Александр Ласкин: как видите, часы идут...
Александр Ласкин - писатель и ученый, доктор культурологии, профессор, член Союза российских писателей. Мы беседуем с ним о его последней книге, о его родственниках, а так же о том, что мир – слава Б-гу - не стоит на месте… «Видно, - сказано в недавно опубликованном документальном романе Ласкина «Дом горит, часы идут» - нельзя без таких шажочков. Ведь даже часы идут потому, что после «тик» следует «так»». Впрочем, обо всем по порядку.
Александр Семенович Ласкин		- В пятом номере петербургской «Невы» за этот год напечатан журнальный вариант Вашего документального романа. Может, начнем с названия? - «Дом горит, часы идут» - старинная еврейская поговорка. Смысл ее в том, что когда происходит какое-то крушение, что-нибудь непременно напомнит о том, что жизнь не остановилась. Ну хотя бы настенные часы. Главное, чтобы мы обратили на это внимание. А уж если обратили, то наша ситуация не безнадежна.  - Теперь поговорим о рассказанной вами истории. Что это за крушение? И что ему противостоит? - Книга  рассказывает  о  судьбе  житомирского  студента  Коли  Блинова.
Коля   погиб,   защищая   евреев,  в  житомирском  погроме  1905  года. Сделал он это совершенно сознательно: когда мать нашла мертвого Колю в морге Еврейской больницы (его отвезли туда вместе с другими жертвами), то в кармане пиджака она обнаружила залитое кровью письмо. В этом письме Блинов обращался к ней и объяснял почему погиб... Было этому молодому человеку двадцать четыре года, он учился в Женевском университете, и, вместе с женой Лизой, воспитывал двоих маленьких детей. Для меня очень важно, что его смерть есть как бы итог его жизни. Буквально, по Мандельштаму, - «последнее заключительное звено». Есть такие люди, которым непременно надо вмешаться. Их куда меньше, чем тех, кто предпочитает оставаться в стороне, но они все же есть. Во время погрома Коля оказался один, а вот во время поездки «на голод» летом 1899 года рядом с ним было еще восемь человек. Дело это было крайне непростое: печь хлеб, создавать столовые, кормить больных и умирающих. Кстати, рядом с Колей в этой поездке был его приятель Саша Гликберг, будущий поэт Саша Черный.
- Каким образом все это стало известно? Самые замечательные поступки часто не оставляют следов. Особенно если они произошли на такой большой временной дистанции. - От этой истории сохранилось почти все - сотни писем, документов, фотографий. Включая и последнее, упомянутое мной, обращение к близким. Чтобы объяснить, каким образом это не исчезло, следует сказать о еще одной героине книги (ей посвящена третья часть) - Сарре Левицкой. Эта русская женщина (имя она получила в честь бабушки-монахини) всю жизнь стремилась в самом деле стать Саррой. Когда в пятидесятые годы она прочла у Дубнова несколько строчек о Блинове, то поняла, «что этот человек сделал то, что обязана была сделать она». Остаток жизни Левицкая решила посвятить - и посвятила - памяти Коли. Ее огромный архив, состоящий из десятка папок, мне подарил ее ученик  Е.В. Таланов,  живущий  в  Иваново... Удивительно Николай Блинов. 1904. Собрание С.Н. Левицкой
дело: книга, как я считаю очень еврейская, – в ней цитируются еврейские мудрецы, рассказывается о еврейских обрядах, - а большинство героев русские… Впрочем, крепче всего их связывает благородная идея. Вот о таких случаях писал Толстой: «….ежели люди порочные связаны между собой и составляют силу, то людям честным надо сделать только то же самое. Ведь как просто». Из благородной идей рождаются благородные люди. Со временем их становится все больше… Помимо Левицкой, надо назвать хотя бы Колиного брата Ивана, житомирского полицейского. Прежде, когда Иван слышал о том, что Коля намерен встать на
Открытка, изданная в память жертв Житомирского погрома  1905 года. Сверху первый слева –  Н. Блинов защиту евреев, то говорил: «Если ты сделаешь это, у меня рука не дрогнет, - убью». Как видно, после смерти брата он многое стал понимать иначе. Я нашел в житомирской газете заметку о том, что Иван Блинов ездил к елизаверградскому раввину Владимиру Темкину (был такой замечательный человек) для того, чтобы «в его лице выразить благодарность евреям за увековечивание памяти брата».  - Мы уже говорили о публикации в «Неве». В каких еще изданиях напечатаны отрывки из книги? - Первым отрывок из романа опубликовал журнал «Петербург» (№1-2, 2010). Затем были публикации в интернет-журналах «Toronto Slavic Quarterly» (№ 31, 2010) и «Заметки по еврейской истории» (№9 (132), №11 (134), 2010). Скоро должны
выйти главы, посвященные Сарре Левицкой. Впрочем, книга существует только в целом. Распадаясь на части, она очень теряет. Особенно в этом случае. Больно тесно в этой истории все связано между собой.
- В конце книги вы рассказываете, как, будучи совсем маленьким, нашли дома талес и побежали спросить маму: что это такое? Думаю, вы неслучайно рассказываете об этом. Так вы обозначаете свой путь к еврейской теме. - Надо сказать, этот путь оказался достаточно долгим. Книга о Блинове – моя десятая книга. До этого были книги о Сергее Дягилева, о художнике Эберлинге, об Осипе Мандельштаме и Ольге Ваксель, об архитекторе Зое Томашевской… Конечно, я ничуть не сторонился этой проблематики, но так получалось. Я привык работать с архивами, с новыми источниками, и мои поиски прочему-то не приводили в эту сторону. И вдруг этот сюжет… Видно, кому-то было очень надо, чтобы я написал этот документальный роман. Пожалуй, никогда материал не приходил ко мне так легко. Уже через несколько месяцев после начала работы я видел картину целиком. Шломо Эйгер. Собрание семьи Ласкиных
Р. Акиба Эйгер. Собрание семьи Ласкиных - А теперь поговорим о найденном Вами талесе. Что это за талес? Откуда он в вашем доме? Кому он принадлежал? - Я рос советским мальчиком, но при этом с самого детства помнил о некоей «тайне происхождения». По материнской линии я принадлежу роду Акибы Эйгера, автора знаменитых «Хиддушей». К сожалению, я не знаю иврита, и для меня эти тексты закрыты. Впрочем, мне очень важно, что герои любимого мною И.-Б. Зингера обращаются к ним так же легко, как я к Толстому или Чехову.  - Насколько мне известно, в Вашей семье есть знатоки иврита. Не так давно в нашей синагоге выступал с лекцией нью-йоркский раввин Бенцион Ласкин.  - У меня двое детей от разных браков. Анна – студентка театроведческого
факультета Театральной академии – живет в Петербурге, а Борис (Бенцион) в Нью-Йорке. Кстати, Боря очень помог мне в работе над книгой о Блинове. Как и положено настоящему раввину, он дал мне множество советов, которые я честно выполнил… Это тоже своего рода «тик-так». Мои дети «следуют» после меня. Мы все «следуем» после наших родственников. Начиная от ребе Акибы и заканчивая моим отцом писателем Семеном Ласкиным, пять лет назад ушедшим из жизни.  Бенцион Ласкин читает лекцию о Песахе в петербургской Синагоге. Апрель 2010
Голда Эйгер. Собрание семьи Ласкиных - Ну а случилось ли какое-то «тик-так» после того, как книга вышла в разных журналах. А.Л. Да, случилось. Если эта идея осуществится, то я буду считать ее самым главным своим успехом… Около месяца назад я получил письмо от своих житомирских читателей. Они написали, что существует некая инициативная группа. Их цель – установка в Житомире мемориальной доски, которой будет отмечен подвиг Николая Блинова. Самое тут для меня удивительное, что эти люди – представители не только еврейской, но и русской общины. Даже точнее, не только русской, но и еврейской. «Закоперщик» всей этой истории – краевед Евгений Тимиряев. Этим летом в интервью журналу «Алеф» я сказал, что когда-нибудь улицу Хмельницкого в Житомире переименуют в улицу Коли Блинова. Тогда я не предполагал, что события могут развиваться так стремительно. Как видите, часы идут…