«Интересно, мои открытки все еще продолжают находить место в альбоме? Солидных размеров должен быть альбом. Постараюсь сделать так, чтобы после победы его возили на слоне», - написал красноармеец буквально за несколько дней до мая 1945-го.

Случайно на Петроградской стороне, на Рыбацкой улице, познакомились двое. Саше было под двадцать, и жил он на Малой Подьяческой. Ей – семнадцать. Он - студент-математик, она - выпускница школы. Через несколько месяцев парень ушел на войну.

К Дню снятия блокады «Фонтанке» принесли письма. Те, которые приходили девушке с фронта. Все они хранились в квартире дома на Рыбацкой. Ее ответов на них у нас нет.

«…я готов идти в парашютисты… кто-то мне рассказывал, что сейчас принимают в партизаны» – строчки его первого письма, да и практически единственные строчки о войне.

Если набить его текст на компьютере и дать прочитать непосвященному, то вряд ли кто-нибудь скажет, что это «треугольники» с фронта. Человек, живущий в окопах, пишет о звездах, архитектуре и фруктах.

А его адресат учится в Корабелке и работает в горячем цеху, так как тяжелая работа освобождает ее от обязательной погрузки умерших от голода.

Наконец, армия наступает, и юноша оказывается в Европе.

«Итак, я еще дальше от тебя. Не одна тысяча километров теперь отделяют нас. Чужая страна, чужие люди окружают меня. Моя надежда, такая возвышенная и сладкая, тает с каждым днем. О мечты! Когда вы осуществитесь!»

«Когда я слышу звуки рояля или пианино, мне кажется, что ты совсем близко. Мое воображение рисует в этот момент тебя такой, какой я тебя представляю».



«Передо мной «голубой» Дунай во всем своем блеске. Совсем недалеко родина Штрауса. Удивляюсь, почему Дунай называют голубым? Он совсем не такой. Цвет его воды напоминает зеленый, нескошенный луг, с резко выделяющимися темно-зелеными пятнами. По своим размерам такой же, как наша Нева. Его берега очень живописны. Крутые и обрывистые скалы переплетаются с маленькими плоскогорьями, усаженными виноградом. Нас удивила быстрота его течения. Я впервые увидел такую большую реку с таким быстрым течением. Кругом очень много садов с абрикосовыми деревьями. За всю свою жизнь в Ленинграде я, пожалуй, не употребил столько абрикосов, сколько здесь в течение каких-нибудь нескольких дней. Похоже, мы достигли финиша».

«Как будет выглядеть наша встреча? Ты будешь очень серьезна и строга, я так представляю. Я же вряд ли смогу удержаться, чтобы не броситься в объятия. Часто задумываюсь, почему ты мне кажешься такой близкой и родной? Что это? Влечение к чему-то неизвестному или что-то большее? Мысль о втором меня даже пугает». Апрель 1945-го.

Он пропал без вести за месяц до дня победы. Подруга его искала вплоть до 1967 года. Главное Управление кадров Министерства обороны так и не смогло дать ей точный ответ.


Эсфирь Ефремовна Локшина умерла около десяти лет назад. Знакомые ее родственников нам рассказали: «До конца жизни она считала, что Саша своими письмами заставлял ее выжить».


Ленинградская проповедь

Это письмо так и осталось без ответа. Яков Григорьев отправил своей жене и сыну послание в эвакуацию, а спустя 5 дней умер в блокадном Ленинграде. "Нашему сыночку Левочке" Григорьев пишет из осажденного города-Голгофы заповеди для дальнейшей "жизненной деятельности".

"1. Люби маму, как папу, она для тебя отдает все. Люби бабушку А.Н. - она тебя тоже очень любила и любит.

2. Сейчас первая и главная твоя задача - отлично учиться и выучиться до конца, то есть стать вполне грамотным человеком с высшим образованием.

3. Будешь работать в дальнейшем - отдавай себя делу полностью, - работая, учись дальше.

4. Читай много. Пиши. Учи языки.

5. Занимайся регулярно физкультурной тренировкой.

6. Будь всегда правдив и честен во всех делах - крупных и мелких.

7. Хитрость тоже необходима, но я против хитрых людей.

8. Не верь каждому и всякому, а старайся проверить.

9. Товарищей имей и друзей, но подбирай таких, как сам.

10. Воспитывай в себе смелость, отвагу и храбрость, но не дурашливость в этом.

11.В каждом деле соблюдай осторожность и осмотрительность .

12.Плохих "друзей" отметай сразу".

"Положение нас, ленинградцев, твердое, хотя немножечко, как говорится и "пиковое". Приходится только потуже подтянуть ремешок, но это дело временное", - описывает в письме блокаду Яков Григорьев.

В сентября 1941-го он, будучи инвалидом финской войны, отправил своего сына и жену в эвакуацию в Казань на последнем поезде, а сам остался, продолжая работать на заводе.

Через несколько месяцев в Казань пришла похоронка. Жена и сын Якова Григорьева вернулись в Ленинград уже после снятия блокады и конца войны - в комнату коммуналки на Васильевском острове рядом с Балтийским заводом, где впоследствии работали все три поколения семьи Якова Григорьева. Левочка, которому была написана ленинградская проповедь, закончил свою карьеру 9 лет назад в Университете Водных Коммуникаций заведующим кафедрой сопротивления материалов доктором технических наук, профессором. Его сын почитает и по сей день заповеди деда, как актуальные. А письмо до сих пор хранится в комнате, где и было написано - как память сердца или как библия из блокадного Ленинграда.

Евгений Вышенков, Ксения Клочкова, "Фонтанка.ру"