Непреклонные предки Нины Цивиной

Чтобы не допустить хупы своего сына с бесприданницей, купец первой гильдии, коэн Меер Штыкан не поленился совершить вояж в Петербург и сделать «пожертвование» казенному раввину…

Вот фото прабабушки с прадедушкой, вот маленький отец со старшим братом, вот Нина Штыкан (в будущем – Цивина) с отцом Давидом Борисовичем. 1968 г. университетский диплом деда, а вот антисемитский пасквиль, который написали в одной из ленинградских газет об ее отце… Нине Цивиной интересно все. Она пытается из разрозненных осколков собрать цельную картину прошлого своей семьи… – Как и почти все в наше время, я родилась в атеистической семье. Мой отец был членом партии, убежденным сталинистом. Представьте себе: при этом он был очень добрым человеком. С интересом и жалостью слушал рассказы вернувшихся из лагерей и… не верил им. Он как будто берег себя, свои убеждения, сформировавшиеся еще 30-е годы – не хотел замечать очевидного… Меер и Рива Штыканы Нина поправляет шапочку на голове. Сама она от атеизма пришла к вере. И сегодня дочь человека, который считал Тору сборником молитв, соблюдает все традиции. А ведь отец Нины Цивиной – Давид Борисович Штыкан – был из рода коэнов. Но какие там коэны в советское время!.. Отец умер в 1981 году в возрасте 67 лет, когда Нине было 18. И Нина, которая так любила папу, сегодня жалеет о том, что так о многом у него не спросила… Правда, остались воспоминания о семье, которые написал Давид Борисович. Дело в том, что от традиции стал отходить еще его отец – дед Нины. И его позиция была не случайна – не последнюю роль в этом сыграл деспотичный характер прадеда нашей героини. Меер Штыкан был купцом первой гильдии, жил в Двинске (Даугавпилсе). Он преуспел в торговле зерном, имелся у него и собственный кожевенный завод. Глава семьи отличался суровым нравом: он прослыл жестким дельцом, конкуренты которого не знали пощады. Его сын Мовша-Бер (в России его звали Борисом Мироновичем) с детства не проявлял ни малейшей склонности, как сейчас бы сказали, к бизнесу. Мовша-Бер Штыкан Он прекрасно закончил хедер. Легко поступил в реальное училище и окончил его. Но для получения высшего образования требовался аттестат зрелости. В 1907 году в возрасте 21 года он экстерном сдал все экзамены за курс среднего учебного заведения и подал документы в два университета: лейпцигский и петербургский: для преодоления специального конкурса для евреев ему требовалось иметь хорошие оценки по всем предметам, а по церковно-славянскому языку он заслужил лишь «три». Вот и подал в Германию документы – чтобы подстраховаться. Его взяли в оба вуза. Бер решил учиться в России. Меер не был в восторге от желания сына делать научную карьеру, но выбор химии как основного предмета для изучения его вполне устроил: он собирался приобщить смышленого парня к работе на собственном кожевенном заводе… Тихое недовольство отца переросло в открытый конфликт после принятия решения, которое Бер Штыкан считал самым важным и правильным в своей жизни. В 1909 году он приехал на каникулы в родной Двинск и на катке познакомился с Ханой – очаровательной стройной девушкой. И, хоть она была еврейкой, Меер наотрез отказался признать ее своей невесткой. Купец первой гильдии не желал видеть в своей семье бесприданницу. Ее отец держал лавочку на окраине города. Их бедный домик был окружен яблоневым садом: бывало, Хана за день ничего не съедала, кроме нескольких яблок… Меер Штыкан, по всей видимости, верил в то, что разбогатеть может каждый. Он считал: бедность – поле притяжения всяческих пороков. Невесту оговорили: Беру сказали, что у нее уже были мужчины. Вот, как он отреагировал на эти разговоры в своем письме любимой: «Я тебе всегда верил, и эта вера, может быть, поддерживает все мое существование».

Мовша-Бер и Хана Штыканы

Приглашение на брит-милу – обрезание старшего сына В Двинске их отказывается поженить раввин. Тот же ответ ждет пару в столице. Меер не поленился совершить вояж в Петербурге, чтобы дать взятку казенному раввину. Более того, Штыкан-старший пытался добиться запрета на женитьбу сына у самого министра просвещения – в царское время студенты могли жениться только с разрешения министерства просвещения или уполномоченных им лиц. Но тут ничего не вышло: сын его опередил, получив еще раньше разрешение на заключение брака у ректора. Евреи не могли свободно передвигаться по Российской империи – Мендель и Давид – отец героини нашей статьи полиция предписывает Анне покинуть Петербург. Бер добивается отсрочки высылки у министра внутренних дел. Раввин, готовый поставить им хупу, нашелся только в Кронштадте. 5 января 1911 году по льду Финского залива молодые прошли пешком от Лисьего Носа до Кронштадта. На транспорт денег не было: отец отказал Беру и в материальной поддержке, и в наследстве. Бер перебивался уроками. К 1914 году в семье было уже двое сыновей: Марк (Мендель) и Давид… Но тут пришло прощение от отца: дела на кожевенном заводе пошли плохо, и Меер призвал своего сына помочь поднять производство. Так Бер выбрал профессию на всю жизнь: он стал химиком-кожевником. Забегая вперед, скажем: ту же стезю избрал для себя и его сын Давид. В Первую мировую в Двинске стало неспокойно – Меер перевез свой, теперь процветающий благодаря усилиям сына, кожевенный завод в столицу. В 1915 семья купца первой гильдии Штыкана переехала в Петербург. Знали бы они, что спустя пару лет их производство экспроприируют. Говорят, кожзавод Штыкана был одним из предприятий, вошедших в государственную фабрику «Скороход»… Юный Давид Штыкан Отношения Бера с властным отцом по-прежнему не ладились. В 1916 он с семьей переехал на работу в Сибирь. Тут Штыкан-младший смог проявить свои незаурядные конструкторские способности. Аппараты под названием «мешалка Штыкана» долгие годы работали на кожевенных заводах не только России, но и других стран… В первой половине 20-х семья вернулась, теперь уже в Ленинград. Штыкану пришлось пройти через много трудностей: и непонимание его желания усовершенствовать производственный процесс на заводе, и поражение в правах (все-таки сын купца первой гильдии!)… Но постепенно жизнь налаживалась. Сталин, помучив несколько миллионов соотечественников, смилостивился и заявил, что «сын за отца не отвечает». Изобретения Штыкана внедряли… Наверное, Бер Штыкан прожил бы счастливую жизнь, если бы ему после эвакуации удалось со своей семьей вернуться в квартиру на улицу Горького, где они жили до войны. Но квартиру отняли. Для немолодого человека были унизительны скитания по каким-то подвальным комнатам и каморкам в общежитиях. В начале 1948 года от гипертонии умерла любимая жена Анна. Это событие омрачило радость защиты кандидатской диссертации, которой он с огромным трудом добился. В конце осени умер и сам Мовша-Бер Штыкан, замечательный химик, изобретатель, сын богача, купца первой гильдии. Умер на работе во время темпераментного телефонного спора на профессиональные темы с главным инженером. Умер, так и не получив собственного отдельного жилья… Он до конца жизни остался фанатически предан делу. Делу, которое больше ему не принадлежало. Нина Цивина в который раз перебирает фотографии и документы, оставшиеся от предков. Недавно прошла бар-мицва третьего из ее четырех сыновей. На ней она рассказывала гостям о бар-мицве своего деда-коэна… Круг замкнулся. P.S. На бар-мицве Мовши-Бера Штыкана герою торжества предложили решить хитрую математическую задачу. Имеется 9 мешков с монетами. В одном мешке – фальшивые монеты. Фальшивая монета на один грамм легче нормальной монеты. Как за одно взвешивание найти мешок с фальшивыми монетами, пользуясь чашечными весами и разновесом? Эту же задачу Нина Цивина предложила гостям, собравшимся на бар-мицве ее сына Саши (Аншеля). Видимо, поколения мельчают – в 1899 году Мовша-Бер задачку решил, а вот в 2012 году она оказалась не по зубам никому из присутствующих! Нина обращается к нашим читателям. Того, кто первый предложит правильный ответ, ждет подарок от семьи Цивиных! Звоните в редакцию по тел. 713-8186!

Мария Конюкова