Александр Шнайдер, автор проекта - Если сформулировать предельно кратко: о чем фильм? - О гордыне и смирении. Величии и зависти. Богатстве и нищете. О проявлениях нашего бытия.
- В фильме роль еврея, так убедительно раскачивающегося в молитве у могилы, и роль «пророка иудейского» играют актеры, не имеющие отношения к еврейской национальности. Как им удалось так вжиться в роль? - И Кузнецов, и Волков свою роль очень глубоко прочувствовали. Это высочайший уровень мастерства: ведь актеры в фильме не произносят ни слова. У обоих это «игра глазами». Хочу вам сказать – не всякий еврей так сыграет еврейскую молитву, как это сделал Юрий Кузнецов!
Игорь Волков сначала боялся сниматься в этом фильме. В работе с моими текстами он привык к комедийному амплуа и не любит сниматься «крупным планом». Но здесь он превзошел сам себя. Он вошел в то самое «особое» состояние духа.
- В чем смысл стиха про кролика, вынесенного в эпиграф фильма? - Это стихотворение о разнице между тем, что мы о себе думаем, и тем, что мы есть на самом деле. Как сказано в притче: «Сильные мира сего, о вас моя печаль!» У еврея двойственная натура. Обладая огромной духовной силой, он не всегда чувствует свою ответственность. Надо понимать: сегодня ты богач и наделён властью … но что будет с тобой завтра?
- Почему включили в видеоряд фашистские кинохроники? - Чтобы показать, к чему приводит чрезмерное самоупоение, самолюбование, гордыня.
Кадр из фильма. Юрий Кузнецов
| - Благодаря графическим эффектам образ писателя, сидящего у себя в кабинете, какой-то ненастоящий, «мультяшный» – почему? - Живое, реальное «я» писателя – там, где он молится на еврейском кладбище. Писательское дело – это иллюзия, «мультик».
- Кто такой Шаайя, Симахов сын? - Шая – это мое еврейское имя. Симха – еврейское имя моего отца. По-еврейски я Шая Симхович. Мой учитель и наставник Анатолий Иванович Кучеренко (он еврей, раньше жил в Израиле) сказал мне, что бывает два варианта имени: «Шая» и «Шаайя».
- Выходит-то, пророк иудейский – это Вы? - Да. Шая Симахович обращается к потомкам и одновременно разговаривает сам с собой.
- Здесь, очевидно, есть аллюзия на библейское «Видение пророка Йешайи (Исайи)»? - Аллюзия на что?! Что за видение Йешайи? Никогда не слышал про него. Б-же, какой ужас. Надо поговорить с моим учителем. Я боюсь таких совпадений. Панически боюсь.
- Отчего боитесь? - Я не понимаю, откуда все это берется, откуда приходит ко мне. Ведь я – тихий безграмотный человек… Предпочитаю в себе здоровое «колхозное» начало. Так я лучше сплю...
Даниил Алпатов, режиссер фильма Сын Александра Шнайдера. По специальности – программист, разработчик софтвэра. По базовому образованию – психолог. - Как удалось снять такой фильм, не будучи профессиональным режиссером? - У меня большой опыт работы с отцом – снимали документальные фильмы. Это позволило сформировать представление о том, как должно быть построено сценическое действие. Я много общался с ребятами с телевидения, кино – освоил технику монтажа.
- Психологическое образование помогло? - Очень. Ведь поэзия – это сложный материал для видео. Здесь важен не сюжет, а эмоция, накал страстей. Нужно было четко выстроить видеоряд так, чтобы достигнуть максимального психологического воздействия. Сделать так, чтобы и достигнуть катартического эффекта, и зрителю не навредить. Я всегда интересовался психологией восприятия, работой с иллюзиями. С этой точки зрения особенно важен выбор временных интервалов, управление скоростью кадра – даже больше, чем сам видеоряд.
- Фашистская символика – не слишком смелый выбор? - Мы долго думали, какой видеоряд подобрать к фрагменту притчи, которому мы дали условное название «буря». Сложно было придумать что-то сюжетное, то, что не погасило бы накал страстей. Фашистская кинохроника отвечала этой задаче как нельзя лучше. Это состояние обреченности, которое заканчивается взрывом. Тут важный на эмоциональном уровне посыл: не все заканчивается хорошо.
- В чем для Вас главная идея фильма? - Фильм поднимает предельные, экзистенциональные темы. Для меня важна идея сохранения достоинства – и смирения. Одно не противоречит другому. Поп-культура уничтожает духовность, и единственный путь к спасению нашего мира – это массовое смирение.
Юрий Кузнецов, актер театра и кино, заслуженный артист России («Холодное лето пятьдесят третьего», «Собачье сердце», «Особенности национальной
А.Шнайдер и Ю.Кузнецов
| охоты», «Брат», «Улицы разбитых фонарей», «Преступление и наказание» и др.). Исполнитель роли Писателя в фильме А. Шнайдера. - Как Вы чувствовали себя в роли еврея? - Это мне не внове. Героя, которого я играл в своей дебютной картине, звали Соломон. А когда я учился, мой руководитель курса Алексей Герман сказал мне: «Ты так похож на еврея… местами!»
Чего только мне не приходилось играть! Безумные, бездумные сериалы! Как я устал!.. А с Александром Семеновичем мы замечательно работаем. И это не только еврейское, а общечеловеческое дело. Еврейское кладбище, православное кладбище… Разницы нет. Главное – стремление к мечте, к добру. Я счастлив – и по-человечески, и творчески, что удалось сделать такую работу – не всуе, вдумчиво. В мои 65 лет это дорогого стоит. Собственно, актерского здесь мало. Ну что там – пройти отсюда дотуда, поставить тросточку, положить камешек на могилу… Это не актерское, это человеческое. Обычно ведь бывает как: роль отдельно, человек отдельно. А тут – вместе. Нельзя было наврать, наиграть… в это надо было погрузиться.
- Наверное, мой вопрос прозвучит высокопарно… Как Вы думаете, Шнайдер – гений? - Не будем бояться этого слова. Да, он гений! Творит, не имея никакой материальной выгоды, не ожидая признания. На самом деле, он работает и пишет «в другой мир».
Алексей Сагаловский, вокалист, композитор В фильме – исполнитель и автор музыки к песне «Билет в один конец» - Как Вам удалось так вчувствоваться в еврейский образ? - Я – еврей. Эти нотки, эта тема мне близка. Думаю, любой еврей примерял на себя костюм уехавшего эмигранта. История, которая рассказывается в этой песне, близка мне – не жизненно, а эмоционально. Поэтому она записывалась на одном дыхании – в один дубль. И, кстати, не в профессиональной студии!
- А вот это надрывное канторское «Ай-яй-яй»? - Это идея товарища Шнайдера. Я светский человек, в синагоге был раза два и никогда не слышал, как поет кантор. Это идет изнутри. Но я вижу здесь, прежде всего, не еврейское, а общечеловеческое содержание.
- Расскажите о самой музыке… - Эта музыка написана в четырехоктавном диапазоне. Я – вокалист и преподаватель вокала. И я всегда говорю своим ученикам: бывают профессиональные ноты, но бездумные, этакие искусственные персики. А бывают эмоциональные – но написаны вкривь и вкось. Я горжусь тем, что моя музыка и профессиональна, и эмоциональна.
- Вы согласны с тем, что Шнайдер – гений и пророк? - Как-то сложно взять и сказать про своего закадычного друга: «Он – гений!» Но расскажу вам удивительную историю. Однажды я ехал на конкурс – совершенно не подготовленный. Ну, думал, не одержу победу, так хотя бы хорошо проведу время. И тут Шнайдер мне советует: «Возьми стул, и между первым и вторым куплетом переставь его справа налево». Я так и вышел – мальчик со стулом. И взял гран-при! Так что мистические задатки у Шнайдера определенно есть…
Игорь Волков, актер театра и кино - Таки да! … Шнайдер – бродяга, пророк … и гений. |