Леонид Гельфман Ицхак Фишер: «Мы не считали идиш языком еврейского народа»

Подпольным кружкам изучения иврита в Ленинграде помогал выпускник рижской еврейской школы Ицхак (Исаак Давидович) Фишер. Именно он пересылал ленинградцам методические материалы, тайком полученные из Израиля. Сегодня Исааку Давидовичу 87 лет, он живет в Ришон-ле-Ционе. В Израиль он уехал в 50-летнем возрасте, причем язык предков знал так, что делал замечания коренным израильтянам…

Рижские дети, иврит и идиш – Дома мы общались на двух языках. С дедушкой я говорил на иврите, с папой – на идише и на иврите. В семь лет, я поступил в еврейскую гимназию, где все предметы преподавались на иврите. В Риге было 13 ивритских школ, и лишь в трех учили на идише. Русский язык я выучил только в 1940-м году, когда советские войска захватили Латвию. Использование иврита было запрещено, и моя школа перешла на идиш, а многие закрылись.

Исаак Давидович Фишер. Апрель 2012 г. Родители Исаака Давидовича

До прихода Советов в Риге были три религиозные школы. Но я учился в светской 10-й школе «Иврит». Однако еврейская традиция учитывалась, поэтому мы молились утром и в столовой, изучали Танах, учили наизусть целые куски. Я до сих пор помню больше двухсот песен и стихов на иврите. Есть здесь один сайт, занимающимся сбором старых еврейских песен. Я приготовил им целый список тех, которых у них нет.

10-я еврейская школа "Иврит" в Риге. Класс И.Д. Фишера. 1930-е годы

Было правило, что ученики всех еврейских школ, где преподают на иврите, при встрече должны говорить между собой на этом языке, поэтому с друзьями я разговаривал только на иврите. Мы не считали идиш языком еврейского народа, это жаргон, который евреи взяли у немцев. Как-то мы с женой остановились в одном городе на границе Франции и Германии. В гостинице я обратился к портье на немецком языке, который изучал в школе, а в ответ услышал речь, похожую на идиш. Оказалось, что когда-то евреи здесь осели, и местный диалект стал основой идиша. В Израиль – со своим ивритом – Когда я услышал, как разговаривают мои коллеги-инженеры, то мне пришлось их исправлять, потому что тот язык, которому нас учили в Латвии, был настоящим, литературным ивритом, а тут это был народный язык, с жаргонизмами и прочим. Так что я их обучал довольно долго, пока они не начали говорить со мной на настоящем иврите. В последний вагон – Мы успели удрать из Риги 27 июня, за неделю до того, как немцы заняли Латвию. У нас был знакомый, состоявший при власти, он предложил нам быстро купить билеты и уехать в Россию. Я помчался на вокзал, купил билеты до Москвы, где у нас были родственники, заехал к тете, забрал ее с сыном и с дочкой. Дядя, к сожалению, не поехал и погиб в гетто. Мы побежали на вокзал. Но там началась перестрелка. 27-го Ригу уже бомбили. Стреляли и внутри вокзала: ночью были сброшены парашютисты, спрятавшиеся на чердаках... Подали состав, и, конечно, никто уже не проверял билеты... Люди были везде: под сиденьями, над сиденьями, в тамбуре... До границы с Россией мы ехали неделю, и непрерывно по всей дороге была перестрелка. У нас был бронепоезд впереди состава, за составом и пулеметные точки на крышах вагонов. И так мы добрались до Пскова. А поезд, на который у нас были билеты, разбомбила немецкая авиация... В Ригу я вернулся уже в 1945-м. «Фишера в обиду не дадим!» – В отказе я не был даже несмотря на то, что подпольно обучал еврейскому языку, организовывая курсы в Москве, в Ленинграде, в Киеве, в Минске, в Одессе... Я предоставлял методические материалы и литературу, которую нам пересылали из Израиля. Мы множили ее на электрографическом аппарате. В 1960-е годы в Латвии и Литве многие евреи стали активно требовать, чтобы их выпустили в Израиль. Был создан музыкальный ансамбль «Анахну кан» («Мы здесь») – его участников нужно было обучать ивриту, чтоб в дальнейшем можно было рассчитывать, что они уедут в Израиль, уже зная язык. Я захотел принять участие в распространении и пропаганде еврейского языка.

Рига, 1960-е годы. День рожденья Исаака Давидовича (крайний справа). Среди гостей – участники знаменитого «Самолетного дела»! Исаак Фишер родился «в третью свечу Хануки», отсюда и ханукальный плакат на стене

Мои сестры выехали в 70-м году, у них не было препятствий, связанных с работой. А когда уже никого из родственников не осталось, у меня появилось основание требовать, чтобы меня выпустили. На заводе устроили собрание, ведь я был замначальника конструкторского отдела, меня клеймили как врага народа. Но замдиректора завода сказал: Фишера мы в обиду не дадим, он много сделал для предприятия, и, пока он не уедет, то будет работать; конечно, мы не можем его оставить на руководящей должности, пусть выберет себе другую работу, и мы его оформим с той же зарплатой, которую он получает. Рига и «дело врачей» – Я попал в комсомол еще во время войны. Я был зампредседателя комсомольского комитета завода, поэтому какое-то время мог оставаться комсомольцем после 28 лет, не вступая в партию. Но вскоре на меня налетели: почему не подаешь заявление? Вызвали в райком и заставили написать. Но в тот день, когда мне было назначено прийти для утверждения на бюро райкома, было сообщено о «деле врачей», и я не пошел. После этого больше не вызывали. У меня был друг, лектор ЦК Латвии по международным отношениям, еврей. Он предупредил нас, что его назначили руководителем эшелона, который будет вывозить евреев в Сибирь. Так что мы готовились. Мама даже сшила каждому из нас заплечные мешки. Но умер Сталин, и все эти бараки, построенные в Сибири, так и остались там гнить. Откройте дверцу – увидите печку

Хобби Исаака Давидовича – составление генеалогических схем Танаха – Когда я оказался в Израиле, мне сразу предложили приехать на предприятие. На территории я увидел один военный объект (тайну, какой именно это было объект, Исаак Давидович не готов раскрыть даже сейчас – прим. автора) и заметил: это, кажется, то, что я разрабатывал в Риге. Мне ответили, что этого не может быть, его взяли в Египте во время Шестидневной войны. Я настаивал: откройте дверцу и увидите там печку. Эти объекты готовили для Сибири, а поскольку началась Шестидневная война, СССР решил в срочном порядке оказать помощь Египту. В общем,

меня оставили работать на этом предприятии. Следующие 20 лет я занимался тем же, чем и в Риге: разрабатывал телефонные аппараты, радиоприемники, телефонные станции, делал многое для Министерства обороны. А после выхода на пенсию еще десять лет работал бесплатно, делясь опытом с молодыми инженерами.