Михаил Рутман  «Лейка», ставшая судьбой

Впервые публикуем уникальные фотографии, сделанные Марком Моисеевичем Фрейдзоном в ленинградской Синагоге в 50-е – 60-е годы XX века. Здесь и легендарный Гедалье Печерский, и визиты в Синагогу делегаций «из дружественных стран», и праздничная служба… Это чуть ли не единственные фотографии Синагоги этого периода. Других, скорее всего, попросту не существует. Это и понятно: в те глубоко советские годы сделать такие снимки, не подвергая себя опасности, мог только... корреспондент ТАСС!

Марк Фрейдзон – курсант спецшколы ВВС. 1944 г. С фотоаппаратом Марк Моисеевич подружился еще в детстве. Первую камеру ему, мальчишке, купила мама еще до войны. Думала – так, для общего развития. Хотела, чтобы сын стал инженером. Но оказалось, что фотография стала его судьбой.  Семья Фрейдзонов жила тогда в Витебске. А когда началась война, удалось спастись от неизбежной гибели – эвакуироваться в Горький. Марк закончил спецшколу с авиационным уклоном, готовился поступать в летное училище, стать летчиком. Но война приближалась к концу, летчиков оказался переизбыток. Их курс спешно переподготовили на технические специальности и разослали по фронтам. Фрейдзон попал в Восточную Пруссию. Стал командиром взвода аэродромного обслуживания самолетов, летавших на бомбардировку Кенигсберга. А когда война закончилась, демобилизовался и поехал поступать в Ленинградский государственный университет. Выпускные

экзамены в училище у него были сданы на все пятерки, и потому студентом юрфака он стал сразу, без экзаменов. Университет закончил в 1952 году. Как раз тогда разворачивалась борьба с «безродными космополитами», гремело знаменитое «дело врачей». Устроиться на должность юриста человеку с еврейской фамилией было невозможно. В эту трудную минуту Фрейдзона и спасло его увлечение. Фотоаппарат «лейку» он привез еще с войны – выменял у однополчанина на махорку. Все годы учебы активно снимал и, что называется, успел набить руку. Дома у него уже была фотолаборатория, и когда он пришел устраиваться на работу в фотокомбинат, его взяли без лишних разговоров. В те времена множительной техники не было, и потому фотографы были нарасхват. Их приглашали в учреждения и на предприятия – переснимать документы, фотографировать готовую продукцию. Снимал Марк Моисеевич, к примеру, изготовленные на одном из военных заводов бронекатера. Научился работать быстро и качественно. Зарабатывал хорошо, но творческая сторона работы молодого энергичного фотографа, конечно, устроить не могла. Манили развешанные по всему городу щиты с фотографиями – «Окна ТАСС». Мечтал приобщиться к большой журналистике. Но попасть в ТАСС, не будучи членом партии, было невозможно. А партбилет Фрейдзону явно не светил.  Был, правда, небольшой шанс «зацепиться», победив в каком-нибудь фотоконкурсе. И потому Марк в надежде «поймать» удачный снимок с фотоаппаратом практически не расставался. И удача пришла. В Ленинград приехал президент Индонезии Сукарно, и Фрейдзону посчастливилось нос к носу столкнуться с его кортежем на Аничковом мосту. Был прекрасный свет, и снимок получился очень удачным. Он попал на городскую выставку. Фрейдзона заметили, стали приглашать на съемки для разных изданий. Познакомился он и с ведущим фотографом ленинградского ТАССа (который был там тогда и секретарем парторганизации) Владимиром Капустиным. Тот талант и энергию молодого фотографа оценил, но даже его авторитета не хватило, чтобы Фрейдзона приняли в штат агентства.  Правда, с его помощью Марк Моисеевич устроился заведующим фотолабораторией Металлического завода. Предприятие было известным, его посещало множество знаменитых людей. Пришлось Фрейдзону снимать, к примеру, первого космонавта планеты Юрия Гагарина. Фотографировал строящиеся турбины, был даже на Братской ГЭС. Однако, внештатным корреспондентом ТАСС он все-таки стал, хотя и благодаря счастливой случайности. Однажды Капустин заболел, и как раз в это время поступило распоряжение встретить на вокзале и сопроводить делегацию Международной организации труда. Задание было очень ответственным, но Капустин поручил его Фрейдзону. И тот справился с ним блестяще. После этого его стали постоянно посылать на встречу иностранных делегаций. В числе прочих были делегации американских раввинов и евреев – членов международного профсоюза швейников.

Председатель еврейской общины Фрейман (преемник Гедалье Печерского) с духовными  лицами Сирии. Апрель 1958 г. Ленинградская Синагога, венчальный зал

Американские раввины у Большой Хоральной Синагоги. Марк Моисеевич Фрейдзон открыл нам небольшую тайну: на самом деле председателя еврейской общины Гедалье Печерского (второй слева) в тот момент не было в городе. Но Печерский очень сокрушался, что не смог встретить делегацию американских раввинов, и по его просьбе Марк Моисеевич… вставил его фотографию в кадр, пользуясь доступным в те времена арсеналом фотографических средств

Делегация евреев – швейных работников. Ленинград, 1968 г. Концерт израильской певицы. 1964 г. Сад на Невском проспекте В 1964 г. в Александро-Невской лавре состоялась, как сейчас принято говорить, межконфессиональная конференция. По заданию ТАСС, Фрейдзон отправился взять интервью у митрополита Никодима. На фото (слева направо): раввин Левин, митрополит Ленинградский и Ладожский Никодим, католический ксендз, моэль («обрезальщик») из Синагоги

Тесная дружба в течение многих лет связывала Марка Моисеевича и с главой еврейской общины Ленинграда Гедалье Печерским. Высококвалифицированный стоматолог, тот был человеком широкой души, не отказывал в помощи никому. К нему постоянно приезжали гости из множества городов, и он приглашал Марка Моисеевича, чтобы сделать для них памятные фотографии.

Визит в Большую Хоральную Синагогу посла Израиля. Конец 1950-х гг. Справа – Гедалье Печерский

Слева направо: Посол Израиля, Фрейман и Печерский

Визит в Большую хоральную синагогу внучки Рузвельта. Конец 1950-х гг. Слева – Гедалье Печорский.  У внучки Рузвельта имелись еврейские корни! По словам Фрейдзона, принимали ее с особым почетом

По его просьбе он снимал также обряд еврейского бракосочетания и сделал снимок молельного зала Большой хоральной синагоги.

Праздник в Большой хоральной синагоге. 1950-е гг.

В связи с этим знакомством вспоминает Фрейдзон забавный случай. Пришлось ему сопровождать прибывшего в Ленинград члена израильского кнессета Давида Хакоена.

Делегация депутатов Кнессета, 1956 г., Эрмитаж, Ленинград. Слева – депутат Кнессета Давид Хакоен.  При знакомстве Давид Хакоен подарил Фрейдзону свое фото с надписью на иврите: «До встречи на родине!» Каков же был ужас Марка Моисеевича, когда он обнаружил, что обронил эту фотографию в гостинице, где остановился депутат! К счастью, все обошлось без последствий – портье гостиницы без лишних слов вернул находку владельцу

Тот оказался коллекционером старинных иудейских монет. Фрейдзон и рассказал ему, что у Печерского есть такая монета – в свое время он заплатил за нее большие деньги и очень ею гордился. Хакоен с Печерским встретиться не успел, но попросил прислать ему фотографии «раритета». Фрейдзон выполнил его просьбу и… одного взгляда знатока оказалось достаточно, чтобы определить: монета – ловко выполненная подделка…

Гедалье Печерский с раввином из Кутаиси, 1958 г. Однажды Печерский предложил Фрейдзону принять участие в удивительной поездке – в Кутаиси, к сванским евреям.  Разумеется, предложение было принято с радостью. Поездку эту Марк Моисеевич помнит до сих пор, как будто это было вчера. Вспоминает, к примеру, как тамошние евреи маскировали молитвенники под обложкой сталинской книжки «Вопросы ленинизма»… Неделя, проведенная у сванов, оказалась погружением в совершенно иную жизнь. И, разумеется, осталась запечатленной на множестве фотографий. Однако, самую большую известность Фрейдзону принесла изданная им книга «Репортаж из-за

линии фронта», в основу которой он положил фотографии Капустина из партизанского края Ленинградского фронта. В числе многочисленных восторженных откликов на нее были и письма из многих ветеранских организаций Франции. Из них – около пятнадцати еврейских. Марк Моисеевич на эти письма ответил и вскоре… получил приглашение в Париж от еврейской организации «Сражающаяся Франция». Встретили его чрезвычайно тепло, показали город, свозили и в еврейский квартал. Поразило, вспоминает он, обилие старинных магазинов, в которых работают поколение за поколением. В продуктовой лавке Гольдмана, которой было уже больше двухсот лет, хозяин, узнав, кого к нему привели, подарил гостю батон колбасы и бутылку шампанского… Марк Моисеевич привез из этой поездки множество фотографий и подарил их студентам петербургского Еврейского университета – пусть связываются с Парижем, наводят международные контакты.

Сегодня Фрейдзон – человек известный. Член Президиума Объединенного Совета ветеранов партизанского движения Санкт-Петербурга и Ленинградской области, почетный сотрудник контрразведки. Силы, конечно, уже не те, но он часто выступает перед молодым поколением, готовит к печати новую книгу. Фотоархив Капустина, увы, погиб при смене хозяина здания «Лениздата», и Марку Моисеевичу пришлось приложить огромные усилия, чтобы восстановить потерянное хотя бы частично… Фотографию Фрейдзон сегодня оставил. Теперь, когда она стала общедоступной, признается он, заниматься этим уже неинтересно. Но «лейка», которая вывела его в большую жизнь, лежит дома, в целости и сохранности. Для него она – старый, верный друг. Марк Моисеевич Фрейдзон. 2008 г.