|
 Сегодня Исроэл Некрасов – переводчик, преподаватель идиша и литературы в Институте иудаики. Это очередная ипостась того, кого я в детстве звала Сережкой Некрасовым. Возможно, не последняя, ибо жизнь меня не раз сводила с ним в разные периоды его жизни (между встречами пролегали годы), и каждый раз он представал передо мной в совершенно новом качестве.
Мальчик-сосед
Итак, Сережу Некрасова я знаю с детства: мы жили на одной лестничной площадке, в одинаковых квартирах, которые были расположены друг напротив друга. Его мама была нашим участковым терапевтом. Вспоминается мальчик с ранцем, который, как и я, возвращался домой после уроков. Мы ехали вместе в лифте, выгружались на родном четвертом этаже и разбегались по своим норам. Вскоре Некрасовы переехали, и я о них долго ничего не слышала.
Печник-иудей
В начале 90-х у нас появилась дача. И я вскоре вновь услышала про Сережу. Оказалось, что он там – весьма почтенная личность. Его называли не как-нибудь, а уважительно: Сережа-печник. У кого не было дома в сельской местности, тому не ведома сложность и важность такого, на первый взгляд, простого агрегата, как печка. Сережа слыл хорошим печником. И жителям дачного поселка виделся он кудесником-хранителем ключей от вожделенного Царства Тепла и Комфорта. Сережа занимался не только печками. Как-то и нам потребовалось сделать кое-что в дачном доме. Теперь Сережа-мастер золотые руки трудился на нашей фазенде. Мы почти каждый день беседовали на разные темы. Скоро я узнала, что он исповедует иудаизм и соблюдает все традиции. Вот это да! Мы никогда не думали, что Некрасовых – обладателей славной русской фамилии – что-то связывает с евреями. Но как-то Сережа заехал к нам в городскую квартиру за какими-то строительными материалами для дачи. Он был в шляпе, под которой оказалась кипа, и в костюме. Наверное, он и пришел ко мне не в обычных своих джинсах-кепочке, чтобы я поверила в том, что он иудей (спасибо, что молитвенник в руках не держал). Вообще-то, я и так поверила. Он – не из тех, кто врет, или кого посещают странные фантазии… Тогда Сережа и сказал мне:
- В иудаизме есть все! Просто люди мало о нем знают!.. Я взял себе еврейское имя, и в еврейской общине меня знают под именем Исроэл.
Но, надеюсь, Б-г простит меня: я так и не научилась звать его иначе, чем Сережа. Поймите меня, мы же возвращались одновременно из школы… Это что-то таки значит, как говорят в Одессе…
Работа в моем дачном доме закончилась. И опять я потеряла Сережу из виду. Иногда я встречала его маму: от нее я узнала, что Сережа-Исроэл теперь не только кладет печки и отделывает дачи, но и… учится в университете на русском отделении, при этом преподает идиш и занимается переводами книг. Во как!
Рабочий человек с идишем
Как же он дошел до жизни такой? Ведь сегодня многие приходят к религии предков, но уж больно необычным путем – через идиш – пришел к ней мой знакомый детства. Как? Об этом рассказывает он сам:
– Никаких еврейских традиций у нас дома не придерживались. Была, в общем, обычная советская еврейская семья: мама – врач, папа – инженер… Дома нередко звучали отдельные слова на идише: в основном, шутки и ругательства… На улице частенько признавали во мне еврея… Наверное, это и стало главным толчком.
Так Сережа Некрасов и жил бы, если бы однажды не попал он в гости к однокласснику, дома у которого было много старинных книг. Одноклассник был русский, но почему-то у него оказался первый том еврейской энциклопедии. А там на буковку «А», естественно, было слово «алфавит».
– И вот смотрю я на эти необычные буквы и вижу, что к ним прилагается «бесплатный приз»: кто-то карандашиком по-русски приписал рядом с каждой буквой ее транскрипцию, – продолжает Некрасов. - Правда, потом оказалось, что этот мой неизвестный и по сей день благодетель наделал немало ошибок… Но я за несколько визитов к тому приятелю выучил еврейский алфавит.
А тут как-то иду я по Невскому и вижу на углу с Литейным книжный магазинчик, где продавали книги на языках народов СССР. Издательство «Советский писатель» выпускало «по разнарядке» одну-две книги на идиш ежегодно. Вот я там и купил сборник стихов еврейских поэтов, погибших на фронтах Великой Отечественной. Книжка называлась «Лира». Я вспомнил заученный еще в детстве алфавит и стал помаленьку разбирать строчки. Я понимал далеко не все, но там были и неплохие стихи!
В 1984 у меня случился праздник! В России издали русский-идиш словарь. Хоть я и сокрушался: «Почему не в ту сторону?!», все равно был счастлив…
Прошло несколько лет. Я поступил на отделение русского и литературы в педагогический институт. Среди моих сокурсников было немало евреев. И мы сначала компанией нет-нет, да и заходили в синагогу на какие-то праздники – так просто потусоваться. В какой-то момент мне показалось, что неприлично – вот так вот просто ходить тусоваться в синагогу. Тоже мне – нашел место для проведения досуга. Я стал помаленьку вникать в традицию. А тут еще я познакомился с пожилыми людьми, которые не только говорили на идише, но и читали на нем. Мой язык улучшался…
А потом я понял, что школьным учителем быть не хочу. Да и дома были нужны деньги. Я ушел из педагогического и нанялся рабочим на мебельную фабрику.
Интерес к идишу меня не покинул. В 1989 на моей улице случился следующий праздник: вышел первый учебник идиша (учебник Сандлера). Он прояснил многие не ясные тогда мне вопросы грамматики. Теперь я вел тихую и незаметную жизнь российского рабочего человека с идишем.
Все то же плюс печка
Поворотными в жизни Сережи-Исроэла оказались три события. Вот как он сам о них рассказывает.
Событие первое (грустное):
- Некий злоумышленник сложил у меня на даче печку. Вот только топилась она по-черному. Как-то мы с приятелем решили переночевать у меня в доме холодной осенней ночью. Затопили. Что тут началось! Из печки повалил дым: на улице лежит снег, а у нас окна, двери – всё открыто. В общем, эта печка топилась в последний раз.
Событие второе (обидное):
- К началу 90-х все начали уезжать в Израиль. И многие, даже те, кто никуда ехать не собирался, стали изучать иврит. И вот как-то я услышал слова «жаргон», «местечковый диалект» в адрес идиша. Я страшно обиделся – даже сам не ожидал, что меня это так заденет. Ведь идиш – это свое, родное с детства! К тому моменту я понял: книги на идише – огромный пласт литературы. А общеизвестные Шолом-Алейхем и Башевис Зингер – даже меньше, чем верхушка айсберга!
Событие третье (самое поворотное):
- Мой друг Йоэл Матвеев, который сейчас работает в нью-йоркской газете «Форвертс» (самом крупном в мире СМИ на идише), тогда жил еще в Питере. Он предложил мне вместе с ним вести курсы идиша при синагоге. Мы этим успешно занимались некоторое время: группы набирались.
Среди слушателей были филологи – они работали в университете. Так у меня появились первые ценные профессиональные знакомства. Они меня уговорили поступить в университет, чтобы было у меня высшее образование, и потихонечку там же вести факультатив по идишу.
А на фабриках и заводах тогда стали платить совсем мало. Преподаванием много денег не заработаешь. Но немного раньше то ли в газете прочитал, то ли по радио услышал, а может, шел по улице и увидел чуть ли не на заборе объявление «Курсы печников». И я понял: кто, если не я?! Я закончил эти курсы – и долгие годы зарабатывал на жизнь… печками и каминами. Первый мой удачный опыт – «перестройка» собственной печи…. Пришлось, правда, сложить камин начальнику на заводе, где тогда работал. За это он уже в мае месяце меня отпускал с работы с миром, и я за лето зарабатывал на целый год…
Профессиональный переводчик
– Только в последние несколько лет печки выпустили меня из своих теплых объятий: я преподаю идиш и литературу в Институте иудаики. И перевожу книги с идиша на русский. Дело в том, что какая-то часть литературы на идише пришла к нам через двойной перевод: сначала с идиша на английский, а потом только на русский. Это уже нехорошо. Многие из вполне квалифицированных в своем деле переводчиков с английского не знают еврейской традиции. А эти знания очень важны для перевода еврейских авторов.
В переводе Исроэла Некрасова и издательстве «Текст» вышли книги Шолома Аша, Исаака Башевиса Зингера, Исроэла-Иешуа Зингера (старшего брата Башевиса), Давида Бергельсона; в сборнике «Бумажные мосты» есть поэтические переводы Исроэла Некрасова – переводчика, печника и ортодоксального еврея.
|
