено открыться. И чем сильнее будет он сокрыт до времени, тем ярче засияет, когда, наконец, откроется. Почему? Потому, что, как постановил Всевышний, после того, как откроется свет Машиаха, все источники темноты станут источниками света, и все, сокрытое в темноте, будет освещено. Ничто не будет более погружено в темноту, и ночь станет сиять, как день. Ведь тьма и свет происходят из одного источника — из сотворенного Всевышним первозданного света. Поэтому в конце времен весь мир снова будет залит светом, как в дни Творения.
Смертного, которого Всевышний решил одарить частью собственного величия, сделать повелителем Своих творений и украсить короной, выкованной по образцу небесной короны, с тем, чтобы его царство продолжалось до конца времен, Он вначале обязывает научиться властвовать над собственными плотью и кровью — чтобы дух его не проникся высокомерием. Всевышний принимает меры, чтобы охранить Своего избранника от чужого недоброго глаза, равно как и от его собственных высокомерия и недоброго глаза. Лишь тот, кто полностью наделен двумя качествами — добрым глазом и скромностью, — достоин царской власти. Именно таким сделал Всевышний Своего помазанника царя Давида. Именно таким будет потомок Давида праведный Машиах, который, как мы надеемся, откроется нам в самом ближайшем будущем.
Всевышний покрывал свет Давида многими оболочками до тех пор, пока не счел его достойным царской власти. Это свет впервые открылся миру в нашем праотце Аврааме, сокрылся и еще несколько раз открывался и сокрывался до начала царствования Давида. Однако во времена Давида этот свет сиял не в свою полную силу, ибо то поколение не было достойно его. В полную силу этот свет засияет только во времена Машиаха, потомка Давида, в конце времен.
После Авраама это свет, свет Машиаха был разделен на две части. Одна его половина была сокрыта в самой низкой из земель, среди потомков Аммона и Моава. Другая половина осталась открытой и перешла сначала к Ицхаку, от него к Яакову, а от него к Йегуде. В это время, время жизни Йегуды, он засиял ярче, и всем стало ясно, что Йегуда заслуживает царской власти. Среди потомков Йегуды этот свет перешел, сияя все ярче, к дому Переца. Он был сокрыт в годы пребывания в Египте и открылся вновь в Нахшоне бен Аминадаве, который в числе других евреев вышел из Египта, но вновь сокрылся в дни Элимелеха бен Нахшона, ибо тогда все говорили: "Этот человек, которого мы надеялись увидеть на троне царей Израиля, недостоин царской власти, ибо он бежал в Моав".
Тогда-то и открыл Всевышний свет, сокрытый в полях Моава, и осуществил Свой глубочайший замысел "вернуть" Рут в Бейт-Лехем. Тогда-то открылся и засиял свет Машиаха сразу от двух своих разъединенных частей. И тогда у Боаза, сына Нахшона, сына Салмона, и Рут, дочери Эглона, злодея и царя Моава, вернувшейся с полей Моава к своему корню — милосердию Авраама, и родилось потомство, несущее весь свет Машиаха.
Боаз умер сразу после того, как женился на Рут, и на мир вновь опустилась тьма. Свет Машиаха сокрылся. Люди говорили: "Всевышний не хочет, чтобы кровь моавитянки смешалась с кровью знатнейшего семейства в Израиле. Рут стала причиной смерти Боаза, и вполне возможно, что сын, который у них родится, если он вообще родится, не будет полноценным евреем".
Дело в том, что закон, освеживший правило, разрешающее моавитянке присоединиться к еврейскому народу, был в новинку Израилю, еще не укоренился, и многие его оспаривали. Тот, кто внимательно читал Книгу Рут, заметил, что с того места, где она упоминает о беременности Рут и до самого конца книги, не говорится ни одного слова о старейшинах и всем остальном народе, упомянутых ранее, когда речь шла о свадьбе Боаза и Рут. Да и сама Рут, родившая Оведа, больше не упоминается в тексте книги. Отныне о ее ребенке заботятся только женщины-соседки, которые пытаются в своем излишнем милосердии скрыть роль Рут в рождении собственного сына: "Сын родился у Наоми..." (Рут, 4,17) Они дают ему имя, желая ободрить Наоми и внушить ей мысль, что этот ребенок является ее потомком. В то время этот закон (разрешающий брак моавитянки с евреем) буквально висел на волоске, так что ни один человек не мог с уверенностью его отстаивать, и только сам Всевышний знал, что закон этот — абсолютная истина, равно как и то, что все дела Боаза и Рут были совершены ради славы Небес и ради того, чтобы открылся свет Машиаха.
Когда Овед вырос и окружающие увидели, что он стал праведником, они приободрились и сказали: "Если бы он, не дай Б-г, был неполноценным евреем, он не стал бы таким праведным и святым человеком".
Это убеждение только укрепилось после рождения Ишая, когда все евреи стали свидетелями его праведности. Поскольку и в нем не было и тени греха, люди его поколения решили, что Боаз и старейшины, разрешившие Рут выйти замуж за еврея, руководствовались наставлением Всевышнего и законами Торы.
У Ишая родились шесть сыновей. Все они оказались праведниками, равных которым не было во всем Бейт-Лехеме. Сильные и мужественные, как того требует Тора, обладающие всеми добрыми качествами, какие только есть в мире. Теперь, когда нить стала тройной — Овед, Ишай, Элиав и его братья — ничто не сможет ее разорвать! Все те, кто ранее еще сомневались и говорили: "Беда может ударить и обождав немало времени!", теперь, когда от Рут произошли три поколения праведников, забыли об этой поговорке и не ждали беды. Все знали, какой святостью обладает дом Ишая. Нет в нем ничего неполноценного, именно из него пробьется долгожданный свет для всего еврейского народа. Так думали все — пока не родился Давид. Тогда Небеса были вновь скрыты облаком тьмы. Люди не знали, где сокрылся свет. Только сам Всевышний понимал, что происходит.
Это было последнее сокрытие света перед великим явлением его. Поэтому это было самое тяжкое, самое глубокое сокрытие из всех предыдущих. Всевышний взял свет Машиаха и скрыл его от человеческих глаз. Он спрятал его среди тьмы.
Качества некоторых людей скрыты от всех, кроме собственных родителей. Бывает и иначе — качества других людей скрыты от родителей, но открыты другим людям. Но даже если качества некоего человека скрыты решительно от всех, разве могут они остаться нераспознанными величайшим из пророков множества поколений? Тем, кому Всевышний даровал мудрость сердца, кто видит мир целиком, от одного края до другого.
Однако тайна Давида была скрыта от его отца и матери, от всех людей его поколения и даже от Шмуэля, "провидца", который не узнавал его (помазанника Всевышнего!) и когда увидел воочию — до той минуты, когда сам Всевышний сказал ему: "Встань, помажь его, ибо это он".
Наши мудрецы, да будет благословенна их память, учили, что Ишай, отец Давида, избегавший любого соприкосновения с грехом, в старости засомневался в законности своего происхождения. У него появились сомнения в том, что его прадед Боаз и суд Торы в его времена правильно проинтерпретировали закон. Ведь если была допущена ошибка, он, Ишай, не является полноценным евреем! Как, в таком случае, может он вести семейную жизнь с женой, которая, вне всякого сомнения, полноценная еврейка! Он, который, быть может, моавитянин с точки зрения еврейского закона!
К тому времени, когда у Ишая появились эти сомнения, у него уже родились шесть сыновей и две дочери. Разве мог он изменить прошлое? Разумеется, нет. Однако праведники относятся к греху иначе, чем грешники. Закоренелые грешники не испытывают страха перед грехом. Единственное, чего они, может быть, боятся — это наказания. А осознав, что уже погрузились в грех по горло, они перестают бояться и наказания и полностью предаются греху. Иначе ведут себя праведники. Они испытывают страх, прежде всего, перед самим грехом. Поэтому даже осознав, что в прошлом они не смогли уклониться от греха, они немедленно прекращают всякое соприкосновение с ним.
С этой минуты Ишай прекратил супружескую жизнь с женой и отдалился от нее. Его сыновья знали, что стало тому причиной.
Однако Ишай был праведником и знал, что Всевышний сотворил мир не для того, чтобы он оставался пустыней, но хочет, чтобы он был заселен, и поэтому не следует мужчине жить без жены. Что он сделал? После нескольких лет одинокой жизни он выбрал одну из рабынь-неевреек, живших у него в доме, и сказал ей: "Я освобождаю тебя с таким условием: если я — полноценный еврей, то и твое освобождение является полным, и я беру тебя в жены в соответствии с законами Торы, данными нам Моше. А если я таковым не являюсь, то ты не освобождаешься и остаешься в прежнем статусе, а, стало быть, имеешь право выйти замуж и за моавитянина".
Жена Ишая была праведной женщиной и была удручена тем, что муж ее оставил, потому что хотела рожать от него детей. Служанка видела, что ее госпожа удручена, и сказала ей: "Давай поступим так, как поступила Лея со своей сестрой Рахелью (подменив ее ночью в шатре Яакова)". Они так и поступили, и жена Ишая подменила ночью свою рабыню. Она страстно молила Всевышнего о помощи, и Он наградил ее беременностью. После этой ночи Ишай больше не вел супружеской жизни ни с ней, ни с рабыней. По воле Всевышнего Ишай так и не узнал о подмене. Когда через три месяца его сыновья увидели, что их мать беременна, они сказали Ишаю: "Вне всякого сомнения, она забеременела от прелюбодеяния. Мы решили убить ее и ребенка, которого она носит".
Ишая охватила величайшая печаль. Он ответил сыновьям: "Дайте ей родить и не предавайте эту историю огласке, которая всех нас опозорит. А ребенок, который у нее родится, станет презреннейшим из ваших рабов". Таким образом — превратив этого ребенка в раба — Ишай хотел предотвратить принятие его в еврейскую общину без того, чтобы обнародовать его происхождение.
Давид и был ребенком, родившимся от этой беременности.
Поэтому-то и сказал Давид: "Чужим стал я для братьев своих (считавших его мамзером — родившимся от запрещенной связи замужней женщины), и неродным для сыновей матери моей (которую подозревали в прелюбодеянии)" (Тегилим, 79,9).
Нелегко переносить страдания. Далеко не каждый способен принимать их с любовью. Некоторые начинают под их тяжестью бунтовать против Всевышнего и восстают против путей, по которым Он направляет мир. Некоторые уходят от Него еще дальше. Поскольку окружающие преследуют их, гонят их от себя, они бегут и от Всевышнего и полностью отрываются от подлинного источника своего существования. В таком случае страдания становятся для человека духовной преградой и приводят его к полному отрицанию существования Всевышнего (не про нас будет сказано). Таков удел слабых и неглубоких людей, неспособных выносить страдания.
В отличие от них, Давид был величайшим героем всех поколений. В чем заключались его сила и мужество? В том, что он был способен переносить страдания более, чем любой другой человек. Поэтому и поместил его Всевышний в середине времен — чтобы он нес на себе бремя всех предшествующих и последующих поколений, пока Он не явит Свою истинную силу миру в конце времен. Давид является как бы балкой, которую вставляют в середину крыши для того, чтобы она приняла на себя всю ее тяжесть.
Такова природа потомков Йегуды, что уже в ранней юности они обнаруживают всю свою силу, все свое мужество и всю свою мудрость. Пример они берут с самого Йегуды, основателя колена, от которого в течение 22 лет произошли три поколения: Эр, Онан и Шела, сыновья Йегуды, Перец и Зерах, сыновья Шелы, Хецрон и Хамул, сыновья Переца. Аналогична генеалогия потомков Калева бен Йефуне — у Цура, Ури и Бецалеля последовательно рождались сыновья, когда им было семь-восемь лет. Бецалелю сыну Ури сына Хура сына Калева было всего тринадцать лет, когда Всевышний исполнил его мудрости, проницательности и знания, чтобы он построил Мишкан и соединил в нем все то, что сотворил Всевышний на Небесах и на земле, как учат наши мудрецы. В отличие от всех остальных людей, потомки Йегуды не старели и сохраняли силы до конца своих дней.
Более, чем к кому бы то ни было, это относится к Давиду, в котором сильнее всего выразились черты колена Йегуды, который был самым значительным его представителем.
Еще ребенком Давид был способен настоять на своем и ясно понимал, что вокруг него происходит. Он лежал в колыбели, когда мать шептала ему на ухо: "Твое происхождение чисто и безупречно, твой источник свят, как и твоя мать — не падай духом из-за предстоящих тебе страданий, прими их с любовью и верой в Всевышнего. Тебе нечего стесняться". Давид слышал эти слова.
Когда он немного подрос, он увидел, что стена отделяет его от братьев. Он осмыслил и принял свой жребий.
Наши мудрецы рассказывают, что Ишай был руководителем своего поколения. Куда бы он не шел, множество людей торжественно встречали и провожали его. "Он приходил и толковал закон при большом стечении народа".
Все семеро сыновей Ишая пошли по пути отца, все они, как он, были достойными членами семейства Эфрат, все они стали важными и влиятельными людьми для всего народа. Все они появлялись на людях вместе с отцом, и их слава росла вместе с его славой. Лишь Давид, младший из них, не появлялся с ними, ибо они презирали и удаляли его. Они удаляли его — но он не отдалялся. Презирали его — но он становился все более достойным любви. Он знал, в чем причина их отношения к нему, равно как и то, что помыслы его братьев обращены к Небесам, а не ко злу. Сам он продолжал в глубине сердца любить их. Он говорил: "Не меня они ненавидят, а грех; ведь именно грех делает меня отвратительным в их глазах".
Весь народ видел, что братья Давида отталкивают и удаляют его, и говорил: "Несомненно, на то есть причина. Злое начало завелось в доме Ишая".
Поскольку ни один человек вне дома Ишая не знал, почему все родственники чуждаются Давида, посторонние строили на этот счет всевозможные гипотезы, не имевшие ничего общего с действительностью. Против него выдвигались самые различные обвинения. Вначале эти обвинения были гипотетическими, но, так как их никто не опровергал, они стали непреложными истинами, так что весь Израиль "знал", что Давид — "дурной человек". Теперь уже никто уже не стеснялся задеть его. Все говорили: "Опозорить Давида значит оказать честь дому Ишая. Если даже близкие ненавидят его, как же должны относиться к нему мы?"
Отчужденный от своей семьи, изолированный от всего народа, Давид находил утешение лишь в сокровищах собственной души, стремившейся к Всевышнему. В безводной пустыне, куда он бежал от человеческого общества, он искал близости к Нему. Там никто его не знал, там никто ему не досаждал.
Сколько препятствий становятся на пути человека, живущего среди людей, когда он ищет утешения в близости к Всевышнему!
Окружающие мешают ему, чужие глаза притупляют его зрение. Препятствием является любовь, которую питают к нему одни люди, и ненависть, которую питают к нему другие. Где найдет он время для изучения законов Всевышнего, для того, чтобы тщательно исполнять их? Однако Давид проводит все свое время в пустыне, где его не преследуют ни любовь, ни приставания, ни ненависть людей, где нет никаких препятствий, где за ним не следят ничьи глаза. Здесь он принадлежит одному лишь Всевышнему! Он становится для Давида отцом, братом и другом. Все радости, которыми обладают жители городов — ничто для него. Что они в сравнении с радостью, которую испытывал Давид, видя сияние Шхины, в сравнении с милостями, которыми наделял его Всевышний в пустыне, где никто не посягнет на них, где нескромный взгляд не падет на них! Поэтому и говорил Давид: "Благо мне, что страдал я (там, среди людей), чтобы научиться Твоим законам (здесь, в пустыне)" (Тегилим, 119,71). Давид с радостью принимал страдания, причиняемые ему людьми, и даже благодарил за них. Ибо если бы не они, он не удостоился бы настолько приблизиться к Всевышнему.
Как прекрасна пустыня — Небеса и облака над головой, частицы песка под ногами, колючие растения и чертополох вокруг!
Все это поет вместе с Давидом хвалебную песнь Всевышнему. Ни один голос не звучит здесь диссонансом!
Как хороши расщелины и пещеры в пустыне, когда человек скрывается в них, когда весь мир исчезает и единственное, что видит глаз, — это сияние Шхины!
Как замечательна жажда, охватывающая человека в пустыне, ибо она становится жаждой обретения Всевышнего, Его слова! Всевышнего жаждет душа, к Нему стремится плоть, — и человек не сдвигается с места, пока не утолит эту жажду, — ибо милость Всевышнего поистине дороже жизни!
Как радостны тьма ночи в пустыне и прохлада ее, ибо именно тогда Всевышний открывался Давиду и превращал ночь в день!
Поэтому и говорил Давид: "Благо сотворил Ты рабу Твоему (и если я забуду об этом и попрошу иного, большего, чем это — не слушай меня), Г-сподь, по слову Твоему (Твоему — а не моему — слову поступи со мной)" (Тегилим, 119,65).
Время от времени Давид приходит в дом отца. Жители Бейт-Лехема смотрят на него. Он не ел досыта даже хлеба. Он не услаждал тело никакими удовольствиями, не носил дорогую одежду. Если в сердце его проносилось чувство зависти, он усмирял его постом, надевал мешковину и посвящал всего себя молитве, чтобы очистить сердце и отдалить его от греха. Как, в таком случае, могли люди разглядеть его красоту? Его кожа стала красной от обжигающего солнца пустыни, его глаза горели огнем преданности Всевышнему, его тело было худым, ростом он был ниже всех членов своей семьи, его одежды были истрепаны. "Где ты был, Давид, чем занимался?"
Так, если в городе случалась кража и вор не был пойман, Давида немедленно допрашивали: "Где ты был в ту ночь? Если ты хочешь, чтобы с тебя было снято подозрение в воровстве, приведи свидетелей, удостоверяющих твое алиби". Что он мог сказать? "Я искал близости Всевышнего! Ему пел я хвалебную песнь!" Быть может, преступник стоял рядом с Давидом, так что он узнал его, но все равно Давид продолжал хранить молчание. Он предпочитал сносить презрение и подозрение, но не хотел спасать себя (или даже свое доброе имя), используя Тору как орудие избавления. Ради прославления Всевышнего он терпел поношения, ради того, чтобы Его Имя возвеличилось впоследствии, когда люди поймут величие его дел.
И Давид отвечал: "Я беру на себя ответственность за кражу, о которой вы говорите".
"Ты — позор своего народа", — говорили жители Бейт-Лехема.
"Ты — позор своей семьи", — говорили его братья.
Когда люди услышали о "проступках" Давида, о его "преступлениях", совершенных так ловко, что он ни разу не был пойман с поличным, они стали связывать их с его "проблематичным" происхождением. Ведь он — потомок Рут-моавитянки! Все праведные члены его семьи — Ишай и его сыновья — унаследовали свой характер от Боаза, "преступный" характер Давида был унаследован от Рут. Только в этом поколении вышли наружу ее истинные черты! Все старые сомнения снова возродились и стали популярной темой для обсуждения. Даже Сангедрин, заседавший у ворот города, стал снова изучать решения прежних Сангедринов. Что же говорить о пьяницах и бездельниках, которые только об этом и судачили! Почему? Потому, что еще не пришло время истине открыться. Давид все еще не испил до конца свою горькую чашу — ради мира, которым ему суждено было руководить.
Вплоть до этого часа Давид принимал с любовью и радостью все беды и страдания, которые выпадали на его долю, и не просил у Всевышнего избавления. "Прекрасными глазами" обладал Давид — на все, что выпадало на его долю, он смотрел светло и доброжелательно. Он смотрел на мир столь позитивно, что во всем, что видели его глаза, усматривал одно только хорошее и не просил для себя иного блага. Когда же Давид стал прекрасен и в глазах других людей, видевших его? Лишь после того, как он был помазан на царство и приблизился день, когда он должен был открыться миру. Вплоть до этого дня он видел, но оставался невидимым (то есть никто не мог разглядеть его истинные природу и качества).
Братья и вся семья не знали, что делать с Давидом, пока не отправили его пасти отцовский скот в пустыне. С этого часа стало легче и им, и Давиду, который проводил в пустыне почти все свое время и редко возвращался домой.
Семья Ишая уже не надеялась, что Всевышний изберет царя среди ее членов, ибо полагала, что Давид ее "опозорил". Такова была воля Всевышнего — скрыть от тех, кого Он более всего любит, Свои замыслы, пока им не настанет время исполниться. Но вот пришел Шмуэль, и в руках его — рог с драгоценным маслом, которым помазывают царей. Он послан Всевышним, чтобы помазать одного из сыновей Ишая, избранного Им "Себе в цари". Все сыновья Ишая, кроме одного, "опозорившего" дом, достойны царской власти. Всех семерых сыновей своих призвал Ишай, чтобы Всевышний избрал Себе самого достойного из них. Давида он не позвал. До самого этого момента Всевышний не открыл ни праведному Ишаю, ни пророку Шмуэлю, кем является Давид для Ишая и чем станет он для всего народа. Вплоть до этого часа у Ишая было лишь семь сыновей. Теперь Всевышний дал Ишаю восьмого сына, наиболее достойного из всех, и имя ему — Давид.
"Нет больше отроков?" — такие слова вложил Всевышний в уста своего пророка. Ведь если бы он спросил: "Нет больше сыновей?" — Ишай мог бы ошибочно ответить: "Нет". Ведь Ишай (не считавший Давида своим сыном) в своей святости и праведности, никогда не дал бы неправдивый ответ. Однако слово "отроки" может относится ко всем: и к сыновьям, и к рабам, и к...
"Еще остался меньший, вон он пасет овец", — ответил Ишай. То есть: не напоминай нам о наших грехах. Оставь его с овцами, так будет лучше и нам, и ему. И пусть Всевышний укажет, что мы должны делать — в соответствии с Его замыслами.
Настоящие праведники не позволяют себе оспаривать решения, которые Всевышний оставил выше их разумения. Начиная с этого момента, Ишай более не вправе уклоняться от исполнения приказов пророка.
"И послал тот, и привели его. А он был румяный, с красивыми глазами и прекрасный собой". Достоин ли он царской власти? "И сказал Г-сподь: "Встань, помажь его, ибо это он". И помазал его среди братьев его". В эту секунду Ишая посетило озарение, и он уразумел всю историю Давида — от его рождения и до этого дня. В эту секунду у него как бы родился восьмой сын. Теперь Ишай проникся безмерными любовью и уважением к Давиду и его матери, сумевшим скрыть до сего дня эту историю. Ишай понял, что произошло, и с этого дня называл Давида: "Сын мой". Элиав, который также видел, что произошло, еще не сумел проникнуть в тайну Всевышнего. Она осталась выше его разумения, и он не смог ее разгадать. Единственный "неполноценный" член семьи — он-то и будет царствовать?!
Таковы пути праведников: если один из них проникает в тайну Всевышнего, он не открывает ее другим, и она остается тайной, пока сам Всевышний не откроет ее и она не станет общим достоянием. Ишай, удостоившийся проникнуть в тайну, знал: еще не пришел час, когда Элиав должен будет ее узнать. Поэтому он смолчал.
Еще не переполнилась чаща страданий Давида. Он был праведником, был мужественнее всех людей, был мудрейшим из них. Но поскольку он должен был стать царем — необходимо, чтобы он стал и скромнейшим из людей, угнетенным страданиями, подавленным преследованиями всех, кто его окружал, даже после того, как он был помазан на царство — вплоть до того дня, когда корона увенчает его чело.
Хотя Ишай уже знал историю Давида, он не стал приближать развязку. Пусть события развиваются своим чередом — после помазания как до него. Пусть исполнится замысел Всевышнего. Ведь все, что происходило до этого дня, происходило исключительно по воле Всевышнего, который не посвятил в Свой замысел ни одного человека — пусть, в таком случае, Он завершит его исполнение Сам. Поэтому Давид остался со своими овцами, а трое старших сыновей Ишая ушли на войну с пелиштим-лянами.
"И помазал его среди братьев его" — так сказано в Писании. Почему же Элиав продолжал удерживать Давида на расстоянии — ведь он видел, что Всевышний помазал его, чтобы он царствовал над еврейским народом? Элиав не был первым — ему предшествовали величайшие мудрецы и судьи выдающегося поколения (выходцев из Египта), которые вместе с Корахом оспорили слова и решения Моше. Тому, кто скажет, что спор этот имел корнем своим корыстные интересы, а не стремление к истине, отвечает сама Тора, которая высоко оценивает сторонников Кораха и называет их такими именами: "Начальники общины, призываемые на собрания, люди именитые" (Бемидбар, 16,2). Несомненно, они были праведниками, мудрецами и людьми с чистым сердцем. Они знали, что Всевышний говорил с Моше с глазу на глаз и при посредстве Моше совершил бесчисленные чудеса и самый Исход. Как же решились они вступить в спор с Моше?
Вот как объясняют мудрецы позднейших поколений этот спор, начало которого вне всякого сомнения, было чистым и направленным к славе Всевышнего.
Все они (сторонники Кораха) признавали величие Моше и понимали, что ему нет равного, что ни один другой человек не удостоился говорить с Всевышним лицом к лицу. Однако, наблюдая за ним, они видели немало вещей, которые казались им странными и которые они не в состоянии были выносить. По их мнению, заповедь "Не бойтесь никакого человека" (обязывающая судей к нелицеприятности) относится ко всем без исключения, в том числе, и к Моше, так что все они должны пылать ревностью к слову Всевышнего и стремиться любой ценой установить истину. Вначале они подозревали самих себя в ошибке, в наличии посторонних интересов, однако когда они окончательно убедились, что не стремятся к почестям и славе, что у них нет никаких личных интересов, они спросили сами себя: "Как может быть, что мы искренне расходимся во мнениях с Моше, что мы видим ошибки в его словах — но в конце концов все равно оказывается, что Моше прав и все, что он делает — правильно. Почему наши глаза не в состоянии разглядеть эту истину?"
И они приняли решение вступить в спор с Моше. Они сказали себе: "Если мы окажемся правы, то, вне всякого сомнения, этот спор — лишь ревностное служение Всевышнему. А если Моше окажется прав, и мы заплатим жизнью за это решение — что же с того! Ведь какой смысл в нашем нынешнем существовании, если глаза наши не в состоянии отличить свет от тьмы? И в том, и в другом случае мы ничего не теряем, и Имя Всевышнего лишь возвеличится еще более".
Единственной их целью было установление истины. За что же они были наказаны? За то, что продолжали свой спор с Моше и настаивали на своей точке зрения до самого конца. Ибо никакая человеческая мудрость не имеет смысла и силы, если не совпадает с замыслом Всевышнего. Когда по слову Всевышнего они были предупреждены о том, что спор должен быть прекращен, они обязаны были подчиниться. Но они не подчинились — и были наказаны.
Нечто подобное произошло и с Элиавом. Он знал, что им руководит лишь любовь к Всевышнему, что он чист от какого-либо постороннего интереса. Он "знал", каково место Давида в доме Ишая, что он вовсе не сын его отца. Разумеется, он был свидетелем того, что совершил Всевышний в его доме при посредстве Своего пророка — но как должен был он примирить все эти противоречия? Разве имеет право человек действовать вопреки тому, во что он искренне верит, отталкивая истину, как он ее понимает? Ведь Элиав (в отличие от сторонников Кораха) не был предупрежден Всевышним!
Несмотря на это, разногласия (между Элиавом и Давидом) продолжались недолго. Элиав увидел, что спасение было послано Израилю Всевышним через Давида — и смирился перед ним. То, что Ишай понял сразу, Элиав осознал несколько позже. Давид был праведником, праведником был и Элиав. Однако праведность Давида укрепилась от страданий, которые он перенес. Они и сделали его более достойным царской власти, чем его старший брат.
"Я раб Твой, сын рабы Твоей", — говорил Давид. Главное отличительное свойство раба заключается в том, что у него нет собственных желаний — только желания своего господина.
Раб, пользующийся особой любовью царя, раб, которого царь приглашает во внутренние комнаты дворца и там уединяется с ним, чьи песни он любит слушать, несомненно, счастлив — разве возможно для него большее счастье? Однако если царь изберет его для важного поручения и пошлет в дальние страны, например, чтобы вести там войну — то, хотя уединенные беседы с царем ему милее, он должен принять возложенную на него миссию с готовностью и любовью. Ибо нет у него собственных желаний, но только желания царя.
Именно поэтому Давид принял с любовью царскую корону — ведь она была дарована ему Всевышним. Для него самого значение имела только близость к Всевышнему, безразлично — в пустыне или в городе, в загоне для овец или в царском дворце. Более того, эта близость была максимальной именно в пустыне, а не впоследствии, когда Давид сидел на царском троне. Несмотря на это, он принял царскую власть, поскольку таково было желание Всевышнего. Но Давид не стремился ускорить осуществление этого замысла. Всевышний, пославший Своего пророка, чтобы помазать Давида, Сам решит, когда Его замыслу осуществиться.
Давид отправился на войну вовсе не для того, чтобы, как подозревал Элиав, "посмотреть на это сражение". Всевышний не приказывал Давиду идти туда, так что он пошел исключительно по приказу отца, как свидетельствует о том Писание: "И встал Давид рано утром (праведники совершают дела свои рано утром), и оставил овец сторожу (как бы предупреждая упрек Элиава — "И на кого ты оставил этих немногих овец?"), и взял ношу (взвалил на плечо тяжелейшую ношу, состоявшую из съестных припасов для трех братьев и подарка тысяченачальнику), и пошел (прошел очень большое расстояние от Бейт-Лехема до лагеря пелиштимлян между Сохо и Азекой), как повелел ему Ишай" (а не по собственному желанию).
Разве решится Давид открыть то, что Всевышний еще скрывает? Разумеется, нет. Давид хранил свою тайну после того, как был помазан на царство, точно так же, как хранил ее ранее. Более того, он благодарил Всевышнего за то, что его величие все еще скрыто от братьев, которые ничего не замечали; до сих пор Элиава зовут "старшим братом", а Давида — "младшим".
Когда Давид прибыл на место сражения и услышал оскорбления, которые наносил Израилю Голиат, он знал, что его сил и мужества с избытком хватит, чтобы сразить пелиштимлянина, как сразил он в недавнем прошлом львов и медведей. Он мог победить его, не подвергая себя опасности и не нуждаясь в чуде — так велика была его мощь! Однако до этого дня никто не знал, насколько он силен, его мощь и мужество были скрыты от людей, так же как и другие его выдающиеся качества.
Если бы Давид не был так силен, он не решился бы вступить в бой с Голиатом, полагаясь лишь на помощь и спасение Всевышнего (на которые он мог рассчитывать как Его помазанник), ибо еще не пришел его час открыться миру. Разве стал бы он торопить развязку?
Даже сейчас, когда для победы было довольно его собственных сил и не было нужды в чуде, Давид не хотел, чтобы люди узнали о его мощи и мужестве, чтобы они говорили: "Давид — могучий герой, он рискнул жизнью ради спасения Израиля, он заслужил славу!" Поэтому он стремился преуменьшить значение своего подвига, насколько это было возможно.
Давид услышал слова герольда: "Видели ли вы этого человека, который поднимается... Того человека, который убьет его, царь обогатит великим богатством, и дочь свою выдаст за него..." Он решил воспользоваться этим объявлением, чтобы "замаскировать" свое величие и преуменьшить свою доблесть.
Поэтому Давид стал обходить лагерь, подходя то к одному, то к другому и спрашивая: "Что будет сделано для того, кто убьет этого наглого пелиштимлянина?" Вопрошаемый повторял слова герольда. Давид подходил то к одному, то к другому на глазах у многих людей и несколько раз задавал один и тот же вопрос. Теперь, как он ясно понимал, все израильтяне будут повторять: "Посмотрите на этого человека. Этот пастух, ничтожный человек, загорелся желанием жениться на царской дочери". Весь лагерь Израиля станет презирать его за это. Хотя он и совершит великий подвиг, получится, что подвиг будет совершен, но Давиду достанется не слава, а унижение. Именно так приличествует поступать царю Давиду, помазаннику Всевышнего во всех поколениях!
Точно так же, перед тем, как выступить против Голиата, Давид говорил уклончивым языком и с Шаулем, и, рассказывая ему о своей доблести, скрывал больше, чем раскрывал, в то время, как в его сердце горела ревность к Имени Всевышнего, оскорбленному пелиштимлянином. Однако он снова стремится скрыть горение своего сердца, скромно произнося слова молитвы: "Г-сподь, который спасал меня от льва и от медведя, Он спасет меня и от руки этого пелиштимлянина". Эти уклончивые фразы, равно как и слова, переданные Шаулю (ему сказали: "Этот человек хочет жениться на твоей дочери, ради нее он убьет пелиштимлянина"), а также то, что Давид, отправляясь на бой, снял с себя воинские доспехи, данные ему Шаулем, чтобы не привлекать внимание народа — все это стало частью "маскировки", предпринятой Давидом для того, чтобы его величие осталось нераспознанным, чтобы люди продолжали видеть в нем человека незначительного — как по-прежнему хотел Давид.
На этот раз Давиду не помогли все принятые им "маскировочные" меры. "Провал" произошел, когда он приблизился к пелиштимлянину и заговорил с ним на глазах у всего Израиля с одной стороны и войска пелиштимлян с другой. В эту минуту не сам он выбирал слова, но Всевышний говорил его устами.
Для Давида пришел час открыться еврейскому народу.
Пелиштимлянин подавил дух Израиля, вселил в него страх и трепет, так что во всем народе не нашлось ни одного человека, который мог бы дать Голиату достойный ответ. Теперь глаза всего Израиля были устремлены к пространству между двумя армиями. Не один юный Давид противостоял сейчас оскорбителю-пелиштимлянину. Меч Израиля и гордость его, меч, совершающий отмщение Вечного Завета, был занесен сейчас над головой пелиштимлянина. У этого обоюдоострого меча были два разящих лезвия: одно разило его словами достойного ответа, другое несло ему смерть.
Теперь весь народ услышит и устрашится; теперь он узнает, чем отличается сын Орпы, вернувшейся в поля Моава, от сына Рут, вернувшейся в Бейт-Лехем.
"И сказал пелиштимлянин Давиду: "Разве я собака, что ты идешь на меня с палками?"" При виде Давида Голиат утратил свою решимость, у него не стало более сил произносить оскорбления. Единственный вопрос, который он сумел задать, относился к вооружению Давида и был подсказан Голиату самим видом его — таким образом, этот вопрос нес в себе и ответ. Голиат был всецело поглощен защитой своей чести от нанесенного ей удара. Он забыл о своем народе и не вспоминал о нем больше. Его уверенность в себе улетучилась. Он зашелся от гнева, начал произносить проклятия — "И проклял пелиштимлянин Давида богами своими". Но идолы Голиата, хоть и имеют рот, но не способны говорить! Та же учесть ждала и того, кто проклинал их именем! Пелиштимлянин захлебнулся своим гневом и замолчал.
Однако и теперь еще посрамление необрезанного пелиштимлянина, которому предстояло пасть от руки Давида, не открылось во всей полноте. Ибо Голиат снова раскрыл рот и заговорил.
"И сказал пелиштимлянин Давиду: "Поди-ка ты ко мне, и я отдам тело твое птицам небесным и скотине полевой"". "Разумеется, Давид подойдет к тебе, ибо ты не в состоянии даже подойти к нему! Ведь ты сошел с ума, пелиштимлянин! Разве козы и овцы едят человеческое мясо? С тем же успехом ты мог бы отдать мое мясо домашней птице! "Я отдам", — говоришь ты. Ты говоришь о будущем, хотя не помнишь даже прошлого — откуда тебе знать, что сулит будущее? Замолкни, пелиштимлянин, ты сам уже определил свою судьбу!"
"И сказал Давид пелиштимлянину: "Ты выходишь против меня с мечом и копьем и дротиком (но Г-сподь, Б-г наш сломает твой меч и расщепит копье), а я выхожу на тебя во имя Г-спода Ц-ваота, Б-га строя израильского, который ты поносил (выхожу, чтобы защитить честь Всевышнего во веки веков). Сегодня же (твоя судьба так же ясна, как ясен этот день), предаст тебя Г-сподь в руку мою (так я говорю и утверждаю, и Всевышний не обратит мои слова против меня, но подтвердит и исполнит их), и я поражу тебя (сейчас же, а не когда-нибудь в будущем). И сниму с тебя голову твою (смотри, вот она уже в руках моих), и отдам (сейчас же) трупы стана пелиштимского (о котором ты в гневе своем забыл, а я прекрасно помню) сегодня же птицам небесным и зверям земным (эти звери едят-таки мясо и на этот раз получат его досыта, и птицы тоже). И узнает вся земли, что есть Б-г у Израиля"".
Не Давид произнес все эти слова, но сам Всевышний говорил его устами. А слово Всевышнего эквивалентно действию.
Вначале Давид полагал, что после того, как он покончит с пелиштимлянами, он сможет вернуться в пустыню к овцам своего отца. Но Всевышний решил иначе. Он не позволил ему вернуться в пустыню, забрал его из загона для овец, чтобы сделать пастырем Своего народа, Израиля.
Тогда Давид сказал: "Теперь, когда корона, дарованная мне Всевышним, украсила мою голову, пусть проникнется весь народ уважением в помазаннику Всевышнего. Пусть он увидит мою славу, и тогда я верну ее Всевышнему, которому она на самом деле принадлежит. Ибо что мог бы дать Ему я сам — жалкий червь, презреннейший человек из всего народа?"
Но Всевышний еще не распорядился об этом.
Давид уже начал свое царствование, однако волос на голове у него было меньше, чем врагов, ненавидевших его беспричинно. Все помнили еще об унижениях, которым он подвергался дома, не были забыты и возведенные некогда против него "обвинения", "кражи", которые он не совершал, но ответственность за которые взял на себя... Все, кто его видели, беспрерывно злословили на его счет. Если Всевышний щедро одаривал Свой народ, они "записывали" посланные Им блага на свой счет. Если Израиль постигала беда — виноват в ней был Давид. Моавитянин, сын моавитянки, даже если он станет царствовать — Всевышний не пошлет через него спасения!
Пришло время Давиду царствовать, но еще не пришло время всему народу осознать значение его царствования. Давиду пришлось подставить плечо под нелегкую ношу и продолжить страдать ради своего народа. Он излил сердце свое перед Царем царей, и песни его обрели вечную славу — и навсегда прославили его народ. Еще не переполнилась чаша его страданий. Ведь еще не нашлась голубка, потерянная в Аммоне праотцом Авраамом.
Она, Наама-аммонитянка, станет такой же основой царства Давида, какой стала его праматерь Рут. Во времена его сына Шломо она найдется и восполнит все то, что еще оставалось неполным. А Рут-моавитянка, прабабушка Давида, будет жить в его доме, она проживет долгую-долгую жизнь — вплоть до времен его сына Шломо. Для одних она будет свидетельством великой славы, для других — напоминанием о грехе, пока Наама-аммонитянка не войдет в дом Шломо.
Но и тогда не наполнится до конца чаша страданий, выпавших на долю царского дома Давида. Множество войн предстоит еще вести Давиду и его потомкам с теми, кто выступает против Всевышнего и Его помазанника. Но только сам Всевышний — настоящий воин, человек же не находит себе славы и величия в войне. Как может дом Давида пребывать в мире и в почете, когда весь мир измучен войной? Дом Давида взял на себя часть страданий всего мира вплоть до той поры, когда они не прекратятся. Лишь тогда дом Давида обретет спокойствие и благополучие и удостоится награды за все перенесенные страдания. Тогда и откроется миру его величие, и он разделит его со всем народом. Это произойдет, как мы надеемся, вскоре, еще в наше время, в дни Машиаха, потомка Давида, амен.
Когда Давид задумал построить Храм Всевышнего, Всевышний послал к нему пророка Натана, который сказал: "Я поставлю после тебя потомство твое, того, кто произойдет из недр твоих, и упрочу царство его. Он построит дом Имени Моему" (Шмуэль II, 7,12). В этом же пророчестве Наган сообщает, что Всевышний установит царство дома Давида на вечные времена: "Престол твой установлен будет навеки" (Шмуэль II, 7,16). Это же пророчество излагается еще раз в Первой Книге Хроник, рассказывающей историю царей Иудеи (Южного царства). Там последнее обещание сформулирована несколько иначе: "Он (твой сын) построит дом Мне, и Я утвержу его престол вовеки" (Диврей гаямим 7, 17,12). В этой замене — "его престол" в Книге Хроник вместо "твой престол" в Книге Шмуэля — содержится скрытое упоминание о правлении династии Давида.
Фраза "и Я утвержу его престол вовеки" (в оригинале: עולם עד נכון יהיה וכסאו) имеет гематрию — числовое значение — 469. Это число в точности равно числу лет правления всех двадцати одного царей Иудеи от Давида до Цидкиягу.
В самом деле: Давид правил 40 лет, Шломо — 40 лет, Рехавам — 17 лет, Авиам — 3 года, Аса — 41 год, Йегошафат — 25 лет, Йегорам — 8 лет, Ахазия — 1 год, Йегоаш — 40 лет, Амация — 29 лет, Азария — 52 года, Йотам — 16 лет, Ахаз — 16 лет, Хизкиягу — 29 лет, Менаше — 55 лет, Амон — 2 года, Йошиягу — 31 год, Йегояким — 11 лет, Цидкиягу — 11 лет. Два царя — Йегоахаз и Йегояхин — хотя и правили меньше, чем год, также добавляют к этому списку по году каждый. Итого — 469 лет.
Эта гематрия содержится только в Книге Хроник, посвященной истории уже царствовавших в Иудее потомков Давида. Однако формула того же пророчества, приводимая в Книге Шмуэля, относится ко всем временам: "Престол твой установлен будет навеки".
Праздник Шавуот является днем поминовения царя Давида. Поэтому вне пределов Эрец Исраэль принято собираться в синагогах во второй день праздника (как мы уже говорили, праздничные дни 6-го и 7-го Сивана неразделимы и являются как бы одним днем), день кончины царя Давида. Там читают всей общиной от начала до конца Книгу Псалмов и зажигают множество поминальных свечей. В некоторых общинах принято зажигать 150 свечей — в соответствии с числом глав Книги Псалмов.
В Святом городе Иерусалиме принято посещать в этот день место, которое, согласно традиции, считается гробницей дома Давида, чтобы вспоминать там о заслугах и праведности Давида и о том, что сделал он для Израиля, — пока не придет, в самом скором времени, в Цион Избавитель.
В Торе сказано: "Не враждуй с Моавом и не затевай с ним войны" (Дварим, 2,9), а также: "И приближаешься ты к сынам Аммоновым. Не враждуй с ними и не задевай их" (Дварим, 2,19). Всевышний сказал Моше: "Две "голубки" должны выйти по Моему слову из этих народов — моавитянка Рут и аммонитянка Наама".
Рут прожила очень долгую жизнь и скончалась лишь после того, как увидела Шломо, совершившего свой мудрый суд над двумя женщинами, спорившими из-за ребенка (см. Млахим I, 3).
Легче было согнуть медный лук, чем руку Давида.
В Писании сказано: "Г-сподь испытывает праведника" (Тегилим, 11,5). Он испытал Давида в ремесле пастуха овец и убедился, что он хорошо заботится о них, как сказано: "И взял его (Давида) от загонов овечьих" (Тегилим, 78,70). Что это значит? Он обращался с животными разного возраста по-разному: кормил ягнят верхней частью трав, взрослых баранов — средней их частью, а старых овец — нижней частью. Увидев это, Всевышний сказал: "Раз он умеет пасти овец, пусть руководит Моей паствой, Израилем". Поэтому и сказано: "От дойных привел его пасти народ Свой, Яакова, и Израиля, наследие Свое" (Тегилим, 78,71).
Над кроватью Давида висел кинор (музыкальный инструмент). В полночь северный ветер начинал перебирать струны кинора и играть на ней. Звуки музыки будили Давида, он немедленно вставал и принимался за изучение Торы. Он занимался до наступления зари, когда к нему приходили мудрецы Израиля.
Весь народ собирался в бейт-мидраше Давида. Давид сидел не на подушке и не на скамье, но на голой земле, и преподавал Тору ради славы Небес.
Спрашивают: на небесном пиру, где Всевышний угощает праведников плодами из райского сада, в том числе и плодами древа жизни, кому доверяют произнести первое благословение? Разумеется, прежде всего право произнести первое благословение предлагается Всевышнему. Он передает его Михаэлю, тот — Гавриэлю, тот — праотцам, те передают эту честь Моше и Агарону, те — старейшинам. Старейшины передают ее Давиду со словами: "Пусть земной царь благословит Небесного Царя". Тогда Давид берет в руку чашу и произносит: "Чашу спасения подниму и Имя Г-спода призову" (Тегилим, 116,13).
В Писании сказано: "Давид же был младшим" (Шмуэль I, 17,14). Чему учат нас эти слова? Разве не знаем мы (из предыдущих глав), что Давид был младшим сыном? Дело в том, что эти слова напоминают о праведности и скромности Давида, о которых в Писании сказано: "Давид пас скот своего отца". То есть: несмотря на то, что он стал царем Израиля, он так и остался "младшим".
Все то, что делал Моше, делал и Давид. Так, Моше дал Израилю пять частей Торы, а Давид — Книгу Псалмов, также состоящую из пяти частей.
Хотя главы Книги Псалмов написаны не одним только Давидом, но десятью руководителями еврейского народа, эта книга была собрана именно Давидом. С чем это можно сравнить? С историей о нескольких певцах, которые хотели приветствовать царя хвалебной песнью. Царь сказал им: "Все вы замечательные певцы, достойные пропеть эту песнь, однако я хочу, чтобы такой-то спел ее от имени всех вас. Почему? Потому, что у него самый приятный голос". Все, что сказал в своей книге Давид, было сказано от его собственного имени, от имени всего еврейского народа и от имени всех поколений.
Когда Давид завершил составление Книги Псалмов, он был очень горд ею и обратился к Всевышнему с такими словами: "Властелин мира! Неужели кто-либо в этом мире пропел такие же прекрасные песни?" Тотчас же он встретил лягушку, которая сказала ему: "Тебе нечем гордиться! Я пою гораздо лучшие песни, вдобавок, в дополнение к каждой сочиненной мною песне я слагаю три тысячи притч".
Всю Тору, какой мы ее знаем, от первой до последней буквы, включая малые и большие буквы в тексте Торы и даже знаки над буквами, с самого начала и до самого конца, — всю ее показал Всевышний Моше на горе Синай начертанной черным огнем по белому огню. Именно с этого прообраза Моше перенес Тору на клаф — специально обработанную кожу. В то время, когда Моше переписывал Тору на клаф, сам Всевышний читал ему текст Торы, так что Моше знал непосредственно из Первоисточника, как она должна читаться, точно так же как огненный прообраз указал ему, как она должна быть записана.
Эта первая запись Торы, осуществленная Моше, и стала первым свитком Торы — Сефер Тора — в истории еврейского народа. Именно о нем сказано в Книге Дварим: "Повелел Моше левитам, носящим Ковчег Завета Г-спода, сказав: "Возьмите эту Книгу Торы и положите ее сбоку Ковчега Завета Г-спода, Б-га вашего, и да будет она там против тебя свидетельством"" (Дварим, 31,25). Кроме того, Моше сделал еще двенадцать копий Торы и роздал их двенадцати коленам Израиля (каждому колену по копии), и обучил их изустно всему тому, что сам узнал от Всевышнего (то есть тому, как следует записывать Тору): общим правилам и их деталям, особенностям и подробностям, равно как и скрытым сторонам всего, что касается Торы, ее букв и их сочетаний, ее слов и их соединений, ее псуким (фраз) и их делений на паршиет ("главки") и книги. Он обучил их всему, что могли усвоить мудрецы того поколения — все это Моше преподал (и убедился, что урок был усвоен) изустно в тот час, когда передавал двенадцать свитков Торы двенадцати коленам Израиля.
Именно с этих свитков Торы многочисленные писцы в последующих (после Моше) поколениях и сделали новые копии, работая, проникшись величайшим трепетом, чтобы, не дай Б-г, не совершить ошибку и не допустить, чтобы новая копия отличалась от оригинала даже одной-единственной буквой или знаком.
А затем, когда число писцов возросло, они стали копировать не оригиналы (изготовленные Моше), а копии. Когда число копий также умножилось, и в некоторые из них стали вкрадываться ошибки, специалисты начали выверять их по ранее проверенным экземплярам и исправлять.
Но и в дальнейшем, по прошествии множества поколений, когда Израиль постигли бесчисленные беды, Арон (Ковчег Завета) был скрыт от человеческих глаз, и исчезли первые свитки Торы, а, с другой стороны, чрезвычайно возросло число писцов — и тогда всегда существовали несколько проверенных экземпляров, при помощи которых можно было проверить все остальные. А когда обнаружились небольшие отличия между проверенными экземплярами, которые более не были совершенно одинаковыми, мудрецы решили взять за образец вариант, появлявшийся в большинстве самых проверенных экземпляров. В Трактате Софрим рассказывается, что в свое время во дворе Храма были обнаружены три свитка Торы, каждый из которых отличался от двух других. Тогда мудрецы составили новый образец, следуя во всех спорных местах такому правилу: выбирать тот вариант, который появляется в двух свитках (в отличие от третьего). Таким образом, вновь был получен единственный бесспорный вариант. Именно так поступали и в последующие времена. Поэтому и сегодня мы твердо знаем, что Тора, находящаяся в наших руках, в точности совпадает с Торой Моше, и нет в ней ни малейшего отличия от того первого свитка, который был изготовлен Моше под руководством Всевышнего на основе оригинала, записанного черным огнем по белому огню.
Между мудрецами существуют разногласия по поводу свитка Торы, изготовленного Моше под руководством Всевышнего.
Некоторые из них считают, что этот свиток Моше записывал по частям (по мере того, как Всевышний знакомил его с разными фрагментами Торы), а в конце сорокалетнего странствия с Израилем в пустыне Моше объединил эти части (буквально, малые свитки) в полный свиток Торы — Сефер Тора. По мнению этих мудрецов, Книга Берешит была записана целиком сразу же после Дарования Торы на горе Синай; это же относится и к Книге Шмот до главы Йитро включительно. А все остальные части Торы записывались постепенно: по мере того, как происходили различные события и добавлялись новые заповеди, Моше изготавливал новые "малые свитки", относящиеся к этим событиям и заповедям. А в конце сорокового года он записал и последнюю Книгу Торы — Книгу Дварим.
Согласно другому мнению, Моше записал всю Тору в конце сорокового года, так что Тора была записана им целиком, к своем окончательном виде, и "малых свитков" вообще не существовало.
Расходятся мудрецы во мнениях и в том, что касается последних восьми псуким (фраз) Книги Дварим (начинающихся словами: "И умер там Моше" (Дварим, 34,5), и вплоть до самого конца книги: "Пред глазами всего Израиля") — кто записал их?
В самом деле, этот отрывок начинается словами: "И умер там Моше". Разве мог Моше еще при жизни написать эти слова? Следовательно, мы должны заключить, что до этого места Тору записал Моше, а далее — Йегошуа. Так учил рабби Йегуда, а по другому мнению — рабби Нехемия.
Рабби Шимон сказал ему: "Разве можно представить себе Сефер Тору, в которой недостает хотя бы одной буквы? А ведь в Дварим, 31,26 сказано: "Возьмите эту Книгу Торы (буквально: Сефер Тору)"". То есть: эти слова наверняка произнесены Моше еще при жизни — но, в таком случае, по мнению рабби Йегуды или рабби Нехемии, эта Сефер Тора была неполной — в ней недоставало восьми последних фраз — как же мог Моше назвать ее таким образом? По мнению рабби Шимона, до начала этого последнего отрывка Всевышний диктовал, а Моше записывал, а этот последний отрывок Всевышний диктовал, а Моше записывал, проливая слезы (ибо знал о приближающейся смерти)... Так учит Талмуд (Бава батра, 15а).
Виленский Гаон проинтерпретировал эти слова Талмуда следующим образом: слово דמע, дема — "слеза" — следует читать иначе — как דמוע, димуа — смешение. То есть: все восемь фраз последнего отрывка были даны Всевышним "в смешении". Они не были разделены на слова и псуким, так что эти фразы представляли собой слитную последовательность букв, которые можно было соединить в слова различным образом. Поэтому в них не было сказано прямо: "И умер там Моше".
Действительно, буквы Торы действительно могут быть соединены в слова по-разному, не только так, как указывает традиция, и приобретать таким образом различный смысл. Однако именно традиция дает нам пшат — непосредственную и открытую всем интерпретацию Торы. Все остальные соединения букв несут в себе сод — тайное истолкование Торы. В последних восьми фразах Торы Всевышний открыл Моше именно эти тайные интерпретации текста, в то время как явная для нас сегодня его интерпретация осталась скрытой от Моше.
Несмотря на то, что вся Тора была передана нам нашим учителем Моше, причем в большей части глав ее прямо сказано, что источником их было прямое обращение Всевышнего к Моше, несмотря на то, что сам Моше записал Тору, — несмотря на все это он нигде не написал: "И обратился Всевышний ко мне, говоря..." Вместо этого он писал: "И обратился Всевышний к Моше, говоря..."
Поскольку Тора, как мы уже говорили, предшествовала Сотворению мира и была изначально записана Всевышним черным огнем по белому огню, в ней с самого начала содержались все тайны будущего Творения, тайны устройства высших миров и все прочие скрытые от глаз смертного тайны. Буквы Торы могут соединяться в различных сочетаниях и создавать таким образом бесчисленные смыслы и интерпретации, объясняющие всевозможные явления во всех мирах, высших и низших, существовавших до и после Творения, равно как и доносить до нас то содержание Торы, которое мы называем пшатом — непосредственной ее интерпретацией, то есть историю Сотворения мира и первых поколений людей, рассказ о Всемирном потопе, о праотцах, об египетском изгнании, об освобождении из рабства, о становлении еврейского народа, о Даровании Торы, о войнах Израиля и других событиях. Однако все это — лишь один из ликов Торы, корень которой — в высших мирах.
Истинное величие Израиля и Моше заключается в том, что они удостоились стать пшатом Торы, примером и образцом для всех остальных ее возвышенных интерпретаций.
Тем не менее, когда Всевышний решил, что Тора должна быть записана рукой смертного, Он не сделал Моше ее автором, но всего лишь писцом, который заново переписывает древнюю книгу, книгу, рассказывающую не только о том, что интересует переписчика и мир, в котором он живет, но и о многом другом. Ведь Тора рассказывает обо всех мирах сразу.
Даже Книга Дварим, некоторые главы которой записаны таким языком, что может показаться, что Моше рассказывает их по собственному разумению, как например, глава Ваэтханан ("И умолял я Г-спода", Дварим, 3), или же просто разговаривает с народом или от имени народа, как например, "И оборотились мы, и отправились в пустыню" (Дварим, 2,1), — даже в этой Книге Моше является лишь писцом, копирующим первоисточник и пересказывающий то, что в нем записано, от имени Автора. Ведь в самом начале Книги Дварим сказано: "Вот слова, которые говорил Моше всему Израилю", и тот, кто пересказывает эти слова, лишь следует первоисточнику: "И умолял я", "И молил я", "И оборотились мы, и отправились в пустыню" и т.д.
Вот что пишел Рамбан в введении к своему комментарию Торы.
"Однако Моше записал Тору как бы в третьем лице, ибо он говорил не от собственного имени, как пророки, которые упоминают о себе, как, например, Йехезкель, который многократно говорит: "И было слово Г-спода ко мне сказано: "Сын человеческий..."", или Йирмеягу, который говорит: "И было сказано мне слово Г-спода". Но (в отличие от них) Моше записал историю всех предшествующих поколений, собственную родословную и историю, как бы смотря на них со стороны, в третьем лице. Поэтому в Торе и говорится: "И говорил Б-г с Моше и сказал ему" — как если бы рассказчик был третьим, посторонним, не участвовавшим в беседе. Именно поэтому Моше не упоминается в Торе вплоть до рассказа о его рождении, — так, как будто о нем рассказывает кто-то третий. И то обстоятельство, что в Книге Дварим Моше говорит о себе и в первом лице, как например: "И умолял я Г-спода", "И молил я Г-спода", не противоречит сказанному выше, ибо в начале этой книги прямо говорится: "Вот слова, которые говорил Моше всему Израилю" — а в дальнейшем он просто приводит свои слова в точности так, как они были произнесены. Тора была записана именно таким образом (то есть Моше писал в третьем лице) потому, что она предшествовала Сотворению мира и уж тем более рождению самого Моше, и, как сообщает нам наша традиция, была записана черным огнем по белому огню. Поэтому Моше был лишь писцом, переписывавшим книгу-первоисточник. Поэтому он и писал в третьем лице. Однако несомненно, что вся Тора от первых слов Книги Берешит и до последних слов Книги Дварим — "Пред глазами всего Израиля" — была получена Моше непосредственно из уст Всевышнего".
Точно так же как смысл и объяснение всех текстов Торы, равно как и законов, выводимых из них, и вся Устная Тора — все это было устно передано Всевышним Моше вместе с Письменной Торой, — точно так же вместе с Письменной Торой Моше были переданы и многочисленные правила (ее записи и чтения). Ведь Моше было поручено не переписать Тору в точности такой, как он ее видел, записанной черным огнем по белому огню, но внести в нее некоторые изменения (относительно огненного текста), а иногда и исправить сам текст, чтобы измененный вариант нес в себе некую интерпретацию, предназначенную тому, кто изучает Тору.
Вот что пишет Рамбан в введении к своему комментарию Торы:
"В наших руках находится достоверная традиция, утверждающая, что вся Тора является набором Имен Всевышнего, то есть что если разделить ее на слова иначе, чем принято, вся она станет последовательностью Святых Имен. И это даже не говоря о численных значениях этих Имен! Раши в своем комментарии к Талмуду (Сука, 45) писал о том, что великое Имя Всевышнего, состоящее из 72 букв, может быть составлено из трех фраз Торы. Именно поэтому Сефер Тора, в которой допущена ошибка даже в одной букве, безразлично, была она упущена или добавлена, является негодной. Так, например, признается негодной Сефер Тора, в которой отсутствует буква ו (вав) в слове אותם (отам, "их") в одном из 39 мест, где это слово принято записывать в соответствии с правилами полного правописания (то есть с этой буквой). Точно так же будет признана негодной Сефер Тора и в случае, если эта буква будет добавлена в то же слово в одном из мест, где принято записывать его в сокращенной форме (без нее) — несмотря на то, что это изменение, казалось бы, ничего не меняет в смысле слова. Именно поэтому мудрецы подсчитали все случаи, когда те или иные слова появляются в Торе и других Книгах Писания в полной или сокращенной форме, а также составили специальные книги о том, как записывать Сефер Тору. Эта работа продолжалась вплоть до времен пророка и писца Эзры, который уделил вопросу о записи Сефер Торы особенно много внимания, как учим мы из слов Писания: "И читали они Книгу Торы Б-га внятно и внимательно и понимая читаемое" (Нехемия, 8,8). Дело в том, что Тора в своем первоначальном виде — написанная черным огнем по белому огню — была дана как непрерывная последовательность букв, не разделенных на слова. Поэтому ее можно было (разделив на слова) прочесть по-разному — как последовательность Святых Имен или так, как мы ее теперь читаем — как рассказ о событиях, заповедях и так далее, то есть как последовательность обычных слов. Моше получил от Всевышнего правила разделения Торы на слова и чтения ее, равно как и правила разделения Торы на Святые Имена".
Добавим, что когда Всевышний диктовал Тору Моше, Он указывал, каким образом она должна быть разделена на слова и фразы, а также на главы. Тогда же Он велел внести в Тору два изменения (סופרים תיקוני, тикуней софрим, буквально — исправления писцов). Всевышний повелел написать (в Берешит, 18,23): "А Авраам еще стоит перед Г-сподом" вместо: "А Г-сподь еще стоит перед Авраамом", а также (в Бемидбар, 12,12): "Да не уподобится она (Мирьям, сестра Моше и Агарона, наказанная проказой) тому мертвецу, который выходит из чрева матери своей уже полуистлевшим" вместо: "Из чрева матери нашей уже полуистлевшим", как (в обоих случаях) было написано в первоисточнике — огненной Торе Всевышнего. Таким образом, в двух этих местах комментарии Устной Торы вошли непосредственно в Письменную Тору и были записаны в Сефер Торе, чтобы приучить тех, кто изучает Тору, искать в ней прежде всего непосредственную интерпретацию текста и вникать в изложенные в Торе заповеди. Однако выдающиеся мудрецы вникают и в скрытые тайны Торы, записанные в ней Всевышним.
Кроме того, Всевышний сообщил Моше все кри и ктав, то есть указал на все места в Торе, которые должны читаться иначе, чем записываются, и объяснил ему, как именно они читаются.
Кроме того, Он сообщил Моше все знаки и символы (относящиеся к пунктуации и мелодическому чтению всех слов Торы), при помощи которых можно было интерпретировать текст Торы, а также связал их с некоторыми правилами исполнения заповедей. Если бы Моше записал все эти знаки (включая огласовки, то есть гласные звуки, а также мелодические правила) в своей Торе, ее текст был бы гораздо понятнее, однако Всевышний не разрешил ему сделать это, ибо хотел, чтобы слова Торы допускали различные, более широкие интерпретации. Ведь знаки чтения и мелодические символы существенно сужают возможность интерпретировать текст. Так писал рабби Натронай Гаон. Поэтому все эти знаки и символы остались частью Устной Торы и не были записаны Моше. Ему было разрешено (и приказано) внести в текст огненного Первоисточника (не считая двух упомянутых "исправлений") только такие ограничивающие интерпретацию изменения, которые вытекают из разделения Торы на слова, слов на фразы, фраз на главы, а глав на книги — хотя в Первоисточнике не было и этого разделения.
Ввиду того, что законы написания Сефер Торы не менее важны, чем законы, управляющие Вселенной, как предупредил рабби Ишмаэль рабби Меира, который был писцом: "Сын мой, будь осторожен в своей работе, ибо эта работа — настоящее служение Небесам. Ведь если ты упустишь или добавишь всего одну букву, то разрушишь весь мир" (Эрувин, 13а), — ввиду этого мудрецы многих поколений вплоть до писца и пророка Эзры, равно как и мудрецы более поздних времен, составляли книги "Большой традиции" и "Малой традиции", в которых записали все слова, которые пишутся в тексте Торы в полной или сокращенной форме или над которыми следует ставить специальные точки, все буквы, которые записываются увеличенными или уменьшенными, каким образом текст делится на псуким ("фразы"), каким образом один пасук отделяется от другого, а также форму и правила написания каждой буквы. Мудрецы установили многочисленные правила и обозначения, помогающие писцу избегать ошибок. Кроме того, они сосчитали буквы Торы, число псуким, отметили, какая буква и какой пасук находятся точно в середине книги и многое другое. Вот что сказали наши мудрецы в Талмуде (Недарим, 376): "Правила чтения Торы содержатся в ней самой. Ведь сказал рав Ика бар Авин, сказал рав Хананиель, сказал Рав: "Слова Книги Нехемии: "И читали они Книгу Торы Б-га внятно и внимательно и понимая читаемое" (Нехемия, 8,8), следует понимать так: "И читали они книгу Торы Б-га" — эти слова относятся непосредственно к чтению текста Торы; "внятно" — это означает, что они читали и его арамейский перевод; "и внимательно" — что они читали Тору, следуя разделению ее на псуким, "понимая читаемое" — что они читали ее, соблюдая все (мелодические) правила чтения, а по другому мнению — с соблюдением всех предписанных традицией правил"".
В Трактате Кидушин (30а) сказано: "Мудрецы, переписывавшие Тору в древние времена, были названы софрим (буквально: "считающими", а не писцами) потому, что они вели счет буквам Торы". Они точно знали, какая буква, какое слово и какой пасук находятся точно в середине текста Торы.
Вот какие книги сформировали четкую традицию переписки Торы: Трактат Софрим, Трактат Сефер Тора, Мидраш хасерот веетирот (то есть список слов, записываемых в Торе в полной или сокращенной форме), Мидраш тагим (список особых значков) и т.д. Рамбам также внес свой вклад в эту священную работу (закрепления традиции). Он много занимался проблемами переписки Торы и уяснил детали ряда связанных с ней правил.
Вот что он пишет в соответствующем разделе своей книги Мишне Тора ("Законы Сефер Торы", гл. 8):
"Образцом (Сефер Торы), на безупречность которого я полагался и на котором я основывал свои выводы, является хорошо известная в Египте Сефер Тора, состоящая из 24 книг. Она в течение долгого времени находилась в Иерусалиме, и по ней выверялись многие новые книги. Мы полагаемся на ее безупречность, потому что ее в течение многих лет выверял Бен Ашер. Кроме того, она выверялась еще много раз теми, кто снимал с нее копии. На нее я и опирался, когда создавал собственную Сефер Тору в точном соответствии с правилами".
Текст Сефер Торы не является слитным. В ней содержатся "пропуски" (то есть разделительные интервалы) шести видов. Все они были предписаны Всевышним Моше на горе Синай.
1. "Пропуск", отделяющий пять Книг Торы одну от другой;
2. "Пропуск", разделяющий паршиет, то есть отделяющий одну главу Торы от другой;
3. "Пропуск", отделяющий одно слово от другого;
4. "Пропуск", отделяющий одну букву от другой;
5. "Пропуск", отделяющий одну строку от другой;
6. "Пропуски", разбивающие строки в Широт га-ям ("Песне моря") и Шират Гаазину.
Все эти "пропуски" являются горизонтальными или вертикальными интервалами между указанными единицами текста и имеют совершенно определенный размер, как будет объяснено ниже.
"Пропуск", отделяющий один пасук от другого, как легко видеть, не входит в этот список. Хотя границы пасуков были сообщены Моше на горе Синай (и он знал, где кончается один пасук и начинается другой), они не обозначаются в тексте Сефер Торы, написанной согласно требованиям Галахи. Однако традиция сохранила нам их, и они обозначены во всех иных копиях, воспроизводящих текст Торы, нежели Сефер Тора, например, в напечатанных книгах (хотя там они могут обозначаться и иным образом — не обязательно интервалом).
Интервал между буквами может быть сколь угодно малым — даже шириной в волос, лишь бы буквы совершенно не соприкасались (видимым образом).
Интервал между словами должен быть равен ширине самой маленькой буквы с тем условием, чтобы интервал между буквами был еще меньше — т.е. чтобы последняя буква предыдущего слова не читалась как первая буква последующего.
Интервал между строками должен быть равен высоте строки.
Интервал между главами должен быть равен ширине девяти букв или, точнее, утроенной ширине слова אשר. В дальнейшем мы будем обсуждать различие между "открытыми" и "закрытыми" главами.
Интервал между Книгами Торы должен быть равен высоте четырех строк. Ни одна из Книг Торы не должна заканчиваться в конце страницы-колонки (а только в середине ее) — чтобы ее нельзя было отделить вертикальным разрезом от остального текста и превратить в отдельную книгу.
Шират га-ям всегда записывается в тридцать строчек, причем следующим образом: первая строчка является обычной, а все остальные разбиваются поочередно соответственно одним или двумя интервалами на две или три части. Таким образом, в каждой последующей строчке текст оказыватся под интервалом предыдущей строки, а интервал — под текстом предыдущей строки.
Широт Гаазину всегда записывается в семьдесят строчек, причем каждая из них разбивается в середине на две части интервалом, равным тому, который следует за завершением "закрытой" главы.
Святость Торы и святость упомянутых в ней Имен Всевышнего обязывают нас записывать ее только на клафе (специальном пергаменте) и только особыми чернилами.
Не следует делать страницы-колонки, записываемые на одной полосе пергамента, слишком многочисленными, ибо в таком случае колонки текста становятся слишком узкими и начинают напоминать колонки письма. Но не следует и чрезмерно уменьшать их число, ибо в таком случае колонки оказываются слишком широкими, и глазу приходится блуждать по длинной строке.
В каждой странице-колонке должны быть 42 строки. Запомнить это число очень легко: Десять заповедей были записаны на 2-х скрижалях и даны на 40-й день пребывания Моше на горе Синай.
Со всех четырех сторон страницы-колонки необходимо оставить поля. Снизу их ширина должна быть равна тефаху (то есть ширине четырех пальцев), сверху — ширине трех пальцев, сбоку (то есть между страницами-колонками) — ширине двух пальцев.
Разделение текста Торы на "недельные главы" (Берешит, Hoax, Лех леха, Ваера и т.д.) не было получено Моше на горе Синай. Оно было установлено мудрецами первых поколений для того, чтобы еврейский народ знал, какую именно часть Торы он должен читать в каждую субботу.
Разделение недельной главы на фрагменты, читаемые разными людьми, не имеет опоры в Галахе. Оно было введено человеком, являвшимся специалистом по чтению Торы, чтобы облегчить положение людей, вызванных для чтения Торы в синагоге, для того, чтобы они знали, с какого места они должны начать читать и где они должны остановиться, где должны закончить свое чтение коген, левит и обычный еврей (исраэлъ). Ничто не запрещает нам изменить это разделение текста при том условии, что это изменение будет отвечать всем правилам, установленным в Шульхан Арухе.
Разделение Торы (и всего Танаха) на пронумерованные главы (при помощи которых мы сегодня определяем место каждой фразы в тексте) вообще не имеет ничего общего с еврейской традицией и даже противоречит ей — оно было произведено христианами. Тем не менее, еврейский народ вынужден был воспользоваться этим разделением, поскольку христиане многократно навязывали ему дискуссии по различным вопросам, касавшимся Писания. Так как в вопросах, задаваемых христианами, Тора цитировалась в соответствии с этим разделением, евреи в своих ответах также вынуждены были использовать эти "координаты" фраз. Мы еще коснемся этого вопроса.
Название каждой из пяти Книг Торы соответствует одному из слов первого пасука этой книги. Они называются, соответственно, Берешит, Шмот, Ваикра, Бемидбар и Дварим.
Иногда их называют иначе — в соответствии с содержанием каждой книги.
Сефер га-яшар (буквально: "Книга праведности") — это еще одно название Книги Берешит, данное ей потому, что она рассказывает об Аврааме, Ицхаке и Яакове, которые названы "праведными". По другому мнению, это название относится к Книге Бемидбар, потому что там (в знаменитом благословении Бил'ама) сказано: "Да умрет душа моя смертью праведников" (Бемидбар, 23,10).
Торат коганим — это второе название Книги Ваикра, данное ей потому, что в ней изложены многочисленные законы жертвоприношений и иных заповедей, исполняемых когенами.
Хомеш га-пекудим ("Книга чисел" или "Книга расчетов") — это название дано Книге Бемидбар, потому что в ней рассказывается о переписи колен Израиля, о делении народа на четыре лагеря, о переписи левитов в возрасте от пяти лет и — отдельно — в возрасте от тридцати до пятидесяти лет, о переписи первенцев Израиля, а затем и о новой переписи колен Израиля (в главе Пинхас).
Мишне Тора ("Второзаконие") — это название дано Книге Дварим, потому что в ней Моше повторно рассказал о многих заповедях и событиях, ранее изложенных в других книгах.
Некоторые из мудрецов делят Книгу Бемидбар на три части. Первая часть — от начала книги и до слов "И было, когда поднимался ковчег..." (Бемидбар, 10,35). Вторая часть состоит всего из двух фраз: "И было, когда поднимался ковчег в путь, говорил Моше: "Восстань, Г-сподь, и рассеются враги Твои, и побегут ненавистники Твои от Лица Твоего". А когда останавливался, он говорил: "Оборотись, Г-сподь, к десяткам тысяч семей Израиля"". Эта часть выделена в Торе (как скобками) особым знаком — двумя перевернутыми буквами נ (нун) — одна перед первой фразой, вторая — после второй. Третья часть включает всю оставшуюся часть книги. С точки зрения этих мудрецов, Тора состоит из семи книг.
Те, кто считают, что Тора состоит из пяти книг, полагают, что этот отрывок выделяется особыми знаками в начале и в конце не потому, что является отдельной книгой, а для того, чтобы указать, что он должен был бы находится в другом месте, в начале Книги Бемидбар, там, где рассказывается о лагерях Израиля. Почему же он был передвинут и записан именно здесь? Чтобы отделить друг от друга два рассказа о бедствиях, постигших Израиль. Ведь непосредственно перед этим отрывком сказано: "И отправились они от горы Г-спода" (Бемидбар, 10,33). Эти слова следует понимать так: значительная часть Израиля как бы бежала от Всевышнего, а недостойный сброд загорелся желанием восстать против Него. А сразу после этого короткого отрывка сказано: "И стал народ как бы роптать злое в слух Г-спода. И услышал Г-сподь, и возгорелся гнев Его, и загорелся у них огонь Г-спода, и пожрал край стана". Упомянутый отрывок был перемещен сюда, чтобы разделить два печальных рассказа.
В Талмуде сказано: "В будущем, когда бедствия прекратятся и будут как бы отменены, этот отрывок будет перемещен обратно, на свое место" (Шабот, 1156).
Наши мудрецы сказали: "В Торе сказано: "И вновь выкопал Ицхак колодцы воды" (Берешит, 26,18). Сколько же колодцев выкопал Ицхак в Беэр-Шеве? Рабби Йегуда сказал: "Четыре. В соответствии с этим числом Израиль в пустыне был разделен на четыре лагеря-дегеля". Мудрецы сказали: "Пять. В соответствии с числом книг в Торе. Недаром далее в Книге Берешит сказано: "И нарек колодцу имя Эсек" (Берешит, 26,20). Этот колодец соответствует Книге Берешит, ибо в этой книге Всевышний занимался (נתעסק, нитасек) Сотворением мира. Слова Торы: "И он нарек ему (другому колодцу) имя Ситна (буквально: ненависть, клевета)" (Берешит, 26,21), — указывают, что этот колодец соответствует Книге Шмот, ибо в этой книге рассказывается о том, как "сделали горькой (египтяне) жизнь их (наших отцов) тяжкой работой". Слова Торы: "И нашли там колодец живой воды" (Берешит, 26,19), — относятся к Книге Ваикра, ибо эта книга вся наполнена заповедями. Слова Торы: "И он назвал его (колодец) Шив'а (буквально: семь)", — указывают, что этот колодец соответствует Книге Бемидбар, ибо она доводит число книг Торы до семи. Но разве их (этих книг) не пять? Дело в том, что Бар Капра делит Книгу Бемидбар на три книги. Первая — от начала книги и до слов "И было, когда поднимался ковчег..." Вторая — это всего два пасука, следующих за этими словами. Третья — вся остальная часть книги. А слова Торы: "И нарек имя ему (колодцу) Реховот" (Берешит, 26,22), — указывают, что этот колодец соответствует Книге Дварим, ибо там сказано: "Когда расширит (йархив) Г-сподь предел твой" (Дварим, 12,20)"".
Рабби Симон сказал: "В рассказе о Сотворении мира слово "свет" упоминается пять раз — в соответствии с числом Книг Торы. Слова: "Да будет свет" (Берешит, 1,3), — соответствует Книге Берешит, в которой рассказывается о том, как Всевышний создал мир. Слова Торы: "И стал свет" (Берешит, 1,3), — соответствуют Книге Шмот, в которой сыны Израиля вышли из тьмы к свету. Слова Торы: "И увидел Б-г свет, что он хорош" (Берешит, 1,4), — соответствуют Книге Ваикра, ибо она наполнена важнейшими заповедями. Слова Торы: "И отделил Б-г свет от тьмы" (Берешит, 1,5), — соответствуют Книге Бемидбар, ибо в ней те, кто вышел из Египта, были отделены от тех, кому разрешено было войти в Эрец Исраэль. Слова Торы: "И назвал Б-г свет днем" (Берешит, 1,5), — соответствуют Книге Дварим, которая также наполнена заповедями".
Пять Книг Торы разделены — все вместе — на 669 глав-паршиет. Эти главы отделяются друг от друга интервалом шириной в девять букв (или, как мы уже указывали, интервалом, ширина которого равна утроенной ширине слова אשר). Все, что предшествует этом интервалу, относится к одной главе, все, что идет после него — к другой. Когда Всевышний диктовал Моше Тору, Он делал паузу в конце каждой такой главы, чтобы Моше мог обдумать то, что было сказано ему ранее, и отделить уже услышанное от того, что будет сказано далее. Затем ему было приказано оставить интервалы в тех же местах записанного текста — там, где Всевышний делал паузы, помогавшие Моше воспринимать Тору на слух. Наши мудрецы учат, что во всех местах Торы, где сказано: "И сказал Г-сподь Моше", обращение предшествовало последующим словам Всевышнего. Это значит, что, прежде чем Всевышний начинал излагать Моше содержание главы, Моше слышал обращенный к нему голос Всевышнего, звавший: "Моше, Моше!" Моше отвечал: "Я здесь!" Только после этого Всевышний начинал излагать ему главу. Не исключено, что эти слова — "Моше, Моше, я здесь" (в оригинале это три, а не четыре слова) занимают на письме столько же места, что и троекратно повторенное слово אשר, выбранное мудрецами, чтобы обозначить интервал между паршиет.
Некоторые из глав-паршиет являются весьма длинными, некоторые — очень короткими. Некоторые из них заполняют широкую полосу пергамента и состоят из десятков пасуков, некоторые состоят из одного-единственного пасука.
Если глава является очень короткой, следует ожидать, что Устная Тора наполняет ее чрезвычайно емким содержанием, и Тора прерывает повествование, чтобы дать нам возможность вникнуть в него. Иногда дело в другом — просто Тора хочет подчеркнуть, что вопрос, обсуждаемый далее, в следующей главе, не имеет ничего общего с теми, которые обсуждались в предыдущей, и потому мы должны изучать их (и связанные с ними заповеди) совершенно отдельно, не соотнося их друг с другом. Если же глава является очень длинной, следует полагать, что все ее содержание должно рассматриваться как единое целое от начала и до конца, или же что речь в ней идет о большой опасности и Тора строит рассказ так же, как люди, которые в таком случае задерживают дыхание до тех пор, пока опасность не минует. Существуют и другие объяснения, которые приводят и обсуждают наши мудрецы.
Шестьсот шестьдесят девять глав-паршиет Торы, о которых мы говорим, делятся на две категории: на "открытые" и "закрытые".
В обоих случаях одна глава должна отделяться от другой интервалом шириной в девять букв. В чем же, в таком случае, отличие между двумя типами глав? Между нашими мудрецами существуют разногласия по этому вопросу. Для того, чтобы выполнить требования всех мудрецов, мы поступаем следующим образом: девятибуквенный интервал в конце "закрытой" главы оставляется в конце строки, так что следующая, "открытая" глава, начинается с новой строки. Оттого, собственно, она и называется "открытой" — ведь она открывает новую строку. В то же время интервал, предваряющий "закрытую", главу, оставляется в середине строки, так что "закрытая" глава начинается еще на той же строке, на которой завершается предыдущая глава. Потому она и называется "закрытой".
В печатных изданиях Торы принято ставить перед началом открытой главы букву פ (пэй — букву, с которой начинается слово פתוחה — птуха, "открытая"). В тех случаях, когда "открытая" глава открывает недельную главу (например. Hoax, Лех леха и т.д.), эту букву ставят трижды — פ פ פ. Перед началом "закрытой" главы в печатных изданиях ставят букву ס (самех — .букву, с которой начинается слово סגורה — сгура, "закрытая"), а в тех случаях, когда "закрытая" глава открывает недельную главу, эта буква ставится трижды — ס ס ס. Хотя в Сефер Торе это отличие никак не проявляется и главы-паршиет разделяются лишь девятибуквенным интервалом в конце или середине строки, в обычных книгах в начале недельной главы, как мы уже сказали, для большей наглядности выставляется тройной знак вместо обычного.
Сегодня мы не располагаем изначальным определением природы "открытых" и "закрытых" глав, равно как и сущности различия между ними. Не знаем мы и того, какой из них изначально соответствовал больший интервал, так что не исключено, что относящиеся к ним интервалы всегда были одинаковы, какими мы и делаем их сегодня. Однако если мы задумаемся о том, как они названы — "открытая" и "закрытая", — равно как и о том, что одна из них открывает новую строку, а другая нет; если мы вспомним, что все пять Книг Торы и подавляющее большинство недельных глав и вообще глав в Торе, обсуждающих свою особую тему, начинаются с "открытых" глав-паршиет, — с учетом всего этого мы не можем не выдвинуть предположение, что изначально только "открытая" глава предварялась полным интервалом, а "закрытая" — интервалом меньшим, чем полный. Это предположение — если только оно верно — позволяет нам лучше понять принципы разделения Торы на главы-паршиет разного типа.
Глава Берешит. Большая часть паршиет этой главы являются короткими — с двумя исключениями, относящимися к паршиет, повествующим о сотворении человека, о данной ему Всевышним заповеди, о грехе и наказании (46 пасуков), а также о Каине и Гевеле (26 пасуков). У обеих этих паршиет есть то общее, что они рассказывают о мире, находящемся в опасности, а в таком случае повествование не прерывается, пока опасность не минет. Этот принцип хорошо объясняет и другие случаи разделения паршиет на "открытые" и "закрытые" — в соответствии с темами, которые в них обсуждаются.
Глава Hoax. Между началом этой главы и тем местом в ней, где рассказывается о выходе Ноаха из ковчега, нет ни одного интервала, соответствующего началу "открытой" главы, поскольку описываемый мир был погружен в глубокую печаль. Глава, начинающаяся с изложения вынесенного Всевышним приговора и завершающаяся Его приказом о выходе из ковчега, состоит из 51 пасука. Из-за глубокой печали она записывается как одно целое.
Глава Лех лежа. Отдельная глава, состоящая из 29 пасуков, начинается с рассказа о путешествии Авраама в Египет и заканчивается его возвращением в Эрец Исраэль и поселением в Хевроне — уже в одиночку, без Лота. Этот рассказ ни разу не прерывается, поскольку в течение всего этого времени Авраам находился в опасности — либо из-за внешних причин, либо из-за того, что жил рядом с Лотом. Аналогично, отдельная глава рассказывает о войне Авраама с четырьмя царями, когда Авраам подвергался большой опасности. Вообще, все последующие паршиет главы Лех леха (вплоть до начала следующей недельной главы Ваера) являются "закрытыми", ибо в этой главе рассказывается о войне с четырьмя царями, о союзе бейн га-бетарим, о рождении Ишмаэля, об обрезании... Все эти рассказы связаны друг с другом, все они лишь предваряют возвещение Всевышним Аврааму о рождении Ицхака.
Глава Ваера. Семьдесят один пасук в начале главы Ваера, рассказывающие о посещении Авраама ангелами, о гибели Сдома и спасении Лота и его дочерей, также являются одной-един-ственной главой, ибо они полны напряжения, печали и изобилуют опасностями. Все остальные паршиет в Багра являются "закрытыми", и число их невелико...
Глава Хайей Сара. Шестьдесят семь пасуков, рассказывающие о поисках невесты для Ицхака, об отъезде Ривки из дома ее отца Бетуэля и брата Лавана, известных своими злодействами, читаются как бы на одном дыхании. Таким образом до нас доносится величайшее напряжение этого исторического момента, имевшего огромное значение для будущего еврейского народа — •любая "неполадка" могла стать причиной величайших бед.
Главы Толдот и Ваеце. Тридцать три пасука, рассказывающие, как Ицхак отправился (из-за голода в Эрец Исраэль) к Авимелеху, царю Грара, об ожидавших его там опасностях и благополучном возвращении в Беэр-Шеву, где он нашел надежное убежище, также являются одной главой и читаются без перерыва, ибо описываемый в них период был связан с величайшими опасностями.
Это же относится и к рассказу о Яакове, которому все время грозит опасность со стороны Эсава. Эта опасность вынуждает Яакова бежать в дом Лавана, к новой опасности, рядом с которой он живет много лет. Весь отрывок Торы, рассказывающий о борьбе Яакова с Эсавом, о жизни Яакова в доме Лавана, о его бегстве оттуда и примирении с Лаваном, то есть половина главы Толдот и вся глава Ваеце, целых двести тридцать пасуков, не содержат ни одного интервала, соответствующего "открытой" главе. Они читаются на одном дыхании. Более того, весь отрывок из главы Ваеце, рассказывающий о жизни Яакова в доме Лавана и состоящий из ста сорока восьми псуким, вообще не содержит ни одного интервала — даже соответствующего "закрытой" главе.
Глава Ваишлах. В этой главе рассказывается, как Яакову вновь стала грозить опасность со стороны Эсава, и как он избавился он нее. Сорок семь пасуков этого рассказа не содержат интервалов и являются одной главой. Аналогично, не содержит интервалов и рассказ о Дине, происшествие с которой также стало источником величайшей опасности для всего дома Яакова.
Это же правило распространяется и на длинные паршиет в последующих главах. Все они полны напряжения, печалей, опасностей — а то и всего этого вместе. Так, нет интервалов в рассказе о снах Йосефа — вплоть до того места, где сказано, что Потифар, египтянин, начальник телохранителей фараона, купивший Йосефа, отнесся к нему милостиво. Аналогично, громадный отрывок Торы, начинающийся рассказом о снах фараона и продолжающийся вплоть до рассказа о прибытии Яакова и его сыновей в Египет и о клятве, данной Йосефом Яакову в том, что он похоронит его в могиле праотцев, отрывок, включающий три недельных главы — Микец, Ваигаш и Ваеги, — читается на одном дыхании. Он содержит всего три интервала, соответствующие "закрытым" главам — ибо в нем рассказывается об исполнении решения Всевышнего о долгом изгнании евреев из Эрец Исраэль.
Сходным образом можно объяснить наличие длинных паршиет и в других Книгах Торы (кроме Берешит). Самая длинная из всех них входит в недельную главу Балак. Она не содержит ни одного интервала вплоть до слов: "А Балак также пошел своей дорогой" (Бемидбар, 24,25), завершающих рассказ о пророчестве Бил'ама, ибо вплоть до этого момента Израиль находился в величайшей опасности. Поддается истолкованию и природа самых коротких паршиет, однако толковать их приходится, рассматривая содержание каждой из них в отдельности и связывая его с множеством иных сложнейших проблем, изложить которые здесь мы просто не имеем возможности.
Наши мудрецы учат (в Талмуде, Кидушин, 40а), что Тора разделена на 5888 пасуков. В то же время Книга Псалмов содержит на восемь пасуков больше, а Книга Хроник — на восемь меньше.
Однако сегодня мы находим в Торе лишь 5845 пасуков, в Книге Псалмов — лишь 2527 пасуков, а в Книге Хроник — лишь 1787 пасуков. Поскольку в течение всех прошедших веков, во всех поколениях мы свято хранили текст Торы, поскольку наши мудрецы тщательно пересчитали паршиет, слова и буквы Торы, так что их число в точности совпадало во всех изготовленных согласно Галахе копиях, которые, в свою очередь, выверялись мудрецами, несомненно, что и ныне мы располагаем точным и полным текстом Торы. Проблема в другом — сегодня мы не знаем в точности, каким образом в древние времена текст Торы был разбит на пасуки. Ведь это разделение не заносится в Сефер Тору и передается исключительно устной традицией.
Это же относится и к другим Книгам Танаха. Все они дошли до нас в точном и полном виде — такими же, какими были составлены в древние времена. Сомневаться нам приходится лишь в том, что касается разделения этих книг на пасуки. Поскольку число пасуков, насчитываемое нами сегодня, заметно меньше, чем указанное в Талмуде, несомненно, что во многих случаях мы соединяем несколько коротких пасуков в один длинный. Необходимо иметь в виду, что Книги Танаха, записанные в соответствии с требованиями Галахи, обладают изначальной святостью, и на пергаменте они разделены лишь на главы — но не на пасуки.
Многие главы Торы записаны не в том порядке, в котором они были продиктованы Всевышним, равно как и не в том, в котором произошли описанные в них события. Некоторые события описаны "с хронологическим упреждением" и вставлены в главы, основные события которых происходят существенно позже. Есть и обратные примеры.
Большинство случаев таких "хронологических перестановок" истолкованы нашими мудрецами, которые нашли им объяснение. Примером тому может послужить уже упомянутое нами перемещение отрывка, начинающегося словами "И было, когда поднимался ковчег" из главы Бегаалотха. Для чего он был перемещен? Чтобы отделить друг от друга два рассказа о бедах, постигших Израиль. Однако существует немало "хронологических перестановок", которые не были истолкованы мудрецами. Их смысл известен одному лишь Всевышнему, даровавшему нам Тору. Ведь вся она наполнена высочайшими секретами и величайшими тайнами, раскрыть которые человеку не дано. Поэтому даже в тех случаях, когда мудрецы нашли объяснение таким перестановкам, мы ясно понимаем, что это объяснение не исчерпывает их смысл и значение, так что скрытое всегда преобладает над явным.
В некоторых случаях мудрецы отмечают наличие "хронологических перестановок", но не сообщают, откуда это им известно. В таких случаях единственным источником информации является традиция, донесшая ее до нас.
Наши мудрецы учат: "Восемь глав были продиктованы Всевышним в тот самый день, когда был воздвигнут Мишкан (то есть 1-го Нисана второго года после Исхода из Египта). Вот они: "Глава о когенах", "Глава о левитах", "Глава о ритуально нечистых", "Глава об изгнании ритуально нечистых", "Глава Аха-рей мот ("После смерти")", "Глава о запрете пьяному входить в Мишкан", "Глава о светильниках" и "Глава о Пара адума" (Гитин, 60а)".
Где же были записаны эти главы (то есть в какие части Торы они попали)?
"Глава о когенах" — в недельную главу Эмор в Книге Ваикра.
"Глава о левитах" — в недельную главу Бегаалотха (Бемид-бар, 8,5).
"Глава о ритуально нечистых" — в ту же главу (Бемидбар, 9, 10).
"Глава об изгнании ритуально нечистых" — в предшествующую главу Книги Бемидбар — Насо (Бемидбар, 5,1).
"Глава Ахарей мот" — в начало одноименной главы Книги Ваикра (Ваикра, 16,1).
"Глава о запрете пьяному входить в Мишкан" — в главу Шмини Книги Ваикра (Ваикра, 10,8).
"Глава о светильниках" — в главу Насо Книги Бемидбар (Бемидбар, 8,1).
"Глава о Пара адума" — в главу Хукат Книги Бемидбар (Бемидбар, 19,1).
Можно привести немало других примеров, когда по какой-либо известной причине главы Торы были записаны в ином порядке, нежели были продиктованы Всевышним. Поэтому наши мудрецы и сформулировали правило: "В Торе нельзя говорить о хронологической последовательности глав".
Наши мудрецы сказали, что Тора содержит 600 тысяч букв — столько же, сколько мужчин-евреев вышло из Египта. Существует даже интересная расшифровка слова ישראל (Исраэлъ), подтверждающая этот факт (разумеется, на иврите). Однако простой пересчет букв Торы приводит нас к иному результату — а именно, что в Торе лишь несколько больше 400 тысяч букв.
Это противоречие является лишь кажущимся — просто мудрецы былых времен знали то, чего мы уже не знаем — что некоторые из букв Торы на самом деле являются составными, то есть состоят из нескольких "элементарных" букв (как своих графических элементов). Они знали, какие конкретно буквы следует рассматривать как составные, а какие нет.
Существует древняя традиция, известная всем по-настоящему старательным писцам во всех поколениях и восходящая к пророку-писцу Эзре (а от него — вплоть до самого Моше) и обязывающая нас записывать определенные буквы в некоторых зафиксированных словах Торы иным, нежели обычно, образом. Это не значит, что писец, по ошибке написавший эти буквы обычным образом, сделал тем самым Сефер Тору негодной. Несомненно, однако, что следует придерживаться этой традиции — только в таком случае заповедь написания Сефер Торы может быть выполнена полностью.
Требования этой традиции, то есть список букв-исключений и правил их написания, донесены до нас книгой Рамбама Яд хазака (Мишне-Тора), а также и другими книгами ришоним (мудрецов XI-XV веков). Кроме того, мы находим все эти буквы-исключения в древних свитках Торы, доставшихся нам от предшествующих поколений.
Предписанные традицией изменения в написании букв получили следующие (условные) названия: Лафуфот ("обведенные"), Акумот ("искривленные"), Менузарот ("украшенные коронами"), Меаглот ("закругленные"), Дафтиет, Дхует ("отодвинутые"), Тлует ("подвешенные"), Шецуратам ра.
Лафуфот. Это буквы, украшенные несколькими концентрическими окружностями. В основном речь идет о букве פ — пэй (в определенных местах в Торе).
Акумот. Речь идет об изменении формы буквы ח — хет — в словах ויחר (ваихар — "возгорелся") из фразы: "Возгорелся гнев Моше" (когда он увидел сделанного евреями "золотого тельца" — Шмот, 32,19), и חטאה (xaтaa — "грех") из фразы: "Что сделал тебе этот народ, что ты навел на него великий грех" (сразу же вслед за тем — Шмот, 32,21).
Менузарот. Существуют две интерпретации этого понятия. По одному мнению, оно является обозначением перевернутой буквы נ — нун — в начале главы. В Торе это обозначение используется дважды — как мы уже знаем, в начале и конце отрывка, начинающегося словами: "И было, когда поднимался ковчег" (Бемидбар, 10,35). По другому мнению, это понятие обозначает буквы, украшенные своеобразной короной в своей правой или левой части, например, как в словах: "Как делают пчелы" (Дварим, 1,44).
Меаглот. Речь идет о некоторых указанных традицией буквах, в которых делается специальное закругление.
Дафтиет. Речь идет о буквах (чаще всего, о букве י — иуд), в верхней части которых изображаются специальные значки, направленные как вверх, так и вниз.
Дхует. Речь идет об изменении формы буквы ק — куф (ножка этой буквы несколько сдвигается в сторону) в слове בקמיהם (бе-камейгем — "перед врагами своими" — Шмот, 32,25) — опять же, в главе этой книги, рассказывающей о создании "золотого тельца"
Тлует. Речь идет о буквах, которые записываются выше или ниже строки, к которой принадлежат. Например, это относится к букве ו (вав) в слове גחון (гахон — "живот ") из фразы: "Всего, что ползает на животе... не ешьте" (Ваикра, 11,42). Вав в этом слове не только крупнее других букв, но и записывается несколько выше их, так что основание ее ножки не касается линии, соединяющей нижние части других букв.
Шецуратам ра. Речь идет о букве ו (вав), украшенной вверху и внизу концентрическими окружностями. Это относится, например, к ваву из слова וימאן (ваемаен — "и отказался") из фразы: "Но он отказался" (Берешит, 39,8), относящейся к истории жизни Йосефа в доме Потифара.
В позднейшие времена все меньше писцов стали исполнять эти правила, предписанные традицией, которая передается от учителя к ученику. Тому послужила причиной и огромная потребность в копиях Торы, из-за которой к работе по копированию приступили новые писцы, не ознакомленные своими учителями с этой традицией. Они стали создавать свитки Торы, следуя лишь тем правилам, нарушение которых делает написанную ими Сефер-Тору негодной — но не более того.
Поэтому в большинстве копий Торы, создаваемых в наше время, отсутствуют многие из перечисленных выше изменений в начертании букв, однако там присутствуют все изменения и знаки, отсутствие которых делает Сефер-Тору негодной. Ниже мы обсудим эти знаки и изменения.
В шестнадцати случаях в Сефер-Торе те или иные буквы записываются особым образом. В десяти случаях эти буквы должны быть крупнее, чем остальные. Вот их список:
1. Первая буква Торы — ב (бет) в слове בראשית (Берешит);
2. Буква נ (нун) в слове נצר (ноцер — "сохраняющий" — Шмот, 34,7);
3. Буква ר (реш) в слове אחר (ахер — "другой" — Шмот, 34,14);
4. Буква ו (вав) в слове גחון (гахон — "живот" — Ваикра, 11,42). Как мы уже знаем, в старых копиях, написанных согласно традиции, эта буква еще и тлуя, то есть выходит из строки;
5. Буква ג (гимел) в слове והתגלח (вегитгалах — "и обреет себя" — Ваикра, 13,33);
6. Буква י (иуд) в слове יגדל (йигдалъ — "возвеличится" — Бемидбар, 14,17);
7. Буква ע (айин) в слове שמע (шма — "слушай" — Дварим, 6,4);
8. Буква ד (далет) в слове אחד (эхад — "один" — Дварим, 6,4);
9. Буква ל (ламед) в слове וישלכם (ваяшлихем — "и забросил их" — Дварим, 29,27);
10. Первая буква ה (гей) в слове 'הלה (Всевышнему — Дварим, 32,6). Кроме того, эта буква пишется отдельно от слова, в которое входит.
Из этих букв можно составить такую фразу: הערבון יגדל ("вырастет залог"). Эта фраза намекает на то, что еврейские дети, бывшие поручителями (за Израиль) во время Дарования Торы, вырастут и удостоятся величия точно так же, как эти буквы, которые больше всех остальных.
В шести случаях "особые" буквы должны быть меньше, чем остальные. Вот их перечень:
1. Буква ה (гей) в слове בהבראם (бегибарам — "при сотворении их" — Берешит, 2,4);
2. Буква כ (каф) в слове ולבכותה (веливкота — "и оплакивать ее" — Берешит, 23,2);
3. Буква ק (куф) в слове קצתי (каити — "надоела" — Берешит, 27,46);
4. Буква א (алеф) в слове ויקרא (ваикра — "и воззвал" — Ваикра, 1,1);
5. Буква מ (мем) в слове מוקדה על (аль мокда — "на жертвеннике ее" — Ваикра, 6,2);
6. Буква י (йуд) в слове תשי (теши — "ты забыл" — Дварим, 32,18).
К этим шести буквам можно присоединить букву ו (вав) из слова שלום (шалом — "мир " — Бемидбар, 25,12) — в этом слове буква вав записывается укороченной.
Из этих букв можно составить слова קמיה אך — ах камейя, "только поднимающиеся на тебя" (или же קמיו אך — ах камав, что означает то же самое). Эти слова намекают, что лишь те, кто поднимается против Израиля, станут ничтожными, маленькими и утратят свое величие — так же как эти уменьшенные буквы.
1. Буква ב в слове בראשית увеличена потому, что ею открывается Писание;
2. Буква נ в слове נצר — не объяснена;
3. Буква ן (нун) в слове משפטן (мишпатан — "их дело" — Бемибар, 27,5) увеличена (во многих, хотя и не во всех копиях) потому, что в свое время Моше опрометчиво сказал судьям еврейского народа: "А дело, которое слишком трудно для вас, представьте мне, и я выслушаю его" (Дварим, 1,17). Всевышний сказал Моше: "Ты велел передавать трудные дела тебе, а не Мне? Что ж, Я скрою от тебя закон, который будут знать женщины". И действительно, когда (в отрывке, из которого взято слово משפטן, последняя буква которого, местоименное окончание множественного числа женского рода, указывает, кому принадлежит "дело") дочери Целафхада обратились к Моше с предложением предоставить дочерям право наследовать имущество отца в случае, если у него нет сыновей, и Моше изложил это предложение Всевышнему, Он ответил: "Справедливо говорят дочери Целафхада" (Бемидбар, 27,7);
4. Буква ר в слове אחר (из фразы: "Ибо не должен ты поклоняться другому богу") увеличена, чтобы подчеркнуть, что идолопоклонство ведет к неизбежному падению, а не к успеху (и чем сильнее это идолопоклонство — тем быстрее настанет падение);
5. Буква ו (численное значение которого — 6) в слове גחון (входящем во фразу, запрещающую употребление в пищу животных, "ползающих на животе", то есть пресмыкающихся) увеличена, чтобы подчеркнуть, что наиболее ярким примером таких животных является змей, пораженный (за совершенный в раю проступок) шестью проклятиями;
6. Буква ג в слове והתגלח ("и обреет себя") увеличена, чтобы подчеркнуть, что эта заповедь об обривании относится к человеку, находящемуся в состоянии ритуальной чистоты;
7. Буква י в слове יגדל (входящем во фразу: "Пусть же теперь возвеличится сила Г-спода") увеличена, чтобы подчеркнуть, что Всевышний наделяет Своей силой все Свои творения;
8. Буква ע в слове שמע (входящем в первую фразу молитвы "Шма Исраэль") увеличена потому, что наши мудрецы сказали: "Даже тот, кто прочитал эту молитву так тихо, что его собственное ухо ее не слышало, все же исполнил заповедь;
9. Основываясь на традиции записывать букву ד в слове אחד (входящем в ту же фразу) увеличенной, наши мудрецы заключили, что при чтении молитвы произнесение этой буквы надо растягивать;
10. Буква ל в слове וישלכם (входящем во фразу: "И забросил их в другую землю, как это ныне") увеличена, чтобы отметить, что все изгнания Израиля из своей страны являются временными (и что даже в странах, принадлежащих врагам их, евреи выделены буквой ל, символизирующей изучение Торы);
11. Буква ה в слове 'הלה увеличена потому, что она записывается отдельно — как отдельное слово;
12. Буква ה в слове בהבראם уменьшена, ибо Всевышний как бы уменьшил человека, создавая его, как сказано: "И возложил на меня руку твою" (Тегилим, 139,5);
13. Буква כ (каф) из слова ולבכותה уменьшена, ибо всякий, кто не оплакивает праведника, навлекает на себя гнев и возмездие всех трех различных форм буквы כ (слово каф означает "рука");
14. Буква ק в слове קצתי уменьшена, ибо Ривка (произносящая его) в пророческом видении видела, что император Тит (являвшийся потомком Эсава) разрушит Иерусалимский Храм, высота которого равна 100 амот (численное значение буквы ק — 100), и тем самым нанесет ущерб славе Израиля;
15. Буква א (алеф) в слове ויקרא уменьшена, чтобы подчеркнуть, что Всевышний открывает всем другим народам лишь половину Своих слов (так, рассказывая об обращении Всевышнего к Бил'аму, Тора говорит: בלעם אל אלקים ויקר — "и обратился Г-сподь к Бил'аму" — Бемидбар, 23,17 — причем слово "обратился" записано в сокращенной форме — ויקר (без буквы א в конце слова). Однако обращаясь к пророкам Израиля, Всевышний открывается им полностью, поэтому здесь и сказано: ויקרא. Но почему, в таком случае, буква א уменьшена, а не увеличена? Чтобы подчеркнуть различие в обращениях Всевышнего к ангелам и к Моше;
16. Буква ו в слове שלום уменьшена, ибо это слово входит в следующую фразу: "Вот, даю Я ему залог мира". "Ему" (Пинхасу) — и никому другому. Поэтому слово שלום (шалом, "мир") здесь следует читать как бы без ו, как שלם (шалем, "цельный", "законченный"), ибо Всевышний сделал Пинхасу "цельный" подарок.
Шесть слов в Торе обязательно должны стоять каждое в начале своей страницы. Первые буквы этих слов образуют такую аббревиатуру: ו"שמ ה"בי. Вот эти шесть слов.
1. בראשית ("В начале") — первое слово в Торе;
2. יהודה ("Йегуда" — из фразы: "Йегуда! Тебя восхвалят братья твои" — Берешит, 49,8). По другому мнению — слово יששכר ("Иссахар", Берешит, 49,14);
3. הבאים (габаим — "вошедших" — из фразы: "И покрыла [вода] всадников всего войска фараона, вошедших за ними в море" — Шмот, 14,28);
4. שני (шней — "двух" — из фразы: "Пусть возьмет он двух козлов" — Ваикра, 16,5). По другому мнению — слово שמור (шмор — здесь: "внимательно" — Дварим, 12,28);
5. מה (ма — "как" — из фразы: "Как хороши шатры твои, Израиль" — Бемидбар, 24,5). По другому мнению — слово מוצא (моца — здесь: "изреченное" — Дварим, 23,24);
6. ואעידה (веаида — "и призову во свидетельство" — Дварим, 31,28).
Над 32 буквами в Торе ставятся точки. Вот перечень этих букв:
1. Вторая буква י (иуд) в слове וביניך (увейнеха — "и тобой" — Берешит, 16,6);
2. Буквы א, י и ו (алеф, иуд и вав) в слове אליו (элав — "с Ним" — Берешит, 18,9);
3. Вторая буква ו (вав) в слове ובקומה (увекума — "и когда встала" — Берешит, 19,33);
4. Все буквы слова וישקהו (вайишкегу — "и целовал его" — Берешит, 33, 4);
5. Обе буквы в слове את (эт — непереводимый предлог винительного падежа — Берешит, 37,12);
6. Все буквы слова אהרן ("Агарон" — Бемидбар, 3,39);
7. Буква ה (гэй) в слове רחקה (рехока — "дальняя" — Бемидбар, 9,10);
8. Буква ר (рэш) в слове אשר (ашер — "который" — Бемидбар, 21,30);
9. Вторая буква ו (вав) в слове ועשרון (веисарон — "и одна десятая" — Бемидбар, 29,15);
10. Следующая последовательность из одиннадцати букв: לנו ...ע ולבנינו (лану улеванейну а... — "нам и сынам нашим на..." — Дварим, 29 ,28).
Наши мудрецы учили (в Иерусалимском Талмуде): "В тех случаях, когда число букв (в слове), над которыми не стоят точки, превосходит число букв, над которыми они стоят, следует интерпретировать само слово, игнорируя точки. Но в случаях, когда число букв с точками превосходит число букв без точек, интерпретировать следует точки, игнорируя само слово". Но Рав сказал: "Даже если над словом стоит одна-единственная точка, интерпретировать следует именно ее, игнорируя само слово" (Йерушалми, Псахим, гл.9).
Как мы уже знаем, точками отмечены десять мест в Торе. К ним следует прибавить еще четыре места в Книгах Пророков и одно — в Писаниях.
Вот как интерпретируются десять отмеченных точками мест в Торе.
1. Вторая буква י в слове וביניך. Это слово входит в такую фразу: "И сказала Сарай Авраму: "Обида моя из-за тебя. Я отдала рабыню мою в лоно твое, а как увидела она, что зачала, то я лишилась уважения в глазах ее. Г-сподь да судит между мною и тобой". То, что одна из букв последнего слова отмечена точкой сверху, указывает, что Сара сказала Аврааму не только вышеприведенные слова, но и следующее: "Пусть Гагарь снова станет рабыней!" Авраам ответил ей: "Как можем мы снова вернуть ее в рабское состояние после того, как сделали ее госпожой? Разве нет в этом оскорбления Небес?" Сара ответила: "Я утверждаю, что нет в этом оскорбления Небес, и пусть Всевышний рассудит нас". И, как мы знаем, Всевышний ответил, что Сара права, когда Он сказал Аврааму: "Во всем, что скажет тебе Сара, слушайся голоса ее" (Берешит, 21,12).
2. Буквы א, י и ו из слова אליו. Это слово входит в такую фразу: "И сказали они (ангелы) ему (Аврааму): "Где Сара, жена твоя?"" Точки над буквами слова "ему" указывают, что ангелы знали, где находится Сара, и у них не было никакой необходимости спрашивать об этом.
Существует и дополнительное объяснение: ангелы задали аналогичный вопрос (где находится Авраам?) и Саре, для того, чтобы скрыть свою сущность, т.е. чтобы их приняли за людей, и Авраам имел возможность исполнить применительно к ним заповедь о гостеприимстве.
3. Вторая буква ו в слове ובקומה. Это слово входит в такую фразу: "И они (дочери Лота) напоили отца своего вином в ту ночь, и вошла старшая, и легла с отцом своим, а он не знал, когда она легла и когда встала". Точки над буквой слов "когда встала" указывают, что окончание этой фразы следует понимать противоположным образом: что Лот не знал, когда дочь легла с ним, но знал, когда она встала (то есть к этому моменту он уже понимал, что происходит).
4. Буквы слова וישקהו. Это слово входит в такую фразу: "И побежал Эсав к нему (Яакову) навстречу, и обнял его, и пал на шею ему, и целовал его". Точки над словами "и целовал его" указывают, что поцелуи Эсава были неискренними.
5. Буквы слова את. Это слово входит в такую фразу: "И пошли братья его (Йосефа) пасти овец отца своего в Шхем". Точки на словом את указывают, что истинной причиной их похода в Шхем было услаждение себя едой и питьем. Из этого можно вывести такое заключение: если даже в результате их похода за едой и питьем целый мир оказывается обеспеченным пропитанием (при посредстве Йосефа), то каких же великих результатов следует ждать от их занятий Торой!
6. Буквы слова אהרן. Это слово входит в такую фразу: "Всех исчисленных левитов, которых исчислил Моше и Агарон... двадцать две тысячи". Точки над словом "Агарон" указывают, что сам Агарон не входил в это число.
7. Буква ה в слове רחקה. Это слово входит в такую фразу: "И Г-сподь говорил Моше так: "Говори сынам Израиля так: "Всякий, кто будет нечист из-за усопшего, или он будет в дальнем пути... то и он должен совершить песах Г-спода""". Точка над буквой ה указывает, что даже тот, кто в час принесения пасхальной жертвы находится в метре от ворот Храмового двора, считается находящимся "в дальнем пути" и на него распространяются законы Песах шени ("Второго песаха").
8. Буква ר в слове אשר. Это слово входит в такую фразу: "Погиб Хешбон до Дивона, и мы опустошили их до Нофаха, который близ Медвы". Точки над словом "который" указывают, что были разрушены не города, а целые государства.
9. Вторая буква ו в слове ועשרון. Это слово входит в такую фразу: "И по одной десятой (эйфы пшеницы) на каждого из четырнадцати (приносимых в жертву) ягнят". Точки над буквой ו указывают, что в жертву необходимо принести одну, а не две десятых эйфы, как можно было бы понять из текста Торы, ибо в оригинале слово עשרון— "десятая доля" повторяется дважды.
10. Одиннадцать букв ...ע ולבנינו לנו. Эти слова входят в такую фразу: "Сокрытое — это Г-споду, Б-гу нашему, а открытое — нам и сыновьям нашим навечно, чтобы исполнять все слова закона этого". Точки над указанными словами указывают, что Всевышний сказал: "Если вы выполните свою "открытую" часть, то Я раскрою перед вами все сокрытое!"
Рассказывают, что сам пророк и писец Эзра так объяснял проставление точек над некоторыми буквами: "Если пророк Элиягу (который должен разрешить все наши сомнения), когда он придет, спросит меня: "Почему ты записал эти буквы в Торе именно так (в форме, не соответствующей их интерпретации)?"
— то я отвечу ему: "Потому-то я и отметил их точками, что не был уверен в своей правоте". А если он похвалит меня и скажет: "Ты правильно записал эти буквы", то я сотру поставленные над ними точки"".
Семь букв — צ ,ג ,ז ,נ ,ט ,ע ,ש — всюду, где они появляются в Сефер-Торе, украшаются тремя значками-тагами каждая. Каждый из тагов напоминает крохотную букву ז (заин) с ножкой, тонкой, как волос.
Шесть других букв — ה,י,ח,ק,ד,ב — всюду, где они появляются в Сефер-Торе, украшены одним тагом каждая.
Девять оставшихся букв — ר ,פ ,ו ,ס ,ת ,כ ,א ,ל ,מ — не украшаются тагами вообще.
Как указано в Талмуде (в Трактате Менахот, 296), эти значки-таги скрывают в себе величайшие тайны.
Рав Йегуда сказал от имени Рава: "Когда Моше поднялся на Небеса, он увидел Всевышнего, занятого прикреплением "корон" к буквам. Моше спросил: "Властелин мира! Для чего это? Что могут прибавить эти "короны" с буквам, которые Ты написал?" Всевышний ответил: "Через много поколений появится человек по имени Акива бен Йосеф, который истолкует каждый завиток всех букв и выведет на их основании тысячи законов"".
Существует книга, упорядочивающая все эти значки, которая так и называется — Сефер га-тагим ("Книга тагов). Эта книга истолковывает все таги на всех буквах. Вот что написано во введении к ней:
"Эту "Книгу тагим" принес в свое время коген Эли (первосвященник, живший в Шило) вместе с двенадцатью камнями (поднятыми со дна реки Иордан, когда евреи во времена Йегошуа пересекли ее посуху) в Гилгаль и передал ее Шмуэлю... Коген Йегояда передал ее пророкам, а пророки зарыли ее у порога Храмового двора. Когда во времена царя Иудеи Йегояхина Храмовый двор был раскопан, пророк Йехезкель нашел эту книгу и взял ее с собой в Вавилон. Во времена персидского царя Кореша (Кира) Эзра перевез ее в Иерусалим. Она попала в руки Менахема, который передал ее рабби Нехуние... Рабби Нахум Га-Лавлар передал ее Рабби..."
Затем эта книга подробно разбирает все таги на всех буквах.
Правила мелодического чтения Торы были сообщены Моше самим Всевышним. Их назначение — разъяснять слова Торы, как сказано в книге пророка Нехемии: "И читали они Книгу Торы Б-га внятно и внимательно и понимая читаемое" (Нехемия, 8,8). Наши мудрецы (в Иерусалимском Талмуде, Мегила, гл.4) интерпретируют слово "внимательно" (שכל ושום) как "следуя правилам мелодического чтения". А в Вавилонском Талмуде (Недарим, 376) аналогичное истолкование дается словам "и понимая читаемое". Когда Всевышний передавал Тору Моше, Он передал ему и все правила и законы, связанные с ней, и в том числе правила мелодического чтения, являющиеся основой непосредственной интерпретации текста Торы.
В древние времена правила мелодического чтения передавались изустно (их передавали при помощи символических движений рук, подобных движениям, совершаемым дирижером хора), и не существовало знаков их записи. Когда Эзра, мудрецы его поколения и члены Кнессет га-гдола записали Устную Тору, они ввели, среди прочего, и знаки записи мелодических правил, которые стали записываться в новых копиях Торы (но, разумеется, не в Сефер-Торе). Точно так же они стали записывать и огласовки — знаки, изображающие гласные звуки, которые также были даны Моше на Синае. До того они передавались лишь изустно, но Эзра, мудрецы его поколения и члены Кнессет га-гдола стали фиксировать их письменными символами. Таково мнение рабби Йегуды Галеви в книге Кузари (см. гл.З).
Однако существует мнение, что традиция огласовок древнее самой Торы, что она была знакома уже Адаму. По другому мнению, уже Авраам располагал знаками огласовок в их нынешней форме.
Рабби Авраам бен Эзра писал: "Всякая интерпретация Торы, противоречащая тому, на что указывают мелодические знаки, должна быть отвергнута".
От имени рава Натроная Гаона записано: "Почему огласовки и мелодические знаки не записываются в Сефер-Topel Потому, что внесение их в нее ограничило бы свободу интерпретации. Ведь у Торы — семьдесят различных лиц, и она допускает интерпретации, противоречащие тому, на что указывают огласовки".
Как уже было упомянуто выше, разделение Писания на нумерованные главы было произведено неевреями. Это разделение подчас противоречит еврейской традиции и установленным ею интерпретациям текста, во многих случаях лишено всякой логики, а иногда просто мешает правильно понимать текст. Категорически запрещается основывать какую-либо интерпретацию на этом разделении.
Каким же образом попало это разделение в книги, которыми мы пользуемся? Причиной тому стали трудные обстоятельства, заставившие первых еврейских издателей издавать именно в такой форме наши святые книги. Дело в том, что христиане - враги Израиля заставляли евреев дискутировать с ними по проблемам Писания, адресуясь к тем или иным его частям в соответствии с принятыми у них правилами разделения текста. Вот что сказано на эту тему в книге Масорет Га-Тора:
"В прошлом христианские священники, пытаясь заставить евреев принять христианство, заставляли их выслушивать свои проповеди. Для того, чтобы быстро и легко находить необходимые места в Писании, эти священники составили специальную конкордацию (справочник-указатель). Для этого им пришлось разделить каждую книгу Писания на главы и указать число фраз в каждой главе — все это в соответствии с переводом Писания на сирийский язык. Таким образом они разделили Танах на главы. Сделал это кардинал Гуго ди Сент-Каро (а по другому мнению — архиепископ Кембриджский Стефан Лангентен). В 5198-м (1438-м) году рабби Ицхак, сын рабби Натана, воспроизвел это разделение в еврейских копиях Писания".
Рабби Шломо бен Ишмаэль писал, основываясь на библиографических источниках:
"Неевреи ввели разделение 24-х Книг Танаха на главы, называемые "capitulis", дав при этом этим книгам свои названия на различных языках. Я воспроизвел его (это разделение) в еврейских изданиях, чтобы мы могли быстро отвечать на вопросы, которые они задают изо дня в день о том, что касается нашей веры и нашей святой Торы. Они приводят свои аргументы, используя цитаты из Торы, Книг Пророков и Писаний, говоря: "Прочтите в такой-то книге такую-то фразу в такой-то главе". Мы не были знакомы с этим разделением книг на главы и потому не могли быстро ответить им. Поэтому я и воспроизвел это разделение в еврейском тексте".
В конце своего издания он написал: "На этом заканчивается нееврейское разделение на главы всех 24-х Книг Танаха, которое я воспроизвел... Шломо бен Ишмаэль".
Когда после него рабби Ицхак, сын рабби Натана в 5198-м (1438-м) году написал книгу Меир Натив, также содержащую конкордацию, он вынужден был использовать распространившееся к тому времени разделение Писания на главы, ибо не нашел иного, лучшего его разделения.
А когда в Венеции в 5286-м (1525-м) году был впервые издан печатный Танах, корректор рабби Яаков бен Хаим, вынужденный следовать разделению текста, произведенному католическим священником, опубликовал следующее извинение. Он писал: "Если бы не конкордация, составленная мудрецом по имени Ицхак Натан незадолго до нашего времени, приблизительно сорок лет назад, и уже напечатанная в Венеции в нашей типографии, не было бы никакой возможности откорректировать это издание... Поневоле мы следовали разделению на главы, введенному Ицхаком Натаном"".
Время принесения бикурим ("первинок" нового урожая), которые все евреи приносили в Храм со своих полей и виноградников, начинается с наступлением праздника Шавуот, как сказано в Торе: "И праздник жатвы первых плодов труда твоего, того, что засеял ты в поле... Первые плоды земли твоей приноси в дом Г-спода" (Шмот, 23,16-19).
Те, кто совершали паломничество в Иерусалим в Шавуот, приносили с собой свои бикурим. Те, кто не посещали Иерусалим в Шавуот, приходили сюда в течение всего лета, вплоть до праздника Сукот, приносили с собой бикурим и читали в Храме Главу о бикурим. Ведь, согласно закону, период принесения бикурим — весь промежуток времени между праздниками Шавуот и Сукот. Те, кто не принесли бикурим в установленное время, то есть до праздника Сукот, приносят их позже, до наступления Хануки, однако уже не читают Главу о бикурим.
Заповедь принесения бикурим может быть исполнена лишь тогда, когда существует и функционирует Иерусалимский Храм, ибо в Торе прямо сказано: "Приноси в дом Г-спода". То есть: когда существует Храм, существует и заповедь принесения бикурим, когда Храм разрушен — нет и заповеди. Бикурим приносятся лишь из урожая семи видов культурных растений, которыми славится Эрец Исраэль: пшеницы, ячменя, винограда, инжира, граната, оливы и финиковой пальмы.
Эти семь видов бикурим следует приносить в семи различных корзинах, однако и тот, кто принес их в одной корзине, выполнил заповедь. Как следует поступать в таком случае? Следует положить ячмень на дно корзины, накрыть его каким-либо предметом (чтобы он не смешался с другими плодами), положить на него пшеницу, накрыть ее каким-либо предметом, положить на него оливки и накрыть их каким-либо предметом, положить на него финики и накрыть их каким-либо предметом, положить на него гранаты и накрыть их каким-либо предметом, положить на него сверху плоды инжира. Все это следует обложить снаружи гроздьями винограда.
Паломники отправлялись в Иерусалим не поодиночке, но целыми деревнями и провинциями. Они шли не в течение всего дня, но только в течение двух частей его. Вместе с ними шли все руководители общины и синагоги. Паломники ночевали на улице, не заходя в дома, чтобы не стать ритуально нечистыми, если в одном из них находится покойник. Вместе с собой они вели животных, предназначенных для жертвоприношений — как для ола, так и для шламим.
Бикурим, как и трума, могут быть съедены только когенами и запрещены всем остальным (как простым исраэлям, так и левитам). Их делили исключительно между когенами, служившими в Храме в ту смену, когда они были принесены. Однако между бикурим и трумой все-таки есть важное отличие. Плоды, от которых не отделены трумот и маасерот (их называют тевелъ) строго запрещено есть — нарушитель карается каретом. Однако тот, кто не отделил от собранных им плодов бикурим, хотя и нарушил позитивную заповедь Торы, но не сделал плоды запрещенными к употреблению в пищу.
Заповедь о принесении бикурим в Храм несет в себе великое свидетельство. Ведь каждый еврей заявляет при этом непосредственно в Храме, в месте, которое Всевышний избрал для Своего пребывания на земле, что он не является неблагодарным человеком, что он не возгордился, не забыл, с чего начал, что он помнит все бесчисленные благодеяния, оказанные ему Всевышним, благодения, возвысившие его над всем миром. Тем самым он возвращает дарованное ему величие Дарителю. Когда же он делает это заявление, приносит это свидетельство? Непосредственно в момент принесения бикурим. Именно это учим мы в Мишне (Бикурим, гл.З):
"Каким образом отделяются бикурим! Человек проходит по своему полю и видит созревший инжир, созревшую гроздь винограда, созревший гранат. Он обвязывает плод тростниковой нитью и произносит формулу: "Эти плоды — бикурим"".
Каким образом совершается принесение бикурим! Жители всех городов и селений данной провинции собираются в столице провинции, но не входят в дома. Наутро руководитель говорит им: "Поднимемся в Цион, к Храму Всевышнего!"
Те, кто живут неподалеку, приносят свежие плоды — инжир, виноград и т.д. Те, кто живут далеко, приносят сушеные плоды. Перед паломниками ведут быка с позолоченными рогами, голова которого украшена оливковой короной. Перед ними вплоть до окрестностей Иерусалима идет музыкант, играющий на флейте. Дойдя до окрестностей Иерусалима, он посылали туда вестника (чтобы предупредить о своем прибытии) и принимались украшать свои бикурим. Различные должностные лица выходили, чтобы их встретить. Встречали и принимали паломников с большим почетом. Иерусалимские ремесленники и торговцы встречали и приветствовали их такими словами: "Наши братья из такого-то города, мы приветствуем вас с миром!"
Флейтист сопровождал паломников до самой Храмовой горы. Даже сам царь (Израиля) Агриппа взваливал на плечо корзину (с бикурим) и нес ее до Храмового двора (азара). Когда паломники подходили к Храмовому двору, левиты начинали петь: "Превозношу Тебя, Г-споди, ибо Ты поднял меня и не дал врагам моим торжествовать надо мной" (Тегилим, 30,2).
Еще не снимая корзину с плодами с плеча, паломник произносил: "В этот день я говорю Всевышнему, что я пришел в землю, которую Он поклялся нашим отцам отдать нам (и не являюсь неблагодарным человеком)... Бездомным арамеянином был наш отец (Яаков, не имевший своего клочка земли), он спустился в Египет и поселился там (как пришелец, а не как постоянный житель). Там он (то есть его потомство) стал великим, могучим и многочисленным народом (это произошло благодаря Твоей великой милости. Всевышний — ведь Ты не дал нам окончательно погибнуть в Египте). И сделали египтяне нашу жизнь очень тяжелой, и мучили они нас, и взвалили на нас тяжелую работу, и обратились мы с воплем к Всевышнему, Б-гу наших отцов. (Сами мы не могли добиться избавления, но) Всевышний услышал наш голос, и Он вывел нас (Сам — а не при посредстве ангела) из Египта мощной рукой. И привел Он нас (в великой милости Своей, ибо не сами по себе мы пришли туда) в это место, и дал нам эту землю, текущую молоком и медом. И вот теперь я принес первые плоды земли, которую дал мне Всевышний (не своими силами захватили мы эту землю, не сами по себе совершили мы этот подвиг)". Затем паломник завершает произнесение Главы о бикурим по установленной формуле, снимает корзину с плеча, ставит ее у жертвенника, падет ниц и выходит.
Слова — "Бездомным арамеянином был наш отец" — произносим мы в Песах (читая Агаду), в начале семинедельного периода между Песахом и Шавуотом. Эти же словами мы произносим в Шавуот, день принесения бикурим.
Богатые люди приносят свои бикурим в сосудах, сделанных из золота и серебра, бедные — в корзинах, сплетенных из ивовых прутьев. Корзины бедняков (но не сосуды богачей) и сами плоды передаются когенам. Рабби Шимон бен Нанас сказал: "Бикурим "украшаются" лишь плодами семи (указанных выше) видов растений". Рабби Шимон сказал: "Можно говорить о трех видах бикурим: собственно бикурим, "добавочных" бикурим и "украшениях"-бикурим. "Добавочные" бикурим принадлежат к тем же видам плодов, что и собственно бикурим, а "украшения"-бикурим состоят из плодов других растений".
По дороге в Иерусалим (с бикурим) принято было говорить: "Радовался я, когда сказали мне: "В дом Г-спода пойдем"" (Тегилим, 122,1).
В Иерусалиме принято было говорить: "Стоят ноги наши в воротах твоих, Иерусалим" (Тегилим, 122,2).
На Храмовой горе принято было говорить: "Галелуйа, славьте Г-спода в святилище Его, славьте его в Небесах Его мощи" (Тегилим, 150,1).
Во дворе Храма принято было говорить: "Всякая душа да славит Г-спода. Галелуйа!" (Тегилим, 150,6).
Когда паломники возвращались (после принесения бикурим), их уже не приветствовали, как на пути в Храм.
Исру хаг Шавуота (то есть следующий за праздником день) принято превращать (до некоторой степени) в йом-тов, ибо в этот день приносилась в жертву большая часть животных, приводимых для этой цели паломниками в Иерусалим. Речь идет о жертвах ола и хагига, равно как и о других жертвах, приносимых паломниками индивидуально именно в этот день, так как их не разрешается приносить в йом-тов (из-за запретов на совершение различных работ).
В Песах и Сукот эти жертвы приносятся в хол гамоед. Однако Шавуот состоит из всего одного праздничного дня, поэтому следующий за ним день и стал "днем жертвоприношений".
Даже в наше время (когда Храм разрушен и жертвоприношения не производятся) принято придавать Исру хаг Шавуота более праздничный характер, чем аналогичным дням, наступающим после других праздников-регелей.
Подробнее об Исру хаг мы говорили в первом томе этой книги.
Недельная глава Торы "Насо"
В первую же субботу, наступающую после праздника Шавуот, мы читаем главу Насо. Это самая длинная из всех недельных глав Торы, содержащая 176 фраз-пасуков. Ровно столько же пасуков содержит и самый длинный из Псалмов — 119-й (начинающийся словами "Счастливы те, чей путь непорочен"), который называется также "восьмикратным" — поскольку число его пасуков равно числу букв еврейского алфавита (22) помноженному на восемь. Самый длинный из всех Трактатов Талмуда — Бава батра — также содержит 176 листов (дапим).
Комментарии Книги Зогар и Мидраши, относящиеся к главе Насо, также весьма многочисленны — вне всякого сравнения со всеми другими главами. Ведь в эту субботу — первую после Шавуота, дня Дарования Торы, — Израиль как бы проявляет свою любовь и привязанность к Торе, старается продлить как можно долее занятия ею и не хочет их прерывать.
20-е Сивана, день, когда умножились бедствия евреев, живших в странах Европы и истребляемых безжалостными врагами после событий, происшедших (в этот день) в 4931-м (1171-м) году, был объявлен рабейну Тамом и всеми другими еврейскими мудрецами Франции днем поста (Таанит цибур).
В 5410-м (1650-м) году еврейские мудрецы снова объявили 20-е Сивана днем поста после страшных погромов, обрушившихся на еврейство Польши, страны, где в это время сосредоточились самые большие и значительные еврейские общины Европы. Во время этих погромов были уничтожены сотни общин и умервщлены (подчас страшной смертью) многие десятки тысяч евреев. Эти убийства были произведены в 5408-5409-м (1648-1649-м) годах чудовищным палачом еврейского народа Богданом Хмельницким и многочисленными казаками, которых он возглавлял, да будут прокляты их имена!
Рабби Йосеф Гакоген записал в своей книге Эмек габаха историю еврейских погромов в эпоху крестовых походов начиная с 4846-го (1096-го) года. Он рассказывает об ужасной судьбе еврейской общины французского города Блуа, которая потрясла весь еврейский народ несмотря на то, что он уже привык к испытаниям и бедствиям, постигавшим его одно за другим, почти без перерыва. Вот что он пишет:
"Вот что произошло в 4931-м (1171-м) году. Один человек (еврей) повел свою лошадь на водопой и встретил там другого человека, нееврея. Еврей испугался (ибо увидел, как нееврей топит нееврейского юношу). Нееврей также испугался, пришел к своему господину и сказал ему: "Я видел еврея, который бросил в воду маленького мальчика, который причинял неприятности евреям — и сообщаю тебе об этом". По приказу злодея-господина были арестованы рабби Йехиэль бен Давид и рабби Йекутиэль бар Йегуда, когены, ученики рабейну Шмуэля, а также рабби Йегуда бен Агарон. Затем злодеи развели костер, закололи мечами связанных евреев и бросили их тела в огонь — но они не сгорели! Были убиты и другие евреи, арестованные вместе с ними, всего тридцать один человек, души покинули их тела, но тела не сгорели в огне костра! Эти евреи умерли на костре со словами Алешу лешабейах ("Мы должны славить Властелина мира") на устах, и души их вознеслись на небо.
Эти тридцать один еврей стояли перед выбором: перейти в христианство или взойти на костер. Все они остались верными Всевышнему. Их подвергли жестоким пыткам, надеясь таким образом склонить к вероотступничеству. Они отказались от предложений врагов и всячески поддерживали друг друга, говоря: "Укрепляйтесь духом ради Всевышнего!"
Их тела бросили в костер — но они не сгорели, хотя души оставили их. Когда необрезанные увидели, что их тела не сгорают, они были потрясены и сказали друг другу: "Несомненно, эти люди — святые, и все что случилось — перст Всевышнего".
Взойдя на костер, эти евреи громко запели Алешу лешабейах.
В память об этих жертвах навета (погибших 20-го Сивана 4931-го года) рабейну Там и величайшие из еврейских мудрецов Франции провозгласили этот день днем поста.
Евреи Франции (и островов) согласились с решением мудрецов объявить 20-е Сивана днем скорби и поста, и события этого дня никогда не изгладятся из памяти их и их потомков. Так решил рабейну Яаков бен Меир (рабейну Там), который написал следующее: "Велико значение этого поста, много больше, чем поста Гедальи — ибо день этот — настоящий Йом Кипур"".
Еврейские поэты того времени сочинили специальные Слихот и Кинот (ламентации) в память жертв этого навета. Рабби Эфраим бар Яаков, автор одного из этих произведений, сравнил трагические события, которым он был свидетелем, с преследованиями еврейского народа во времена римских императоров Тита и Адриана и в более поздние времена — вплоть до крестовых походов.
В 5408-5409-м годах злодей Хмельницкий и его банды на Украине уничтожили сотни еврейских общин в Подолии и Волынии. Они убили сотни тысяч евреев. Еврейская кровь лилась, как вода, и убийцы не знали жалости.
В Польше, которая была тогда могущественной державой, существовал верховный совет еврейских общин, в который входили выдающиеся раввины и крупнейшие еврейские общественные деятели и который признавался польским королевским правительством. Этот совет управлял всеми еврейскими общинами и принимал касающиеся их законы и постановления — как религиозного, так и светского характера. Этот совет назывался "Советом четырех земель", поскольку территория польского государства состояла тогда из четырех частей: Великой Польши, Малой Польши, Украины и Белоруссии. Этот совет существовал в течение двухсот лет — вплоть до 5524-го (1764-го) года. Он собирался регулярно в ходе больших торговых ярмарок в Люблине и Ярославе.
После страшных убийств 5408-5409-го годов раввины и общественные деятели, входившие в этот совет, собрались (уже в 5410-м году) в ходе люблинской ярмарки и снова утвердили старое постановление об объявлении 20-го Сивана днем траура по погибшим еврейским общинам, а также днем памяти двух мучеников, рабби Йехиэля Михаля из Немирова и рабби Шимшона из Острополя, убитых именно в этот день.
Вот что пишет еврейский историк того времени рабби Натан Нета Гановер об этом постановлении "Совета четырех земель":
"Все мы согласились и постановили, что все общины четырех земель ныне и в будущем принимают обязательство поститься в день 20-го Сивана из года в год, ибо в этот день начались бедствия в великой общине города Немиров. В этот день вновь умножились наши беды, ибо еще в 4931-м (1171-м) году в этом самый день нас уже постигла великая беда.
Все мужчины (евреи) в возрасте от восемнадцати лет и старше и все женщины в возрасте от пятнадцати лет обязаны поститься в этот день так, как постятся в Таанит цибур. В этот день следует читать Ваехаль в Шахарите и Минхе — как в Таанит цибур".
Еврейские общины других стран, на которые не распространялась власть совета (и его постановления), согласились с этим решением и также установили день траура по жертвам страшных погромов Хмельницкого. И там 20-е Сивана было объявлено днем поста и скорби. И там были составлены дополнительные ламентации.
Совет литовских общин (руководивший еврейскими общинами той части Литвы, которая не входила в польское королевство) запретил литовским евреям в течение трех лет надевать богатые одежды. Вот что было сказано в его постановлении: "Всем тем, кто в сердце своем верен Всевышнему, следует надеть траур и скорбеть из-за бед, обрушивающихся на всех нас... Да не звучит в наших домах музыка — даже на свадьбах — в течении целого года".
Гаон Шабтай Коген (автор прославленного комментария Шах к Шулъхан Аруху), не входивший в "Совет четырех земель" и живший там, куда его влияние не распространялось, писал во введении к одной из своих книг: "Потому я установил для себя и своих потомков на все времена день поста и скорби в 20-й день Сивана, месяца, когда нам дана была Тора, более драгоценная, чем жемчуг — но теперь многочисленные народы разорвали ее на куски. Поскольку этот день стал началом ужасных бед, и, кроме того, именно в него эти беды умножились — ведь и в 4931-м году, согласно нашим хроникам, беда обрушилась на нас в этот день... я составил новые Слихот и Кинот, чтобы произносить их в этот день из года в год во все времена".
Вот что писал Таз (автор другого — одноименного — знаменитого комментария к Шулъхан Аруху) в главе 580-й своего комментария: "Существует обычай поститься 20-го Сивана во всем польском королевстве, каждая община делает это в соответствии со своими обычаями".
Решение "Совета четырех земель" приравняло пост 20-го Сивана ко всем другим постам. Однако нет необходимости объявлять об этом посте в ходе молитвы Минха предыдущего дня. Кроме того, если 20-е Сивана приходится на понедельник, то есть на день, когда в синагогах читается недельная глава Торы, чтение Торы откладывается, а в молитвы включается Ваехалъ.
Как уже отмечалось, Таанит 20-го Сивана ничем не отличается от других дней поста (Тааниёт цибур) за одним исключением: он, в соответствии с постановлением "Совета четырех земель", касается лишь евреев Польши, причем только мужчин старше восемнадцати лет и женщин старше пятнадцати лет.
В первой части книги мы уже отмечали, что в месяце Сиване установлены и другие дни поста — 23-го, 25-го и 27-го числа.
Тамуз — четвертый месяц года, если, как требует еврейская традиция, считать месяцы года, начиная с Нисана. В Писании он называется просто "четвертым месяцем". Название "Тамуз", как и названия других месяцев, вавилонского происхождения. Все они были позаимствованы евреями, вернувшимися в Эрец Исраэль после вавилонского изгнания. Само слово "Тамуз" является названием известного языческого культа, о чем свидетельствуют и слова пророка Йехезкеля: "И вот там сидят женщины, оплакивающие Тамуза" (Йехезкель, 8,14).
Новомесячье Тамуза продолжается два дня, так как предшествующий Тамузу месяц Сиван всегда является полным (то есть продолжается 30 дней). Первый день новомесячья Тамуза приходится на 30-е Сивана, а второй — на 1-е Тамуза. Сам Тамуз всегда является неполным месяцем, состоящим из 29 дней, потому новомесячье следующего за ним месяца Ава всегда продолжается лишь один день.
Месяцу Тамузу соответствует созвездие Рака. Оно названо так потому, что группа звезд, занимающая центральное положение на небе в этот месяц, несколько похожа на рака. Кроме того, именно в Тамузе размножаются водяные раки — потому что только в этом месяце становится по-настоящему тепло (и вода прогревается достаточно).
В священной Книге Зогар сказано, что дни месяца Тамуза, равно как и следующего за ним месяца Ава, являются опасными (для евреев), и злые силы господствуют в это время во всем мире — поэтому "счастлив тот, кому удается спастись от них".
3-го Тамуза Йегошуа остановил в небе солнце и луну, и они не переставали светить в течение тридцати шести часов, чтобы он мог продолжать битву с врагами и поразить их, как сказано: "И заговорил Йегошуа перед Г-сподом в тот день, в который предал Г-сподь эморея сынам Израиля: "Солнце, у Гивона стой, и луна — у долины Аялон!" И остановилось солнце, и луна стояла, доколе мстил народ врагам своим" (Йегошуа, 10,12). Это великое историческое событие произошло 3-го Тамуза.
Есть дни в году, когда весь еврейский народ постится в память о бедах, постигших его в прошлом, — постится, чтобы побудить сердца встать на путь раскаяния, а также для того, чтобы все мы вспомнили о дурных поступках, совершенных нами и нашими отцами в свое время, и о том, как эти поступки стали причиной бед, постигших нас и их. Воспоминание об этих проступках должно приблизить нас к тшуве — раскаянию и возвращению на путь, указанный Всевышним, как сказано: "Тогда покаются они в грехе своем и грехе отцов своих" (Ваикра, 26,40). Поэтому каждый из нас обязан посвятить себя в эти дни раскаянию, обдумыванию своих поступков и исправлению, ибо именно в этом — а не в посте — главное назначение дня, как сказано в Книге Ионы о (раскаявшихся) жителях Нинве (Ниневии): "И увидел Б-г дела их, что они отвратились от злого пути своего, и пожалел Б-г" (Иона, 3,10). Наши мудрецы подчеркивают: "В Писании сказано: "Увидел дела их", а не: "Увидел, что они надели власяницу и предались посту" — стало быть, именно раскаяние и исправление является нашей главной целью, а пост — лишь средством, помогающим достичь ее".
Поэтому люди, которые (воздерживаясь от еды и питья) посвящают дни поста прогулкам и другие неразумным делам, исполняют второстепенную часть заповеди, опуская самое главное. Это не значит, однако, что можно исполнить заповеди этих дней, отменив пост и предавшись исключительно раскаянию, ибо существует особая позитивная заповедь, введенная пророками, обязывающая поститься в эти дни. Еврейский народ в древние времена принял на себя обязательство исполнять эту заповедь, и именно так поступали наши предки повсеместно во всех поколениях.
Таких дней поста четыре. В Книге Зехарии (Зехария, 8,19) эти посты названы "постом четвертого (месяца)", "постом пятого (месяца)", "постом седьмого (месяца)" и "постом десятого (месяца)". Наши мудрецы отмечают: "пост четвертого месяца" — это пост 17-го Тамуза (ведь Тамуз — четвертый по счету месяц года, если нумеровать их, начиная с Нисана), "пост пятого месяца" — это пост 9-го Ава, "пост седьмого месяца" — это пост Гедальи (объявляемый 3-го Тишрей), а "пост десятого месяца" — это пост 10-го Тевета.
Пять трагических событий произошли 17-го Тамуза. В этот день были разбиты первые скрижали (Завета), когда Моше спустился с горы Синай и увидел евреев, пляшущих вокруг "золотого тельца", как непосредственно рассказывается в Торе. В этот день было прекращено принесение постоянных жертвоприношений (тамид) в Первом Иерусалимском Храме, после того, как у когенов (осажденных на Храмовой горе вавилонянами) не осталось животных для жертвоприношений. В этот день в более поздние времена римляне, осаждавшие Иерусалим, разрушили стены города. В этот день злодей Апустумус сжег Тору, и идол был внесен в Храм. Так учит Мишна в Трактате Таанит, гл.4.
Следует отметить, что и в эпоху Первого Храма стены Иерусалима, осажденного вавилонянами, были разрушены в Тамузе, но не 17-го, а 9-го числа. Для того, чтобы не перегружать общественный календарь столь частыми постами, наши мудрецы установили в Тамузе лишь один пост — 17-го числа, ибо гибель Второго Храма оказалась большим бедствием для еврейского народа, чем гибель Первого.
7-го Сивана, уже после Дарования Торы, Моше вернулся на гору Синай (доступ к которой был все еще запрещен всему народу, предупрежденному об этом до Дарования Торы), чтобы изучить Тору во всех подробностях непосредственно под руководством Всевышнего и получить скрижали Завета.
Перед тем, как подняться на гору, Моше сказал Израилю: "По истечению сорока дней, в шестом (солнечном) часу я вернусь и принесу вам Тору". Евреи полагали, что день 7-го Сивана, в который Моше поднялся на гору, является одним из сорока, и что Моше имел в виду сорок полных суток, состоящих из дня и (следующей за ним) ночи. Однако, как известно, сутки состоят из ночи и следующего за ней дня. Поэтому день 7-го Сивана, когда Моше поднялся на гору, не мог идти в счет сорока. Евреи этого еще не знали. Полные сорок суток, проведенные Моше на горе, отсчитанные от 7-го Сивана, заканчивались 17-го Тамуза, когда Моше и должен был возвратиться, но евреи полагали, что он обещал вернуться на день раньше.
16-го Тамуза Сатана создал ложные видения, показал евреям мрачные черные образы, из которых следовало, что Моше умер — ведь уже прошли день и час, когда он должен был вернуться. Сатана спросил: "Где ваш учитель Моше?" Евреи ответили: "Он поднялся на Небеса". Сатана возразил: "Но уже прошел шестой час (назначенного дня)!" Евреи не обратили внимания на эти слова. Сатана продолжил: "Он умер!" Евреи снова не обратили внимания на его слова. Тогда он показал им ложное видение — мертвого Моше. Так учит нас Талмуд.
Именно потому, что так велика была вера евреев в Моше — они верили ему больше, чем собственным глазам, — в момент, когда (по их мнению) не исполнилось что-то из того, что он предрек, им показалось, что рушится мир. Их сознание помутилось, и, поскольку их зависимость от Моше была очень сильна, они почувствовали, что не могут просуществовать без него ни часа. В эту смутную минуту, когда никто из евреев не мог здраво мыслить, они пришли к Агарону и сказали: "Сделай нам идола!"
Естественно спросить: как могло случиться, что еврейский народ, своими глазами видевший Всевышнего и совершенные Им чудеса, слышавший Его голос, с такой легкостью предался идолопоклонству?
Как случилось, что весь народ, как один человек, согрешил одинаково, а не разделился на множество групп, каждая из которых имела собственную точку зрения? И почему все колено Леви, без единого исключения, устояло и не согрешило в день, когда не устоял никто другой? Где были Нахшон бен Аминадав и окружавшие его люди, где были семьдесят старейшин, удостоившиеся затем дара пророчества? Где были Калев, Ури, Бецалель и другие безупречные праведники? Почему все они также согрешили?
В момент Дарования Торы Всевышний очистил сердца всего народа, так что все евреи приняли Тору "как один человек, как одно сердце". Однако когда народ потребовал сделать "золотого тельца", он уже не был монолитен, а состоял из множества различных групп.
Когда евреи пришли к Агарону и потребовали: "Сделай нам идола", почти все они не имели в виду ничего дурного. Хотя они и не знали, что сделает Агарон, все они хотели внести в его "творение" свою персональную лепту, с тем, чтобы результатом их усилий стало создание такой же могущественной силы, какой был Моше, который разрешал все их проблемы.
Когда в результате колдовства, осуществленного теми в еврейском лагере, кто еще в недавнем прошлом цеплялся за идолопоклонство, появился одушевленный идол, мнения евреев разделились.
Увидев идола, те немногие, кто еще сохранили связь с идолопоклонством, немедленно и полностью вернулись к нему. На них не подействовали даже предупреждения.
Другая группа, более многочисленная, чем предыдущая, состояла из людей, связь которых с идолопоклонством не была полностью разорвана. Однако встреча в Всевышним на горе Синай и совершенные Им чудеса потрясли их до глубины души, и на какое-то время они полностью отказались от идолопоклонства. Теперь, когда идол уже был сделан, они заинтересовались им и смотрели на поклонявшихся ему людей со стороны.
Третья группа состояла из людей, потрясенных ужасным зрелищем идолопоклонства, но занявших нейтральную гражданскую позицию. Они порицали и тех, кто служил идолу, и тех, кто бранил их за это, полагая, что все точки зрения равноправны.
Четвертой была группа праведников в еврейском лагере. Когда они увидели своих братьев, совершающих тяжкий проступок, они пришли в полное отчаяние, ибо не верили, что те в будущем раскаются и вернутся к Всевышнему. Более того — праведникам трудно было поверить, что даже если грешники и раскаются, Всевышний примет их раскаяние и создаст из этого человеческого материала, как было сказано ранее, "царство священников и святой народ". Они говорили своим братьям: "Отныне вы не братья нам, нет вам теперь пути в общину Всевышнего!"
Несмотря на то, что еврейский народ вовсе не действовал как единое целое в том, что касалось "золотого тельца", Всевышний рассказал Моше о происходящем в еврейском лагере так, как будто все евреи как один предались идолопоклонству. Ведь даже те, кто остались верными Всевышнему и выступили против идолопоклонников — даже они восприняли культ "золотого тельца" как нечто реальное. В противном случае они не пришли бы в такое отчаяние и отнеслись бы к своим поклоняющимся "тельцу" братьям как к детям, разбушевавшимся в классе, когда в нем нет учителя. Разве есть в идолопоклонстве что-то настоящее, подлинное, способное изменить мир и отнять святость у того, что действительно свято? Ведь на следующий день должен был вернуться Моше, согрешившие были бы сурово наказаны, а весь остальной народ вернулся бы к нормальной жизни. Более того, стыд за совершенный проступок лишь укрепил бы связь еврейского народа с его Творцом. Почему, в таком случае, те, кто остались верными Всевышнему, пришли в такое отчаяние? Почему они решили, что нет больше надежды спасти народ от идолопоклонства? Несомненно, они тоже отнеслись к культу "золотого тельца" как чему-то реальному. Поэтому и сказал Всевышний Моше: "Развратился народ твой!" (Шмот, 32,7)
Именно поэтому когда, спустившись с горы, Моше стал в воротах лагеря и сказал: "Кто за Г-спода — ко мне!" — против ожидания, к нему пришли далеко не все, кто отверг идолопоклонство. Вокруг Моше собралось одно лишь колено Леви. Левиты отличались от праведников, входивших в другие колена Израиля только одним: они абсолютно доверяли Моше и готовы были исполнять его указания, даже если бы он назвал черное белым, а белое — черным. Они представляли собой своеобразную армию, хорошо обученную и подготовленную, готовую в любой момент исполнить приказ командира — и только его. Все остальные праведники, принадлежавшие к другим коленам Израиля, заколебались и сказали: "Неужели Моше в самом деле призывает к себе тех, кто согрешил или даже всего лишь не протестовал против совершенного греха? Неужели с их помощью и при их посредстве он намерен восстановить порядок в лагере? Нет, не нам и не им — после того, что произошло — предстоит построить Храм Всевышнего!" Иными словами, они, пусть на самое короткое время, усомнились в словах Моше, а тот, кто сомневается в словах учителя, спорит с самой Шхиной. Не подобает народу, стоявшему у подножия горы Синай, когда раскрылись все круги Небес, видевшему своими глазами то, чего не видел ни до них, ни после них никто и никогда — не подобает ему придавать значение проявлению идолопоклонства, относиться к идолу как чему-то реальному и полагать, что то, что произошло в лагере, может бесповоротно развратить еврейский народ — до такой степени, что пути обратно ему не будет.
Что сделал Моше, вернувшись? Он собрал свое колено и судил всех тех, кто сознательно предался идолопоклонству. Все виновные были наказаны. Они были подвергнуты одной из трех казней. Те, кто были заблаговременно предупреждены о том, что идолопоклонство наказывается смертной казнью — при условии, что нашлись и дали исчерпывающие показания предупреждавшие их свидетели — были убиты мечом, как предписывает Тора наказывать жителей Ир ганидахат ("Отверженного города"). Те, чье идолопоклонство было засвидетельствовано, но кто не был предупрежден, умерли от эпидемии, посланной Всевышним (ибо, согласно закону Торы, смертной казнью по постановлению земного суда может быть наказан лишь тот, кто был своевременно предупрежден). Те, чье идолопоклонство не было засвидетельствовано (и кто не был предупрежден), были подвергнуты испытанию особой водой (так же, как испытывают, согласно закону Торы, женщину, заподозренную в супружеской измене — coma). Животы всех виновных в идолопоклонстве распухли, как только они выпили эту воду, а невиновные остались невредимы. Подавляющее большинство евреев остались невредимыми и сохранили абсолютную преданность Всевышнему. В самом деле, после Откровения на горе Синай никакая сила в мире не могла отнять у еврейского народа его святость.
Следует помнить, что число евреев, казненных за поклонение "золотому тельцу", было незначительным. Ведь Тора свидетельствует, что при выходе из Египта число взрослых евреев-мужчин составляло шестьсот тысяч, а когда, всего через три месяца после истории с "золотым тельцом", были пересчитаны серебрянные монеты, пожертвованные на строительство Мишкана, оказалось, что число взрослых мужчин (в возрасте старше двадцати лет) выросло до шестисот трех тысяч пятисот пятидесяти. Таким образом, число казненных мужчин было меньшим, чем число (мужчин), достигших двадцатилетнего возраста в течение шести месяцев — между Нисаном и Тишрей, — даже если вычесть из него 3550.
Когда Всевышний вручил Моше скрижали Завета, они были невесомыми (или, иными словами, "сами себя несли"). Но когда Моше спустился с горы, приблизился к лагерю Израиля и увидел "золотого тельца", текст заповедей покинул каменные плиты, на которых он был записан, и скрижали сразу же обрели свою прежнюю тяжесть, которую ощутили руки Моше. Тогда-то и "возгорелся гнев Моше, и бросил он из рук своих скрижали" (Шмот, 32,19).
Мидраш спрашивает: "Каким образом Моше разбил скрижали?" Когда Моше поднялся на гору Синай и, получив из рук Всевышнего скрижали, отправился обратно, он был охвачен великой радостью. Но когда он увидел, чо евреи согрешили, он сказал себе: "Передав им скрижали, я обяжу их исполнять заповеди, за нарушение которых положено суровое наказание. Таким образом, я обреку их на смерть перед лицом Всевышнего. Ведь недаром на скрижалях написано: "Да не будет у тебя других богов"". Поэтому Моше немедленно повернул обратно, к горе. Однако старейшины уже увидели его и побежали за ним следом, чтобы отнять у него скрижали. Моше держал скрижали за один край, а старейшины — за другой, однако Моше пересилил всех семьдесят старейшин, как сказано: "И не было более пророка в Израиле, как Моше... по всем знамениям и чудесам... и по руке сильной..." (Дварим, 34,10). Моше посмотрел на скрижали и увидел, что текст заповедей покидает их, — тогда скрижали стали слишком тяжелы и для него, они выпали из его рук и разбились. По другому мнению, он не разбивал скрижали до тех пор, пока не услышал из уст Всевышнего слова Торы: "Вытеши себе две скрижали каменные, как прежние, и Я напишу на этих скрижалях слова, которые были на прежних скрижалях, которые ты разбил" (Шмот, 34,1). Только когда он услышал эти слова (то есть удостоился одобрения этого поступка Всевышним), он разбил скрижали.
Поступок Моше сравнивают с историей царя, решившего жениться, написавшего ктубу (брачный контракт) для своей невесты и передавшего этот документ своему послу. Как поступил посол, когда через несколько дней о невесте царя стали распространяться недобрые слухи? Он разорвал ктубу, сказав себе: "Если этой женщине придется предстать перед судом, пусть лучше ее судят как незамужнюю женщину". Именно так и поступил Моше. Он сказал: "Если я не разобью скрижали — Израилю не выдержать суда Всевышнего, который сказал: "Тот, кто приносит жертвы богам, кроме одного Г-спода, да будет истреблен" (Шмот, 22,19)". Что же он сделал? Разбил их и сказал Всевышнему: "Пусть лучше они (евреи) не знают, что на них написано".
Поколение евреев, вышедших из Египта, не заслуживало испытания, выпавшего на его долю (истории с "золотым тельцом"), ибо это было самое лучшее, самое достойное из всех поколений еврейского народа. То же самое можно сказать и о других важнейших грехах этого поколения — грехе мераглим (разведчиков), грехе "недовольных" (жаловавшихся на условия жизни в пустыне), грехе Кораха и его общины, — затронувших почти весь народ. Почему Всевышний, устанавливающий причинно-следственные связи в мире, сделал так, что все эти серьезнейшие проступки были совершены первым, поистине превосходнейшим поколением еврейского народа? Дело в том, что Он хотел научить его тшуве, раскаянию, указать ему путь к ней.
Лишь совсем недавно евреи стали народом. Вначале Шхина пребывала среди них, они ели пищу, в буквальном смысле падавшую с Небес, пили воду из шедшего за ними колодца, жили в лагере, окруженном Облаками Славы. Моше и Агарон были их руководителями. Они сознавали, что им предстоит пройти длинный, многотысячелетний путь — до самого конца времен. Этот путь будет нелегким, ведь весь он — череда тяжких испытаний бедностью и богатством, порабощением и свободой. На этом пути их ждет множество препятствий, столкновение с которыми может стать причиной греха, измены и бунта. Всевышний не хотел, чтобы евреи в трудный час, согрешив, говорили себе: "Мы уже погрязли в грехе, путь тшувы для нас закрыт" — ведь в таком случае они могли полностью отторгнуть себя от Него и погибнуть. Поэтому Всевышний с самого начала сообщил евреям: как бы ни сложились обстоятельства, в каком бы поколении их не постигла беда, даже если они будут заброшены на край света, Он всегда найдет их и вернет к Себе. Ибо ни одно поколение не может согрешить больше, чем согрешило "поколение пустыни" — и все же Всевышний принял его раскаяние и сделал именно его Своим народом.
Наши мудрецы учили в Талмуде (Авода зара, 46): "Рабби Йегошуа бен Леви сказал: "Евреи сделали "золотого тельца"
лишь для того, чтобы те, кто хотели опробовать путь раскаяния, имели возможность это сделать. Ведь в Торе сказано: "О, если бы сердце их склонно было почитать Меня и соблюдать заповеди Мои все дни" (Дварим, 5,26) — значит, евреи того поколения были неодолимы в своей вере в Всевышнего"".
"Они полностью властвовали над своими помыслами и стремлениями, и злое начало не возобладало бы над ними, если бы Всевышний не дал ему на то силу — силу одолеть их, чтобы открыть им путь раскаяния. Ведь если грешник в будущем скажет: "Я согрешил — и теперь Всевышний не примет меня", ему ответят: "Вспомни о тех, кто сделал "золотого тельца" и тем самым (как бы) отрекся от Всевышнего. Они раскаялись, и Он принял их раскаяние"".
Так объясняет Раши слова Талмуда.
О том же говорит и пророк Йешаягу: "Давайте же рассудимся, — говорит Г-сподь. — Если были грехи ваши красны, как кармазин, то станут белыми, как снег" (Йешаягу, 1,18). Из всего вышесказанного мы узнаем, каким образом пытается поработить нас злое начало. Вначале оно побуждает нас грешить, а затем, когда уже погрязший в грехе человек пытается вернуться к Всевышнему, оно говорит ему: "Даже если ты раскаешься — твое раскаяние не будет принято". Именно против этого довода злого начала и выступает пророк, именно его он и опровергает: "Даже если были грехи ваши красны, как кармазин, то (в случае полного раскаяния) станут белыми, как снег".
Во время осады Иерусалима вавилонянами, завершившейся гибелью Первого Храма, 9-го Тамуза стены города были разрушены и враги ворвались в город. Однако враги не смогли проникнуть на Храмовую Гору, где укрепились когены. Когены продолжали совершать установленные виды служения вплоть до 7-го Ава, однако жертвенные животные иссякли уже 13-го Тамуза — ведь, согласно традиции, в Храмовом дворе всегда находились тщательно отобранные животные, не имевшие запрещенных физических изъянов, делавших их непригодными для жертвоприношения, в количестве, необходимом для всех храмовых нужд на четыре дня. Начиная с 13-го Тамуза когенам удавалось подкупить осаждавших Храмовую гору солдат, и те — за очень высокую цену золотом и серебром — вплоть до 17-го Тамуза поставляли Храму овец. Об этом нам рассказывает Иерусалимский Талмуд (в Трактате Таанит). Аналогичное развитие событий имело место и во время осады Храмовой горы римлянами, ставшей причиной гибели Второго Храма.
Рабби Симон рассказывал от имени рабби Йегошуа бен Леви: "В те времена когены передавали осаждающим две меры золота, а те передавали им двух овец. Однажды когены передали ежедневные две меры золота, но взамен получили двух козлят (которые не могут быть использованы для Тамида — постоянного или ежедневного — жертвоприношения). В тот час Всевышний раскрыл глаза когенов, и они нашли в загоне на Храмовой горе двух овец. Этот случай и зафиксировал рабби Йегуда бен Ава, засвидетельствовавший, что однажды утренний Тамид был принесен в жертву в четыре часа".
Рабби Леви сказал: "Во время осады Храмовой горы злодеями-римлянами когены передавали им ежедневно две меры золота (как плату за овец). В последний день они передали им золото, а взамен римляне стали поднимать на стену двух свиней (вместо овец). Но не успели римляне поднять свиней и на половину высоты стены, как те впились лапами в стену, после чего их отбросило (неведомой силой) за сорок парсот (много десятков километров) от Иерусалима".
Во времена осады Иерусалима римлянами, завершившейся гибелью Второго Храма, стены города были пробиты 17-го Тамуза, после чего Тит и его войска ворвались в него. Об осаде Иерусалима вавилонянами во времена царя Цидкиягу в Писании сказано следующее: "В четвертый месяц, в девятый день месяца, голод в городе усилился и не стало хлеба для народа страны. И проломлена была стена города, и все воины разбежались, и вышли ночью из города через ворота" (Йирмеягу, 52,6).
В Иерусалимском Талмуде (в Трактате Таанит) сказано, что и во времена Цидкиягу стены Иерусалима были пробиты 17-го Тамуза, однако тяжкие лишения, которые претерпели жители города, привели к тому, что их календарные расчеты были нарушены, и они ошибочно полагали, что это событие произошло 9-го Тамуза.
Таким образом, хотя Всевышний и Его пророк знали правильную дату, Он повелел Йирмеягу написать в своей книге "9-е Тамуза", дату, которая была известна народу, чтобы показать, что и Всевышний разделяет с народом его беду — как будто и Его календарные расчеты были нарушены, что, разумеется, невозможно даже помыслить.
В Иерусалимском Талмуде об этом сказано следующее: "Царь сидел на троне и производил расчеты. К нему вошли и сообщили: "Твой сын попал в плен к врагам! Его расчеты нарушены!" Царь ответил: "В таком случае я сделаю его расчеты своими"".
Тосфот писали: "Из-за выпавших на долю жителей Иерусалима бедствий они ошиблись в своих календарных расчетах. Всевышний не хотел, чтобы Писание отражало иные расчеты, чем те, которые жители Иерусалима полагали правильными".
Это событие упомянуто в Мишне (Таанит, гл.4), однако древнейшие источники не соообщают его подробностей. В Иерусалимском Талмуде сказано лишь: "Где он ее сжег? Рав Аха сказал: "На дороге в Луд". Мудрецы сказали: "На дороге в Тарлусу"".
Комментаторы более поздних времен полагают, что это событие относится к эпохе римского наместника Коменуса, и произошло оно за шестнадцать лет до Великого восстания против римлян. В это время войска наместника совершали провокации против евреев и еврейских святынь, что приводило к серьезным возмущениям, которые потом постепенно затихали. Иосиф Флавий пишет об этих событиях следующее:
"После этого бедствия (речь идет об убийстве римлянами приблизительно десяти тысяч человек в ходе беспорядков, ими же инспирированных), началось новое возмущение, вызванное грабежом, происшедшим на царской дороге неподалеку от Бейт-Хорона. Грабители напали на кортеж Стефануса, одного из назначенных императором официальных лиц, и полностью его разграбили. Коменус послал отряд воинов в деревни, находившиеся неподалеку от места, где произошел грабеж, и приказал арестовать всех их жителей и привести к нему, так как считал их виновными хотя бы в том, что они не преследовали грабителей и не пытались их схватить. Некий римский солдат захватил в одной из деревень священный свиток Торы, разорвал его и бросил в огонь... Евреи собрались со всех сторон в ужасе, как если бы вся их страна была поражена огнем. Как только им стало известно, что произошло, они — как стрелы, выпущенные из лука — в своей великой ревности помчались в Кейсарию к Коменусу и подали ему жалобу, требуя сурово наказать виновного в осквернении Торы и оскорблении Всевышнего. Наместник понял, что народные волнения не прекратятся до тех пор, пока он не умилостивит евреев. Поэтому он приказал доставить к нему того солдата и повесил его на виселице на глазах у всех тех, кто пришел к нему с жалобой. Тогда евреи вернулись в свои города".
Бейт-Хорон находится на дороге, ведущей из Луда в Иерусалим, поэтому это место соответствует той из версий, предлагаемых Иерусалимским Талмудом, которая утверждает, что сожжение Торы произошло "на дороге в Луд".
Если данное предположение верно, это событие произошло 17-го Тамуза за несколько лет до разрушения Второго Храма. Имя "Стефанус" было по какой-то причине заменено именем "Апустумус". Такие замены имен были весьма часты, и у нас немало тому примеров.
Согласно другому мнению, сожжение Торы, упомянутое в Талмуде, было произведено греко-сирийским царем Антиохом Эпифаном, о котором, равно как и об окружавших его людях, сказано: "А свитки Торы, которые они находили, они разрывали и бросали в огонь". Впрочем, существуют и другие предположения.
Существует предположение, что и это злодеяние (упомянутое в Талмуде) было совершено Апустумусом в тот же самый день, 17-го Тамуза. Согласно другому мнению, речь идет об идоле, изготовленном и внесенном в Храм царем Иудеи Менаше. В любом случае, и это событие произошло 17-го Тамуза.
Согласно обычаю, распространенному среди сефардских общин, в субботу, предшествующую посту, кантор объявляет о посте в синагоге.
Посты 17-го Тамуза, Гедальи и 10-го Тевета менее суровы, чем пост 9-го Ава, ибо они начинаются лишь с зарей соответствующего дня, но не распространяются на предшествующую ночь. Поэтому ночью (в эти дни) разрешается пить и есть.
В эти дни существуют и другие послабления. Так, больной, даже если ему не угрожает опасность, освобождается от поста. Это же относится и к беременным и кормящим женщинам, если пост доставляет им значительные страдания. Однако даже тем, кто освобожден от поста, запрещается устраивать богатые трапезы и услаждать себя едой и питьем. Им разрешается есть лишь столько, сколько необходимо. Дети также освобождаются от поста, даже если они готовы поститься добровольно. Однако мы должны — в воспитательных целях — следить за тем, чтобы они ели лишь столько, сколько необходимо, чтобы поддерживать нормальное физическое состояние, причем только самые простые продукты, и участвовали в общей скорби.
В эти дни разрешается умываться, умащать свое тело и носить кожаные сандалии. Однако здоровый человек, тщательно исполняющий заповеди, должен воздерживаться и от умывания и умащения (но не от ношения кожаных сандалий — ибо исполнение этого ограничения носит общественный характер и его не следует распространять на дни, не установленные мудрецами).
Как 17-го Тамуза, так и 10-го Тевета принято соблюдать все те дополнительные ограничения, которые накладываются в первые девять дней Ава.
Тот, кто проснулся ночью до зари в день поста, может есть и пить только если заранее это оговорил. В противном случае ему запрещается есть и пить. Существует мнение, согласно которому даже в таком случае ему разрешается пить. Книга Зогар утверждает, что закон здесь принципиально иной и не зависит от заранее оговоренного условия: тому, кто проснулся ночью (до зари), во всех случаях разрешается пить и запрещается есть.
17-го Тамуза в Минхе и Шахарите читается Ваехалъ. В молитву Шмоне-Эсре, читаемую индивидуально (шепотом), в благословение Шомеа тфила ("Слушающий молитву") вставляется фрагмент Анейну (по сефардскому обычаю — и в Минхе, и в Шахарите, а по ашкеназскому — только в Минхе, хотя кантор, повторяя молитву, вставляет этот фрагмент и в Шахарит — между благословениями Гоэлъ и Рофе). Тот, кто читает молитву Минха индивидуально, обязан вставлять в нее Анейну, даже если сам он намерен завершить пост раньше срока. Однако тот, кто уже ел что-либо в этот день, не вставляет Анейну в молитву. Аналогично, в день поста к Торе не вызывается тот, кто не постится — ибо само чтение в этот день связано с постом, однако если он по какой-либо причине все же вызван, то должен подняться и прочитать соответствующий отрывок из почтения к Торе.
17-го Тамуза Hoax, находившийся в ковчеге, послал голубя, чтобы проверить, по-прежнему ли вода покрывает всю сушу. В Торе сказано: "И не нашел голубь места покоя для ноги своей" (Берешит, 7,9). В этих словах следует усмотреть намек на то, что народ Израиля, который неоднократно сравнивается с голубем, не находит себе покоя в этот день.
В первом томе этой книги мы обсуждали дополнительные аспекты постов, установленных в память о разрушении Храма, и связанные с ними законы.
Двадцать один день между 17-м Тамуза и 9-м Ава названы днями Бет га-мецарим ("Между теснинами"). Это название взято из Книги Эйха, где сказано: "Все преследователи его настигли его между теснинами" (Эйха, 1,3). Наши мудрецы сказали: "В виду имеются бедственные дни между 17-м Тамуза и 9-м Ава, когда торжествуют злые ангелы, когда беды многочисленны, когда несчастья находят еврейский народ во всех поколениях. Именно в эти трагические дни были разрушены Первый и Второй Храмы. Поэтому все эти двадцать один день были избраны для того, чтобы скорбеть в них о гибели Храма".
Поэтому в эти дни умеряют проявления радости более, чем во все остальные периоды года. В них не устраивают свадеб, плясок и хороводов, не слушают музыку (даже по радио), не организовывают экскурсий (и даже просто не ходят в гости удовольствия ради), а также не стригутся. Впрочем, в сефардских общинах принято разрешать стричься вплоть до начала недели, на которую приходится 9-е Ава — в соответствии с мнением Бейт-Йосефа.
Принято не произносить в эти дни благословение Шегехеяну на новую одежду или новый (в этом году) плод, ибо это время несчастий. Поэтому в эти дни не надевают новую одежду и не едят новые плоды. Однако если в эти дни человеку все-таки приходится выполнить заповедь, связанную с произнесением этого благословения, он не воздерживается от ее исполнения и произносит благословение — например, если речь идет о брит-миле (обрезании) или пидьон га-бен (выкупе первенца). Запрет на произнесение Шегехеяну не распространяется на субботние дни. Поэтому если, к примеру, в нашем распоряжении находится в эти дни плод, который невозможно будет раздобыть после 9-го Ава, следует дождаться субботы и только тогда съесть его, произнеся Шегехеяну. Но беременная женщина, которой очень хочется отведать нового плода, равно как и больной, который нуждается в нем, чтобы поправиться, могут есть его без ограничений, произнося при этом благословение.
В эти дни торжествуют злые ангелы, поэтому следует всячески остерегаться дел, связанных с опасностью, риском или возможностью ущерба — больше, чем в другие дни года. В эти дни учитель не должен бить ученика, а отец — сына (даже совсем легко).
Люди, с особой тщательностью исполняющие заповеди, устанавливают в Бет га-мецарим часы, которые они изо дня в день посвящают скорбным воспоминаниям об Иерусалимском Храме. В некоторых общинах принято в этот период читать в полдень специальные молитвы — Тикун хацот.
Месяц Ав — пятый месяц года, если отсчитывать месяцы от Нисана, как требует еврейская традиция. Именно так — "пятым месяцем" — называет его Тора, где, например, сказано: "И взошел Агарон... на гору Гор... и умер там в сороковой год по выходе сынов Израиля из земли Египетской, в пятый месяц, в первый день месяца" (Бемидбар, 33,38). Название "Ав" — вавилонского происхождения (так же как и названия остальных месяцев). Этот месяц называют также Менахем-Ав ("Утешитель Ав"), ибо именно в нем мы ждем утешения за горести, которые он нам принес — прежде всего, за гибель Первого и Второго Храмов. Существует мнение, что это название месяца связано с тем обстоятельством, что Книга Эйха, повествующая о гибели Храма, состоит из стихов, первые буквы которых выстраиваются в алфавитном порядке, и, таким образом, Всевышний дарует утешение всему еврейскому алфавиту (алеф-бету) в месяце Ав (это слово состоит из букв алеф и бет).
Некоторые истолковывают название "Ав" — ב"א (алеф-бет) — как аббревиатуру слов "Эдом, Бавель" (אדום, בבל — "Эдом, Вавилон") — названия двух держав, разрушивших оба наши Храма. Эти державы упоминаются в знаменитом Псалме "На реках вавилонских", оплакивающем Храм. Там сказано: "Дочь Вавилона, обреченная на разрушение" и "Вспомни, Г-сподь, сынам Эдома день Иерусалима" (Тегилим, 137).
Существует обычай, согласно которому тот, кто указывает дату на письме, написанном до 9-го Ава, называет месяц просто Авом, а тот, кто делает это после 9-го Ава, называет его Менахем-Ав.
Созвездие этого месяца — Лев.
В те времена, когда бейт-дин (еврейский суд) освящал начало нового месяца в соответствии с показаниями свидетелей, посланцы бейт-дина отправлялись в отдаленные общины, чтобы сообщить им, когда начинается Ав — дабы те знали, на какой день приходится пост.
Новомесячье Ава всегда продолжается один день, ибо предшествующий Аву месяц Тамуз является неполным (то есть продолжается 29 дней). Сам месяц Ав всегда является полным, то есть продолжается 30 дней — ведь он содержит день 9-го Ава, который в Книге Эйха назван моэд — праздником. Там сказано: "Назначил Он праздник" (Эйха, 1,15). Это значит, что в будущем Всевышний превратит день 9-го Ава в праздник — день радости и веселья.
Рош Ходеш Ава — день "поста праведников" (Таанит цадиким). Хотя, вообще говоря, в Рош Ходеш не принято устраивать посты, для Рош Ходеш Ава сделали исключение, ибо именно в этот день умер первосвященник Агарон. Даже те, кто не постится в этот день, обязаны привносить в него определенный элемент траура — в память об Агароне.
С наступлением Ава еще более умеряются проявления радости (хотя мы начинаем умерять их уже после 17-го Тамуза) — ибо в эти дни Израилю не до веселья. Этот месяц не приносит Израилю счастья, так что тот, кто судится с неевреем, должен стараться избежать принятия судебного решения в Аве вплоть до конца месяца. В случае, если невозможно отложить вынесение приговора до конца месяца, следует оттянуть его хотя бы до исхода 9-го Ава. Точно так же, как запрещается веселиться в эти дни, запрещается и способствовать тому, чтобы веселились другие, или совершать поступки, способствующие проявлению радости. В этом месяце мы не строим здания, предназначенные для веселья, например, залы бракосочетаний, не украшаем и даже не ремонтируем наши квартиры, не сажаем деревья, доставляющие нам удовольствие, например, дающие тень или приятный запах. Вообще, запрещаются строительные работы, если цель их — расширение принадлежащего нам дома. Однако тому, у кого нет своего дома, разрешается заниматься его строительством.
Аналогично запрещается покупать, шить, вязать или вышивать новую одежду, даже если надеть ее мы намереваемся лишь после 9-го Ава. Покупать запрещается даже подержанную одежду, если она приглянулась нам своей красотой. Запрет на покупку одежды является даже более суровым, нежели запрет на ее использование.
Следует помнить, что все эти запреты не распространяются на действия, имеющие своей целью исполнение заповеди. Например, разрешается построить зал для бракосочетания человека, у которого еще нет детей (то есть еще не выполнившего заповедь "плодитесь и размножайтесь"), или покупать для него одежду.
Если существует опасение, что необходимая человеку одежда после 9-го Ава подорожает, он может ее приобрести — разумеется, с тем, чтобы надеть только после 9-го Ава.
С наступлением Ава запрещается стирать белье и одежду — даже если мы намереваемся пользоваться ими после 9-го Ава. Однако тому, у кого есть только одна смена одежды, мудрецы разрешили стирать ее даже после Рош Ходеш Ава, но только до начала недели, на которую приходится 9-е Ава. В ходе этой недели стирать в любом случае запрещено.
Человек, которому необходимо менять рубашку ежедневно (например, из-за повышенной потливости), должен заготовить себе необходимое количество рубашек заранее — до наступления субботы, предваряющей эту неделю.
Взрослым запрещается стричь детей начиная с 17-го Тамуза, а с наступлением Ава запрещается и стирать их белье и одежду. Этот запрет не относится к одежде и белью младенцев, которые разрешается стирать даже в ходе недели, на которую приходится 9-е Ава. Однако следует, по возможности, стирать их малыми порциями и не публично.
Запрещается также надевать новую обувь, однако специальную обувь, предназначенную для 9-го Ава (сделанную из пластика или иного материала), разрешается надевать в этот день, даже если она совершенно новая.
В эти дни разрешается обручать жениха и невесту, однако запрещается устраивать праздничную трапезу по этому поводу.
С наступлением Ава и до 9-го Ава запрещается есть мясо и пить вино в память о прекращении жертвоприношений и возлияний в Храме. Уже давно укоренился обычай не есть даже похлебку, в которой варилось мясо. Однако в ходе трапез, предписываемых заповедями, например, по случаю обрезания, выкупа первенца, завершения изучения Трактата Талмуда, совершеннолетия ребенка и т.д. разрешается пить вино и есть мясо.
Рабби Яаков Эмден пишет: "По моему мнению, человек, удостоившийся принять в своем доме знатока Торы, удостоился самого настоящего праздника, и просто не может быть трапезы, предписанной заповедью более, чем устроенная по этому поводу. Тот, кто устраивает трапезу, в которой участвует еврейский мудрец, как бы удостаивается лицезреть свет Шхины. А ведь исполнение заповеди о гостеприимстве имеет большее значение, чем принятие Шхины в своем доме. Поэтому если гость - знаток Торы нуждается в мясе из-за того, что устал и ослабел в дороге, или же он принадлежит к одной из сефардских общин, в которых не едят мяса только на той неделе, на которую выпадает 9-е Ава, по моему мнению, следует разрешить хозяину дома есть вместе с ним мясо и пить вино. Более того, мне кажется, что в таком случае ему разрешается пригласить на эту трапезу всех жителей города, изучающих Тору или являющихся ее знатоками. Все это — в случае, если гость действительно является выдающимся еврейским мудрецом".
С наступлением Ава шохет (специалист, режущий скот на мясо в соответствии с законами Торы), по существу, прячет свой нож, ибо в эти дни он режет скотину, только если ее мясо необходимо больному, для субботней трапезы или трапез, предписанных заповедями.
Существует обычай, запрещающий пить вино после чтения биркат гамазон или в ходе Гавдалы, но разрешается передавать бокал с вином ребенку, которого (из-за возраста) еще не учили скорбеть о гибели Иерусалима, но уже приучают к исполнению заповедей. Тот, рядом с которым нет такого ребенка, должен сам выпить вино Гавдалы, однако не должен пить вино после произнесения биркат гамазон.
С наступлением Ава (по сефардскому обычаю — лишь с наступлением недели, на которую выпадает 9-е Ава) запрешается мыть все тело целиком даже холодной водой. В эти дни не купаются ни в реке, ни в море. Однако если новомесячье Ава приходится на пятницу, тому, кто в течение всего года моется по пятницам (в честь наступающей субботы) горячей водой, разрешается вымыться (причем даже целиком и горячей водой) и в эту пятницу.
Запрет на мытье относится только к тому случаю, когда человек моется ради удовольствия — как и происходит в подавляющем большинстве случаев. Однако тому, кому необходимо мыться по медицинским соображениям, например, человеку слабого здоровья, которому врач предписал мыть все тело горячей водой изо дня в день, мытье разрешается. Аналогично, рабочему, испачкавшемуся в ходе рабочего дня, разрешается мыться так, как он моется в течение всего года.
Даже в канун субботы (субботы Хазон) запрещается мыть все тело (даже холодной водой). Разешается лишь вымыть холодной водой лицо, руки и ноги. Однако человеку, привыкшему мыться каждую пятницу горячей водой, разрешается вымыть горячей водой голову, руки и ноги (но не все тело) и в эту пятницу — однако без мыла. Тому, кто окунается в микву каждую пятницу, разрешается сделать это и в канун субботы Хазон, однако тому, кто поступает так не каждую пятницу (то есть иногда пропускает погружение в микву в течение года) запрещается окунаться в микву в канун этой субботы.
Суббота, предшествующая 9-му Ава, называется "суббота Хазон", поскольку в нее в синагогах читается Гафтара Хазон Йешаягу ("Видение Йешаягу). Это последняя из трех Гафтарот,
посвященных бедствиям, постигшим еврейский народ, которые читаются в три субботы, предшествующие 9-му Ава. А в течение семи суббот, следующих за 9-м Ава, читаются семь глав Шева денехамта — семь "Гафтарот утешения". По существующему обычаю, Гафтару Хазон читает самый большой знаток Торы из присутствующих в синагоге.
Принято читать пасук из недельной главы Торы Дварим — "Как же мне одному нести тягости ваши, бремя ваше и распри ваши" (Дварим, 1,12) — на тот же мотив, что и Книгу Эйха (поскольку и он начинается со слова эйха). Во многих общинах принято читать на этот же мотив и всю Гафтару Хазон. В других общинах на этот мотив читают только те фрагменты Гафтары, которые являются упреками еврейскому народу. В субботу Хазон — даже если она выпадает непосредственно на 9-е Ава и пост переносится на следующий день — едят мясо и пьют вино в ходе всех трех трапез — так же как и во все остальные субботы года. Однако в таком случае не продлевают третью субботнюю трапезу с тем, чтобы она продолжалась и после захода солнца, но заканчивают ее до того.
Если суббота Хазон выпадает на канун 9-го Ава, завершающая ее Гавдала "сокращается": не произносится благословение на благовония, но только благословение "Сотворивший источники огня". Благословение на вино откладывается до исхода 9-го Ава. Гавдала на исходе 9-го Ава начинается не со слов Гине Э-ль йешуати ("Вот Он, Г-сподь, спасающий меня"), а со слов Саврей маранан ("Внимайте, господа"), затем произносится благословение над бокалом вина и читается фрагмент "Отделяющий святое от будничного". Женщины, которые не читают вечернюю молитву, должны произнести благословение "Благословен Отделяющий святое от будничного" прежде, чем приступят к работе.
В канун 9-го Ава незадолго до захода солнца (то есть до начала поста) устраивается сеуда мафсекет — "завершающая" (буквально — "пресекающая" трапеза). В ходе этой трапезы запрещается есть два вида прошедших горячую обработку блюд — даже если они сходны между собой, как, например, макароны и вермишель. Даже продукт, который обычно едят сырым, если его сварили, считается вареным блюдом и исключает любое другое. Поэтому, согласно обычаю, мы едим в ходе этой трапезы вареное яйцо или чечевицу, которые (из-за своей круглой формы) являются символами траура — и тем самым исчерпываем "норму" вареных блюд. Ничего другого вареного или жареного мы не едим и утоляем голод хлебом, молоком или фруктами.
Существует обычай обмакивать кусок хлеба в пепел и есть его с этой "приправой".
Принято есть "завершающую трапезу", сидя на земле (или на полу), однако при этом обязательно подкладывают под себя что-либо (например, одежду), чтобы не на сидеть на голой земле. Разрешается сидеть на низкой табуретке, высота которой менее трех тефахов. Этот обычай — не знак траура, а указание на то, что трапеза является не праздничной, а абсолютно будничной. Не следует снимать обувь во время этой трапезы.
Если "завершающая трапеза" завершилась до захода солнца, нам разрешается есть после нее при условии, что мы еще не приняли решения о начале поста (даже мысленно) или не объявили о начале поста вслух. Тот, кто не принял такого решения, а просто решил, что уже насытился и не будет есть до начала поста, может передумать и съесть еще что-нибудь.
9-го Ава запрещается изучать Тору, ибо в Писании сказано: "Повеления Г-спода справедливы, веселят сердце" (Тегилим, 19,9). Таким образом, изучение Торы, несомненно, доставляет радость, а все, что приносит радость, запрещено в этот день. Поэтому 9-го Ава, когда на нас распространяются законы траура, нам запрещается изучать Тору. Существует обычай расширять этот запрет и запрещать изучение Торы и в послеобеденные часы в канун 9-го Ава. Тем не менее, существуют темы и разделы, на которые этот запрет не распространяется, ибо их изучение не доставляет радости.
Существует обычай устраивать в канун 9-го Ава, в середине дня, обильную упорядоченную трапезу (не включающую, однако, вина и мяса), даже более обильную, чем обычно, чтобы грядущий пост не причинил вреда здоровью. Аналогичную трапезу принято устраивать и в канун Йом Кипура.
Этот последний обычай является напоминанием о том, что во времена Второго Храма и канун 9-го Ава, и сам день 9-го Ава были праздничными днями. Вообще, в этот период все четыре дня поста, установленные в знак траура по гибели Храма, были праздничными днями, так что даже непосредственно 9-го Ава устраивались богатые трапезы, в ходе которых пили вино. Мы еще не удостоились этой высокой радости (восстановления Храма и превращения дней траура в праздничные дни) и потому устраиваем лишь трапезу в канун 9-го Ава, являющуюся воспоминанием о былых временах и указанием на то, что в скором будущем Храм будет отстроен. Эта трапеза выражает уверенность в том, что Всевышний пошлет нам окончательное спасение.
"Завершающую трапезу" принято устраивать после молитвы Минха. В ходе этой молитвы не читается покаянный отрывок Нефилат апаим, ибо, как мы знаем, 9-е Ава названо моэдом, праздником, а в праздничных молитвах (и в Минхе в канун праздника) этот отрывок не читается.
В канун 9-го Ава запрещается отправляться на прогулку в общественные места или на рынок, ибо это доставляет веселье.
Стараются устраивать "завершающую трапезу" так, чтобы в ней не участвовали трое взрослых мужчин. Если же они все-таки в ней участвуют, то читают биркат гамазон не вместе, а как бы поодиночке. Ибо если трое мужчин участвуют в общей трапезе и читают это благословение вместе, они добавляют к ней особую формулу — зимун, но в канун 9-го Ава ее не произносят.
В канун 9-го Ава разрешается есть в любом количестве (без ограничений) овощи и фрукты. Даже после завершения "завершающей трапезы" разрешается пить чай или кофе.
Существует обычай, запрещающий есть в ходе "завершающей трапезы" овощной салат.
Всякое блюдо, состоящее из двух или нескольких компонентов, которые обычно варят вместе, считается одним, а не двумя вареными блюдами, и его разрешается есть в ходе "завершающей трапезы". Однако люди, с особой тщательностью исполняющие заповеди, едят в ходе ее лишь сухой хлеб с солью и пьют только воду. Вот что говорится об этом в Талмуде: "Вот как поступал рабби Йегуда бар Илай: в канун 9-го Ава ему приносили сухой хлеб с солью. Он усаживался около печи (то есть в самом непривлекательном месте в доме) и там съедал его, запивая водой. Он вел себя так, как будто в доме находилось тело умершего родственника".
9-го Ава запрещены пять вещей: еда и питье, умывание, умащение, "ношение сандалий" (любой кожаной обуви) и супружеская близость.
Все эти запреты распространяются на полные сутки — и на ночь, и на день. Поэтому мы заканчиваем есть еще до наступления 9-го Ава и не едим в сумерки на исходе этого дня.
Обязанность поститься 9-го Ава распространяется на всех — даже на беременных и кормящих женщин. Однако больным людям разрешается есть в этот день даже если пост не несет в себе непосредственной опасности, угрожающей их здоровью. При этом они не должны есть досыта или изысканные блюда, но лишь самые простые в количестве, необходимом для их здоровья.
Если 9-е Ава приходится на воскресенье, больной (который в этот день не постится), прежде чем приступить к еде, должен совершить Гавдалу (хотя все остальные в таком случае делают Гавдалу лишь по завершению поста).
9-го Ава запрещается полоскать рот — как утром, так и днем, до окончания поста.
9-го Ава запрещается умываться как горячей, так и холодной водой. Запрещается даже погружать в воду палец. Однако этот запрет относится лишь к умыванию, совершаемому ради удовольствия. В то же время разрешается умывать руки (или иные части тела) для того, чтобы смыть попавшую на них грязь. Разрешается также вымыть руки утром, пробудившись от сна, как и во все другие дни. Однако 9-го Ава мы умываем руки не целиком (всю кисть), а лишь пальцы — до суставов, а затем чуть влажными (но не мокрыми) руками проводим по векам — этим завершается утреннее умывание. Однако если глаза были грязными, разрешается вымыть их, как в обычные дни.
Женщинам, которые готовят в этот день пищу, разрешается мыть и ополаскивать продукты по мере необходимости, как в обычные дни (несмотря на то, что при этом они мочат руки), потому, что они делают это не ради умывания.
Запрет на "ношение сандалий" относится только к кожаной обуви. Разрешается носить деревянную или резиновую обувь, однако не в том случае, если она покрыта кожей или имеет кожаные подметки. Тот, кому необходимо пройти по месту, изобилующему колючками, или же (вне пределов Эрец Исраэль) по улице, где живут неевреи (среди которых не принято носить суррогатную обувь), может надеть кожаную обувь, но только непосредственно перед тем, как войти в упомянутое место — а затем он должен снять ее.
Разрешается мыть и умащать маленького ребенка — так же как во все остальные дни года.
Все запреты, относящиеся к 9-му Ава, распространяются на промежуток времени между заходом солнца 8-го Ава и исходом 9-го Ава на следующий день.
Мы уже говорили о том, что 9-го Ава запрещается изучать Тору, потому что это радует сердце. Однако разрешается изучать главу Веэлу мегалхин ("Нижеперечисленные обривают...") из Трактата Талмуда Моэд катан, обсуждающую законы траура и законы об отлученных, равно как и Мидраш Эйха, Книгу Эйха и относящиеся к ней комментарии, а также Книгу Ийова, ибо все эти тексты повествуют о печальных вещах. Кроме того, разрешается изучать главы из Книги Йирмеягу, в которых пророк упрекает еврейский народ за совершенные им прегрешения и предсказывает различные бедствия. Изучая их, следует пропускать фрагменты, в которых пророк утешает еврейский народ. Разрешается также изучать Мидраши из Трактата Гитин, рассказывающие о разрушении Храма.
9-го Ава запрещается приветствовать знакомых, даже обращаться к ним со словами: "Доброе утро". Однако если знакомый обращается к нам с приветствием, мы обязаны ответить ему (правда, тихим голосом), чтобы он не проникнулся к нам неприязнью. 9-го Ава запрещается посылать кому-либо подарки.
Согласно общепринятому обычаю, 9-го Ава стараются не совершать никакой работы, кроме неотложной, ибо работа отвлекает человека от траура. Этот фактический запрет относится к ночи 9-го Ава и утру этого дня — вплоть до полудня. Он не распространяется на конец дня, однако все же предпочтительно воздерживаться от работы до конца поста — дабы ничто не отвлекало человека от траурных мыслей.
Ночью 9-го Ава и утром (до полудня) принято сидеть на земле или на низком табурете (высотой не более трех тефахов).
Следует воздерживаться от посещения публичных мест, людных улиц и рынков, чтобы не вступать в ненужные разговоры, отвлекающие от траура, а также чтобы случайно не оказаться в веселой компании или вынужденным совершить веселящее или развлекающее действие.
Существует обычай спать 9-го Ава не на кровати, а на матраце, разложенном прямо на полу. В любом случае, даже тот, кто спит на кровати, должен внести в ее устройство какие-либо изменения. Например, тот, кто обычно подкладывает под голову две подушки, должен в эту ночь удовольствоваться одной. Существует обычай подкладывать камень под подушку или под матрац в память о гибели Храма.
Принято начинать готовить пищу на вечер (после завершения поста) лишь после полудня 9-го Ава.
9-го Ава не вдыхают запах духов или пряностей, равно как и не курят прилюдно.
9-го Ава не надевают нарядную одежду, даже если она не новая.
Во многих общинах принято 9-го Ава после полудня приводить дом в порядок и мыть полы — как символ грядущего освобождения, которого мы надеемся вскоре удостоиться. Еврейская традиция утверждает, что именно 9-го Ава родится Машиах.
Всякий, кто ест 9-го Ава, не будучи освобожденным от поста согласно закону, не увидит восстановленный и радостный Иерусалим. В то же время каждый, кто скорбит об Иерусалиме, удостоится увидеть его восстановленным и радостным, как обещает пророк: "Возрадуетесь с ним радостью, все скорбящие о нем (Иерусалиме)" (Йешаягу, 66,10).
Вечером 9-го Ава читается обычная будничная молитва Маарив. После чтения Шмоне-Эсре произносится Кадиш, а затем читаются Книга Эйха и Кинот (ламентации). Затем читается Беата кадош. В произносимом после этого Кадише не читается фрагмент Титкабелъ ("Будут приняты их молитвы"). Это же относится и к Кадишу, читаемому 9-го Ава после утренней молитвы Шахарит, однако в Кадише, произносимом после послеобеденной молитвы Минха, Титкабелъ уже читается.
Почему мы исключаем 9-го Ава Титкабель из Кадиша! Потому, что в Книге Эйха сказано: "Не дает Он дойти молитве моей" (Эйха, 3,8). Как же, в таком случае, можем мы произнести слова: "Будут приняты их молитвы" — ведь (в этот день) путь к Всевышнему для них закрыт? В некоторых общинах существует обычай произносить Титкабель в вечерней молитве, ибо она читается еще до чтения Эйхи, то есть до того, как мы произносим слова пророка: "Не дает Он дойти молитве моей".
Наши мудрецы сказали: "Всевышний сказал (ангелам в час разрушения Храма): "Как поступает земной царь в час траура? Он гасит фонари (во дворце). Так же поступаю и Я". Поэтому и сказано в Писании: "Солнце и луна тускнеют, и звезды теряют свой свет" (Йоэль, 2,10)".
Вечером 9-го Ава в синагоге зажигают всего один светильник, снимают занавес с Арон га-кодеш и возвращают его на место во время молитвы Минха на следующий день. Во многих сефардских общинах принято гасить (основной) свет в синагоге, оставляя лишь незначительное освещение; кантор в этих синагогах вслух считает годы, прошедшие после разрушения Храма,
произнося такую формулу: "Этот год — такой-то год после разрушения Второго Храма". В 4720-м (1960-м) году он провозглашал: "Этот год — 1892-й год после разрушения Второго Храма". Вообще, чтобы определить, каким является текущий еврейский год, если его отсчитывать после разрушения Храма, следует прибавить к числу, образованному его тремя последними десятичными знаками, число 1172.
Во всех сефардских общинах и в большинстве ашкеназских общин Книгу Эйха читают по обычной печатной книге, не произнося при этом благословения. Однако в некоторых ашкеназских общинах следуют обычаю, установленному Виленским Гаоном, и читают эту книгу по специальному свитку (так же, как, например, Мегилат Эстер), произнося при этом соответствующее благословение: "На чтение свитка". Однако и в этих общинах Книгу Эйха читают вторично, во время утренней молитвы, уже без благословения.
Рама писал, что тот, кто читает вслух Книгу Эйха, должен повысить голос всякий раз, когда он доходит до слова Эйха.
В книге Лвуш отмечается, что несмотря на то, что Книгу Эйха, так же как и Книгу Эстер, мы обязаны читать в синагоге, в большинстве общин ее (в отличие от Книги Эстер) не записывают на пергаменте, так же как и другие Мегилот — Шир га-ширим, Рут и Когелет. Дело в том, что писцы редко посвящали свое время написанию Книги Эйха, так как изо дня в день ожидали восстановления Храма, после которого 9-е Ава превратится из дня скорби в день радости, так что заповедь читать в синагогах скорбную Книгу Эйха будет отменена. Поэтому и сложился вынужденный обычай читать Эйху по напечатанной книге.
Все присутствующие в синагоге молча слушают, как кантор читает Книгу Эйха. Однако когда он доходит до предпоследней фразы Книги (Гашивейну — "Верни нас, Г-споди, к Тебе, и мы вернемся, обнови дни наши как в прежние времена" — Эйха, 5,21), присутствующие произносят ее громко вслух, а кантор лишь повторяет ее за ними. После того, как кантор заканчивает чтение книги, присутствующие и он сам вслед за ними громко произносят эту фразу еще раз.
Если 9-е Ава начинается на исходе субботы, из вечерней молитвы Маарив исключается фрагмент Веиги ноам, ибо он связан с работами по строительству Храма, а мы как раз отмечаем горестный час его разрушения.
Фрагмент Беата кадош ("А Ты свят") читается после Книги Эйха даже если 9-е Ава наступает не на исходе субботы, ибо весь мир существует лишь благодаря святости Всевышнего, являющейся первоосновой Торы, — в то время, как 9-го Ава мы не можем ее изучать. Предшествующие слова Ува ле-Цион гоэлъ ("И придет Освободитель Израиля") не читаются, ибо избавление не может прийти ночью.
Не произносятся и слова Веани зот брити ("Это Мой союз"), ибо, произнесенные 9-го Ава, они как бы указывают на заключение союза с разрушением.
Даже тот, кто пребывает в трауре, должен отправиться в синагогу и прослушать чтение Книги Эйха и ламентаций.
Существует обычай не произносить в числе утренних благословений 9-го Ава благословение "Который дал мне все необходимое". В таком случае это благословение произносится вечером, на исходе 9-го Ава, перед тем, как мы надеваем кожаную обувь. Некоторые не произносят утром и благословение "Который венчает Израиль славой". Они произносят его в ходе молитвы Минха, когда надевают тфилин. Однако согласно простому обычаю, принятому в большинстве ашкеназских общин, следует утром произносить все принятые благословения — как обычно.
Утром — в ходе утренней молитвы — не закутываются в большой талит (но надевают малый талит, как обычно) и не надевают тфилин. Все это откладывается до Минхи. Дело в том, что тфилин названы "нашей славой", но 9-го Ава наша слава у нас отнята. Кроме того, в Книге Эйха сказано: "Г-сподь... исполнил слово Свое" (Эйха, 2,17). Арамейский перевод-интерпретация этих слов гласит: "Всевышний надорвал Свой талит". Существует обычай надевать утром талит и тфилин дома, в одиночестве, читать молитву Шма Исраэлъ, а затем идти в синагогу на утреннюю молитву уже без талита и тфилин. Согласно другому обычаю, талит и тфилин все-таки надевают в синагоге перед утренней молитвой, но снимают перед чтением Книги Эйха и ламентаций.
Утром 9-го Ава читается обычная будничная молитва. Повторяя Шмоне-Эсре, кантор вставляет в нее Анейну между благословениями Гоэль Исраэлъ ("Избавитель Израиля") и Рефаэйну ("Излечи нас") — так же, как в дни всех других постов (Тааниет цибур). В сефардских общинах принято, что молящиеся также читают Анейну, включая его в благословение Шомеа тфила ("Слышащий молитву"). Поскольку 9-е Ава называется моэдом (праздником), в этот день не читается покаянная молитва Таханун. Когены не поднимаются на возвышение ни в ходе утренней молитвы Шахарит, ни в ходе Минхи.
В Шахарит не включаются Шир шел йом (Псалом, соответствующий дню недели, на который выпадает 9-е Ава) и фрагмент Эйн ке-Элокейну. Вместо этого их читают перед Минхой — тогда же, когда надевают тфилин.
В некоторых общинах отрывок Нахем читается в Шахарите, иногда — только кантором, но не самими молящимися. В ашкеназских общинах Нахем вообще не читается в Шахарите — ни кантором, ни молящимися, — а только в Минхе.
9-го Ава к Торе вызываются три человека. Они читают отрывок из главы Ваэтханан, посвященный бедствиям, которые обрушатся на еврейский народ, и начинающийся словами: "Когда же родятся у тебя сыновья" (Дварим, 4,25). В качестве Гафтары читается фрагмент из книги пророка Йирмеягу, также рассказывающий о гибели Храма и начинающийся словами: "Окончательно уничтожу Я их" (Йирмеягу, 8,13). После Гафтары читаются Кинот (ламентации) и Книга Эйха (на этот раз без благословения). Затем читаются Ашрей и Ува ле-Цион, но не читается Ламенацейах (опять-таки, потому, что 9-е Ава — моэд). Слова Веани зот брити... ("Вот Мой завет") опускаются, ибо они относятся к Торе, а в этот день изучение ее запрещено. Другая причина, по которой эти слова опускаются, уже была упомянута выше — чтобы не создалось впечатление, что мы заключаем союз с бедствием.
Существует обычай, согласно которому первый, кто поднимается на возвышение для того, чтобы читать Тору, произносит шепотом перед тем, как прочесть благословение на чтение Торы, следующие слова: Барух даян га-эмет ("Благословен праведный Судья" — эти слова еврейская традиция обязывает нас произносить всякий раз, когда мы узнаем о постигшей нас беде) — однако без упоминания Имени Всевышнего и Его Царства (то есть сокращая это благословение).
Обрезание 9-го Ава производится после чтения Кинот. Младенцу или его матери при этом дают выпить вина. Если пост 9-го Ава переносится с субботы на воскресенье, отец ребенка, моэль (человек, совершающий обрезание) и сандак (его приемный отец) устраивают праздничную трапезу в послеобеденные часы и надевают праздничную одежду.
Существует обычай посещать 9-го Ава кладбище. Старожилы Иерусалима, согласно традиции, обходят вокруг стен Старого города, скорбя о разрушении Иерусалима.
Принято делать пожертвования во все дни поста. Наши мудрецы учат, что главная награда за исполнение заповеди о посте приходит через благотворительное пожертвование, сделанное в этот день.
В ходе молитвы Минха мы надеваем талит и тфилин, читаем Ваехаль и заканчиваем чтением Гафтары, взятой из книги пророка Йешаягу и начинающейся словами: "Ищите Г-спода, когда можно найти Его, призывайте Его, когда Он близко" (Йешаягу, 55,6) — как в в другие дни поста. Читая молитву Шмоне-Эсре, мы включаем в благословение Боне Йерушалаим ("Отстраивающий Иерусалим") фрагмент Нахем, который весь — молитва о восстановлении Циона и Иерусалима. В благословение Шомеа тфила включается Анейну. Почему мы читаем Нахем в Минхе, а не в Шахарите? Потому что именно в то время, когда читается Минха, Храм был подожжен и горел до конца дня 10-го Ава. Согласно другому объяснению, дело в том, что утром мы пребываем в таком же глубоком трауре, как человек, в доме которого находится еще не похороненный близкий родственник. В это время мы не принимаем соболезнования и слова утешения. Однако в часы, когда читается Минха, мы уже принимаем слова утешения.
Больные и дети, которые едят 9-го Ава, также читают Нахем в Минхе.
Тот, кто забыл включить в Минху фрагмент Нахем, не должен читать молитву еще раз.
На исходе дня принято совершать нетилат ядаим ("омовение рук"), поскольку утром мы омывали руки лишь частично, до основания пальцев.
Если 9-е Ава приходится на воскресенье, на исходе дня мы завершаем Гавдалу (которую не завершили на исходе субботы), произнося благословение над бокалом вина (хотя, вообще говоря, обычно не пьем вина и не едим мяса до середины дня 10-го Ава, ибо именно в этот день и горел, в основном. Иерусалимский Храм). Мы произносим лишь благословение на вино и благословение об отделении святого от будничного, но не благословение на свечу, ибо оно произносится только на исходе субботы, в тот самый час, когда были сотворены источники огня. Не произносится и благословение на благовония, ибо и его произносят лишь на исходе субботы для того, чтобы укрепить человеческую душу, скорбящую об утраченной нешама йетера ("дополнительной душе").
Кидуш лавана ("благословение месяца") Ава производится на исходе 9-го Ава.
Принято не принимать ванну и не стричься до середины дня 10-го Ава по причине, которую мы разъяснили выше. В Талмуде рассказывается, что некоторые из мудрецов постились в течение двух дней — 9-го и 10-го Ава. Однако если 9-е Ава приходится на четверг, а 10-е — на пятницу, разрешается мыться и стричься утром 10-го Ава — в честь наступающей субботы.
Если 9-е Ава приходится на субботу и из-за этого пост переносится на 10-е Ава, то в ночь, наступающую после завершения поста, не едят мяса и не пьют вина, однако эти запреты не распространяются на наступающее за этой ночью утро.
Сразу же после разрушения Храма мудрецы того поколения постановили, что все радостные события будут отныне содержать в себе элемент, напоминающий о гибели Храма. Они обосновывали это постановление словами Псалма: "Если я забуду тебя, Иерусалим, пусть забудет меня моя правая рука. Да прилипнет язык мой к небу моему... если не вознесу Иерусалим на вершину веселья моего" (Тегилим, 137,5). Поэтому когда мы белим дом, мы оставляем квадрат стены площадью в одну квадратную ому напротив входа (некоторые оставляют его над входом) непобеленным — чтобы мы постоянно видели его и скорбели о разрушении Храма.
По той же причине мы, накрывая стол для трапезы, в которой будут участвовать гости, оставляем часть его пустой, не ставим на нее столовые приборы. Так мы поступаем, готовясь ко всем трапезам, устраиваемым в будние дни, даже если это сеудат мицва — заповедь, предписанная заповедью. Это не относится к трапезам, устраиваемым в субботу и праздники, ибо в эти дни проявления траура запрещены.
Женщина не должна надевать сразу все свои украшения, но обязательно оставлять хотя бы одно из них ненадетым — в память о Храме. Во время бракосочетания жених кладет щепотку пепла на то место на голове, куда накладываются тфилин. По той же причине принято разбивать стакан в то время, когда жених и невеста стоят под хупой. Все эти обычаи были введены для того, чтобы мы всегда помнили о разрушении Иерусалима.
Талмуд (Бава Батра, 606) рассказывает, что после разрушения Второго Храма очень многие евреи стали накладывать на себя всевозможные ограничения и, в том числе, перестали пить вино и есть мясо. Рабби Йегошуа обратился к ним с упреком: "Почему вы, дети мои, не едите мяса и не пьете вина?" Они ответили ему: "Как можем мы есть мясо, которое возлагалось на жертвенник в Храме — и больше не возлагается! Как можем мы пить вино, которое возливалось на жертвенник — и больше не возливается!" Он сказал им: "Раз так, вы не должны есть (ничего — даже) хлеб — ведь и жертвы Минха больше не приносятся". Они ответили ему: "Мы можем есть фрукты". Он возразил: "Вы не должны есть и фрукты — ведь бикурим больше не приносятся". Они ответили: "Мы можем есть другие фрукты (то есть фрукты, не принадлежащие к семи видам, которые приносятся в качестве бикурим)". Он возразил: "Но тогда вы не должны пить и воду — ведь водные возлияния также прекратились". Возразить им было нечего.
Тогда рабби Йегошуа сказал им: "Дети мои, я скажу вам следующее: "Поскольку приговор Всевышнего свершился, мы не можем не скорбеть. Однако нельзя и скорбеть сверх меры, ибо (не принимают и) не обязывают народ соблюдать постановления, которые большая часть его не может выполнить"". Поэтому наши мудрецы и приняли разумные траурные постановления: чтобы мы оставляли непобеленный квадрат стены у входа и т.д.
Тот, кто видит разрушенные города Иудеи (например, Хеврон, находящийся во власти неевреев), произносит такую формулу: "Твои святые города стали пустыней", разрывает (рубашку) с левой стороны и произносит благословение: "Благословен праведный Судья" (не упоминая Имя Всевышнего и Его Царство). Тот, кто видит затем разрушенный Иерусалим, произносит: "Цион стал разоренной пустыней", и разрывает рубашку снова, на три пальца в сторону от первого разрыва.
Тот, кто видит развалины Храма, произносит: "Дом Твоей святости и Твоего великолепия, где прославляли Тебя наши отцы, был сожжен дотла и все сокровища его стали руинами..."
Рабби Яаков Эмден писал: "Запрещено предаваться в этом мире безудержному веселью, даже если это веселье связано с исполнением заповеди, по двум причинам. Первая: потому, что безудержное веселье подталкивает человека к аморальному поведению. Вторая: потому что Храм, наша святыня и гордость, разрушен. Необходимо добавить, что даже если бы мы были виновны лишь в одном грехе — недостаточной скорби по Иерусалиму, — одного этого хватило бы, чтобы продлить годы нашего рассеяния и изгнания. На мой взгляд, это самая очевидная, явная, непосредственная и серьезная причина всех страшных, пугающих бедствий и кровопролитий (о которых трудно даже помыслить), постигших нас в годы изгнания во всех странах нашего рассеяния. Нас безжалостно преследовали, так, что мы нигде не находили пристанища, из-за того, что скорбь по Храму покинула наши сердца. Обретая (временный) покой в чужой земле, мы забывали об Иерусалиме".
Наши мудрецы сказали: (Мишна, Таанит, гл. 4): "Пять трагических событий произошли с нашими отцами 9-го Ава". Вот их перечень.
1. Всевышний постановил, что поколение евреев, находившихся с Моше в пустыне, не войдет в Эрец Исраэль, как сказано в Торе: "Никто их этих людей, из этого недоброго поколения, не увидит прекрасной земли, которую Я поклялся отдать отцам вашим" (Дварим, 1,35).
2. Был разрушен Первый Храм.
3. Был разрушен Второй Храм.
4. Пал город Бейтар.
5. Разрушенный Иерусалим был распахан, как сказано в Писании: "Цион будет вспахан, как поле" (Йирмеягу, 26,18)".
Наших отцов постигли в этот горький день и многие другие бедствия. Они продолжались и после разрушения Храма. Величайшее из этих бедствий — изгнание из Испании, происшедшее в 5252-м (1492-м) году. Испанский король Фердинанд издал указ,
согласно которому после конца июля этого года ни один еврей не имел права находиться на территории Испании. Затем он предоставил евреям отсрочку до 2-го августа, на который в этом году пришлось 9-е Ава. Как писал Абарбанель, "в этот самый день все евреи оставили Испанию". Они стали жертвой стихий и добычей хищников и разбойников — как двуногих, так и четвероногих.
Хотя в XX веке нас постигло бедствие, несравнимое ни с чем в истории (Катастрофа европейского еврейства), мы до сих пор не забываем о ужасной беде, постигшей евреев Испании. Их община была счастливейшей из всех еврейских общин Диаспоры, самой богатой и многочисленной — но обрушившаяся на нее беда уничтожила ее практически полностью. От нее осталась лишь горсточка истерзанных людей. Эта община, жемчужина Диаспоры, прекратила свое существование 9-го Ава и никогда не возродилась. Именно об этом говорили мудрецы Талмуда (Таанит, 296): "Награда связывается с днем награды, наказание — с днем наказания".
Разведчики, отправленные Моше в Эрец Исраэль, исследовали ее в течение 40 дней, а затем вернулись в пустыню Паран, где находился лагерь Израиля. Тора рассказывает: "И распускали они дурную молву о земле, которую обозрели, среди сынов Израиля, говоря: "Земля, которую проходили мы... поедает живущих на ней"" (Бемидбар, 13,32). И далее: "И возроптали вы в шатрах ваших, и сказали: "Куда идем мы? Братья наши расслабили сердце наше"" (Дварим, 1,27). Это произошло 8-го Ава. А после захода солнца и наступления 9-го Ава дух еврейского народа упал окончательно. Тора рассказывает: "И подняла вопль вся община, и плакал народ в ту ночь. И роптали на Моше и на Агарона все сыны Израиля, и сказала им вся община: "О, если бы мы умерли в земле египетской, или в пустыне умерли бы! И зачем Г-сподь ведет нас в эту землю, чтобы пали мы от меча? Жены и дети наши станут добычей. Не лучше ли нам возвратиться в Египет?" И сказали друг другу: "Назначим начальника и возвратимся в Египет"" (Бемидбар, 14,1).
"И плакал народ в эту ночь". В Талмуде (Таанит, 29) говорится: "Рабби Йоханан сказал: "Это произошло 9-го Ава! Всевышний сказал им: "Сегодня вы плакали без причины — Я устрою так, что у вас будет повод для плача во всех поколениях (в этот день)""".
Что же произошло? Перед нами величайшее из поколений еврейского народа. Люди, своими глазами видевшие чудеса, совершенные ради них Всевышним в Египте, когда Он поразил фараона и его народ, а также при переходе через Красное море. Люди, перед которыми Всевышний раскрыл все уровни Небес, которые видели Всевышнего и слышали Его голос, когда Он говорил с ними из средоточия огня. Люди, которые ели ман, хлеб, падавший с неба, пили воду, вытекавшую из цельной скалы — в то время, как весь остальной мир ел хлеб, вырастающий из земли, и пил воду, первоисточник которой — падающий с небес дождь. Люди, ради которых Всевышний превратил пустыню в райский сад, люди, окруженные Облаками Славы, перед лагерем которых всегда идет сам Всевышний — днем в виде столба дыма, ночью — в виде огненного столба. Люди, которых Всевышний приблизил к Себе, среди которых Он жил, врагов которых Он поражал. Люди, горевшие желанием унаследовать землю своих отцов, Обетованную страну, обещанную им непосредственно Властелином мира, сказавшим: "Смотри, дал тебе Г-сподь, Б-г твой, землю сию, ступай, наследуй, как говорил тебе Г-сподь, Б-г отцов твоих, не бойся и не страшись" (Дварим, 1,21). Люди, которых Всевышний так любил, которым Он прощал их грехи несмотря на то, что они несколько раз тяжко провинились перед Ним. Люди, которых Всевышний переносил с одного места на другое как на орлиных крыльях для того, чтобы приблизить их к Обетованной земле. Ведь от пустыни Синай до пустыни Паран, непосредственно примыкающей к границе Обетованной земли, — одиннадцать дней пути по самому короткому маршруту, через гору Сеир, а евреи, хотя и шли гораздо более длинным путем, обходя Сеир, пришли из Синая в Паран за три неполных дня. Как это произошло? Всевышний, любящий еврейский народ и Эрец Исраэль, "сократил" для них этот долгий путь, чтобы они быстрее пришли в свою страну и завладели ею. И вот, эти люди, получавшие из рук Всевышнего все, чего только могли пожелать, уже услышавшие Его слова: "Ступай, наследуй", — неожиданно утрачивают всю свою веру, впадают в отчаяние, позволяют скорби завладеть собой и вместо того, чтобы петь, начинают плакать. Как можно объяснить это превращение?
Добавим к этому главному вопросу несколько других.
Разведчики, отправившиеся в Эрец Исраэль, были людьми, сильными духом и полными веры. Они не побоялись отправиться в опасное путешествие, не испугались того, что враги схватят их как разведчиков. Они были сильны и физически — по свидетельству наших мудрецов, они несли на себе несколько тонн груза на протяжении сотен километров. Что же такое увидели они, что размягчило их сердца и затем сердца всего народа, чем испугали их обитатели Эрец Исраэль? Неужели они были сильнее, чем египтяне? Ведь, как мы знаем, цари Кнаана были вассалами фараона вплоть до самого Исхода евреев из Египта.
Весь еврейский народ за исключением Калева и Йегошуа (и всего колена Леви) присоединился к печальным выводам разведчиков. Никто не был исключением — ведь в Торе сказано: "И подняла вопль вся община, и плакал народ в ту ночь. И роптали на Моше и на Агарона все сыны Израиля, и сказала им вся община: "О, если бы мы умерли"... И сказала вся община: "Забросать их камнями"" (Бемидбар, 14,1). Раз за разом Тора подчеркивает, что ни один из евреев (кроме вышеперечисленных) не сохранил веру в слова Всевышнего — все они утратили ее. Как же случилось, что весь еврейский народ внезапно восстал против Всевышнего, заявив: "Не лучше ли нам возвратиться в Египет?" (Бемидбар, 14,3).
Если все дело в том, что разведчики "оклеветали" Эрец Исраэль, возведя на нее напраслину, то почему весь еврейский народ им поверил? Как получилось, что все евреи совершили тяжкий грех, произнеся такие ужасные слова о Всевышнем, осыпавшем их милостями: "По ненависти Г-спода к нам вывел Он нас из земли Египетской, чтобы предать нас в руки эморийцев на истребление" (Дварим, 1,27). Как мог святой еврейский народ произнести эти слова? Наконец, как могли произнести такую явную глупость столь мудрые люди? Ведь ни одно поколение не могло сравниться в мудрости с поколением евреев, вышедших из Египта.
Все это столь странно, а возникающие вопросы столь многочисленны, что просто невозможно непосредственно проинтерпретировать историю о разведчиках как обычную историю о грехе, совершенном еврейским народом. Ведь Тора свидетельствует, что евреи того поколения были мудрым народом, но ни один народ на свете не сходит с ума так неожиданно и, главное, целиком. Поведение евреев в ходе этой печальной истории должно иметь иное объяснение.
Можно ли представить себе что-либо более возвышенное, чем встреча человека с Шхиной! Чем момент, когда Шхина открывается человеку, когда этот человек созерцает Всевышнего и сознает, что Он находится рядом с ним всегда и везде, что бы он не делал, что Всевышний непрерывно наблюдает за ним и направляет его, что все необходимое человек получает непосредственно из Его рук. Далеко не каждый человек удостаивается такого откровения, такой близости к Всевышнему — тем более, постоянной.
Рассказывают притчу о деревенском бедняке, которому показали царский дворец во всем его великолепии и дали вкусить всех его благ. Вначале не было человека счастливее его, хотя ощущение радости было смешано у него с трепетом перед царем и боязнью совершить какой-либо проступок. Когда же ему предложили остаться в царском дворце навсегда, он отказался, опасаясь, что не сможет выполнить все возложенные на него обязанности. Он сказал: "Пожалуйста, верните меня в деревню из которой я пришел".
Именно так и поступил еврейский народ. Двести десять лет провел он в египетском изгнании, восемьдесят шесть лет из них — в тяжелейшем рабстве, угнетаемый жестокими надсмотрщиками. Лишь затем он удостоился освобождения. Еще в Египте евреи увидели, как Всевышний совершает ради них чудеса, расправившись с их врагами. Однако тогда они еще не находились под крыльями Шхины и не удостоились принять бремя заповедей. Все это произошло лишь вскоре после Исхода из Египта.
Только непосредственно перед тем, как евреи должны были окончательно освободиться от египетского рабства, им были даны первые заповеди — заповедь о пасхальном жертвоприношении и заповедь об обрезании. Исполнение этих заповедей превратило рабов, угнетаемых египтянами, в свободных людей, подчиняющихся лишь Всевышнему и служащих только Ему. Именно тогда и открылся им Царь Вселенной. Первое, сравнительно незначительное откровение произошло тогда, когда Он поразил египетских первенцев. Величественного откровения удостоились евреи во время перехода через Красное море, когда в нем погибла вся египетская армия. В этот час самая ничтожная рабыня удостоилась большего откровения, большей близости к Всевышнему, чем великий пророк Йехезкель в своих видениях. Именно тогда и запел еврейский народ свою песнь. Именно в этот час и вошли евреи впервые в царский дворец и приступили к служению Царю. Никогда не было у них более счастливого часа, чем этот первый час. Именно поэтому они и запели свою песнь — на все поколения.
Начиная с того дня, евреи все более приближались к Всевышнему, пока не стали постоянными жителями Его дворца. Всевышний раскрыл перед ними Свои тайны, они ели блюда с Его стола, познакомились с законами Его царства и приняли на себя бремя Его заповедей, которые Он им передал.
Правда, евреям не всегда удавалось выполнить все свои обязанности — тем более, что к ним, постоянным обитателям царского дворца, предъявлялись более высокие требования, чем ко всем остальным. За эти прегрешения Мера Справедливости Всевышнего неоднократно их наказывала. Именно поэтому они так страстно мечтали войти в Эрец Исраэль и жить там — "каждый под своей виноградной лозой и своей смоковницей". Иными словами, они мечтали вернуться к обычному, естественному образу жизни, есть хлеб, вырастающий из земли, а не падающий с неба, пить воду, падающую с небес с дождем, а не воду, вытекающую из непроницаемой скалы. Только тогда, полагали они, они смогут достойно исполнять заповеди Всевышнего, в то время как сейчас, когда они живут в Его дворце и едят за Его столом, они — так они ошибочно полагали, — не в состоянии достойно исполнять свои обязанности. Ведь теперь, когда Он так близок к ним, их обязанности являются гораздо более многочисленными.
Во все времена, начиная с того дня, когда Адам был изгнан из рая, и кончая последним днем существования мира, никто не удостоился и не удостоится того, чего удостоилось поколение евреев, вышедших из Египта, в течение первых пятнадцати месяцев странствований в пустыне, по которой вел их Всевышний — между Нисаном первого года по выходу из Египта и Сиваном второго года. Пустыня стала для них цветущим райским садом, все указания, которые давал им Всевышний, давались лицом к лицу. Разве чего-либо недоставало им в царском дворце?
Всевышний требовал от евреев только одного: чтобы они укреплялись в своей вере в Него. Поэтому Он неоднократно подвергал их испытаниям, отнимая на короткое время одно из дарованных Им же благ — чтобы они обратили к Нему свои взоры и просили у Него все, что им необходимо, а не приходили в отчаяние и не теряли веру. По Его воле они в течение трех дней шли по пустыне Шур, не имея воды. В Маре они нашли только горькую воду. В пустыне Син иссякла провизия, запасенная ими в Египте, и им было нечего есть. А когда они получили, наконец, ман, он был дан им лишь в количестве, достаточном для пропитания в течение одного дня — омер на человека в день, причем праведники находили его рядом с домом, а всем остальным приходилось в поисках мана покидать лагерь. Праведники получали ман непосредственно в готовом к употреблению виде, а все остальные должны были толочь и варить его. Человек, совершавший праведный поступок, в тот же день изменял свой статус (становился праведником в глазах Небес) и немедленно находил дневную порцию мана на пороге дома в печеном виде... Тот же, кто, к своему несчастью, совершал дурной поступок, сразу же, на глазах у всего народа, терял статус праведника, и все видели, как он впервые вынужден был отправиться собирать ман за пределами лагеря, так что люди спрашивали друг друга: "Что же сделал этот человек, чем заслужил он свой жребий?" Вспомним: евреи остановились в Рефидим, где им нечего было пить. После того, как их вера пошатнулась и народ начал спорить с Моше, немедленно пришел Амалек и начал войну с Израилем. Когда Моше привел евреев к горе Синай, где Всевышний говорил с ними лицом к лицу, а они (через сорок дней) испугались, не зная, где находится Моше и жив ли он, и совершили великий грех — они были немедленно наказаны и тысячи людей погибли. Когда они построили Мишкан в знак того, что Всевышний примирился с ними, он оставался разобранным с 25-го Кислева до 1-го Нисана, причем евреи не знали, в чем дело — быть может, Всевышний отверг их уже после того, как избрал? Когда Мишкан был, наконец, воздвигнут и Шхина вошла в него, чтобы навсегда поселиться среди Израиля, мидат га-дин, суровая Мера Справедливости Всевышнего поразила двух праведных священников, превосходивших всех своей святостью — Надав и Авигу были насмерть поражены огнем, когда пытались принести жертву. Когда евреи захотели мяса и попросили об этом недостойным образом, они разгневали Всевышнего. Когда они пришли в Хацерот и вот-вот должны были пересечь границу Эрец Исраэль, чтобы войти в свою землю и завладеть ею, Мирьям произнесла несколько недостойных слов о своем младшем брате Моше. Несмотря на то, что ее намерения были благими и руководилась она любовью к брату и его жене, мидат га-дин наказала ее сурово и без всяких скидок: Мирьям стала белой, как снег, от проказы.
Разве может целый народ непрерывно находиться перед взыскующим оком мидат га-дин, зная, что если он согрешит, то будет немедленно и непременно сурово наказан?
Добавим, что ни одно другое поколение во все времена не удостоилось иметь такого великого вождя и руководителя, как Моше. Но разве легко было евреям жить рядом с таким великим руководителем? Ведь они испытывали вечное стеснение, казались себе ничтожными в сравнении с ним — человеком, стоявшим выше ангелов служения. Кто мог чувствовать себя легко и естественно рядом с ним?
Однако Всевышний не хотел, чтобы еврейский народ вел образ жизни, сходный с образом жизни ангелов, чтобы он жил в своеобразном раю (то есть не знал обычных земных забот). Ведь Он хотел, чтобы Его народ стал светочем и примером для всех других народов, которые могли бы учиться на его примере. Если бы евреи жили в ином мире, нежели остальные народы, и их образ жизни не имел ничего общего с их образом жизни, как могли бы те следовать их примеру? Эти народы сказали бы: "Евреи — не люди, а ангелы, кто может подражать им?"
Когда Всевышний избрал Себе народ, Он выбрал и страну, в которой этот народ должен будет жить обычной земной жизнью. Там он будет в пору вспашки пахать землю, в пору сева — сеять зерно, а затем пользоваться плодами благословения, которым одарил Всевышний эту землю. Он будет жить в тех же рамках, в тех же условиях, в которых живут, согласно воле Всевышнего, все остальные люди во всем мире. И все народы мира увидят, сколь прекрасна жизнь этого народа, направляемая Торой и ее заповедями, и страстно захотят жить так же, как он.
Лишь в самом начале пути ввел Всевышний евреев в Свой Ган Эден — "райский сад", где избавил их от всех обычных мирских забот, чтобы они могли целиком посвятить себя Торе и проникнуться ею, научиться познавать пути Всевышнего, укрепиться в вере в Него так, чтобы она никогда уже не покидала их. И вот, наконец, они стоят на рубеже нового этапа — им предстоит завладеть своей страной и зажить там обычной человеческой жизнью, сообразуясь с законами природы — а не полагаясь более на одни только чудеса.
Когда евреи пришли к Моше и сказали ему: "Пошлем людей пред собой, чтобы они разведали нам землю эту" (Дварим, 1,22), Моше не смог полностью разгадать их замысел, ибо они были исполнены величайшего стеснения перед ним. Моше полагал, что евреи хотят разведать Эрец Исраэль для того, чтобы узнать слабые места [линии обороны возможного противника], через которые они смогут проникнуть в страну и завоевать ее — и это предложение ему понравилось. Ведь хотя, вне всякого сомнения, Всевышний помог бы Израилю в войне с врагами, евреям тоже предстояло сражаться с ними, как это происходит в обычной жизни. Ведь и Йегошуа посылал разведчиков, да и сам Моше впоследствии, на исходе сорока лет, послал разведчиков для того, "чтобы разведать Яаазер".
Однако у людей, предложивших послать разведчиков, был еще один замысел. Они хотели узнать, каков характер страны, в которую они шли: обычная это страна, подобная всем другим, в которой можно вести нормальный образ жизни в соответствии с законами природы, или же она представляет собой особый вид райского сада — Ган Эден, так что всякий, кто живет в ней, как бы пребывает постоянно во дворце Всевышнего, где должен вечно противостоять не знающей снисхождения мидат га-дин. Они опасались, что не смогут вести образ жизни, которого требует от них пребывание в этой земле, поскольку он выходит за рамки, определенные законами природы.
Этот замысел евреи не открыли Моше, ибо стеснялись его. Ведь в таком случае им пришлось бы сказать Моше следующее: "Мы хотим узнать, хороша ли эта страна, подходит ли она для того, чтобы жить в ней без тебя и без явных чудес, совершающихся ради нас непрерывно".
Всевышний, которому ведомы все человеческие мысли, знал, что они замышляют. Поэтому Он сказал Моше: "Пошли на разведку не нескольких солдат, как ты намеревался, ибо для народа этого недостаточно, и он им не поверит. Пошли самых выдающихся людей, глав всех колен — чтобы люди поверили им. Я повелеваю тебе послать разведчиков не для того, чтобы они выяснили, хороша ли эта страна — ведь Я уже сказал тебе, что она хороша и скроена по вашей мерке, как сказано в Торе: "Я выведу вас из-под ига египетского в землю кнаанеев, хитийцев, эморийцев, перизеев, хивийцев и евусеев, землю, текущую молоком и медом" (Шмот, 3,17). Эта страна хороша для них — еще лучше будет она для сыновей избранного Мною народа. Но раз уж в их сердцах поселилось сомнение, они не поверят (что эта страна хороша), пока сами не изгонят его. Даже если ты приведешь их туда, они не смогут насладиться ею — она терпит лишь сильных людей, полных веры, возлагающих надежды на Всевышнего, уверенных, что они достойны Его милости и Его благодеяний".
"Ты обещал им послать разведчиков, как они просили — пошли их. Но пусть это будут выдающиеся люди, главы колен — по одному из каждого колена. Эти посланники станут как бы испытанием для всего народа. Если они поддадутся страху, это будет знаком, что они недостойны унаследовать эту землю. Если они сумеют напугать весь народ — значит, весь народ в этом поколении недостоин этой земли".
Ибо тот, кто идет за Всевышним твердо и бесхитростно, удостоится полной безопасности. Но тот, кто подвергает сомнению Его обещания, сам должен быть силен и мужественен, чтобы выдержать войну с врагами и победить в ней собственными силами. Если он недостаточно силен — пусть не начинает войну.
Когда разведчики возвратились и рассказали Моше и всему народу о том, что они видели, весь их рассказ был чистой правдой и не сообщал народу ничего, чего он не знал раньше. Ведь все знали, где живут амалекитяне и что они враждебны Израилю, что эморийцы — могучий народ, равно как не было тайной и существование великанов. Ведь сам Моше сказал Израилю: "Кто устоит против сыновей великанов?" (Дварим, 9,2) В рассказе разведчиков не было бы ничего дурного, если бы они не начали описание живущих в Эрец Исраэль народов словом אפס (эфес — "однако"): "Однако силен народ, живущий в земле той" (Бемидбар, 13,28). Если бы не это слово, их рассказ можно было бы понять так: "Силен народ, живущий в земле той — но мы сильнее его". "Амалек живет в южной части страны — и мы разобьем его, как уже разбили однажды". "Сыновей великанов мы видели там — но и они падут перед нами и будут уничтожены, как были уничтожены столь же многочисленные и могучие (как эти великаны) народы, прежде населявшие Моав, Сеир и Аммон, народами менее многочисленными и более слабыми, чем они, которые и завладели этими землями — ибо так хочет Всевышний, распределяющий земли между народами". Вот что должны были услышать евреи из уст посланных ими разведчиков. Однако те начали свой рассказ со слова эфес, и это свидетельствовало о том, что они пали духом.
Евреи нисколько не сомневались в том, что Всевышний может совершить ради них любые чудеса, в том числе, и отдать сильные и многочисленные народы в руки народов слабых и малочисленных. Однако они не доверяли самим себе и не считали себя достойными такого чуда — вернее, не верили, что оно будет совершено ради них. В самом деле, что произойдет, если один из них совершит тяжкий проступок и будет уличен в нем? В таком случае Всевышний отвернется от всего народа, и оставшиеся без Его защиты женщины и дети будут поражены врагами! Это значит, что и после вступления в Эрец Исраэль еврейский народ будет жить по тем же законам, что и в пустыне — не в рамках естественных законов природы, а в непрестанном ожидании чуда... И возроптал народ...
Однако на этом этапе большинство разведчиков выразили свое малодушие далеко не полностью — лишь намеком, начав свой рассказ словом эфес. Но затем взял слово Калев и заговорил громовым голосом, выражавшим величайшую уверенность в том, что мощь Израиля, избранного Всевышним из всех народов, невзирая на его слабости и недостатки, превосходит мощь народов сильнейших и более многочисленных. "Для Израиля, — сказал Калев, — даже явные чудеса не есть нечто, противоречащее его природе, напротив, они являются неотъемлемой частью его жизни, ибо Всевышний продолжает любить его и когда он грешит, нарушая Его указания. Ведь отец не отвергает своих детей даже если он недоволен ими. Поэтому, — заключил Калев, — "непременно взойдем и завладеем страной, потому что мы можем одолеть ее". Она скроена по нашей мерке, у нас довольно силы, чтобы завладеть ею и обосноваться в ней навсегда".
Поскольку в этот момент Калев раскрыл перед всем народом свое воистину львиное сердце, остальные разведчики также раскрылись полностью, раскрыли всю меру своего малодушия и прямо сказали: "Не можем мы пойти на народ тот, ибо он сильнее нас" (Бемидбар, 13,31). Эти последние слова — "он сильнее нас" — были адресованы как бы самому Всевышнему. Ведь, рассуждали разведчики, Всевышний вывел нас из Египта не иначе, как "Своей мощной рукой". Тогда Он совершил чудо не потому, что мы были достойны его — мидат га-дин справедливо обвиняла нас и тогда, и Всевышний спас нас несмотря на то, что мы не были достойны спасения и находились буквально на волосок от окончательной гибели. То же самое произошло и при переходе через Красное море. Но не можем же мы рассчитывать на то, что мощная рука Всевышнего будет вечно помогать нам вопреки обвинениям мидат га-дин, вопреки тому, что мы все время грешим и нарушаем Его указания. Кто мы такие, чтобы ради нас постоянно совершались чудеса, изо дня в день перекраивалось устройство мира, изменялись изначальные физические законы?
Разведчики сказали следующее: "Страна, которой мы намереваемся завладеть — такой же лагерь Шхины, как наш лагерь в пустыне. Нельзя сказать просто, что она лучше других стран — она вообще не имеет с ними ничего общего. Вся она — как бы царский дворец, дворец Всевышнего. Мы не сможем захватить ее, ибо мы — всего лишь выходцы из Египта (а не ангелы), недостойные стать постоянными жителями этого дворца.
Видели ли вы когда-нибудь страну, настолько преисполненную благословением, что одна гроздь рождающегося в ней винограда весит больше, чем урожай целого плодородного виноградника в другой стране? Видели ли вы страну, в которой живут великаны ростом до небес, напоминающие великанов, живших до потопа — и умирают как мухи? Нет, эта страна — райский сад для тех, кто достоин в ней жить, и настоящий ад для тех, кто этого недостоин".
Если так говорили разведчики, самые сильные и значительные представители народа, главы колен, то чего следовало ожидать от большинства простых людей? "И подняла вопль вся община, и плакал народ в ту ночь" (Бемидбар, 14,1). По существу, народ сам произнес свой приговор: "О, если бы мы умерли... в пустыне этой!" (Бемидбар, 14,2) Он, вышедший из египетского рабства, но еще не удостоившийся завладеть Обетованной землей, сказал: "Не лучше ли нам возвратиться в Египет?" То есть: не лучше ли вернуться в униженное, рабское состояние, лишь бы не нести бремя великой, высокой свободы вместе с налагаемой ею ответственностью. Такой народ недостоин стать лучшим из народов земли. Вне всякого сомнения, народ, полагающий, что его грехи и преступления столь многочисленны, что Всевышний может возненавидеть его из-за них и решить его уничтожить, непосредственно свидетельствует, что не искоренил их и не смог подняться над ними. В такой ситуации даже Моше, так любивший Израиль, заботившийся о нем как о ребенке, тяжело страдавший, когда Израиль грешил — даже он не отважился просить Всевышнего отменить свой окончательный приговор Израилю: "Никто из людей этих, из этого злого рода, не увидит доброй земли, которую Я поклялся отдать отцам вашим" (Дварим, 1,35). Единственное, о чем он решился просить Всевышнего — это чтобы евреи не погибли от мора в пустыне в наказание за оскорбление, нанесенное Создателю. Было ясно, что это поколение недостойно войти в Эрец Исраэль.
Перед тем, как отправить разведчиков в путь, Моше сказал им: "Укрепитесь духом и возьмите плодов земли" (Бемидбар, 13,20). Эти слова наполнены смыслом: каждый, кто хочет отведать плодов Эрец Исраэль и насытиться ими, должен вначале обрести силу и мужество. Поэтому когда разведчики вернулись испуганные и слабые духом, стало ясно, что они не смогут жить в Стране Израиля. Их жребий — умереть в пустыне.
Кроме того, Всевышний сказал евреям: "Сегодня вы плачете без повода, понапрасну — в наказание Я сделаю так, что у вас в [этот день] будет повод для плача во все времена". Как следует понимать эти слова? Не следует ли из них, что Всевышний ревнив и мстителен, поддается гневу? Затем, естественно спросить: почему дети должны нести ответственность за грехи отцов? В чем провинились будущие поколения еврейского народа? Разве не достаточно было наказать поколение сыновей евреев, вышедших из Египта, долгим ожиданием — ведь им пришлось провести в пустыне сорок лет, пока не ушло поколение их родителей.
С другой стороны, если грядущие поколения еврейского народа были изгнаны из своей страны в наказание за собственные грехи, в чем состоит связь между проступком, совершенным их предками в пустыне, и бедами, постигшими их потомков в тот самый день (года), когда согрешили их предки — 9-го Ава?
Вот как обстоит дело.
Приговор, вынесенный Всевышним, согласно которому евреи, согрешившие напрасным плачем, закончат свои дни в пустыне, относился только к взрослым евреям, вышедшим из Египта. Дети, неповинные в этом грехе, пришли в Эрец Исраэль и завладели ею. Но из этого не следует, что этих детей (и их потомков) этот грех, грех неблагодарности, совершенно не касался — ведь недаром сказано, что "характер отцов находит свое выражение в характере детей". Поэтому, хотя дети и не погибли в пустыне в наказание за грехи отцов, Всевышний внимательно следил, полностью ли они очистились от греховного корня, унаследованного ими от отцов. Поскольку отцы презрели Обетованную землю, предавшись беспричинному плачу и сказав: "Назначим начальника и возвратимся в Египет" (Бемидбар, 14,4), детям пришлось искупать их старый грех плачем в течение многих поколений во всех странах своего рассеяния. Всегда и повсюду им пришлось горевать по своей разоренной и опустошенной земле. Даже в благополучные времена, когда они жили спокойно и обеспеченно, они не забывали свою землю и горько и искренне плакали по опустошенной стране, страстно желая вернуться в нее. Эта земля, даже опустошенная, была бесконечно дорога им, и они говорили: "Радостью будет для меня идти голым и босым по заброшенным руинам, которые были когда-то Твоими дворцами".
Из этого следует, что Всевышний оказал Израилю милость, когда, вынося ему приговор о разрушении Храма и изгнании на много поколений, установил, что приговор будет приведен в исполнение в тот самый день, когда отцы его совершили свой первый грех. Ведь таким образом сыновья искупят своим плачем во множестве поколений грех, совершенных их отцами, и все народы мира скажут: "Поистине, вы — сыновья Циона, а все те, кто его завоевывали и разрушали — чужие ему. Пусть они уйдут оттуда, а дети вернутся в свою страну".
Об императоре Наполеоне рассказывают, что однажды он оказался около синагоги 9-го Ава и увидел евреев, сидевших на земле и горько оплакивавших гибель Храма и своей страны — так, как будто эта трагедия произошла только вчера. Наполеон был поражен увиденным и сказал: "Я абсолютно убежден, что этому народу суждено славное будущее в его стране. Разве какой-нибудь другой народ оставался верен своим горю и надежде в течение тысячелетий, никогда не забывая о них!"
Приговор (обрекавший евреев на смерть в пустыне) касался лишь тех, кто был внесен в перепись, произведенную незадолго до этого, в месяце Ияре, то есть военнообязанных мужчин в возрасте от двадцати до шестидесяти лет — а также тех, кому исполнилось двадцать лет до 9-го Ава — дня, когда был произнесен приговор.
Вот на кого этот приговор не распространялся.
Во-первых, на все колено Леви — ибо это колено не посылало своего разведчика, а также потому, что левитам — в отличие от всех остальных колен — не предстояло получить свою долю земли в Эрец Исраэль.
Во-вторых, на женщин, принадлежавших всем коленам — потому, что все они были глубоко привязаны к Эрец Исраэль.
В-третьих — на тех, кому еще не исполнилось двадцать лет.
В-четвертых — на стариков, которым к 9-го Ава уже исполнилось шестьдесят лет.
В-пятых — на Йегошуа и Калева, несмотря на то, что им было сорок лет и, вообще говоря, приговор должен был распространяться и на них — ибо они остались полностью верны Всевышнему.
Многие из величайших интерпретаторов Торы рассказывают, что в течение всех сорока лет, которые евреи скитались по пустыне, никто из них не умер — за исключением тех, кто был осужден на смерть этим приговором Всевышнего. Ведь евреи в пустыне не болели и не старились! Поэтому среди того поколения евреев, которое вошло в Эрец Исраэль, было много очень старых людей (то есть евреев, которым в день вынесения приговора было более шестидесяти лет) и очень много женщин, потерявших к тому времени своих осужденных Всевышним мужей — тех самых шестьсот тысяч военнообязанных мужчин.
Те евреи, на которых распространялся приговор, умирали не раньше, чем им исполнялось шестьдесят лет. Поскольку Всевышний предвидел, что еврейский народ согрешит в истории с посылкой разведчиков, Он заранее, еще когда евреи жили в Египте, устроил так, что каждый год рождалось одинаковое количество мальчиков — примерно пятнадцать тысяч в год. Поэтому после того, как был вынесен приговор, евреи умирали из года в год в одинаковом числе — по пятнадцать с небольшим тысяч ежегодно. В самом деле, общее числе военнообязанных мужчин составило, согласно переписи, шестьсот три тысячи пятьсот пятьдесят. Разделив это число на сорок, мы получаем пятнадцать тысяч с небольшим — именно такое число евреев и умирало в пустыне из года в год.
Начиная с того — первого — 9-го Ава, когда Всевышний объявил Свой приговор, этот день из года в год (вплоть до последнего года в пустыне) был для евреев днем траура. Дело в том, что все евреи, которым исполнялось шестьдесят лет и которые должны были умереть в этом году, умирали в один день. Все они умирали 9-го Ава.
Мидраш Эйха рассказывает: "Каждый год в канун 9-го Ава герольд объявлял: "Пусть все выходят рыть могилы и ложатся спать в них!" А утром герольд объявлял: "Пусть отделятся живые от мертвых!" При пересчете из года в год оказывалось, что не хватает пятнадцати с небольшим тысяч человек. Так поступали в течение сорока лет".
Все евреи проводили ночь 9-го Ава в открытых могилах. Те, кому не исполнилось еще шестидесяти лет, оставались в живых, а те, кто достиг этого возраста, умирали, и их тела засыпали землей. Засыпали и все остальные могилы, не оставляя их открытыми на будущий год, в надежде, что Всевышний сжалится над еврейским народом и отменит приговор до наступления следующего 9-го Ава.
Необходимо отметить, что слова Мидраша "в течение сорока лет" не следует понимать буквально. Наши мудрецы использовали этим выражением лишь потому, что в Торе говорится: "По числу дней, в течение которых вы обозревали землю, сорок дней, по году за каждый день, понесете вы наказание за грехи ваши, — сорок лет" (Бемидбар, 14,34). Однако два года, проведенные евреями в пустыне до произнесения приговора, входили в число этих сорока лет. Поэтому день 9-го Ава лишь тридцать семь раз был для них в пустыне днем скорби и траура.
Каким образом мы приходим к такому выводу? 9-е Ава первого года после Исхода из Египта наступило задолго до посылки разведчиков. 9-е Ава второго года, когда еврейский народ согрешил и Всевышний произнес приговор, еще не стало днем расплаты. Расплата началась лишь через год. А 9-го Ава последнего года не умер ни один еврей, так как Всевышний отменил последний этап наказания. Об этом мы еще будем говорить.
Однако выше уже было сказано, что ежегодно умирали лишь пятнадцать с небольшим тысяч человек. Если принять, что евреи умирали только в течение тридцати семи лет, общее число умерших окажется на сорок пять тысяч с лишним меньшим, нежели указанное общее число приговоренных (превышающее шестьсот тысяч человек). Какой была судьба этих десятков тысяч людей? Даже если мы вычтем из их числа пятнадцать тысяч помилованных Всевышним в последний год пребывания в пустыне, остается неясным, когда умерли остальные тридцать тысяч.
Однако для точного подсчета необходимо учесть и тех, кто погиб в ходе мятежа Кораха, происшедшего после истории с разведчиками (их было почти пятнадцать тысяч человек — четырнадцать тысяч семьсот умерли от посланной Всевышним болезни, а двести пять — в ходе воскурения запрещенного фимиама). Они погибли не 9-го Ава, а в ходе мятежа Кораха. Оставшиеся пятнадцать тысяч человек погибли в ходе попытки войти в Эрец Исраэль после вынесения приговора Всевышнего — они вступили в войну с эморейцами и амалекитянами, хотя Всевышний и запретил им это: "Но они дерзнули подняться на вершину горы; Ковчег же Завета Г-спода и Моше не двинулись из стана. И сошли амалекитяне и кнаанеи, жившие на той горе, и разбили их, и громили их" (Бемидбар, 14,45). Это же сказано и в Дварим, 1,44. По-видимому, число погибших в этом сражении составило пятнадцать тысяч человек.
Первый Иерусалимский Храм погиб во времена царя Цидкиягу в 3338-м году от Сотворения мира. Второй Храм погиб во времена рабби Йоханана бен Заккая в 3828-ом году. Оба эти трагических события произошли 9-го Ава.
Во Второй Книге Царей сказано: "В пятый месяц, в седьмой день месяца, в девятнадцатый год царствования Навухаднецара, царя Бавеля, пришел в Иерусалим Навузарадан, начальник телохранителей, раб царя Бавеля. И сжег он дом Г-спода, и дом царский, и все дома в Иерусалиме" (Млахим II, 25,8). А в книге пророка Йирмеягу сказано: "А в пятый месяц, в десятый день месяца, в девятнадцатый год царствования Навухаднецара, царя Бавеля, пришел Навузарадан..." (Йирмеягу, 52,12) Талмуд задает естественный вопрос: откуда берется противоречие между этими местами в Писании и как оно может быть объяснено? Ведь не могло одно и то же событие произойти и 7-го, и 10-го Ава! Вот как все происходило на самом деле. Седьмого Ава враги заняли Храм и в течение трех дней — седьмого, восьмого и девятого — громили его. В конце дня 9-го Ава они подожгли Храм, и он горел в течение всего следующего дня. Именно об этом говорил пророк Йирмеягу: "О горе нам, день уже клонится к вечеру, уже распростерлись вечерние тени" (Йирмеягу, 6,4). Именно об этом говорил и рабби Йоханан, отметивший: "Если бы я жил в те времена, я предложил бы установить 10-е (а не 9-е) Ава в качестве дня траура по Храму — ибо он горел, в основном, 10-го".
Наши мудрецы связывают добрые дела с добрыми днями, а недобрые дела — с недобрыми. В Трактате Таанит рассказывается, что Храм погиб 9-го Ава, в воскресенье, в год, следующий за шмитой, в то время, когда в нем служили когены из смены Йегоярива. Левиты находились на возвышении и пели один из Псалмов: "И Он воздал им за беззаконие их и за злодейство их истребил их" (Тегилим, 94,23). Они пели этот Псалом на траурную мелодию (как ламентацию), хотя это вовсе не тот Псалом, который принято читать в воскресенье. Они не успели дойти до слов "и за злодейство", как враги вошли в Храм и захватили его.
Таким образом, и постройку, и разрушение Храма сопровождало пение Псалмов. Строительству соответствует "Псалом, песнь Давида при освящении дома" (Тегилим, 30,1), разрушению — "Псалом Асафа. Б-же, пришли народы в удел Твой, осквернили Храм Твой святой" (Тегилим, 79,1).
Наши мудрецы рассказывают, что в момент гибели Первого Храма молодые когены собрались на крыше Храма, держа в руках ключи от него, и обратились к Всевышнему с такими словами: "Властелин мира! Поскольку мы не удостоились чести стать верными хранителями Твоего наследия, мы передаем Тебе эти ключи". После этого они подбросили ключи к небу. С неба спустилась рука и забрала ключи. После этого когены бросились с крыши в огонь и погибли. Именно их оплакал пророк Йешаягу: "Пророчество о долине видения. Что же с тобой, что весь ты поднялся на крыши. Полный кипения шумный город, город веселый! Убитые твои не мечом убиты и не в битве погибли" (Йешаягу, 22,1).
В течение восемнадцати лет во дворце Навухаднецара раздавался голос с неба, говоривший: "Недостойный раб! Поднимись и разрушь дом Г-спода, ибо Его сыновья не слушаются Его". Навухаднецар испугался и не двигался с места, говоря: "Всевышний хочет поразить мое царство и поступить со мной так же, как с моим предшественником (Санхеривом)". Что же он сделал в конце концов? Остался в Дафне Антиохийской и послал Навузарадана, начальника своих телохранителей, чтобы тот разрушил Иерусалим. Тот провел под Иерусалимом три с половиной года, ежедневно обходя вокруг города, но не мог его взять. Когда он уже хотел вернуться домой, Всевышний послал ему спасительную мысль, и он начал изо дня в день измерять высоту стен Иерусалима. Оказалось, что стена ежедневно погружается в землю на два с половиной тефаха. Когда она погрузилась полностью, враги вошли в Иерусалим. Именно об этом часе сказано: "Не верили цари земли и все жители Вселенной, что враг и неприятель войдет в ворота Иерусалима" (Эйха, 4,12).
Рава говорил: "Триста мулов, нагруженных стальными топорами, способными рубить железо, послал Навухаднецар Навузарадану, и все они разбились об одни-единственные ворота Иерусалима, не причинив им вреда, как сказано: "И ныне все украшения его молотом и топором разбивают" (Тегилим, 74,6). Навузарадан уже хотел возвратиться домой, когда голос с неба произнес: "Навузарадан! Прыгай смелей! Пришло время Храму быть разрушенным и сгореть". У Навузарадана оставался один-единственный топор, он ударил им в ворота и разбил их, как сказано: "Подобен был он тем, что поднимают топор на заросли древесные" (Тегилим, 74,5). Он убивал всех на своем пути, пока не дошел до Храма и не поджег его. Храм поднялся в небо, но Небесная сила заставила его опуститься на землю, как сказано: "Как в давильне истоптал Г-сподь деву, дочь Йегуды" (Эйха, 1,15). Навузарадан возгордился собой, но голос с Небес сказал ему: "Ты поразил уже убитых, сжег уже сожженное, истолок в муку уже перемеленное"".
В тот же час Всевышний сказал пророку Йирмеягу: "Ступай в Анатот и купи поле у Ханамеля, твоего дяди". Как только Йирмеягу покинул Иерусалим, с неба спустился ангел, ударил ногой по стенам города и разрушил их. Затем он провозгласил: "Пусть теперь враги придут и войдут в дом, в котором нет хозяина (Йирмеягу), опозорят и разрушат его. Пусть они войдут в виноградник, покинутый сторожем, и срежут лозы в нем. Но у них не будет оснований хвастать, что они завоевали его. Они захватили уже завоеванный город, истребили уже пораженный народ, сожгли уже сожженный дом".
Пришли враги и построили себе возвышение на Храмовой горе (чтобы держать там совет). Они выбрали то самое место, на котором царь Шломо совещался со старейшинами о том, как украсить Храм. Именно там восседали враги и совещались о том, как сжечь его. Но не успели они закончить совещание, как увидели, что четыре ангела спускаются с неба, неся в руках четыре горящих факела. Они коснулись ими четырех углов Храма и сожгли его.
Первосвященника, шедшего своим путем, враги схватили и зарезали у жертвенника, там, где изо дня в день приносился в жертву Тамид. Его дочь выбежала и закричала: "О горе, горе,
отец мой, свет моих очей!" Враги схватили ее и зарезали, так что кровь ее смешалась с кровью отца. Когда когены и левиты увидели, что Храм сгорел, они взяли в руки свои трубы и другие музыкальные инструменты, бросились в огонь и сгорели. Когда девы Иерусалима, прявшие занавесь для Храма, увидели, что Храм сгорел, они бросились в огонь и сгорели.
Когда царь Цидкиягу все это увидел, он попытался бежать по подземному ходу, который вел из его дома в степи что близ Йерихо, туда, где проходил канал, наполненный водой. Но Всевышний устроил так, что олень бежал в это время над подземным ходом, а вавилоняне гнались за ним. Олень подбежал к выходу из подземного хода как раз тогда, когда Цидкиягу и его сыновья выходили оттуда. Вавилоняне увидели их и схватили.
Навузарадан послал их (Цидкиягу и его сыновей) к Навухаднецару. Навухаднецар обратился к нему: "Скажи, Цидкиягу, что побудило тебя восстать против меня? По какому закону должен я судить тебя? Если по закону твоего Б-га — ты подлежишь смерти, ибо дал ложную клятву Его Именем. Если по законам царства — ты подлежишь смерти, ибо всякий, кто нарушает клятву верности, данную им царю, подлежит смерти". Цидкиягу ответил: "Убей меня первым, чтобы я не увидел, как проливается кровь моих сыновей". Сыновья его также обратились к Навухаднецару: "Убей нас первыми, чтобы мы не увидели, как кровь нашего отца проливается на землю". Навухаднецар поступил так. Он убил сыновей на глазах отца, а затем вырвал ему глаза из глазниц и бросил их в печь. Затем он увел Цидкиягу в Вавилон. Цидкиягу стенал и говорил: "Приходите и смотрите, смертные! Йирмеягу, пророчествуя, говорил мне: "В Вавилон ты придешь, и в Вавилоне умрешь, но Вавилона глаза твои не увидят!" Я не прислушался к его словам — и вот, я в Вавилоне, но глаза мои не видят его!"
Когда пророк Йирмеягу возвращался из Анатот в Иерусалим, он поднял глаза к небу и увидел дым, поднимающийся над Храмом. Он сказал себе: "Быть может, еврейский народ раскаялся в своих грехах и приносит жертвы Всевышнему, раз я вижу, что поднимается дым от воскурений". Но когда он поднялся на стену и увидел, что Храм превратился в груду камней, а стены Иерусалима разрушены, он начал причитать: "Уговорил Ты меня, Г-сподь (покинуть Иерусалим), и я дал уговорить себя" (Йирмеягу, 20,7).
Шествуя своим путем, он начал причитать, говоря: "По какой дороге пошли грешники? По какой дороге пошли осужденные на гибель? Я пойду туда же и погибну с ними". Он увидел тропу, залитую кровью так сильно, что она покрывала обе ее стороны. Он прильнул лицом к земле и увидел следы маленьких детей, которых уводили в плен. Он распростерся на земле и стал целовать эти следы. Он увидел группу юношей, закованных в цепи, и присоединился к ним. Но Навузарадан пришел и отделил его от них. Он увидел группу стариков, закованных в цепи, и присоединился к ним. Пришел Навузарадан и отделил его от них. Они стояли друг напротив друга и плакали. Он сказал: "Братья мои, народ мой, все это произошло с вами из-за того, что вы не внимали моим пророчествам". Когда он прибыл к берегу реки Прат (Евфрат), Навузарадан сказал ему: "Если хочешь идти со мною в Вавилон, иди" (Йирмеягу, 40,4). Йирмеягу задумался и ответил: "Если я пойду с ними в Вавилон, кто утешит тех, кто остался в Иерусалиме?" Он оставил их (пленников, уводимых в Вавилон). Когда пленники увидели, что Йирмеягу оставил их, они горько зарыдали, говоря: "Неужели ты нас покидаешь? Ведь сказано в Писании: "На реках вавилонских — там сидели мы и плакали" (Тегилим, 137,1)". Йирмеягу ответил им: "Я беру в свидетели небо и землю — если бы вы заплакали один только раз, пока жили в Ционе, то не были бы изгнаны оттуда".
Йирмеягу шел, плакал и говорил: "Как жаль тебя, прекраснейшая из стран!" На своем обратном пути он [повсюду] находил в горах отрубленные пальцы рук и ног, подбирал их, ласкал, прижимал к груди и целовал, а затем заворачивал их в свою одежду и, плача, говорил: "Дети мои, разве я не предостерегал вас, говоря: "Воздайте славу Г-споду, Б-гу вашему, пока еще не наступила тьма и пока еще ноги ваши не споткнулись на горах мрака" (Йирмеягу, 13, 16). Об этом грозном часе сказано: "Подниму я плач и стон о горах и рыдания — о пастбищах пустыни" (Йирмеягу, 9,9). Об этих прекрасных горах я буду плакать, и плач мой о Яакове станет рыданием".
В Писании сказано: "И отошла Слава Г-спода от порога дома" (Йехезкелъ, 10,18). Рав Аха сказал: "Так царь оставляет свой дворец в гневе. Но затем он возвращается, целует стены дворца и его колонны и говорит: "Горе тебе и прощай, мой дворец! Горе тебе и прощай, мой царский дом! Горе тебе и прощай, дом моих близких! Горе тебе и прощай, отныне — горе тебе и прощай!""
В Писании сказано: "И Г-сподь, Б-г Цеваот, призвал в тот день плакать и сетовать" (Йешаягу, 22,12). Когда Всевышний решил разрушить Храм, Он сказал: "Пока Я пребываю в нем, враждебные народы не в состоянии прикоснуться к нему. Поэтому Мне придется отвратить от него взор Мой и поклясться, что Я не обращусь к нему до самого конца времен. Тогда враги придут и разрушат Храм". Тотчас же Всевышний поклялся Своей правой рукой и спрятал ее за спину, как сказано: "Пред врагом убрал Он десницу Свою" (Эйха, 2,3). Враги немедленно вошли в Храм и сожгли его. Поскольку Храм был сожжен, Всевышний сказал: "Отныне нет у Меня резиденции на земле. Шхина Моя покинет землю и вернется в свою прежнюю обитель". В этот час Всевышний заплакал и сказал: "Горе Мне, что Я сделал? Поселил Шхину Мою на земле ради Израиля, а когда евреи согрешили, вернул ее в прежнюю обитель. Я стал предметом насмешек для народов мира, презрения для всего живого". Тотчас явился ангел Метатрон, пал ниц перед Всевышним и сказал: "Властелин мира! Пусть я буду плакать, а не Ты!" Всевышний ответил: "Если ты не дашь Мне плакать здесь, Я поднимусь в сферы, куда тебе нет доступа, и буду плакать там". Именно об этом сказано: "Если же вы не послушаете, будет душа моя плакать втайне" (Йирмеягу, 13,17). Всевышний сказал ангелам служения: Давайте пойдем — вы и Я — в Мой дом и увидим, что сделали с ним враги". Тотчас отправились в путь Всевышний и ангелы, а Йирмеягу шел перед ними. Как только Всевышний увидел издалека здание Храма, Он сказал: "Несомненно, это Мой дом, Мое пристанище, с которым враги расправились, как им было угодно". Тотчас громко заплакал Всевышний и сказал: "Горе Мне и Моему дому!
Сыновья Мои — где вы? Когены и левиты, где вы? Что еще могу Я сделать для вас? Сколько раз Я предупреждал вас — но вы не раскаялись в своих грехах!"
Всевышний сказал Йирмеягу: "Я подобен сегодня человеку, у которого был единственный сын. Он устроил сыну свадьбу, и тот умер прямо под хупой. Неужели ты не сострадаешь ни Мне, ни Моему сыну? Ступай и подними Авраама, Ицхака, Яакова и Моше из их могил — они умеют плакать". Йирмеягу ответил: "Властелин мира! Я не знаю, где похоронен Моше". Всевышний сказал ему: "Иди, встань на берегу Иордана и возгласи: "Сын Амрама! Сын Амрама! Встань и смотри, как враги истребляют твою паству!"
Сразу после этого Йирмеягу пришел в Маарат Гамахпела (пещеру, где похоронены праотцы Израиля) и сказал Аврааму, Ицхаку и Яакову: "Встаньте! Пришло время вам предстать перед Всевышним!" Они спросили: "Чем этот день отличается от всех других, почему именно сегодня мы должны предстать перед Всевышним?" Он ответил: "Я не знаю", — ибо боялся, что они скажут: "В твои, а не наши времена постигло это бедствие наших детей".
Йирмеягу оставил их и отправился на берег Иордана. Там он воззвал "Сын Амрама! Сын Амрама! Пришло время тебе предстать перед Всевышним!" Моше ответил: "Чем этот день отличается от всех других, почему именно сегодня я должен предстать перед Всевышним!" Йирмеягу ответил: "Я не знаю". Моше оставил Йирмеягу и предстал перед ангелами служения, которых знал еще со дня Дарования Торы. Он сказал им: "Мои небесные служители! Не знаете ли вы, почему я должен предстать перед Всевышним?" Они ответили: "Сын Амрама, неужели ты не знаешь, что Храм разрушен, а еврейский народ находится в изгнании?" Моше сразу же разорвал на себе драгоценные одежды, надетые на него Всевышним, обхватил руками голову и начал плакать и кричать. Так, плача и крича, он шел, пока не предстал перед праотцами Израиля. Те сказали ему: "Моше, пастырь Израиля, может быть, ты знаешь, чем этот день отличается от всех других?" Он ответил им: "Отцы отцов наших, неужели вы не знаете, что Храм разрушен, а евреи находятся в изгнании среди народов мира?" Праотцы сразу же встали из могил, разорвали свои одежды, обхватили руками головы и начали плакать и кричать. Плача и крича, они пришли к воротам Храма. Всевышний, как только увидел их, сразу же "призвал в этот день плакать и сетовать, и вырывать волосы, и препоясаться вретищем" (Йешаягу, 22,12). Если бы эти слова не были записаны в Писании, невозможно было бы произнести их. В трауре ходили они и плакали от одних ворот к другим, как люди, в доме которых лежит умерший родственник. Всевышний говорил, скорбя: "Горе царю, который преуспел в юности, но не преуспел в старости!"
В час, когда был разрушел Храм, Авраам предстал перед Всевышним, вырывая волосы из своей бороды, бия себя по лицу, разрывая на себе одежды и посыпая голову пеплом. Он ходил по Храму, скорбя и плача. Он сказал Всевышнему: "Для чего был я выделен из всех других народов и языков, если теперь меня постиг такой позор?" Когда ангелы увидели его, они также собрались вместе, чтобы предаться скорби, ряд за рядом, и произнесли: "Опустели дороги, не стало путешествующих..." (Йешаягу, 33,8). То есть: "Опустели дороги, которые проложил Ты к Иерусалиму, чтобы они всегда были полны путников — ведь весь Израиль шел по ним в Иерусалим и возвращался оттуда в праздники — как случилось, что они опустели?"
В этот момент Всевышний обратился к ангелам служения с такими словами: "Для чего вы выстраиваетесь рядами и читаете ламентации?" Они ответили: "Властелин мира! Из-за того, что Авраам, которого Ты так любишь, пришел в Храм и плакал там. Почему Ты не обратил на него внимания?" Всевышний сказал: "После того, как он, которого Я так люблю, оставил Меня и перешел в иной мир, он не посещал Мой дом. А теперь — "Что возлюбленному Моему в доме Моем?" (Йирмеягу, 11,15)" Авраам сказал Всевышнему: "Властелин мира! Почему Ты изгнал моих сыновей, передал их во власть других народов, умертвил их множеством различных смертей и разрушил Храм, построенный на том самом месте, где я намеревался принести в жертву моего сына Ицхака по Твоему приказанию?" Всевышний ответил: "Твои сыновья согрешили, они нарушили все повеления Торы, отказались от всех двадцати двух букв ее". Авраам сказал Всевышнему: "Властелин мира! Кто засвидетельствует, что евреи нарушили повеления Твоей Торы?" Всевышний ответил: "Сама Тора явится и засвидетельствует это".
Немедленно пришла Тора, чтобы дать показания. Авраам сказал ей: "Дочь моя, ты пришла, чтобы засвидетельствовать, что евреи нарушили твои заповеди? Ты не устыдишься сделать это перед лицом моим? Вспомни о том дне, когда Всевышний предлагал тебя всем народам, но ни один из них не принял тебя — до тех пор, пока мои сыновья не пришли к горе Синай и не приняли тебя с почетом? А теперь, в трудный для них час, ты пришла, чтобы дать показания против них?" Как только Тора услышала эти слова, она отошла в сторону и отказалась давать показания.
Тогда Всевышний сказал Аврааму: "Придут двадцать две буквы (еврейского алфавита) и дадут показания против Израиля". Все двадцать две буквы немедленно предстали перед Ним. Буква алеф подошла, чтобы дать показания против евреев (подтверждая, что они нарушили заповеди Торы). Авраам сказал ей: "Алеф, ты, первая из всех букв, даешь показания против Израиля в столь трудный для него час! Вспомни день, когда Всевышний открылся Израилю на горе Синай и первыми Его словами были такие: "Я — Г-сподь, Б-г твой" (слово "Я" — אנכי, Анохи, — начинается с буквы алеф)". Тотчас же буква алеф отошла в сторону и не стала давать показания.
Тогда подошла буква бет, чтобы дать показания против евреев. Авраам сказал ей: "Дочь моя, ты пришла, чтобы дать показания против моих детей, которые так прилежно изучают Тору, первой буквой которой ты являешься!" Буква бет немедленно отошла в сторону и не стала давать показания.
Когда остальные буквы увидели, что Авраам убедил алеф и бет промолчать, они устыдились и не стали свидетельствовать против Израиля. Тогда Авраам немедленно обратился к Всевышнему: "Властелин мира! Лишь когда мне исполнилось сто лет, ты дал мне сына, а когда он стал разумным [взрослым] человеком и ему исполнилось тридцать семь лет, Ты сказал мне: "Принеси его во всесожжение". Тогда я отнесся к нему со всей твердостью, не сжалился над ним. Я сам связал его и возложил на жертвенник — неужели Ты забудешь об этом и не сжалишься над моими сыновьями?"
В этот момент взял слово Ицхак. Он сказал: "Властелин мира! Когда отец сказал мне: "Б-г усмотрит Себе агнца для всесожжения" (Берешит, 22,8), я не препятствовал исполнению Твоего приказания. Я с радостью дал себя связать, лег на жертвенник и подставил шею свою под нож. Неужели Ты забудешь об этом и не сжалишься нам моими сыновьями?"
Тут взял слово Яаков. Он сказал: "Властелин мира! Разве не провел я двадцать лет в доме Лавана? А когда я покинул его дом и злодей Эсав встретил меня и хотел убить моих сыновей — разве я не предложил ему свою жизнь взамен их жизней? А теперь они отданы во власть своих врагов как скот, который ведут на бойню — и это после того, как я вырастил их, как птенцов, с таким трудом, вынеся из-за них столько мучений. Неужели Ты забудешь об этом и не сжалишься над моими сыновьями?"
Тут взял слово Моше. Он сказал: "Властелин мира! Разве не был я верным пастырем еврейского народа в течение сорока лет? Разве не бежал я перед ним по пустыне как конь, а когда пришло время войти в Эрец Исраэль, разве Ты не произнес мне такой приговор: "В пустыне останутся твои кости". А теперь, когда евреи изгнаны оттуда, Ты послал меня оплакивать их? Именно о таком обращении и говорят слова земной притчи: "Милость господина не доставляет мне радости, а немилость приносит беду...""
В этот час Моше сказал Йирмеягу: "Иди передо мной. Я тоже пойду к ним (евреям) и увижу, кто возобладал над ними". Йирмеягу ответил ему: "По дороге нельзя идти, ибо на ней лежат убитые". Моше сказал: "И все-таки пойдем".
Моше немедленно отправился в путь, а Йирмеягу шел перед ним. Так они шли, пока не пришли к рекам вавилонским. Евреи увидели Моше и начали говорить друг другу: "Бен Амрам встал из могилы и пришел, чтобы освободить нас из рук врагов". Тогда раздался голос с Небес: "Это Мой приговор!" Тотчас же Моше сказал: "Невозможно возвратить вас домой (сейчас), ибо таков приговор Всевышнего. Однако скоро Он Сам вернет вас туда". С этими словами Моше оставил их. Евреи сразу же начали горько плакать. Они плакали, пока их слезы не поднялись к Небесам, как сказано: "На реках вавилонских сидели мы и плакали" (Тегилим, 137,1).
Когда Моше вернулся к праотцам еврейского народа, те спросили: "Что делают враги с нашими сыновьями?" Он ответил: "Часть их они поразили мечом, некоторым связали руки, скрутив их за спиной, некоторые закованы в железные цепи, некоторые раздеты донага, некоторые умерли по дороге и тела их стали добычей птиц и животных, некоторые брошены под палящим солнцем голодные и томимые жаждой". Тут же праотцы разразились горькими рыданиями и причитаниями: "Как ужасна участь, постигшая наших детей! Отчего стали они сиротами, лишившимися отца! Как проведут они полдень и полночь без одежды, ничем не укрытые! Как пройдут они по горам и по острым камням без обуви! Как смогут они нести тяжелые мешки с песком! Каково им с руками, скрученными за спиной!"
Моше сказал: "Солнце, будь проклято! Почему ты не потухло, когда враги вошли в Храм!" Солнце ответило: "О чем ты говоришь, верный пастырь Моше? Как могло я не светить, когда (посланцы Всевышнего) не давали мне покоя, не оставляли меня, били меня шестьюдесятью огненными бичами, говоря: "Ступай, освети дорогу!""
Тогла Моше сказал: "Горе вам, блеск и сияние Храма! Как случилось, что вы были утрачены? Как горько, что пришло время Храму быть разрушенным! Храм разрушен, дети, изучавшие Тору, убиты, а их родители уведены в плен, в изгнание!"
И еще сказал Моше: "Победители, захватившие их в плен! Не казните их жестокими казнями, не истребляйте их целиком, не убивайте сына на глазах отца и дочь на глазах матери! Придет день, и Всевышний взыщет с вас за это". Однако халдеи-злодеи не послушали совета. Они заставляли мать брать сына на руки и говорили отцу: "Подойди и убей его!" Мать начинала плакать.
слезы ее падали на ребенка... Моше обратился к Всевышнему: "Властелин мира! В Твоей Торе написано: "Коровы или овцы не режьте в один день с потомством ее". Но разве враги не убивают сыновей и матерей в один день в великом числе — и Ты молчишь..."
В тот час предстала перед Всевышним праматерь Рахель и сказала: "Властелин мира! Тебе известно, что Яаков любил меня великой любовью и служил за меня моему отцу целых семь лет. Но когда пришел час моего бракосочетания, мой отец решил подменить меня моей сестрой — однако я не проявила ревности и не опозорила сестру. Если я, всего лишь смертная, всего лишь прах земной, не проявила ревности, когда мне причинили горе — ты, Царь вечный, милосердный — отчего Ты возревновал к идолопоклонству, в котором нет ни одной крупицы подлинного, и изгнал моих детей?" Тотчас же во Всевышнем пробудилась жалость, и Он сказал: "Ради тебя, Рахель, Я возвращаю Израиль в его страну". Именно об этом сказано: "Так сказал Г-сподь: "Слышится голос в Раме, вопль и горькое рыдание: Рахель оплакивает сыновей своих, не хочет она утешится"" (Йирмеягу, 31, 14). И далее: "Так сказал Г-сподь: "Удержи голос свой от рыдания и глаза твои от слез, ибо есть воздаяние за труд твой... возвратятся сыны в пределы свои"" (Йирмеягу, 31,15).
Наши мудрецы рассказывают, что крувим (изображения ангелов, украшавшие Арон Га-кодеш), находившиеся в Святая святых Храма, вначале были сделаны так, что смотрели друг на друга (то есть были изваяны лицом к лицу), находились рядом друг с другом, держались друг за друга и обнимали друг друга так, как обнимают друг друга возлюбленные. Таким образом они символизировали любовь Всевышнего к Израилю.
Когда евреи совершали в праздники паломничество в Иерусалим, для них отдергивался занавес. Им показывали переплетенные фигуры крувим и говорили: "Смотрите, как любит вас Всевышний: как мужчина — свою возлюбленную".
И еще рассказывали мудрецы, что в те времена, когда евреи поступали не так, как требовал Всевышний, крувим чудесным образом отворачивались друг от друга, так что их лица начинали смотреть в разные стороны, и они больше не обнимали друг друга. Таким образом Всевышний показывал Израилю, что Он не любит его, как прежде.
И еще сказали наши мудрецы (в Трактате Йома, 546): "Когда враги вошли в Храм, они увидели крувим, обнимающих друг друга. Они вынесли их на рыночную площадь и сказали: "Посмотрите, каким пустяками занимались евреи — те самые евреи, чье благословение — настоящее благословение, а проклятие — настоящее проклятие". Враги сразу же стали относиться к Израилю с презрением, как сказано: " Все почитавшие ее стали презирать ее, потому что увидели срам ее" (Эйха, 1,8)". Следует спросить: если Храм был разрушен лишь из-за того, что евреи не выполняли волю Всевышнего, как случилось, что в час, когда враги вошли в него, крувим обнимали друг друга?
По мнению некоторых, это была еще одна беда, постигшая Израиль — ибо враги, уважавшие его прежде, стали теперь презирать его, заподозрив, что евреи занимаются бессмысленными пустяками (вроде этих фигурок, находившихся в Святая святых) — ведь они ничего не знали о любви, которую питал Всевышний в Израилю.
По другому мнению, смысл этого события был двояким. Хотя оно действительно пробудило в сердцах врагов презрение к Израилю, оно в то же время стало символом коренной перемены к лучшему в отношениях между Всевышним и Израилем. Иными словами, теперь, после сожжения Храма, в них произошел перелом: Всевышний как бы дал волю Своему гневу, обрушив его на дерево и камни, из которых был построен Храм (и тем самым исчерпав его), так что теперь вернулась любовь Его к Израилю — любовь, подобная чувству, которое питают друг к другу смертные возлюбленные.
Вот что говорят об этом наши мудрецы.
79-й Псалом, рассказывающий о разрушении Храма, начинается такими словами: "Песнь Асафа. Б-же, пришли народы в удел твой, осквернили Храм святой Твой, превратили Иерусалим в руины". Почему Писание называет этот Псалом песней? Он должен был бы называться "Плачем Асафа", "Ламентацией Асафа"! Чтобы ответить на этот вопрос, рассказывают следующую притчу. Некий царь строил здание, предназначенное для бракосочетания его сына. Когда царский сын пошел по дурному пути, царь разрушил здание до основания. Увидев это, воспитатель царского сына взял в руки флейту и начал играть на ней. Его спросили: "Царь разрушил здание, предназначенное для свадьбы его сына, а ты сидишь и музицируешь!" Воспитатель ответил: "Я играю на флейте, радуясь тому, что царь обрушил свой гнев на здание, а не на сына". Точно такой же вопрос задали и Асафу: "Всевышний разрушил святой Храм — почему же ты сидишь себе и поешь?" Он ответил: "Я радуюсь тому, что Всевышний обрушил Свой гнев на дерево и камни, а не на Израиль".
Второй Храм был разрушен через четыреста девяносто лет после разрушения Первого Храма. Это событие также произошло 9-го Ава. Но и после этого еще стоял большой и важный (в глазах Всевышнего) город Бейтар, не взятый врагами. Бейтар пал лишь через пятьдесят два года после гибели Второго Храма (во время восстания Бар-Кохбы против римлян) и тоже 9-го Ава. Враги убивали жителей Бейтара с такой свирепостью, что лошади погружались по самую гриву в их льющуюся кровь.
За 180 лет до гибели Храма враждебная держава (Рим) начала распространять свое господство над Израилем. За 80 лет до гибели Храма наши мудрецы приняли постановление, объявляющее все территории, принадлежащие другим народам, находящимися в состоянии ритуальной нечистоты. За 40 лет до гибели Храма Сангедрин ушел в добровольное изгнание из своей резиденции на Храмовой горе и переселился во временные помещения. В те времена необычайно возросло число убийц, и Сангедрин не хотел судить их (и приговаривать к смерти) — а право рассматривать дела, по которым может быть вынесен смертный приговор, Сангедрин имел только при условии, что он заседал в своей официальной резиденции — Лишкат Га-газит.
Наши мудрецы учат: "В течение последних сорока лет существования Второго Храма жребий (быть посланным в пустыню в Йом Кипур) никогда не выпадал на правого (козла), кусок красной ткани (который вешался в Храме в этой день) никогда не белел (в знак того, что грехи Израиля прощены), иногда гас западный светильник, а двери Храма самопроизвольно распахивались, пока раббан Йоханан бен Заккай не упрекнул их такими словами: "Храм, Храм, для чего ты сам наносишь себе удары? Я знаю, что судьба тебе — быть разрушенным, и уже пророчествовал о тебе Зехарья (бен Берехья) бен Идо: "Открой, Леванон, двери твои, и пожрет огонь кедры твои"" (Зехаръя, 11,1).
Рабби Ицхак бен Таблай сказал: "Почему (Храм) назван "Леваноном"? Потому, что он малбин — обеляет — грехи Израиля". Рав Зутра бен Тувья сказал: "Почему (Храм) назван "лесом Леванона"? Потому, что Храм расцветал так же, как делает это лес, в соответствии со словами рава Гошайи: "Во время строительства Храма Шломо посадил в нем множество золотых деревьев всевозможных видов, и они давали плоды каждое в свой срок, и когда ветер колебал их, они роняли эти плоды, как сказано: "Заколышутся плоды его, как лес Леванона" (Тегилим, 72, 16). Плоды эти отдавались когенам, А после того, как враги вошли в Храм, эти деревья засохли"".
Рабби Йоханан сказал: "Чему учат нас слова Писания: "Блажен человек, который всегда страшится, а ожесточающий сердце свое попадет в беду"? (Мшилей, 28,14) Они рассказывают нам о том, как из-за Камцы и Бар Камцы был разрушен Иерусалим, из-за колышка от колесницы был разрушен Бейтар, из-за петуха и курицы была разрушена Царская гора".
Рассказывают, что у некоего человека был друг — Камца, и недруг — Бар Камца. Он устроил пир и сказал своему слуге:
"Приведи на пир Камцу". Но тот (по ошибке) привел Бар Камцу. Хозяин увидел Бар Камцу сидящим за столом и сказал ему: "Ты — мой недруг, зачем же ты пришел сюда? Встань и уйди!" Тот ответил: "Раз уж я пришел, позволь мне остаться, и я заплачу за все, что съем и выпью". Хозяин сказал: "Нет!" Бар Камца сказал: "Я возмещу тебе половину стоимости всей трапезы!" Хозяин сказал: "Нет!" Бар Камца сказал: "Я возмещу тебе стоимость всей трапезы!" Но хозяин схватил Бар Камцу за руку, заставил его подняться и вывел из дома. Бар Камца сказал: "Раз мудрецы сидели за столом, видели все это и не протестовали, можно предположить, что они с ним согласны. Поэтому я подам донос на них императору". Он пришел к императору и сказал: "Евреи возмутились против тебя". Император спросил: "Кто может это подтвердить?" Бар Камца сказал: "Пошли им животное для жертвоприношения и проверь, принесут ли они его в жертву".
Император послал с ним в Храм трехлетнего телка. На пути в Иерусалим Бар Камца сознательно нанес ему повреждение — поранил ему губу (по другому мнению — повредил глаз). Повреждение было нанесено в таком месте, что, согласно еврейскому закону, животное уже не могло быть принесено в жертву, а согласно римскому — могло. Наши мудрецы приняли решение все же принести его в жертву, чтобы сохранить мир в стране, но рабби Зехарья бен Авкилас сказал им: "В таком случае люди ошибочно заключат, что животные с такими повреждениями могут быть принесены в жертву". Тогда мудрецы решили казнить Бар Камцу, чтобы тот не смог донести императору, что его телок не был принесен в жертву, но рабби Зехарья сказал им: "В таком случае люди ошибочно заключат, что тот, кто умышленно нанесет повреждение животному, предназначенному для жертвоприношения, подлежит смертной казни". Мудрецы послушались его и отменили и это решение.
Рабби Йоханан сказал: "Скромность рабби Зехарьи бен Авкиласа стала причиной гибели Храма и нашего изгнания из своей страны".
Император Нерон двинулся против Израиля. Он выпустил стрелу на восток — но стрела повернула и упала в Иерусалиме.
Выпустил стрелу на запад — она повернула и упала в Иерусалиме. То же произошло и со стрелами, выпущенными во всех других направлениях.
Император Нерон сказал ребенку: "Прочти мне стих из Писания (который ты изучаешь)". Тот прочитал: "И отдам месть Мою над Эдомом в руку народа Моего, Израиля" (Йехезкель, 25,14). Император Нерон сказал: "Всевышний хочет разрушить Свой Храм и вытереть об меня Свои руки"... Он обратился в бегство и принял иудаизм. Его потомком стал рабби Меир.
Император Веспасиан двинулся против Израиля. Он осаждал Иерусалим в течение трех лет. В городе жили три очень богатых человека: Накдимон бен Гурион, Бен Кальба Савуа и Бен Цицит Гакесет. Первый из них сказал: "Я обеспечу всех жителей города пшеницей и ячменем". Другой сказал: "Я — вином, солью и маслом". Третий сказал: "Я — дровами". Наши мудрецы особенно похвалили владельца запаса дров, ибо рав Хисда сказал: "На каждый склад с зерном необходимо иметь шестьдесят складов с дровами". Когда эти люди открыли свои склады, оказалось, что они располагают запасами, которых хватило бы городу на двадцать один год. Однако в городе находились биръоним (зелоты, сторонники непримиримой борьбы с Римом). Мудрецы сказали им: "Давайте заключим мир с римлянами". Бирьоним не позволили им заключить мир и сказали: "Давайте пойдем на них войной". Мудрецы ответили: "Из этого у нас ничего не выйдет". Тогда биръоним сожгли все запасы зерна и в городе начался голод.
Марта бат Битус была самой богатой женщиной в Иерусалиме. Она послала своего слугу на рынок и сказала ему: "Принеси мне отборной крупы". Пока он шел на рынок, эта крупа кончилась. Он вернулся и сказал ей: "Нет отборной крупы, но есть еще белый хлеб". Она сказала ему: "Ступай и принеси". Пока он шел, весь белый хлеб был распродан. Он вернулся и сказал: "Нет белого хлеба, но есть черный". Она сказала ему: "Ступай и принеси его". Пока он шел, был распродан и этот хлеб. Тогда она сняла обувь и сказала: "Пойду на рынок и посмотрю — быть может, там еще можно купить съестного". По дороге она изранила ноги и умерла. В память о ней раббан Йоханан бен Заккай прочитал следующие слова Торы: "Изнеженная и избалованная в среде твоей, которая ступни своей не пробовала ставить на землю из-за избалованности и изнеженности..." (Дварим, 28,56)
По другому мнению, она нашли инжир рабби Цадока, съела его и от этого умерла. Перед смертью она вынула из сундуков все свое золото и серебро и разбросала их на рынке, говоря: "Для чего мне все это?" Именно об этом сказано в Писании: "Серебро их выбросят на улицы, и золото их станет нечистотами" (Йехезкелъ, 7,19).
Что такое "инжир рабби Цадока"? Рабби Цадок постился в течение сорока лет ради того, чтобы Иерусалим не был разрушен. Он исхудал настолько, что все, что он съедал, было видно снаружи. А ел он вот как: ему приносили плод инжира, он высасывал его сок, а сам плод выбрасывал.
Однажды раббан Йоханан бен Заккай решил пройтись по рынку. Он увидел там жителей Иерусалима, которые варят солому и пьют сдобренную ею воду. Он сказал себе: "Разве люди, которые варят солому и пьют сдобренную ею воду, смогут противостоять солдатам Веспасиана? Нет у меня другого пути, кроме как покинуть город".
Аба Сикра бен Батиах, глава биръоним, был племянником раббана Йоханана Бен Заккая. Раббан Йоханан бен Заккай попросил Аба Сикру тайно посетить его, и он пришел. Раббан Йоханан бен Заккай сказал ему: "Сколько еще вы намереваетесь поступать так, как поступаете, и умертвлять всех нас голодом?" Он ответил: "Что я могу сделать? Если я осмелюсь сказать им (биръоним) хоть слово, они убьют меня". Раббан Йоханан сказал ему: "Укажи мне способ уйти отсюда — быть может, это принесет хоть малое спасение". Аба Сикра ответил: "Мы договорились между собой, что ни один человек не покинет город живым — только мертвым". Раббан Йоханан бен Заккай сказал: "Вынесите меня отсюда под видом мертвого". Бен Батиах сказал: "Притворись больным, и пусть все придут, чтобы проведать тебя. Принеси в дом что-нибудь дурно пахнущее, и все скажут: "Раббан Йоханан умер". Тогда пусть соберутся твои ученики и несут твой гроб, а другие люди пусть не несут, чтобы они не почувствовали, как легко твое тело — ведь всем известно, что живой весит меньше, чем мертвый".
Раббан Йоханан так и поступил. Он призвал к себе своих учеников рабби Элиэзера и рабби Йегошуа и сказал им: "Сыновья мои! Вынесите меня отсюда. Изготовьте мне гроб, и я лягу в него". Рабби Элиэзер взялся за гроб у изголовья, а рабби Йегошуа — у изножья. Они понесли его к воротам незадолго до захода солнца. Сторожа спросили у них: "Кто это?" Они ответили: "Это мертвец. Разве вы не знаете, что не оставляют мертвое тело на ночь в Иерусалиме?" Сторожа хотели проколоть "мертвеца" мечами, но Аба Сикра остановил их такими словами: "Все скажут, что евреи искололи мечами своего рабби!" Они хотели ударить "мертвеца", но он сказал: "Все скажут, что они избили своего рабби!" Тогда они открыли ворота и выпустили раббана Йоха-нана.
Его принесли к самому Веспасиану. Когда гроб был открыт, раббан Йоханан встал и приветствовал Веспасиана такими словами: "Мир тебе, царь! Мир тебе, царь!" Веспасиан сказал ему: "Ты дважды заслужил смерть. Один раз — за то, что назвал меня царем, в то время, как я не царь (а всего лишь полководец, посланный императором в Иудею). А кроме того — если я царь, то почему ты до сих пор не приходил ко мне?" Раббан Йоханан сказал ему: "Напрасно ты сказал, что ты не царь. Знай, что ты царь, ибо иначе никогда не смог бы завладеть Иерусалимом, ибо сказано: "И Леванон падет от сильного" (Йешаягу, 10,34). Слово "сильный" может относиться только к царю. Что же до твоего вопроса, почему я не пришел к тебе раньше, если ты — царь, то ответ на него простой: бирьоним среди нас не давали мне прийти". Веспасиан спросил его: "Если бы змея обвилась вокруг бочонка с медом — разве не разбили бы бочонок, чтобы убить змею?" Раббан Йоханан не нашел, что ответить. Рав Йосеф (по другому мнению — рабби Акива) сказал, что именно к этому случаю относятся слова Писания: "(Всевышний) поворачивает мудрецов вспять и знание их делает глупостью" (Йешаягу, 44, 25). Ибо раббан Йоханан должен был ответить "В таком случае берут щипцы, отрывают змею от бочонка и убивают ее, а бочонок остается целым".
По другому рассказу, при этом присутствовали четыре князя: князь арабов по имени Пенгер, князь Африки, князь Александрии и князь Палестины. Они начали задавать раббану Йоха-нану вопросы: "Как поступают с бочонком, в котором устроила свое гнездо змея?" Он ответил: "Приводят заклинателя змей, который выманивает змею из бочонка, так что тот остается цел". Пенгер сказал: "В таком случае убивают змею и разбивают бочонок". Затем они спросили: "Как поступают, когда змея устраивает себе гнездо в башне?" Он ответил: "Приводят заклинателя змей, который выманивает змею из башни, так что башня остается целой". Пенгер сказал: "В таком случае убивают змею и сжигают башню". Раббан Йоханан бен Заккай сказал Пенгеру: "Соседи, которые замышляют причинить зло — причиняют его самим себе. Мало того, что ты не пытаешься защитить нас — ты еще и стремишься погубить нас!" Тот ответил: "Я желаю вам только добра. Ибо пока цел Храм, народы мира беспрерывно враждуют с вами. Когда же Храм будет разрушен — они перестанут враждовать с вами!" Раббан Йоханан сказал ему: "Сердце ведает, правду ли ты говоришь". В этот самый момент прибыл курьер из Рима и сказал Веспасиану: "Встань! Император умер, и римские старейшины решили поставить тебя во главе государства!" В это время Веспасиан надевал обувь. Он уже надел один башмак, попытался надеть второй — но не смог, ибо нога не влезла в него. Тогда он попытался снять первый башмак — но тот не слезал с ноги. Веспасиан спросил: "Что это значит?" Раббан Йоханан сказал: "Не волнуйся, это потому, что ты получил хорошее известие. В Писании говорится: "Добрая весть утучняет кость" (Мишлей, 15,30). Хочешь знать, как исправить положение? Пусть приведут человека, который тебе неприятен, и проведут его перед тобой, как сказано в Писании: "Дух унылый сушит кость" (Мишлей, 17,22)". После того, как это было сделано, нога влезла в башмак. Веспасиан сказал раббану Йоханану: "Раз вы так умны — почему вы до сих пор не приходили ко мне?" Он ответил: "Разве я не сказал тебе, почему?" Веспасиан сказал: "Я тебе тоже кое-что сказал". Затем Веспасиан сказал раббану Йоха-нану: "Я уезжаю отсюда и пришлю другого человека вместо себя. Проси у меня о чем-нибудь, и я тебе не откажу". Раббан Йоханан сказал ему: "Дай мне Явне и ее мудрецов, даруй жизнь династии раббана Гамлиеля и пошли врачей, чтобы они исцелили рабби Цадока".
Рав Йосеф (по другому мнению, рабби Акива) прочитал, обсуждая ответ раббана Йоханана, такие слова Писания: "(Всевышний) поворачивает мудрецов вспять и знание их делает глупостью" (Йешаягу, 44,25). Иными словами, раббан Йоханан должен был просить Веспасиана пощадить Иерусалим. Но он опасался, что Веспасиан откажется выполнить эту просьбу, и потому ему не удастся добиться даже самого малого спасения.
Согласно другому мнению, раббан Йоханан бен Заккай ответил Веспасиану иначе: "Я прошу тебя пощадить это государство.". Тот сказал ему: "Разве римляне для того избрали меня императором над собой, чтобы я пощадил это государство? Проси чего-нибудь другого — и я исполню твою просьбу". Тот сказал: "Оставь открытыми западные ворота города, ведущие в Луд, и пусть каждый, кто выйдет из них до четырех часов, останется в живых". Когда город пал, Веспасиан сказал раббану Йоханану бен Заккаю: "Если у тебя есть в городе родственники или друзья, пошли за ними и выведи их оттуда до того, как мои войска войдут в город". Он послал рабби Элиэзера и рабби Йегошуа, чтобы они вывели из города рабби Цадока. Они нашли его у самых ворот. Когда он пришел, раббан Йоханан бен Заккай встал перед ним. Веспасиан сказал ему: "Перед этим жалким стариком ты встаешь?" Он ответил: "Клянусь твоей жизнью, если бы в городе был еще один такой человек, то даже будь твои армии вдвое более многочисленными, тебе не удалось бы взять город". Веспасиан спросил: "В чем же его сила?" Он ответил: "В том, что он съедает несколько крошек, и этого хватает ему, чтобы изучить сто глав Торы". Веспасиан спросил: "Почему он такой худой?" Он ответил: "Из-за многочисленных постов". Послали за врачами, которые стали понемногу кормить и поить его, пока он не поправился.
Взяв город, Веспасиан разделил четыре его стены между четырьмя князьями (чтобы те их разрушили). Западная стена досталась Пенгеру. Но на Небесах постановили, что эта стена не будет разрушена никогда. Почему? Потому, что Шхина пребывает на западе. Другие князья разрушили свои стены, но Пенгер не разрушил свою. Веспасиан послал за ним и спросил: "Почему ты не разрушил свою стену?" Тот ответил: "Клянусь твоей жизнью, я поступил так ради славы твоего царства, ибо в противном случае никто не знал бы, что было разрушено. Теперь люди смогут увидеть ее и сказать: "Велика была мощь Веспасиана! Вот что он разрушил!"" Веспасиан сказал: "Ты поступил правильно, но раз ты нарушил мой приказ, то поднимись на крышу дома и прыгни вниз. Останешься в живых — будешь помилован, умрешь — значит, умрешь". Он поднялся на крышу, бросился вниз и погиб — его поразило проклятие раббана Йоханана бен Заккая.
Веспасиан уехал и прислал вместо себя злодея Тита. Тит пришел и сказал: "Где боги их, твердыня, на которую они полагались?" (Дварим, 32,37) Что он сделал? Он привел падшую женщину, вошел с ней в Святая Святых, расстелил там Сефер Тору и согрешил с женщиной прямо на ней... Он взял в руки меч и разрезал им парохет (занавесь). Произошло чудо — из парохета потекла кровь. Тит решил, что поразил мечом Всевышнего... Он начал проклинать Небеса, говоря: "Тот, кто сражается с царем в пустыне и побеждает его, далеко не подобен тому, кто сражается с ним в его дворце и побеждает его".
Абба Ханан сказал: "Именно к этому случаю относятся слова Писания: "Кто силен, как Ты, Г-сподь?" (Тегилим, 89,9) Кто настолько силен и могуч, как Ты, который слышал проклятия и оскорбления этого злодея — и молчал?" Рабби Ишмаэль истолковал сходным образом слова Торы: "Кто, как Ты, между богами, Г-сподь" (Шмот, 15,11).
Тит забрал парохет и сделал из него ящик, принес всю храмовую утварь и сложил в него. Все это он перенес на корабль, чтобы отправить в Рим и хвастать там своей добычей. В море над кораблем поднялась огромная волна, грозившая потопить его. Он сказал: "Мне кажется, их (евреев) Б-г силен только на воде. Когда на них напал фараон — Он утопил его в воде. Пришел Сисра — Он утопил его в воде. То же самое и со мной — когда я находился в Его доме, в Его власти. Он не в состоянии был про-, тивостоять мне, а здесь, в море. Он предстал передо мной и грозит утопить меня. Если Он обладает мужеством, пусть Он выйдет вместе со мной на сушу и там сразится со мной". Немедленно раздался голос с Небес и сказал: "Злодей, сын злодея, потомок злодея Эсава! Есть у меня крошечное создание, комар, — выйди на сушу и попробуй сразиться с ним!" Тит благополучно вышел на сушу. Когда он прибыл в Рим, все население города приветствовало и прославляло его: "Привет тебе, покоритель варваров!" В этот момент прилетел комар, залетел в нос Титу и в течение семи лет сверлил его мозг.
Однажды Тит прошел мимо кузницы. Когда комар услышал удары молота, он затих. Тит заметил это и сказал: "Есть способ бороться с ним!" Отныне к нему стали ежедневно приводить кузнеца, который бил молотом по наковальне. Кузнецу-нееврею он платил четыре зуза в день, кузнецу-еврею говорил: "С тебя довольно и того, что ты видишь своего врага страдающим". В течение тридцати дней это средство действовало, затем комар снова стал мучить Тита, как прежде.
Рабби Пинхас бен Аруба говорил: "Я бывал среди знатнейших людей Рима. Когда Тит умер, его мозг был вскрыт и в нем была найдена птица весом в два сэла". Абаей сказал: "Согласно нашей традиции, клюв этой птицы был медным, а когти — железными". Перед смертью Тит приказал сжечь его тело и развеять пепел над семью морями, "чтобы Б-г евреев не нашел его и не отдал под суд".
Рабби Элазар сказал: "Смотрите, какой это серьезный грех — унизить человека! Ведь Всевышний помог Бар-Камце разрушить Его дом и сжечь Его дворец!"
Отчего был разрушен Первый Храм? Из-за трех прегрешений: идолопоклонства, кровосмешения и кровопролития. Но отчего был разрушен Второй Храм — ведь евреи в его времена были поглощены изучением Торы, исполнением заповедей и добрыми делами! Отчего же он был разрушен? Из-за син'ат хинам — напрасной ненависти — между ними. Отсюда мы учим, что напрасная ненависть равноценна всем трем смертным грехам — идолопоклонству, кровосмешению и кровопролитию — вместе взятым.
Существовал обычай приветствовать жениха и невесту, пронося перед ними петуха и курицу, как бы говоря при этом: "Плодитесь и размножайтесь, как они!" Однажды мимо места, где праздновалась свадьба, прошел отряд римлян, и они отобрали у евреев петуха и курицу (предназначенных для свадебной церемонии). Евреи напали на отряд и истребили его. Посланцы пришли к императору и сказали ему: "Евреи восстали против тебя". Тогда он пошел войной на Иудею. Жил в то время еврей по имени Бар-Дроми, способный одним прыжком преодолеть расстояние в миль. Он сеял смерть среди римлян. Тогда император снял свою корону, положил ее на землю и сказал: "Властелин мира! Если только Тебе угодно, не предавай меня и мою державу в руки одного единственного человека!" Возгордившийся Бар-Дроми повел себя недостойно и произнес следующие слова: "Разве Ты [не] покинул нас, Б-же, и [уже] не выходишь, Б-же, с войсками нашими?" (Тегилим, 60,12) Он намекал на то, что легко справляется с врагами один. Немедленно появилась змея и убила его. Император сказал: "Поскольку меня спасло от гибели чудо, на этот раз я не трону евреев". Он оставил их в покое и двинулся обратно. Евреи тут же начали великое празднество. Они устроили пиры и зажгли столько огней, что можно было разглядеть печать на кольце на расстоянии миля. Увидев это, император сказал: "Евреи веселятся и издеваются надо мной". Он вернулся и пошел на них войной. Рабби Йоси сказал: "Триста тысяч воинов поднялись на Царскую гору и в течение трех дней и трех ночей убивали евреев, а на другом конце города люди предавались веселью и пляскам, ничего не зная о том, что происходит".
В Писании сказано: "Поглотил Г-сподь, не пощадил, все жилища Яакова" (Эйха, 2,2). Рабби Йоханан сказал: "Речь о шестистах тысячах поселений, которыми владел царь Яннай на Царской горе, и в каждом из них жило не меньше жителей, чем было евреев, вышедших из Египта". Ула сказал: "Я видел это место — там невозможно было бы разместить даже шестьсот тысяч тростинок!" Некий самаритянин сказал рабби Ханине: "Вы рассказываете неправду!" Рабби Ханина сказал: "Эта земля названа "Страной Цви (буквально — "оленя" — Йирмеягу, 3, 19)". Так же как шкура оленя (раз снятая) уже не сможет покрыть его тело, так и Эрец Исраэль — она просторна, когда евреи живут в ней, и тесна, когда их там нет".
Жена императора Траяна, да будет он проклят, родила 9-го Ава, когда евреи были погружены в траур. Родившийся у нее ребенок умер в Хануку. Евреи спрашивали друг у друга: "Зажигать или не зажигать светильники?" В итоге они решили: зажжем — и будь, что будет. И светильники были зажжены.
Доносчики пришли к жене Траяна и сказали ей: "Посмотри на этих евреев: когда у тебя родился ребенок, они погрузились в траур, а когда он умер — зажгли огни". Она послала письмо мужу: "Прежде чем ты отправишься завоевывать варваров, покори этих евреев, которые возмутились против тебя".
Траян сел на корабль, полагая, что завершит путешествие (и прибудет в Иудею) за десять дней, однако ветер нес его вперед, и он завершил его всего за пять дней. Он вошел в бейт-мидраш и увидел там евреев, изучающих такие слова Торы: "Подымет Г-сподь на тебя народ издалека, от края земли; как орел налетит народ, языка которого ты не поймешь" (Дварим, 28,49). Он сказал им: "Я — этот орел, ибо полагал, что прибуду к вам за десять дней, а ветер принес меня за пять дней". Он окружил их войсками и перебил. Женщинам он сказал: "Подчинитесь моим легионам, иначе я поступлю с вами так же, как поступил с вашими мужьями". Они сказали ему: "Поступай с женщинам так же, как поступил с мужчинами". Он немедленно окружил их войсками и перебил, так что кровь мужчин смешалась с кровью женщин. Крови было столько, что она устремилась потоком и достигла реки Киприс. Шхина плакала и говорила: "Об этих я плачу" (Эйха, 1,16).
Существовал обычай, согласно которому когда рождался мальчик — сажали кедр, а когда рождалась девочка — сажали акацию. В день свадьбы этого ребенка посаженное в его честь дерево срубали, чтобы построить из него хупу. Однажды дочь императора ехала в своей колеснице. Колышек от ее колесницы сломался. Слуги срубили кедр и починили колесницу. Увидевшие это евреи напали на них и перебили. Тогда римляне пришли к императору и сказали: "Евреи восстали против тебя!" И тогда император пошел на них войной.
Рабби Йоханан сказал: "Восемьдесят тысяч офицеров было в армии, осаждавшей Бейтар. Жил тогда человек по имени Бен-Козиба, и у него было двести тысяч солдат с отрубленным пальцем. Ведь в армию Бен-Козибы вступали лишь те, кто, чтобы продемонстрировать свое мужество, соглашались отрубить себе палец. Мудрецы спросили у него: "Сколько еще ты будешь умножать число евреев с физическими недостатками?" Он ответил им: "Как иначе могу я испытать их?" Они сказали: "Пусть тот, кто не способен, мчась на коне, вырвать с корнем ливанский кедр, не записывается в твою армию". Так у него стало двести тысяч таких и двести тысяч таких (солдат). Император Адриан посылал против этих солдат свои армии, но они выступали против них и истребляли их. Римляне говорили: "У нас нет другого выхода, кроме как принести корону Адриана, возложить ее на голову Бен-Козибы и объявить его нашим царем". Однажды армия Бен-Козибы выступила на войну и встретила на пути одного из мудрецов. Он сказал им: "Да поможет вам Всевышний!" Они ответили недостойно: "Пусть Он нам не помогает и не мешает, ведь "Разве Ты [не] покинул нас, Б-же, и [уже] не выходишь, Б-же, с войсками нашими?" (Тегилим, 60,12)" Они намекали на то, что сами справляются с врагами. Какова была сила Бен-Козибы? Он отбивал коленом камни, выпущенные вражескими катапультами, и посылал их обратно, убивая при этом несколько человек.
Когда рабби Акива увидел его, он сказал: "Взойдет звезда от Яакова" (Бемидбар, 24,17). То есть: "Произошел Бен-Козиба от Яакова — он и есть царь-Мессия!" Возразил ему рабби Йоханан бен Торта: "Акива, щеки твои покроются травой, но сын Давида (Мессия) еще не придет".
В течение трех с половиной лет осаждал император Адриан Бейтар. В городе жил рабби Элазар Гамодаи, непрерывно постившийся и умерщлявший плоть. Изо дня в день он молился Всевышнему, обращаясь к Нему с такими словами: "Властелин мира! Не собирай сегодня Своего Суда!" В конце концов Адриан собрался снять осаду и уйти, не взяв города. Тогда явился к нему один самаритянин и сказал: "Пока этот петух (он имел в виду рабби Элазара, который беспрерывно молился) копошится в земле, ты не возьмешь город. Но подожди, я устрою все так, что ты возьмешь его сегодня же". Он немедленно вошел в Бейтар через городские ворота и нашел там рабби Элазара, погруженного в молитву. Он подошел к нему и сделал вид, что шепчет ему что-то на ухо. Те, кто это видели, сказали Бен-Козибе: "Твой дядя рабби Элазар намерен передать эту страну в руки Адриана. Тот велел привести к нему самаритянина и спросил его: "Что ты сказал рабби Элазару?" Самаритянин ответил: "Если я расскажу тебе все — меня убьют по приказу императора. Если не расскажу — меня убьешь ты. Лучше уж я покончу с собой и унесу с собой государственные тайны". Бен-Козиба решил, что рабби Элазар намерен передать государство римлянам. Он приказал привести к нему рабби Элазара и спросил его: "Что сказал тебе этот самаритянин?" Тот ответил: "Я не знаю, что он шептал мне — я был погружен в молитву и ничего не слышал". Бен-Козиба спросил: "А что ты ему сказал?" Рабби Элазар ответил: "Ничего". Бен-Козиба страшно разгневался, ударил ногой рабби Элазара и убил его одним ударом. Немедленно раздался голос с Небес, произнесший: "Горе негодному пастуху, покидающему овец! Меч — на руку его и на правый глаз его" (Зехарья, 11,17). Голос сказал: "Ты сломал руку, защищавшую Израиль, ослепил его правый глаз. Поэтому — "Отсохнет совершенно рука его, и правый глаз его совершенно потускнеет" (Зехарья, 11,17)". Грехи (Израиля) стали причиной немедленного падения Бейтара, и Бен-Козиба погиб.
Голову его принесли Адриану. Тот спросил: "Кто убил его?" Некий самаритянин сказал: "Я убил его". Адриан сказал: "Иди и принеси мне его тело". Тот пошел и принес, и оказалось, что вокруг шеи Бен-Козиба обвилась змея. Адриан сказал: "Если бы сам Всевышний не убил его — кто смог бы это сделать?"
Армия, в которой служили восемьдесят тысяч офицеров, вошла в город Бейтар. Солдаты убивали мужчин, женщин и детей, пока потоки крови не затопили улицы и дома, так что лошади погружались в кровь до самого кончика носа. Эти потоки крови уносили камни весом в сорок сеа и углубились в море на четыре миля. Можно было бы ошибочно предположить, что Бейтар находится неподалеку от моря — но нет, это вовсе не так. У Адриана был большой виноградник размером в восемнадцать милей на восемнадцать милей (расстояние, равное расстоянию от Тверии до Ципори). Вокруг всего этого виноградника был сложен высокий и широкий забор из тел убитых жителей Бейтара. Адриан запретил хоронить их, и этот запрет действовал до тех пор, пока другой император его не отменил. Тогда они были похоронены.
Рабби Элиэзер Гагадоль учил: "В некоей долине есть два потока, текущие в разные стороны. По мнению наших мудрецов, текущая в них жидкость на две трети состоит из воды, а на одну треть — из крови".
Рассказывают, что в течение семи лет иноземцы удобряли свои сады еврейской кровью, не нуждаясь в других удобрениях.
Рассказывают от имени раббана Шимона бен Гамлиэля: "В Бейтаре были пятьсот школ, причем в каждой из них учились, самое меньшее, пятьсот детей. В городе говорили: "Если придут враги, мы выйдет против них с грифелями, которыми пишут эти дети, и выколем врагам глаза". Но когда грехи Израиля стали причиной победы врагов, и те захватили город, они обернули детей свитками их же книг и сожгли их вместе".
Рабби Йегошуа бен Леви сказал: "Если бы народы мира знали, сколько пользы приносит им Иерусалимский Храм, они возвели бы вокруг него высокие стены, чтобы сохранить его. Ведь он приносил им больше пользы, чем Израилю! Ибо, заботясь о народах мира, царь Шломо составил следующую молитву: "И чужеземца, который не из народа твоего, Израиля... Ты услышь с Небес... и сделай все, о чем будет взывать к Тебе чужеземец" (Млахим I, 8,41). Однако когда речь шла о просьбах Израиля, Шломо говорил иначе: "Воздай каждому по всем делам его, Ты, что знаешь сердце его" (Диврей га-ямим II, 6,30). То есть: удовлетвори просьбу достойного и отклони просьбу недостойного. И неверно было бы заключить, что пользу народам мира приносил один только Храм. Нет, величайшую пользу им приносит само существование Израиля, ибо только ради него идет дождь и светит солнце, только ради него Всевышний посылает миру все, что ему необходимо".
Рассказывают от имени рабби Йегошуа бен Леви: "Всевышний созвал ангелов служения и сказал им: "Как поступает земной царь, когда умирает один из его близких, и он скорбит о нем?" Те ответили: "Он вешает у входа грубую ткань (мешковину)". Всевышний сказал: "Я поступлю так же". Именно об этом сказано: "Я одеваю Небеса мраком и рубище делаю покровом их" (Йешаягу, 50,3). Всевышний спросил: "Что еще делает в таком случае земной царь?" Они ответили: "Гасит светильники". Он сказал: "Я поступлю так же". Именно об этом сказано: "Солнце и луна тускнеют, и звезды теряют свой свет" (Йоэлъ, 2,10). Всевышний спросил: "Что еще делает в таком случае земной царь?" Они ответили: "Он ходит босой". Всевышний сказал: "Я поступлю так же". Именно об этом сказано: "Г-сподь — в вихре и буре путь Его, и облако — пыль ног Его" (Нахум, 1,3). Всевышний спросил: "Что еще делает в таком случае земной царь?" Они ответили: "Он разрывает свой царский плащ". Всевышний сказал: "Я поступлю так же". Именно об этом сказано: "Свершил Г-сподь то, что задумал, исполнил слово Свое... разрушил и не пощадил" (Эйха, 2,17). Всевышний спросил: "Что еще делает в таком случае земной царь?" Они ответили: "Он проводит время в одиночестве и молчании". Всевышний сказал: "Я поступлю так же". Именно об этом сказано: "Пусть одиноко и молча сидит он, ибо Он возложил на него это бремя" (Эйха, 3,28)".
В Писании сказано: "И слезы прольются из глаз моих, и глаза мои изойдут слезами" (Йирмеягу, 13,17). Рабби Элазар сказал: "Почему слово דמעה (дим'а, слеза) появляется в этой фразе трижды (в русском переводе второе появление этого слова скрыто глаголом "прольется", который в оригинале происходит от того же корня)? В первый раз — в память о Первом Храме, во второй раз — в память о Втором Храме, в третий — в знак печали об Израиле, изгнанном из своей страны".
Рав Аха сказал: "Шхина никогда не покидает западную стену Храма, как сказано в Писании: "Вот стоит Он за нашей стеной" (Шир га-ширим, 2,9)".
В Торе сказано: "Если погубит кто поле или виноградник... пусть заплатит" (Шмот, 22,4). Всевышний сказал: "Я должен оплатить нанесенный Мною же ущерб. Я зажег огонь в Ционе, как сказано: "Г-сподь... зажег на Ционе огонь, который пожрал основания его" (Эйха, 4,11). Поэтому Я отстрою его при помощи огня, как сказано: "И Я буду ему — слово Г-спода — огненной стеной вокруг, и для славы его буду посреди него" (Зехарья, 2,9)».
Однажды раббан Гамлиэль, рабби Элазар бен Азария, рабби Йегошуа и рабби Акива шли по дороге и услышали шум римской толпы, доносившийся с расстояния в сто двадцать милей. Раббан Гамлиэль, рабби Элазар бен Азария и рабби Йегошуа заплакали, а рабби Акива засмеялся. Они спросили: "Чему ты радуешься?" Он ответил вопросом: "А почему вы плачете?" Они сказали: "Эти язычники, поклоняющиеся идолам и совершающие воскурения перед ними, живут в мире и безопасности, а мы — как нам не плакать после того, как Дом Всевышнего сгорел дотла?" Рабби Акива ответил: "Этому-то я и радуюсь: если так Всевышний воздает тем, кто нарушает Его заповеди, то насколько же больше вознаградит Он тех, кто исполняет Его волю!"
В другой раз эти мудрецы шли в Иерусалим. Дойдя до горы Гар Гацофим, они разорвали свои одежды. У Храмовой горы они увидели лисицу, выбегающую из того места, где находилась Святая Святых. Раббан Гамлиэль, рабби Элазар бен Азария и рабби Йегошуа заплакали, а рабби Акива начал смеяться. Они спросили: "Чему ты радуешься?" Он ответил вопросом: "А почему вы плачете?" Они сказали: "Об этом месте сказано: "Посторонний, который приблизится (к нему), да предан будет смерти" (Бемидбар, 1,51). А сейчас по нему бегают лисы — как же нам не плакать?" Он ответил: "Этому-то я и радуюсь. Ведь сказано в Писании: "И взял Я Себе верных свидетелей: Урию, когена, и Зехарью бен Йеверхиягу" (Йешаягу, 8,2). Но какую можно усмотреть связь между Урией и Зехарьей — ведь Урия жил во времена Первого Храма, а Зехарья — во времена Второго Храма? Дело в том, что Писание связало исполнение пророчества Зехарьи с исполнением пророчества Урии. В связи с Урией сказано: "Из-за вас как поле будет вспахан Цион, и станет руинами Иерусалим, и Храмовая гора — высотами лесистыми" (Мша, 3,12). В связи с Зехарьей сказано: "Еще будут сидеть старики и старухи на площадях Иерусалима" (Зехарья, 8,4). Пока не исполнилось пророчество Урии, я боялся, что не будет исполнено пророчество Зехарьи. Теперь, когда исполнилось пророчество Урии, я знаю, что исполнится и пророчество Зехарьи". На это остальные мудрецы сказали: "Ты утешил нас, Акива! Ты утешил нас, Акива".
Наши мудрецы учат, что святость Эрец Исраэль, определенная и установленная во времена Йегошуа, когда он освятил страну, была временной, а не вечной. Поэтому когда пришел Навузарадан и разрушил страну, ее святость была отменена. Однако святость Эрец Исраэль, определенная и установленная позже, во времена Эзры, является одновременно актуальной (для того времени) и вечной, то есть действующей во все времена. Таким образом, и ныне Эрец Исраэль сохраняет свою святость, и уж тем более — Храмовая гора.
Вот что писал об этом Рамбам: "Невзирая на то, что Храм из-за наших прегрешений был разрушен, каждый из нас обязан относиться к нему с тем же трепетом, с каком относился, когда он был цел. Мы должны заходить (поднимаясь на Храмовую гору) лишь на ту территорию, куда разрешалось заходить в те времена. Не разрешается сидеть в Храмовом дворе (азара), равно как и относиться легкомысленно к восточным воротам, как сказано: "Соблюдайте Мои субботы и относитесь с трепетом к Моей святыне". То есть: так же как соблюдение субботы является вечной заповедью (которую надо исполнять во все времена), вечной заповедью является и трепетное отношение к Храму. Даже после того, как он был разрушен, святость его сохранилась".
Хатам-Софер следующим образом объяснил, почему святость, обретенная Страной Израиля во времена Йег ошуа и в период существования Первого Храма, исчезла с его разрушением, а святость, обретенная ею во времена Второго Храма, сохранилась. Дело в том, что Навухаднецар завоевал Эрец Исраэль в соответствии с предсказаниями пророков. Более того, пророки призвали вавилонян прийти и завоевать Эрец Исраэль, так что это завоевание было законным — поэтому святость страны и исчезла, когда оно совершилось. Однако римляне завоевали Эрец Исраэль не по указанию пророка, Всевышний не послал их на это завоевание — поэтому, завершив его, они не стали законными хозяевами страны. Истинные права остались за еврейским народом — как они принадлежали ему со времен персидского царя Кира. Поэтому святость страны сохранилась на вечные времена.
Вот что говорят наши мудрецы.
По определенному мнению, в течение всего времени, пока существовал Храм, Шхина пребывала в нем, однако когда из-за наших грехов Храм был разрушен, Всевышний возвратил Щхину на Небеса, как сказано: "Всевышний, трон Его на Небесах". Рабби Элазар бен Пдат сказал: "И во времена, когда Храм существовал, и во времена, когда Храм разрушен, Шхина пребывает на одном и том же месте, как сказано: "Посвятил Я этот дом, который ты построил, пребыванию Имени Моего там вовеки; и будут очи Мои и сердце Мое там во все дни" (Млахим I, 8,3)".
Наши мудрецы учат: "Первый Храм был разрушен из-за трех тяжких грехов, в которых был повинен еврейский народ в том поколении. Это идолопоклонство, кровосмешение и кровопролитие. В те времена евреи не упускали ни одной возможности поклониться идолам. Страна не была захвачена и разорена до тех пор, пока семь последовательных составов суда не предались идолопоклонству. Евреи нарушали субботние запреты, не учили детей Торе, отменили обязательное чтение Шма Исраэлъ утром и вечером. Они не знали стыда друг перед другом.
Второй Храм погиб из-за греха напрасной ненависти, из-за того, что евреи не предостерегали друг друга, унижали мудрецов и приравняли ничтожных к великим, из-за того, что иссякли среди них люди, приверженные истине, и из-за того, что они основывали свое судопроизводство исключительно на буквальном толковании законов Торы, не делая уступок друг другу".
Наши мудрецы учат: "После разрушения Храма возникла железная стена, отделяющая Израиль от Всевышнего; Шхина возвратилась на Небеса, а по другому мнению — никогда не покидала Западную стену Храма; если можно так сказать. Всевышний утратил радость, и она не вернется к Нему до тех пор, пока Иерусалим не будет восстановлен и еврейский народ не возвратится в него; закрылись небесные врата молитвы; пророческий дар был отнят у пророков и передан мудрецам, а также безумцам и детям; прекратилось действие Урим и Тумим (камней на одеянии первосвященника, обладавших пророческой силой); прекратилось царствование потомков царя Давида; у Всевышнего — если можно так сказать — остались (на земле) лишь четыре квадратных локтя Галахи — ибо сила Торы после гибели Храма нисколько не уменьшилась.
В день гибели Храма на Небесах было принято решение, обрекающее дома праведников на разрушение. Мудрость была у нас отнята; иссякли среди Израиля люди, приверженные истине; мудрецы почувствовали себя посрамленными и склонили головы; стали слабыми праведники; укрепились люди, опирающиеся на физическую силу и красноречие; мудрецы стали подобны писцам, писцы — служкам, а служки — простым, необразованным людям. И не проходит дня, на который не пало бы проклятие.
Со дня гибели Храма небеса ни разу не сияли своим истинным, чистым светом; дожди стали слабыми и не приносят благословения; не выпадает благословенная роса; плоды утратили вкус; иссякло настоящее вино; исчезли деревья, приносящие кинамон (вид пряностей); исчез шамир (червь, при помощи которого строители Храма обрабатывали камень); мясо утратило вкус; многие болезни стали неизлечимыми".
Древняя традиция утверждает, что после разрушения Первого Храма некоторые из изгнанников-евреев переселились в Испанию и создали там первую еврейскую общину. Среди них были потомки царя Давида, от которых произошел дон Ицхак Абарбанель, вставший во главе евреев, изгнанных из Испании.
После того, как был разрушен Второй Храм и многие евреи рассеялись по европейским странам, некоторые из них прибыли в Испанию, причем число новоприбывших евреев существенно превышало число живших там ранее. Они основали множество новых общин, которые расцвели и процветали и в духовном, и в материальном отношении. Эти общины стали важнейшим центром еврейской Диаспоры после того, как завершилась эпоха гаонов и закрылись великие еврейские школы в Суре и Помбедите (в Вавилонии). Евреи жили в Испании очень долго — на протяжении более чем тысячи четырехсот лет после разрушения Второго Храма, пока не настал час гибели. Это произошло, когда королевская власть и католическая церковь объединились, чтобы унизить и истребить всех евреев, которые жили в этой стране, сделать так, чтобы они и впредь никогда не смогли ступить на испанскую землю.
До того в течение многих лет они жестоко притесняли евреев, издавали направленные против них указы, убивали их сотнями и тысячами и старались принудить изменить своей вере и принять христианство — лишь для того, чтобы сразу же начать свирепо преследовать всех тех, кто поддался давлению, жестоко пытая и умервщляя их из подозрения, что они неверны своей новой религии. Они ограбили всех испанских евреев, беспредельно унизили их, отдали на растерзание ими же распаленным толпам. А 9-го Ава 5252-го (1492-го) года последний еврей покинул Испанию. Евреи вышли из этой страны все вместе. Было их около трехсот тысяч человек.
Покидая Испанию, они не знали, куда идут. Они ушли нищие, истерзанные страданиями, ставшими их жребием перед изгнанием, терзаемые страхом и опасениями за свое будущее, не ведающие, где найдут хотя бы временное пристанище. Они обращали свои взоры к Небесам, молили Всевышнего смиловаться над ними, остатками великой общины, и в то же время проклинали ограбивший и преследовавший их народ. Будь он проклят, будь проклята эта страна — никогда не станем мы желать ей добра!
Несмотря на то, что испанская еврейская община в течение долгого времени считалась счастливейшей из всех общин Диаспоры, несмотря на то, что годы ее процветания получили название "Золотого века" испанского еврейства, — несмотря на все это, большая часть истории испанской еврейской общины была весьма горькой. Бедствия — одно тяжелее другого — сыпались на нее одно за другим, и спокойных дней в ее истории было совсем немного. Однако тяжкие дни преследований и бед запоминались евреям Диаспоры не столь ярко, как немногочисленные дни процветания — сколь бы короткими они ни были.
В самое первое время после того, как они покинули Святую землю и прибыли в Испанию, жизнь их была благополучной. Евреи жили спокойно и преуспевали. Однако вскоре после этого правящие круги Испании приняли христианство и навязали его всем ее жителям. Гнев их обрушился на евреев, которые остались верны своей религии. Королевская власть и христианская церковь объединились для того, чтобы уничтожить еврейскую общину. Еще до того, как были изданы указы об изгнании, светская и церковная власти соревновались друг с другом в преследовании евреев, гордившихся своей верой.
Король и его приближенные, феодалы и прочие влиятельные лица, богатые и ученые испанцы — все они стали христианами. А евреи, преследуемые изгнанники, бедные и угнетенные — они все до единого отказались перейти в христианство! Ни один из них не соблазнился этой религией! Евреи презирали бессмысленные религии, которые испанцы исповедовали ранее, будучи язычниками. Точно так же отнеслись они и к только что распространившейся вере. Они твердо знали, что ни в одной из этих религий нет ничего общего с иудаизмом. Презрение, с которым евреи относились к новой религии, и навлекло на них ненависть и преследования.
В 4373-м (613-м) году (готский) король Сисибот издал указ, обязывающий всех евреев либо принять христианство, либо покинуть страну. Уже в то время нашлись несколько тысяч евреев, которые не смогли устоять перед нажимом властей и внешне приняли христианство. Однако подавляющее большинство евреев Испании собрали свои пожитки и разошлись по разным странам, отказавшись изменить своей вере даже внешне.
После долгих скитаний наступила передышка. Новый король отменил указ своего предшественника и разрешил евреям вернуться в свои дома, а тем, кто был насильно обращен в христианство — к своей вере. Однако последующие короли снова начали преследовать евреев и беспрестанно издавали направленные против них указы — к вящей радости церкви.
В испанских хрониках рассказывается о том, как в 4454-м (694-м) году, через восемьдесят один год после указа об изгнании, после того, как большая часть изгнанников уже вернулась, власти раскрыли "заговор", якобы "организованный" евреями различных общин для того, чтобы низвергнуть власть христиан в Испании и захватить ее города. Это "разоблачение", так же как все прочие наветы, изобретенные врагами Израиля, имело целью натравить простой народ на евреев и побудить его безнаказанно истреблять их.
В дальнейшем в истории Испании произошел резкий поворот: страна была захвачена мусульманами, которые овладели всеми городами страны и низвергли власть христиан. Мусульмане, новые властители Испании, доброжелательно относились к евреям. Евреи отплатили им беспредельной лояльностью, они направили всю свою энергию, все свои способности и знания на благо страны, ее властителей и обитателей. Власти охотно использовали добрую волю и знания евреев и назначали многочисленных министров и наместников из их числа. Они принесли много пользы Испании, так что ее жители стали относиться к евреям с уважением. Еврейская община страны жила в мире и благосостоянии более двухсот лет. Эта мирная эпоха и была названа "Золотым веком" испанского еврейства.
В этот период еврейская община сильно выросла во всех отношениях — и количественно, и качественно. Десятки тысяч евреев из всех стран рассеяния устремились в Испанию, к своим братьям, которые принимали их с распростертыми объятиями и охотно им помогали. У них была такая возможность — большая часть испанских евреев-старожилов были милосердными и состоятельными людьми.
В ту пору Испания стала величайшим центром изучения Торы. Тому немало способствовали усилия, приложенные рабби Хисдаем ибн Шапрутом, выдающимся знатоком Торы, который был одним из влиятельнейших людей в государстве и одновременно — главой еврейской общины, имевшим огромное влияние на своих братьев. Рабби Хисдай оказал немалую помощь рабби Моше бен Ханоху, одному из четырех "попавших в плен мудрецов" — гаонов Суры и Помбедиты. Рабби Моше бен Ханох, один из величайших еврейских мудрецов своего времени, вместе с тремя другими мудрецами, отправился из Вавилонии в другие страны, чтобы изыскать там средства, необходимые вавилонским центрам Торы. В ходе путешествия они были захвачены пиратами, после чего рабби Моше бен Ханох попал в Европу, а затем в Испанию. По милости Всевышнего он смог создать там выдающиеся талмудические школы, воспитал множество учеников и превратил Испанию в важнейший центр изучения Торы. В то время в Испании находились одновременно еврейская мудрость и сильная, процветающая еврейская община.
Однако под конец своего пребывания в Испании мусульмане также начали преследовать евреев. "Золотой век" окончился, а вместе с ним — и власть мусульман в Испании. Они были изгнаны из страны, и власть снова перешла к христианам.
Последнюю черту под "Золотым веком" испанского еврейства подвела реконкиста — повторное завоевание Испании христианами, ставшее результатом тяжелых войн между мусульманами и соседними христианскими королевствами.
Эти войны разорили страну, и новые властители не могли быстро восстановить ее из руин. Поэтому они привлекли к руководству страной еврейских мудрецов, которые могли принести Испании много пользы. Эти мудрецы приобрели значительное влияние при королевском дворе. Они защищали своих братьев-евреев от поднявших голову священников, клеветавших на еврейскую общину и натравливавших на нее испанцев. Поскольку евреи-министры держали в своих руках ключи от испанской экономики, они были в состоянии защищать еврейскую общину.
Однако прошло совсем немного времени, и евреи-министры оказались бессильны защитить евреев Испании от преследователей — священников и аристократов, завидовавших их успехам и мудрости. Ненависть к евреям клокотала в их груди.
Поддерживаемые властями, священники врывались в синагоги и еврейские школы и требовали от евреев перейти в христианство. Несмотря на то, что они гнусно клеветали на Тору и иудаизм, никто не решался возразить им.
После того, как им удалось сломить дух евреев, унизить их — еще недавно таких сильных и влиятельных, — они начали нападать на них, отнимать их имущество, натравливать на них простой народ, атаковать еврейские общины, убивать и грабить евреев. Власти им не препятствовали.
В эти мрачные времена слабые духом евреи отчаялись найти путь к спасению. Многие из них приняли христианство и присоединились к гонителям своего народа. Таким образом, началось настоящее преследование евреев, оставшихся верными Торе, причем враги нападали на них и извне, и изнутри общины.
В 5151-м (1391-м) году, за сто один год до окончательного изгнания, начались жестокие преследования евреев, которые привели к уничтожению сотен еврейских общин Испании.
Погромы вспыхнули в Кордове, и из десятков тысяч тамошних евреев в живых остались единицы — только те, кто согласились перейти в христианство. Еврейский квартал Кордовы, красивейший из кварталов города, был полностью разрушен. Из Кордовы погромы перекинулись в другие города и общины. В ходе их были убиты более ста тысяч евреев.
Эти страшные погромы окончательно сломили дух испанских евреев, которые не испытали, как их братья в других странах, прежде всего, во Франции и Германии, жизни в нищете и непрерывных преследований. Поэтому число евреев, перешедших в христианство, и оказалось таким значительным, причем среди них было немало высокопоставленных лиц и руководителей общин, у которых не хватило решимости освятить Имя Всевышнего, равно как и готовности пожертвовать своим положением, завоеванными ими богатством и почетом.
Число отступников, оставивших веру отцов в это тяжелое время, превысило двести тысяч человек. Большинство их прервали всякую связь с еврейством и еврейской общиной, однако многие сохраняли ее втайне, в душе оставаясь верными религии отцов, и лишь внешне вели себя как христиане.
Только непосредственно во время погромов, когда убийцы говорили схваченным ими евреям: "Оставьте свою веру или будете немедленно убиты", перед испанскими евреями стоял выбор: принять христианство или умереть. В "мирное" время их не принуждали силой к перемене веры. Поэтому особенно удивительным представляется то, что десятки тысяч евреев изменили вере отцов без того, чтобы им угрожала смерть. Ведь в еврейских общинах других стран врагам обычно не удавалось найти ни одного человека, готового принять христианство даже при самых страшных обстоятельствах. Тамошние евреи предпочитали погибнуть, прославляя Имя Всевышнего, но не изменяли вере отцов! Что же сделало испанских евреев столь слабыми, что многие из них не выдержали даже менее серьезного испытания?
Мудрецы и праведники того поколения ответили на этот вопрос и объяснили, в чем заключалась слабость испанского еврейства. Дело в том, что евреи Испании были гораздо изнеженнее и избалованнее, чем евреи других стран рассеяния, привыкшие к тяжким испытаниям в течение всей жизни в изгнании. Ослабило их и то, что они были привержены изысканной интеллектуальной философии того времени, которая нанесла ущерб искренней, непосредственной вере во Всевышнего. Как свидетельствовал рабби Йосеф Яавец, принадлежавший к числу евреев, которые были в конце концов изгнаны из Испании, почти все те, кто "гордился своими философскими познаниями", в трудные времена "изменили своей славе". Напротив, простые люди, искренние и непосредственные в вере, пожертвовали своим имуществом и самими собой, чтобы освятить Имя Всевышнего. Это свидетельство — одно из самых блестящих доказательств того, что если бы еврейские интеллектуалы сохранили простую и непосредственную веру, остались частью простого народа, эта самая простота спасла бы их, как сказано в Писании: "Г-сподь хранит простых (людей)" (Тегилим, 116,6).
Однако святость еврейской веры не исчезла бесследно в сердцах большинства этих поверженных евреев. Со временем многие из них вернулись к иудаизму. Вначале втайне, а затем явно они освятили Имя Всевышнего на глазах у всех и погибли за свою веру, как будет рассказано далее.
Уже за сто лет до окончательного изгнания испанское еврейство уменьшилось в числе, было разорено и разделилось на различные группы. Все центры еврейской мудрости и социальной взаимопомощи были уничтожены. Евреи прятались в своих убежищах и старались не показываться на глаза врагам. Уменьшилось число синагог, а кладбища наполнились могилами до отказа. Половина народа искала пристанища под сенью чужой религии, а другая половина жила в постоянном страхе и не знала, что ждет ее завтра. Все, кто могли, уезжали за границу. Судьба испанского еврейства была решена.
Но и так называемых "новых христиан" — евреев, насильно обращенных в христианство, — надеявшихся найти спасение от преследований, ждала тяжкая участь. Их не оставляли в покое ни на один день. Число их составляло тогда примерно двести пятьдесят тысяч человек, большей частью, выходцев из богатых семейств. Они были изолированы друг от друга и запуганы, жили каждый в своем углу и дрожали от страха. Они были полностью оторваны от своих братьев, открыто сохранявших верность иудаизму, боялись поддерживать связь между собой, чтобы не быть заподозренными в симпатиях к своему прошлому. Настоящие христиане не хотели иметь с ними дела, так что решительно все ненавидели их и следили за ними днем и ночью, чтобы уличить в отступничестве от новой веры и предать церковному суду. Их называли "маранами" — "свиньями". Ведь свиньи — животные, которые кормятся чужим трудом, и от них нет никакой пользы, пока они живы, но лишь после смерти, когда едят их мясо... Евреям, открыто исповедовавшим иудаизм, грозило только изгнание, а маранам в любой момент грозила опасность быть сожженными заживо в ходе публичной церемонии за оскорбление церкви и христианской религии. За маранами велась непрерывная слежка. Иногда их арестовывали по справедливым обвинениям в тайном исполнении заповедей иудаизма, иногда — по ложным обвинениям, возведенным на них врагами, чтобы устранить их и завладеть их имуществом или их должностями.
За восемнадцать лет до окончательного изгнания евреев Торквемада, самый жестокий из католических священников, создал инквизицию — специальный суд, наказывающий еретиков и маранов. Этот священник сумел убедить королеву Изабеллу в том, что если она оставит все прочие дела и всецело посвятит себя делам инквизиции, истреблению еретиков и изгнанию евреев, открыто исповедующих свою религию, все ее грехи будут искуплены и прощены.
Более тридцати тысяч маранов были осуждены на смерть инквизицией и подвергнуты жестоким казням. Десятки тысяч других были подвергнуты пыткам, гораздо более страшным, чем смерть. Всевышний удостоил этих мучеников высокой чести: большинство из них освятили своей смертью Имя Всевышнего после того, как ранее нанесли Ему оскорбление своим вынужденным отступничеством. Огромное число процессов против маранов и их признания в том, что они остались верны Торе и иудаизму, побудили инквизицию и ее агентов еще свирепее преследовать тех маранов, которые пока не были схвачены. Эти же обстоятельства побудили инквизицию потребовать у короля Фердинанда издать указ об изгнании из Испании всех евреев, открыто исповедующих иудаизм. Они утверждали: "До тех пор, пока евреи останутся в Испании, они будут дурно влиять на "новых христиан" с тем, чтобы те оставались привержены вере отцов".
Абарбанель в своем введении к комментарию к Книге Царей рассказывает об указе об изгнании испанских евреев, изданном королем Фердинандом 1-го Адара 5252-го года (в феврале 1492-го года по христианскому летосчислению). Этот указ вступал в силу 1-го мая того же года. Вот что пишет Абарбанель:
"А на девятый год, 5252-й год по еврейскому летосчислению, король Испании покорил весь Гранадский эмират и взял великий город Гранаду, его столицу. Собственные силу и могущество он приписал помощи его бога; поэтому он произнес в сердце своем: "Чем могу я умилостивить бога, даровавшего мне такую победу в войне? Чем отблагодарю я создателя, отдавшего мне этот город, если не тем, что приведу под его крылья народ, пребывающий во тьме, живущую в рассеянии паству Израиля, вернув истинной религии ее заблудшую дочь — или же изгоню ее в чужие страны, чтобы больше не видеть — и никогда уже не будут они жить в моей стране и не предстанут передо мной". В то время я находился при дворе короля и кричал, пока не потерял голос... Я трижды говорил с королем, сам молил его, говоря: "Спаси, о, король! Для чего ты поступаешь так со своими слугами? Наложи на нас тяжелейшие выкуп и дань — каждый из нас отдаст все, что у него "есть, за право жить в своей стране! Я обратился ко всем своим друзьям из числа придворных, прося их молить короля за мой народ, и вельможи собрались и с большой страстью просили короля отменить свой суровый указ и оставить замысел погубить евреев, но он запечатал свой слух, как будто был глухим, и отказался изменить свои планы. Королева находилась рядом с ним и всем своим влиянием побуждала его действовать решительно и завершить задуманное. Мы сделали, что могли, но ничего не добились...
Народ услышал дурную весть и погрузился в глубокую печаль. Так было повсюду, куда доходил королевский указ. Евреев охватил великий страх, подобному которому не было со времени изгнания из Святой земли. Люди говорили друг другу: "Будем стойкими ради нашей веры, ради Торы и Всевышнего, перед лицом тех, кто оскорбляет и поносит нас, перед лицом наших врагов. Если они оставят нас в живых, мы будем жить, если они умертвят нас — умрем, но не нарушим наш союз (с Всевышним), не позволим нашим сердцам подвести нас. Мы уйдем с Именем Всевышнего на устах".
И они ушли, бессильные, триста тысяч человек, пешие, и я среди них — молодые и старые, дети и женщины — в один день. Ушли из всех королевских провинций — туда, куда нес их ветер".
А в своем комментарии к книге пророка Йирмеягу (Йирмеягу, 2,24) Абарбанель писал: "Когда король Испании издал указ об изгнании всех евреев из его королевства в течение трех месяцев, оказалось, что последний день изгнания выпадает на 9-е Ава. Однако король ничего не знал об этом дне, так что казалось, что сами Небеса наставили его назначить для изгнания именно эту дату.
В этот самый день все воинство Всевышнего покинуло Испанию".
В своем указе об изгнании евреев король Фердинанд изложил и причины, побудившие его принять это решение.
"Имея в виду, что плач маранов достиг наших ушей — ибо некоторых из них мы приговорили к сожжению на костре, некоторых других — к пожизненному тюремному заключению, ибо они были признаны неверными нашей святой религии, а некоторые из их числа во всем признались и обязались полностью исправить свое поведение, причем следователям еще предстоит расследовать все их поступки; имея в виду, что они горько и от всего сердца возопили, утверждая, что присутствие евреев всегда было и ныне является причиной их непокорства и отступлений от христианской веры, ибо те навязывают им свои обычаи, законы и взгляды, праздники и иные календарные даты, и до тех пор, пока евреи будут жить в Испании среди них, они не смогут стать полноценными христианами; имея все это в виду, мы решили изгнать всех евреев без исключения с территории, находящейся под нашим управлением, хотя они и заслуживают более сурового наказания за свои поступки. Однако мы решили сжалиться над ними и ограничились одним лишь этим наказанием...
Поэтому мы постановляем и приказываем всем мужчинам и женщинам, взрослым и детям, которые именуются евреями, всем, кто живет или находится на территории, находящейся под нашим управлением, оставить места, в которых они проживают, и быть готовыми покинуть все провинции нашего королевства и перейти в иные страны в течение трех следующих месяцев, срока, начинающегося 1-го мая и заканчивающегося последним днем июля. Каждый, кто не подчинится нашему указу и не покинет королевство в течение указанного времени, и будет обнаружен в любой точке на территории, находящейся под нашим управлением, — будет казнен повешением на виселице или должен будет переменить вероисповедание и вернуться к христианству".
Кроме того, были опубликованы правила, дополняющие королевский указ об изгнании, согласно которым все евреи обязаны были заплатить свои долги заимодавцам-христианам, однако им запрещалось взыскивать деньги, которые христиане были должны им. Изгнанникам запрещалось брать с собой золото, серебро и другие ценные вещи. Вообще, им разрешалось взять с собой только припасы на дорогу.
После опубликования указа все евреи, занимавшие высокие посты в королевстве, во главе с доном Ицхаком Абарбанелем, а также некоторые из вельмож-неевреев, полагавших, что изгнание евреев принесет настоящее бедствие королевству, предстали перед королем и королевой и молили их отменить указ и вместо изгнания наложить на евреев любой подушный штраф, однако их усилия и мольбы оказались напрасными. Ибо в это самое время, когда они беседовали с королем, во дворец ворвался Торквемада, угрожая громадным крестом, который он держал в руках. Король и королева были испуганы, и делегация, защищавшая интересы евреев, ушла ни с чем. Изгнание наступило незамедлительно и во всей своей жестокости.
Множество евреев было убито и ограблено своими соседями еще до того, как наступил день изгнания. Евреи ни у кого не могли найти защиты, и жизнь их ни во что не ставилась. Многие из них вынуждены были спасаться бегством. Они рассеялись по дорогам и пересекли границу Испании еще до наступления дня изгнания. Их постигли бесчисленные бедствия, казалось, посланные Всевышним им на гибель. К дню, установленному в указе, в Испании оставалось около трехсот тысяч евреев — мужчин, женщин и детей. Они покинули страну все вместе в горький день, 9-го Ава 5252-го года, и "направились туда, куда нес их ветер".
В течение всего периода между февралем (когда указ об изгнании был издан) и июлем (когда последний еврей должен был покинуть Испанию) священники удвоили свои усилия, направленные на то, чтобы принудить евреев перейти в христианство. С этой же целью в самом указе об изгнании были перечислены права, предоставляемые перебежчикам. Однако практически все евреи за исключением тех, кто занимались изучением философии, выдержали испытание. Об одном из тех, кто не выдержал его, назначенном властями раввине евреев Кастилии Аврааме Синьоре, рассказывают (в его защиту), что он перешел в христианство потому, что королева поклялась, что если дон Синьор не сменит веру, она истребит (или насильно обратит в христианство) все еврейские общины провинции. Синьор сменил веру для того, чтобы спасти тысячи других евреев.
Однако существует и иной рассказ об Аврааме Синьоре (первоначально — Шнеуре). Вот что сообщает безымянный писатель тех времен:
"В течение трех (последних оставшихся до изгнания) месяцев многие верили, что в конце концов евреям удасться достичь компромисса с властями и остаться в Испании. Надежды возлагались на раввина, который возглавлял еврейские общины Испании, дона Авраама Шнеура, который ездил в экипаже, запряженном тридцатью мулами, на рабби Меира Меламеда, который был секретарем короля, и на дона Ицхака Абарбанеля, бежавшего в Кастилию из Португалии и ставшего одним из самых влиятельных людей при испанском дворе (затем, в изгнании, он поселился в Неаполе и стал влиятельным лицом при дворе короля Неаполитанского). Так вот, великий мудрец дон Ицхак де Леон (Абарбанель) называл дона Авраама Шнеура "врагом света", ибо он был поражен неверием. Судьба его доказала правильность суждения дона Абарбанеля, ибо в конце жизни, в возрасте восьмидесяти лет, Шнеур перешел в христианство вместе со всей своей семьей. Так же поступил и Меир Меламед".
Вот что рассказывает рабби Элиягу Капушали, принадлежавший к тому же поколению:
"В эти дни десятки тысяч евреев перешли в христианство, в том числе и некоторые из тех, кто ушли в изгнание, однако после долгих странствий, не выдержав многочисленных тягот и будучи не в силах продолжать скитания, вернулись в Испанию".
Евреи покидали Испанию большими и малыми группами, пока 9-го Ава последняя, самая большая из них не ушла из страны. Большинство этих групп ушли в изгнание в течение трех недель между 17-м Тамуза и 9-м Ава. Хотя эти недели и являются траурными, ибо в них мы во всех поколениях оплакиваем гибель Храма и разорение Эрец Исраэль, а потому в них запрещено петь и плясать, мудрецы того времени издали специальное постановление, отменяющее этот запрет. Они обязали каждую группу изгнанников брать с собой ансамбль музыкантов, которые должны были идти во главе ее, играя на своих инструментах, чтобы подбодрить людей, вселить в них надежду, укрепить веру во Всевышнего и уверенность в том, что Он не оставит их.
Это было сделано и для того, чтобы поблагодарить Всевышнего за то, что Он помог им выдержать нелегкое испытание и сохранить верность иудаизму — ведь своим уходом в изгнание они освятили Его Имя.
Это было сделано и для того, чтобы народ помнил, что мы не оплакиваем свои скитания в Диаспоре, но одно лишь изгнание из Иерусалима.
Изгнанников из Испании ждали жесточайшие страдания. Многие из них умерли от голода и болезней. Многие утонули в море, другие стали добычей хищников и разбойников. Вот лишь некоторые из рассказов, приводимые писателями этого многострадального поколения.
"Все воинство Всевышнего, иерусалимские изгнанники, жившие в Испании, покинули эту проклятую страну в пятом месяце 5252-го года, и затем рассеялись по всем четырем сторонам света. Из порта Картахена в пятницу 10-го Ава вышли шестнадцать больших кораблей, битком набитых людьми, и отправились туда, куда нес их ветер, в Африку, Азию, Грецию и Турцию. В этих странах изгнанники живут и поныне".
"Этих изгнанников постигли многочисленные и жестокие бедствия. Их преследовали власти Генуи, так что они впали в полное отчаяние. Многих из них умертвили мусульмане, чтобы отнять золото, которое они сумели припрятать и взять с собой. Многие утонули в море, многие умерли от голода и болезней, некоторых моряки высадили голыми и босыми на морских островах, некоторые были проданы в рабство в варварской Гвинее. Все это произошло в том ужасном году". Там писал рабби Элиягу Капушали.
Автор книги Шевет Йегуда рассказывает следующее:
"Я слышал от стариков, изгнанников из Испании, что на одном из этих кораблей вспыхнула эпидемия чумы, и владелец корабля высадил пассажиров на сушу в ненаселенном месте, так что большинство их умерло от голода. Немногие оставшиеся в живых отправились на поиски местных жителей. Среди них были некий еврей, его жена и двое детей. Жена, непривычная к трудным путешествиям, истощила свои силы и умерла. Ее муж, которому пришлось нести детей, также дошел до полного истощения сил и упал в обморок. Его дети умерли от голода. Когда сознание вернулось к нему, он нашел обоих своих детей мертвыми. В великом горе он встал на ноги и сказал: "Властелин мира! Ты сделал так много, чтобы побудить меня изменить своей вере! Знай же, что даже вопреки воле Небес я остался евреем и всегда буду им! Не помогут никакие испытания, которые Ты послал и еще пошлешь мне!" Он накрыл мертвые тела землей и травой и пошел дальше — на поиски местных жителей".
Вот что рассказывает рабби Йегуда Хайят, сам изгнанный из Испании и Португалии:
"Мы ели полевую траву. Изо дня в день я молол зерно в домах мусульман за тоненький ломтик хлеба, от которого отказалась бы и собака. Спал я на голой земле. В холодные зимние ночи нам нечем было укрыться. Не было у нас и домов, поэтому мы вырывали норы в горах мусора на городской свалке и залезали в них".
"Все это постигло нас, но мы не забыли Тебя и остались верны Твоему Завету. Наши сердца остались неизменными, и с пути Твоего мы не сошли. Хотя Ты сокрушил нас там, где живут шакалы, и покрыл нас смертной тенью — разве забыли мы Имя Всевышнего, разве простирали мы руки к другому богу? Разве Всевышний не подтвердит это — ведь Ему известно все, что скрыто в сердцах? Только за нашу верность Тебе нас убивают изо дня в день, как овец на бойне. Пробудись — отчего же Ты спишь, Всевышний? Восстань, не оставляй нас навеки! Отчего скрываешь Ты Свое Лицо, забываешь наши беды и угнетенность? Ибо втоптана в прах душа наша, прильнуло к земле тело наше. Восстань на помощь нам, выручи нас ради милости Твоей" (Тегилим, 44,18).
Первая суббота, наступающая после 9-го Ава, — это радостная суббота грядущего утешения, на которое мы уповаем. Мы называем ее "субботой Нахаму", ибо в этот день с синагогах после чтения Торы читается Гафтара Нахаму (буквально: "Утешайте").
Нахаму — первая из семи Гафтарот утешения, первая из семи глав книги пророка Йешаягу, соответствущих семи следующим друг за другом субботам, когда в синагогах читаются такие главы Торы (из Книги Дварим): Ваэтханан, Экев, Р'э, Шофтим, Ки теце, Ки таво, Ницавим.
Вообще говоря, во все субботы года в синагогах читаются отрывки из Книг Пророков, соответствующие по содержанию читаемой в эту субботу главе Торы. Однако если суббота выпадает на праздничный день или на хол гамоэд, в качестве Гафтары выбирается отрывок, связанный по содержанию с днем, на который приходится суббота, а не с читаемой главой Торы.
По этой же причине в три субботы, приходящиеся на три траурные недели между 17-м Тамуза и 9-м Ава, читаются три главы из Писания, повествующие о бедствиях, постигших еврейский народ. В первую субботу читается первая глава Книги Йирмеягу Диврей Йирмеягу ("Слова Йирмеягу"); во вторую — отрывок из второй главы этой книги, начинающийся словами Шим'у двар... ("Слушайте слово Всевышнего" — Йирмеягу, 2,4). Оба эти отрывка наполнены упреками и пророчествами о грядущих бедствиях, произнесенными Йирмеягу. В третью субботу читается глава Хазон Йешаягу ("Видение Йешаягу") — первая глава Книги Йешаягу, также наполенная упреками и пророчествами о бедствиях. А после 9-го Ава приходит черед семи "суббот утешения". Поэтому мы читаем в них отрывки из Книги Йешаягу, несущие слова утешения. Вот перечень этих отрывков (вернее, фраз, с которых они начинаются):
Нахаму — "Утешайте, утешайте народ Мой, говорит Б-г" (Йешаягу, 40,1);
Ватомар Цион — "А говорил Цион: "Оставил меня Г-сподь, и забыл меня Г-сподь"" (Йешаягу, 49,14);
Ания соара ло нухама — "Бедная, встревоженная, безутешная" (Йешаягу, 54,11);
Анохи, Анохи гу менахемхем — "Я, Я — утешающий вас" (Йешаягу, 51,12);
Рани акара ло ялада — "Ликуй, бездетная, не рождавшая" (Йешаягу, 54,1);
Куми ори ки ва орех — "Восстань, свети, ибо пришел свет твой" (Йешаягу, 60,1);
Сос асис — "Радостью возрадуюсь в Г-споде" (Йешаягу, 61,10).
Эти семь глав вместе взятые состоят из ста сорока четырех пасуков (фраз Писания), соответствующих ста сорока трем ласу-кам Торы, содержащих упреки Израилю и входящих в главы Торы Бехукотай, Ки таво, Ницавим и в песнь Гаазину. Как мы видим, суммарная длина глав утешения превышает на один пасук длину всего текста Торы, содержащего упреки Израилю.
Если на третью из этих семи суббот приходится Рош Ходеш Элула, в этот день читается обычная Гафтара новомесячья Га-шамайим кис'и, а не Ания соара. Дело в том, что и в обычной Гафтаре содержится не только упоминание о Рош Ходеш, но и утешение Израилю в том, что касается будущего Иерусалима. Однако если третья из этих суббот выпадает на канун Рош Ходеш Элула, обычно читаемая в нее Гафтара Махар ходеш заменяется "Гафтарой утешения" Ания соара.
Наши мудрецы учат: "Первая — ибо Всевышний повелел праведникам утешить Иерусалим. Вторая — это утешение, дарованное Авраамом Иерусалиму. Третья — утешение, дарованное ему Ицхаком. Четвертая — утешение, дарованное ему Яаковом. Пятая — утешение, дарованное ему Моше. Шестая — ибо Иерусалим ищет иных утешений, не довольствуясь утешениями праведников. Седьмая — это утешение, дарованное Циону и Иерусалиму самим Всевышним, когда Он сказал: "Я, Я — утешающий вас"".
Вот что говорит об этом Песикта:
Нахаму, нахаму — "Всевышний сказал Аврааму: "Ступай и утешь Иерусалим. Быть может, он согласится принять утешения от тебя". Авраам пришел и сказал: "Прими мои утешения". Иерусалим ответил: "Как могу принять я от тебя утешения? Ведь ты назвал меня горой, как сказано в Торе: "На горе Г-спода усмотрится" (Берешит, 22,14)!"
Ицхаку Он сказал: "Ступай и утешь Иерусалим. Быть может, он согласится принять твои утешения". Ицхак пришел, но Иерусалим сказал ему: "Как могу я принять от тебя утешения, если от тебя произошел злодей Эсав, превративший меня в поле, как сказано в Торе: "И пошел Эсав в поле" (Берешит, 27,5), — а затем его потомки сожгли меня!"
Яакову Он сказал: "Ступай и утешь Иерусалим". Иерусалим сказал ему: "Как могу я принять от тебя утешения, если я, по твоим словам, как бы и не существую. Ведь в Торе сказано: "Это не что иное, как дом Б-жий" (Берешит, 28,17)!"
Моше Он сказал: "Ступай и утешь!" Но Иерусалим сказал: "Как могу я принять твои утешения после того, как ты произнес в мой адрес грозные предупреждения о грядущих карах. Ведь в Торе сказано: "Истощены будут голодом, истреблены горячкой" (Дварим, 32,24)".
Все они немедленно вернулись к Всевышнему и сказали Ему: "Иерусалим не принял наших утешений, как сказано: "Бедная, встревоженная, безутешная" (Йешаягу, 54,11)". Всевышний сказал тотчас: "Я сам должен утешить Иерусалим, как сказано: "Платить должен произведший пожар" (Шмот, 22,5). Я зажег этот огонь, как сказано: "Ниспослал Он свыше огонь" (Эйха, 1, 13) — Я и утешу его, как сказано: "И Я буду ему — слово Г-спо-да — стеной огненной вокруг" (Зехаръя, 2,9)"".
Нахаму, нахаму — "Утешайте, утешайте народ мой" — эти слова сказал Всевышний праведникам.
Ватомар Цион — "А говорил Цион: "Оставил меня Г-сподь, и забыл меня Г-сподь" — эти слова произнес Авраам. Ведь далее в Писании сказано: "Посмотрите на Авраама, отца вашего" (Йешаягу, 51,2)".
Ания соара ло нухама — "Бедная, встревоженная, безутешная" — таким образом ответил Авраам Всевышнему (все остальные праведники ответили Ему так же)".
Анохи, Анохи гу менахемхем — "Я, Я — утешающий вас" — таким образом ответил Всевышний Иерусалиму после того, как тот не принял утешений Авраама (и остальных праведников).
Рони акара ло ялада — "Ликуй, бездетная, не рождавшая" — эти слова сказал Иерусалиму Ицхак. То есть: "Радуйся, Цион, что ты не родил сыновей, обреченных аду и уничтожению. Сыновья твои уйдут в изгнание, но не пропадут в аду. А вот я родил Эсава, обреченного на гибель".
Куми ори ки ва орех — "Восстань, свети, ибо пришел свет твой и Слава Всевышнего засияла над тобой" — эти слова сказал Иерусалиму Яаков, имея в виду Храм, который будет построен в Иерусалиме. "Ибо это не что иное, как дом Б-жий".
Сос асис — "Радостью возрадуюсь в Г-споде" — эти слова сказал Иерусалиму Моше, имея в виду: "Переноси свои страдания с радостью, ибо все их Всевышний переносит вместе с тобой. Все слова упрека, все обращенные к тебе предупреждения я произнес по повелению Всевышнего. Он никогда не оставит тебя — так что всегда радуйтесь Ему".
"Утешайте, утешайте народ мой". Эта фраза (в которой слово "утешайте" повторяется дважды) включает в себя не одно, а сразу два утешения: утешение живых и утешение мертвых, утешение как в этом, так и в будущем мире, утешение в связи с гибелью десяти колен и утешение в связи с бедами, постигшими колена Йегуды и Биньямина. Необходимость в двойном утешении вызвана двойственностью призыва печалиться, как сказано: "Плачь, плачь в ночи" (Эйха, 1,2) — ибо нам приходится печалиться и по Первому, и по Второму Храму.
"Я, Я — утешающий вас". Рабби Аба сказал от имени рабби Шимона бен Леви: "Смысл этих слов может быть понят из истории о царе, который разгневался на свою невесту и изгнал ее из дворца. Когда он захотел вернуть ее во дворец, она сказала: "Пусть он сначала составит наш брачный контракт, а лишь затем просит меня вернуться". Именно так сказал Всевышний Израилю: "Дети Мои, у горы Синай Я сказал вам: "Я — Г-сподь, Б-г твой", а в будущие времена, в Иерусалиме, Я повторяю Мое Имя дважды: "Я, Я — утешающий вас""".
"Восстань, свети, ибо пришел свет твой". Рабби Йоханан сказал: "Рассказывают притчу о человеке, шедшем по дороге на заходе солнца. Некто зажег для него свечу, но она погасла. Некто другой зажег для него вторую свечу — но она тоже погасла. Тогда он сказал: "С этого момента я жду только одного источника света — утра". Именно так сказал Израиль Всевышнему: "Ты сделал для нас первую Менору (светильник) во времена Моше, но она погасла. Ты сделал для нас другую Менору во времена Шломо, но и она погасла. С этого момента мы ждем только одного света — света, исходящего от Тебя, как сказано: "Потому что Ты — источник света, в свете Твоем видим мы свет" (Тегилим, 36,10)". На это Всевышний отвечает: "Восстань, свети, ибо пришел свет твой"".
В будущем Иерусалим станет источником света для всех народов, и они будут жить при его свете, как сказано: "И будут ходить народы при свете твоем [Иерусалим]" (Йешаягу, 60,3).
В будущем станет Иерусалим столицей всех народов.
В будущем все народы и все царства встретятся в Иерусалиме.
Сказано, что в будущем Иерусалим расширится так, что дойдет до самых ворот Дамаска. Как следует это понимать? В Писании сказано: "Пророческое слово Г-спода: "В земле Хадрах и в Дамаске найдет он покой" (Зехарья, 9,1)", а также: "Нос твой — как башня Ливана, обращенная к Дамаску" (Шир га-ширим, 7,5). Как смоковница, узкая снизу, становится широкой сверху, так Иерусалим в будущем расширится, поднимется и примет изгнанников, которые найдут в нем покой, осуществляя пророчество: "И в Дамаске найдет он покой". Ведь, с другой стороны, мы знаем, что слово "покой" может относиться только к Иерусалиму, как сказано: "Вот [Храм,] место покоя Моего навеки" (Тегилим, 132,14).
В Торе сказано: "Когда расширит Г-сподь, Б-г твой, предел твой, как Он говорил тебе" (Дварим, 20,12). Следует ли понимать эти слова в том смысле, что Всевышний в будущем расширит пределы Эрец Исраэль? Рабби Ицхак сказал: "Когда свиток свернут, никто не может сказать, каковы его истинные размеры. Мы узнаем, каковы эти размеры, лишь когда он развернут. Откуда мы знаем, что это рассуждение применимо и к Эрец Исраэль? Она большей частью состоит из гор и холмов, как сказано в Торе: "Но земля, в которую вы переходите, чтобы завладеть ею, это земля гор и долин" (Дварим, 11,11). Откуда мы знаем, что Всевышний "распрямит" складки поверхности Эрец Исраэль? Потому что в Писании сказано: "Каждое ущелье поднимется, и каждая гора и холм понизится, и станет крутизна равниной и горная цепь — долиной" (Йешаягу, 40,4). Лишь тогда мы узнаем ее истинные размеры".
Рабби Аба сказал: "Нет более точного указание на то, что уже заканчивается изгнание Израиля, чем заключенное в словах Писания: "А вы, горы Израиля, ветви свои дадите и плоды свои вознесете народу Моему, ибо скоро придут они" (Йехезкель, 36, 8)". Великий Раши (в своем комментарии к Талмуду, Сангедрин, 98а) так объясняет эти слова рабби Абы: "Когда деревья Эрец Исраэль дадут добрые плоды — это будет означать, что срок изгнания заканчивается, и не может быть более ясного знака, чем этот".
Нет в Эрец Исраэль ни одной виноградной лозы, которая не принесет плодов, ни одного неплодового дерева, которое не нагрузит своими плодами двух ослов.
В будущем мире евреи будут владеть иными наделами, нежели в этом мире. В этом мире тот, кто владеет фруктовым садом, не владеет полем, а тот, кто владеет полем — не владеет садом. Однако в будущем мире наделы будут иными. Там не будет ни одного еврея, не владеющего одновременно наделом в долине, в горах и в пустыне.
Откуда мы учим, что грузы всех судов, затонувших в море, и все ценности, находящиеся в них, будут выброшены на берег в Яфо, что они сохранены Всевышним для праведников на будущие времена? Из слов Торы: "Ибо они будут питаться богатством моря" (Дварим, 33,19).
В будущем школы и синагоги, открытые некогда в Вавилонии, будут заново открыты в Эрец Исраэль.
В Писании сказано: "Когда приду и явлюсь перед Б-гом?" (Тегилим, 42,3). Иными словами, Израиль сказал: "Когда Ты возвратишь нам великую привилегию, которой мы обладали, — трижды в год совершать паломничество в Иерусалим и лицезреть Шхину!" Всевышний ответил: "В этом мире вы совершали паломничество трижды в год. Когда настанет конец времен, вы будете совершать его каждый месяц, как сказано: "И будет: из месяца в месяц... приходить будет всякая плоть, чтобы преклониться предо Мной" (Йешаягу, 66,23).
В Писании сказано: "И будет: из месяца в месяц, из субботы в субботу приходить будет всякая плоть, чтобы преклониться предо Мной" (Йешаягу, 66,23). Как могут все люди посещать Иерусалим каждую субботу? Рабби Леви сказал: "В будущем Иерусалим будет размером со всю Эрец Исраэль, а Эрец Исраэль займет собой весь мир. Но как же будут приходить люди каждую субботу и каждое новомесячье со всех концов света? Облака будут приплывать, сажать их на себя и доставлять в Иерусалим, и они будут читать там утреннюю молитву". А что будет происходить, когда новомесячье придется на субботу? Рабби Пинхас Гакоген сказал от имени рабби Реувена: "Они будут совершать паломничество дважды (в день) — один раз в честь субботы, второй раз — в честь новомесячья. Облака будут сажать их на себя и возвращать домой (даже несколько раз в день). Ведь слова Писания: "Кто это летит, как облако" (Йешаягу, 60,8) — относятся к утру, а их продолжение: "И как голуби — в окна свои" — к послеполуденному времени".
В Писании сказано: "Подниму я плач и стон о горах и рыдания — о пастбищах пустыни" (Йирмеягу, 9,9). Когда Всевышний решит послать окончательное спасение Израилю, за три дня до прихода Машиаха придет пророк Элиягу. Он поднимется на горы Израиля и станет оплакивать их, скорбеть о них, говоря: "О вы, горы Израиля, доколе вам стоять на опустошенной и пустынной земле!" Голос его прогремит по всему миру, от края до края. Затем он скажет: "Вселенная обретает мир. Вселенная обретает мир!" — в соответствии со сказанным в Писании: "Как прекрасны на горах ноги вестника, возвещающего мир" (Йешаягу, 52,7). Когда злодеи услышат эти слова, они обрадуются и скажут друг другу: "Мы обретаем мир!" На второй день Элиягу поднимется на горы Израиля и скажет: "Благо приходит в мир, благо приходит в мир!" — как сказано в Писании: "...Возвещающего благо" (Йешаягу, 52,7). В третий день он поднимется на горы Израиля и скажет: "Спасение приходит в мир, спасение приходит в мир!" — как сказано в Писании: "...Возглашающего спасение" (Йешаягу, 52,1). Но когда он увидит, что злодеи говорят друг другу: "Мир, благо и спасение — все это для нас", он добавит: "Говорящего Циону: "Царствует Б-г твой!"" (Йешаягу, 52,7)
В Писании говорится: "Так сказал Г-сподь: во время благоволения Я ответил тебе... Чтобы сказать узникам: "Выходите!" и тем, кто во тьме: "Появитесь!"" (Йешаягу, 49,8) Что значат эти слова? Десять колен Израиля были изгнаны в три разные страны. Часть их попала в Самбатьон. Другая часть попала во внутреннюю часть Самбатьона, которая так же далека от Самбатьона, как сам Самбатьон — от Эрец Исраэль. Третья часть попала в Рекиву, что в Ривлате, и была поглощена этой областью. Слова "Чтобы сказать узникам: "Выходите!"" относятся к тем изгнанникам, что находятся в Самбатьоне. Слова "И тем, кто во тьме: "Появитесь!"" относятся к тем из них, что находятся во внутренних частях Самбатьона. А для тех, кто поглощен Ривлатой. Всевышний выкопал подземные ходы, по которым они пойдут, пока не окажутся под Гар га-зейтим (Масличной горой) в Иерусалиме. Сам Всевышний взойдет на ту гору, и она расколется, а евреи поднимутся на поверхность из ее недр, как сказано у пророка Зехарьи: "И стоять будут ноги Его на Гар га-зейтим, что пред Иерусалимом, с востока, и расколется Гар га-зейтим пополам — на запад и восток" (Зехарья, 14,4).
Но возвратятся не только эти изгнанники, но и все остальные — где бы ни находились евреи, они вернутся отовсюду. Слова Писания: "Вот эти (придут) — с севера и запада" относятся к тем, кто находится еще дальше, чем Испания, а слова: "А вот эти — из земли Синим" (Йешаягу, 49,12) — к потомкам Йонадава бен Рехева. Обычно тот, кто совершает дальнее путешествие, страдает от голода и жажды, но к возвращающимся евреям это не относится, как сказано: "Не будут голодать и страдать от жажды, и не поразят их зной и солнце" (Йешаягу, 49,10). Более того. Всевышний уберет горы, стоящие у них на пути, и проложит для них дороги. Точно так же Он заполнит пропасти и сделает их равниной, как сказано: "И сделаю все горы Мои путем, и дороги Мои будут подняты" (Йешаягу, 49,11). А когда они начнут приближаться, Всевышний скажет земле и небу: "Чего вы ждете? Когда Израиль был в трауре, вы были в трауре вместе с ним, как сказано: "Я одеваю небеса мраком и рубище делаю покровом их" (Йешаягу, 50,3). Теперь, когда наступило время радости — веселитесь и радуйтесь вместе с ним, как сказано: "Ликуйте, небеса, и веселись, земля, и разразитесь, горы, песней" (Йешаягу, 49,13)".
В Торе сказано: "И увидел Б-г свет, что он хорош" (Берешит, 1,4). Эти слова учат нас, что еще до Сотворения мира Всевышний предвидел приход Машиаха и его дела и спрятал для него свет Творения под Своим троном.
Сатана спросил Всевышнего: "Властелин мира! Свет, спрятанный под Твоим троном — кому он предназначен?" Всевышний ответил: "Тому, кто посрамит тебя и заставит тебя устыдиться". Сатана сказал: "Властелин мира! Покажи мне его". Всевышний сказал: "Подойди и рассмотри его". Когда Сатана увидел его, он был охвачен ужасом и пал ниц. Затем он сказал: "Несомненно, речь идет о Машиахе, который низвергнет меня и моих слуг в ад, как сказано: "Уничтожит Он смерть навеки, и отрет Г-сподь Б-г слезы со всех лиц" (Йешаягу, 25,8)". В этот час содрогнулись все идолопоклонники. Они обратились к Всевышнему: "Властелин мира! Кто он, тот, кто наложит на нас свою руку, как зовут его и каковы его качества?" Всевышний сказал им:
"Его имя — Эфраим, Мой праведный Машиах. Он поднимется ввысь вместе со всем своим поколением, прольет свет в глаза Израиля и спасет свой народ, и ни один народ, и ни один язык не смогут устоять перед ним, как сказано: "Не притеснит его враг, и злодей не будет мучить его" (Тегилим, 89,23). Все его враги и неприятели будут в ужасе спасаться бегством от него, как сказано: "И сокрушу пред ним притеснителей его" (Тегилим, 89,24)".
После их бегства Всевышний вступил в беседу с Машиахом. Он сказал: "Грехи евреев, которых ты защищаешь, ввергнут тебя в железные оковы, под железное иго. Ты будешь чувствовать себя как бык, чьи глаза потемнели от ярма. Из-за их грехов твой язык прилипнет к небу. Хочешь ли ты этого?" Машиах ответил: "Властелин мира! Неужели эти страдания будут продолжаться многие годы?" Всевышний ответил: "Ради жизни твоей — Я отмерил тебе семь лет страданий". Машиах сказал: "Я принял бы их с радостью даже если бы это спасло лишь одного-единственного еврея. А ведь не только живые спасутся в мои времена, но и те, кто лежат в земле — все, кто умер со времен Адама..."
Рассказывают, что за семь лет до прихода Машиаха приносят железные балки и кладут их ему на шею, пока он не согнется под их тяжестью. От боли он кричит! и плачет, и голос его достигает Небес. Он говорит Всевышнему: "Царь Вселенной! Сколь велики мои силы? Сколь сильна моя душа? Разве я не простой смертный?" Именно об этом часе скорбел Давид, говоря: "Высохла, как черепок, сила моя" (Тегилим, 22,16). В этот самый час Всевышний говорит ему: "Эфраим, Мой праведный Машиах! Ты уже принял эту участь добровольно в первые шесть дней Творения. Теперь да будут твои страдания подобны Моим. Ибо с того дня, как злодей Навухаднецар разрушил Мой дом, сжег Мой Храм, и Я изгнал Моих сыновей, рассеяв их среди народов мира, — клянусь жизнью твоей, с тех пор Я ни разу не садился на трон Свой! Если ты не веришь — посмотри на росу, покрывающую Мою голову, как сказано: "Голова Моя полна росы" (Шир га-ширим, 5,2)"". Машиах сразу же ответил: "Властелин мира! Теперь я спокоен — ибо рабу довольно того, что он подобен своему господину".
Рабби Ицхак сказал: "В год, когда предстоит открыться Машиаху, все цари мира начинают ссориться друг с другом. Царь Персии восстает против царя Аравии, царь Аравии обращается за советом в Арам, а затем царь Персии разрушает весь мир. Все народы мира приходят в возбуждение, ими овладевает страх, они падают ниц, как если бы их терзали родовые схватки. Израиль также приходит в возбуждение, терзается страхом и спрашивает: "Куда теперь идти? Куда идти?" Но Всевышний говорит им: "Дети Мои, не бойтесь! Все, что Я сделал, Я сделал для вас одних. Чего же вы страшитесь? Не бойтесь — пришел час вашего избавления! Это последнее избавление будет не таким, как первое, ибо первое избавление принесло вам немало печали, и вы были порабощены другими царями. Последнее избавление не принесет вам печали и порабощения"".
Наши мудрецы учат: "В тот час, когда Машиаху предстоит открыться, он поднимается на крышу Храма и обращается к Израилю с такими словами: "Скромнейшие! Пришел час вашего избавления! Если вы не верите — узрите мой свет, который будет сиять вам, как сказано: "Восстань, свети, ибо пришел свет твой, и слава Г-спода воссияла над тобой" (Йешаягу, 60,1). Он сияет только для вас, но не для идолопоклонников, как сказано: "Ибо вот, тьма покроет землю и мрак — народы" (Йешаягу, 60,2)". В этот час Всевышний делает свет Машиаха и Израиля ярким. Все без исключения идут, ведомые светом Машиаха и Израиля, как сказано: "И будут ходить народы при свете твоем, и цари — при блеске сияния твоего" (Йешаягу, 60,3). Все приходят и целуют землю у ног Машиаха, как сказано: "И прах твоих ног лизать будут" {Йешаягу, 49,23). Все приходят и падают ниц перед Машиахом и перед Израилем, говоря: "Пусть будем мы рабами твоими и Израиля". У каждого еврея будет 2800 рабов, как сказано: "В те дни схватятся десять человек из всех народов разноязычных и держаться будут за полу иудея, говоря: "Пойдем с вами, ибо слышали мы, что с вами Б-г"" (Зехарья, 8,23)".
Наши мудрецы учат: "Тогда отцам мира (праотцам) предстоит подняться в Нисане и сказать Машиаху: "Эфраим, наш праведный Машиах, хотя мы — твои предки, ты — лучше нас.
Ты вытерпел грехи наших сыновей, перенес тяжелые испытания, не выпадавшие на человеческую долю ни в древние, ни в новые времена. Ради Израиля ты подвергался насмешкам народов. Ты находился во тьме, глаза твои не видели света, кожа твоя покрылась морщинами, тело твое иссохло и стало как дерево, в глазах стало черно от поста. Высохла, как черепок, сила твоя. Все это постигло тебя из-за грехов наших детей! Ибо ты хотел, чтобы сыновья наши удостоились милости и блага, которыми одаривает Всевышний Израиль". И отцы мира скажут ему: "Эфраим, наш праведный Машиах! Будь спокоен — ибо ты успокоил Создателя и нас"".
Рабби Шимон бен Пази сказал: "В этот час Всевышний поднимет Машиаха на вершину Небес и окутает его Своим сиянием, чтобы защитить от происков народов мира. Он скажет ему: "Эфраим, Мой праведный Машиах, будь судьей над ними всеми, поступай с ними, как захочешь, ибо если бы не Мое милосердие, защищавшее тебя, они покончили бы с тобой в одно мгновение, как сказано: "Эфраим — дорогой сын Мой... Поэтому ноет нутро Мое о нем, милостью смилуюсь Я над ним" (Йирмеягу, 31, 19)". Почему слова "милость, смилуюсь" употребляются здесь дважды? "Милость" — относится к моменту, когда Машиах еще томился в застенке. Изо дня в день враги скалили зубы, радуясь его мучениям, как сказано: "Все видящие меня насмехаются надо мной, разевают рот, качают головой" (Тегилим, 22,8). "Смилуюсь" — относится к моменту освобождения. Ибо не одно и не два царства выступили против него, но окружили его войска ста сорока царств сразу. Всевышний сказал ему: "Эфраим, Мой праведный Машиах! Не бойся их, ибо все они умрут от дыхания твоих уст, как сказано: "И духом уст своих умертвит нечестивого" (Йешаягу, 11,4)"".
Всевышний немедленно изготовит для Машиаха семь шатров из драгоценных камней и жемчуга. Из каждого шатра вытекают четыре реки: винная, молочная, медовая и чистого благовонного афарсемона. Всевышний обнимает его на глазах у праведников, вводит в шатер, где все они могут его видеть. Всевышний говорит им: "Праведники мира! Эфраим, Мой праведный Машиах еще не получил вознаграждения даже за половину перенесенных мук. Есть у Меня еще одна награда, которую никто никогда не видел, как сказано: "Глаз не видел этого, Б-г, кроме Тебя" (Йешаягу, 64,3)". В этот час призывает Всевышний северный и южный ветры и говорит им: "Окутайте Эфраима, Моего праведного Машшха, всеми ароматами и благовониями рая..."
В Писании сказано: "Подними глаза твои, оглядись кругом и смотри: все они собираются..." (Йешаягу, 60,4). В этот самый час Всевышний приводит Элиягу и Машиаха, в руках у них сосуд с маслом и посохи. Перед ними собирается весь еврейский народ, там же находится Шхина, за ними стоят пророки, справа от них — Тора, слева — ангелы служения. Они идут в долину Йегошафата, где собираются и все другие народы, как сказано: "Я соберу все народы и сведу их в долину Йег ошафата" (Йоэль, 4,2). В этот час Всевышний приносит всех идолов, которым поклонялись люди, одушевляет их и говорит: "Пройдите по мосту над Гейгиномом (адом)". Они пытаются пройти — но мост становится для них узким, как нить, и они падают в Гейгином. Евреи устрашены, они спрашивают Всевышнего: "Властелин мира! Скажи — не намерен ли Ты поступить с нами так же, как с ними?" Всевышний спрашивает в ответ: "Кто вы?" Они отвечают: "Мы — Твой народ. Твое наследие, Израиль". Он спрашивает: "Кто может это засвидетельствовать?" Они отвечают: "Авраам". Всевышний зовет Авраама и говорит ему: "Подтверждаешь ли ты, что они — Мой народ, и Я — их Б-г?" Авраам отвечает Всевышнему: "Властелин мира! Разве не говорил Ты мне: "Но и над народом, которому они будут служить, произведу Я суд"? (Берешит, 15,13)" Всевышний спрашивает евреев: "Кто еще может это засвидетельствовать?" Они отвечают: "Ицхак". Он подзывает Ицхака и говорит ему: "Подтверждаешь ли ты, что они — Мой народ, и Я — их Б-г?" Ицхак отвечает: "Разве не говорил Ты мне: "Ибо тебе и потомству твоему дам Я все земли эти"? (Берешит, 26,3). Всевышний спрашивает евреев: "Кто еще может это засвидетельствовать?" Они отвечают: "Яаков". Всевышний подзывает Яакова и говорит ему: "Подтверждаешь ли ты, что они — Мой народ, и Я — их Б-г?" Яаков отвечает: "Властелин мира! Разве не сказал Ты им: "Не будет у вас иных богов", а они не ответили: "Слушай, Израиль, Г-сподь, Б-г наш, Г-сподь один"?" В этот час Всевышний проходит перед евреями, а они идут за Ним, как сказано: "И царь прошел перед ними, и Г-сподь — во главе них" (Миха, 2,13). В этот час Всевышний приносит Тору, и сияние Израиля озаряет весь мир от края до края. Габриэль говорит Всевышнему: "Властелин мира! Пусть придут идолопоклонники и увидят награду Израиля!" Но Всевышний отвечает: "Нет, они не увидят — как сказано: "Г-сподь! Поднята рука Твоя — чтобы они не видели" (Йешаягу, 26,11)". Тогда Моше сказал Всевышнему: "Властелин мира! Пусть они придут и увидят, как сказано: "Увидят, устыдясь, ревность о народе" (Йешаягу, 26,11)". Община Израиля сказала Всевышнему: "Властелин мира! Пусть они придут, увидят и устыдятся, как сказано: "И увидит это неприятельница моя, и стыд покроет ее" (Миха, 7,10)". В этот самый час раскрылся Гейгином, оттуда вышли идолопоклонники, увидели награду, данную Израилю, и пали ниц, говоря: "Как велик этот Г-сподин, как прекрасен этот народ, любимый Им больше всего — как счастлив народ, которому дано все это!" Фараон сказал Всевышнему: "Властелин мира! Что особенного в этом народе, что Ты любишь его более всего?" Всевышний ответил: "Вы, глупцы, ничего не видящие, кроме земного мира! Вы не знали Меня, оставили Меня, не верили в Меня. Но Израиль дважды в день освящал Мое Имя, полагался на Меня, и Я щедро вознаграждаю его за это". Немедленно устыдились они и вернулись в Гейгином, как сказано: "Возвратятся нечестивые в преисподнюю" (Тегилим, 9,18). Праведники же находятся в райском саду, а Всевышний сидит во главе их. Они принес свет, сокрытый для праведников, и усилил его в триста сорок три раза. Они сказали Ему: "Властелин мира! Мы ждали этого света, как сказано: "Жаждет душа моя Б-га живого. Когда приду и увижу лицо Б-га?" (Тегилим, 42,3) Всевышний ответил: "Сейчас видели вы лицо Мое". Они спросили Всевышнего: "Этот мрак — что это?" Он ответил им:
"Он предназначен потомкам Эсава и потомкам Ишмаэля, как сказано: "Ибо вот, тьма покроет землю и мрак — народы, а над тобой воссияет Г-сподь" (Йешаягу, 60,2)".
В будущем придут ангелы-хранители других народов и станут обвинять Израиль, говоря Всевышнему: "Властелин мира! Разве Ты судишь пристрастно? Если верно, что наши народы виновны в идолопоклонстве — этот народ тоже повинен в нем. Если верно, что наши народы кровосмесительствуют — он тоже повинен в этом. Если верно, что наши народы проливают кровь — он также повинен в этом. Почему, в таком случае, наши народы опускаются в Гейгтом, а он нет?" В этот час Михаэль, защитник Израиля, молчит, как сказано: "И поднимется в то время Михаэль... стоящий за сынов народа Твоего" (Даниэль, 12,1). Он поднялся, чтобы защитить Израиль, но смолчал. Видя, что он молчит, Всевышний спросил: "Михаэль, отчего ты молчишь? Неужели тебе нечего сказать в защиту Моих сыновей? Клянусь, Я Сам выступлю в их защиту по справедливости и спасу их, как сказано: "Я, говорящий справедливо, велик в спасении" (Йешаягу, 63,1). О какой справедливости говорит Писание? О том, что они поступили со Мной по справедливости, приняв Мою Тору". В будущем придут ангелы-хранители других народов и станут обвинять Израиль, говоря Всевышнему: "Властелин мира! Разве Ты судишь пристрастно? Если верно, что наши народы виновны в идолопоклонстве — этот народ тоже повинен в нем. Если верно, что наши народы кровосмесительствуют — он тоже повинен в этом. Если верно, что наши народы проливают кровь — он также повинен в этом. Почему, в таком случае, наши народы опускаются в Гейгином, а он нет?" Всевышний ответил им: "В таком случае пусть все народы и боги их опустятся в Гейгином, как сказано: "Ибо все народы пойдут, каждый во имя божества своего, а мы пойдем во имя Г-спода Б-га нашего вовеки" (Миха, 4,5)". Рабби Реувен сказал: "Если бы эти слова не содержались в Писании, их невозможно было бы произнести: "Ибо огнем Г-сподь судим" (Йешаягу, 66,16). Тут не сказано, что Всевышний судит — но что Он "судим"! Чтобы понять их, необходимо вспомнить пророческие слова Давида: "Даже если иду долиной тьмы, не устрашусь зла, ибо Ты со мной" (Тегилим, 23,4)".
В наше время день 15-го Ава рассматривается отчасти как йом тов, праздничный день. В этот день (равно как и в Минхе предыдущего дня) принято не читать Таханун. Если в этот день устраивается свадьба, жених не постится, как в другие дни года. Этот день является памятным, ибо в него совершилось множество радостных событий в различные времена.
Это день, когда перестали умирать евреи, принадлежавшие к поколению, приговоренному к смерти в пустыне.
Это день, когда были отменены запреты на браки между различными коленами.
Это день, когда членам колена Биньямина было разрешено вступать в браки с женщинами из других колен (после драматических событий в Гив'а).
Это день, когда Гошеа бен Эла отменил блокаду Иерусалима (то есть снял заслоны, поставленные царем Израиля Яровамом на дорогах в Иерусалим, чтобы евреи из Северного царства не совершали паломничества в Храм).
Это день, когда во времена Храма прекращали рубить дрова, заготовляемые для храмовых жертвоприношений.
Это день, когда было разрешено похоронить евреев, убитых римлянами в Бейтаре.
В былые времена этот день был самым настоящим праздником, однако сейчас, когда Храм разрушен и отменены многие радостные дни года, упомянутые в Трактате Таанит, мы связываем радость только с Торой, которой заняты непрерывно. Ведь, как мы упоминали, после разрушения Храма у Всевышнего в этом мире остались как бы лишь четыре локтя Галахи. Почему? Потому, что гибель Храма ничего не отняла у самой Торы, как сказано: "Повеления Г-спода справедливы, веселят сердце" (Тегилим, 19,9). То есть: после разрушения Храма они точно такие же, как и до разрушения. Поэтому, начиная с этого дня и до самого конца зимы, мы устанавливаем дополнительные часы для занятий Торой, в том числе и ночью — в дополнение к обычным дневным часам.
В Мидраше Эйха сказано: "Это день, когда прекратилось "копание могил"". Как мы рассказывали, шестьсот тысяч евреев, осужденные Всевышним на смерть в пустыне, умирали по пятнадцать тысяч человек ежегодно 9-го Ава. Последние пятнадцать тысяч человек выкопали себе могилы и легли в них ночью 9-го Ава сорокового года странствования по пустыне, однако Всевышний помиловал их — ибо они были последними, — и они, единственные, остались в живых из числа приговоренных.
Утром 9-го Ава они поднялись на ноги и вышли из выкопанных могил, еще не зная, что приговор отменен и Всевышний оставил их в живых. Они решили, что просто ошиблись в исчислении календаря. Поэтому они возвращались в выкопанные могилы в течение пяти следующих ночей. Однако когда наступило 15-е Ава и на небе появилась полная луна, они окончательно убедились, что их исчисление верно, что ночь 9-го Ава наверняка осталась позади и, следовательно, приговор отменен. День 15-го Ава они объявили праздничным.
Рабби Леви говорил: "Из года в год в канун 9-го Ава Моше объявлял в лагере Израиля: "Все выходите копать могилы". Люди выходили, копали их и ложились спать в них. Назавтра посланный Моше герольд объявлял: "Вставайте и отделяйтесь от удостоившихся вечной жизни!" Люди вставали и обнаруживали, что недостает пятнадцати тысяч из них. За сорок лет, проведенных Израилем в пустыне, умерли шестьсот тысяч человек. На сороковой год евреи поступили так же и обнаружили, что никто не умер. Они подумали: "По-видимому, мы ошиблись в счете". Поэтому они поступили так же 10-го, 11-го, 12-го, 13-го и 14-го Ава. Когда наступило 15-е Ава и на небе появилась полная луна, они сказали: "Должно быть, Всевышний отменил Свой суровый приговор". Поэтому они объявили этот день праздничным".
Наши мудрецы сказали (в Трактате Талмуда Бава батра, 121а): "Пока не умерли все те, кто должен был умереть в пустыне. Всевышний не беседовал с Моше (иначе как на насущные темы). Ведь в Торе сказано: "И было, когда кончили умирать все боеспособные люди среди народа" (Дварим, 2,16), — и сразу вслед за этим: "Говорил мне Г-сподь так...""
Хотя приговоренные Всевышним к смерти евреи перестали умирать задолго до этого, 9-го Ава предыдущего года, Всевышний не беседовал с Моше еще год и шесть дней, ибо все это время еврейский народ жил в страхе и печали, вызванными ожиданием смерти — а Шхина пребывает только среди счастливых людей. Лишь 15-го Ава еврейский народ снова обрел радость. Только после этого Всевышний снова заговорил с Моше — лицом к лицу, с любовью, как бы примирившись, наконец, с Израилем.
Это произошло после событий в Гив'е. К этому моменту внутри еврейского народа существовали два брачных запрета-ограничения.
Первое ограничение, введенное еще во времена Моше, запрещало женщине, унаследовавшей семейный надел после смерти отца (из-за отсутствия у нее братьев), выходить замуж за члена другого колена Израиля (нежели то, к которому принадлежал ее отец), присоединяясь таким образом к нему, чтобы территория этого надела на перешла от одного колена к другому. Этот запрет сформулирован в Торе: "И всякая дочь, наследующая надел в коленах сынов Израиля, должна она стать женою одного из семейства колена отца своего, дабы сыны Израиля наследовали каждый надел отцов своих. И чтобы не переходил надел из колена в другое колено, ибо колена сынов Израиля должны быть привязаны каждое к уделу своему" (Бемидбар, 36,8).
Второе ограничение было связано с драматическим убийством женщины в Гив'е, совершенным членами колена Биньямина,
после которого весь еврейский народ принес следующую клятву: "Никто из нас не отдаст дочери своей Биньяминянам в жены" (Шофтим, 21,1). Таким образом, колено Биньямина оказалось отрезанным от всех остальных колен.
Эти два запрета, хотя и были введены в соответствии с мнением Торы и заповедями, серьезно мешали нормальной жизни еврейского народа. Особенно тяжелы были они для женщин, поскольку ограничивали, прежде всего, именно их брачный выбор. Поэтому женщины по-настоящему радовались отмене этих запретов.
Как это произошло? Эти запреты были отменены после того, как еврейские мудрецы проанализировали связанные с ними места в Писании и доказали, что запрет наследнице надела выходить замуж за члена другого колена относится только к периоду, когда живы были евреи поколения, завоевавшего Эрец Исраэль под руководством Йегошуа бин Нуна. Ведь именно в период завоевания страны каждое колено получило полагающуюся ему территорию, и только в это время запрещалось передавать землю от одного колена к другого. Запрет Торы относился лишь к этому периоду, а в дальнейшем наследница надела могла передавать свой надел мужу, происходящему из другого колена. Этот вывод мудрецы сделали из слов Торы: "Вот что заповедал Г-сподь..." (Бемидбар, 36,6). "Вот что" — то есть "в точности это", "именно это" — следовательно, только в этом поколении.
Аналогично, еврейские мудрецы доказали, что клятва, принесенная еврейским народом ("никто из нас не отдаст дочери своей Биньяминянам в жены") обязывала только тех, кто непосредственно ее принес, то есть лишь одно поколение еврейского народа. В самом деле, в ней прямо сказано: "Никто из нас..." — однако не добавлено: "Никто из наших сыновей".
Поэтому еврейские мудрецы разрешили наследницам наделов выходить замуж за членов других колен несмотря на то, что в таком случае их наделы навсегда переходили из колена жены в колено мужа. Точно так же они разрешили женщинам, принадлежащим ко всем другим коленам Израиля, выходить замуж за членов колена Биньямина.
Отмена обоих этих запретов произошла в один и тот же день, в рамках одного общего решения мудрецов. Оно было опубликовано 15-го Ава, как сказано в конце Книги Шофтим:
"И сказали: "Вот, приближается ежегодный праздник Г-спо-да в Шило..." И приказали сынам Биньяминовым, сказав: "Пойдите и сядьте в засаду в виноградниках. И когда увидите, как выйдут дочери Шило плясать в хороводах, то выйдите и вы из виноградников и схватите каждый себе жену из дочерей Шило и уйдите в землю Биньяминову" (Шофтим, 21,19)".
Упомянутый здесь "ежегодный праздник Всевышнего" — это день 15-го Ава, ставший ежегодным праздником после прекращения смертей в пустыне. Приведенное в Писании решение проблемы, предложенное членам колена Биньямина для того, чтобы оно окончательно не исчезло — решение при посредстве "похищения девушек" — и было отменой двух запретов на браки между коленами, о которых мы говорили выше. Ведь таким образом членам колена Биньямина было разрешено взять себе жен из других колен; при этом на долю любого из них могла выпасть девушка — наследница отцовского надела, который затем достался бы колену Биньямина. Однако еврейские мудрецы, выбравшие это решение, более не опасались такой возможности, ибо в этот день были отменены сразу оба запрета.
Когда еврейский народ в последующие годы праздновал наступление 15-го Ава, к существовавшему с древних времен поводу для праздника добавились два новых повода: снятие ограничения на браки между коленами и данное колену Биньямина разрешение вступать в брак с женщинами из других колен.
Радость, которую приносил еврейскому народу день 15-го Ава в древние времена, имела своей основой взаимное прощение и очищение от грехов — то есть была сродни радости, приносимой Йом Кипуром.
В Йом Кипур Всевышний простил евреям грех создания "золотого тельца" и дал им второй экземпляр скрижалей, на которых были записаны заповеди, взамен первых, разбитых. Этот день был установлен и на будущие времена как день всепрощения во всех поколениях. 15-е Ава также стало для поколения, шедшего с Моше по пустыне, днем прощения греха, связанного с историей возвращения разведчиков, посетивших Эрец Исраэль, как мы уже рассказывали в этой книге.
Поскольку оба эти дня способны очищать от грехов, еще в древние времена без колебаний был установлен обычай устраивать в них девичьи хороводы. То есть: девушки выходили из города и устраивали хороводы в виноградниках, не опасаясь, что при этом произойдет что-то недостойное. Ведь самой природе этих дней свойственна чистота от греха — как могут они стать его источником? Поэтому праздник дочерей Израиля, справляемый 15-го Ава, и был назван в Писании "праздником Всевышнего", как сказано в Книге Шофтим. Иными словами: это праздник, все наполнение которого, включая девичьи хороводы, обращено к Всевышнему, освящает Его Имя и не имеет ничего общего с грехом.
С начала времен еврейский народ более, чем любой другой, заботился о соблюдении правил святости и благопристойности. Поэтому значение вступления в брак у Израиля всегда имело центральное значение, много большее, чем у других народов. Поэтому еврейская свадьба несет в себе столько радости. Ведь эта свадьба — олицетворение святости, ибо она совершается в соответствии с указаниями Торы и заповедей, как знак того, что вся жизнь Израиля проходит в атмосфере святости. Именно поэтому наши мудрецы учат, что жениху в день свадьбы прощаются все его грехи, чтобы он начал семейную жизнь в полной святости, не неся на своем горбу тяжести совершенных ранее проступков. Существует еще одно объяснение необходимости прощения жениху всех его старых грехов — а именно, ради поддержания мира в семье. Ведь если в дальнейшем в его семье произойдет то или иное печальное событие, каждый из супругов сможет связать его с грехами, совершенными другим супругом до свадьбы, и оттого затаить в сердце обиду на него.
Поэтому с древнейших времен не было для еврейского народа дней лучших, чем те, когда Всевышний прощал ему грехи — то есть Йом Кипура и 15-го Ава. И именно потому, что эти дни очищали от грехов, их предназначали для радостей бракосочетания или для событий, результатом которых становится бракосочетание.
Вот что писали наши мудрецы в последней Мишне Трактата Таанит:
"Не было для еврейского народа дней лучших, чем Йом Кипур и 15-е Ава, ибо в эти дни дочери Иерусалима выходили в белой (чтобы выглядеть равными между собой) одежде, которую они одалживали друг у друга. Дочь царя занимала одежду у дочери первосвященника, дочь первосвященника — у дочери егр заместителя, дочь заместителя — у дочери когена, назначенного быть первосвященником в армии, дочь этого когена — у дочери простого рядового когена, а дочери всех остальных евреев (не когенов) занимали одежду друг у друга в случайном порядке, чтобы не смущались те, у кого ее нет.
Всю взятую взаймы одежду окунали в микву (ибо в те времена большая часть еврейского народа стремилась поддерживать состояние ритуальной чистоты, особенно в эти дни прощения грехов, и потому женщины полагались только на ритуальные очищения, которые производили они сами — потому-то они и окунали в микву всю взятую взаймы одежду).
Дочери Иерусалима выходили в виноградники (за пределы города) и устраивали там хороводы, и все те, у кого не было жены, также шли туда.
Что говорили дочери Иерусалима? "Юноша, подними глаза свои и посмотри, что ты выбираешь себе. Не обращай внимания на красоту, обращай внимание на происхождение. Ведь сказано: "Обманчива прелесть, и суетна красота: женщина, почитающая Г-спода, она будет прославлена!" (Мишлей, 31,30) И далее: "Дайте ей от плода рук ее, и да прославят в воротах города деяния ее". О юношах, избранных девушками в мужья, сказано: "Выходите и поглядите, дочери Циона, на царя Шломо, на венец, которым венчала его мать в день его свадьбы, и в день радости его сердца" (Шир га-ширим, 3,11). Слова "В день его свадьбы" относятся к Дарованию Торы; слова "В день радости его сердца" относятся к строительству Храма (которое да совершится в наше время как можно скорее). Поскольку вся жизнь народа Израиля основана на Торе и служении в Храме, жизнь в нашем доме также будет основана на Торе и этом служении"".
"Вот что говорили красивые девушки: "Обращайте внимание на красоту — ибо жену выбирают ради ее красоты (которая умудряет человека в Торе и служении Всевышнему)"".
"Вот что говорили девушки из знатных семей: "Обращайте внимание на происхождение, ибо жену выбирают ради будущих детей"".
"Вот что говорили некрасивые девушки: "Выбирайте себе жену ради Небес — при условии, что осыплете ее золотом" (ибо все дочери Израиля прекрасны, но бедность делает некоторых из них некрасивыми)"".
Из всего этого мы видим, сколь замечательны были эти два дня в году в том, что касается чистоты и благопристойности. Ведь во все другие дни года посланцы бейт-дина посещали общественные места и принимали меры для того, чтобы мужчины находились там отдельно от женщин и никто не вел себя легкомысленно. Однако в эти два праздничных дня в этом не было необходимости, ибо сами эти дни окружали Израиль святостью и защищали его от любой неблагопристойности.
Поэтому Мишна и говорит нам: "Не было для еврейского народа дней лучших, чем Йом Кипур и 15-е Ава, ибо в эти дни дочери Иерусалима выходили в белой одежде..." Ведь в эти дни не было ни малейшего сомнения в том, что правила чистоты и благопристойности будут тщательно соблюдаться, в то время, как в другие праздничные дни существовали такие опасения и потому дочери Израиля не выходили из дома, как сказано: "Вся слава царской дочери — в ее доме".
Поскольку за грехи наши Храм был разрушен, исчезла радость исполнения заповеди и была разрушена стена, ограждающая чистоту и благопристойность, была отменена и высокая радость 15-го Ава — вплоть до того дня, когда — как можно скорее, уже в наше время — не будет заново отстроен Храм.
Когда Яровам бен Неват отделил Северное царство (Израиль) десяти колен от Южного царства (Иудеи) со столицей в Иерусалиме, он отлил двух тельцов и поместил одного из них в Дане, а второго — в Беэр-Шеве, и стал приводить к ним евреев, чтобы они поклонялись этим тельцам. Но поскольку многие из евреев, ставших его подданными, хотели служить одному лишь Всевышнему и только в Его Храме в Иерусалиме, Яровам поставил заслоны и сторожей на всех дорогах, ведущих в Иерусалим, чтобы евреи не могли попасть туда, не служили Всевышнему и не склонялись перед его соперником — царем Иудеи, жившим в Иерусалиме.
Эти заслоны оставались на дорогах в течение почти всего периода существования Северного царства, до воцарения Гошеа бен Эла. Сразу же после своего воцарения Гошеа снял эти заслоны и сказал: "Каждый, кто хочет совершить паломничество в Иерусалим, может это сделать".
Заслоны были сняты 15-го Ава, и снятие их стало причиной величайшей радости для народа.
Но несмотря на то, что Гошеа совершил этот значительный поступок и дал возможность паломникам посетить Иерусалим, он понес тяжелейшее наказание за то, что "снял вину со своей головы и переложил ее на голову всего народа". Ведь и после того, как он снял заслоны с дорог, очень многие евреи не отправились в Иерусалим, ибо за много поколений они уже свыклись с грехами, к которым приучил их Яровам. И Всевышний разгневался на всех евреев Израиля, в то время, как ранее Он гневался только на его царей. Ведь Гошеа не выполнил свой долг перед Всевышним тем лишь, что предоставил каждому из своих подданных возможность, если он того желает, служить Всевышнему. Нет, царь Израиля обязан принудить весь народ служить Всевышнему. Поскольку Гошеа не сделал этого, он вызвал гнев Всевышнего против всего Израиля и был за это наказан.
Вот что говорили наши мудрецы: "Чем отличался Гошеа от остальных царей Израиля, почему именно в его царствование десять колен были изгнаны из страны? Дело в том, что до него идолопоклонство в Северном царстве было вызвано поведением одного человека (царя), а Всевышнему нелегко принять решение об изгнании народа за грех одного человека. Но когда Гошеа снял заслоны на дорогах, он сказал: "Каждый, кто хочет совершить паломничество в Иерусалим, может это сделать", а не следующее: "Все без исключения отныне будут совершать паломничество в Иерусалим!" Поэтому о Гошеа Писание говорит так: "И делал он то, что было злом в глазах Г-спода, но не так, как цари Израильские, которые были до него" (Млахим II, 17,2). И далее: "И выступил против него Шалманесер, царь Ашшурский, и стал Гошеа рабом его"".
Когда Эзра и Нехемия вернулись в Эрец Исраэль из Вавилонии и построили Второй Храм и в нем — жертвенник, они нашли страну опустошенной и лишенной деревьев, выкорчеванных врагами. Поэтому пожертвование дров для произведения жертвоприношений считалось очень важным и почетным, и всякий, кто удостаивался чести совершить эту заповедь, приносил дополнительную специальную ("дровяную") жертву — жертвоприношение большой важности, совершавшееся в радостной и торжественной атмосфере, сходной с той, которая сопровождала принесение бикурим — первых плодов, о чем мы говорили ранее. Ведь если бы не было дров — не было бы возможности совершать какие-либо жертвоприношения, и жертвенник Храма бездействовал бы. Поэтому все враги, пытавшиеся воспрепятствовать работе Храма в те времена, старались помешать подвозу дров. Они ставили заслоны на дорогах точно так же, как ставил их в свое время Яровам бен Неват. Однако те, кто хотели пожертвовать дрова для нужд Храма, готовы были подвергнуться любой опасности и приносили свои пожертвования из самых удаленных мест в заранее назначенное время. Принесение этих пожертвований сопровождалось радостными песнями.
Последний день, установленный мудрецами для рубки деревьев для нужд Храма — 15-е Ава. Дело в том, что сожжены на жертвеннике могут быть только сухие дрова, в которых не завелись черви. После 15-го Ава солнце светит и греет уже недостаточно сильно, не полностью (или недостаточно быстро) просушивает срубленное дерево и в нем заводятся черви — поэтому срубленные после этого дня деревья не могут быть использованы для жертвоприношений.
В Иерусалимском Талмуде прямо сказано: "15-е Ава — конец периода, когда заготавливают дрова для Храма".
Поэтому 15-е Ава, последний летний день, когда можно было исполнить заповедь заготовления дров для Храма на весь период вплоть до следующего лета, был радостным днем. Его называли "днем, когда ломают топоры", имея в виду, что в этом году в них уже больше не будет нужды — срок рубки деревьев для Храма завершился.
Кроме того, 15-е Ава был днем прославления тех евреев, которые во времена Второго Храма рисковали жизнью, чтобы перехитрить вражеские заставы и не допустить, чтобы прекратилась работа жертвенника из-за отсутствия дров, равно как и не допустить, чтобы прекратилось принесение бикурим в Храм.
Этих людей вспоминали и прославляли из поколения в поколение. За славные поступки их называли "сынами укрывавшихся пестом", поскольку они отвлекали внимание враждебных сторожей от бикурим пестами, которые они держали в руках, и "сынами укрывавшихся кругами инжира" — по сходной причине.
Этих же людей называли "сынами державших лестницы", ибо они проносили дрова для Храма, делая из них лестницы будто бы для собственных нужд.
Наши мудрецы учили (в Трактате Таанит, 28а):
"Кого называют "сынами укрывавшихся пестом" и "сынами укрывавшихся кругами инжира'? Рассказывают, что некогда управлявшая Эрец Исраэль держава запретила доставлять дрова в Храм и приносить бикурим в Иерусалим. Враги установили заслоны на дорогах там же, где некогда установил их Яровам бен Неват, чтобы воспрепятствовать евреям совершать паломничество в Иерусалим. Что сделали честные и боящиеся греха евреи? Они положили плоды бикурим в корзины, накрыв их разрезанными плодами инжира и понесли их, положив на плечи песты. Когда их остановили на заставах, на вопрос: "Куда вы идете?", они отвечали: "Изготовить пару кругов сушеного инжира при помощи этих вот пестов в ступе, которая находится в таком-то месте, куда мы и идем". Пройдя заставы, они клали песты в корзины и приносили в Иерусалим.
Кого называют "сынами державших лестницы"? Рассказывают, что некогда управлявшая Эрец Исраэль держава запретила приносить дрова в Храм и установила на дорогах заставы в тех самых местах, где установил их Яровам бен Неват, чтобы воспрепятствовать евреям совершать паломничество в Иерусалим. Что сделали честные и боящиеся греха евреи? Они принесли куски дерева и сделали из них лестницы, взвалили их на плечи и понесли в Иерусалим. На заставах их спросили: "Куда вы идете?" Они ответили: "Достать голубей из голубятни, находящейся таком-то месте, куда мы и идем, а заберемся мы туда по лестницам, которые мы несем". Пройдя заставы, они разбирали лестницы на части и приносили их в Иерусалим. Об этих и подобных им людям мы говорим: "Да будет благословенна память праведников"".
Наши мудрецы учат: "Нет на свете ничего такого, на что не существовало бы хотя бы намека в Торе". Но где в Торе содержится намек на то, что евреям предстоит разжигать огонь на жертвеннике при помощи разобранных лестниц?
Виленский Гаон учил, что намек на это содержится в следующих словах Торы: "И пусть поджигает на нем (на жертвеннике) священник дрова каждое утро" (Ваикра, 6,5). Над словами "на нем священник" стоят мелодические знаки дарга и тебир, означающие в переводе с арамейского соответственно "лестница" и "сломанный". Таким образом мелодические знаки дополняют слова Торы до такой фразы: "И пусть поджигает на нем священник сломанные лестницы".
Наши мудрецы учат (в Трактате Таанит, 31а): "Начиная с этого дня (15-го Ава и в течение всего осеннего и зимнего времени, когда идут дожди) исполняется правило: "Добавляющему — добавляется, у не добавляющего — отнимается"". То есть: начиная с этого дня необходимо отводить время на изучение Торы не только днем, но и ночью, поскольку дни укорачиваются, а ночи удлиняются. Ведь существование мира оправдано лишь при условии продолжительного и серьезного изучения Торы. Тот, кто увеличивает число часов занятия Торой, умножает число дней своей жизни, тот кто не делает этого — укорачивает срок своей жизни и покидает этот мир до срока.
Ришоним (мудрецы приблизительно XI-XV веков) установили такое правило: между Шавуотом и 9-м Ава, когда дни длинные, нет необходимости вставать до рассвета для изучения Торы. Но между 9-м Ава и Шавуотом необходимо начинать изучение Торы еще до наступления дня. Это правило выводится из того обстоятельства, что в Шавуот мы читаем Книгу Рут, где, в частности говорится: "Лежи до утра" (Рут, 3,13), а 9-го Ава — Книгу Эиха, где сказано: "Вставай, взывай в ночи" (Эиха, 2,19). Мудрецы предложили такое сокращение: "Между "Лежи" и "Вставай" — лежи, между "Вставай" и "Лежи" — вставай".
Наши мудрецы связывают обязанность добавлять ночные часы к дневным для изучения Торы после 15-го Ава с тем уже упомянутым выше обстоятельством, что в этот день прекращали заготавливать дрова для жертвенного огня. Оно как бы указывает нам, что тот, кто изучает Тору зимой в ночное время при свете свечи, подобен тому, в чьи времена отстроен Храм. Он как бы изучает Тору рядом с жертвенником, на котором пылают дрова.
и занимается он при свете этого огня. Ведь во времена, когда Храм разрушен, мир существует ради одной только Торы, и изучение ее заменяет служение Всевышнему в Храме и жертвоприношения на жертвеннике. Ведь о нем сказано: "Вот Тора всесожжения: оно, всесожжение, на костре, на жертвеннике всю ночь до утра, и огонь жертвенника пусть горит на нем" (Ваикра, 6,1).
Наши мудрецы учат: когда Адриан разрушил Бейтар, он устроил там
страшную резню и с беспримерной жестокостью издевался над телами убитых. Как он
поступил? У него был огромный виноградник размером 18 на
Через некоторое время воцарился новый император, разрешивший предать эти тела погребению. Собрались все евреи, находившиеся в этих местах. Они позаботились о телах и похоронили их. Это событие — погребение евреев, убитых в Бейтаре — произошло 15-го Ава.
В этот самый день мудрецы добавили к благодарственной молитве после трапезы биркат га-мазон новое благословение — Га-тов вега-мейтив — "Он суть благо и создает благо". Слова "Он есть благо" — благодарность за то, что тела умерших не сгнили, слова "создает благо" — благодарность за то, что они были преданы земле.
Это же благословение (Га-тов вега-мейтив) произносит тот, кто пьет хорошее вино. Почему оно связано именно с благородным вином, а не с другими кушаньями и напитками? В память о чуде, происшедшем у упомянутого виноградника.
Мы пьем вино как в радостный час, так и в час печали. Поэтому мы должны благословлять Создателя за все, что Он посылает нам — какой бы мерой Он это нам не отмерял.
День 15-го Ава — последний день "года посадок" в том, что касается законов шмиты (седьмого, "субботнего" года) и орлы (запрета есть плоды молодого дерева в течение первых трех лет после его посадки).
Не сажают деревья, не делают им прививки и не делают отводки виноградной лозе перед началом года шмиты в течение последних 44 дней предшествующего года (то есть после 15-го Ава). Дело в том, что закон запрещает делать такие посадки, прививки и отводки, если новое дерево не успевает приняться за тридцать дней до начала года шмиты. А принимается дерево за 14 дней.
Этот запрет введен для того, чтобы тот, кто увидит такое молодое дерево, не решил по ошибке, что оно было посажено в год шмиты, что запрещено Торой. Поэтому посадки, сделанные менее, чем за 44 дня до начала года шмиты, должны быть выкорчеваны. Однако если они не были выкорчеваны, их плоды не являются запрещенными.
Сходное правило действует и в том, что касается отсчета трех лет орлы. Дерево, посаженное до 15-го Ава включительно, относится как бы к текущему, а не будущему еврейскому году, который начнется в Рош Гашана, поэтому плоды его запрещены в течение лишь двух следующих полных лет. Почему? Потому, что тридцать дней года можно рассматривать уже как целый год. А дополнительные 14 дней требуются для того, чтобы вновь посаженное дерево принялось не менее, чем за тридцать дней до конца года. С другой стороны, если на дереве плоды завязались до 15-го Ава четвертого года его существования, плоды четвертого года также являются запрещенными.
В книгах Мусара (еврейской этической литературе) сказано, что 15-е Ава — начало и введение в период ежегодного суда, начинающегося в Элуле. Поэтому уже начиная с этого дня каждому их нас следует начать подводить итоги прожитого года и всех совершенных в этом году поступков.
Поэтому некоторые люди завершают письма, написанные после 15-го Ава, благословением: Ктива вехатима това ("Доброй записи и печати") — как все без исключения поступают после 1-го Элула.
Существует интересная гематрия, являющаяся хорошим обоснованием этого обычая. В самом деле, гематрия слов באב עשר חמישה (15-е Ава) составляет 928, что в точности равно гематрии слов טובה וחתימה כתיבה (Ктива вехатима това — "доброго приговора [в Рош Гашана]").
Существует еще одно поучительное указание, свидетельствующее о том, что дни суда и раскаяния начинаются 15-го Ава и продолжаются до последнего дня праздника Сукот — Гошана раба. В самом деле, в Торе сказано (устами Моше): "Все вы стоите сегодня перед Г-сподом, Б-гом вашим... от рубящего дрова твои до черпающего воду твою" (Дварим, 29,9). Слова "от рубящего дрова твои" указывают на 15-е Ава — последний день, когда разрешалось рубить дрова, предназначенные для жертвоприношений; слова "до черпающего воду твою" указывают на Гошана раба, день, когда завершалось праздничное черпание воды.
18-е Ава упомянуто в Мегилат Таанит как день поста, ибо в этот день в Храме в царствование царя Ахаза погас западный светильник. Западный светильник Меноры ранее не гас никогда — ни в Мишкане, ни в Храме, построенном царем Шломо. Когда первосвященник входил, чтобы заправить светильники, западный светильник всегда горел, и именно от него первосвященник зажигал остальные светильники. Так продолжалось до времен царя Ахаза, который был большим злодеем, чем все цари — его предшественники и все те, что царствовали после него. Во время его царствования погас западный светильник Меноры, указывая, что глаза Израиля окутаны тьмой. Писание рассказывает об этом событии таким языком, как если бы Ахаз сознательно погасил светильник:
"И собрал Ахаз сосуды дома Б-жьего, и порубил сосуды дома Б-жьего, и запер двери дома Г-спода, и изготовил себе жертвенники во всех углах в Иерусалиме. И в каждом городе Иудеи устроил он высоты, чтобы кадить другим богам, и разгневал Г-спода, Б-га отцов своих" (Диврей га-ямим II, 28,24). И далее: "Также заперли двери притвора, и погасили светильники, и курения не воскуряли, и всесожжения не возносили в святилище Б-гу Израиля" (Диврей га-ямим II, 29,1).
Элул — шестой месяц года, если считать месяцы согласно еврейскому обычаю — от Нисана, как сказано в Торе: "Этот месяц для вас — начало месяцев, первый он для вас из месяцев года" (Шмот, 12,1).
Если же отсчитывать месяцы от Тишрей — Элул последний месяц года.
Название Элулу, как и всем другим месяцам, дали евреи, вернувшиеся в Эрец Исраэль из Вавилона, как сказали наши мудрецы: "Названия месяцев прибыли из Вавилона".
Созвездие месяца Элул — Дева. Недаром сказано в Писании: "Вернись, дева Израиля, вернись в эти города свои!" (Йирмеягу, 31,20). Ведь Элул — месяц раскаяния и возвращения к Всевышнему.
Новомесячье Элула всегда продолжается два дня. Первый из них — это 30-й день Ава, который всегда является полным месяцем. Сам Элул всегда является неполным месяцем и продолжается 29 дней.
Поскольку Элул — последний месяц года, предшествующий Рош Гашана, дню, когда Всевышний судит все Свои творения, он является месяцем раскаяния. В течение его читают Слихот и покаянные молитвы, обращенные к Всевышнему.
С начала времен дни месяца Элул — дни благоволения. Когда еврейский народ согрешил, сделав "золотого тельца", а скрижали Завета были разбиты, Моше поднялся на гору Синай, пал ниц перед Всевышним и просил Его простить этот грех. Всевышний снизошел к его просьбе и сказал ему: "Сделай себе две каменные таблицы, такие же, как прежние". Моше вновь поднялся на гору в новомесячье Элула и провел там сорок дней, вплоть до 10-го Тишрей. 10-го Тишрей он спустился с горы, держа в руках новые, вторые скрижали, данные Израилю Всевышним в час милости и благоволения. Тогда же эти сорок дней года были избраны и установлены как дни милости и благоволения во всех поколениях — чтобы стали они основой и причиной для раскаяния и искупления грехов.
Несмотря на то, что раскаяться и вернуться к Всевышнему можно в любой момент, дни Элула подходят для этого больше, чем другие дни года — в эти дни Всевышний принимает наше раскаяние с большей готовностью. Ведь в Элуле на Небесах пробуждаются прощение и милосердие, и там легче принимают наше раскаяние.
Поскольку дни Элула предназначены для раскаяния, мы умножаем в них покаянные молитвы и Слихот. Во многих общинах принято в течение всего месяца (кроме новомесячья и суббот, когда не читаются покаянные молитвы) вставать на исходе ночи для чтения Слихот. В других общинах начинают следовать этому обычаю лишь начиная с 15-го Элула. В ашкеназских общинах принято читать Слихот, начиная с воскресенья той недели, на которую выпадает Рош Гашана, однако, в любом случае, не позже, чем за четыре дня до Рош Гашана. Поэтому если Рош Гашана выпадает на понедельник или вторник, чтение Слихот начинается в воскресенье предыдущей недели.
Число дней чтения Слихот не должно быть менее четырех, ибо эти дни приравниваются Десяти дням раскаяния между Рош Гашана и Йом Кипуром. Дело в том, что многие люди, с особой тщательностью соблюдающие заповеди, постятся в течение Десяти дней раскаяния. Поскольку среди этих дней есть четыре, в которые поститься нельзя (два дня Рош Гашана, суббота и канун Йом Кипура), необходимы по меньшей мере четыре дня чтения Слихот, дабы возместить эту нехватку.
И еще одна причина объясняющая, почему число дней чтения Слихот не должно быть меньше четырех. Наши мудрецы, интерпретируя слова Торы, относящиеся к специальному жертвоприношению в Рош Гашана, отметили, что каждый человек должен рассматривать себя в этот день как жертву, приносимую Всевышнему. Поскольку, согласно закону, жертвенное животное должно в течение четырех дней обследоваться на предмет обнаружения физических дефектов, делающих его непригодным для жертвоприношения, мы рассматриваем чтение Слихот в течение, самое малое, четырех дней, как аналогичную касающуюся нас процедуру. А обычай начинать это чтение именно в воскресенье был введен для того, чтобы люди заранее точно знали, когда следует к нему приступать, и не допускали ошибок.
Первые буквы слов Шир га-ширим — "Я принадлежу возлюбленному моему и возлюбленный мой принадлежит мне" (לי ודודי לדודי אני) — на иврите образуют слово "Элул" (אלול). Ведь именно в этом месяце еврейский народ укрепляется в раскаянии в грехах и приближается к своему возлюбленному — Всевышнему. И сам Он протягивает ему руку и приближает его к Себе.
Все четыре (в оригинале) слова этой фразы заканчиваются на букву י (иуд). Учетверенная гематрия буквы иуд равна сорока, что соответствует сорока дням, предназначенным для раскаяния — дням между новомесячьем Элула и Йом Кипуром.
Следует отметить, что по-арамейски слово Элул того же корня, что и слово, обозначающее поиск или внимательное изучение чего-либо. Так, например, слова Торы: "Чтобы они изучили землю Кнаана" (Бемидбар, 13,1), переводятся на арамейский язык фразой, где слову "изучили" соответствует слово виалелун. Ведь в том и состоит назначение месяца Элул, что в дни его мы всматриваемся всем своим существом в поступки, совершенные в течение года, вспоминаем все свои грехи — чтобы искоренить их из своего сердца и вернуться к Всевышнему.
Начиная со второго дня новомесячья Элула (то есть с 1-го Элула) и вплоть до дня, предшествующего кануну Рош Гашана,
в синагогах трубят в шофар после завершения утренней молитвы Шахарит. Этих ежедневных трублений четыре: Ткия, Шварим, Труа и вновь Ткия.
Это трубление предписано не Торой, а древним еврейским обычаем. Когда Моше в Рош Ходеш месяца Элул поднялся на гору Синай, чтобы получить там новые скрижали Завета, евреи в своем лагере трубили в шофар, чтобы весь народ знал, что Моше временно поднялся на Небеса (а не покинул землю навсегда), и из-за его отсутствия не предался идолопоклонству. В память об этом евреи и трубят в шофар с начала Элула — чтобы напомнить о том, как Моше поднимался к Всевышнему, и подтвердить еще раз, что Израиль раскаялся в грехе создания "золотого тельца" и искоренил, искупил его, и потому Всевышний в Своей милости и дал ему новые скрижали по истечении сорока дней. Это напоминание должно пробуждать в каждом еврее стремление к тшуве — раскаянию и возвращению к Всевышнему.
Трубят в шофар после завершения утренней молитвы, ибо Моше в свое время поднялся на гору рано утром.
Трубление совершается в течение всего месяца, чтобы предупредить народ о том, что приближается День Суда, и пробудить в нем стремление к тшуве. Ибо природа трубного звука шофара такова, что она вселяет в сердце людей тревогу, как сказано в Писании: "Может ли народ не всполошиться, если прозвучит в городе шофар?" (Амос, 3,6) Звук шофара как бы объявляет: "Проснитесь, спящие, от своего сна, дремлющие, от своей дремоты, всмотритесь в свои поступки и раскайтесь в грехах". Так писал Рамбам.
В канун Рош Гашана в шофар не трубят, чтобы провести линию, отделяющую трубление в Элуле, являющееся древним еврейским обычаем, введенным нашими мудрецами, от трубления в Рош Гашана, предписанного нам самой Торой. Начиная со второго дня новомесячья Элула и вплоть до Го-шана раба, последнего дня праздника Сукот (включая его), в ашкеназских общинах включают в утреннюю и вечернюю молитву 27-й Псалом. Этот обычай основывается на Мидраше, объясняющем первые слова этого Псалма: "Г-сподь — свет мой и спасение мое". Мидраш утверждает, что слова "свет мой" относятся к Рош Гашана, а слова "спасение мое" — к Йом Кипуру. А идущие далее слова "ибо Он укроет меня в куще Своей" напоминают о празднике Сукот. Согласно обычаю, установленному Ари, следует читать этот Псалом после утренней и послеполуденной молитв.
В некоторых еврейских общинах принято читать в синагогах после завершения молитвы при стечении народа Псалмы — десять или более того — в каждой общине в соответствии с ее обычаем.
Тот, кто пишет в этом месяце письмо, должен в начале или конце его указать, что он желает адресату обрести милость и благословение Небес, дабы он был оправдан в День Суда, благополучно вписан в Книгу Жизни и удостоился окончательной оправдывающей подписи.
Смысл этого обычая — напомнить себе и другим о приближении Дня Суда, о том, что необходимо готовиться к нему, совершить тшуву и просить милосердия у Всевышнего.
Люди, с особой тщательностью исполняющие заповеди Торы, обычно именно в этом месяце проверяют кашерность тфилин и мезуз в своих домах, равно как и других предметов, связанных с исполением заповедей. Все, что требует исправления, немедленно исправляется.
Согласно древнему обычаю, в каждый из дней Элула в синагогах провозглашается: "Возвратитесь, дети-отступники" (Йирмеягу, 3,14).
Разведчики, оклеветавшие Эрец Исраэль, умерли 17-го Элула, как сказано: "Люди, распустившие худую молву о земле, умерли от мора пред Г-сподом" (Бемидбар, 14,37). Почему в Торе сказано: "Пред Г-сподом"? Потому что они умерли именно той смертью, которую заслужили своими поступками, ибо Всевышний тщательно соблюдает принцип "мера за меру". Разведчики согрешили языком — и были наказаны при посредстве языка. Языки их вытянулись так, что доставали до пупа, и черви выходили из языка и входили (то есть проникали в тело) через пуп и наоборот. Указание на особый характер их болезни и смерти мы находим в том обстоятельстве, что слова Торы "от мора" содержат "встроенный" определенный артикль, так что речь идет не о море вообще, а о вполне определенной болезни — именно той, которую они заслужили своим проступком.
Всевышний отложил уготованное разведчикам наказание на сорок дней (ведь они согрешили 8-го Ава, а наказаны были 17-го Элула), ибо именно сорок дней странствовали они по Эрец Исраэль.
Наши мудрецы говорили: "Рабби Элазар сказал: "Убедитесь в том, сколь велико должно быть наказание за распространение порочащих слухов! Откуда мы об этом узнаем? Из истории разведчиков. Ведь если они, опорочившие всего лишь деревья и камни, были так строго наказаны, насколько же печальнее будет судьба того, кто опорочит другого человека!""
25-е Элула — это день, когда был сотворен мир по мнению рабби Элиэзера, которого мы придерживаемся в том, что касается календарных исчислений. Этот день — первый день сотворения земли и неба — на шесть дней предшествует дню сотворения человека. Ведь именно день, когда был создан Адам, мы называем Рош Гашана — хотя первым днем Творения был другой день, а именно 25-е Элула.
Существует обычай в дни между 25-м Элула и Рош Гашана читать отрывок из рассказа о Творении, приведенного в Книге Берешит, относящийся к данному дню. Так, 25-го Элула читают отрывок от начала Книги Берешит до слов: "И был вечер, и было утро: день один". 26-го Элула читают следующий отрывок вплоть до слов: "И был вечер, и было утро: день второй" — и т.д.
25-го Элула было завершено строительство стены вокруг Иерусалима, осуществленное Нехемией, как сказано в Писании: "И закончена была стена двадцать пятого Элула" (Нехемия, 6,15).
Когда Нехемия бен Хахалья вернулся из изгнания в Иерусалим, он увидел разрушенный город со снесенными стенами и сожженными воротами. Он потребовал от народа отстроить стену Иерусалима, чтобы соседи-неевреи не презирали Израиль.
Враги еврейского народа, жившие неподалеку, Санвалат из Хорона, Тувия-аммонитянин и Гешем Арави стремились помешать строительству стены. Они составили заговор для того, чтобы завоевать Иерусалим. Когда жители Иерусалима узнали об их замысле, они не прекратили работы, но обратились с молитвой к Всевышнему и установили дневную и ночную стражу, чтобы враги не могли напасть неожиданно, как сказано в Писании: "Строящие стену... одной рукой выполняют работу, а другой держат меч" (Нехемия, 4,11).
Когда враги поняли, что не смогут силой воспрепятствовать строительству стены, они начали действовать против Нехемии хитростью, ложно обвинив его в намерении восстать против персидского царя — таким образом они надеялись отвлечь его от работы. Однако Всевышний обрек их замыслы на неудачу, и стена была успешно завершена после пятидесяти двух дней работы.
В Писании сказано: "И было, когда услышали об этом наши враги и увидели все народы, которые вокруг нас, то посрамлены они были сильно в собственных глазах, и узнали, что от Б-га нашего — исполнение этой работы" (Нехемия, 6,16). День завершения строительства стены Иерусалима стал днем великой радости для всего еврейского народа.
В субботу, предшествующую Рош Гайтана, не произносится благословение на наступление нового месяца — Тишрей — в отличие от всех других суббот, предшествующих новомесячью. Причину этого отличия мы уже обсуждали в первой части книги.
Тот, кто встает для чтения Слихот, должен омыть руки и произнести благословение Аль нетилат ядаим несмотря на то, что утро еще не наступило. Затем, когда чтение Слихот будет завершено и настанет утро, необходимо снова омыть руки (трижды, как требует заповедь и как мы всегда поступаем по утрам), но благословение Аль нетилат ядаим при этом уже не произносится. Перед чтением Слихот необходимо произнести благословение, читаемое перед чтением Торы. В сефардских общинах существует обычай читать сразу же после смывания рук все утренние благословения.
В ашкеназских общинах принято, что перед чтением Слихот кантор облекается в талит, несущий на себе кисти иииит, хотя утро еще не наступило, а на ночное время заповедь облекаться в иииит не распространяется. Наши мудрецы, имея в виду чтение Слихот сказали: "Всевышний облачился в талит и научил Моше порядку молитвы, а затем сообщил ему тринадцать атрибутов милосердия". Поскольку талит — одежда, которую носят днем, тот, кто надевает его ночью, во всяком случае, по мнению некоторых (хотя и далеко не всех) авторитетов должен произнести соответствующее благословение. Чтобы избежать сомнения по этому вопросу, следует надевать перед чтением Слихот не собственный талит, а талит, принадлежащий другому еврею (так как в таком случае произносить благословение наверняка не нужно).
Содержание Слихот основывается на тринадцати атрибутах милосердия, содержащихся в словах Торы: "Г-сподь Б-г жалостливый и милосердный" (Шмот, 34,6). Это же относится и к видую (исповеди), который читается в конце Слихот, ибо видуй — это основа раскаяния и тшувы.
Наши мудрецы сказали: "Рабби Йоханан сказал: "Если бы эти слова не были сказаны в Писании, их невозможно было бы произнести. Они учат, что Всевышний закутался в талит как кантор в синагоге, и научил Моше порядку молитвы. Всевышний скзал ему: "Всякий раз, когда еврейский народ согрешит, пусть он исполнит этот порядок молитвы, и Я прощу ему грехи""". Вот перечень тринадцати атрибутов милосердия:
1. "Г-сподь" — Всевышний относится к человеку с милосердием, пока он не согрешил, хотя знает заранее, что на некотором этапе он согрешит.
2. "Г-сподь" — Всевышний относится к человеку с милосердием после того, как он согрешил и раскаялся.
3. "Б-г" — хотя это Имя Всевышнего олицетворяет осуществляемую Им меру суда и справедливости, она является и атрибутом милосердия, ибо в Писании сказано: "Б-г мой! Б-г мой! Зачем Ты оставил меня!" (Тегилим, 22,2) — ведь невозможно представить, чтобы таким образом обращались к мере суда.
4. "Милосердный" — Всевышний милосерден к бедным.
5. "Милостивый" — Всевышний милостив к богатым.
6. "Долготерпеливый" — Всевышний сдерживает гнев и не спешит наказывать грешника, чтобы тот имел возможность раскаяться и таким образом избежать наказания.
7. "Одаряющий многочисленными благодеяниями" — Всевышний милосерден и к тем, у кого совсем немного заслуг.
8. "Защищающий истину" — Всевышний щедро вознаграждает тех, кто исполняет Его волю.
9. "Хранящий милость Свою для тысяч поколений" — Всевышний сберегает заслугу одного человека для тысячи и двух тысяч поколений.
10. "Выносящий грехи" — Всевышний терпит и выносит грехи, совершенные людьми сознательно.
11. "И преступления" — Всевышний терпит и преступления, совершаемые людьми, восстающими против Него и Его законов.
12. "И проступки" — Всевышний терпит и проступки, то есть грехи, совершаемые людьми нечаянно, по ошибке.
13. "И не очищающий тех, что кто не должен быть очищен" — Всевышний прощает раскаявшихся, но не прощает тех, кто не раскаялся.
Великий Ары объясняет эти тринадцать атрибутов милосердия на основе тех же слов Торы, но несколько иначе.
Текст тринадцати атрибутов читается только в миньяне, то есть в присутствии десяти взрослых евреев. Тот, кто читает Слихот в одиночестве, должен либо пропустить этот текст, либо прочитать его просто как фрагмент Торы, но не как обращение к Всевышнему с просьбой о милосердии.
Тот, кто исполняет обязанности кантора при чтении Слихот, продожает затем исполнять их в ходе чтения утренней молитвы Шахарит — ибо тому, кто начинает исполнение заповеди, обязательно предоставляют возможность исполнить ее до конца.
Существует обычай поститься в первый день чтения Слихот.
Среди многочисленных даров, которыми Всевышний одарил Свои творения, одним из самых драгоценных является тшува — способ подняться над нашими ничтожными поступками, бежать от наших прегрешений, спасти наши души от порчи и избежать в итоге Его гнева.
Даже перед тем, кто совершил множество преступлений, многократно восставал против Всевышнего и предавал Его, открыта дорога тшувы. Ведь в Писании сказано: "Вернитесь к Тому, перед которым вы глубоко грешили" (Йешаягу, 31,6). Оказывается, что Всевышний принимает тшуву и у того, кто возвращается к Нему из-за постигших его многочисленных бед, как сказано в Торе: "При невзгоде твоей, когда постигнут тебя все эти предсказания, в будущие времена, возвратишься ты к Г-спо-ду, Б-гу твоему, и будешь слушаться голоса Его" (Дварим, 4,30) — тем более у того, кто возвращается к Нему из почтения и любви.
Существует множество ступеней тшувы, и по мере своего продвижения по этим ступеням человек приближается к Всевышнему. Любая степень тшувы приносит человеку прощение, однако он будет полностью прощен — так, как будто грехи, совершенные им, никогда не существовали — только если совершенно очистит свое сердце и подготовит свой дух к полной и совершенной тшуве. Так грязная одежда не может стать совершенно чистой если постирать один ее край — но только после полной и длительной стирки. Точно так же человек может быть "отмыт" от греха лишь в той степени, в какой "отмыто" от него его сердце.
Тшува имеет три основы: оставление греха, раскаяние в нем и исповедь о нем.
Что такое "оставление греха"? Оставить грех значит: прекратить совершать его, устранить его из своих мыслей и принять твердое решение не совершать его в будущем.
Что значит раскаяться? Это значит: понять всем сердцем, что нарушение заповедей Всевышнего и оставление Его пути горько и отвратительно, глубоко осознать, что за каждым грехом последует наказание, и проникнуться истинным раскаянием за свои дурные поступки.
Что такое исповедь? Необходимо исповедаться вслух, говоря: "Я согрешил, поступив так-то и так-то. Теперь я горько сожалею и стыжусь своего поступка и никогда более не повторю его".
Тшува может искупить только проступки, совершенные человеком в нарушение повелений Всевышнего. Однако если человек согрешил против другого человека, например, обокрал его, нанес ему телесное повреждение или оскорбил его, он не будет прощен до тех пор, пока не возместит пострадавшему нанесенный ему ущерб. Однако даже если он возместит пострадавшему нанесенный материальный ущерб, этого недостаточно — он должен, кроме того, искать примирения с ним и просить у него прощения.
С другой стороны, пострадавший не должен проявлять жестокое упрямство и отказываться от примирения. Он должен легко и быстро примиряться и, напротив, лишь в крайних ситуациях гневаться. Если человек, провинившийся перед ним, просит у него прощения, он должен простить его охотно и от всего сердца — даже если этот человек причинил ему много неприятностей. Он не должен мстить и проявлять злопамятность.
В канун Рош Гашана встают до наступления утра для чтения Слихот и покаянных молитв, стараясь завершить тшуву, ибо это последний находящийся в нашем распоряжении день перед Днем Суда, когда все создания проходят перед Творцом как скот перед хозяином. В этот день мы более, чем когда-либо, остерегаемся обидеть другого человека или иначе согрешить перед ним, и стараемся, чтобы ничто не отвлекало нас от процесса тшувы.
Вдумаемся: ведь человек, который должен предстать перед судом земного, смертного царя, непременно испытывает смятение и страх, и ему не придет в голову заниматься посторонними делами — он всецело поглощен подготовкой к суду и думает о том, как ему снискать царскую милость и умолить царя о прощении. Насколько же серьезнее должно быть его поведение, когда он предстает перед Царем царей. Всевышним, которому известны все тайны сердца.
Грешник, который запоздает с раскаянием, сделает положенное ему изо дня в день наказание гораздо более тяжелым, ибо он знает, что разгневал Царя, равно как и то, что существует путь к спасению — путь тшувы. Несмотря на это, он упорствует в своем непокорстве, и хотя в любой момент может встать на правильный путь, продолжает грешить, ибо не боится Его гнева и наказания.
Наши мудрецы учили: "Рассказывают притчу о банде разбойников, которых царь посадил в тюрьму. Они вырыли подземный ход и выбрались на свободу, но один из них предпочел остаться в тюрьме. Когда пришел тюремщик и увидел подземный ход, почти пустую камеру и единственного оставшегося в ней заключенного, он избил его палкой, говоря при этом: "Жалкий человек! В твоем распоряжении был подземный ход — почему же ты не поспешил им воспользоваться и не вернул себе свободу?" Это же можно сказать и о тшуве — "подземном ходе", находящемся в распоряжении грешника. Если он не хочет воспользоваться им, то навлекает на себя еще больший гнев".
Существует обычай поститься в канун Рош Гашана до полудня. В Мидраше говорится: "За этот пост человеку прощается треть его грехов". Мы писали об этом в 1-ом томе нашей книги.
В утренней молитве в канун Рош Гашана Таханун не читается, однако мы читаем его вместе со Слихот в этот день — даже если Слихот читаются после наступления утра (то есть в час, когда уже можно читать утреннюю молитву).
Рабби (рабби Йегуда Ганаси) плакал: "Некоторые люди обретают спасение за один только час". О ком он говорил? О рабби Элазаре бен Дурдия. Элазар бен Дурдия был великим грешником на протяжении многих лет. Однажды женщина, с которой он грешил, сказала ему непосредственно в момент совершения греха: "Элазар бен Дурдия, твое раскаяние не будет принято!" Он пришел в место, расположенное между гор и холмов, и сказал им: "Горы и холмы, просите о милости для меня!" Они ответили: "Прежде, чем мы станем просить о милости для тебя, мы попросим о милости для себя. Ведь в Писании сказано: "Ибо горы сдвинутся и холмы зашатаются" (Йешаягу, 54,10)". Он сказал: "Неба и земля, просите о милости для меня!" Они ответили: "Прежде, чем мы станем просить о милости для тебя, мы попросим о милости для себя. Ведь в Писании сказано: "Небеса, как дым, рассеются, и земля, как одежда, истлеет" (Йешаягу, 51,6)". Он сказал: "Солнце и земля, просите о милости для меня!" Они ответили: "Прежде, чем мы станем просить о милости для тебя, мы попросим о милости для себя. Ведь в Писании сказано: "Посрамлена будет луна и пристыжено будет солнце" (Йешаягу, 24,23)". Он сказал: "Звезды и созвездия, просите о милости для меня!" Они ответили: "Прежде, чем мы станем просить о милости для тебя, мы попросим о милости для себя. Ведь в Писании сказано: "Истлеет все воинство небесное" (Йешаягу, 34,4)". Тогда он сказал: "Выходит, мое спасение исключительно в моих руках". Он склонил голову так низко, что она оказалась ниже колен, и рыдал в муках, пока душа не покинула его тело. Тогда голос с Небес произнес: "Рабби Элазар бен Дурдия удостоился вечной жизни".
Рабби Йегуда Ганаси сказал: "Мало того, что на Небесах принимают раскаяшихся — там их называют "рабби"".
Почему рабби Йегуда Ганаси так горько плакал? Потому, что убедился, что любой человек может обрести за один час то, что праведники обретают за многие годы. Стало быть, на Небесах вознаграждают праведников не так, как вознаграждали бы, если бы они всеми силами своими возвеличивали Имя Всевышнего в течение всей жизни!
Естественно спросить: почему на Небесах Элазар бен Дурдия был назван "рабби"? Потому, что на его примере мы узнали, сколь велико может быть значение одного-единственного часа. За это он и удостоился такого титулования.
Другие рассказы о "тшуве"
Когда враги хотели подняться на Храмовую гору, они решили: пусть прежде поднимется туда еврей. Они сказали Йосефу из Сихи: "Поднимись туда и то, что ты оттуда вынесешь, будет твоим". Он вошел в Храм и вынес оттуда золотую Менору (семисвечник). Враги отобрали ее и сказали: "Этот предмет не может принадлежать простому смертному. Поднимись туда еще раз — то, что ты вынесешь оттуда теперь, будет твоим". Он отказался. Враги предложили ему освобождение от налогов на три года — но он все равно отказался и сказал: "Мало того, что я разгневал Всевышнего один раз — неужели я разгневаю Его вторично?" Тогда враги распилили его на части, как пилят доски. Во время казни он кричал: "Горе мне, ибо я разгневал Создателя!"
Якум Иш Црурот был племянником праведника Йоси бен Йоэзера, жителя Цериды. Однажды в субботу Якум ехал на коне, а перед ним несли бревно, чтобы повесить на нем Йоси бен Йоэзера. Якум сказал Йоси бен Йоэзеру: "Взгляни на коня, на которого посадил меня мой бог, и посмотри, в какое положение поставил тебя твой Б-г". Йоси ответил ему: "Если такова судьба тех, кто оскорбляет Всевышнего, то какая же великая награда ждет тех, кто служит Ему!" Якум сказал ему: "Разве кто-либо служил Ему вернее, чем ты?" Йоси ответил: "Но если тех, кто верно служит Ему, постигает такая судьба — то какое же наказание ждет тех, кто Его оскорбляет!"
Слова Йоси бен Йоэзера запали в сердце Якума и жгли его, как яд. Он решил наказать себя сразу всеми четырьмя видами смертной казни, к которым может приговорить человека суд: забрасыванию камнями, сожжению, удару меча и удушению. Как он это сделал? Он установил на земле бревно с петлей, окружил его деревянным забором, рядом с бревном зажег костер, а у его основания установил обнаженный меч лезвием вверх. Он затянул петлю у себя на шее, веревка оборвалась и он упал на землю, меч пронзил его тело, он упал в костер, забор, окружавший это место, опрокинулся прямо в огонь, в котором Якум и сгорел. Йоси бен Йоэзер увидел, что душа Якума поднимается к небу и сказал: "Он совсем ненамного опередил меня на пути на Небеса".
О раве Саадии Гаоне рассказывают, что однажды один из его учеников неожиданно пришел к нему ночью и увидел, что рабби катается по снегу. Ученик изумился и испугался. Он спросил: "Рабби, неужели ты, дабы совершить тшуву, должен подвергать себя таким мучениям?"
Рав Саадия ответил: "Я знаю, что не совершил никакого тяжкого греха, требующего искупления такими мучениями. Однако этому способу искупления я научился от одного простого еврея, у которого остановился однажды. Он не знал, что я — знаток Торы, и принял меня так, как принимают самого обычного гостя-еврея.
Через некоторое время в городе узнали, что я приехал, и жители его собрались, чтобы приветствовать меня и служить мне.
Увидев это, хозяин дома начал относиться ко мне с величайшим почтением, оказывал всяческие услуги — словом, делал для меня все, что только мог, и даже более того.
Когда я собрался оставить его дом, он припал к моим ногам и, плача, взмолился: "Да простит мне господин мой за пренебрежение к его достоинству!" Я спросил его, удивившись: "Разве ты не сделал для меня все, что только мог? Что еще мог ты сделать — и не сделал?" Он ответил: "Я прошу прощения за свое поведение в первые часы пребывания моего господина в доме, когда я еще не знал, сколь великий раввин почтил мой дом своим присутствием, и не мог оказать ему должное почтение".
Так вот, если с таким трепетом мы относимся к достоинству обычного смертного, если в таком случае мы припадаем к его ногам и умоляем его простить недостаток оказанного по неведению почтения — насколько же трепетнее должны мы относиться к величию Всевышнего, которое я с каждым днем осознаю как все более и более неизмеримое. Мое служение Ему становится с каждым днем все более глубоким, и почитание Его, любовь к Нему — все безмернее и безмернее. Не должен ли я молить Его о прощении, плакать и истязать свое тело, чтобы Он простил мне слишком малое служение, недостаток почтения и любви в прошлые дни?"
В Торе сказано: "Всякую скотину из крупного и мелкого скота, все, что проходит под посохом десятым, следует посвящать Г-споду" (Ваикра, 27,32). Эта заповедь, исполнявшаяся во времена, когда существовал Храм, обязывала отделять десятую долю от всех животных "чистых" (то есть пригодных для жертвоприношения) видов, которые родились во владении данного человека в течение года. Эта десятина (маасер) называлась "десятиной животных". На нее распространялась такая же святость, что и на другие жертвоприношения. Входившие в нее животные зарезались во дворе Храма, их кровью окроплялся жертвенник, их жир воскурялся на жертвеннике, а мясо съедалось хозяевами животных в Иерусалиме в состоянии ритуальной чистоты, так же как и мясо других "обычных" жертвоприношений (за исключением жертвоприношений особой святости, в отношении которых соблюдались большие строгости).
Точно так же как запрещается отделять в качестве десятины за один год плоды, выросшие в другой год, так не разрешается отделять в качестве десятины за один год животных, родившихся в другом. 1-е Тишрей — это начало года в том, что касается отделения "десятины животных". Поэтому мы не соединяем животных, родившихся 29-го Элула, с теми, которые родились 1-го Тишрей, чтобы отделить от всех них вместе десятину.
Аналогично, мы не отделяем десятину от овощей, собранных до Рош Гашана, вместе с овощами, собранными после Рош Га-шана. Точно так же и овощи, собранные в седьмой год, год шмиты, обладают святостью плодов седьмого года, даже если выросли еще в шестом году. А плоды, собранные в восьмом году, уже не обладают этой святостью, даже если выросли еще в седьмом году.
В канун Рош Гашана принято расторгать данные в течение года обеты, чтобы предстать перед судом Всевышнего очищенными от тяжкого греха: неисполненных обетов (в том числе просто забытых и потому оставшихся неисполненными). Эта церемония совершается после завершения утренней молитвы.
Поскольку данные нами обеты могут быть расторгнуты только знатоком Торы, необходимо отправиться к нему и рассказать, какие обеты были взяты нами на себя, и объяснить, что если бы мы знали, что не сможем их выполнить (или существует иная причина, по которой мы раскаиваемся в их принятии) — то не стали бы брать их на себя. Тогда знаток Торы говорит нам трижды: "Отпускается тебе". Суть этого отпущения в том, что данные обеты признаются данными по ошибке.
Просьбу о расторжении обета необходимо произнести перед тремя людьми (или более того). Ибо хотя раввин — знаток Торы в принципе имеет право расторгать обеты единолично, то этим же правом обладают и три простых еврея. А в наше время мы полагаем, что ни один человек не располагает правом расторгать обеты единолично.
На практике в канун Рош Гашана поступают так: каждый человек выбирает для себя трех других и говорит им, что он раскаивается во всех обетах, принятых им в течение года. Они отвечают ему: "Отпускается тебе". Существует формула этой церемонии, приводимая в молитвенниках. В этой формуле подробно изложены все проблемы, связанные с обетами, и способ их расторжения. Согласно обычаю, принятому в сефардских общинах, расторжение обетов производится дважды в год: за сорок дней до Рош Гашана, т.е. 19-го Ава, и за сорок дней до Йом Кипура — то есть в новомесячье Элула.
На этом мы завершаем изложение событий еврейского года.