ИНФОРМАЦИОННЫЙ ПОРТАЛ ЕВРЕЙСКОЙ РЕЛИГИОЗНОЙ ОБЩИНЫ САНКТ-ПЕТЕРБУРГА
190121, Россия, Санкт-Петербург, Лермонтовский пр., 2, тел: +7(812)713-8186 Email: sinagoga@list.ru
  
Большая хоральная синагога Петербурга
EnglishHebrew
Карта сайта

 СИНАГОГА

 

 

 ЧТО ЕСТЬ В СИНАГОГЕ

 ЗАНЯТИЯ ПО ИУДАИЗМУ

 КУЛЬТУРНЫЙ ЦЕНТР

 

 ЕВРЕЙСКИЙ КАЛЕНДАРЬ И ПРАЗДНИКИ

 ДЕТСКИЕ САДЫ, ШКОЛЫ, ЕШИВА

 ПРАКТИКА ЕВРЕЙСКОЙ ЖИЗНИ
Обрезание
Еврейское имя
Выкуп первенца
Еврейский день рождения
Опшерениш (первая стрижка мальчика)
Еврейское воспитание
Изучение Торы
Бар/Бат мицва - еврейское совершеннолетие
Хупа
Миква и чистота семейной жизни
Кашрут
Мезуза
Похороны и траур

 ЕВРЕЙСКИЕ РЕСУРСЫ

Андре Камински. Отрывок из романа

Андре Камински  В будущем году — в Иерусалиме!

(Отрывок из романа)

Братья Балицкие были близнецами. Высокоблагородных кровей и столь же ограниченного ума. Одного звали Густав, другого – Аугуст. Зеркально похожие между собой, они с самого рождения старались всегда быть рядом, будто две ягодицы одного седалища. Что одного, что другого отличало абсолютное отсутствие чувства юмора. Само собой разумеется, они неизменно облачались в одинаковые костюмы, носки, туфли и шляпы. Мало того, если вставал один, немедленно вскакивал и другой, одновременно они и садились, будто соединенные общей пружиной. Кроме того, совершенно синхронно они сморкались, чихали, кашляли и рыгали. Если кто-то в их присутствии отпускал шутку, что, разумеется, в кругу общения этих господ было большой редкостью, то обоим требовалось абсолютно одинаковое время, чтобы добраться до ее сути. Словом, уникальные близнецы эти были явным чудом природы. Поскольку же им суждено было сыграть судьбоносную роль в жизни моей семьи, я задерживаю на них мое внимание несколько, может быть, долее, чем они того стоят. Ах, да, чуть не забыл: Густав Балицкий имел совершенно идиотскую привычку. Он начинать высказывать какую-нибудь мысль и, не доведя ее до конца, внезапно умолкал, буквально на подъеме голоса, словно готовясь сейчас же передать эстафету. Август же – как раз напротив: будто приняв ее у брата, он вступал именно в том месте, где тот остановился и завершал начатое Густавом предложение.
Одним роковым ноябрьским днем близнецы появились в ателье Лео Розенбаха и завили о своем желании сфотографироваться. Словно два свежерасфранченных солдафона, они синхронно щелкнули каблучками и хором громко отрапортовали приветствие, адресованное исключительно красавице Мальве, и, как обычно, состоящее из двух частей:
- Примите, высокочтимая мадемуазель, – (далее - тра-ля-ля - ля)... выражение нашего глубочайшего почтения!
Оба господина одновременно вдохнули порцию воздуха и, как "двое из ларца", дружно затараторили дальше:
- Для нас величайшее удовольствие и огромная честь....(далее – опять тра-ля-ля)... оказать должное почтение вашей несравненной красоте!
Когда оба придурка дружно переломились пополам в глубоком поклоне, Мальва, придав улыбке своей как можно более дружественный оттенок, ответила:
- Как желают высокочтимые господа быть запечатленными – вместе, врозь или достаточно одного за обоих?
- Это будет зависеть, несравненная мадемуазель (тра-ля-ля-ля)... , какой из вариантов дешевле.
- Разумеется, господа, один за обоих – дешевле всего,- ответила Мальва, сдерживая улыбку.
- Мы – близнецы,- возразил Густав, и тут же Аугуст продолжил начатую им фразу:
- Поэтому с самого рождения нас фотографируют только вместе.
- В связи с чем,- снова подхватил Густав,- мы хотим быть сфотографированными вместе, а заплатить, как за одного
- Нет проблем, господа, но тогда фотографии будет отпечатаны в половину формата. Ведь это логично – не так ли?
Близнецы наморщили лбы в поисках подходящего ответа.
- Возможно, это и логично,- первым нашелся Густав,- но ваш господин папа имел исключительную любезность...
- ...сделать особую скидку для элиты нации,- как всегда, без паузы подхватил Аугуст.
- Господа принадлежат к национальной элите,- подчеркнуто уважительным тоном переспросила Мальва,- и у вас есть тому документальное подтверждение?
В ответ братья дружно и громко щелкнули каблуками и по очереди представились:
- Балицкий Густав!
- Балицкий Аугуст!
- Третий по древности дворянский род Галиции...
- И студенты факультета прав Лембергского Университета...
- А также родственники по прямой линии семейства Габсбургов...
- Слава им, слава, слава, слава!
К счастью, Мальва была еще так молода, ее кожа сверкала такой снежной белизной, а малиновые губы ее были так обворожительны, что она могла позволить себе никак не отреагировать на все это бахвальское кудахтанье высокородных особ:
- Я очень прошу господ-представителей третьего по древности дворянского рода Галиции присесть на кушетку и не смотреть так тупо в объектив. Иначе, если снимок получился смазанным или невыразительным, виноватым будет мой папа.
В этот самый момент в ателье вошел Лео, который был вынужден тут же вмешаться во всю эту аферу. Он сейчас же принес извинения высокородным господам за то, что его дочь позволила себе некоторые вольности. Он просит покорно не судить ее слишком строго, сказав примирительным тоном:
- Ребенку еще нет девятнадцати, светлейшие господа, и она плохо представляет себе, с кем разговаривает.
- Я хорошо представляю себе это, папа,- возразила Мальва,- я разговариваю с элитой нации – слава им, слава, слава, слава!
- Сейчас же замолчи, Мальва, и покинь помещение!
Студенты юридического факультета мнения отца, однако, не разделяли и потому возразили, как обычно, в два голоса:
- Присутствие этой восхитительной личности...
- ... является истинной причиной нашего здесь появления, господин Розенбах!
Лео не знал, как ответить на это заявление, и не нашел ничего лучшего, чем перевести внимание высокородных особ на кулисы за их спинами:
- Обратите внимание, господа, на задний фон в моем ателье: при необходимости эти кулисы можно опустить на нужный уровень при помощи шнурка. Это работа известного театрального художника Славомира Шантцера из Кракова, мастерская рука которого видна во всем оформлении нашего ателье. Здесь, к примеру, вы видите замок Шёнбрунн. Здесь – Акрополис. А вот и Колизей. И, наконец, пирамида Хеопса с караваном превосходно выписанных верблюдов. На каком фоне хотели бы высокородные господа быть запечатленными?
- Ни на каком,- сухо ответил Густав.
- ... потому что мы хотим что-нибудь на военную тему,- завершил его мысль Аугуст.
- Это может быть конь, господа?
- Лучше – пушка, господин придворный фотограф.
- Мне очень жаль, господа, но у меня нет пушки на складе.
- Тогда потрудитесь принести униформу. Точнее – две: одну для меня и другую для моего брата-близнеца.
Лео с готовностью улыбнулся и велел дочери пересмотреть весь костюмерный шкаф и принести два мундира:
- Только, пожалуйста,- предупредил отец,- по возможности, совершенно идентичные!



21 ноября
Через три дня мне исполнится девятнадцать. Еще год, и я официально стану совершеннолетней. В принципе, я давно уже взрослая, но для людей я долго еще буду оставаться ребенком. Я уже все понимаю, насквозь все вижу. Меня только никто не принимает всерьез. Папа обходится со мной снисходительно. Свысока, с выражением эдакой родительской терпимости на лице, что для меня особенно унизительно. На самом деле, он боготворит меня, но при этом он и в мыслях не допускает, что его дочь – некий автономный остров, целый мир в людском океане.
Сегодня в ателье побывали два мыльных пузыря. Два абсолютных нуля из аристократического дома. Близнецы, единственной забавой которых является то, что их путают. Они гордятся тем, что их трудно отличить друг от друга. Разве это не характеризует их достаточно? Обрести собственное лицо, собственную индивидуальность – разве не в этом состоит смысл существования? Так нет, они находят этот смысл совсем в обратном. Эти забавные парни попытались ухаживать за мной. Это было восхитительно! Папа был в полном смятении от всего этого спектакля. «Ты представляешь себе, какие последствия могли иметь твои шпильки в их адрес?- сокрушался он,- сами господа Балицкие проявили интерес к твоей скромной особе!» Простофиля ты наш дорогой! Старый остолоп, который за малость меня почитает. Да один мой мизинец интересней, чем оба эти ничтожества, вместе взятые. Студенты, по-солдафонски щелкающие каблучками, с глубокими отметинами заядлых забияк на носах и губах. Впрочем, только по шрамам этим и можно отличить одного от другого. В остальном они одинаковы, как две печеночные тефтельки. Будущие правоведы – курам на смех! Они говорят в один голос, но их слова – все равно, что пустые орехи на сухой ветке.
У моего папы очередные иллюзии: шутка ли: столь высокородные персоны заинтересовались такой малостью, как его дочь! Впрочем, если я в принципе что-то для них являю собой, так это ничтожная песчинка, каких неисчислимое множество вокруг. Некое дифференцированное органическое соединение из различных элементов Периодической Системы. Калейдоскоп из всех красок спектра, которые мельтешат перед глазами. Для этих господ я всего лишь волнистый попугайчик, которого поймали и посадили в клетку. Им хочется проникнуть в мой круг, вонзить в меня свое жало, покуда я не упаду бездыханной. Вернее, покуда я не опрокинусь на спину беззащитной. Но они жестоко заблуждаются. Меня они не заполучат никогда, хотя я - всего лишь Розенбах, а они – Балицкие. Папу они впечатлили, потому что они принадлежат к третьему по значимости дворянскому роду. Потому что они студенты университета. От слова «Университет» у папы глаза промокают от умиления. Он мечтает, чтобы и я стала студенткой. Безразлично, какого факультета. Лишь бы я поднималась на верхние этажи общества. Сам он – жалкий демон, не сумевший подняться ступенькой выше. Они вышвырнули его, как вышвыривают всех евреев. Раньше или позже. На собственной шкуре испытал он, как преходящи все эти титулы, звания, почести и сама честь. «Только знания никто у тебя отнять не может»,- вздыхает он, и потому, дескать, мне следует учиться. Подняться, как можно выше. Папа путает «выше» и «лучше». Он клянется, что только добра мне желает. И делает при этом все наоборот. К примеру, сегодня. Эти два существа покидают дом, и он зовет меня в кабину для переодевания. В руках у него вешалка, на ней – два мундира. Он снимает один из них, прикладывает ко мне и произносит с волнением: «Надень это, дитя мое. Я хочу видеть, как к лицу тебе мундир». Я нахожу это абсолютно нелепым, но стараюсь ответить ему сдержанно, что наряд этот не имеет к университету никакого отношения. Балицкие обряжаются во все это, отправляясь на свои поединки и кутежи. А под бравыми мундирами – они примитивные одноклеточные существа. Но папа настаивает - я должна поступать, как он велит, и я согласилась участвовать в этом дурацком маскараде. Я переоделась и встала перед зеркалом. Жалкое зрелище! Я выглядела, как расфуфыренная обезьяна. Я сгорала от стыда, а папа светился счастьем. Мальва Розенбах при сабле с кисточкой и золотой рукояткой. «Моя дочь будет зачислена в университет! Первая женщина – студентка университета! Они будут поражены, дитя мое! Подойди ко мне, мой ангел. Я должен запечатлеть тебя такой. Именно такой: как корпоранта Габсбургского...»
Противно все это, но я позволила папе уговорить себя. Полдюжины поз – так хотел он. Слева и справа. Вблизи и на общем плане. С саблей в руке и без нее. «Это прекрасно!..»,- не унимался папа. На самом деле, это было ужасно. Отвратительно и смешно.



Насчет "отвратительно" – спору нет, а насчет "смешно" – Мальва, увы, заблуждалась. В итоге сложилось так, что было совсем не до смеха и даже напротив.
Порученец Лео, этот дряхлый господин Сероцкий – у него была кличка Склероцкий, потому что он вечно все забывал и делал наоборот, - совершил, жуткую ошибку, от которой Розенбахам было в пору вешаться. На стойке, где обычно лежат снимки, подготовленные для рассылки их заказчикам, слева лежали фотографии высокородных господ Густава и Аугуста, а рядом справа – полдюжины фотографий пленительной Мальвы Розенбах в наряде студента-корпоранта с саблей, с шелковым бантом и в форменной фуражке. Сероцкий, конечно же, перепутал снимки и доставил Балицким фотографии описанного Мальвой маскарада с переодеванием. То, что произошло потом, можно назвать комедией ошибки или, вернее, мелодрамой с трагическим концом.
Утром следующего дня дверь ателье распахнулась, и высокородные близнецы буквально влетели внутрь. Один держал в руке желтый конверт, другой – шесть полуформатных фотографий.
- У нас нет слов, господин придворный фотограф...
- ... чтобы выразить наше негодование!
- Мы протестуем против подобного кощунства...
- ... и требуем возврата наших денег.
Лео стал бледным, как мел. Глаза выкатились у него из орбит.
- Что-нибудь не так,- промямлил он,- я имею в виду, не так, как вам бы хотелось?
- Да вы, можно сказать, подлый пачкун...
- ... потому что сделанные вами фотографии являются грязной провокацией. Мы, знаете ли, истинные австрийцы и католики.
Лео весь съежился. Это был жуткий удар, противостоять которому он был бессилен.
- Поверьте, господа, вы первые клиенты, которые выражают недовольство моей работой.
- Кто говорит о недовольстве? За вашу пакость вы ответите.
Лео пытался оправдываться и решился на беспомощную контратаку:
- Я в высшей степени удивлен, господа, ваше поведение оскорбляет меня.
- Ха, этот еврей оскорблен! И это при том...
- ... что оскорбленными являемся как раз мы!
С этими словами Аугуст Балицкий швырнул на пол вещественные доказательства. Шесть снимков Мальвы Розенбах полетели к ногам Лео. Придворный фотограф стал красным, как вареный рак.
- Я прошу, поймите же вы, наконец... Я умоляю вас о прощении, светлейшие господа. Это всего лишь досадное недоразумение, если мне будет позволено так выразиться.
- Нет, вам не будет позволено! Это гораздо больше, чем досадное недоразумение...
- ... это оскорбление нашего рода и оплевывание нашего отечества!
Холодный пот выступил на лбу Лео. Он не представлял себе, как разжалобить своих клиентов.
- Неужели невозможно, мои дорогие господа Балицкие...
- Мы вам не ваши дорогие господа! Извольте подбирать выражения!
- Я прошу вас понять, что произошло недоразумение, которое... Которое я сам объяснить не могу.
При этих словах разгневанный господин Густав Балицкий наклоняется, двумя пальцами, будто он прикасается к чему-то зараженному, поднимает с пола одну из брошенных фотографий и кричит во все горло:
- Это ваша дочь или нет?!
- Я же пытался объяснить вам...
- Нечего тут объяснять! В Австрии запрещено...
- ... строго запрещено лицам женского пола использовать в одежде наши цвета.
- Но ведь это была всего лишь шутка, господа, в интимной обстановке моего ателье.
- Подобные шутки никому не позволительны...
- ... и мы заявляем, что Габсбурги не намерены закрывать глаза на подобные оскорбления, господин Розенбах.
- Кроме того, мы обязаны сообщить вам о том...
- ... что мы осведомлены о тайной стороне жизни вашей супруги, товарищ Розенбах.
- Ни о какой тайной стороне и речи быть не может,- пролепетал в ответ Лео, и сделался бледным, как мел.
- Вашу супругу видели на одном из митингов, который подрывает устои нашего государства. Нашей службе безопасности известно все. Вы должны отдавать себе отчет, что может это означать для вас.
- Моя семья безоговорочно преданна нашему кайзеру, господа. Ваше утверждение в высшей степени оскорбительно для нас!
- То, что вы позволяете вашей жене, еще более оскорбительно для чести отечества, а вы продолжаете упорствовать. В Станиславе с вами будет покончено!
- Чего вы требуете от меня, господа?- беспомощно выдохнул Лео, схватившись за грудь и едва не упав в кресло,- если вам жаль ваших денег, можете получить их обратно. Что еще могу я для вас сделать?
- Выбирайте одно из двух, господин Розенбах: либо дуэль, и тогда вы называете ваших секундантов...
- ... либо вы навсегда покидаете этот город! Мы даем вам три дня.



Ах, как неохотно меняют евреи насиженные места свои! Разве что по принуждению, ибо евреи в принципе являются поборниками религиозной оседлости, и потому едва ли можно отнести их к народам кочевым. Между тем, не зная покоя, мотаются они по всему свету, как неприкаянные...
Все это – известные клише, однако с истинно наследственными национальными чертами евреев общего тут мало. Евреи мечутся с места на место, потому что вечно гонимы, потому что спокон веку земля горит у них под ногами.
С одной стороны, это их исторически сложившаяся беда, с другой – именно в гонении этом состоит их судьбоносный шанс. Нравится это самим евреям или нет. Им постоянно приходится сравнивать, ибо столь же постоянно наблюдают они казовую и обратную сторону жизни. Вначале – глазами новых поселенцев, преисполненных надежд на открывающиеся перспективы, а после – глазами вынужденных беженцев, вдоволь хлебнувших лиха и вконец разочаровавшихся. По причине этого вечного бегства они не успевают прикипать к чему бы то ни было душой и сердцем, обрастать духовной ленью. Их вынуждают сопоставлять, соизмерять все сущее, вечно все взвешивать. В том числе их идеи и представления не имеют, по сути, реальной возможности остывать, каменеть, превращаться в догмы. Беспрестанно подвергаются они анализу и сомнениям, ибо то, что считалось абсолютно истинным в одном месте, в другом представляется абсолютно ложным и наоборот. Что похвальным было вчера, завтра станет предосудительным. Наша постоянная готовность к перемене мест вынуждает нас быть предусмотрительными и осмотрительными, наши вечные страхи делают нас недоверчивыми и хитрыми.
Присмотритесь однажды к нам повнимательней: у нас особая манера качать головой Мы подчеркиваем этим, что по поводу одной и той же проблемы можно сказать «да» и «нет». Мы разговариваем руками. Мы поворачиваем ладони то к небу, то к земле. При этом мы многозначительно поднимаем брови, будто хотим сказать: и так плохо, и так не слишком хорошо.
Я говорил, что мы, евреи, в принципе являемся поборниками религиозной оседлости. Этим я хотел лишь намекнуть, что вечное движение – это наша явь, а покой – наша несбыточная мечта.
Вам, наверное, доводилось слышать, что, прощаясь друг с другом, мы с надеждой и верой произносим: «В будущем году – в Иерусалиме!». Этими словами мы возносим молитву к Всевышнему – положить конец нашему мучительному скитанию. Нашему вечному бегству от одной беды к другой. Мы молим, чтобы однажды он, наконец, привел нас в тихую и надежную гавань оседлости.
Перевод с немецкого Леонида Казакова






 ПОИСК ПО САЙТУ
 

 ОБЩИНА

 ЕВРЕЙСКИЕ ОРГАНИЗАЦИИ САНКТ-ПЕТЕРБУРГА
Алфавитный список
Список по направлениям деятельности

 РЕКЛАМА

 


 ОБЩИНА ON-LINE

 


 ИНФОРМАЦИЯ ДЛЯ ТУРИСТОВ

 РЕЙТИНГ В КАТАЛОГЕ
Rambler's Top100
Рейтинг@Mail.ru

 ПОДПИСКА НА РАССЫЛКИ

 УЧЕБА ON-LINE
Первоисточники
Курс еврейской истории
Книги и статьи

 НАШИ БАННЕРЫ

190121, Россия, Санкт-Петербург,Лермонтовский пр., 2 Информационный отдел Большой Хоральной Синагоги Петербурга
Тел.: (812) 713-8186 Факс: (812) 713-8186 Email:sinagoga@list.ru

->п»ї