Прошло больше шестидесяти лет. Витя Борисовна Шейвехман говорит, что многие мелкие подробности жизни в гетто уже стерлись из памяти. Осталось только самое значимое… Жизнь в гетто научила Витю Борисовну радоваться малому – тому, на что мы в обычной жизни и внимания-то не обращаем. Оказывается, это здорово, когда в кровати можно вытянуть ноги во всю длину. С 1941 по 1943 год (с 13 до 15 лет) Витя спала на столике – ноги свисали. В шестиметровой комнате в гетто, где она жила с родственниками, больше места для сна не нашлось… Они пытались уйти от немцев из своего Могилева Подольского – городка на Днестре, что на границе с Молдавией. Ничего не вышло – в сентябре 1941 пришлось вернуться домой. Витя Борисовна говорит с грустной иронией:
|
Витя Борисовна Шейвехман |
- По всему дому летал пух от перин и подушек. Местные жители после ухода евреев искали золото в наших постелях. Ведь всем же известно, что мы очень богаты и прячем сокровища в пуху…
Под охраной немцев - Нас согнали в гетто – небольшой пятачок между двух мостов. Там нас было никак не меньше 10 000 человек. Мосты все время бомбили – мы очень боялись, что попадут в нас. После бомбежек мы выходили убирать мусор. Вы напишите: там были страшный голод, холод и антисанитария. Негде было умыться. Здорово, если удавалось ополоснуть лицо дождевой водой. Керосина было мало – им не топили, не освещали помещение. Им смазывали волосы – от вшей. С волосами Вите Борисовне вскоре пришлось расстаться. Весной случилось наводнение – из вод реки, что вплотную подступили к гетто, голодные узники вылавливали какие-то объедки – началась эпидемия брюшного тифа. - Пришли немецкие врачи – люди в белых халатах. Они «лечили» нас какими-то таблетками, от которых люди умирали. Я же легко отделалась – у меня только выпали все волосы. Они выросли снова спустя несколько месяцев… После войны я узнала, что фашистская медицина производила чудовищные медицинские эксперименты над людьми… Вообще, немцы были страшны. Иногда днем они совершали набеги на гетто. Эсесовцы въезжали на улицы и стреляли людей, как кур. Мы, дети, прятались в подвалах и на чердаках. Почему я не погибла во время этих «учебных» стрельб? Дом, в котором мы жили, был у самых ворот гетто. Мы первыми слышали немецкие мотоциклы и успевали скрыться. Почему всех не уничтожили? У немцев скоро возникли более значительные интересы на востоке, чем маленькое гетто на границе с Молдавией. Охранять его поручили румынам. С 1943 года немцы больше не появлялись.
Румыны лучше немцев Румыны были лучше немцев – они никого не убивали. Били только нещадно и заставляли работать. Румынская плетка не раз проходилась по спине девочки Вити Шейвехман, когда кому-то не нравилось, как вчерашняя школьница, хорошая ученица, моет окна или метет мостовую. Но это были сущие пустяки по сравнению с тем, что вытворяли немцы. Хуже немцев были только украинские полицаи… Впрочем, не все украинцы сотрудничали с фашистами. Витя Борисовна вспоминает: - Моя подруга-украинка попыталась перебросить через забор мне какую-то еду. Как нас обеих избили румыны тогда!.. Вообще, территория у забора гетто стала местом «товарообмена» между евреями-узниками и местным населением. Полегче было мастеровым – тем, например, кто умел тачать сапоги. Сапожники перебрасывали починенную обувь через забор. Обратно летела еда. Отец Вити Борисовны ничем не мог помочь семье – он был образованным человеком, инженером. Зато Витя освоила непростую науку поднимания стрелок на чулках. Ее искусство было востребовано – через забор летели рваные чулки. Их было много. Витя не справлялась – приходилось работать по ночам без всякого освещения. Ох, как тяжело было в темноте, почти на ощупь, «ловить» эти проклятые петельки!.. Много лет спустя, уже в Ленинграде, врачи говорили ей, что все ее проблемы со зрением «выросли» из тех бессонных трудовых ночей… Весной 1942 года в гетто был настоящий праздник – на деревьях появились первые листочки. Узники обрывали их и ели. Им казалось, что первая зелень как-то спасает от голода и болезней. Листочки не спасли Витю, которая на этот раз заболела сыпным тифом. Немцы были уже далеко, и «врачей», слава Б-гу, не прислали. Вылечили девочку свои – старушки-еврейки, которые варили какие-то травяные отвары из подручной зелени. Что еще спасло? В гетто свезли и румынских евреев, которые знали румынский язык, и поэтому они легче находили общий язык с охраной и могли помочь своим. Осталось еще несколько страшных воспоминаний. В 1942 году умерла бабушка – за ней приехала телега, на которой горой лежали трупы… Витя Борисовна помнит, как прощались с теми, кого увозили из гетто. Некоторых увозили в Печору. Там им предлагали рыть ямы. Несчастные думали – это окопы. Потом оказывалось, что они рыли собственные могилы. Из Печоры никто не возвращался. Отца сослали под Одессу – там он вскоре умер… В 1944 году стало ясно, что немцы проиграли войну. И в сторону Молдавии двинулись груженые добром телеги казаков, которые сотрудничали с фашистами и теперь удирали от Красной армии. На телегах сидели румяные, дородные женщины, которые иногда бросали евреям корки хлеба. Их же мужчины сердобольностью не отличались. Они прикладами выбивали двери домов в гетто. И опять по домам полетел пух. Казаки также считали, что нищие, больные, оборванные узники прячут в постелях золото и бриллианты. Евреи же – как же без золота!..
Жизнь наладилась К 1944 году из 10 000 узников гетто осталось не больше 1000 человек. Пришли советские войска. Заработала школа. После занятий Витя трудилась в госпитале – ухаживала за ранеными. В теплое время года дети – вчерашние узники гетто помогали на полях… После войны Витю Борисовну вызвала в Ленинград тетя – сестра матери. Там Витя закончила школу, поступила в ЛЭТИ. И его закончила. Проработала всю жизнь инженером в области радиоэлектроники. Два раза выходила замуж. Жизнь наладилась… В этой новой жизни было много печалей и радостей. Витя Борисовна вздыхает: - Но после того, что мы пережили в гетто, мне уже мало что страшно…
|