Мария Конюкова О мемуарах Евгения Трейвуса «'Неласковый старик' – повторяла она полушутя и через 20 лет… 'Женщина, сватающая мужа, сватает тоску' (Слова из книги Мартти Ларни 'Прекрасная свинарка')». В Синагогу пришел худой человек невысокого роста. Сказал, что его зовут Евгений Борисович Трейвус. Принес свою книгу воспоминаний – плохонько изданную мизерным тиражом. Изданную – это громко сказано! Так – размноженную на ризографе. Многие в старости садятся за воспоминания (Трейвусу 78). Некоторые даже считают, что главный признак старости – жизнь прошлым, а не будущим, как в молодости. Евгений Борисович назвал свою книжку просто: «Воспоминания советского человека». Я бы поправила: «Воспоминания советского еврея». Наверное, кто-то вздохнет: опять эти старики со своими мемуарами! Да уж, по мнению многих, право на автобиографию надо заслужить. Проще говоря, чтобы удостоиться чести писать воспоминания следует быть или самим, к примеру, Шаляпиным или тем, кто по праву может назвать свое творение: «Годы с Федором Шаляпиным». Вот эту сентенцию и оспаривает Трейвус своей книгой. Он, внук старосты гомельской синагоги, вырос в атеистической семье, где боялись критиковать советскую власть. Евгений Борисович до сих пор не относится к числу поклонников капиталистического строя. Воспитанный на романах Бальзака и Драйзера, он не терпит страсти к стяжательству, которую, по его мнению, воспитывает в людях эта общественная формация. Его воспоминания – книжка, написанная одним из многих образованных, интеллигентных (и литературно одаренных!), обрусевших евреев. Именно этим она интересна. Увлекает феномен узнавания: да, и наша семья жила в коммуналке поблизости от Трейвусов. И мои родители ходили в библиотеку. И они читали те же книги! Воспоминания эти отличаются от многих полным отсутствием иллюзий у автора. Он предельно честно описывает как жестокую эпоху, которую он пережил вместе со всей страной, так и личные поступки, за которые ему сегодня стыдно перед людьми, часто уже скончавшимися. Особую вину Трейвус ощущает перед женой, умершей больше двух десятилетий назад. И пишет об этом честно, как бы наказывая себя. «Началась наша странная жизнь. Я стал приходящим мужем, выбирая дни, когда тёща отсутствовала. Иногда не появлялся у жены по неделе, даже, кажется, не предупреждая. Переговорить с ней по телефону не мог, не было его у нас. Ребёнка я не хотел, опять таки потому, что не верил в наш брак. Сам себе по-прежнему говорил, что не хочу плодить нищих. Кто я был? Лаборант на временной работе с грошовой зарплатой. У Люси – тоже маленькая зарплата. Она ничего от меня не требовала, ничего не просила, не говорила о ребёнке. Однако у неё имелось и чувство собственного достоинства, и собственное мнение… Я относился к ней сдержано. Наверно, это стало затем моей постоянной манерой в отношении её. 'Неласковый старик' – повторяла она полушутя и через 20 лет. 'Женщина, сватающая мужа, сватает тоску' (Слова из книги Мартти Ларни 'Прекрасная свинарка')».                                                                             *** Никаких просветленных историй из ясноликих 60-х, хотя автор, конечно, рассказывает об атмосфере радости и подъема, которой были пропитаны годы оттепели. Никаких трогательных баек о «спокойных» 70-х. Ничего пронзительного о скучных 80-х. Ничего яркого о бурных для страны 90-х. Трейвус описал свою историю как историю формирования советской эпохой одной личности: сына учителя химии и домохозяйки, посвятившего жизнь работе в качестве научного сотрудника на кафедре кристаллографии ленинградского университета. Все-таки чьи воспоминания более интересны историку – царя, его придворного или обычного человека, «обитателя» ушедшей эпохи? Мне незнаменитый человек определенно не менее интересен, чем известный. Почему? Дело в том, что не вкусивший всех благ, дарованных государством, лучше видит суть того или иного времени. Ему понятней цена вещей. В его шкуре гораздо легче представить себя, отвечая на простой вопрос: «А как я бы поступил тогда, в той ситуации?». Кроме того, тому, кто не причислен к сонму великих, нет смысла врать, чтобы обелить себя в глазах потомков: его и так ни в чем не подозревали. Сегодня археологи радуются находке каждого черепка, имеющего отношение к повседневной жизни обычного человека минувшей эпохи. Евгений Борисович Трейвус живет в обычной блочной многоэтажке в Купчино. Его быт предельно скромен – скудостью жизни он не тяготится. Он погружен в воспоминания о прошлом. И многие его человеческие наблюдения правдивы, выстраданы, и потому особенно цены.