|
 Открываешь каталоги новых книг – и… становится скучно. Взгляд падает на «Составление бухгалтерских проводок» и «Большую книгу детских болезней». Вот тоска! Но на полках, корешками вперед, стоят совсем другие новинки, куда интереснее. И некоторые даже напрямую касаются нас с вами. О них и поговорим в очередном обзоре.
Если дети, то не болезни, а… А что? А «Слон и Маруська», стихи. И знаете, чьи? Никогда не догадаетесь! Иосифа Бродского. Публиковавшиеся только в журналах, иногда в сокращении, они собраны вместе под одной обложкой издательством «Азбука». А издательство «Махаон» издало в этом году еще одну книжку для детей со стихами Бродского – «Балладу о маленьком буксире».
Взрослые весь сентябрь отмечали юбилей Сергея Довлатова. Книг к этой дате вышло предостаточно. Журнал «Звезда» выпустил не издававшиеся прежде письма-новеллы прозаика, адресованные другим писателям, жене, дочери, отцу. Называется этот том Сергея Довлатова «Жизнь и мнения. Избранная переписка». «Азбука» нынешним летом опубликовала сборник довлатовских произведений «Иная жизнь». Они впервые прокомментированы. Автором комментариев стал профессор СПбГУ Игорь Сухих. Так проза бывшего писателя-эмигранта стала еще и предметом научного труда. И та же «Азбука» напечатала «Последнюю книгу» Довлатова – сборник рассказов, составленный самим автором к его 50-летию. Писатель умер в августе 90-го и не увидел ее изданной. А теперь она дополнена воспоминаниями друзей – Вайля и Гениса, Бродского и Лосева, Вольфа и Лурье, критическими статьями, рецензиями, рисунками, фотографиями. Получился увесистый том в суперобложке. Автобиография из довлатовских рассказов сошлась с биографиями писателя, и теперь можно пытаться склеить кусочки, восстанавливая упущенные звенья в жизни, может быть, самого читаемого ленинградца.
Книгу другого эмигранта той поры – Соломона Волкова (с предисловием Якова Гордина) переиздало издательство «Эксмо». Это «История культуры «Санкт-Петербурга», в которую вписаны те же Довлатов, Бродский, Шварц, Шкловский, Чуковский, Маршак, композитор Артур Лурье… Может быть, самые живые главы связаны с Серебряным веком. Вот фрагмент. «Наибольший шум вызвал выставленный весной 1915 года на очередной выставке столичного объединения «Мир искусства» портрет Ахматовой 26-летнего художника Натана Альтмана. Уроженец Винницы, Альтман уже успел пожить в Париже. Но поселиться в русской столице он не мог, хотя считал это важным для своей карьеры. Евреям в Петербурге жить было воспрещено. Только с дипломом «живописца вывесок», т.е. высоквалифицированного маляра, уже известный к этому времени художник смог переехать в Санкт-Петербург. В 1910 году в русской столице жило 35 тысяч имевших на это право евреев, меньше 2 процентов населения города, но многие из них были людьми хорошо образованными и состоятельными. Среди евреев Петербурга можно было найти ведущих банкиров, блистательных музыкантов и влиятельных журналистов. Все более заметную роль стали играть евреи и в модернистских кругах Петербурга. Среди ближайших друзей Ахматовой, всегда считавшей себя воинствующей «антиантисемиткой», были евреи поэт Мандельштам и художница Александра Экстер, одна из ведущих авангардисток той поры. Ахматова с охотой согласилась позировать Альтману, который в Петербурге поселился на седьмом этаже облюбованного художниками меблированного дома «Нью-Йорк». Над портретом Ахматовой Альтман работал долго, упорно. Бывало, к Альтману заглядывал Мандельштам, и они вместе с Ахматовой придумывали смешные истории, корчась как подростки, в припадках такого громкого смеха, что на шум прибегали соседи».
Альтман застал несколько поколений художников, главным образом, уже советских. Искусство той эпохи было вовсе не таким простым и однозначным, как казалось когда-то. Книга Александры Струковой «Ленинградская пейзажная школа 1930-1940-е годы» (издательство «Галарт») стала не только исследованием, но и открытием для широкой публики нескольких важнейших имен питерских предвоенных пейзажистов. Среди них Владимир Ариевич Гринберг, один из главных представителей и основоположников этой школы, пришедший к «матиссовской манере». Он жил на Дворцовой набережной, 28 (тогда наб. 9 Января) – неудивительно, что в его работах много видов Невы. В том же доме художник умер в дни блокады.
А вот еще одно издание на тему искусства, поступившее, кстати, в библиотеку Еврейского общинного центра – Моисей Рохлин «Театральные эскизы 1938-73 годов». Среди представленного в книге – занавес и эскизы декораций «В синагоге», представьте себе,… 1939 года. Спектакль наверняка был, как тогда называлось, антирелигиозным, но ведь кому-то надо было синагогу рисовать, а для художника тех лет это – такой редкий легальный повод показать кусочек еврейской жизни, почти не опасаясь репрессий.
В Британии XX века евреи под репрессии не попадали. Может быть, отсюда та свобода самовыражения, который рисует в своем романе «Вопрос Финклера» писатель Говард Джейкобсон. Всякий ищет свой путь. Один примыкает к антисемитскому движению, испытывая неловкость из-за «оккупированных территорий», хотя происходит это именно от осознания себя евреем, которому спокойная жизнь не светит. Он мечется между «еврейским» и «общечеловеческим» в той версии, которую навязали ему стандарты Би-би-си. Другой создает еврейский музей, но изо всех сил старается не ввязываться ни в какую полемику. Но главным персонажем книги оказывается нееврей, пришедший к иудаизму и надевший кипу. Постепенно он приходит к новым ценностям, а под его влиянием отходит от своего радикализма и тот, кто чурался своего еврейства. Этот роман, ставший лауреатом Букеровской премии 2010 года, английская критика назвала «триумфом остроумия» и отметила за «музыку языка, глубину психологических портретов и тонкость наблюдений». По правде говоря, перевод скрадывает часть этих достоинств и заставляет читателя недоумевать, отчего роман Джейкобсона считают комедией. Но все равно заставляет задумываться над событийными перипетиями книги, метаниями ее героев и их поиском самоопределения в нееврейском мире. Книга только что вышла в издательстве «Азбука».
Ведь те же искания свойственны и живущим на невских берегах. Достаточно заглянуть в новый поэтический сборник Евгения Рейна «Память о путешествии», изданный «Галартом». Куда бы ни путешествовал поэт, он возвращался в Петербург. Следы этого – и в книге, в названиях стихотворений: «За Петроградской», «Угол Фонтанки и Международного», «Фонарный переулок».
|
