|
 Меньше чем через три недели я уже любовался венгерской столицей, плавал на теплоходе по Голубому Дунаю, переходил эту прославленную штраусовскими опереттами реку по прекрасному Цепному мосту, поднимался в кабине фуникулера (с бразильской четой!) на Королевскую гору, наслаждался музыкальными и театральными постановками, сидел на концертах, беседовал с главным дирижером. Венгерского оперного театра господином Яношем Ковачем. Передвигались мы вдвоем с московской коллегой, комментатором музыкального радио «Орфей» Ириной Тушинцевой, просто и комфортно. Моя динамичная, контактная и элегантная спутница, уже гостившая до того в Будапеште, слегка говорила по-мадьярски, а местная «чиччероне» – любезная венгерка Габи - не только подбрасывала нас туда-сюда на своем автомобиле, но и доступно (что в незнакомом двухмиллионном городе спасает от множества проблем!) объясняла маршруты и уточняла цели…
В первую очередь
Любопытных мест было достаточно. Но одно привлекло меня сразу. Привлекло, невзирая на усталость, сильный ветер и проливной дождь. Оно стало моей первой «точкой» в первый же день по приезде в Будапешт. Синагога на улице Дохань – всего в паре километров от «Парламент-отеля» на улице, что носит имя знаменитого еврея Имре Кальмана, где я жил во время своей удивительной командировки, является самым большим иудейским культовым зданием в Европе и вторым по величине Божьим домом после храма Эммануэля в Нью-Йорке. Да к тому же совершенно потрясающим творением и в смысле архитектурной отделки, и по линии декоративного убранства. Сей молитвенный дом вмещает до трех тысяч верующих. (1300 мужчин и 1466 женщин). Для сравнения: главный православный храм Российской империи – Исаакиевский собор, выстроенный к концу 1850-х годов, принимал до семи тысяч человек. Но это в огромном, блестящем Петербурге, чье население всегда кратно превосходило демографический потенциал Будапешта, – в тот период, в середине XIX века, лишь административного центра крупной австрийской провинции. Кстати, оба храма – и исполинский Исаакиевский собор, возводившийся около сорока лет по проекту французского зодчего Огюста Монферрана, и роскошная Будапештская кафедральная синагога, выросшая за пять лет по чертежам австрийского мастера Людвига Ферстера, распахнули свои двери примерно в одно и то же время – соответственно в 1858 и 1859 году.
«Самая красивая католическая синагога на Земле»
 Интересная деталь: Людвиг Ферстер, чей вариант - в отличие от набросков Фридеша Фесла и Джозефа Хильда - встретил горячую поддержку в еврейской общине, не занимался ранее никаким иудейским храмоздательством. Он разрабатывал, по преимуществу, планы монументальных костелов. Естественно, это проявилось и в облике его архитектурного детища на улице Дохань. Вот почему знатоки иногда шутливо называют Будапештскую молельню «самой красивой католической синагогой на Земле».
На эту величественную постройку местных евреев вдохновило открытие в 1826 году дивной Венской синагоги (впоследствии разобранной по кирпичику, согласно личному указанию Адольфа Гитлера). Храм в Будапеште возник уже после Венгерского восстания 1848 – 1849 годов, которое было подавлено совместными усилиями кайзеровской (габсбургской) армии и русских полков под командованием фельдмаршала Ивана Паскевича. Заложенная 5 сентября 1854-го, синагога торжественно открылась спустя пять лет, практически день в день - 6 сентября 1849 года.
Она не похожа на привычные ортодоксальные аналоги. Ее романтично-восточный стиль близок к мавританскому, а фасад архитектурно «соприкасается» с готическими изысками, частыми в западных костелах. Глаз невольно останавливается на двух высоких (около 44 метров) башнях с циферблатами, триумфальном арочном входе и ярком, красочном орнаменте. Башни, почти не встречающиеся в планировке синагог, в данном случае напоминают о двух колоннах, стоявших позади Иерусалимского храма, что возводился велением царя Соломона. Над средней (горизонтальной) гранью фасада расположены каменные скрижали с Божественными заповедями, переданными еврейскому народу через праотца Моисея у горы Синай. Главный вход венчает цитата из Второй книги Моисеевой («Исход»), где Господь обращается к избранным Своим: «И установят они Мне святилище, и буду Я обитать среди них».
 Внутренний вид синагоги поистине сказочен. Это – заслуга инженера Игнаца Вешельмана и архитектора Фридеша Фесла, помогавших Людвигу Ферстеру. Внутреннее пространство достигает 920 квадратных метров, а общая длина помещений равна 72 метрам. Предметы и люди буквально озарены люстрами и отблеском цветных окон – аттических и витражных. При желании можно включить 1600 больших и малых ламп, сравнимых по силе с прожекторами. Отменно исполнен Ковчег Завета с Менорой и Магендоитом. Вечный огонь скрывает Имя Господа, а полукруглая надпись гласит: «Прославляйте Имя Божие от рассвета до заката». В Ковчеге хранится рукописная пергаментная Тора, но вообще в Будапештской синагоге находится 25 таких свитков, отделанных красным, синим и бежевым вельветом.
Под сводами молельни есть даже орган, хотя это не свойственно иудейскому культу, тем более что после разрушения римскими захватчиками Второго Храма в Иерусалиме ни один музыкальный инструмент, кроме шофара, не должен звучать на «богослужебных сходках» евреев. Однако здесь, в Будапеште, отошли от ортодоксии: при открытии синагоги осенью 1859 года на органе играли Ференц Лист и Камил Сен-Санс. В 1990-х редкая, дорогая вещь была реконструирована на французский романтический лад и обрела 63 регистра. С той поры синагога на улице Дохань периодически превращается в концертный зал, собирающий любителей музыки самых разных вероисповеданий.
Похищение из Аргентины и виселица в Иерусалиме
… Судьба Будапештской синагоги неотделима от новейшей истории венгерского еврейства. В 1931 году, в эпоху правления Миклоша Хорти, к молельне добавили две важные постройки – Храм героев и Еврейский музей. Для этого пришлось снести соседний угловой дом, где когда-то родился и вырос духовный отец сионизма – журналист Теодор Герцль, автор нашумевшей книги «Еврейское государство» и организатор первых Сионистских конгрессов. (Из его квартиры, согласно антисемитской легенде, были якобы выкрадены «в благих целях» рукописи знаменитой на весь мир литературной фальшивки – «Протоколов сионских мудрецов»).
Храм героев и Еврейский музей разделены арочным проходом, а синагогальный сад, получивший такие изящные аркады, стал удивительно уютным и домашним. В начале 1930-х никому еще не приходило в голову, что именно возле его клумб и в тени его деревьев разыграются последние трагические акты европейского холокоста. Дело в том, что хортистская Венгрия, будучи союзницей Третьего рейха, старалась участвовать в сражениях только до тех пределов, которые соответствовали задачам ее политической верхушки, и не слишком увлекаться «игрой в солдатики». Сам регент Миклош Хорти, например, в беседе с рейхсминистром фон Риббентропом категорически отказался отдать приказы о геноциде евреев. Хотя, разумеется, не относил себя к юдофильствующим либералам. В Берлине же, естественно, не хотели считаться с подобными осторожными расчетами и требовали «воевать до конца». В марте 1944-го дивизии вермахта оккупировали Венгрию, и в Будапеште тотчас объявилась группа профессиональных головорезов под руководством Адольфа Эйхмана. (Он ведь тоже, в простоте душевной, не знал еще, что его ожидают похищение из Аргентины и виселица в Иерусалиме). Эсэсовцы при поддержке местных фашистов арестовали до 600 тысяч евреев (из 750 тысяч, проживавших на венгерской земле накануне войны) и отправили их в Освенцим. Почти все депортированные погибли там.
 Положение усугубилось в конце 1944-го, когда гитлеровцы пленили адмирала Хорти, решившего подписать перемирие с Советским Союзом, и вывезли его в Берлин. Конечно, это спасло регента от заботливой опеки сталинских «органов» (позднее он покинул разгромленную Германию и уехал в Португалию, под крыло доброго Салазара, где и умер весной 1957 года на фешенебельной вилле у кромки Атлантического океана), но совсем испортило жизнь остаткам уцелевшего еврейства. Назначенный по воле Берлина пронацистский диктатор Ференц Салаши учредил строгое гетто. Оно включило 162 здания, расположенные близ синагоги. Оттуда нельзя было выходить, причем венграм запрещалось навещать своих еврейских знакомых.
Итог оказался печальным: за два зимних месяца – декабрь и январь – приблизительно 10 тысяч узников погибли от холода, голода и болезней. Их спешно хоронили в храмовом саду. Его территория и по сей день имеет вид кладбища: везде аккуратно расставлены могильные плиты с именами пострадавших. Геноцид прекратился лишь во второй половине января 1945-го, когда квартал, прилегающий к улице Дохань, был занят частями Красной Армии. В память жертв Холокоста позади синагоги разбит парк, названный именем мужественного шведского дипломата Рауля Валленберга, который в годы войны спас тысячи евреев. В центре стоит Мемориальное дерево – плакучая ива из нержавеющей стали и серебра. На листочках – фамилии замученных жертв. Скульптур Имре Варга придал дереву форму Меноры с перевернутым изображением всего человеческого и общепринятого. На вершине темной арки – надпись на иврите: «Есть ли боль сильнее моей боли?»
Ну, а Ференц Салаши дрался действительно до конца. В апреле он бежал в Австрию, где сразу угодил к американцам. Те обстоятельно допросили кровавого временщика и, не увидев в нем никакой пользы, да и не желая портить отношения с Кремлем, экстрадировали его домой – в руки нового, коммунизированного правительства Венгрии. Экс-диктатора отдали под трибунал, и в марте 1946 года он понуро взошел на эшафот…
 Второе дыхание синагоги
В разгар войны Будапештская синагога 27 раз подвергалась жестоким атакам и налетам. Но полноценные реставрационные работы стали возможны лишь гораздо позднее – после бархатной революции, устранившей коммуно-атеистический режим. Они начались в 1990 году, благодаря пожертвованиям филантропов и верующих. Все заботы и хлопоты обошлись в 10 миллионов долларов. Храм был еще раз открыт 5 сентября 1996-го, то есть в 142-ю годовщину со дня его закладки.
В современной, демократической Венгрии с уважением относятся к традиционным религиям и культовым зданиям. Как и положено в наш неспокойный век, у входа в иудейскую молельню стоит полицейская охрана. Но каких-либо антисемитских эксцессов не замечалось уже на протяжении многих лет. Потоки прихожан и гостей не иссякают. А сама столичная синагога, приютившая в пору беспощадных нацистских гонений тысячи мирных евреев и ставшая для них последним физическим и духовным прибежищем, является сегодня одной из архитектурных доминант богатого дворцами и памятниками красавца Будапешта. Так еврейское сочетается с венгерским, а иудейское – с католическим. Так сближаются и переплетаются несхожие, но и неотделимые друг от друга веры, культуры, цивилизации.
|
