Запись в бабушкиной тетради
* Жизнь со злой мачехой * Русская печь и мешок овса * «Я не буду кормить твоих детей» * Супец из краденой конины * «Хочешь защищать Родину?» * «Черт бы тебя побрал! Я тебя на линии пристрелю!»* «Товарищ старший лейтенант! Я готовлю так, что даже кошка не ест!» * После демобилизации. Мгновенная смерть мужа *Борьба с РЖУ
Бабушкина тетрадь. Адрес в 4-й строке сверху стал зацепкой, позволившей Шломо доказать свое еврейское происхождение		После смерти матери нас осталось трое. Я 10 лет, сестре 8 лет, брату 6 лет. Отец женился на женщине на 15 лет моложе, имеющей в придачу своих двоих детей. Не буду описывать свою жизнь при мачехе. Могу показать шрам на лбу, который она сделала мне от перекладины железной кровати, так что пришлось накладывать швы. Мое счастливое детство прошло в 17 школе ленинского района, домой я приходила только ночевать. В 1954 году, когда я привела свою шестилетнюю дочь заниматься по музыке, в это здание (оно стало домом пионеров и школьников после войны), я бегала по школе и рыдала от воспоминаний. В 1941 году   началась   Отечественная   война.  Меня   устроили   на
Кировский завод, но завод был весь разбит. Часть завода была эвакуирована на Урал, и часть завода Ленина. Нас, малолетних, уволили. Когда началась война, отца взяли на трудовой фронт. Мачеха взяла своих двоих детей и ушла жить к сестре, у Пяти углов. Мы же остались жить на Розенштейна, 36. Квартира наша из трех комнат была вся разбита, в одной из комнат мы утеплили окно (стекла все были разбиты) и начали топить мебелью и книгами.
Русская печь и мешок овса Отец в начале войны был под Гатчиной, когда немцы заняли Гатчину, их всех перебросили в Левашово, Осиновая роща. Возможностей в борьбе к существованию у меня не было, так как не стало рабочей и детской карточки. Младшая сестра устроилась на 1-ю ТЭЦ на казарменном положении – электромонтером. Когда отец узнал, что меня уволили, забрал меня с малолетним братом к себе в Левашово. Где я и устроилась на работу. Эта организация называлась 207 уч. Военного строительства, ее управление находилось на углу переулка Бойцова и реки Фонтанки. Помню, нас с братом поместили на жительство к какому-то бригадиру. Брата положили спать на пол, а бабушка сжалилась надо мной и положила меня спать с собой, но на вторую ночь она меня выкинула из-за вшей, Ирина Львовна. 1942 г.
которые по мне ползали. Тогда мы с братом нашли более укромное местечко, это русская печь, где мы и обнаружили мешок с овсом. Но так как мы боялись его развязать, мы таскали через мешок и сосали овес. Утром вставали хозяева и начинали завтракать. Ах, если бы вы знали, как хотелось есть. Хозяева, трое человек, были муж со злюкой женой и добрейшей свекровью. Когда она лазила в подполье, всегда набирала нам с Павликом или турнепс, либо картошку, чтобы можно было печь в печи, которая находилась с нашей стороны. Утром я уходила на работу, Павлик оставался дома. Карточки мы сдавали. И находились на стационаре.
Ирина Львовна (справа). 1943 г. «Я не буду кормить твоих детей» 28 января Павлик – брат ушел в Ленинград на Фонтанку, чтобы получить продовольственные карточки. Вернулся в Осиновую рощу 2 февраля 1942 года без карточек – у него их вытащили. Отец в это время работал в Ленинграде. Мне надо было сообщить, что у нас украли карточки, иначе нас не поставят на стационар. Я пришла в землянку к начальству – спросить, будет ли в Ленинград какая-нибудь машина или поезд. Но мне ответили: «Ира, ты ведь знаешь, что железная
дорога и транспорт не ходят. А в это время объявили боевую тревогу, а они завтракали пшеничку, как только они выскочили – их было четверо – я собрала со всех тарелок пшеничку, пришла домой, накормила брата. Очень-очень попросила бабушку, чтобы она поддержала брата. Сама пошла в Ленинград сообщить отцу, что у нас украли карточки. Пока шла, молила Бога, чтобы только дойти, надо же было пройти Озерки – а там сугробы и покойники, которые были полуголые. Пришла к Пяти углам к отцу. Помню, отец уговаривал мачеху, чтобы покормить меня, но она ответила: «Я не собираюсь кормить твоих детей». Я от бессилия проспала почти сутки, встала вся мокрая.
Супец из краденой конины Отец купил у Московского вокзала одну рабочую и одну детскую продовольственную карточку. К моему счастью, ехала машина в Осиновую рощу, отец попросил, чтобы меня взяли с собой. Начальство – помню только две фамилии, это тов. Загаруйко и тов. Иванов – вначале заехали в Левашово, так как там была рабочая точка. Ехала я в грузовой машине. Начальство вышло, а я осталась их ждать. Мороз был сильный февральский. Смотрю,   в    кузове    стоят    три    чемоданчика.  Решила В кругу семьи
проверить, что в их лежит. Оказалось,   во   всех  трех чемоданах лежит мясо – конина. Я украла у них кусок конины, зная заранее, что если брат еще жив, у меня будет, чем его покормить. Вечерело, а я все жду, когда они выйдут, чтобы ехать в Осиновую рощу. Вдруг один из них выходит и говорит: сможешь дойти одна до Осиновой рощи? Я ответила, что да. Идти по лесу всего пять километров, я знала, что впереди стоит часовой, и при том знала пароль пропуска. В голове была одна только мысль – застать брата в живых и накормить его. Брата я застала в живых. Утром мы у хозяев попросили кастрюльку и наварили супец. Если бы вы знали, какое это было счастье!  «Хочешь защищать Родину?» Да, я забыла написать: когда мы жили на Розенштейна, квартира наша после бомбежки и обстрелов вся разрушилась, и нам с братом пришлось перейти на пр. Огородников, 4. Как то приехала с Осиновой рощит в Ленинград для получения стандартной карточки, как раз это было перед 8 марта. Управхоз и говорит: скоро праздник, надо почистить панели и нечистоты над домами, т.е. перед окнами. После проделанной работы нам выдали стандартные карточки, одновременно некоторым девочкам выдали справки в военкомат, в том числе и мне.
«Черт бы тебя побрал! Я тебя на линии пристрелю!» В Военкомате спросили: хочешь защищать Родину? Для меня в то время Родина была как что-то святое. И вот 10 сентября нас отправили по частям.. Я и еще девять девочек попали на Наро-Фоминское направление, 57-я дивизия. Семь человек попали в связисты, а мы трое, в том числе и я, попали в разведку. В нашу обязанность входило после обстрела и бомбежек отыскивать разрывы в линиях связи. Две из моих подружек погибли, я же по чистой случайности осталась жива, благодаря старшине, который был у нас в части. Фамилия его была Павел буров. Человек он был очень грубый и очень жестокий. С солдата он, если бы мог, содрал бы три шкуры. Меня это начало возмущать. Я начала при всех солдатах высказывать свое возмущение. А он мне отвечал, что я ему на хвост соли сыплю. Я ему отвечаю: будьте справедливым, и никто не будет сыпать вам на хвост соли! Что у вас за манера? Вы знаете, что мы живем в землянках, при том холода зимой, осенью и весной дожди, сырость. Обувь и одежда не просыхала. Он же на линию посылал одних и тех же солдат. После одной из таких перебранок он меня вызвал на улицу, чтобы никто не слышал, и говорит: «Черт бы тебя побрал! Я тебя на линии пристрелю!» Я ему ответила, что меня он этим не устрашит, пристрелит – так пристрелит. Я продолжала защищать солдат, а он меня постоянно строевой или через день на кухню чистить мелкую картошку, всю ночь чищу, драю полы в столовой, плохо вымою – заставляет опять мыть чистый двойной газетой. И, наконец, мои мучения кончаются.
«Товарищ старший лейтенант! Я готовлю так, что даже кошка не ест!» У нас вначале был дивизион, а потом должны были послать на фронт – образовался полк, к нам пришло новое начальство. Командир полка – полковник Зверев. В полку у нас заболела повар, и вот начштаба полка назначает меня поваром. Я ему отвечаю: «Товарищ старший лейтенант, я не умею готовить!» Я говорю: «Я готовлю так, что даже кошка не ест!» Он говорит: ты пока в наряд вне очереди ходила на кухню, через день видела, как повар готовит. Вот и ты приготовишь несколько  дней.  Я  промучилась  на  кухне  три  месяца. Ирина Львовна – в первом ряду,  вторая слева. 1943 г.
Завтрак у нас всегда был суп. И вот первые придут завтракать и обедать – у меня одна пустота, последние приходят – одна вода: я не умела разливать. И я тут нашла выход: на кухне повар и один рабочий. Зубы каптерщику заговорю, рабочий тем временем стащит у него ведро картошки. Супы у меня стали густые, отличные, даже ложка стоит. Вечером или ночью кто ходит в наряд, знали, что у меня на кухне есть для них покушать. Как-то полковник Зверев пришел обедать, я ему рассказала про Бурова, да и не только я, а солдаты, с которых он готов содрать шкуру. Полковник Зверев куда-то его перевел. Часть нашу – молодых ребят и тех, кто мог держать оружие, отправили на фронт, а нас оставили на Наро-Фоминском направлении.
После демобилизации. Мгновенная смерть мужа 25 августа 1945 года я демобилизовалась, приехала – угла нет. Мачеха не хочет меня прописывать. И вот мне дали 32 кв. метра на 5 этаже, так как я устроилась работать в райком Комсомола, 283 школы старшей пионервожатой. Комната не то без кухни, не то без коридора – мансардное помещение. Но так как я работала в школе, то я жила там в пионерской, спала на стульях да еще около горячих батарей. Дома же не было ни полена дров. В 1947 году у меня родилась дочь, муж в 1948 году погиб: 2 января пришли вагоны с глиной, а он был ответственный за разгрузку вагонов. В это время в транспортерной ленте застрял и замер кусок глины. Муж нагнулся выдрать кусок  глины  с  ленты.  В это время крановщик сошел с Ирина Львовна.90-е годы.
крана, трос не выдержал груз и сорвался, ударил только одним зубом по позвоночнику. – Мгновенная смерть. Так я осталась одна с ребенком, на которую получала 40 р.
Из трудовой книжки Ирины Львовны Борьба с РЖУ Началась осень, пошли дожди, комната 32 метра, дров нет, кушать почти что нечего, негде даже поставить кроватку. Вы ведь, наверное, знаете, что на мансарде очень тяжело устранять протечку. Я перетащила диван на так называемую кухню, за день кухня (она была угловая) покрывалась снегом. Я дочь приносила из ясель и не разворачивала до утра. Газ в квартире был довоенный, днем горел нормально, ночью он постепенно загашался, и если бы не моя родная сестра, газ бы нас удушил. Начала ходить по инстанциям в РЖУ, чтобы мне выровняли  мансарду.  Вот   такой  «умный»  тов.
Хореев предложил мне выровнять мансарду досками, так как мои хождения ничем не кончились. Ребенок болеет, мне не на что уплатить за квартиру, не говоря о хлебе. Больше сижу на справке, чем работа. И вот я нахожу выход, раньше, когда начинались дожди, я подставляю все, что было: ведра, тазы, кастрюли. Теперь же – наоборот. Как только дождь – наливаю ведро воды, и как только дошла вода до первого этажа, сразу забегали все 5 этажей, сразу получился эффект. Выровняли мансарду и починили крышу.
На этом запись в тетради заканчивается Стиль автора сохранен, текст приводится с минимальной редактурой