Мария Конюкова У Шаи Ароновича Ландеса все хорошо

Шая Аронович с женой Хаюней Львовной. 1946 г. Шая Аронович Ландес с улыбкой говорит мне, кивая в сторону своей жены Хаюни Львовны: - Я был молодым человеком интересным и супругу выбрал себе интересную. Мне 91, ей – 86, и вместе мы уже 65 лет. Со старой фотографии на меня смотрит, на самом деле, красивый, бравого вида молодой человек в военной форме с орденами. А вот и другое фото: он с женой – молодые, как сказал сам Шая Аронович, интересные. - Я ее из двенадцати подруг выбрал как самую красивую. Хаюня    Львовна    машет    на   него   рукой:

- Саша, к тебе зачем журналист пришел? Чтобы ты ему о своей личной жизни рассказывал? - Ой, ну что рассказывать? Я человек невыдающийся…

* * * Шая Аронович вырос в Бессарабии в религиозной еврейской семье, где соблюдали все традиции. С детства он помнил, как его мама каждую пятницу зажигала свечи: на серванте до сих пор стоит один из тех, материнских, подсвечников. Дома говорили только на идише. Еще с детства он знал румынский. Русский начал учить, уже когда Молдавию в 1940 году присоединили к СССР. - Мы воспринимали вхождение Молдавии в состав Советского Союза как освобождение. Румыны нас, евреев, дискриминировали. Например, троим евреям уже нельзя было вместе собираться на улице… До войны Шая Аронович ни поучиться, ни поработать толком не успел: служил всего год лаборантом. А 22 июня 1941 года его уже мобилизовали в советскую армию. - Нам в Красной армии сначала не доверяли: мобилизовали, а оружия не доверили. Доверили только рыть окопы… Потом отправили Шая Аронович. 1943 или 1944 г.

на учебу в Баку – учили стрелять из тяжеленных винтовок со штыком. Я уже сейчас и не помню, как называлось это, ужасно неудобное, оружие. Я попал в инженерные войска.

Шая Аронович. 1945 г. Одновременно с грамматикой боя и языком батарей Шая Аронович осваивал и новый для него русский язык. Рядовой Ландес участвовал в боях на Кавказе, в Украине, Румынии, Венгрии, Чехословакии. Закончил войну в Братиславе в звании старшины. Вступил в комсомол. Освоил-таки русский. Закончил войну в звании старшины.  - Знаете, у меня до сих пор сохранились и комсомольский, и партийный билеты. Вдруг к власти придут евреи-коммунисты? – выражение лица Шаи Ароновича становится лукавым. Шае Ароновичу, чувствуется, не очень нравится и не слишком хочется рассказывать о войне. Ему кажется, что и рассказывать особенно не о чем. Мне не раз приходилось общаться с ветеранами войны, которые, даже не ощущая у слушателей особого интереса к их боевой биографии, готовы были часами делиться ее подробностями. Шая Аронович упорно настаивает на том, что он такой, как все. Дочь Люба предлагает ему:

- Папа, покажи хоть свой иконостас. Шая Аронович нехотя надевает пиджак, весь в военных орденах и медалях.

Дочь продолжает: - Папа у нас – как свадебный генерал. Когда надо от еврейской общины за кого-нибудь попросить, его всегда просят явиться при всех орденах. Ландес пожимает плечами: ничего-де особенного. Как будто у каждого встречного-поперечного есть столько же военных наград. Судя по словам Шаи Ароновича, и после войны ничего особенного с ним не происходило. Вернулся в родную Бессарабию. Женился. В 1947 году родилась его единственная дочь… И опять ничего особенного с Шаей Ароновичем вроде не происходило. Работал экономистом во Флорентах. Был награжден орденом «Знак почета». В 1996 году Шая Аронович с женой переехали к дочери в Санкт-Петербург. В Молдавии он работал по специальности до последнего дня.  В  Питере  стал  пенсионером.  Но  именно тогда, когда Ландесу Шая Аронович. 2011 г.

было уже 76 лет, с ним произошли неожиданные, по крайней мере, для окружающих, перемены. Наш город для Шаи Ароновича стал, в первую очередь, еврейским Петербургом. - Здесь я сразу пошел в синагогу, – говорит он.

Родители Шаи Ароновича. 1969 г. Ему вспомнилось детство, мамины руки над субботними свечами, молитвы, которым учили его, мальчика. В семье соблюдали кашрут. Мама Шаи Ароновича втыкала в землю нож, которым ее неверующие потомки резали свинину… И он вдруг понял, как соскучился по еврейскому миру, который окружал его в детстве. - Вы живете в Московском районе. Отсюда до синагоги, мягко говоря, неблизко. - Наоборот, очень удобно, – спорит Шая Аронович. – Мне очень повезло. Я сажусь в третий автобус у самого дома, и он привозит меня прямо к синагоге. Я там четыре раза в неделю.  Молюсь…  И,  конечно,  я   в  курсе

всех синагогальных дел. - Каких? - Ой, я вас прошу… - Шая Аронович опять лукаво улыбается. - А жена ваша ходит в синагогу? Ландес смеется: - Нет, я один за всех.

И добавляет: - Нехорошо только, что со зрением у меня плохо стало… Пока у Шаи Ароновича со зрением все было более-менее в порядке, он был волонтером в благотворительных организациях «Хэсэд Авраам» и «Ева». Я уже нисколько не удивляюсь, узнав, что и там Ландес «не делал ничего особенного»: трудился в отделе гуманитарной помощи, помогал паковать и выдавать посылки для малоимущих. Его дочь добавляет: - Папа часто с посылками допоздна досиживался… Вручение Шае Ароновичу наградного знака «Человек года» на новогоднем банкете в Большой Хоральной Синагоге. 14 сентября 2010 г.

Шая Аронович продолжает: - А знаете, мне иногда звонит Полина Фишелевна Менделевич (основатель и первый руководитель благотворительной организации «Ева» - ред.). Звонит ради удовольствия поболтать на идише…

Разговор подходит к концу. Я сфотографировала Шаю Ароновича в пиджаке с военными наградами. Его дочь показывает мне знак, который свидетельствует о том, что отца признали в синагоге «Аревим» – Человеком года…  - Папа мой много людям добра делал. Бабушка, его мама, часто произносила поговорку на идише: «пусть другому прибавится»… А Шая Аронович опять улыбается: - Мне в жизни не на что жаловаться. Только бы здоровье не подводило. Он не жалуется ни на старость, ни на скромную жизнь, ни даже на то, что у них с женой, пожилых, заслуженных людей до сих пор нет собственного жилья. У Шаи Ароновича Ландеса все хорошо.