|
«Пир» во время блокады
Когда началась война, Эмма Григорьевна училась на четвертом курсе медицинского института. Во время блокады ей приходилось ходить пешком с Петроградской стороны, где она тогда жила, в Первый медицинский институт на кафедру невропатологии, чтобы съесть там две ложки супа и ложку второго. Выжить ей помогала старшая сестра Анна, работавшая в детском саду. В течение недели она собирала гущу из супа, чтобы в субботу встретиться с сестрой и устроить «пир».
Так они жили до апреля 1942 года, пока сестер не эвакуировали по Ладожскому озеру вместе с детским садом, в котором работала Анна. Девушки решили отправиться в город Бийск к своему двоюродному брату. Для того чтобы попасть в Бийск, надо было сначала доехать до Сочи. Однако в суматохе сестры потеряли билеты на поезд, и им пришлось ехать в вагоне с углем. Затем им предстояло добраться до станции, с которой отправлялся поезд в Бийск. Но подвести их соглашались только за оказание интимных услуг. Тогда Эмма и Анна решили идти пешком.
«Я пойду первая. Не могу видеть твою смерть»
Смелые девушки перебрались через Кавказский хребет и укрылись в горах, не имея ни малейшего понятия, куда им дальше идти. Но им улыбнулась удача. Они встретили одну еврейскую семью, направлявшуюся, как и они, к станции. Там был мужчина, который разбирался в географии и знал дорогу. Анна и Эмма пошли вместе с этой семьей.
Эмма Григорьевна: Мы остановились, чтобы перекусить. Вдруг появились немцы и закричали: «Стреляйте!». Они убили тетку нашего проводника, а мы с сестрой для того, чтобы спастись, прыгнули в ущелье, в воду. Моя сестра сильно ушиблась при падении.
Но самое страшное было еще впереди. Целую ночь девушки ползли по отвесной скале, рискуя в любой момент сорваться и разбиться, а когда забрались наверх, встретили человека, который сказал им: «Женщины, а что вы здесь делаете? Это же оккупированная территория. Здесь же немцы». Трудно передать, какой страх и отчаяние они почувствовали. Идти было некуда, ведь повсюду фашисты. Ночь девушки провели под кустом, и Эмма просила сестру тише дышать, чтобы их не обнаружили. А утром они решили сдаваться.
Эмма Григорьевна: Мы не могли так больше жить и пошли к немцам, чтобы они нас расстреляли, только с условием: чтобы расстреливали по одному, а не на глазах друг у друга. Увидев человека с ружьем, мы обнялись, поцеловались, попрощались, сказали, что мы будем мужественными, и направились к нему. Помню, как сестра сказала: «Я пойду первая. Я не могу видеть твою смерть».
И вдруг девушки увидели, как к этому «немцу», подошел человек и спросил: «Товарищ, где здесь такая-то часть стоит?». Оказалось, что это русский солдат. Сестры подбежали к нему и стали его целовать. Они шли на смерть, а Б-г подарил им жизнь, и это было, конечно, чудом.
Девушка в оранжевых кальсонах
Из Бийска Эмму Григорьевну направили в прифронтовую зону, в город Шую. Там она сначала работала терапевтом, а потом заместила мобилизованного невропатолога, открыла отделение по диагностике заболеваний, связанных с поражением периферических нервов, то есть рук и ног.
В Шую Эмма Григорьевна приехала без одежды, без средств. На ней были оранжевые кальсоны ее двоюродного брата и спортивная куртка двоюродной сестры. Когда ее увидел главный врач, он возмущенно спросил: «Почему вы так плохо одеты? Где ваша одежда?». Девушка не растерялась: «Что, не по фасону? Не беспокойтесь, скоро придет эшелон с моей одеждой», - пошутила она.
В Шуе понятия не имели, что такое блокада и обстрелы, поэтому над Эммой Григорьевной постоянно подсмеивались из-за ее жалкого положения. Люди не могли понять, почему у ленинградки не было чемодана, а только небольшой мешок с самыми необходимыми вещами. Девушка очень страдала из-за презрительного отношения окружающих. Но однажды в ее серой жизни в эвакуации промелькнул лучик солнца. Его звали Лев. Они познакомились на концерте и вскоре поженились.
Эмма Григорьевна: Мой муж был переводчиком в военной части. Москвич, очень яркий человек. Мы с ним жили в заброшенном доме. И я, как очень плохой кулинар, кормила его только яичницей.
Эмма и Лев прожили счастливо три года. Потом он уехал на фронт и через некоторое время перестал писать. Так Эмма Григорьевна поняла, что он погиб.
А 1945 году она вернулась из эвакуации в Ленинград. По-прежнему без одежды, только в шинели, которую ей подарил главный врач госпиталя. |
