|
По Петербургу путешествует передвижная фотовыставка «Благотворительность в России: история и современность», организованная фондом имени Д.С. Лихачева. Сегодня она покидает дом молодежи «Рекорд», на очереди - соцфак СПбГУ, Смольный колледж свободных наук и искусств и даже ЗАКС. «Заявок множество, график составлен на год вперед», - говорит автор проекта О.Л. Лейкинд. Немудрено: тема животрепещущая, а выполнен проект весьма драматично и наглядно. Вот карета «выездной кухни» городской санитарной комиссии (1900 год), а рядом – «ночной автобус», развозящий горячий обед для бомжей (2003 год). Картинки из жизни богадельни начала 20 века соседствуют с современными кадрами, на которых запечатлен «центр доверия» для женщин. Только на черно-белых фотографиях Карла Буллы старушки чинно сидят в ряд и хлебают щи, а на современных, цветных – осваивают компьютер или участвуют в пробеге…
- А в чем идея этих сопоставлений?
- Мы хотели показать две вещи. С одной стороны, можно говорить о возрождении традиций благотворительности, имевших место в дореволюционной России. Мы пытаемся возродить то, что было до революции, однако во многих смыслах до тогдашнего уровня нашему обществу еще расти и расти. К примеру, для бездомных сейчас есть только ночлежки. А до революции были общества дешевого жилья, дававшие возможность снимать недорогие квартиры тем, кто разорился или потерял жилье. Были и «дома трудолюбия», где человек мог длительно проживать и при этом работать. Кстати, эту практику сейчас пытается возродить петербургское общество «Ночлежка». С другой стороны, сами подходы к призреваемым сегодня стали более позитивными. Если задача дореволюционной богадельни была – дать старикам достойно дожить свой век, то сегодняшний подход иной: не «дожить», а прожить, полноценно и со вкусом. То же и в отношении инвалидов. Сегодня задача – не просто обеспечить им выживание, но и помочь интегрироваться в обществе.
- Как была устроена система благотворительности в царской России?
- В то время благотворительность являлась неотъемлемой составляющей социокультурной жизни российского общества и была изначально встроена в систему социальных институтов. Взять хотя бы учрежденный Екатериной II «приказ общественного призрения» - орган, отвечающий за управление приютами, больницами, богадельнями… С самого начала предполагалось, что существовать все эти учреждения будут за счет доброхотных пожертвований. Никому и в голову бы не пришло взвалить все это на плечи государства. Государство давало «старт» социальным проектам, но при этом подразумевалось, что дальше они будут поддерживаться за счет пожертвований.
- Что же двигало людьми, что побуждало их заниматься благотворительностью?
- Опять-таки, благотворительность была закреплена в культуре. Общество не мыслило себя без этого. К тому же жертвователи были в почете, их приближали к придворной службе. Человек, активно занимающийся благотворительностью, мог получить мундир или Анну на шею. Важным мотивирующим фактором было и православие. Люди стремились искупить грехи, заслужить прощение небес. Однако здесь наблюдалась любопытная динамика. К 20 веку идея искупления грехов была вытеснена идеей гражданской ответственности. Люди стали мыслить уже не православными, а социальными и гражданскими категориями. Известно, что благотворительностью занимались не только богатые люди, но и представители интеллигенции, крестьянства, купечества, чиновничества. Каждый местный чиновник состоял в каком-нибудь благотворительном обществе, жена губернатора просто не могла не заниматься благотворительностью.
- А какое место у благотворительности в сегодняшнем российском обществе?
- Сейчас институт благотворительности в России устроен принципиально иначе. Главный деятель на социальном поприще – это государство. Место благотворительности – там, где государство не справляется, не видит или не хочет видеть проблему. До революции, кстати, благотворительность тоже не покрывала всех реально имевшихся проблем – иначе революции бы и не было! И в сегодняшнем обществе благотворительность не может решить все проблемы. Нельзя от института благотворительности требовать больше, чем он в состоянии дать. Вместе с тем, на мой взгляд, благотворительность должна в еще большей, чем до революции, степени, носить гражданскую позицию. Недаром второе название нашей выставки – «Территория свободы, милосердия и ответственности». Если вы обратили внимание, некоторые фотографии выставки довольно провокационны. Например, кадры общества «Мемориал», где оказывают помощь цыганам. У нас ведь большая часть общества считает, что цыган желательно куда-нибудь задвинуть. В этих условиях проекты помощи цыганам требуют особенно четкой гражданской позиции. Если у человека есть гражданская позиция, он будет жертвовать – вне зависимости от избранного им поприща. Богатый человек организует фонд. Руководитель компании будет заниматься корпоративной благотворительностью. Простой служащий купит и оставит в «Ленте» пакет сахарного песка, который потом отдадут бомжу. А студент пойдет в волонтеры. Поэтому если мы хотим воссоздать исконные российские традиции благотворительности, нужно, как ни банально это звучит, воспитывать у детей и молодежи гражданскую позицию.
- Сейчас – век высоких технологий. Как это отразилось на сфере благотворительности?
- Разумеется, чисто технологически появились новые методы. К примеру, до революции главной проблемой для организаторов благотворительной акции было - найти сборщиков. Сборщики ходили с кружками по Невскому проспекту и собирали деньги, к примеру, для больных туберкулезом. Но сейчас это бы выглядело смешно, нетехнологично. Одна из главных задач в наше время – сделать так, чтобы благотворительность была доступной, удобной. В этом смысле большую роль играют Интенет-технологии. У людей появилась возможность внести пожертвование через Яндекс-деньги. Появился и такой способ как пожертвование через sms. Еще одно «веяние времени» - развитие корпоративной благотворительности. Например, корпорация берет под свое крыло какое-либо социальное учреждение. На сайте корпорации размещают опцию «Donate now»; сотрудник указывает сумму, которую хочет пожертвовать, и эту сумму потом удерживают из его зарплаты. Это работает и на благо общества, и на создание корпоративного духа. Но все же технологии есть технологии. Это всего лишь средство. Главное – это гражданский настрой, то, насколько идея благотворительности интегрирована в социокультурную ткань общества.
- А что Вы можете сказать о еврейской благотворительности?
- На мой взгляд, еврейская благотворительность интересна тем, что, помимо решения социальных задач, является средством формирования самой общины. Поэтому в еврейской среде благотворительная деятельность ведется очень активно. Это характеризует еврейские общины в высшей степени позитивно! Масштабы деятельности таких организаций, как «Хесед», впечатляют. Вы знаете, при подготовке выставки мы обращались за консультациями к независимым экспертам. Они считают, что в Петербурге в сфере благотворительности еврейская община – один из лидеров. Не так давно проводился городской конкурс среди благотворительных организаций, был проведен технологический анализ. Так вот, по своим подходам, по грамотному использованию волонтеров, по пониманию ситуации «Хесед» занял одно из первых мест.
На выставке тема еврейской благотворительности тоже представлена. В частности, на стенде «национальные и неправославные общины» размещена фотография торжественного вечера, посвященного 50-летию Еврейского благотворительного общества для распространения просвещения между евреями в России (1913 г.), портрет известного благотворителя барона Г.Е.Гинцбурга и фото одного из волонтеров «Хеседа» (акция «еда на колесах» - 2003 г.) |
