|
Фото Юдит Лис |
Михаила Григорьевича Соловья в петербургской Синагоге избрали Аревим – Человеком года. Ему в следующем году исполнится 90 лет. Любой из прихожан Большой Хоральной Синагоги знает: Михаил Григорьевич приходит сюда ежедневно. И так – последние лет двадцать. - Что вы каждый день делаете в синагоге? – спрашиваю я Соловья. - Время проводим. В шахматы играем. Ничего себе: ежедневно приходить в Большую Хоральную синагогу для того, чтобы время поводить. Можно и на скамеечке у подъезда дни коротать. А в собственном дворе – и партнеров по игре отыскать. Нет, среди евреев, конечно, много шахматистов высокого уровня. Но они ли стали партнерами Соловья?.. Конечно, нехорошо так говорить, но Михаил Григорьевич стал чем-то вроде постоянной части антуража синагоги. Почему же его выбрали Аревим? Интервью с Михаилом Григорьевичем поначалу просто не ладилось. Он отчитал меня за то, что я отнимаю у него время. Ведь ему надо к врачу идти! - В моем возрасте человек должен, в первую очередь, заботиться о своем здоровье, - пеняет мне Соловей. Я соглашаюсь и думаю про себя: О Г-споди! Как с ним разговаривать-то? За что зацепиться? Михаил Григорьевич, тем временем, продолжает возмущенно: - У меня нога болит. Показать вам, что у меня с ногой? - Ой, не надо, пожалуйста, я вам верю. А из-за чего у вас так болит нога? Просто расскажите. Нога у Михаила Григорьевича болит потому, что в ней со времен войны сидит осколок. Постепенно Соловей начинает говорить о себе, забыв про больную ногу: - Я родился в 1924. До войны жил с родителями, тетей, дедушкой, братом и сестрой в Сморгони. Я а-коэн, - сообщает Михаил Григорьевич, употребляя не свойственный русскому языку артикль. И поясняет: - Я из рода коэнов. Учился в ешиве в Вильно. Очевидно, что принадлежность к роду священников Первого Храма не спасла его семью от гибели в Холокосте. Вернувшись с войны, которую он закончил в Кенигсберге, Соловей не застал дома никого живого. Немцы убили его родителей, деда, двух сестер, брата и двух теток. Как ни цинично это звучит, но лично Михаил Григорьевич отделался «легко» – лишь ранением. Семейные шабаты, разговоры детей, шепот набожного деда, читающего молитвы, – все это осталось в прошлом. Навсегда. По всей видимости, Соловей старался гнать от себя тяжелые воспоминания: надо было жить дальше. В 1945-м ему был всего 21 год. Серьезную профессию он так и не получил. Устроился кладовщиком. Неприятности не оставили Михаила Григорьевича: его осудили на год, обвинив в недостаче, обнаруженной на складе. Так потомок коэнов оказался в Республике Коми. Конечно, грустная история. Но достаточно ли всего этого, чтобы быть избранным Аревим? Я ведь помню, что звания Человека года в последние годы удостаивались прихожане-образованные люди: врач, преподаватель математики, успешные бизнесмены… А тут – человек, который работал плотником в Коми… С женой Михаил Григорьевич расстался. Да ее сегодня уже и нет в живых. У него три дочери: двойняшки, которые появились на свет в 1955, и младшая – родившаяся в 1970. Одна из двойняшек умерла. А со второй у отца нет никаких отношений. Примерно четверть века назад Соловей приехал в Петербург – к одной из старших дочерей. Старик роется в полотняной сумке с двумя ручками, которую он всегда носит с собой. Извлекает оттуда паспорт. Показывает прописку: он зарегистрирован на одной из улиц Петроградской стороны. Но там он не живет из-за взаимонепонимания с дочерью. Бездомная жизнь приучила Михаила Григорьевича носить все в этой сумке: документы, военные награды, справки от врача… Все самое дорогое, что у него есть. Жизнь унесла все фотографии из прошлого, которые были бы так
Фото Владимира Рутмана |
уместны в рассказе о жизни Человека года. Впрочем, сейчас Соловей не бездомен. У него все помаленьку наладилось. Во-первых, ему община помогла снять комнату недалеко от синагоги. Во-вторых, ему сделали операцию на глаза, к нему вернулось зрение. Михаил Григорьевич широко улыбается. Он берет Тору и читает на иврите отрывок: - Теперь я все вижу! В-третьих, он даже немного помогает материально своей младшей дочери Светлане, которая живет в Республике Коми. Он все время волнуется за нее и за внука. Оба они, по мнению старика, не могут пока найти себя в жизни. В-четвертых, в синагоге у Соловья есть друзья, всегда готовые прийти на помощь… Я решаюсь задать вопрос: - Почему, по вашему мнению, вас избрали Аревим? Михаил Григорьевич отвечает немного кокетливо: - Раввин имеет ко мне симпатию… Соловей рассказывает о себе достаточно монотонно. Чувствуется, все ужасные события в его жизни: гибель семьи, война, ранение, тюрьма, смерть одной из дочерей – произошли давно… Во время нашего разговора Соловей со слезами рассказал только об одной странице своей жизни – не о самой трагической, на первый взгляд: - Когда я сюда переехал, я узнал, что в городе есть синагога. И нашел ее. Зашел в зал. Шла молитва. Я услышал ее – мне показалось: я вернулся в свое детство. Михаил Григорьевич захлебывается слезами. Он вспомнил деда, склонившегося над Торой… Мир вокруг и мир в душе этот старый человек обрел в синагоге. Здесь ему уютно и нестрашно – как в детстве. Здесь он опять стал соблюдать традиции – как в детстве, когда был счастлив. Здесь отодвинулись все проблемы и воспоминания о тяжелом прошлом. Мы часто спорим о том, для чего еврею община. Михаил Григорьевич Соловей, представитель рода коэнов, Человек года, тот, кто каждый день молится и соблюдает заповеди Торы уже больше двадцати лет, кажется, знает ответ на этот вопрос.
|
